Текст книги "На волнах страсти"

Автор книги: Валери Слэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

9

Услышав объявление капитана корабля о начавшемся снижении, Анна выглянула в иллюминатор. Погода над родными горами, несмотря на зимнее время, стояла прекрасная. Синоптики не подвели, положительные прогнозы оправдались, и скоро она будет дома. Самое трудное впереди – это предстоящая «отчетная» встреча с подругами. Она уже созвонилась с Инессой и попросила заказать по телефону их традиционные места в ресторане «Глёк Брой», а также оповестить остальных членов великолепной девичьей компании. Наверное, пора придумать звучное название для их объединения. Например, что-то вроде «Свободные сердца» или «Грациозные гра-цианки».

Ее сердце пока вполне соответствовало предлагаемому названию, сохраняя свой вольный статус. Хотя, конечно, с некоторой оговоркой, после знакомства с Робертом. В прошлом уже было несколько успешно отбитых попыток забронировать в нем место. Вот с Робертом все сложнее. Последняя попытка штурма неприступной цитадели была в аэропорту Хургады. Роберт ради нее продлил на несколько дней свое пребывание на курорте, чтобы улететь в один день, использовав до предела имеющиеся возможности для общения. Однако сколько ни тяни, но любое удовольствие рано или поздно все равно заканчивается. Они вылетали в один день, но с большим разрывом по времени. Ее самолет намного раньше. В аэропорт отправились чуть ли не прямиком из ее номера, выскочив почти в последний момент из постели. Роберт вел себя настолько экзальтированно, как будто все происходит в последний раз в его жизни. Как будто пытаясь передать на прощание всю глубину своих чувств, выразить всю глубину своих страданий и тоски от предстоящей разлуки.

Чуть ли не в последний момент он вновь, выражаясь старомодным языком, сделал ей предложение руки и сердца, прозвучавшее почти как ультиматум. Причем с каким-то потерянным видом, как будто они виделись в последний раз, перед отправкой его на войну. Похоже, что Роберт не верил в ее предыдущие заявления о том, что это слишком серьезный вопрос, чтобы решать его наспех, в курортных условиях. Что ему надо просто подождать.

Конечно, он и сам понимал, что по возвращении домой многое видится совсем иначе. Спадает курортное легкомыслие и эйфория, ощущение вечного праздника. Приходит на смену трезвая реальность будней. Ведь даже другой климат создает другой настрой. Особенно сейчас, в Граце, в период зимы, которая мгновенно остудит и сдует с человека, как пляжный песок и морскую соль, все наносное и случайное. Он считал, что это простая женская увертка, стремление вежливо и деликатно закончить их отношения. Даже несмотря на то, что они обменялись всеми возможными контактными адресами.

Впрочем, он сделал еще одну отчаянную попытку. Внезапно, чуть ли не в последнюю минуту, вспомнил о заключенном пари и пригласил ее еще раз на скачки в Ливерпуль, на ипподром Эйнтри. Заверил, что обязательно проинформирует ее о дате своего участия в соревнованиях по стипль-чезу, а также закажет ей зрительский билет. Сейчас, в самолете, в ее памяти отчетливо прозвучали его взволнованные слова.

– Анни, ты будешь моим главным талисманом. Я верю, что ты принесешь мне счастье победы. Ты мой стимул, особенно твое обещание выполнить то, что я сам определю как призовую награду. Не думаю, что мои мечты изменятся за несколько месяцев. Так что у тебя есть немалые шансы после соревнований изменить фамилию на миссис Чествик. Я думаю, что она не так уж плохо звучит, и ты к ней привыкнешь. Это старинный и благородный аристократический род, которому нечего стыдиться своего прошлого и настоящего.

