Текст книги "Идеальный Дворецкий (СИ)"
Автор книги: Валери Фрост
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Вот, – я откинулась на спинку стула. – Это все, что я могу вытянуть.
– Ничего не понятно, – скуксилась завтрашняя именинница.
– Это то, что надо.
Я, как и Вася, удивленно уставились на Антона.
– Ты знаешь, что это?
– Да, собирайтесь, – Дворецкий по-хозяйски завладел моим нет-буком, совокупил его с флэш-картой. – Мы уезжаем.
Глава 7
4 мая.
– Боюсь то, что вы нашли, девушки, крайне необходимо очень плохим дядям.
Антон рассказывал странные вещи, но довольно откровенно. От прежней холодности не осталось и следа: глаза лихорадочно блестели, пальцы теребили кофейную ложку, на скулах заиграл румянец.
– Более того, – продолжал удивлять нас Дворецкий, – теперь у нас есть еще и ключ.
Крайне внимательный взгляд заставил меня поежится.
– Я должна догадаться сама, что за ключ? – Предположила я.
Антон поджал губы и очень жалостливо на меня посмотрел. Сразу почувствовала себя ущербной.
– Не знаю я про ваш ключ ничего! – Сообщила я гневным шепотом.
– Катя, – рука Антона накрыла мою ладонь, Вася тут же скривила губы, – ключ – это и есть ты.
– Что за бред? – Я не готова была воспринимать подобную информацию всерьез. – С чего ты так решил? И вообще, где та дверь, и где та скважина, в которую я должна влезть, чтобы открыть проход?
– Фактически дверь не существует. А вот проход, как ты правильно заметила – есть. И он указан именно на этой карте.
Дворецкий постучал пальцем по экрану нет-бука, где все еще красовалась черно-белая стена, выложенная прозрачной плиткой.
У Василисы зазвонил телефон.
– Да, папа…
Пока девушка общалась с отцом, Антон на ухо попросил меня не упоминать вслух о связи рисунка со стены и смерти Олеси Мазур. И вообще, следует вести себя, как ни в чем не бывало: отпраздновать день рождения, отдыхать и загорать, танцевать на дискотеках. А он и его команда позаботятся о нашей безопасности. Главное – не распространяться. Доверяет, гад! И сам пытается втереться в доверие.
– Все! – Я поднялась из-за стола. – Хватит мистики. Не верю я во все это! Поехали домой. Что там у аниматоров по программе?
Дворецкий одобрительно закивал головой. Но я ведь не играю! Я действительно не хочу в этой авантюре участвовать! Он что, не понимает?
– Ты что, не понимаешь? – Я склонилась, чтобы заглянуть в глаза Антону. – Я действительно не хочу в этом участвовать!
Василиса, посчитав, что мы слишком громко разговариваем и мешаем ей общаться с отцом, встала из-за стола и отошла на безопасное расстояние.
Антон, наконец, сообразил, какую идею я пыталась донести, в мгновение ока превратился в графа Дракулу и встал. Я тут же почувствовала себя маленькой и никчемной, однако, засевшая в мозгах мысль о том, что теперь я нечто значимое, пускай и для абстрактных людей, заставила глаза гореть огнем.
– Ты уже не сможешь отыграть назад, Катя. – Предплечье заныло тупой болью – Дворецкий не рассчитал сил. – Лучше тебе быть рядом со мной, под защитой, чем попасть в руки тех людей.
Перспектива быть привязанной к незнакомому, страшному человеку испугала меня еще больше, чем мифические «злые дяди». Откуда я могу знать, существуют ли они вообще?
– Я все расскажу Косте, – пригрозила я, пытаясь вырваться из захвата.
– Расскажи, и он посоветует тебе не отходить от меня ни на шаг…
Ух, змей! Ненавижу!
– Эй! Эй-эй-эй! Куда?! – Закричала Василиса.
Антон отреагировал первым – кинулся вдогонку вору, перепрыгивая через пустующие столики опрокидывая стулья.
– Сидеть здесь! – Кинул он на ходу, обращаясь явно не к официантам.
Мы, конечно же, послушались!
– Мой леп-топ? – Спрашивала я у Васи на ходу.
– Ага, – и она первой выскочила на улицу.
Воришка успел запрыгнуть на мопед и уже вовсю мчался по ярко освещенной улице. Дворецкий с не меньшей скоростью бежал ему наперерез. Незаметное глазу усилие и мужчина прыгает на капот припаркованной машины, затем на крышу и ныряет в темноту.
– Вот черт! – Ругнулась Вася и рванула на помощь.
Я успела ухватить ее за руку:
– Куда?! Он сам справится, а нам лучше остаться тут, под охраной.
Мопед из-за машины так и не выехал, зато характерные звуки драки красноречиво сообщали о продолжении истории. А когда в пятно света вывалились двое – Дворецкий и вор – кино приобрело еще более яркие оттенки.
