Текст книги "Идеальный Дворецкий (СИ)"

Автор книги: Валери Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 11

7 мая.

Разбудила меня Вася. Спросонья, да в темноте я сразу и не разобралась, кто чешет меня за ушком. Грешным делом, подумала, может, Дворецкий передумал штурмовать Локу.

– Просыпайся, Спящая Красавица, нас ждут великие дела, – пропела над самой головой Василиса.

Я попыталась отговорить туристов от рискованной прогулки, но наткнулась на такой взгляд Дворецкого, что казалось, сейчас материализуется его разочарование и презрение во что-то тяжелое, и плюхнется мне на палец. Не смертельно, но больно.

Пока шли к проходу в Локу, я маялась сомнениями. Меня страшил сам переход: я сомневалась, что недомогание не повториться, и я не буду валяться в пыли с диким головокружением и какой во рту. Уверенности добавлял лишь огромный рюкзак за спиной Антона, и еще парочка небольших за моими и Васиными плечами.

На этот раз кровопускания не понадобилось. Система производства неизвестного программиста приняла нас за своих и мгновенно «запустила» радугу. Решили взяться за руки, так, на всякий случай, чтобы не потеряться. Очередной контакт с ладонью Дворецкого заставил уши гореть огнем. Но что еще удивило меня, так это то, что Антон наклонился, поцеловал меня в щеку и прошептал:

– Это для наблюдателей…

И подмигнул, гад!

Я стояла самой последней в очереди, поэтому пропустила момент старта – меня закружило и бросило на землю. Руку, держащую Антона, выкрутило так, что пришлось отпустить спутника.

– Вот… вот это… уф, кошмар… мне понравилось, – Василиса стояла недалеко от меня, упиралась рукой в стену и тяжело дышала. Боялась я зря: Дворецкий выглядел полнейшим бодряком, у меня немного болела голова. – О! И синяк прошел!

Чему больше радовался шестнадцатилетний ребенок – новому миру или исчезнувшей царапине – оставалось лишь догадываться. Но девушке однозначно нравилось.

– Вы готовы? – Дворецкий был собранным, сдержанным и привычно холодным.

– Я да! – Вася фонтанировала энтузиазмом.

Я же просто кивнула.

Мир расцветал новыми красками. Восход отливал ультрамарином, непримечательный ракушечник приобретал драматические оттенки, от чего стены грязелечебницы, да и все вокруг, походило на заснятый и забытый критиками художественный фильм.

– А где люди? – В почти гробовую тишину синего мира голос Василисы ворвался ураганным ветром.

Странно, но в пределах мини-садика тишина не казалась столь гнетущей и столь звенящей. Слишком близок реальный мир? Слишком велико влияние Яви? И так будет всегда или с каждым нашим приходом эта арена, залитая васильковым желе, будет оживать?

Я хотела задать эти вопросы вслух, но не успела. То, что произошло дальше, было похоже на слаженную работу команды: одним точным и быстрым росчерком скальпеля невидимый хирург вспорол холодную пленку синевы, а закулисный рабочий потянул за трос, открывая занавес. На сцене появились актеры, а светотехники сотворили чудо: теперь весь мир за открывшимся пологом был насыщен красками.

Мы разом остановились и инстинктивно прижались друг к другу. Прямо на нас со стороны лимана выезжали дроги. Рядом с простым деревянным гробом шествовал невиданно тощий священник в длинной, выгоревшей на солнце рясе. За повозкой шли люди, понуро опустив головы.

Траурная процессия проплыла мимо нас. И вот теперь я слышала звуки – скрип трущегося дерева и шуршание песка под ногами бредущих, тихий плач бородатого мужика и звонкое пение невидимой глазу птицы.

Я вцепилась в куртку Антона, думаю, с другой стороны точно так же поступила и Вася. Дворецкий умудрялся держать марку.

Когда нам стали видны лишь спины людей, провожающих в последний путь своего собрата, занавес снова закрылся – мир окунулся в разбавленные чернила, вокруг на триста шестьдесят градусов были видны лишь современные постройки, те, которые мы оставили у себя дома.

– Трындец, как интересно! – Вася отклеилась от Антона и ринулась к ближайшему дереву.

