Текст книги "На волнах страсти"

Автор книги: Валери Слэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Анна продолжала говорить, с удовольствием наблюдая, как глаза подруг как будто таяли в мечтательной туманной дымке. Видимо, они уже представляли себя в той красивой и насыщенной приключениями любовной жизни, которая предстанет на страницах романов. В описаниях жизни, которую можно будет легко изменять по собственному капризу и прихоти. Каждая уже видела перед собой прекрасный образ идеального возлюбленного…

А она становилась той самой волшебницей, которая могла воплотить эти мечты. И неважно, что не наяву. Иногда для женщины сладость мечтаний бывает убедительнее грубых и серых реалий.

– Итак, девочки, как вам мое предложение? – задала риторический вопрос Анна. – Хотите сказать что-то сразу? Или вам надо подумать? – И она демонстративно полезла в свою объемистую сумочку за писательским блокнотом, с которым теперь никогда не расставалась. Это был уже третий по счету блокнот, так что творческий процесс не стоял на месте.

Конечно, с последним предложением она погорячилась, поскольку заявки хлынули, как из рога изобилия, нескончаемым потоком, в три струи, одновременно. Она попыталась как-то упорядочить процесс их поступления и зафиксировать в письменном виде, но уже через пять минут поняла, что совершенно напрасно теряет время. К тому же желания менялись на ходу, мгновенно обрастая новыми и красочными подробностями. Если бы она всерьез подумала о возможной реакции подруг, то запаслась бы тремя диктофонами, посадила бы их по разным углам или, лучше, по разным комнатам, и дала возможность вольного плавания по волнам девичьих фантазий.

Это был бы интересный и поучительный материал для любого психолога и литератора. Особенно полезный для авторов, попавших, как парусный корабль в штиль, в полосу творческого застоя и кризиса. Ей это пока что не угрожало.

Фантазии у нее вполне бы хватило на десяток любовных романов, лишь бы в редакции приняли первый из них. Так, чтобы не подрезало сразу ее творческие крылья, чтобы не отбило желание браться за перо или садиться за клавиатуру компьютера. Она знала этот свой психологический недостаток. Если что-то получалось у нее сразу, то потом она могла долго и упорно, с интересом работать на этой проблемой. А если нет, то интерес сразу пропадал, и, как правило, навсегда. Значит, ее первый роман должен быть сделан настолько добротно, чтобы выдержать любые испытания в любых издательствах, даже не слишком доброжелательно к ней настроенных.

Анна послушала подруг из вежливости еще несколько минут, уже не пытаясь записывать. Затем демонстративно посмотрела на часы и объявила:

– Итак, дамы. Прошу внимания. Насколько я поняла, моя идея единогласно поддержана. Но нам придется навести некоторый порядок с вашими предложениями. Поскольку записать одновременно всех троих я не в состоянии, то было бы неплохо, если бы вы сделали это сами. К тому же это даст возможность вам еще раз как следует, не спеша, подумать над тем, какой вы хотите увидеть себя в романе.

Анна подумала и решила несколько охладить их пыл.

– Можете не торопиться, поскольку я еще не закончила свое первое произведение. Потом займусь и вашей литературной судьбой. А сейчас, как в школе, вооружитесь ручками и запишите, что вам надо будет потом мне сообщить. – Она облизнула пересохшие от волнения губы, подождала, пока каждая запасется необходимым инструментом, и начала писательский инструктаж: – Как мне представляется, в предложениях должны быть указаны ваши «литературные» имена и ваша «сценическая» внешность. В общем, как бы прописан ваш желаемый образ. Мне понадобятся имена ваших любимых героев-мужчин и их внешность, особенности ваших отношений, даже сексуальных. Не стесняйтесь. Если хотите, мы можем даже обговорить то, как описывать ваши эротические встречи. Затем…

Она продолжала говорить, с удовлетворением наблюдая, насколько беспрекословно и старательно выполнялись все ее указания. Да, похоже, что мир действительно перевернулся после того, как она решила стать писательницей. Она давно уже чувствовала происходящую трансформацию в себе самой. Уже не раз ловила себя на том, что смотрит на все совершенно другими глазами, глазами профессионала-литератора. Даже сейчас, в этом ресторане, заметила, что мысленно фиксирует особенности интерьера, чтобы потом перенести их в художественной форме в будущий роман. Причем, уже в роман о ее подругах. Как бы заготовка впрок. И взвешивает на своеобразных художественных весах их фразы и реплики, чтобы отобрать то, что можно будет использовать в книге. Даже прикидывала мысленно, какие изменения можно внести в облик «литературных» подруг. Чтобы они выглядели более интересными для читательской публики.

