Текст книги "Живи и радуйся солнцу (СИ)"

Автор книги: Валери Кориц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10. Выработка привычки

Ни одного новостного канала. Сигнал пропадал сразу же, как только подходило время подводить итоги дня или недели. Так себе телевидение, если учесть, что дома я смотрела только вести.

За экраном новенькой плазмы прошел весь день. Когда обои в окне автоматически поменяли солнце на луну, я выбрала другую пижаму и выключила свет. Правда, долго не могла выбрать позу для сна, любое положение было испытанием для поврежденного тела, но перевернувшись на живот и обхватив подушку, довольно быстро уснула.

Эта ночь была не похожа на другие. По началу неудобства создала кровать, с жестким матрасом, от получасового сна на которой жутко затекла спина и шея. Потом меня стало беспокоить отсутствие шорохов. Будто в этом коридоре находилась только моя палата. Ни скрипа старых коек, ни сопение и тем более храпа, и даже ни шарканье обуви, проходящих мимо санитаров, хотя я уверена, что они дежурили, ведь кто-то же заглядывал в палату часов в одиннадцать.

Я запомнила эти цифры, потому что примерно в такое время меня разбудило видение. На исправление проблемы ушло где-то двадцать минут. Спросонья всегда сложнее сосредоточиться. Честно, я так и не поняла, где произошла авария. В Норвегии, кажется, а может и в Швеции… В общем, важнее то, что страна продолжает свое существование и не ведает о минуемой угрозе.

В четыре часа утра я открыла глаза, чтобы убрать с них слезы. Мне приснилось, что родители, бабушки и дедушки, тети и дяди, братья и сестры-все мои родные погибли, когда пытались приплыть ко мне на пароме. А я хоть и была далеко, слышала их крики о помощи.

Стоит ли говорить, что выспаться мне не удалось?

Сменив в окошке горы с лесистой местностью на пляж с голубыми водами океана, открыв жалюзи, чтобы комнату захватили лучи, хоть и искусственного солнца, я стала бродить по комнате. Дверь, ведущая в коридоры, была заперта.

Стоило наконец придумать себе занятие. Хотя творчество отпадало сразу. Не знаю, откуда берутся такие смельчаки, которые в подобном состоянии берутся за перо или кисть. Чтение книг– максимум моих возможностей сейчас. Вот этим можно было озадачиться. Осталось только сказать Олегу.

Вспомнив его милую улыбку с едва заметной ямочке на щеке, я усмехнулась. Вот ведь как бывает. Встречается тебе на пути человек, готовый ради тебя на всё, он твоему сердцу безразличен. Как только появляется симпатичный тебе человек, уже ты безразличен его сердцу. Остается только вспомнить цитату: «Мы любим тех, кто губит нас и губим тех, кто любит нас». Просто за него всё делает внешность. Не сомневаюсь, что, узнав его получше, успею сотни раз разочароваться.

Собственно, почему я зацепилась за этого врача? Наверное потому, что это будет единственным развлечением здесь.

– Ой. Ты кто? – откликнулась я, когда к кровати подъехал робот.

– С-с-смен-на б-б-бин-нтов… К-как в-вы? В-вам л-лучше. Г-где в-вы? А я– р-робот.

Не решившись подать голос, я стояла около телевизора, пытаясь понять что он от меня хочет.

– Б-бин-нты…Н-надо. Поймите. Пойм-мите. Это ж-же для здоровья. Мн-не в-вызвать врач-ча? Погод-да. А к-как в-ваши д-дела? Здоровье– в-выше всег-го. С-смена яз-зыка. May I ask you? It’s a hospital. A won-n-n-derf-full g-gift…

После окончания фразы, робот поднял руку, в которой появились ножницы и ударил в подушку.

Вздрогнув, я сделала несколько шагов назад и столкнулась с Олегом. Он, увидев мое испуганное лицо, спохватившись, побежал к технике. Робот повернул голову, на все 180 градусов, замахнулся, но потеряв источник энергии, остановил руку в нескольких сантиметрах от лица парня.