– Ты куда? – Я очень беспокоилась за девушку.

– Проверить, – Вася сорвала лист с дерева, засунула себе в рот.

У меня кровь от лица отлила.

– Ты что делаешь? – Просипела я.

– Вообще, тьфу, ничего, – Василиса отплевывалась от остатков синего безобразия – пожеванный листик не потерял цвет, умирая. – Звуки мы слышим, краски мы видим, пальцами ощущаем, а вкуса – нет.

Девушка развела руками.

– Я смотрю, ты как-то проще переносишь это потрясение?

– А чего? Интересно ведь…

Я покачала головой и обернулась к Дворецкому за дальнейшими распоряжениями. Мужчина был шокирован увиденным. Стоял ровно, взгляд бегал, пальцы на руках подергивались. Пришлось его тормошить.

– Я… я…

– Надо его напугать, – Василиса вмиг оказалась рядом, – а то заикой станет.

– Не надо! – Осадила я девушку. – Напугаем – точно заикаться начнет. Давай лучше старым проверенным способом…

И я со смаком отвесила Дворецкому пощечину.

– Да какого?! – Антон схватился за щеку. Потер, успокаиваясь. – Спасибо.

Развернулся и пошел.

– Ты куда?

– Искать то, за чем пришли.

Мы с Васей ринулись следом.

В следующем акте нам показали очень давние времена, когда на берегах Куяльницкого лимана добывали соль, а грязелечебницы и в планах не было. Небольшие лодки с высокими бортами и завернутыми в фасолевый стручок носами стояли у пристани. На них грузились мешки. Люди говорили на знакомом языке, странно коверкая слова и добавляя тягучих звуков.

– Это после прихода Чингисхана, – подсказал Антон, в очередной раз удивив меня багажом исторических знаний.

Я успела попробовать на вкус соль – не соленая. Оборачиваясь назад, рассматривая современную грязелечебницу сквозь аквамариновый фильтр, я обнаружила, что ширина водоема во времена великого хана была намного больше, и вода подходила почти до крытой галереи южного крыла.

Мы все еще шли в неизвестном мне направлении, когда текущий антракт завершился и прозвенел третий звонок, занавес вновь отворился – новое действо происходило на вокзале. Знакомые до боли длинные и короткие гудки, звук рынды и пыхтение паровой машины заставил меня снова спрятаться за спину Дворецкого.

– Вот, я слышала этот паровоз! Видишь, как близко к лечебнице станция? – Я ткнула пальцем в здание и сама обомлела.

Синяя дымка пропала напрочь: я видела грязелечебницу, но без полукруглых переходов современного здания, я рассмотрела бегающий по коридорам обслуживающий персонал в специальной форме и с покрытыми головами, людей в костюмах и платьях, которые сейчас можно найти лишь в музеях.

– Какой год? – Дернула я за руку Дворецкого.

– Год основания, полагаю. Пошли, у нас еще много дел.

Убедившись, что разинувшая рот Василиса не останется в одиночестве, я вновь припустила за широко шагающим Антоном. Мы, несомненно, шли к ведомой только ему цели, но так же бесспорно, удалялись от метки выхода.

Василиса заныла, что хочет пить, но стоило появиться новым героям на сцене – тут же забыла о всех желаниях и недугах. На берегу полноводной реки разыгралась настоящая битва. Слишком далеко от нас, чтобы рассмотреть подробности, однако сверкающая на солнце чешуя брони, звон натянутой тетивы и резкие выкрики не оставили сомнений в происходящем.

Очередной акт закончился довольно быстро. Вася разочарованно потянула любимую коровью гласную и уселась на подвернувшийся декоративный валун. Дворецкий, проигнорировав привал, умчался ввысь. По широким каменным ступеням в огромной арке на холме.

Мне было интересно – я последовала за Антоном.

Когда лопнул еще один бутон, раскрывая нам тайну бытия ушедших времен, по склону горы, прямо за толстым слоем каменных перил обнаружился галдящий и падающий вниз ком из детей возрастом чуть младше Васи. Я стояла точно в середине зимы.

– Тебе не холодно? – Уточнил голос сверху.

Дворецкий ожил! Неужели нашел то, что искал?

