Текст книги "Элегантный убийца"

Автор книги: Валерий Ильичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Ну что же, я сделал все возможное, – устало подвел итог дня Сытенко, вернувшись наконец-то в свой кабинет после беготни, заседаний, опросов… – Теперь все зависит от везения. Но на завтра главное – работа с Птицыным. Может быть, удастся его дожать и добиться признания. Скорее всего он и есть убийца.

На следующий день уверенность Сытенко в виновности Птицына ещё более окрепла. Коллеги из далекого сибирского города, где жил Птицын, сообщили, что ещё несовершеннолетним он привлекался к судебной ответственности за попытку изнасилования. Правда, после освобождения, три года назад, претензий к нему у милиции нет, ведет он себя безупречно.

Сытенко, узнав о судимости подозреваемого в прошлом, атаковал помощника прокурора:

– Виктор Константинович, не делайте ошибки. Мало того, что нераскрытое преступление ухудшит статистику состояния преступности в городе, убийца уйдет от наказания и может вновь совершить что-либо подобное. Как будем смотреть в глаза родственникам очередной жертвы? Эх, Виктор Константинович, я в отличие от вас уже заканчиваю службу в правоохранительных органах и со всей ответственностью заявляю, что собранных доказательств вполне достаточно для привлечения Птицына к суду.

Откровенно говоря, Крутов немного заколебался. Но в конце концов не прошлая судимость, а собранные доказательства по этому делу должны определять их решение. Вина Птицына осталась недоказанной, и надо действовать в соответствии с законом. В конце концов с освобождением подозреваемого следствие ещё не заканчивается.

И Крутов принял решение: Холодова и Птицына из КПЗ отпустить. Сытенко был вне себя:

– После ареста Птицын, почувствовав, что за него взялись всерьез, сознался бы в убийстве. А теперь преступление смело можно зачислить в разряд нераскрытых.

Но Сытенко ошибался. Раскинутые его людьми сети дали результат уже на следующий день. От одного из оперативных источников поступило сообщение, что в находящемся на расстоянии тридцати километров городке к местному часовщику обратился инвалид-бомж и предложил купить у него несколько бусин розового цвета. Увидев товар, часовщик только рассмеялся:

– За этот мусор и на бутылку пива дать не могу.

Попытка надуть его так позабавила часовщика, что он рассказывал о ней всем. Немудрено, что вскоре раздался телефонный звонок в местном отделе уголовного розыска и поступило сообщение о попытке продажи бус. Узнав, что с момента визита хромого бродяги к часовщику прошло чуть более часа, Сытенко, захватив с собой двух сыщиков, на милицейском уазике уже через полчаса прибыл на место.

А в это время Филонов, мучимый жаждой, решил вновь вернуться к часовщику. Не может быть, чтобы бусинки ничего не стоили, – думал он. – Ведь не могла же баба ползать в темноте, позабыв обо всем, из-за какой-то дешевки.

В тот вечер, выпив бутылку дешевого вина, он пристроился ночевать в парке под кустом. Он мирно подремывал, когда рядом с ним остановилась парочка. Ему были абсолютно безразличны чужие любовные утехи, и он решил перебраться в другое, более спокойное место. Но, услышав спор и препирательства из-за дорогих бус, затаился, следя за развитием событий.

Филонов надеялся, что женщина все-таки примет совет ухажера и отложит поиск до утра. Но нет: мужчина обиделся и ушел, а она осталась. Значит, бусы дорогие – это точно, если женщина так радуется каждой находке. Нет, он своего шанса не упустит!

Убивать эту девку он не хотел. Ему надо было всего лишь оглушить её, чтобы самому завладеть драгоценными бусинами. Ему и в голову не приходило, что ударом палки по затылку женщину можно было убить. Да он и не думал о ней совсем. Все его мысли были направлены на то, как достать деньги на спиртное, о большем ему и не мечталось. Пусть этот боров-часовщик подавится. Просто цену сбивает, гад. Ведь баба сама сказала своему ухажеру: им цены нет. Ладно, сколько даст, столько и возьму. Не предлагать же ему купить браунинг. Еще в штаны наложит со страху.