Пораженная этими мыслями, она прервала свой инструктаж, а потом заявила:

– Впрочем, ладно, девочки. Давайте на этом закончим на сегодня. Я и так слишком много наговорила для первого раза. Мы ведь еще не раз увидимся. Нам предстоит очень много совместной работы.

Она говорила так, как будто нисколько не сомневалась в будущем успехе. И, глядя на них, понимала, что ее подруги чувствуют то же самое. Видела, как произошедшие с ней изменения затронули и ее подруг, как только они сделали первый шаг в мир литературы. Хотя бы в качестве прообразов.

Это отразилось сразу же и на их общении. Сейчас оно больше походило на деловое совещание единомышленников, решавших чисто технические вопросы. Они безоговорочно поверили в нее, в ее будущее, в ее талант, и подсознательно сделали своим непререкаемым авторитетом. Относились к ней уже не как к простой подруге, а как к знаменитости. Даже немного с благоговением и раболепством. А после публикации первого же романа, надо полагать, будут готовы сделать своим кумиром. В какой-то степени эта трансформация была связана с тем, что она позволила им как бы приподняться над собственной повседневной, не слишком интересной и однообразной жизнью. И теперь они воспринимали происходящее так, как будто от того, как она изобразит их в своих книгах, будет зависеть их подлинная, настоящая жизнь. Реальная, а не литературная.

Первой очнулась от наваждения наиболее стойкая и прагматичная Инесса, Временно отключившееся женское любопытство вновь проснулось, чтобы заявить о себе, как и положено, в полный голос. Анна даже пожалела, что слишком рано прервала свой литературный инструктаж.

– Анна, я всегда предсказывала, что тебя ждет особое будущее. Ты просто создана для литературы. Я тебе говорила об этом перед отлетом в Хургаду. Я умею чувствовать происходящее и угадывать таланты. Кстати, а как твой англичанин посмотрит на писательские занятия? Это не помешает вашим совместным матримониальным планам?

Анна заметила, как мгновенно насторожились все остальные, и почтительно замолчали, в ожидании ее реакции. Еще бы, вот-вот последует такая пикантная информация из жизни будущей звезды. Не упустить бы. Ну что ж, решила она. Придется отвечать. У звезды тоже есть свои обязанности и свои проблемы. Поддерживать связь с будущими читателями и поклонницами. Казаться внешне простой и доступной, одновременно демонстрируя при этом свою незаурядность и значимость, способность читать в душах людей. А это требует уступок и даже жертв.

Она нарочито, не спеша, проделала привычную уже манипуляцию, как бы вживаясь в новую роль зрелой дамы, которая четко знает, чего хочет от жизни и как этого добиться. В отличие, естественно, от своих легкомысленных подруг. Анна изобразила задумчивость, собрав с трудом пару складок на лбу. Затем провела пальцем по кончику носа, слегка почесав его. Три пары глаз с благоговением следили за каждым ее движением. Потом придала лицу максимально серьезное выражение, выразительно пожала плечами и, неожиданно улыбнувшись, слегка снисходительным тоном пояснила:

– Честно говоря, я еще не определила окончательно, что для меня важнее. Будущий муж или будущий роман. Поэтому в данной ситуации мнение мужчины пока не играет особой роли. Важно разобраться самой.

Неугомонная Инесса тут же поспешила дополнить ее высказывание собственным мнением, как обычно, сдобрив его грубоватой шуткой:

– Полностью с тобой согласна. Мужчины не должны влиять на нашу жизнь и наш выбор. Тем более, в творчестве. Ты не должна хоронить свой талант в стиральной машине и в кастрюлях. У тебя другая планида. Но на твоего кандидата в мужья хотелось бы взглянуть. Думаю, что девочки меня тоже поддержат. Определим, насколько он тебе подходит. Может быть, даже позволишь его опробовать, чтобы ошибки не вышло?

– Где опробовать? В постели? – мрачновато переспросила Анна и неодобрительным взглядом обвела поклонниц-неофиток, явно выбивавшихся из правильного сценария встречи с кумиром.