– Говорил же, давно пара Феликса на свалку. Так нет! Это первое мое создание! Первая модель всегда самая удачная! Даже не вздумай прикасаться к этому совершенству!

Когда парень извинился, в комнату зашли двое мужчин и увезли заглючившую технику из комнаты.

А если бы я спала, как обычно, до обеда? Если бы не раны и тугие бинты, заставившие меня проснуться? Плюс сложившейся ситуации: я вполне могла выйти отсюда, минус: только вперед ногами. И все-таки это не смешно. Что случилось? Видимо, какие-то недоработки. Впрочем, мало кто сейчас из людей доводит дело до конца. Интересно, если бы случилась трагедия, об этом бы смолчали? Все-таки секретность госпиталя на последнем уровне. Хватит об этом. И да, пора бы стать более внимательной, все-таки я не в гостях у кого-то из родных.

Немного помедлив, я снова села на кровать.

Олег мельком взглянул на меня, протянул какую-то бумажку и ушел. Больше я за целый день толком его не увидела. Он закрылся в своей комнате и долго ругался с тем, кто зашел к нему минут через пять.

Немного отойдя от относительного шокового состояния в процессе наблюдения за уборкой Мари, я выдохнула и увеличила звук на «зомбоящике». Пока шла передача о вкладе античности в мировую цивилизацию, мой мозг, словно захотел избавиться от скучного занятия, напомнив о листочке, который протянул мне нейропат.

На белом фоне маячил аккуратный подчерк, несвойственный для работника больницы. Вполне разборчиво была выведена каждая буква со своими крючочками и оригинальными завитушками:

«Привет, Рита. Надеюсь, ты была не против, когда я стал так обращаться к тебе еще с первой встречи. Если я дал тебе в руки (лично!) этот лист бумаги, то, видимо, возникли кое-какие дела и производить лечения сегодня я не смогу. Меня сменит другой врач. А пока, чтобы тебе было не так скучно, предлагаю пройти простой психологический тест. Сразу говорю, их, в нашей с тобой истории выздоровления, будет много. Начнем? Начнем.

Представь трех своих любимых животных и назови по три качества каждому из них».

Он издевается? Какие еще тесты? Когда мне наконец нормально объяснят что стряслось? Эх, делать нечего. В пустой комнате от моих возмущений нет толку. Нужно дождаться его и всё высказать. А пока всё равно нечем заняться.

Немного порассуждав вслух, я остановилась на волке, лошади и кролике.

«P.s. завершить это задание тебе поможет вторая записка, которая лежит на шкафу».

Поднявшись, я встала на кровать и стянула бумажку на пол.

Оказалось, что на результат влияют не столько животные, сколько прилагательные, характеризующие их.

«Качества, описанные для первого зверя– основные качества твоего характера, по ТВОЕМУ же мнению».

Так. Серьезность. Требовательность. Терпение.

«Качества, описанные для второго, видят в тебе окружающие люди»

Мечтательность. Авантюризм. Гордость.

«Качества третьего– твои истинные качества».

Искренность. Добродушие. Незлопамятность.

Очень интересно, однако с некоторыми пунктами готова поспорить. Вот, например, требовательной я никогда себя не считала. Если только малость и то по наказу бабушки, когда она передала мне свой дар. А в чем выражается авантюризм? Если только припомнить ситуацию с щенком. Можно ли сюда приписать ветреность? Обычно эти качества взаимосвязаны друг с другом. Тогда это точно ко мне не относится, потому как меня сложно уговорить сходить куда-нибудь или сделать что-то нестандартное для ученицы средней школы, например, разбить окно в доме учителя ОБЖ, чтобы уговорить отпустить нас с последних двух его уроков, угрожая кирпичом, как однажды предложил сделать мой одноклассник. С незлопамятностью тоже спорный вопрос. Обычно я просто стараюсь ее не выражать.