Это прозвучало высокопарно и слишком обязывающее для нее. Но Роберт был так искренен, не хотелось обижать его отказом. Он и так выглядел как человек на грани нервного срыва, решающий вопрос о жизни и смерти. К тому же, честно говоря, она не очень верила в то, что он войдет в число лидеров на этом соревновании, и полагала, что ничем особенно не рискует. В результате, Анна легкомысленно подтвердила, что постарается сделать все возможное, чтобы побывать на скачках в Ливерпуле. И еще более опрометчиво, поддавшись прощальному порыву, добавила:

– Если Господь пошлет тебе удачу, то, так и быть, будем считать это знаком свыше. Тогда я стану миссис Чествик. – И потянулась к нему, чтобы запечатлеть на его устах поцелуй, как бы скрепляющий их устный договор.

До этого прощального поцелуя Роберт также весьма благородно, по собственной инициативе успел пообещать использовать свои связи для того, чтобы ее будущий роман был благосклонно принят в одном известном лондонском издательстве. И предложил заняться переводом и литературной шлифовкой ее труда на английском языке. Ибо это было очередной сумасбродной идеей Анны – попытаться сразу же изложить на международном языке собственный трактат, прежде чем представить его в руки литературного правосудия. Роберт, со своей стороны, тоже посчитал, что совершил выгодную для себя сделку, заняв заранее пост ее литературного импресарио и агента, оттеснив, на всякий случай, возможных конкурентов в сфере литературы и любви.

О своем собственном творчестве он в последние дни почти не упоминал и ходил довольно мрачный, о чем-то часто задумываясь. Однако Анна поделикатничала, и не стала устраивать допросы, копаясь в его смятенной душе. Отнесла причины его плохого настроения на счет предстоящего расставания и собственной нерешительности в вопросе о замужестве.

Может быть, зря она увязала его меланхолию только с собой. Но просьб о новых литературных консультациях не поступало, совместные дни и ночи проходили почти полностью на ее глазах, так что тайком укрыться от нее с пером и бумагой он бы не смог. Впрочем, как и она. Во всяком случае, Роберт явно забросил свои литературные искания. Возможно, временно выдохся или решил сделать передышку. Или просто что-то не ладилось. Творческий процесс – вещь вообще непредсказуемая. Это она уже поняла на собственном опыте.

И вот она уже на подлете к родному Грацу, переполненная впечатлениями и проблемами устройства будущей жизни. С массой нарисованных жирной краской знаков вопроса и нерешенных проблем, оказавшись как бы на распутье, перед выбором пути. Ей нужно срочно посоветоваться, и не с родственниками, а с близкими подругами. Эти быстрее поймут все нюансы деловых и личных проблем современной девушки. Обрисуют, объяснят и докажут единственно правильный выбор с их точки зрения. Вся проблема в том, что, насколько она знает своих подруг, весьма различных по менталитету и темпераменту, их выводы и предложения будут тоже разные. Ну ничего. По крайней мере, у нее будет выбор из трех вариантов, а, что еще более важно, много искреннего сочувствия и сопереживания.

А что касается родителей, свой долг она выполнила. Вернулась, как хорошо воспитанная дочь, как раз вовремя, к Рождеству, которое, по традиции, надо отмечать вместе с ближайшими родственниками. Сценарий домашних торжеств был давно уже отработан и отшлифован до деталей, так что ничего нового и неожиданного, сказочно-рождественского не предвиделось. Даже в далеком детстве она заранее знала, что положат родители в заготовленный ею чулок или башмачок, которые по традиции должны выставляться на ночь у камина, чтобы облегчить выполнение почетной и приятной, но непростой миссии Санта-Клауса. Анна довольно быстро научилась мыслить логически, сопоставляя настойчивые наводящие вопросы родственников о характере желаемых подарков и их последующем воплощением в жизнь.