– Ну, я бы не возражала, – храбро продолжила заготовленную партитуру Инесса, пожимая плечами. – Во всяком случае, в постели мужчина лучше всего открывает свою сущность. Если, конечно, не считать посягательство дамы на его портмоне.

Остальные пассивные участники словесного поединка потупили глаза, скрывая истинные мысли.

– Ну что ж, – весьма неискренне и натянуто улыбнулась Анна, отметавшая любые посягательства на самое святое и сокровенное, даже в шутку. Она хорошо представляла, что произойдет, если Инесса затем перейдет к описанию своих представлений о том, как будет складываться жизнь писательницы и ее мужа. Воображение у нее богатое, словарный запас тоже, при минимальной тактичности. Например, обрисует, как Анна восседает верхом на изнемогающем от сексуальных трудов муже, с блокнотом в руках, пытаясь максимально точно описать получаемые эротические ощущения.

Или, наоборот, как заброшенный муж, отчаявшись получить доступ к телу писательницы, найдет утешение на стороне. Обрисует по такому случаю душераздирающую сцену, в которой Анна восседает в кровати при включенном ночнике, где-нибудь в три часа утра, торопливо дописывая пришедшую в голову литературную идею в вытащенный из-под подушки блокнот. Доходит до описания очередной эротической сцены, машинально оглядывается в поисках традиционного импульса для вдохновения и только тут замечает, что мужа рядом нет. Еще раз недоверчиво смотрит на часы, упрямо показывающие все то же расположение стрелок. Потом опять на вакантное место рядом. Странно, если не сказать больше. И вдруг вспоминает, что его не было в этой постели уже давно. По крайней мере, больше недели. Боже правый! Стоит задуматься над тем, есть ли у нее все же муж? Или мужья существуют только в романах? Где же он, единственный, любимый и ненаглядный? Смахнув набежавшую слезу, она замечает на ночном столике уже покрытую пылью записку, в которой этот изверг сообщает, что… Что именно? Ну, скажем, что устал быть подопытным литературным кроликом. Устал от неухоженности бытия, от того, что некому заштопать носки, разогреть тосты с сыром и потереть спинку в ванной. И даже от однообразия проекции ее груди и бедер, а также цвета волос. В общем, ему нужна совсем другая. Другая во всем. А главное, не умеющая читать и писать. Далее Анна не стала фантазировать. Стало и так понятно, что такой разговор допустить нельзя. Иначе можно утратить уважение к себе, надолго стать объектом общих шуток и быстро потерять новоприобретенный ореол. Такого завершения встречи она не могла допустить. Поэтому специально перешла на суховатый канцелярский язык, в свое время усвоенный в лингвистическом центре.

– Будем считать, что творческая дискуссия прошла в целом плодотворно, выявив вместе с тем некоторое различие в подходах сторон в практике решения стоящих проблем. Это я о постели, Инесса, – на всякий случай пояснила она. – Никаких испытаний. Это исключено. Лучше тренируйся на своем «пупсике» в читальном зале. Как только решится вопрос о Роберте, я вас всех извещу. Буду ждать от вас информации по будущим романам, как договорились. А сейчас пора по домам. Мы и так слишком засиделись. И с пивом позволили себе лишнее. Иначе вопрос о чужой постели не встал бы, – не удержалась она от повторного и грозного по тональности предупреждения.

10

После длительных рождественских каникул потянулись рутинные будни. Все тот же ежедневный маршрут на работу до набережной Грискай, пять раз в неделю. Все те же привычные лица коллег с трафаретными улыбками и стандартными разговорами. Спасала только литературная работа. Ее тайная вторая жизнь, скрытая от окружающих, даже от ближайших родственников. Она уже закончила вчерне написание книги о себе самой и теперь занималась ее бесконечной шлифовкой. В принципе, она понимала, что этим можно заниматься до бесконечности. Что когда-то надо будет остановиться и отослать свое творение в выбранное издательство. Отдать свой созревший плод в чужие руки, то ли на поругание, то ли для восхождения к славе.

Но вначале никак не могла решиться на такой шаг. Боялась инстинктивно провала из-за какой-нибудь неучтенной мелочи, недоработанного пустяка. Говорят, что постоянное недовольство собой, своим творением – это хороший признак для творческой личности. Умение каждый раз найти и исправить в нем какие-то недостатки – это признак таланта и будущности автора. Может быть, и так. Но пока что она от этого только страдала.