– Нашел! – Обрадовал он меня, спускаясь по ступеням. – Нашел, – и провел кончиком пальца по моей коже. От виска до подбородка.

На сей раз меня поставили не в тупик. Я стояла на распутье. Подсказки на путевом камне не помогали, только запутывали больше, перекладывая ответственность за принятие решения, в какую сторону двигаться дальше, на мои хрупкие плечи.

– Когда все это закончится… – И снова не успела договорить.

– Мама! – Завопила Василиса и сорвалась с места.

– Куда?! – Дворецкий ринулся вниз по ступеням, перепрыгивая через три, а то и четыре яруса за раз.

Василиса неслась к новому открывшемуся окну, показывающего сцену из чье-то далекой и чужой жизни. Антон успел нагнать девушку и остановить до того, как она сиганула в материализовавшиеся события прошлого.

– Мама! Ма! – Девушка рыдала, пытаясь вырваться из захвата.

– Это сон, Вася, это сон. Просто смотри и люби ее. Но не трогай. Не мешай, – Дворецкий шептал Васе на ухо тихие слова утешения, обнимал со спины. Когда я добежала до них, Василиса, наконец, успокоилась и тряпичной куклой повисла на руках Антона. Только глаза блестели от слез.

То, что показывали нам в очередной интерлюдии, поломало все представления о предназначении данного места: я видела Олесю. Живую, здоровую, улыбающуюся. А напротив – Василису. Не такую взрослую, как сейчас, но и не совсем маленькую. Олеся, прищурившись и что-то неслышно говоря дочери, надевала на шею Васи кулон. Тот кулон, который просила меня подарить девушке на шестнадцатилетние.

– Антон? – Я положила ладонь на сгиб локтя, призывая посмотреть в мою сторону.

– Ты еще не поняла, что это? – Мужчина кивнул на закрывающийся синеватый занавес.

Я отрицательно повертела головой.

– Это место несбывшихся желаний. Понимаешь? Олеся очень хотела подарить этот кулон на день рождения своей дочери сама. И думала об этом моменте в самые последние минуты…

Василиса, до сих пор не проявлявшая признаков жизни, разрыдалась пуще прежнего, и уткнулась лицом в грудь Дворецкого.

– Все, пойдем. – Он попытался оторвать девушку от себя, но сделал лишь хуже. – Забери ее рюкзак, пожалуйста.

На новые «живые открытки» мы больше не обращали внимания: прошли сквозь приезжий цирк-шапито, мимо красочной тележки с мороженым, мимо огромной делегации высокопоставленных лиц со значками в виде кроваво-красного развевающегося флага на груди. Василиса не унималась.

Выход из Локи не оставил и следа на физическом теле – ни тошноты, ни головокружения, ни боли.

В очередной раз пришлось изображать страсть, а скулящую Васю запихивать в ближайший тенистый куст. Дворецкий планировал аккуратный выход: сначала мы двое выглядываем, и если никого нет, забираем Василису, и возвращаемся окончательно. Другой вариант, в принципе, и не рассматривался. Но кто ж мог знать, что девушка расклеится до такой степени?

– Ей нужно успокоительное и сон, – кивнул на Васю Дворецкий.

– Как и мне, – я потерла глаза. – Тащи ее на кровать и вызывай врача.

Спустя полчаса я лежала в постели. Вымотанная и вымытая. Дворецкий мялся у окна.

– У тебя много дел? – Спросила я сквозь зевок. Казалось, на Антона незримо улеглась васильковая пыль Локи, оттеняя родную синеву под глазами.

– Еще только полдень.

– Ложись спать, – промямлила я, хлопая рукой по подушке. – Все не переделаешь. – И отключилась.

Глава 12

7 мая.

Проснулась я от жары. Было очень тяжело дышать. Я попыталась изменить положение и обнаружила источник дискомфорта.

Дворецкий, поправ все нормы приличия, абсолютно неромантично пускал слюну на подушку. Соседнюю с моей подушку! На моей кровати! Еще и руки раскинул!

– Вообще уже с ума все посходили, – бурчала я, выбираясь из-под одеяла, – ум есть, а совести не надо…

В дверь аккуратно постучали.

