Текст книги "Элегантный убийца"

Автор книги: Валерий Ильичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Откуда ему было знать, что он уже обречен. Именно в этот момент в телефонную будку зашел молодой коротко стриженный парень в спортивном костюме. Он набрал 02 и попросил соединить его с дежурным по МУРу. Услышав ответ, запинаясь от волнения, произнес скороговоркой:

– Я по поводу серии взрывов. Эти люди готовят новое дело и придут сегодня в 18.30 за очередной закладкой хлопушки в подвал выселенного дома. – И, назвав адрес, ещё раз для надежности повторил его. Быстрым движением бросив трубку на рычаг, спортсмен поспешил прочь, опасаясь, что его засекут.

Ну что же, если все сойдет гладко и этих гадов повяжут, то карточный долг мне будет отдавать некому. А то, что их возьмут на закладке, может быть результатом случайности, и на меня вряд ли падет подозрение. Вполне довольный собой, спортсмен сел в иномарку и направился по друзьям собирать деньги для уплаты долга, на тот случай, если его план сорвется. Заодно эти просьбы могли отвести от него подозрения.

Артемьев с трудом дождался назначенного времени. Спуск до дверей подвала занял у него несколько секунд. Он был здесь не первый раз и даже с завязанными глазами мог уверенно спуститься по скользкой от сырости лестнице. Обостренное чувство опасности многое отпечатало навечно в его мозгу. Дверь, проскрипев ржавой пружиной, словно нехотя приоткрылась, и в лицо ударил затхлый запах пыли непроветренного подвала. Включив фонарик, он пошел по подземному лабиринту. В одном из дальних отсеков острый луч высветил самодельную лежанку бомжа: старый с вылезшими пружинами матрац на деревянных ящиках из-под продуктов. Сдвинув в сторону это сооружение, он, встав на четвереньки, достал из прижатого к стене ящика коробку из-под обуви.

Эти ребята точны, как всегда, – подумал он, дважды пересчитав зеленые шершавые бумажки. Затем нервным рывком расстегнул молнию кожаной сумки и вынул обернутый промасленной бумагой сверток. Раскрытая коробка – словно ловушка, готовая поглотить очередную жертву. Он замер: ему нелегко было решиться положить в неё свой смертоносный груз. Ну я же делаю это в последний раз! – убеждал он себя. И продолжал медлить. Откуда-то из дальнего угла подвала до него донесся шорох. Он вздрогнул и прислушался. Но все было тихо. Наверное, крысы! С облегчением переводя дыхание, он, отбросив последние сомнения, положил свое изделие в коробку. Затем, торопясь, небрежно обмотал её шпагатом, сунул под ящик и, придвинув матрац к стене, поспешил к выходу. Затворив за собой прощально скрипнувшую дверь, он преодолел широкими шагами сразу несколько ступеней и выбрался на улицу. Оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, направился к автобусной остановке.

– Внимание, внимание, я – Второй, закладка состоялась! Наблюдение за объектом продолжаем, – искаженный рацией сиплый голос руководителя оперативной группы был спокоен. Все шло по плану.

Было решено действовать осторожно и пока не задерживать пиротехника. Ведь за ним могли следить и люди заказчика. А Кондратов хотел задержать того, кто придет за зарядом. За пиротехником продолжали следить вплоть до его дома.

С таким объектом удобно работать. Явно непрофессионал: до самого дома ни разу не оглянулся. Руководитель опергруппы, сопровождающей взрывника от самого подвала, был доволен. Сообщив установленный адрес в Центр по проведению операции, он получил указание продолжать наблюдение. Привычно ворча на службу, заставляющую его мерзнуть на холодном осеннем ветру, он расставил подчиненных сотрудников по удобным точкам наблюдения и взглянул на часы: время приближалось к семи вечера. Как бы не заставили здесь торчать до самой ночи! И, прячась от ветра, зашел за фанерный стенд рекламы, из-за которого хорошо просматривался нужный подъезд.

Получив сообщение о том, что адрес пиротехника установлен, Кондратов велел не снимать наблюдения, а ждать дополнительных указаний. Сейчас главным было установить тех, кто придет за закладкой. Ждать пришлось недолго. Не заметив хорошо скрытого наблюдения, в подвал уже через полчаса вошел мужчина лет сорока. Его небритые щеки и помятая одежда позволили предположить, что это случайное лицо, не имеющее отношения к группировке, нанятый возле какой-нибудь пивной за пару бутылок алкаш. Так оно и было: небритый мужик вручил сверток из подвала какому-то человеку в спортивной кепке, а тот, пройдя два квартала, свернул налево и там, встретившись с неряшливо одетой женщиной с авоськой, передал груз ей. И уж потом к неторопливо бредущей, озирающейся по сторонам женщине подъехал мотоциклист и, передав ей деньги, схватил обернутую шпагатом коробку и резко рванул с места.