В любом случае, была рада потратить свои ничего не стоящие здесь полчаса на это.

Сделав перерыв на обед и выпив назначенные пилюли, я стала смотреть «Тайную жизнь домашних животных» по случайно найденному детскому каналу. Мультфильмы всегда умели поднять настроение своей, как говорил папа, наивностью и добротой. Яркие краски и запоминающиеся персонажи надолго оставляли хорошее впечатление и позитивный дух. Особенно мне, вечно со страхом ожидающей жестокости, что всплывала в каждом втором фильме.

Вдоволь посмеявшись, решила немного подремать, почувствовав боль в голове. Через сорок минут в палату зашла светловолосая девушка и села рядом со мной. Лечащий врач, кажется. Я даже вроде как помню ее имя. Обычно мне для элементарного запоминания требовалось много времени. Я уже не спала, удобно усевшись, и повернулась к ней боком.

– Добрый день, милая. Как самочувствие? – начала она, разматывая на моих руках бинт.

– Добрый. Теперь всё отлично, – сонно выдохнула я, почувствовав на коже холодок, испускаемый увлажнителем воздуха, висящим за спиной.

– Сейчас немного будет щипать, но ты у нас девочка сильная, потерпи.

И это она сказала уверенно, с учетом того, что, казалось, мы были одинакового возраста. Хотя я понимала, что это невозможно. Работать в элитной больнице имея за плечами даже 18 лет, еще и лечащим врачом – невозможно.

Как всегда любят делать доктора– Екатерина перепутала значения слов, иначе как можно было объяснить, что слово «потерпи» не подходило идеальней словосочетания «попробуй не кричать». Увидев кровавые подтеки и глубокие ссадины, я отвернулась. На этот раз на глаза попались куски кожи на плече – вот после чего мне действительно стало дурно.

Жалость к самой себе едва не вызвала слезы, но я по-прежнему отгоняла от себя плохие мысли.

– Вот молодец. Сейчас нанесем заживляющую мазь. Эта совсем недавняя разработка, ей около трех месяцев, однако она уже много кого избавила от ран. Например, однажды к нам попал Автогениик. Знакомое слово? Я поясню. Автогения – это способность человека выделять яд на свою кожу. Парадокс заключался в том, что данная защита только создавала проблемы носителю: оставляла ожоги, провоцировала высыпания и нейродермит. Каждые два часа эта мазь спасала ему жизнь, вызывая довольно быструю регенерацию.

Выбросив из головы «умные» слова, я задумалась, пытаясь представить как выглядел этот несчастный.

– Где он теперь? – спросила я, вздрогнув от холодного прикосновения мази.

– Выписался четыре месяца назад, научился наконец контролировать свою силу. Где он именно точно не скажу, но, если его главная цель выполнена, то, скорее всего, в центре по контролю безопасности от иностранных атомных разработок, в сфере усовершенствования итак новых изобретений. Да вы не переживайте, все будет отлично. Скоро вы выпишетесь через месяц эдак один – другой и продолжите заниматься любимым делом.

– С чего вы взяли, что оно любимое?

– А разве нет? Наверное, так чудесно спасать миллионы жизней каждый день! Вы по какой стихии специализируетесь, если не секрет?

– По водной.

– Вода! Наверное, очень любите море.

– Никогда там не была. Из-за меня гибнут многие люди. Как вы можете говорить, что это мое любимое дело?!

– Неужели вам так хочется избавиться от дара?

Хороший, но неожиданный вопрос. После всего, что произошло со мной, я исключала все возможности. Разве так решаются проблемы? Не просто же так именно я попала в эту колею.

– С какой целью спрашиваете? В любом случае, это невозможно.

– Возможно, милая. Нужно только подписать бумаги.

– Вы серьезно? – с проснувшимся скептизмом уточнила я. – Каким образом?

– Удалением лишнего гена. Все довольно просто.