Я оглянулась, чтобы еще раз убедится – тот, кто имеет привычку стучать именно таким образом, продолжал дрыхнуть на чужой кровати.

Дверь открылась, являя мне образ бледной поганки – такой бесцветной я видела Василису в день похорон Олеси.

– Боже, что случилось?!

– Где Антон? – Совершенно безразлично спросила Вася, словно и не хотела узнавать.

– Спит, – я махнула рукой, показывая одновременно, в каком направлении смотреть, чтобы убедиться в правоте моих слов, и что мне абсолютно безразлично, чем он там занят. Но говорила почему-то шепотом.

– Выйди, – девушка пошатнулась, а Генрих, который все это время стоял рядом, заботливо поддержал под локоток.

– А может, ты зайдешь? – Я сомневалась в способности Василисы думать трезво, поэтому кинула Генриху молящий взгляд. Тот лишь покачал головой.

Ну, я и вышла, притворив за собой дверь. И откуда столько заботы о ближнем, которого я уже не боюсь, но все равно коленки дрожат?

Генрих широко улыбнулся и слегка повернул девушку. Пистолет… В Василисину спину упиралось дуло начищенного до невозможного блеска оружия.

– Что…

– Молчать.

Я замолчала. Послушалась мальчишку с абсолютной недоброй чернотой во взгляде. Даже голос его звучал слишком взросло – прокуренный, наглый.

– Идем, – снова скомандовал голос. На задворках сознания мелькнуло предупреждение – «Гипноз!» и погасло, словно лампочка перегорела.

Мысли потекли лениво, но все в одном – правильном – направлении: надо крикнуть и разбудить Антона, надо крикнуть и позвать охрану. Надо узнать, чем занимаются эти бездари, если тут дочь главы государства «Куяльник» в заложники взяли?

Голова думала, а ноги делали шаг. Один, другой, третий… все дальше и дальше от двери, все ближе к холодному и безразличному мрамору лестниц.

Пару раз пыталась вырваться из объятий морока. Вернуться в безопасную зону.

Мама любила говорить: «За буйки не заплывай!»

Почему бы мне сейчас не повернуть назад, не ухватиться за спасательную соломинку?

Ничего не помогало – я продолжала идти, куда указывали. Ногам было тепло и мягко ступать по ковровому ворсу, потом еще приятнее чувствовать прохладу камня, затем принимать грубые ласки от мелкого гравия, которым так любили посыпать дорожки в саду. Все вокруг было ленивым и монотонным, как мы с Васей.

Охрана бдела, но судя по горящим глазам, люди были где-то далеко от реального местонахождения. Странно, но мне хватало сил замечать детали: музыку из цокольных этажей, смех проходящей мимо нас пары, по-детски невинный жест Василисы, когда она вытирала слезы рукавом кофты. Детали аккуратно складывались в стопочку, не желая склеиваться в общую картину. Казалось, так и будут лежать, пока руки до них не дойдут.

– Давай уже, шевели булками!

«А Генрих-то и не совсем Генрих, – подумалось мне, – говор чистый, без акцента… Наверное, он не Генрих, а какой-нибудь Гена… он же Геша… он же Гоша… он же Жора…»

– Стой здесь. Стой, я говорю!

Фу, какой грубый!

– Все нормально?

В саду было довольно людно: господин в инвалидном кресле, десяток бритоголовых или коротко постриженных вояк с офицерской выправкой, Генрих и мы с Васей.

Ах, да, еще этот шикарный мужчина в белом, брезгливо кривящий губы каждый раз, когда старый и очень усталый человек в кресле задыхался от хриплого кашля.

Хорошая мишень, этот в белом, в темноте его убьют первым. Почему убьют? Да потому что за мной следят плохие, я бы даже сказала, нехорошие дяди. А они делиться добычей не захотят.

– Что она там бормочет?

Надеюсь, это не про меня. Жуть как не хочется выглядеть глупой, невоспитанной или, еще хуже – испуганной.

– Ты перестарался с дозой, – мужчина в белом, взяв меня за подбородок, заглянул в глаза. – Ни на кого нельзя положиться…

Это ты точно подметил, мужик! С дозами шутки плохи.