Он свернул на улицу, где стояла будка часовщика. Сделав несколько шагов, замер, увидев, что часовщик стоит возле милицейской машины и что-то объясняет, размахивая руками, полноватому сыщику в штатском и двум сотрудникам в форме. Еще издали узнав Филонова, часовщик воскликнул:

– Да вот же он, сам идет сюда!

Филонов бросился назад и юркнул за угол. Да как убежишь – на несгибающейся-то ноге. Он сразу осознал бесполезность своей попытки скрыться. В отупевшем от постоянного пьянства мозгу мелькнула лишь спасительная мысль о том, что надо хотя бы избавиться от браунинга. Он с размаху перебросил его через высокий зеленый забор, за которым стоял белый опрятный домик, окруженный фруктовыми деревьями и парниками. Едва он успел это сделать, как из-за угла выскочили двое дюжих молодцов и схватили его за руки:

– Куда ты, дядя? Вздумал на старости лет в догонялки с нами играть?

Они подвели его к машине, вытряхнули содержимое сумки и обыскали одежду. Мужик в штатском чуть не подпрыгнул от радости, завидев извлеченные из кармана Филонова бусины.

Словно клад нашел, – подумал Филонов. – Значит, и вправду дорогие, а этот гад-часовщик за бесценок хотел жирный куш сорвать. Ну да ладно, попался по-глупому. Теперь за грабеж лет десять дадут. И Филонов вздохнул, понимая, на этот раз он уже вряд ли доживет до свободы. Смирившись, он равнодушно наблюдал, как суетится этот немолодой сыщик, приглашая понятых и оформляя прямо на капоте машины протокол изъятия бус. Илишь одна мысль о том, что теперь уж наверняка не удастся опохмелиться, беспокоила его.

Весь оставшийся день прошел у Сытенко в беготне. Надо было закрепить первый успех. С бродягой проблем не было: не зная о смерти своей жертвы, тот откровенно и довольно точно описал ход событий. Холодов опознал бусы, подаренные им когда-то жене. В щели на рукоятке костыля задержанного эксперты обнаружили микрочастицы засохшей крови.

– Так что висяка не будет – преступление раскрыто, – радовался Сытенко. – Жаль, конечно, что этот новенький из прокуратуры, Крутов, оказался прав. Теперь каждую санкцию на арест с трудом добывать придется: он будет осторожничать. Ну да ладно, через год пообтешется, поймет, что с преступниками в белых перчатках не борются.

Вечером в камере, мучимый непроходящим похмельем, Филонов вспомнил о выброшенном браунинге: Уж лучше бы попытался загнать часовщику эту штуковину. Атеперь валяется она в саду у местного куркуля без дела.

Но Филонов ошибался: браунинг уже не лежал между грядок клубники. Его подобрал вышедший в сад после обеденного сна муж хозяйки дома – Климов. О задержании бродяги с бусинами он узнал лишь на следующий день и никак не связал заброшенный к ним в сад браунинг с этим случаем: Скорее всего это путешествующие курортники, решив лететь самолетом и опасаясь контроля, по дороге в аэропорт избавились от запрещенного предмета.

Климов спрятал браунинг в углубление в каменной кладке задней стены дома, которое он заметил, когда укреплял ставни второго этажа.

Присев на низкую скамеечку между кустами, он задумался. Будучи суеверным человеком, он воспринял эту находку в саду дома, где жил, как знак судьбы. Если до этого он сомневался, возвращаться ли ему в Москву, то теперь уверовал, что появление в его распоряжении оружия – это сигнал к окончанию вынужденного безделья и началу активных действий.

Решено: я еду. И пусть будет что будет! Никогда я не привыкну к этой новой своей фамилии. Никакой я не Климов Александр Иванович и никогда им не стану. Я – Хлыстов Александр Петрович и не хочу быть никем другим. Но теперь все позади, и я должен решиться. Завтра же еду! Вот только Клавдию жаль: хорошая она баба. Да, может быть, если что не заладится в Москве, вернусь к ней.

Этой мыслью он успокоил себя и начал прикидывать, что скажет хозяйке дома о своей предстоящей поездке в Москву.