Очаровательные иллюзии Рождества были окончательно утрачены после того, как в один из таких праздничных дней родственники как-то уж слишком обстоятельно объяснили суть ритуала любознательному ребенку. И посоветовали покрепче заснуть, чтобы не спугнуть случайно «Санту», который почему-то не любит, когда его застают дети за благотворительными занятиями. Поведали и о том, что добрый и щедрый старичок, проделавший долгий путь из Лапландии на запряженных оленями санках, после проникновения в жилище через печную трубу не должен рыскать впотьмах по всему дому в поисках заготовленных детишками емкостей для подарков, теряя время и рискуя расквасить нос или подбить глаз о мебельные углы. Мол, у него и так слишком много подопечных и проблем в эту ночь.

Вполне разумное предложение малышки заменить небольшой носок на большую картонную коробку из-под игрушек почему-то тоже было с ходу отвергнуто. Это еще больше укрепило ее подозрение о том, что здесь что-то нечисто. В результате, как следует отоспавшись днем «про запас», она пролежала в засаде под одеялом почти два часа, старательно имитируя крепкий сон. Выдержала поверхностную проверку родителей и прокралась затем бесшумно вслед за ними, чтобы застать на месте преступления и выявить подлог. Как она и предположила, вместо «Санты» скромные заказные подарки в носок попадали через руки родителей, которые к тому же после этого благотворительного деяния долго целовались. Однако Анна еще в незрелом возрасте проявила вполне зрелый разум и не стала, в свою очередь, разрушать иллюзии родителей насчет своей осведомленности. Наверное, поэтому рождественские подарки для нее, по традиции, до сих пор кладут в увеличенный шерстяной носок, который когда-то связала ей бабушка специально для такого случая.

Ну, а после Рождества, по установившейся традиции, они собирались в своей девичьей компании, без мальчиков, чтобы откровенно и свободно подвести итоги прошедшего года. Так уж получилось, что их первая встреча прошла в историческом центре города, в пивном ресторане «Глёк Брой», на Глокеншпильпляц. Старинное здание в четыре этажа, украшенное над главным входом эмблемой в виде кружки пива и колокольчика. Первый этаж – самый высокий. Внутри – скопление больших залов и малых зальчиков с запутанной системой переходов между ними. В более или менее теплую погоду посетители предпочитали сидеть снаружи, под зонтичными навесами над круглыми столиками, выставленными за невысокой оградой во дворе.

К их излюбленному месту на третьем этаже можно было пройти по винтовой лестнице. Что-то вроде отдельного кабинета-балкона, пристроенного сбоку от лестницы и слегка нависавшего над залом. Здесь им никто не мешал общаться, если, конечно, не считать кельнера. Довольно часто их обслуживал один и тот же, шустрый, разбитной и порой даже чрезмерно фамильярный мужчина по имени Удо, на вид лет сорока. Хотя он был чистокровным австрийцем, но любил называть их почему-то по-итальянски: «куатро бамбини» – «четыре малышки». Свое дело он знал хорошо, обладал феноменальной памятью и обслуживал быстро и четко.

Девушки разместились неспешно за просторным круглым столом. Удо подал меню, тут же порекомендовав наиболее удачные на сегодняшний день блюда. Анну после двух «египетских» недель потянуло на отечественную кухню, хотя и несколько тяжеловатую для дам и избыточно калорийную. Как обычно, много клецок, ветчины и колбасок. Правда, вместо капусты она выбрала картофель «фри». Впрочем, за две недели на море она потеряла почти три килограмма, хотя особенно себя не ограничивала. Так что можно было позволить себе небольшое пиршество и расслабление. Остальные остановились на блюдах итальянской и греческой кухни. Им, как раз наоборот, не хватало экзотики. И, естественно, заказали по бокалу отечественного пива, призванного подчеркнуть национальный характер застолья. Грац славился традициями пивоварения и старыми рецептами. Как любил говорить Удо, не вливать же в себя, в самом деле, будучи в Австрии, австралийское пиво. Признаваться ему, что в Египте она из любопытства несколько раз пила именно австралийское пиво «Фостер», Анна не решилась.