Он погладил меня по голове, устремляя взгляд куда-то вверх, приподнял волосы на затылке и резко сдавил шею. Меня вывернуло прямо на дорожку. Предусмотрительный экзекутор не испачкался – стоял в стороне.

Голова мгновенно прояснилась, я даже отвесила витиеватую благодарность за поданный стакан воды. Про себя.

– А теперь приступим, – скомандовал незнакомец в белом. – Прошу.

Меня подтолкнули к нише с мальчиком и дельфином.

Оп, трансформер сложился: это и есть те плохие дяди, которые искали проход в Локу, это и есть те наблюдатели, ради которых мы с Дворецким играли в любовь, это есть концовка грандиозного плана, выстроившегося в более чем трехлетнюю игру в прятки.

Кстати, а где Дворецкий? Почему до сих пор не пришел? Неужели дрыхнет? И в ус не дует! Но ведь без него ничего не получится…

– Где Дворецкий? – Мужчина в белом обернулся к Васиному ухажеру.

Мама родная! Антон не просто дворецкий, он с этими заодно! Какой неожиданный поворот…

С глаз мигом слетели розовые очки.

– А Дворецкий нам зачем? – Удивился Генрих.

– А затем, родной, что я приказал тебе привести всех. А ты мало того, что приказ не исполнил, так еще и дозу увеличил, – цедил сквозь зубы недовольный мужчина в белом.

– Как вас зовут?

Мой вопрос поставил в тупик всех присутствующих.

– Как вас зовут? – Повторила я.

– А зачем вам это знать, моя хорошая? – Улыбнулся главный. От такой улыбки хотелось спрятаться в пасти крокодила.

– Я много думаю о вас, любезный, но никаких вариантов, кроме, как «мужчина в белом» до сих пор в голову не пришло.

– Как мило, – я внутренне сжалась в комок, – ну, так и зовите меня – Белый. Устроит?

Я пожала плечами. Внешне казалось, что мне абсолютно все равно, и я ничего не боюсь. Очень надеюсь, что именно так со стороны все и выглядело.

– Итак, где Дворецкий? – Белый снова обернулся к подчиненному, но в коротком вопросе мне послышалось куда больше: почему он до сих пор не здесь и если его не будет через пять секунд, чья-то голова полетит с плеч.

Генрих выпустил руку Васи и ринулся к выходу в галерею. Но, наверное, споткнулся, и очень неудачно упал – потерял сознание, потому что лежал и не шевелился.

– Бездарь! – Выплюнул проклятие Белый.

– Это потому что ты – магнит для уродов, – послышался знакомый голос.

Из темноты колоннады выходил Антон: свеженький, чистенький, в неизменно строгом костюме-тройке и начищенных туфлях. Шагал по ступеням нарочито медленно, переступая через неудачника с разбитым носом, и поправлял манжету, вытирая кровь с руки платком. Думаю, обморок мальцу обеспечил именно Дворецкий.

– Почему так долго?

– А дозировку кто нарушил?

Белый хмыкнул. Я во все глаза таращилась на Антона. Пока его обыскивали, Василиса постепенно ожила, начала всхлипывать.

– Все, некогда нам! – Снова раскомандовался главный гад. – Что надо делать?

Дворецкий подошел ко мне, подмигнул. Но не заговорщицки, а как-то по-хулигански. Я еле сдержала слезы. Боже, как же так? Этот человек рассказывал про «кротов», помогал, защищал, охранял… Как мог Костя подпустить предателя так близко к себе? Втерся в доверие ко мне, к Васе, к Мазуру. И Олеся его знала… Он и ее смог обвести вокруг пальца?

– Встаньте дети, встаньте в круг, – продекламировал Антон, скрещивая свои пальцы с моими – слишком интимно, и абсолютно незаметно другим, чем запутал меня окончательно. – Васю домой отправьте. Все равно ничего помнить не будет.

– Нет, Антон. Девушка идет с нами.

Дворецкий пожал плечами и протянул ей руку, остальные прицепились паровозиком.

– А мы потянем? – Засомневалась я, глядя на крупногабаритные силовые установки и инвалидное кресло. Голос предательски срывался.

– Нам не страшен серый волк, – и сжал пальцы.