А началось все три месяца тому назад. Он приехал в большой южный город-курорт в командировку против своей воли. Хлыстову был непонятен смысл его поездки: поручение, которое ему дали, мог выполнить любой из пехотинцев Копченого, а не он, формально занимающий престижный пост директора фирмы с непонятным для русского человека названием. Но Копченый послал именно его для показа образцов предлагаемого товара. Но при этом никакими полномочиями не наделил. Ну покажу я им образцы, а дальше что? – недоумевал он. – Можно, конечно, договориться о сроках и объеме поставок, да что толку, если сам договор заключить я не могу. Темнит что-то Копченый.

Хотя какой он Копченый? Это для несведущих он – фигура, а для Хлыстова просто Валька Платонов, сосед по дому, которого с детства всерьез никто не принимал. Никогда ничем он не выделялся, разве что фарцевал успешно. Так что никого не удивило, когда он на финансиста пошел учиться, решил стать бухгалтером. Да и отец его крупным хозяйственником был, но умер в разгар перестройки. Деньги и связи сыночку Валечке он оставил. И у Вальки немалый талант к добыче денег, вот и пошел в гору. Даже авторитетом стал. Хотя ни разу судим не был. А Копченый – потому что смуглый. А мне плевать, – опять озлился Хлыстов, – для меня он как был Валяня с третьего этажа, так и остался.

Хотя чего темнить: без Копченого оставался бы Хлыстов старшим группы на оборонном предприятии и месяцами бы зарплату не получал. Да год назад пришла Нинка, жена, с улицы и говорит:

– Платонов – сосед снизу – меня встретил и говорит: Пусть твой благоверный ко мне зайдет. Уменя к нему имеется интересное предложение.

Не понравилось тогда Сашке, что не напрямую, а через Нинку предложение передал. Но из интереса пошел поговорить. Валька выпендриваться перед ним начал, дорогие коньяки выставил и закуску деликатесную. Тянуть с предложением не стал, сказал прямо, без обиняков:

– Хочешь жить так же красиво, иди ко мне работать. Дам тебе под начало небольшую фирму. Много не обещаю, но лимончика три-четыре ежемесячно гарантирую. Работать станешь самостоятельно. Я буду осуществлять общий контроль, у меня таких фирм, как твоя, – десятки. Так согласен?

Кто же от такого предложения откажется? Только вот насчет самостоятельного руководства фирмой Копченый наврал. Еще ни одного решения Сашка Хлыстов не принял сам. Очень скоро он понял, что и фирма его создана для проворачивания каких-то темных сделок, а купля-перепродажа образцов мебели – это так, для видимости.

Больше всего беспокоило Сашку Хлыстова то, что он, почти ничего не зная о подлинной деятельности фирмы, ставил по настоянию Копченого свою подпись на платежных документах. Уж не взял ли меня Копченый на эту должность в качестве подставного лица? Эта мысль все чаще посещала его. А дура Нинка заставляет его каждый раз, когда он приносит домой деньги, звонить этому самодовольному прощелыге и благодарить его. Нет, никогда она меня не понимала! Да и не хотела понять!

Постоянные домашние скандалы выводили Хлыстова из равновесия. Ну ладно, раньше хоть было понятно: безденежье, нищета, можно сказать. Но сейчас чего орет по всякому поводу? Вон приоделась, раздобрела на заморских блюдах, а все недовольна. А вслед за ней и дочь-подросток Ленка хамить начала, ни во что отца не ставит. Куда ни кинь, везде плохо: и семья разваливается, и работа, как у мальчика-рассыльного. Да ещё поездка эта некстати. Тут явно что-то не так.

Чем больше Хлыстов думал, анализировал, сопоставлял, тем больше убеждался, что его загоняют в ловушку. Предлог для поездки на юг был явно надуманный. Да и Нинка, собирая его сюда, смотрела как-то по-особенному, жалостливо, что ли? А она-то откуда может знать о его делах с Копченым? Подозрительно все это. Если бы можно было не ходить завтра на встречу с потенциальными покупателями! Ведь вместо них могут явиться крутые ребята, и тогда страшно подумать, что может с ним случиться.

Убьют? Вполне возможный вариант. Он слишком много знает, и к тому же с его исчезновением будет на кого все грехи фирмы списать. Как бы не пойти на эту встречу?