– Вы не знаете, о чем говорите. Способности не передаются по наследству, поэтому нельзя просто взять и извлечь генетический материал.

– Да вы хороши в биологии! Поди в школе были одни положительные оценки?

Я сочла вопрос как минимум глупым и оставила его без ответа. Подобную информацию изучают с класса пятого-шестого. Неужели я выгляжу на 10 лет?

– Вы сообщили моим родным, что я здесь? – не унималась я.

– Конечно. Они в курсе.

– Да?! И когда приедут за мной?

– Милая моя, сюда за вами никто не приедет. Я же уже говорила, это место находится в строжайшем секрете. Как только вы придете в себя после случившегося – мы вас отвезём домой.

Екатерина еще попыталась что-то разузнать, но разговор не клеился. Меня совсем не устроил такой поворот событий. Но девушка игнорировала все вопросы и, когда закончила делать из меня мумию, ушла. В этот момент мне принесли горячий обед, состоящий из бульона и кусочка хлеба. Немного утолив голод, я стала смотреть телевизор, ожидая Олега, чтобы хотя бы попросить у него книгу и, собственно, докопаться уже до него.

Он пришел спустя два часа. Самых долгих в моей жизни, наверное. И то, не сказав ни слова, прошел мимо, приложил ладонь к стене и снова исчез из моего поля зрения.

Устав заниматься ерундой и почувствовав усталость глаз, я встала с постели и, сделав пару шагов, постучала в его апартаменты. Наверное, это выглядело глупо. Как минимум то, что я стучала в абсолютно прозрачную дверь.

Олег завалил свой стол новыми папками и даже не повернулся в мою сторону. Видимо, был слишком занят. Но разве это объяснишь человеку, который не может сидеть на одном месте или долго смотреть скучные телеканалы, то есть мне? Сколько вообще потребуется дней, чтобы находиться здесь?

– Я, конечно, прошу прощения, но не вы ли, Олег Дмитриевич, говорили мне, что я могу выбрать себе занятие по душе? – негромко прозвучал мой голос. – В противном случае через неделю вам придется переводить меня в «Желтый дом». Нельзя же запирать людей в четырех стенах. Разве это не научно доказанный факт?

Парень на секунду прекратил свою работу, но снова взялся за чтение, бросив:

– Неужели двое суток могут создать такие проблемы?

Мне не понравился его злой голос.

– Я сегодня прошла тест, который ты мне оставил. Вернуть?

– Конечно.

– Ты откроешь мне дверь?

– Не сейчас.

Я хмыкнула, положила ладонь около двери и тут же отдернула руку, увидев под ней красный свет.

Я не хотела без спроса открывать дверь, это случайность. Однако то, что на ней код из отпечатков пальцев натолкнуло меня на размышления.

Увидев мое хитрое лицо, Олег схватил первую попавшую под руки книгу и прислонив руку с другой стороны, отдал её мне и снова взялся за свои дела.

– Увидимся завтра.

Не обратив внимания на явный намек больше здесь не появляться, я на автомате поблагодарила его и развернулась спиной.

Видимо, о романе мне не стоило и думать. Книга была скорее всего психологической, да и много ли их с таким названием: «Улыбнись, пока не поздно. Легкий путь к позитивным изменениям». Но делать было нечего, на часах только половина третьего. Что ж, Александр и Юлия Свияш, не разочаруйте меня еще больше.

Глава 11. Обычные дни необычного человека

Ничего не менялось три дня. Я по-прежнему проходила лечение, принимала таблетки и – нововведение – терпела болючие уколы. Олег старался быть более сосредоточенным на мне, хотя та злость исчезла, забывчивость и озадаченность чем-то никуда не делась.

Кроме одних и тех же лиц, я никого не видела. Всегда улыбчивая, но очень странная Екатерина, неразговорчивая Мари. Эта изоляция начинала меня напрягать.