Мы потянули. Нырнули из черноты ночи Яви в синеву ночи Локи несбывшихся желаний. Надо будет придумать короткое и звучное название…

Верзилам было плохо и, так как они стояли в цепочке последними, то естественно, оказались ближе всех к арке выхода. Этим и воспользовался Дворецкий.

Потянув за собой, кинулся к коллегам и легкими движениями руки и ног, отправлял в обратный путь.

– Не… не стал бы… кхе! Я бы не стал бы… гм… так делать… гм… больше…

Я обернулась к говорящему – Белый держал в неудачном захвате девушку. Неудачном для Василисы. Мужчина был высок, и зажатое горло девушки было намного ниже предплечья верзилы. Вася задыхалась, пытаясь достать ногами до земли, но лишь взбивала воздух в пену.

– Оставь ее, Шагран, – устало проговорил Антон, а я узнала имя Белого.

– Куда ты их отправил? Обратно?

– А зачем они нам? – Дворецкий отряхивал невидимые пылинки с безупречно сидящего костюма и не собирался прямо отвечать на вопрос. Руку мою он давно бросил.

Василису отпустили, она со стоном упала на колени.

В свете синеватого фильтра лунный свет не казался таким холодным, как в нашем мире. Луна светила ярко – этого было достаточно для того, чтобы рассмотреть высыхающую кровь на губах девушки и затягивающиеся ранки.

– Что… Что это?! – Шагран очумело рассматривал свои костяшки.

– Побочный эффект, – Дворецкий равнодушно прошел мимо, останавливаясь у коляски с хрипящим инвалидом. Наклонился, чтобы заглянуть в белесые глазницы. – Ну, что? Идем дальше?

Старик почавкал губами и снова раскашлялся. Я видела, как Белого опять передернуло.

Похоже, он не очень был тому факту, что пришлось брать балласт на колесах с собой.

– Почему ты не отчитывался?

Мы шли по направлению к высокой лестнице с аркой на самом верху. Туда, где уже побывал Антон и так и не добрались мы с Васей, потому что пришло видение с Олесей.

– Я не твоя собака, Шагран, чтобы отчитываться!

– Да-да, я помню, ты – Вольный Охотник. Хранитель. Вы знаете, Катя, у Антона еще очень много сюрпризов для вас.

У меня что, снова мои мысли на лице написаны?! Все так легко прочитать?

Антон скорчил скорбную мордочку. Ненавижу!

У подножья лестницы пришлось остановиться – коляска дальше не ехала. Шагран склонил голову, выжидающе смотрел на Антона.

– Что? Я не потащу старика наверх! – Возмутился Дворецкий.

Белый прищурился и покачал головой, затем блеснул стальной кожей пистолета и кивнул на арку. Антон горестно вздохнул и поднял высохшую куклу на руки. Старик крякнул, попытался закашлять, но встретившись взглядом с Дворецким, мгновенно передумал.

Антон с грузом шел впереди, мы с Васей позади него, а в спину нам смотрело дуло пистолета.

– Я не понимаю, зачем мы вам там? – Я тянула за собой вялую Васю.

– Как?! Вы и этого не знаете?! Антон, да ты мастак секретничать, я смотрю.

Дворецкий не ответил.

– Вы должны знать, Катя, вам по статусу положено, – продолжил Белый.

Ага, по статусу. Положено мне. Покладено, блин!

– Антон не просто Хранитель. Он потомственный Хранитель! Он знает больше всех вместе взятых летописцев. Вы знаете, куда мы сейчас направляемся?

Откуда ж мне знать? Я же всего-навсего Ключ. Проводник! Зачем Проводнику знания? Использовали и выбросили…

– Мы с вами идем к удивительному устройству, созданному самим… м-м-м, – Шагран пару раз тыкнул пистолетом в небо, но его жеста никто не увидел. Хотя, я и без слов поняла.

– И что умеет делать это устройство? – Вася очнулась ото сна и вступила в разговор.

– Оно умеет поворачивать время вспять. То, что происходит с вашими телами здесь, – Белый развел руки в стороны, – не процесс ускоренной регенерации, а процесс возвращения к истокам. И если пробыть в этом месте достаточно долго, можно…

– Можно вернуть молодость…

Вот зачем нам балласт! Вот зачем мы премся вот уже четверть часа по этой бесконечной лестнице!