Для раздумий у Хлыстова был ещё вечер, ночь и полдня. Немного, но достаточно, чтобы принять правильное решение. Возникло большое желание позвонить домой и убедиться, что по крайней мере там все в порядке. Хлыстов заказал разговор прямо из номера гостиницы. Жена взяла трубку:

– Ну, что звонишь? – сказала она недовольно. – Из-за тебя пришлось из ванной мокрой к телефону бежать!

Ему сразу расхотелось разговаривать. Ну хоть бы раз в жизни отнеслась по-доброму.

– Что молчишь? – Жена перешла почти на официальный тон. – Наши дела тебя интересуют? Я без тебя всегда в норме, а Ленка, сам знаешь, вся в любви, по ночам домой является… Да, звонил твой шеф-приятель, спрашивал, есть ли от тебя новости.

– И чего бы Валентину такую заботу проявлять? – В трубку сквозь голос Нины прорывалась неразборчивая мужская речь. Не выдержав, Хлыстов спросил: – Ты одна?

– А то нет, вечно тебе что-то мерещится. Я кино смотрю по телевизору. Ну ладно, у тебя все?

Хлыстов бросился к телевизору и бешено начал переключать программы:

– Сука! Нет никакого кино. Политики балаболят да длинноволосые с гитарами завывают. Тьфу! Все врет! Сначала ведь сказала, что я её из ванной вытащил!

Хлыстов возбужденно заходил по комнате. В ярости он схватил стакан и бросил в угол. Звон разбитого стекла немного привел его в себя. И за что ему такие мучения?

Оставаться в номере не хотелось. Он вышел в приморский парк. Сейчас бы выпить. Но в рестораны, грохочущие музыкой, ходить он не любил.

– Эй, земляк, рули сюда! – Хлыстов обернулся и заметил сидящего на скамейке мужика. Он призывно махал рукой. В руке у него была полупустая бутылка. Сделав ещё глоток, мужик обтер рукавом пиджака горлышко бутылки и протянул её подошедшему Хлыстову. Выпить сейчас было просто необходимо, и, преодолевая брезгливость, он сделал большой глоток. Сразу стало легче.

Мужик понимающе улыбнулся:

– Вижу, человек, как и я, мается. Надо помочь. Меня Александром зовут. – Оба обрадовались совпадению имен. С удовольствием опустошили бутылку, и новый знакомый, словно маг-волшебник, достал из сумки другую. Сумка у него была вместительная, но грязная и потертая. Заметив взгляд Хлыстова, тезка кивнул на нее.

– Все мое ношу с собой. Даже подумать не мог, что в тридцать девять лет бродягой стану.

Надо же, всего на два года старше меня, а выглядит на все пятьдесят.

Тот уловил ход его мыслей.

– Да, знаю, как старик выгляжу. Вижу, не веришь. – Он дрожащими пальцами достал из нагрудного кармана пиджака паспорт. От неловкого движения на землю упали трудовая книжка и водительское удостоверение. Хлыстов поднял и передал их хозяину. Из вежливости он заглянул в паспорт. Вот это да! Втусклом свете фонаря он разглядел довольно симпатичное лицо молодого человека, мало похожего на его нового знакомого.

Александр спрятал документы в карман, вздохнул и начал монотонно рассказывать о своей жизни. Работал техником, были у него жена и дочь. Да не сложилось. Жена к другому ушла. Дочь того, другого, отцом называет. Перебрался в общежитие. Пить начал. Уволили. Грузчиком устроился. А тут предприятие ликвидировали. Посидел без работы с месяц и вот сюда, на юг, подался. Вторую неделю уже гуляет. Деньги к концу подошли, что дальше делать, не знает. И ехать некуда.

Он начал ладонью растирать сердце.

– Ничего, ничего. У меня эти сердцебиения теперь часто бывают. Надо ещё выпить – и пройдет.

Хлыстов налил, он выпил и пришел в себя. АХлыстову пить больше не хотелось, он простился и побрел к себе в гостиницу.

Долго не мог уснуть. Завтра вечером все должно проясниться. В обед состоится встреча с заказчиками, и если все пройдет хорошо и мои опасения напрасны, могу после обеда вылететь домой и уже к вечеру буду дома.