Рубились мужчины знатно – в традициях лучших голливудских боевиков. Мне даже на мгновение показалось, что бой постановочный. Однако, зачем? Если Антону нужен был мой компьютер, мог бы просто попросить. А вор, кажется, оказался не совсем вором. Дрался слишком хорошо для карманника – не пропустил ни одного удара.
Василиса обернулась ко мне и одарила взглядом безумца. Похоже, девушка пришла к тем же выводам, что и я.
– Во что ты вляпалась?
– Я вляпалась?! – Возмущению не было предела. – Это я вляпалась?! Да если бы не ты со своей фото-сессией, я бы горя не знала!
– Так ты меня во всем обвиняешь?! – Девушка вырвала свою руку. А я растерялась.
– Вася… послушай, ведь ничего страшного. Ну, леп-топ украли, ну, подумаешь. Новый куплю. И ценного там ничего не было.
– Ценного… – услышала самое главное Вася. – Ценное как раз там и было. Вон как Антон за ним погнался! Что происходит, Катя?
Я закрыла рот ладонью, боясь взболтнуть лишнего. Однако жест оказался еще более красноречивым.
За спиной Василисы дернулись тени – Дворецкий, побитый, но не побежденный шел в нашу сторону. В руках нес полностью разбитый гаджет.
– Что теперь? – Спросила Василиса.
– Домой, – Антон протянул мне разбитый нет-бук, вытер белоснежной манжетой кровь с губы. Странный человек, он, как и в первый день нашего знакомства, был одет в тройку. Жилетка добавляла стройности и сексуальности.
Нас бесцеремонно затолкали в машину.
– С сегодняшнего дня мы всегда и везде будем вместе, – сообщил Дворецкий, тоном не терпящем пререканий.
– А ночью? – У Васи еще и на юмор хватало сил.
– И ночью, – сверкнул глазами Антон.
Тут уж и я не выдержала – съязвила:
– И в душ вместе?
Еще б чуть-чуть, Василиса стала бы потирать руки от предвкушения.
– И в душ, и в туалет, Катерина Станиславовна.
Злой, как черт!
– Я не буду из-за какого-то воришки отменять свой день рождения! – Поспешила предупредить Василиса.
– А никто и не собирается его отменять. Празднуйте на здоровье. Только не напивайтесь и за буйки не заплывайте.
– Какие буйки? – Уточнила девушка. Ей не ответили. Все смотрели в окна: Антон – вперед, я – в сторону.
Антон не шутил, когда говорил, что отныне будет все время рядом. Василиса отправилась в комнату к отцу, а Дворецкий намылился в мои хоромы.
– Я надеялась, что ты пошутил.
– Я не шутил, – и попытался отодвинуть меня от входа – я не поддалась.
– Антон, во-первых, разумно ли оставлять двоих Мазуров в одной комнате? Ведь если плохие дяди захотят использовать кого-то из них в качестве рычагов воздействия на меня, не упростишь ли ты им задачу? Двоих зайцев одним выстрелом. Во-вторых, если я не ошибаюсь, комната прослушивается. Я готова пожертвовать личной свободой и разрешу установить еще и камеры. Господи, а микрофоны чувствительные? И слышно даже, как вода смывается?
Антон кивнул.
– Извращенцы! – Мне было стыдно, противно, досадно. – Я передумала. Ты убираешь все подсматривающе-подслушивающие устройства и я разрешаю поселиться у себя. На раскладушке! – Я предупредительно подняла палец. Кошмар! Сколько законов вы нарушаете?!
В самый раз хвататься за голову.
– Давай, наконец, зайдем и все обсудим.
Пока Дворецкий выполнял обещание, или только делал вид – обходил комнату по кругу, я снова углубилась в размышления.
– У тебя уже, наверное, есть план?
Кивок и сосредоточенное выражение лица.
– И чтобы поскорее все закончилось, необходимо спровоцировать тех, кому нужна эта карта и ключ. Кстати, а куда ведет дверь?
– Куда – не знаю, к чему – к машине времени, к источнику молодости.
– Фантастика, – фыркнула я, – сказки.
– Но кто-то в них верит. И этот кто-то достаточно могуществен и обеспечен материально. Боюсь, что именно из-за этой карты и была убита Олеся.
– Как они узнали, что она узнала? – Масло масляное.
Антон пожал плечами и уселся, наконец, в кресло. Затем, вспомнив про свое лицо, отправился в ванную умываться.
– Плохие дяди узнали про источник молодости, – продолжила я размышлять вслух, – узнали, что где-то здесь спрятана карта. Случайно или неслучайно узнали, что Олеся нашла карту. Значит, у них среди персонала есть свой человек.
– Был, – Дворецкий вышел умытый, но страшно помятый. Ссадины и царапины на лице, шее, руках. Мужчина пытался стереть засохшую кровь мокрым полотенцем. Белым!