В конце концов, проблема решилась иным путем. Поскольку издаваться она решила в Лондоне, то естественно, встал вопрос о необходимости перевода текста. С полным самообслуживанием. Кому как не автору лучше всего изложить на чужом языке то, что создано на родном. То, что получилось в итоге лингвистической трансформации, выглядело как-то странно и фантастично, даже порой просто незнакомо. Несколько дней она колебалась, решая, отсылать ли этот литературно-лингвистический продукт Роберту. Но потом сдалась под давлением обстоятельств. Другого выхода все равно не было.

Эти коллизии мешали ей начать работу над новыми романами. При этом приходилось обманывать подруг, всех троих, посвященных в ее новую жизнь. Рассказывать им о том, как успешно идут их дела, как развивается их литературная жизнь в остросюжетных и занимательных любовных перипетиях. Инесса, Элли и Лиззи, естественно, так и не смогли договориться между собой, кому быть первой в будущем романтическом сериале. Даже поссорились и почти две недели не общались друг с другом. Отказались и от жеребьевки, и от посредничества Анны в решении спора. Так что некоторое время пришлось общаться с ними по отдельности и каждой объяснять, что она выбрала именно ее в качестве прообраза для нового романа. Но только – тсс, строго между нами, по большому секрету. Главное – ни слова, ни полслова об этом остальным.

Наверное, именно эта хитрость и помогла восстановить старую дружбу. Сейчас подруги изредка встречались, тая на лицах загадочные улыбки Моны Лизы, призванные продемонстрировать свое явное, но скрываемое из вежливости превосходство. Что поделаешь, успокаивала себя Анна. Такова она, литературная жизнь, со своими правилами игры.

Пару раз она выезжала на выходные в горы, к дядюшке Густаву. Выбраться к другому дядюшке, Фердинанду, в Пибер, все как-то не получалось. Помогало выжить в новых условиях общение с Робертом. Изредка он звонил по телефону, а чаще присылал письма по электронной почте. Пояснил, что такова столетняя национальная традиция – использовать для общения почту. Изменилась только форма, перейдя в электронный формат.

В своих довольно суховатых и однообразных посланиях он сообщал, что продолжает тренировки в стипль-чезе. Даже выступил уже на нескольких соревнованиях, и не безуспешно. Как-то раз даже похвастался, что выиграл на скачках в Вустере главный приз – чайный сервиз из знаменитого «вустерского» фарфора. О своей литературной деятельности он писал еще более скупо. Только однажды не выдержал в телефонном разговоре и очень долго жаловался на то, что в «мире любовных романистов» никто его не понимает. В издательствах и редакциях, специализирующихся в этом жанре, на ключевых постах сидят женщины, которые видят в мужчине что-то вроде браконьера, забравшегося в чужие угодья. Считают его работу глупой блажью. Немногие мужчины относятся еще хуже, видя в нем чуть ли не предателя и разрушителя основ мужского мироздания. Даже обычно всеядные и беспринципные литературные агенты отказываются от спекулятивных гонораров, лицемерно ссылаясь на отсутствие опыта проталкивания такой специфической книжной продукции. А некоторые смотрят с явной жалостью, как на человека, у которого не совсем благополучно с рассудком. Полагают, что это проявление негативных последствий феминизации общества. Женские болезни начинают заражать и мужской организм. В общем, процесс продвижения мужского любовного романа на литературный рынок застопорился намертво, на самой начальной стадии. Заморожено на этапе рукописи. Конечно, можно было бы издать книгу хотя бы небольшим тиражом за свой счет. Но это было бы фактическим признанием собственной литературной импотенции, бессилия и слабости. Если его официально и единогласно отвергает литературное сообщество любовных романистов, тем хуже для этого общества. Значит, оно недостойно его. Недостойно его таланта. Оно одряхлело и исчерпало себя. Превратилось в общество слепых и глухих «литературных инвалидов». Это оно теряет возможность поступательного развития, не видя новые, перспективные дали, не способное отряхнуть с себя пыль и тлен обветшалых и абсурдных представлений.