Хлыстов представил, как уже за полночь приедет из аэропорта и сразу, с порога, услышит недовольный голос жены, выговаривающей за поздний приезд, за то, что теперь ей не выспаться. И от всей души позавидовал бездомному бродяге Александру.

Вновь всколыхнулась ненависть к жене.

– А все-таки кто у неё был сегодня вечером?

Утром Хлыстов направился на пляж. До встречи с заказчиками ещё было время, и он предался безмятежному отдыху. Вокруг него носились двое мальчишек, затеявших игру с бездомным пляжным псом. Но он не обращал на них внимания. Такие минуты блаженства в его сегодняшней жизни были редки.

Солнце начало припекать, и Хлыстов приподнялся, чтобы накинуть на голову рубашку. И тут он увидел своего вчерашнего знакомого с тяжелой сумкой через плечо. Заметив Хлыстова, тот приветственно помахал рукой и подошел к нему.

– Хорошо, земляк, что тебя встретил. Хочу искупаться, да боюсь – последнее барахло с документами свистнут. Присмотришь?

Хлыстов кивнул. Тот быстро разделся и кинул одежду рядом со своей сумкой.

– Надо же, у нас не только имена, но и плавки одинаковые – черные в белую полоску, – удивился он, глядя вслед направившемуся к воде тезке. Белое тело бродяги резко выделялось на фоне загорелых тел отдыхающих. Он шел к воде, как цапля, выставляя далеко вперед тонкие ноги, осторожно ступая на камни. Хлыстов опять позавидовал его свободе и независимости от чьей-то воли.

Вот он миновал барахтающихся и брызгающихся детей и наконец решился окунуться. Широкими саженками бродяга поплыл к бакену, но вдруг, нелепо взмахнув руками, ушел под воду. В тревоге Хлыстов встал и сделал несколько шагов к воде. На мгновение голова утопающего появилась над поверхностью, но тут же вновь исчезла. Хлыстов мысленно измерил расстояние. Ему не успеть: двадцать метров по острым камням пляжа, затем метров сорок плыть, а потом ещё нырять. Нет, не успеть! Можно, конечно, закричать, позвать на помощь. Но что-то удерживало Хлыстова. Да и все равно бесполезно: тот бедолага уже несколько минут под водой. Сердце, видимо, отказало.

Хлыстов осмотрелся вокруг. Все было спокойно, никто и не заметил исчезновения человека. Так же, наверное, никто не обратит когда-нибудь внимания и на его, Хлыстова, исчезновение. Эта мысль болью отозвалась в душе. Но голова работала четко. Для него, Хлыстова, все складывается пока неплохо. Хорошо, что он не поднял шума по поводу этого несчастного. Ему все равно уже не помочь, тогда как он, Хлыстов, может извлечь из этого случая пользу для себя. Он опустился на песок рядом с вещами бродяги и незаметно вытащил из пиджака его документы. Теперь надо было обдумать свои дальнейшие действия. Для начала уйти отсюда незамеченным: утонуть он должен позже, скажем, после обеда. Чем дольше тело пробудет в воде, тем труднее будет его опознать. Свою одежду оставить на берегу поздним вечером, чтобы её обнаружили и подняли тревогу лишь утром. Это даст выигрыш во времени.

Не привлекая внимания окружающих, Хлыстов собрал и затолкал вещи бродяги к нему в сумку. Неутомимые мальчишки продолжали бегать, соревнуясь в скорости с бездомной собакой.

Перед глазами встает картина из детства: на берег выносят утопленника, со страшным синим лицом, и кладут на песок. Между распухшими губами блестит золотой зуб. В смертельной тоске жутко воет неизвестно откуда появившаяся собака.

Интересно, будет ли выть этот беспечно играющий с мальчишками пес, когда достанут из моря тело бродяги? – подумал Хлыстов, на миг испытав чувство вины. Но нельзя позволять себе расслабляться – это помешает ему выполнить задуманное.

План действий был готов. Рассчитываться за гостиницу он не будет: это его запасной вариант на случай, если нашедший на пляже сумку с его документами не отнесет её в милицию, а присвоит. Шум поднимет администрация гостиницы, обнаружив исчезновение не заплатившего по счету жильца.