– Ну, рассказывай, как египетские ночи прошли, – начала дружеский допрос Инесса, едва дождавшись ухода кельнера, отправившегося выполнять заказ. Она всегда была заводилой в этой компании, самой настырной и последовательной. Загоревшиеся любопытством глаза остальных и подпертые кулаками подбородки, поверх которых на Анну уставилось три пары огромных, вопрошающих глаз, подкрепляли закономерность ее вопроса. Девицы даже заранее облизывали губы, как гурманы, в предвкушении пикантных и ярких «любовных блюд».

– Надеюсь, ты там не скучала в одиночестве? – добавила масла в огонь Лиззи.

– Расскажи, какой он из себя? – подхватила эстафету Элли. – Блондин или брюнет?

– И каков в постели? – завершила первую серию вопросов Инесса. – Об этом, пожалуйста, поподробнее. Можешь даже что-то добавить от себя, – пошутила она, – У тебя это удачно получается, очень красочно.

– Хорошо, девочки, – нарочито смиренным голосом промолвила Анна. – А кто будет вести стенограмму допроса?

– Вообще-то это обязанность Лиззи, – ничуть не смутилась Инесса, – Это она закончила секретарские курсы.

– Это архаизм, – тут же опротестовала предложение Лиззи, высокая, худая и довольно бесцветная блондинка, работавшая в городском магистрате секретаршей у одного весьма упитанного и низенького бодрячка пятидесяти лет. Так сказать, у любвеобильного «служителя народа». – Сейчас принято работать с диктофонами. Но я его не взяла с собой. Инесса не предупредила, – пожала плечами Лиззи. С чувством юмора у нее всегда было неблагополучно, даже в школе. Так что все говорившееся она воспринимала слишком серьезно и ответственно.

– Ничего, обойдемся без диктофона. У меня хорошая память, – нашла выход из положения Элли. – Кстати, море, пальмы и пирамиды можешь опустить. С этим жанром мы все знакомы. Египет я достаточно видела по телевизору. Начинай сразу с главного. Как ты с ним познакомилась? Кто кого «склеил»?

– О, уже, как обычно, начали обсуждать своих мальчиков, – прорвался в их девичий диалог, не предназначенный для мужских ушей, ехидный голос кельнера, возникшего неожиданно из-за поворота винтовой лестницы, держа в руках поднос с бокалами пива.

В этом было некоторое неудобство их размещения. С одной стороны, никто их не видит, но зато отлично может подслушивать, стоя за выступом стены на винтовой лестнице. Возможно, Удо именно так и делал, прежде чем появиться у них перед глазами.

– Господин кельнер, не вмешивайтесь, пожалуйста, в разговоры дам, – поставила его на место Инесса, сопровождая рекомендации увесистым шлепком по тощему мужскому заду в черных брюках, обтянутому традиционным длинным и черным фартуком, почти до пола.

– Ой, осторожней! – взвизгнул Удо, чуть не рухнувший с подносом на пол. – Без пива останетесь.

– Ничего, еще принесешь, – равнодушно пожала плечами Элли, и лихо, с закруткой, ущипнула все тот же многострадальный зад. А затем с невинной улыбкой спросила: – Удо, а ты, часом, не мазохист? Жаль, а то мы бы понравились друг другу. У меня дома есть кожаный ошейник с шипами и плеть-семихвостка. Как раз для тебя. Можно и еще что-нибудь покруче в секс-шопе заказать. Набор иголок под ногти и зажим для твоего красавца. Перед их применением могу приковать тебя к кровати. У меня есть наручники.

– Нет, спасибо, я уж лучше с женой пообщаюсь. По старинке, без плети и наручников, – мгновенно отреагировал кельнер, быстро расставив бокалы с пивом и ретируясь на лестницу.

Препирались они, разумеется, из чистого озорства, «для разогрева». Это тоже была часть традиционного ритуала их встреч.