Книга, несмотря на свое название, еще больше навевала депрессию, хотя и помогала справиться с тоской. Здесь слово «жизнь» мелькало по десятки раз за главу в две страницы. А «должны» и того больше. Я никогда не жаловалась на свою жизнь. Теперь мне стало казаться, что она идет в каком-то неправильном направлении. После практических упражнений, идущих сразу после каждого блока, я всё больше и больше не хотела продолжать чтение.

Кремовые шершавые стены, если довольно долго за ними следить, меняли цвет и неровности складывались в картинки. В детстве я часто справлялась подобным образом с бессонницей. В моей комнате тогда были наклеены бурые обои со светлыми узорами, которые при надобности и наличию фантазии, превращались в смеющихся детей, скатывающихся с горки, в крупные жемчужные ракушки, в которых пряталась русалка и других персон. Однажды я разглядывала знакомые силуэты в пятнах и краплениях стен палаты. Разделенные облака белого цвета сложились в очертание четвероногого животного. Мне хватило трех секунд, чтобы понять, что воображение показало Смайла.

Раньше я и суток без него провести не могла. Его здоровые, блестящие глаза, вечно прыгающие лапы и виляющий хвост, бурая шерсть, местами кирпичного цвета, ворошили мою память, делая акцент на последний день, проведенный вместе.

Как всегда его неряшливость и задор, свойственные в принципе любой собаке, не могли не оставить след в моем сознании. Я так скучала, что даже представить не могла, где он сейчас, чем занят, скулит ли под порогом, как обычно делал, когда я не брала его с собой. Не могла представить, что это так тяжело.

Еще можно было понять, если бы я хотя бы раз услышала вести из дома. Как там родители? Приехали ли? А бабушка и дедушка? Что сейчас думают? О чем?

Каждый раз, когда я самой себе задавала эти вопросы, тут же вспоминала рассказ врача о нападении. После этого обычно долго впадала в размышления и все чаще отвечала молчанием на слова Екатерины, которая пыталась меня морально поддержать, каждый день напоминая о смерти моей одноклассницы.

Я не плакала, не билась в истерике, сидела, смотря перед собой, всё думая, шутка ли это. Может быть, просто пыталась не поддаваться панике. По крайней мере, пока мне это прекрасно удавалось. Да и состояние угнетенности, плохое самочувствие также способствовали этому.

В половину десятого, второго дня Мари забыла закрыть за собой дверь. За минуту до этого случилось невероятное: она наконец поздоровалась со мной. Правда, имя произнесла как-то по своему, с акцентом. Но это нисколечки не помешало моему удивлению отразиться на лице.

Увидев мое ищущее подвох выражение, девушка кивнула, взглянув на выход, посмотрела на меня и ушла, как всегда оставив после себя приятный запах сладких духов и чистоту, которая поражала меня своей идеальностью.

Приоткрытая дверь меня смутила. Не сумев подавить в себе любопытство, я положила ладонь напротив своего лица и слегка надавила на нее, не позволяя громко распахнуться.

Из представлений о том, что происходит за стенами этой комнаты, кроме белых коридоров с яркими лампами и кое-где всплывающем кафеле, нет. Наверное, это прозвучит дико, но я банально хотела увидеть людей. Тем более, что не могут же меня вечно держать на замке.

Едва дыша, я вышла из комнаты.

Длинный коридор, прерывающийся с двух сторон красными дверями, не мог не озадачить меня отсутствием каких либо еще дверей, кроме моей. Их просто не было.

Я еще раз поразилась их предусмотрительностью. Конечно, когда речь идет о дарах, подобных моему, стоит проявлять осторожность, но мне казалось это перебором.

И, собственно, на этом мое первое путешествие завершилось. Дверь захлопнулась от откуда то взявшегося сквозняка и я снова вернулась в мир головной боли и вялости.