Роберт еще долго характеризовал состояние дел на любовно-литературном рынке, не жалея хлестких эпитетов. Однако постепенно выдохся и даже сообщил в конце разговора радостную новость. В знак протеста против «диктаторов устаревших любовных стандартов» он решил заняться более серьезным жанром. Взялся написать две научно-публицистические книги. Уже заключил соответствующие соглашения с солидными фирмами и даже получил крупный аванс от одной из них. Одна из книг будет по истории скачек с препятствиями, начиная с периода древнеримской империи. Вторая – по истории основных пород скаковых лошадей. Роберт пояснил, что в нее войдет и история «липициаров», выращиванием которых занимается ее дядюшка в Пибере. Поэтому не исключено, что ему придется побывать в Австрии, чтобы ознакомиться с проблемой на месте.

Анна правильно восприняла заявление литературного страдальца, как попытку вежливо напроситься в гости. Поэтому тут же пояснила, что его маршрут путешествия по Австрии никак не может пройти мимо Граца, и что она будет с нетерпением его ждать в любое удобное для него время. Программу его пребывания в родном городе она составит сама и включит в нее много приятных для него сюрпризов. Приглашение побывать на родине будущей великой писательницы было тут же воспринято с благодарностью. Роберт уточнил, что его участие в конных соревнованиях заканчивается в середине марта, и после этого он будет счастлив наконец увидеть ее после столь невыносимо долгой разлуки. Кроме того, можно будет обсудить и вопросы ее творческих успехов. Последнее прозвучало как-то загадочно, но Анна не стала уточнять, полагая, что, как только будут практические результаты, Роберт ее сам проинформирует.

Вежливое расшаркивание по телефону закончилось чмокающими звуками, имитирующими поцелуи. Счастливые мужские слезы остались за кадром. Впрочем, как и женские. Она даже достала пакетик с бумажными носовыми платками, решив что, судя по реакции, запас не помешает.

Только после этого разговора Анна поняла, насколько запутанными являются их отношения. Во время встречи с подругами она самонадеянно и гордо заявила, что главным для нее является литература, а мужчины – это нечто второстепенное. Себе она пыталась внушить то же самое. Но истинное начало все равно давало о себе знать. Душой она понимала, что, скорее всего, все наоборот. Получится ли из нее настоящая, профессиональная писательница, это еще вопрос. А вот потерять мужчину, предназначенного тебе самой судьбой, она не может себе позволить. Книгу написать проще, чем вновь найти человека, как будто специально созданного природой и богом именно для тебя. Как раз об этом говорится в собственном романе. Именно это утверждает ее героиня, советуя прислушиваться к голосу своего сердца, а не к логике и разуму. Логика и разум – это не для нее. Это для избыточно рациональных и неумно расчетливых женщин.

После долгих размышлений она почти призналась себе самой, что если бы пришлось выбирать между Робертом и литературой, она бы выбрала его. Но все же до принятия окончательного решения не дошла. Пусть, как говорится, боги и собственное сердце распорядятся ее судьбой. Сердце само подскажет, когда это будет нужно. А Роберта ей действительно не хватает. Его рук, его губ, а главное – его понимания, его заботы, его душевного тепла. Как будто распалось нечто целое, и для гармонии мироздания обе половинки необходимо срочно соединить.

Анна заметила еще одну вещь. Знаковую. После общения с Робертом она практически перестала встречаться с мужчинами. Даже представить себе не могла, что согласилась бы целоваться с другим представителем мужского пола, каким прекрасным он бы не был. Об общей постели, тем более, и речи идти не могло. Абсолютное табу, на вечные времена. Она почувствовала, что стала максималисткой. Или он, или никто. Именно эта идея заложена в ее романе.

Кстати, в ее произведении, в эпилоге, герой признается героине в любви и делает предложение стать его единственной и ненаглядной на всю жизнь именно в Граце. На искусственном острове Мурисель, построенном на реке Мур по проекту одного нью-йоркского художника к 2003 году, когда Грац был объявлен культурной столицей Европы. Этот небольшой и романтический искусственный остров, похожий, особенно, когда освещался ночью изнутри, на хрустальную ракушку, был создан как раз для влюбленных, для взаимных признаний в любви. Ну что же. У Роберта будет неплохой шанс использовать его по прямому назначению. Конечно, она слышала слова любви в Египте. Но там это могло объясняться воздействием пляжа, солнца и моря. А здесь, на этом острове, у себя дома, все будет выглядеть по-другому. Более значимо, более серьезно, более надежно.