В это время Анна мучительно думала о том, как же рассказать подругам о случившемся. Почему-то все, что она представляла в самолете, как легкий и необременительный треп между давними подружками, с массой полезных советов и искрометных комментариев, оказалось совершенно неподходящим для сегодняшней встречи. Раньше у нее никогда не возникали такие психологические проблемы. Наверное, потому, что предыдущие поклонники не западали глубоко в ее душу, не проникали в ее сердце. И ей не надо было обнажать свою сердечную боль и душевные слезы. Поверхностные эмоции не заслуживали серьезных размышлений. Порой она даже бравировала своей эпатажной откровенностью, прослыв среди подруг весьма смелой в любовных делах. Конечно, нередко и привирала, за что над ней подтрунивали подружки, легко улавливая, когда ее слишком заносило в область фантазий.

А сейчас она вдруг поняла, что ей будет трудно. Было ощущение того, что ее откровенность может выглядеть как предательство по отношению к Роберту, злоупотребление его доверием и искренностью. А также как собственный душевный стриптиз.

У нее даже появилось желание вообще прекратить этот разговор. Но она понимала, что слишком поздно. Об этом надо было подумать заранее. Тем более, она сама выступила с инициативой собраться вместе. Пожалуй, в этой ситуации самым благоразумным будет выступить кратко, максимально лаконично и сухо на «предложенную тему».

Анна лихорадочно придумывала наспех, экспромтом, короткие и хлесткие фразы. «Мы увидели друг друга и сразу поняли, что это судьба.

Он поразил мое сердце с первого взгляда. Я тоже не оставила его равнодушным». «Увидев меня, он впал в любовный экстаз и сразу предложил мне руку и сердце. Я обещала подумать». Она прокрутила в уме еще несколько забойных, интригующих фраз, пригодных для газетных заголовков и любовных романов. Другие обороты почему-то не шли на ум. Потом решила составить из всего, впопыхах предложенного мозгом, нечто среднее, не романтическое и скучное. Чтобы меньше было вопросов. Но ошиблась в расчетах.

– Девочки, конечно, в Египте я была не одна. Но вынуждена вас разочаровать. Он не арабский шейх с мешками «нефтедолларов» и бесчисленными стадами «мерседесов» и верблюдов. И не наркобосс из Медельинского картеля с чемоданом кокаина. Ничего экстраординарного и экстравагантного. Обычный английский парень. Не принц Чарльз. Так что разделить участь принцессы Дианы мне не придется. Я провела с ним всего пару ночей уже перед отъездом, и мы расстались. Разлетелись в разные концы.

Однако ее нарочито равнодушный тон и лаконизм никого не обманули. Вопросы посыпались сразу, как из рога изобилия. Причем одновременно от каждой из подруг. Они перебивали и перекрикивали друг друга. В общем гвалте было трудно понять, что кого интересует. Впрочем, несколько более или менее общих вопросов она все же сумела вычленить. Анна неспешно отхлебнула пару глотков пива из бокала, аккуратно промокнула губы салфеткой, затягивая время для ответа и дожидаясь, пока остынут первые страсти. Затем улыбнулась и все тем же хладнокровным, равнодушным тоном размеренно произнесла, как бы подытоживая сказанное:

– Итак, девочки, насколько я поняла, вас интересует несколько главных вопросов. Если вы немного помолчите, то я отвечу по порядку, всем сразу. Конечно, он молодой, высокий и симпатичный. Брюнет с синими глазами. Не женат. По профессии спортивный журналист. Увлекается стипль-чезом. Это скачки с препятствиями, если кто не знает, – снисходительно пояснила она. – Она обвела холодным взглядом аудиторию и продолжила: – Теперь отвечаю на более персональные вопросы. Да, Лиззи, он предложил мне поехать к нему в Лондон, где он живет. Но он не сын лорда, и с его родителями я пока не знакома. Если ты думаешь, что в Англии живут только лорды, то ошибаешься. Да, Элли, он признался мне в любви и даже успел несколько раз предложить выйти за него замуж. Но я пока сама не определилась в отношении его предложения. Все еще думаю.