Все! Надо брать, а то уйдет. Это уж точно человек из группировки Туза. Через двадцать минут погони мотоциклист был задержан. Взрывчатка была изъята. Но и парень оказался пешкой и мало что знал.

С ним продолжали работать, но особой надежды на успех не было. Теперь важно было задержать пиротехника, хотя и он вряд ли что мог прояснить. Для его ареста Кондратов послал Звягинцева. Тот, услышав адрес, вспомнил об Ильине, который работал в местном отделении милиции и обслуживал как раз этот участок.

Парня ждут неприятности, – сочувственно подумал Звягинцев, – у нас всегда стрелочник виноват. Спросят, почему не выявил изготовителя взрывных устройств на своей территории? А жаль, если накажут Ильина. Сыщик он молодой, энергичный, удачливый. Его давно уже приглашали на работу в управление в отдел Кондратова. Жаль, если теперь переход сорвется.

И Звягинцев нашел выход: надо было срочно подключить Ильина к операции по задержанию Артемьева, а затем включить в проект приказа на поощрение. И тогда есть надежда, что хоть и не наградят Ильина, но и не объявят взыскание. И Звягинцев позвонил в отделение милиции, чтобы предупредить местных работников о предстоящей на их территории операции и вызвать Ильина, якобы для усиления группы захвата.

То утро для Ильина началось с тревог и волнений. Он срочно выехал на место происшествия по факту кражи из квартиры, затем пришлось разбираться с грабежом. Он уже заканчивал опрос задержанного, когда раздался телефонный звонок. Ильин досадливо поморщился: пенсионерка-мать всегда звонила невпопад.

Голос матери срывался от волнения. Требование тащить через весь город на новую квартиру развалившийся старый комод вывело Ильина из себя, и, ответив резким отказом, он бросил трубку.

До последнего времени мать жила с соседями в коммуналке старого добротного дома. Но неожиданно ей предложили разъехаться, предложив однокомнатную квартиру. Матери никакой, даже такой выгодный, обмен был не нужен: с соседями привычнее, веселее, да и хлеб или пакет молока есть кому принести, когда заболеешь. Не станешь же по пустякам беспокоить сына. И так целыми днями не видит семьи.

Но добрая, не умеющая никому отказать, мать покорно уступила мольбам молодых соседей, и переезд состоялся. Старых, привычных ей вещей набралось немало, и по настоянию сына она сначала согласилась оставить старый комод. Но не прошло и трех дней, как затосковала по этой развалине.

Зря я не догадался сразу сжечь или выбросить его на помойку!

В дверь постучали. Появление дежурного Митрофанова предвещало неприятности. Так и есть!

– В поликлинике женщина умерла. Скоропостижно. Сидела, ждала приема у врача и скончалась прямо возле кабинета. Труп отправлять в морг надо, а без официального осмотра не возьмут. Так что выйди на место и составь протокол.

Веселого мало – труп осматривать. Да и пустая формальность. Хорошо еще, что поликлиника рядом.

Женщина лежала не в коридоре, где, по свидетельству очевидцев, умерла, а в кабинете врача за ширмой. Ее полное тело покоилось на высоком жестком топчане, обитом черным дерматином. Обычно в таких случаях он делал подробное описание поверхности тела, фиксировал отсутствие признаков внешних повреждений и заносил в протокол вещи, имевшиеся при трупе.

Все было ясно, но на трупе были дорогостоящие ювелирные изделия: золотое кольцо с довольно крупным камнем и усыпанные мелкими бриллиантиками сережки. Необходимо было принять меры к их сохранности. ИИльин в присутствии врача и медсестры приступил к составлению протокола об изъятии украшений для передачи родственникам вместе с сумочкой, где лежали деньги и паспорт.

После окончания неприятной процедуры, помня о необходимости оповещения о несчастье родственников, он с лечебной карточки списал номер домашнего телефона.