Конечно, иногда полезно побыть в одиночестве, обдумать накопившиеся темы и события. Когда некогда даже допустить мысль о том, что кроме чужих тебе людей есть ты, подобные обстоятельства только идут на пользу. Однако как долго может человек думать о насущном? Это я и старалась выяснить, смотря на панельный потолок на четвертый день.

Не могу сказать, что состояние улучшилось. Вечная ломота в теле, частое онемение мышц и редкое, но существующее потемнение в глазах – все это не давало мне забыть четыре, а то и пять раз в сутки пить таблетки, от которых меня уже начинало тошнить.

– Когда меня выпишут? – спрашивала я частенько.

В таких ситуациях мне тут же напоминали о плохих анализах, недавно полученных из лаборатории. Дисбаланс пищеварения, слабая иммунная система и другие вещи, которые я никогда за собой не замечала.

– Неужели нельзя завершить лечение дома?

На что мне отвечали, что не в праве отпускать больного человека, пока он не прошел индивидуальный курс.

– А что в него входит?

– Не забивайте голову.

– Вы так называете не посвящение пациентов в свои дела? – как то вырвалось, ничего не смогла поделать.

– Ох, что вы! Если так хотите, могу принести бумаги о назначении лечения главным врачом.

– Да. Пожалуйста.

И Екатерина, кивнув, вышла.

После этого случая я не видела ее. «Бумаги» она так и не занесла.

Календаря в моей палате не было. Единственной возможностью следить за временем, проведенным здесь, являлись чистые листы для выполнения практических занятий в книге, что дал мне натуропат. Хотя бы здесь можно было писать дату и краткие события.

Да. Эти заметки стали для меня нечто похожим на личный дневник. Никогда его не вела, но всегда хотела попробовать.

Сначала нечего было писать под датой. Вскоре мне стали прописывать процедуры, о существовании многих из которых я не догадывалась. С ними мне еще предстояло столкнуться, а пока я успела опробовать водные процедуры, такие как: гидромассаж и душ Шарко. Конечно, пустить меня на них позволили только тогда, когда раны полностью затянулись. Не знаю каким образом, но та хваленая мазь действительно помогла в этом. А значит, иду на поправку.

Комнаты, которые были снабжены нужным оборудованием, ваннами и душем находились с левой стороны от входа в мою обитель после красной двери. Почему то мне казалось, что в этой стороне ничего не было кроме белых коридоров. Видимо, я снова была невнимательна.

Через неделю пижамы я старалась выбирать по настроению. Думаю, что Олег догадался об этом и теперь мог знать, когда подходить ко мне, а когда не стоит. И да. Я так отвыкла от обычной одежды, что и теперь сложно было представить, как я буду носить джинсы или брюки с блузкой или футболкой. Этого мягкого, свободного одеяния как будто и не было на мне – настолько в нем было удобно.

Но что-то меня беспокоило. Одним из солнечных дней я проснулась от страшного сновидения, после которого сутки ходила с осадком на душе. Сон показал мне красное свечение кулона и очень маленькую комнату, в которой сложно было поместиться человеку среднего роста. Многое, что происходило до этого осталось где-то далеко в сознании. Как часто бывает у снов, я мало что смогла вспомнить утром. Только кровь на руке, что блестела в неявной темноте и спускалась к кафельному полу.

Еще одной из моих недавно сформировавшихся привычек стало наблюдение за Олегом. Мне нравилось смотреть, как он незаметно (так он думает) надевает очки, ловко разбирает накопившееся за день документы, держа во рту ручку или убирая за ухо карандаш, чтобы потом забывая о нем, доставать новый. На собственном опыте проверила, что действительно можно бесконечно наблюдать за тем, как работает другой человек в то время, когда ты бездельничаешь.

Кулон меня не сильно беспокоил. Сигналы испускались от него в то же время, что и обычно. Лишь раз в два дня он давал мне возможность выспаться, но этого всё равно не выходило из-за недомогания или плохих снов. Вот незадача.