– Надолго мы здесь остаться не можем, поэтому папу придется лечить ускоренными темпами. А это можно сделать лишь у Источника.

Объяснения Шаграна не привели меня в восторг. Я – Проводник. Без меня к Источнику не попасть. А значит, я теперь заложница на долгую-долгую жизнь этого деда и его родни! И если Дворецкий смог бы сбежать, укрыться – у него опыта поболе моего будет – то я навсегда останусь средством манипуляции, марионеткой в чужих и жадных руках. Этот Шагран может устроить паломничество в Локу, а я буду неотступно следовать за ним.

– Теперь вы понимаете перспективы работы со мной?

За собственными размышлениями я и не заметила, как мы успели добраться до самого верха.

– Простите, что вы сказали? – Я повернулась к Белому и очутилась лицом к лиману. С высоты птичьего полета все вокруг казалось нереально сказочным. Что, в принципе, и не было далеко от истины.

– Он сказал, Катерина, что ты теперь будешь его экзотической птичкой и жить будешь в золотой клетке. – Продублировал мои соображения Дворецкий. Василиса предусмотрительно молчала.

Дедушка был усажен прямо на землю, я разместилась недалеко от арки, рядом приземлилась Василиса. Антон медленно мерил шагами край обрыва.

– Если бы ты не отправил моих мальчиков обратно, мы бы могли сейчас устроить пикник, – Шагран сидел на корточках с другой стороны арки и теперь нас разделяли пара метров каменной плиты и направленное в нас дуло пистолета.

– Если бы ты позволил этим олухам увидеть это, – Дворецкий указал на каменную кладку, – жил бы ты недолго, но довольно счастливо.

– Это почему? – Шагран действительно удивился.

– Потому что осиротел бы.

Глаза Белого сверкнули огнем и он в мгновение ока оказался рядом в Дворецким – завязалась нешуточная драка. Удары и блоки сыпались один за другим, дорогой костюм Белого сразу разошелся по швам на спине и плечах. Дворецкий выворачивался из-под рук Шаграна черной скользкой рептилией. Красивый танец, так бы и смотрела до скончания веков.

– Побежали, – я дернула Васю за рукав, но та не шевельнулась.

– Куда?

– Домой.

– А как?

– У меня есть ключик, – я начинала злиться.

– Какой ключик?

– Кровь Антона, ну, давай уже!

– Зачем тебе кровь?

– Затем, – я уже силой пыталась поднять прилипшую к земле девушку, – что не обязательно быть рядом и держаться за руки. Достаточно ДНК другого, чтобы открыть проход.

Я шипела, злясь, что приходится терять драгоценное время на объяснения. Но зато объяснения помогли – Василиса вскочила на ноги.

Я помчалась вниз по лестнице.

– А! – Заорала девушка у меня за спиной. – Отпусти, придурок!

Я обернулась и выругалась – Вася лежала на земле и молотила ногой старика. Вторая нога была зажата в костлявой руке немощи. Откуда столько силы в этом умирающем?!

Я ринулась обратно по ступеням. С трудом и трехэтажным матом мне удалось освободить ногу девушки. Не теряя ни секунды, мы бросились наутек.

Нас остановил выстрел. Я замерла, испуганно обернулась – в проеме арки стоял Белый, направляя оружие на нас с Васей. Его все еще белоснежный костюм был хорошо виден на фоне черного неба.

– Возвращайтесь, хорошие мои, – попросил Шагран.

И нам пришлось подчиниться.

Недалеко от каменного исполина на земле сидел Дворецкий. Степень его избитости определить в темноте и на таком расстоянии было невозможно. Да и бесполезно – все равно скоро заживет. А вот разбитое вдребезги достоинство блестело осколками в молодой траве.

– Да-да, – Шагран проследил за моим взглядом, – и он тоже не всесилен.

Антон посмотрел мне в глаза. Жалость, удивление, разочарование и ни капли сочувствия.

– Когда папа вернет себе возможность говорить, думаю, он расскажет мне много интересного. Правда, папа? – Белый спрашивал у отца, а смотрел на меня.

Язык мой – враг мой.

– А теперь сидите тихо! Нам еще рассвет ждать.