Вернувшись в кабинет, Ильин первым делом надежно спрятал сумку с драгоценным содержимым в сейф и уж затем набрал нужный номер. К телефону подошел сын умершей, и Ильин, не желая впрямую говорить о смерти близкого человека, попросил его по какому-то выдуманному поводу зайти в поликлинику. Но эта предосторожность оказалась излишней. Голос на том конце провода был деловит:

– Если она умерла, скажите прямо, я должен знать, как обстоят мои дела. Мы с женой давно знаем приговор врачей и уже свыклись с мыслью о скором летальном исходе.

Ильина неприятно поразило спокойствие сына умершей. А тот, выдержав необходимую для приличия паузу, перешел к деловой части переговоров:

– Где она сейчас находится?

– Пока в поликлинике. Но уже вызвали машину, чтобы забрать тело. Но если вы поспешите, то застанете её ещё там.

– А украшения и деньги при ней? Ведь эти эскулапы и перевозчики все украсть могут, – заволновался наследник.

– Да не волнуйтесь: все ценности, бывшие при ней, находятся у меня в сейфе.

– Я сейчас же буду у вас. В каком вы находитесь кабинете?

Ильину хотелось побыстрее отделаться от драгоценностей несчастной женщины. Он испытывал мучительную неловкость от нескрываемой поспешности своего собеседника.

Ждать пришлось недолго. В кабинет, чуть запыхавшись, вошел молодой человек и молча протянул свой паспорт. Для порядка Ильин полистал документ. Почти мой ровесник, – подумал он. И он ещё раз испытующе взглянул на посетителя, выглядевшего моложе своих двадцати пяти лет. Пауза затягивалась, и Ильин, так и не найдя ни к чему не обязывающих в таких случаях слов соболезнования, вынул из сейфа сумочку и передал молодому человеку. Тот дважды пересчитал деньги и тщательно проверил, не нанесен ли ущерб дорогим украшениям. Ильин чувствовал себя подозреваемым. Наконец неприятная процедура была окончена, и он с облегчением положил в сейф написанную каллиграфическим почерком расписку законного владельца ценностей.

– Вы ещё можете успеть застать её в поликлинике. – Ильин умышленно избегал слова труп. Но деликатничал он зря.

– А зачем? – Наследник равнодушно пожал плечами. – Они же сообщат, куда её увезут. У меня и так мало времени: похороны, знаете ли, очень хлопотное дело.

Ильин промолчал.

Предаться размышлениям по этому поводу Ильину не дали: как обычно, во время дневного дежурства сигналы о мелких происшествиях поступали почти беспрерывно, и он не успел даже пообедать. Было уже почти шесть часов, когда он наконец освободился. Выйдя на улицу, решительно повернул к расположенному на соседней улице мебельному магазину. Там всегда было много грузовых машин, и легко можно было договориться о перевозке старого комода. Он спешил, так как надо было ещё возвратиться назад и доложить начальству о проделанной за день работе.

Уже был восьмой час вечера, когда Ильин, усталый от всех этих треволнений с перевозкой комода, вернулся в отделение милиции. Ему повезло: он как раз входил в дежурную часть, когда прозвучал, словно в награду за добрый поступок, спасительный для него звонок.

Сразу поняв, в чем дело, он поспешил к дому, где жил пиротехник. Звягинцев со своими сыщиками уже был на месте. Стали думать, как проникнуть в квартиру. Делать это надо было осторожно: Артемьев со своим умением готовить убойные сюрпризы вполне мог от отчаяния поднять в воздух и группу захвата, и себя, а заодно и жилой дом. У оперативников было несколько плановых заготовок, как проникнуть в квартиру, но они не понадобились.

Внезапно послышался вызов рации, и оперативный работник, ведущий наблюдение за дверью квартиры Артемьева с площадки верхнего этажа, взволнованно сообщил:

– Объект вышел. Направляется на улицу. – Звягинцев сразу понял, что лучшего варианта, чем вязать Артемьева на лестнице, не будет: нет опасности для других людей, и можно обеспечить внезапность захвата.

Артемьев очень кстати для сыщиков решил спуститься в магазин, чтобы пополнить запасы, так как холодильник в связи с его отсутствием в Москве был пуст. Он всегда спускался со своего пятого этажа пешком. Минуя пролет за пролетом, он вдруг наткнулся на двух поднимающихся ему навстречу молодых мужчин. Его обостренное за последние месяцы чувство опасности сразу подсказало ему, что эти играющие роль подвыпивших гуляк люди на самом деле трезвы, а нужен им именно он, Артемьев. Инстинктивно он повернулся, намереваясь бежать от них вверх, но столкнулся с суровым, не сулящим ничего хорошего взглядом спускающегося вслед за ним атлетически сложенного парня.