Хотя чего уж там говорить. Неделю я прожила без своей семьи. Неделю! В летнем лагере никогда не была, поэтому подобное далось мне с трудом. Однако, как говорят, человек привыкает ко всему. Я действительно в последнее время стала чувствовать недомогание, поэтому подобное лечение должно было привести меня в форму.

Сегодня день был чудесный. Игра в ассоциации с моим персональным психологом заняла всё утро. Забыв про завтрак, мы называли друг другу слова, ассоциации на них и составляли анализ. Прекрасная возможность выжать из человека всё, что творится у него на душе, разгадать отношение к тем или иным вещам, добраться до переживаний и проблем. По-моему, у Олега это выходило прекрасно.

– Так, идем дальше. Пожар?

– Человек на сцене.

– Интересно.

Тут, постучавшись, зашла Мари и стала мыть окно. Если это чудо техники можно так назвать. Природа за ним – ненастоящая, воздух– какой-то искусственный, из увлажнителя.

Олег всё время смотрел, будто сквозь меня. Глазами шарил по потолку, не решаясь озвучить свое предположение.

– Подумай еще.

– Но разве смысл не в том, чтобы…

– Думай. Еще. Давай.

Он говорил грубо, но глаза будто смотрели умоляюще.

– Думаю, на сегодня – достаточно.

– Это мне решать.

– Мне вас послать, господин Доктор?

Олег рассмеялся.

– Ты быстро изменилась. Из доброй стеснительной девочки, превратилась в стерву.

Наш диалог явно утратил формальность.

Моя грудная клетка опускалась и поднималась с каждым разом, повышая скорость распространения злобы по всему телу.

Я поняла, что он хотел услышать. Что – то вроде «смерть», «гора трупов» или «боль по всему телу». Это уже можно со всей уверенностью назвать издевательством. Я до сих пор не вспомнила как произошла трагедия и вообще отказывалась принимать ее во внимание.

– Ну так что? Готова озвучить адекватную мысль? Подчеркну, что предыдущая таковой не считалась.

– Задавайте слово.

– Мы вроде перешли на «ты».

Проигнорировав это, я проводила взглядом Мари и отвернулась.

– Пожар.

– Семья Васильевых.

Я услышала, как он резко встал, сделал несколько шагов и остановился.

– Как ты смеешь?

Наблюдая за ним на всем протяжении недели, я увидела однажды имена тех, кому парень писал свои письма. Увидела их фамилии и озвучила в этой перепалке. Олега Васильева это здорово задело.

– А ты как смеешь?! – я оказалась прямо напротив него и ткнула пальцем в его грудь.

Едва дыша, мы смотрели друг на друга и не могли подобрать слов.

Вскоре он опустил глаза и ушел к себе в кабинет.

Теперь этот человек понял, я надеюсь, какую боль мне постоянно приходиться испытывать при разговоре о существовании окружающих меня людей в прошедшем времени.

Во второй части дня я услышала, как на двери щелкнул замок. Решив, что это кто-то из врачей, я легла на кровать и закрыла глаза. У меня уже не было ни сил, ни нервов их видеть и тем более слушать. Однако со мной, видимо, не хотели разговаривать, так как спустя пять минут никто так и не вошел в эту грязно-белую дверь.

Поднявшись, я медленно приблизилась к ней и резко распахнула, надеясь сломать кому-нибудь из Наблюдателей нос, если это снова были они. Ужасно раздражает раз в два дня слышать, как открывается дверь и чувствовать спиной, что кто-то минут по десять наблюдает за тобой. Несколько раз за ночь. Но, к сожалению или скорее к их счастью, в коридоре никого не было.

Кажется, снова выходка Мари.

Олег сидел за своим столом, почесывая затылок. В ближайшие двадцать минут он не должен зайти в мою комнату и пытаться навязать мне свои психологические тесты. Всё складывалось само собой. Я должна была понять, что хочет показать мне санитарка.