Анна только сейчас поняла, что о родителях она как раз не подумала. В эйфории страсти мысль о том, что они не одни в этом мире, что у каждого есть близкие родственники, способные вмешаться в их отношения, как-то не дала о себе знать. Впрочем, для современных отношений между мужчиной и женщиной это нормально, услужливо подсказало ее сознание, пытаясь отогнать темное облачко опасений, выползшее из подсознания. Мы совершеннолетние и способны сами решить свою судьбу. В том числе, в случае необходимости пойти наперекор воле родителей и советам родственников. Обойдемся без старомодного родительского благословения.

– В общем, у меня все для сегодняшнего интервью, подружки. А теперь давайте послушаем вас. Думаю, за две недели у вас тоже накопилось много интересного, чем стоило бы поделиться. Не хочу узурпировать трибуну. Итак, с кого начнем? – И она обвел выразительным взглядом присутствующих, как бы заранее пресекая любую попытку вновь продолжить личный допрос. Видимо, подруги уловили ее настроение и, неохотно подавив разыгравшийся охотничий азарт, перешли на местные новости.

Выяснилось, что особых изменений за две недели не произошло. С чем она уехала, то и осталось. Никто не вышел замуж из близких знакомых, включая присутствующих, никто не развелся, не пострадал в автокатастрофах и даже не сменил работу. К Инессе по-прежнему в библиотеку ходит весьма начитанный юноша, настоящий книжный червь, похожий на упомянутое пресмыкающееся даже внешне. Высокий, страшно худой, в круглых очках и гладко прилизанный. К сожалению, безобразно застенчивый и патологически робкий. Поначалу Инесса даже подумала, что он немой и с телесными дисфункциями. Берет книгу в читальный зал, садится напротив нее, пунцовый от смущения, и преданно смотрит на нее влюбленными глазами. Наверное, ожидая, пока свершится чудо и фея Инесса, крепкая и сильная, возьмет его за шиворот и потребует вслух, громко и отчетливо, отвести ее на площадь Хауптпляц, в Ратхаус, то есть в магистрат, а затем в ближайший собор, для свершения таинства брака.

Впрочем, ей это даже нравилось, и она не возражала против развития романа.

– Это так романтично и трогательно, – закатывала она мечтательно глаза и плотоядно причмокивала губами. – В стиле средневековых трубадуров, романа о Тристане и Изольде… – А затем прагматично поясняла: – Из такого материала получаются прекрасные мужья. Но над ним надо поработать. И не волнуйтесь за меня, девочки. Я с этим справлюсь.

Элли, наполовину гречанка по происхождению, пылкая, энергичная и импульсивная, похожая на Елену Троянскую до замужества, рассказала про своего таксиста из Пирея, считавшегося каким-то ее сверхдальним родственником, для оценки степени родства которого еще не придумали слов в немецком языке. Юный грек-эмигрант довольно быстро проявил недюжинный бизнес-талант на новой «земле обетованной». Всего за год из простого таксиста, промышлявшего подвозом пассажиров в единственный аэропорт Граца, он начал превращаться во владельца пока еще не очень большой таксомоторной компании.

– Но с хорошим будущим, – гордо и величественно пояснила «Елена Троянская». – А после Нового года Хризопулос собирается публично объявить о нашей помолвке.

Остальным подругам осталось только радостно позавидовать и, зная патриархальные нравы греческой общины, одновременно пожалеть о том, что подругу они могут надолго утратить. Скорее всего, до тех пор, пока сами не выйдут замуж, и не получат вновь право, как почтенные матроны, обремененные преуспевающими мужьями и послушными, хорошо воспитанными детьми, встретиться изредка за чашечкой кофе для того, – чтобы посплетничать о чем-то своем, женском, и рассказать о своих успехах в «раскошеливании» мужа и выращивании детей.