Начало встречи было весьма многообещающим. После предыдущих томительных переживаний и размышлений все решилось само по себе. Не зря она понадеялась на собственное сердце. Роберта она встретила в аэропорту, прибыв туда на собственной машине, приобретенной как раз вовремя, всего неделю назад. Конечно, модель среднего класса, обычный «опель», но зато наконец-то свой. И цвет приятный, броский, ярко-алый. Как раз для автора любовных романов, напоминая об истекающих кровью от неразделенной любви женских сердцах. А главное, она приехала на встречу одна, без сопровождения, несмотря на настойчивые предложения представителей семейного клана и близких подруг поддержать ее на этом «крестном» пути. Нет уж, свое собственное счастье она предпочитала добывать сама, без помощников, советчиков, наблюдателей, предсказателей и прочих посторонних лиц. Даже если они хотят ей добра.

Время прилета тоже выбрано удачно. Пятница, середина дня. Впереди два выходных. Даже не надо отпрашиваться с работы, хотя ее, в любом случае, поняли бы, если бы отпросилась на всю неделю. А за два дня вполне можно успеть разобраться, как пойдут дела. Однако семейный клан уже решил за нее, что все будет хорошо и следует соблюсти все положенные обряды. Поэтому Роберт был авансом приглашен на семейные смотрины на воскресенье. Для начала, в ресторан, а потом домой, на капельку «обстлера» – яблочного шнапса, который по традиции пьют как ликер, на десерт, из маленьких «тюльпанчиков» – рюмок в форме тюльпанов. К яблочному шнапсу полагались также кусочек «штруделя» (яблочного пирога) и чашка кофе «по-венски».

Ответственным за снабжение «обстлером», по решению клана, был назначен дядюшка Фердинанд, в доме которого на окне всегда красовалась бутылка. По старой австрийской традиции, это означало, что в этом доме занимаются выделкой домашнего алкоголя. Дядюшка Фердинанд, правда, предпочитал изготавливать «хой-риген» – молодое виноградное вино, но в межсезонье, когда виноград еще ждал своего часа, не чурался и шнапса. Яблок в его саду тоже хватало. Второй дядюшка: Густав, тоже обещал прихватить что-то национальное, чтобы не было стыдно перед английским гостем за родную страну. Скорее всего, следовало ожидать нечто огромное и мясное, вроде жареного на вертеле поросенка или копченой свиной ноги.

Анна, конечно, пыталась объяснить, что все не так просто, как им кажется. Что жизнь и планы двух влюбленных не всегда совпадают с представлениями их родственников. Но все было напрасно. Мать спокойно, без экзальтации, заявила, что сбор клана неизбежен, вне зависимости от повода. Они давно уже не собирались в таком составе, и будет вполне разумным наконец сделать это. Ну а если собравшимся повезет, и англичанин появится перед их глазами, то будет еще лучше. Продолжать дискуссию дальше уже не имело смысла.

Кроме того, чтобы отвязаться от непрошеных попутчиков в аэропорт, пришлось пообещать подругам, что она предоставит им возможность хотя бы одним глазком взглянуть на английского жокея и даже дать переброситься с ним парой слов. Например, все в том же любимом пивном ресторане «Глёк Брой», чтобы островитянин мог прочувствовать тирольский колорит.

От себя Анна приготовила Роберту целую культурную программу. Долго листала справочники для туристов, представляя себя в роли иностранца. Первоначально перечень номеров программы получился чрезмерно громоздким, ужасая своими размерами. Для ее реализации потребовалась бы не одна неделя. Скорее даже, смена постоянного места жительства, Лондона на Грац, как минимум, на полгода. Да и от сопровождающей потребовала бы огромного терпения и крепких ног. Но потом она сжалилась над гостем и над собой. Оставила в перечне только то, что было спешно построено к славной дате – провозглашению Граца культурной столицей Европы в 2003 году.

Во-первых, «Грацер Кунстхаус» – выставочный центр из стекла, металла и пластика сверх модернистской архитектуры, чем-то похожий на раздувшийся «морской огурец» с шипами-воздуховодами по всей его темно-синей поверхности, втиснутый в старинный архитектурный ансамбль исторического центра города, на набережной реки Мур. Несмотря на чудовищность и абсурдность замысла, эксперимент скрещивания разных архитектурных эпох удался. Монстр прижился, и уже успел получить у горожан кличку «Дружественный чужеземец».