Ну вот и конец! И боясь, что ему помешают совершить задуманное, вытянул из кармана браунинг и молниеносно выстрелил в себя…

Оперативные сотрудники сгрудились возле безжизненного тела. Кто-то пошел вызывать для соблюдения формальностей Скорую помощь. Ильин поднял браунинг: его обойма была пуста. Теперь уж эта безобидная на вид вещичка не причинит никому зла.

И не догадывался молодой сыщик, что этот дамский браунинг мог лежать у него на столе ещё несколько месяцев назад, если бы он тогда не забыл зайти в дом бывшего полковника. Возможно, это вряд ли, что изменило, и события, имевшие место в Москве, на юге и на Волге, все равно бы произошли. Но как бы то ни было, а приключения дамского браунинга завершились.

Везет только дуракам и пьяницам, – вспомнил расхожую присказку Туз. – Я вроде бы ни то и ни другое, а вот везет же мне. Только что он узнал из телефонного звонка, что погибли Мефистофель и трое его приближенных: члены враждующего клана расправились с ними, отомстив за смерть своих людей. Так благополучно сама собой отпала необходимость компенсации пропажи чемоданчика с драгоценностями.

Да и все остальное складывалось в последние дни благоприятно для Туза. Анатолий, Копченый и Пиротехник погибли. Выходящий с ним на связь Пехотинец ничего толком не знает. Колян исчез. Сначала Туз подозревал, что того арестовали. Но позже выведал из надежных источников, что Колян находится в розыске, и милиция сама не знает, где он. Так что пока опасность не грозила и отсюда.

Жена хоть и сердита на него, но ни за что не выдаст. Да и у неё нет никаких доказательств его вины. Так, одни только подозрения.

Как бы лихие сыщики ни старались, на данный момент я для них недосягаем. Что и требовалось доказать, – тщеславно подумал Туз. – Успокаиваться, конечно, рано. Предстоит борьба, и нелегкая. Я пойду на крайние меры ради защиты своих интересов. У меня есть деньги и, главное, связи – на самом верху. А исполнительных людей найти сейчас – нет проблем. Вон их сколько вокруг рыскает. Так что мы ещё посмотрим кто кого.

Он решительно снял телефонную трубку: надо было начинать все заново.

Как раз в этот день и час Колян, осторожно опираясь на костыли и стараясь не поскользнуться, поднимался по свежевымытому деревянному крыльцу указанного ему дома в далеком от Москвы селении. На последней очищенной до белизны ступени немного передохнул и, стараясь унять учащенное от волнения дыхание, с надеждой постучал в дверь.

В кабинете у Кондратова царило оживление. Как бы то ни было, а группировку Туза они основательно потрепали. Нет в живых его ближайших подручных Анатолия и Копченого. Многие члены группировки арестованы иликвидированы в процессе операции. Да и руоповцы не подкачали: со своей стороны выбили из преступной системы ряд важных звеньев. Одно плохо: Туз пока на свободе остается. Но борьба ведь ещё не окончена.

Подводя итоги, Кондратов сказал:

– Туз на свободе, а это, считай, надо все сначала начинать. Помните сказку о том, как богатырь только отрубит Змею Горынычу голову, а вместо одной три головы вырастают. Наша с вами работа эту сказку мне напоминает.

– А ты вспомни, чем та сказка кончилась: собрался с духом богатырь, и все разом головы у Змея полетели, – заметил Дойников.

А Звягинцев подправил с лукавой усмешкой:

– Вы, мужики, забыли: там в сказке было сказано не просто собрался с духом, а ещё и изловчился. Духа нам не занимать, а вот ловкости не всегда хватает.

– Это ты прав, – не стал спорить Кондратов, – не всегда мы срабатываем как положено. Ну ничего, дай срок, и коготок главный у страшилища вырвем, и все головы змеиные поотрубаем.

Дойников засмеялся.

– Мы тут с вами в кабинете ну просто вылитые три богатыря с картины Васнецова. Вон Звягинцев – вылитый Алеша Попович.

Все трое рассмеялись.

– Ну ладно, развлеклись немного, и хватит, – подвел итог Кондратов. Все трое, молча докурив сигареты, разошлись по своим рабочим местам.