Главное, чтобы утонувшим официально был признан я. Мой новый костюм также придется оставить в номере гостиницы. На пляже найдут сумку с моими документами и одежду: джинсы и рубашку-в них я выйду из гостиницы на глазах дежурной и швейцара. Скажу, что иду купаться. В старой сумке вынесу вещи бродяги. Их придется потом надеть на себя.

Хлыстов сделал все, как было задумано. Когда стемнело, он разделся до плавок. Любители вечернего купания не обращали на него внимания, и Хлыстов незаметно удалился от оставленной у самых кустов сумки со своими вещами и документами. За кустами переоделся и окончательно стал Климовым Александром Ивановичем.

Здравствуй, новая жизнь, прощай, старая!

Отъехав от большого города на пятьдесят километров, Хлыстов остановился в густонаселенном курортном городке и снял комнату у одинокой Клавдии. Постарался изменить внешность: волосы начал зачесывать на лысое темя и отпустил усы. Лишь отсутствие мозолей на руках выдавало его: сразу видно, что он не грузчик. Хлыстов стал помогать Клавдии по хозяйству: копал землю, таскал тяжести, носил воду. Хозяйка им нахвалиться не могла. Не прошло и недели, как она пригласила его в гости на ужин. Она накрасилась и надела новое платье. На стол поставила бутыль домашнего вина и разнообразную закуску. Хлыстов рассказал хозяйке историю утонувшего бродяги, выдав её за свою. В тот вечер он проявил мужской интерес к рано постаревшей от нелегкой жизни женщине. Ночью, лаская её немолодое незнакомое тело, обреченно подумал: А не все ли мне теперь равно?

В последующие дни в ответ на заботу и уважительность Клавдии он ещё усерднее трудился в саду. Вскоре она предложила ему навсегда остаться у нее. Хлыстов согласился. Что его особенно беспокоило-так это фото на паспорте. Правда, и сам хозяин на ней был на себя совсем не похож. Клавдия отнеслась ко всем этим его тревогам и терзаниям спокойно. Мельком взглянув на фото, она небрежно махнула рукой.

– Не волнуйся, все будет в порядке. В загсе возьмешь мою фамилию и документ поменяешь, тем более что ты его нечаянно испортил. – И плеснула на фотографию в паспорте духами из флакона. Теперь и впрямь трудно было разобрать, кто там изображен. – Не надо бояться, – успокоила его она, – местная милиция, если её лично не задевать, в чужие дела не лезет. Мы все друг друга знаем с детства. И новый паспорт на мою фамилию после регистрации брака тебе выдадут без проволочек. А с прошлым распрощайся. Теперь ты будешь Сафоновым, как и мой умерший мужик.

Хлыстов не возражал. Да и куда ему теперь было деваться? О такой невздорной и рассудительной жене он всегда мечтал. Труд в саду сделал крепкими его мышцы и нервы. Спать Клавдия ложилась рано: истосковалась за годы вдовства по мужской ласке. И он благодарен был ей за это постоянное желание близости с ним. Он часто себя спрашивал: За кого же она меня все-таки принимает: за убийцу или жулика? Конечно, она поняла, что перед ней не спившийся грузчик и не бродяга.

После регистрации брака и замены паспорта Хлыстов почувствовал себя в полной безопасности. Но на душе все равно было неспокойно. Чем дальше, тем больше ему хотелось узнать, как там без него живут Нинка и Ленка, тоскуют или уже успокоились? И если у Нинки кто-то действительно был, то не поспешил ли он занять его место?

К своему удивлению, он осознал, какие сложные чувства испытывает к бывшей жене. Странная у него, конечно, любовь – смешанная с ненавистью и раздражением. Хочется увидеть Ленку. Дочка почему-то вспоминается не современной модной девицей, а малышкой, которая доверчиво прижималась к нему, когда он забирал её из детского сада.

Нет, он должен поехать в Москву и хотя бы издали взглянуть на их жизнь без него. Но Хлыстов все не решался на эту поездку и давно понял, почему: он боялся, хотя и не признавался в этом самому себе, что его догадка подтвердится: рядом с Нинкой окажется Копченый, отославший его в командировку в этот южный город на расправу местной братве.