Лиззи похвастаться особенно было нечем. Как обычно, все эти две недели, почти ежедневно, ее донимал «патрон», полагавший, что обеспечение для него некоторых раскованных плотских радостей должно автоматически входить в служебные обязанности подчиненной. Разуверить его в этом без публичного скандала у Лиззи пока не очень хорошо получалось, судя по его продолжающейся настойчивости. Сообща подруги обсудили несколько вариантов решения проблемы и разработали вроде бы гениальный стратегический план, который Лиззи предстояло осуществить сразу после новогодних празднеств. Самым оптимальным показалось подключить к делу супругу любвеобильного «слуги народа», накачав ее под завязку соответствующей информацией. Были слухи, что рослая и крепкая по комплекции дама нередко использует свое физическое превосходство в семейных дискуссиях. Даже поколачивает порой своего супруга под горячую руку за содеянное, или авансом, для профилактики. Именно о необходимости участить и усилить профилактическую работу для повышения ее результативности и шла речь. Роль доброжелательной информаторши великодушно согласилась принять на себя Инесса. А Лиззи предстояло подготовить «компромат», записав на свой мобильный телефон пару жанровых разговоров с боссом. Естественно, представ в роли яростно сопротивляющейся и невинной жертвы распоясавшегося сексуального маньяка, забывшего о понятии супружеской верности и крайне опасного для женского общества, особенно для секретарш. Кстати, нового поклонника Лиззи, работающего агентом по туризму, решили пока к этому делу не подключать. Еще неизвестно что придет ему в голову. Парень крепкий и слишком горячий. К тому же может неправильно понять роль самой Лиззи в этой ситуации. Еще решит, что это она сама подогревает и провоцирует босса, и что тогда останется ждать бедной девушке?

Анна весьма обрадовалась тому, что внимание переключилось с нее на окружающих. Однако не забывала о главном, ради чего, собственно, и решила собрать подруг, оставив на десерт обсуждение собственных литературных замыслов. Дождавшись некоторого затишья после дискуссий по животрепещущей проблеме подготовки карательной экспедиции против начальника Лиззи, а также завершив борьбу с огромным блюдом напротив себя, наполненным различными видами мяса и картофелем «фри» в стиле национальной австрийской кухни, Анна решила перейти к основному гвоздю программы сегодняшнего застолья.

С чувством выполненного долга и с видом хорошо поработавшего человека, она решительно отодвинула от себя почти пустую тарелку, допила одним глотком до дна уже третий за вечер бокал с пивом и слегка постучала по нему ножом, привлекая внимание.

– Девочки, помимо обсуждения мальчиков, у меня есть еще одна интересная тема. Касающаяся вас всех.

Она не стала пояснять, откуда у нее вдруг появился в Хургаде писательский интерес. Не стала ссылаться на Роберта и злословить по поводу его слабых и безнадежных попыток разработать новое направление в любовном романе. Это было бы неэтично, а главное, принижало бы ее собственную роль и грозило переключить внимание аудитории опять на личную жизнь. Заметив устремленные на нее взгляды, Анна торжественно возвестила:

– Во-первых, я решила заняться написанием любовных романов. В какой-то степени автобиографичных. Начну, естественно, с себя. Если получится, затем наступит… – Она на секунду выдержала многозначительную паузу, как опытная актриса, и эффектно продолжила: – Затем наступит ваша очередь. Я сделаю вас героинями своих произведений. Каждой будет посвящена отдельная книга. Вы сами определите очередность. Можно бросить жребий. Это будет что-то вроде сериала о дамском клубе, где поочередно будет описываться любовная жизнь каждой из героинь – членов клуба.

Анна заметила, как после этой фразы все вокруг внезапно изменилось. И она сама, и ее подруги, и их отношение к ней, и весь окружающий интерьер. Весь мир как будто разом переменился. И цвета, и запахи, и формы предметов. Похоже на то, как если бы ось Земли сдвинулась с орбиты, а полюса и климатические зоны, соответственно, поменялись бы местами.