Бесшумно выйдя и прикрыв за собой дверь, я двинулась к красной двери с левой стороны. Обычно именно туда водили меня, чтобы провести водные процедуры и массаж, от которого оставались синяки. Она оказалась заперта. Тогда я на носочках побежала к противоположной ей.

За дверью с правой стороны явно слышалась суматоха: топот врачей, их непонятные разговоры на ходу. Заглянув в щель, я не увидела пациентов. Видимо, все они были также заперты в комнатах. Когда поток людей в белых халатах иссяк, я проскользнула внутрь, еле как сдвинув толстенную алую преграду и встала за высоким деревом. Почему то я не хотела попасться кому-нибудь на глаза.

Тишина учащала мое сердцебиение. Было ощущение, что я делаю что-то нехорошее, незаконное.

Ряд дверей натолкнул меня на мысли, что это кабинеты. Не палаты. Двери у них были прозрачные. В конце коридора снова был красный вход в другое крыло. Но пока я не понимала, как туда пробраться.

Рядом со мной вспыхнул экран телевизора, что висел на стене. Открылись двери всех кабинетов и к нему стали приближаться люди. Я вжалась в угол.

– «Открываю документ «Исследования 10-х годов 21 века». Найдена нужная статья № 19876 2012 года. Идет проверка системной безопасности. Включено озвучивание. «Проведено исследование в лаборатории кафедры общей и клинической фармакологии Медицинского института, которое получило название «ГЕМАТОПРОТЕКТОРНЫЕ ЭФФЕКТЫ ДИКАРБАМИНА ПРИ КУРСОВОМ ЛЕЧЕБНО-ПРОФИЛАКТИЧЕСКОМ ВВЕДЕНИИ В УСЛОВИЯХ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО РАДИОГЕННОГО ПОВРЕЖДЕНИЯ СИСТЕМЫ КРОВИ». С учетом цели исследования были сформированы три группы животных. Группа 1 являлась интактной. Животные групп 2 и 3 подвергались однократному воздействию ионизирующей радиации. Для моделирования лучевого повреждения проводилось облучение с помощью аппарата АГАТ-«С» разовой очаговой дозой 5 Гр, расстояние от источника ионизации до ионизируемой поверхности – 90 см, процентная доза – 94 %, а максимальная доза облучения составила 5,31 Гр.

Животным группы 3 вводили препарат дикарбамин производства ОАО «ВелунаФарм» внутрь в дозе 4 мг/кг ежедневно 5 дней до облучения и 10 дней после облучения.

Периферическую кровь забирали из краевой вены уха животных до начала эксперимента на 3, 5, 7, 10, 14, 21, 28-е сутки. Определяли: клеточный состав (абсолютное число лейкоцитов, эритроцитов, тромбоцитов в 1 л крови), лейкоцитарную формулу венозной крови…»

На секунду потеряв связь с внешним миром, моя голова, тщетно пытавшая понять смысл, но не успевавшая за речью робота, начала болеть, словно отказавшись от этой затеи.

Что-то обсудив на своем языке, ученые разошлись и коридор снова опустел.

– «Выведение на экраны цели и результат исследования. Получен анализ с нескольких серверов. Закрытие программы. Выключение интернет – носителей экспериментальной лаборатории».

Тут я не сдержалась и выбежала за дверь, совсем потеряв логику происходящего.

Слово «эксперименты» так и мелькало в сознании, пока ноги не привели меня к комнате.

Сев на кровать, я взялась за голову, не в силах бороться с мыслями, что сбивали друг друга, не успев полноценно озвучить свои догадки.

Почему я не увидела палаты? Где все остальные? Зачем нужны такие толстые двери? Что за текармин? Почему мне кажется, что я где-то уже слышала голос этого жуткого робота? Почему в этом крыле так много врачей? Почему? Почему? Почему?!.

Подняв голову, я схватила баночку с таблетками и тут же бросила ее на пол. На ней неаккуратным подчерком было написано «Декарбамин».

Когда успели сменить витамины на это?!