– Если это так, то ему не жить! – скрипел зубами Хлыстов, когда видения семейной жизни Нинки с Копченым возникали в его воображении.

Найденный браунинг утвердил его в решении ехать. Символичным было и то, что в его обойме находилось два патрона: для Копченого и Нинки. Если его догадка верна…

На привокзальной площади в Москве Хлыстов обратился к какой-то девушке и попросил по набранному им номеру телефона вызвать одного человека – он назвал свое имя.

– Это мой злостный должник, – объяснил он, – и он не подходит к телефону, когда вызывают мужским голосом. – Девушка согласилась. Хлыстов наблюдал, как в течение разговора менялось выражение её лица. Повесив трубку, она сочувственно посмотрела на него.

– Плакали денежки. Утонул он на юге. Труп всплыл лишь на десятый день. Мужик сказал, что привезли его в закрытом гробу и похоронили на Преображенском кладбище.

– Это какой ещё мужик отвечает по телефону в моем доме? – Все у него внутри кипело, и он даже не поблагодарил любезную девушку.

Он опять набрал свой домашний номер. Знакомый мужской голос в трубке требовал:

– Алло, алло! Да говорите же! – Не выдержав, Хлыстов нажал на рычаг.

Так вот из-за кого последние три года она меня поедом ела! Ну и шеф-приятель! Копченый… Законченная сволочь!

В этот момент Хлыстов остро ощущал, что вот теперь он по-настоящему умер. И ему никогда уже не быть рядом с теми, кого он раньше, в прошлой жизни, знал и любил. Никогда! Неожиданно для себя Хлыстов вдруг понял, что страстно не хочет навсегда расставаться с ними. Ни с кем из них. Ни со злобной Нинкой, ни с равнодушной к отцу Ленкой: это была пусть ужасная, но жизнь!

Все мосты, однако, сожжены. Более удачливый соперник уже занял его место. Все кончено. В душе пустота. Хлыстов остановился перед зданием вокзала, поднял голову и увидел мчащиеся по небу, причудливо меняющие очертания облака. В какой-то миг ему показалось, что одно из них напоминает входящего в море человека. Из его груди вырвался стон, похожий на вой собаки, чувствующей покойника…

Во всех его бедах, он четко осознал, виноват единственный человек – Копченый. Да, этот жалкий тщедушный мужичонка, со связями и деньгами, забрал у него все: и жену, и дочку, и дом, и имя, и даже саму жизнь. Он уже не осуждал Нинку, вся его злоба сосредоточилась на этом друге детства, так вероломно и расчетливо загубившем его судьбу в стремлении завладеть приглянувшейся ему женщиной.

Ну нет! Он этого так просто не оставит! Хлыстов решительно направился в камеру хранения, в которой оставил свой чемодан. Сейчас он достанет из него браунинг, поедет к своему дому, поднимется на десятый этаж, откроет дверь ключом, который оставил у себя на память о прежней жизни, а потом… Что будет потом, Хлыстов представлял себе смутно, но то, что это будет ужасным, он знал. Знал хотя бы потому, что сама судьба подбросила ему браунинг с двумя смертоносными патронами.

Дрожащей от нетерпения рукой он набрал код и повернул рычажок замка… Ячейка была пуста! Он просунул туда руку. Его чемодан исчез! Хлыстов бросился к дежурному милиционеру. На сбивчивую речь Хлыстова тот отреагировал равнодушно:

– А ты чего сам варежку разинул? Небось не обратил внимания на тех, кто рядом стоял. Вот и подсмотрели твой код. Да еще, наверное, свой год рождения набрал.

Так оно и было: и год рождения, и какие-то два мужика, которые, правда, не смотрели в его сторону. О мужиках Хлыстов сказал милиционеру.

– Да им и смотреть не надо. Эти специалисты по звуку щелчков могут код определять. Если хочешь, можешь идти в отдел милиции с заявлением. Но не советую: таких, как ты, по нескольку человек в день приходят. А что толку? Ищи ветра в поле.