– С чего бы это вдруг – сразу и в писатели? – первой и несколько косноязычно отреагировала ошарашенная Лиззи.

– По совету Инессы, – отшутилась Анна, парировав первый выпад. – Это она настойчиво и убедительно порекомендовала мне перед отъездом в Хургаду заняться писательской деятельностью. И именно любовным романом.

– Да, девочки. Это я не отрицаю, – горделиво возвестила Инесса, приподняв волевой подбородок, а также скрестив руки под пышными грудями, приподняв их еще больше и воинственно выставив вперед. – Моя идея, был грех. У Анни особенно удачно получаются эротические сцены. После ее описания в аэропорту, при проводах, одной из таких сцен, про арабского шейха, ну, не буду цитировать, – нарочито целомудренно потупилась она, – а то вдруг Удо опять подслушивает, у меня трусики насквозь промокли. Даже сейчас, как вспомню, так сразу между ногами разгорается. Так что, я ее планы поддерживаю. Если получится, мы все будем стоять у истоков и раздавать интервью о том, что были знакомы со знаменитостью с детства. Рассказывать, как помогали растить и холить ее талант. В общем, будем купаться в лучах ее славы и укреплять тем самым собственное реноме.

– Значит, это не розыгрыш. Это всерьез, – констатировала услышанное Лиззи. – И с каким-то особым выражением всмотрелась в Анну, как будто видела ее впервые. – Да, никогда бы не подумала, что буду знакома с настоящей, живой писательницей.

После ее слов в комнате повисла напряженная тишина, и Анна почти физически почувствовала, как ее ощупывают три пары глаз. Как могло случиться, что их простая и обычная на вид подружка вдруг в одночасье превратилась в нечто особенное? Как будто среди серых гусынь вдруг появилась белая лебедь и взмыла в небеса. А им остается только заворожено следить за ее полетом в заоблачных далях. Причем, похоже, восприняли ее чересчур серьезно, как будто произведения Анны Хофмайер уже издали массовым тиражом, как будто она стала всемирно известной, и дело теперь совсем за малым. Определить, как построить отношения в свете новых реалий с сидящим рядом светилом.

Чтобы уйти от нарастающего напряжения, Анна на секунду закрыла глаза, а затем продолжила, нарочито слегка легкомысленным тоном.

– Как я уже говорила, первый том будет почти автобиографическим, так что с этим я справлюсь сама. Собственно, вчерне я уже многое написала. По крайней мере, общая схема сюжета уже есть, многие сцены продуманы и даже написаны. Так что речь пойдет сейчас о вас. Я повторюсь. Я хочу написать три романа, по отдельности, о каждой из вас. Поведать историю ваших любовных приключений. Хотите – настоящую, хотите – придуманную. Это вам решать. Конечно, я могу сама придумать сюжеты для этих романов. Но было бы лучше, если бы вы тоже приняли в этом участие. Я предлагаю, чтобы вы лично подобрали себе ту роль, которая вам больше нравится.

Анна перевела дыхание, чувствуя, как от волнения спирает в горле. Затем, без всякого разрешения, взяла ближайший к ней бокал с недопитым пивом, кажется, Элли, и отхлебнула глоток. Потом сделала пару глубоких вдохов и выдохов, и продолжила:

– Если хотите, можно сделать вас легко узнаваемыми. Сразу предупреждаю, что действие будет происходить в основном в Граце. Так что ваши родственники, друзья и соседи смогут в этом случае определить, что я описала именно вас. А если это не нравится, то можно сделать наоборот. Описать вас так, что родители не узнают. Но в любом случае я обещаю, что все будет очень красиво. Вы будете выглядеть прекрасно. Вы будете нравиться себе. Вы сможете подобрать в герои своего романа любого «прекрасного принца» из своей мечты, и мы его вместе нарисуем. Любые ваши фантазии могут воплотиться в этой книге.