Гвоздем программы было посещение горы Шлосберг с ее «часовой башней» 13 века, возвышающейся над городом. Со смотровой площадки у подножия башни, окруженной небольшим каменным парапетом, открывался красивый вид на город, а главное – на «остров для влюбленных» Муринсель. «Второе чудо» современной архитектуры, воздвигнутое по проекту Вито Аккончи, художника из Нью-Йорка. Роберт сам должен был догадаться пригласить ее туда для свершения торжественного акта публичного признания в любви, поскольку в ее романе счастливое завершение любовной эпопеи происходило именно на этом, синтезированном из любви и стекла островке. Маленькая проверка на сообразительность и романтизм.

Впрочем, ее обширные планы как-то сразу после встречи в аэропорту пошли кувырком. Она не учла в них самого простого и самого главного. Их чувств. Пока она ожидала в аэропорту его прилета, ей казалось, что она вполне контролирует себя. Да, конечно, было вполне понятное волнение и переживания за то, как все это пройдет. Она представляла себе самые первые минуты встречи, думала о том, что сказать ему, и о том, что может услышать в ответ. Думала, о чем они будут говорить по дороге из аэропорта в гостиницу «Вайцер» на Грискай, где она заказала ему вполне приличный номер. И о том, как рассказать о приглашении родственников. И о многом-многом другом. В том числе, неизбежно, о его родственниках в Великобритании. О своей поездке туда, хотя бы только для того, чтобы ее роман был опубликован на этом знаменитом острове, укрывшемся в туманах за проливом Ла-Манш.

Отель «Вайцер» был расположен весьма удобно, в историческом центре, и как раз посередине между ее домом и местом работы. Она представляла, что после регистрации даст ему некоторое время, чтобы разместиться в номере и прийти в себя после дороги. Потом они встретятся в холле, и она поведет его в музей. Или вначале в кафе, а потом в музей. Затем… Впрочем, что будет затем, она представляла себе смутно. Да и не хотела особенно задумываться над этим. Дальше нужно будет просто довериться своим инстинктам. Конечно, вначале оба будут чувствовать некоторую скованность и отстраненность.

После столь длительной многомесячной разлуки потребуется какое-то время, чтобы вновь привыкнуть друг к другу. Телефон и электронная почта – это все же плохая замена живого общения. Суррогат. Но постепенно все изменится, восстановится и будет так же, как в Египте.

Но все оказалось иначе. Совсем не так, как это представлялось. Едва он увидел ее в зале ожидания, как бросил все свои вещи и даже букет цветов на пол и рванулся к ней. Как настоящий кентавр, как слившийся со скакуном жокей, выйдя на финишную прямую, завидев желанную конечную цель. Без страха и сомнений, только вперед, вложив в этот победный рывок все остатки сил.

– Анна! – услышала она зовущий, радостный крик.

И его голос как будто перевернул все внутри нее, пробуждая сладостные воспоминания, сметая все преграды, сомнения, запреты и нормы приличий. Она тоже рванулась навстречу, едва не сбив кого-то в толпе встречающих. И они переплелись в объятиях друг друга, соединившись в иступленных и жадных поцелуях, как будто не виделись целую вечность. Не замечая никого и ничего вокруг. Она не помнила, как оказалась на выходе из здания, на стоянке машин. Роберту самому пришлось вести ее «опель», потому что сейчас она была способна видеть только его лицо и глаза, слышать только его голос. Это было как наваждение, как полет во сне.

Впрочем, при въезде в город она все же смогла немного прийти себя. Достаточно, чтобы показать ему дорогу к отелю. Правда, перед этим он остановил машину на обочине дороге, и они долго и всласть целовались друг с другом, пока у нее немного не прояснилось в глазах, пока она сумела восстановить самообладание. Во всяком случае, могла уже довольно толково и связно отвечать на его вопросы.

Потом был недолгий перерыв, пока он регистрировался в фойе отеля. А потом опять как будто наступил провал в памяти. Она смутно помнила, как они поднялись в его номер вдвоем. Потом срывали торопливо друг с друга одежду. Затем опять были поцелуи. И ласки, конечно. Жадные и страстные, утонченные и не очень. Много поцелуев и много ласк. Очень много. Она отдавала себя без остатка и, как вампир, всасывала в себя всю его энергию и любовь. Это безумие длилось до тех пор, пока не наступило утро. Настоящее любовное исступление. И время, и все другие человеческие потребности как будто ушли из их жизни. Даже сон и еда не напоминали о себе. Временно оставили их наедине друг с другом, чтобы не мешать, не отвлекать от главного.