И Хлыстов, остывая от возмущения и обретая способность мыслить, благоразумно решил не искушать судьбы: если и найдут воров, то за обнаруженный среди украденных вещей браунинг придется отвечать лично ему. Нет, в отдел милиции он не пойдет.

Прислушавшись к своему предчувствию, он подумал: Что ни делается, все к лучшему. Значит, кто-то там, на небе, пожалел меня и уберег от того, чтобы я стал убийцей. Может быть, это кто-то из моих отошедших в иной мир предков умолил Всевышнего сжалиться и удержать меня от рокового шага. Но все же, все же… – Словно камень свалился с его души, и он успокоился. – Копченого должно настигнуть возмездие. Ведь есть же наконец закон. И правоохранительные органы для чего-то созданы. Не все же там у них подкуплены, есть, наверное, и честные. Япойду в Главное управление внутренних дел Москвы и все расскажу о махинациях Копченого. Если я тоже виноват, то добровольная явка с повинной смягчит наказание. А то, что Копченый сядет в тюрьму, будет только справедливо. Возмездие должно свершиться здесь, на земле. И немедленно!

И чтобы не остыл запал, Хлыстов тотчас отправился на Петровку, 38.

На следующее утро вызванный к подполковнику Звягинцев застал у того в кабинете старшего оперуполномоченного по важным делам из Управления по борьбе с экономическими преступлениями.

– Мы ждали тебя, Звягинцев. Есть новости по Копченому. И притом интереснейшие. Похоже, ему конец.

– Только не сегодня и не завтра, – вмешался Дойников, оперативный сотрудник из ВЭПа. – Конечно, это удача – приход воскресшего из небытия Хлыстова к нам. У нас было кое-что, но разрозненные данные. Атут, отталкиваясь от одной маленькой фирмы, можно по всему каналу отмытия денег материалы собрать и наконец-то привлечь Копченого и связанных с ним дельцов к уголовной ответственности. Не исключена возможность, что и Туза удастся зацепить. Но спешить не будем. Надо ещё поработать, подсобрать доказательств. Так что месяц, а то и два, придется подождать с реализацией. Время позволяет: они не знают, что Хлыстов жив и пришел к нам.

– И нельзя, чтобы узнали! – жестко сказал Кондратов. – Ты, Звягинцев, должен взять на себя лично ответственность за безопасность Хлыстова. Нельзя допустить того, что случилось с Гребешковым, которого вычислили и вывезли с дачи отставника.

– Все сделаю. Но условие: о Хлыстове будем знать только мы трое. И если произойдет утечка информации, то виноват будет кто-то из нас.

– Ну зачем ты так? Уж если мы друг другу доверять не будем…

– Не обижайся, Дойников, тебе лично доверяем. Иначе ты бы здесь не сидел. Но о некоторых твоих коллегах есть настораживающие сигналы.

– Ты думаешь, Кондратов, у нас нет подобных сигналов о твоих ребятах?

– Все! Закончили этот неприятный разговор. Ты лично мне доверяешь? Вот и спасибо! И я тебе доверяю. А Звягинцева ты тоже знаешь. Если объединим наши усилия – одержим победу над этими делягами и ворами, а если нет – грош нам цена.

– Не агитируй! Политграмоту знаем. Давай наметим, что делать в первую очередь, – сказал Звягинцев.

– Согласен. Вот только, разрабатывая мероприятия по раскрытию экономических махинаций, не забудьте и о группировке Туза. Прозондируйте настроение его жены, проверьте обоих подозреваемых в убийстве шулера… Было бы просто замечательно найти наконец этот дамский пистолетик. Эксперты-баллистики дают однозначное заключение: по целому ряду убийств использовано одно и то же оружие. И всплывает оно по, казалось бы, разным убийствам, хотя к некоторым из них каким-то образом имеют отношение люди Туза. Словом, здесь какая-то путаница, иногда вообще непонятно, откуда ветер дует. Этот ствол словно заколдованный кружится вокруг группы Туза. Я не исключаю, что дамский браунинг с двумя патронами в обойме, о котором рассказал Хлыстов, – это то самое разыскиваемое нами оружие. Прав Хлыстов: какие-то мистические силы не дают этому стволу вырваться из орбиты деятельности группировки Туза. Так что думаю, мы об этом оружии ещё услышим.