Я не выдержала издевательств над тканью, отобрала и в приказном порядке усадила в кресло. Хорошо, что у меня не забрали аптечку.
– Был крот – я его вычислил. Ай!
Как маленький, честное слово: ай, мама, щиплет, щиплет!
– Это просто перекись водорода. А когда я возьмусь за йод – расплачешься?
Антон недовольно скривился.
– Лицо йодом нельзя.
– А я не про лицо, – кивнула на разбитые костяшки. – Хорошо, ты избавился от одного, где гарантия того, что не появился другой?
– Нет гарантии…
В дверь постучали и без спроса открыли – зашел Константин.
– Вася мне все рассказала, – еще один господин «заморожу-одним-взглядом».
Мы замерли – Антон в кресле, я стоя у кресла с ватным тампоном смоченным в перекиси, выжидая. Костя медленно закрыл за собой дверь, так же медленно прошел к столу, сел, сложил руки.
– Я жду объяснений.
– Константин Алексеевич, мы как раз этим и занимаемся. Раскладываем все по полочкам.
Костя заметно расслабился, присмотрелся к наливающемуся синяку на красивом лице, хмыкнул. Я отмерла и продолжила процесс дезинфекции.
– Второй крот, – продолжил Дворецкий, – это та горничная, что заходила к вам убираться. – Ага, мы снова на «вы». – У вас они ничего не нашли…
– Потому что тогда еще нечего было искать…
– Правильно, – Антон дернулся, шикнул неразборчивое ругательство, – но сегодня они снова попытались. Обставили, как обычную кражу. Но цапнули именно твой леп-топ. Значит, знали, что ты что-то раскопала.
– Теперь они отстанут? – Вмешался Костя.
– Нет, они не получили то, что искали. Буду попытки еще.
– Слушай! – Я бросила лечение, села на стул. – А ведь если они знают про карту, значит знают и про ключ! Знают про меня или у них есть свой?
– Что они знают про тебя? – Костя приподнялся от волнения.
– У них есть свой ключ, – поспешил перебить Дворецкий, чем крайне меня смутил – секреты от начальства?! – Константин, Василиса где?
Мазур вздохнул, снова сел.
– В комнате, общается с молодым человеком.
У меня округлились глаза.
– Нет, – отец замахал руками, – они просто общаются. Генрих, кажется. Там полкомнаты охраны. Ты уже ужинала?
Вопрос, как и два выжидательных взгляда, поставили меня в тупик.
– Нет, не ужинала.
– Давай закажем чего-нибудь? – Костя тут же потянулся к телефону.
– Нет! Здесь не надо! Будет потом пахнуть жареным лучком. Лучше в ресторан.
– Лучше не надо в ресторан, – поспешил с советом Дворецкий.
– Антон, не будь параноиком, – Костик прищурился и стрельнул глазами.
Вот, кто бы говорил!
– Антон, Костя прав, чем раньше мы спровоцируем этих гадов, тем раньше закончится наше тюремное заключение, – я протянула баночку с йодом, намекая, что дальше без меня. – И раскладушку не забудь.
За ужином Костя много пил. А я совсем не ела. Костя думал про Олесю. Вслух. А я слушала. И жалела его.
– И зачем я только взялся за это дело? Не было бы Куяльника, Олеся бы была жива.
Вырубился большой босс довольно быстро. Бдительная охрана подхватила начальство под ручки и, оставив меня одну, унесла трупик. Вот тебе и провокационная ситуация – берите меня тепленькой, я вам все расскажу, и где карту искать, и где ключик взять.
В таком состоянии я никогда Мазура не видела, пару раз слышала жалобы от Олеси, мол, пить вообще не умеет. Жалко. И Костю, и Олесю, и Василису.
Кстати, о птичках, общение-то с Генрихом, наверное, пришлось прервать – папенька вернулись.
Поздно. Спать пора.
Вспомнив, что сегодня мне составят компанию, я горько вздохнула и побрела по шумным еще коридорам к себе. Откуда-то издалека доносилась музыка – народ продолжал веселиться.
В комнате горел тусклый свет. На столе под лампой лежал мой покалеченный нет-бук. Дворецкий копошился в ванной.
– Что тут у тебя? – Я заглянула в открытую дверь. Антон стоял на стуле, внимательно рассматривая что-то почти под самым потолком.
– Это пятнашки, – он постучал по плитке.
– Пятнашки? – Переспросила я, начиная сомневаться в собственном слухе и вменяемости недавнего пациента.
– Они самые, – Дворецкий спрыгнул со стула. Расстегнутая рубашка на мгновенье окрылила его, представляя на суд единоличный все прелести телесного рельефа. И этот человек показался мне в самом начале идеалом сдержанности?
– Как ужин? – Мужчина прошел мимо меня, обдавая ароматом мыла местного разлива.
Я оглянулась на ванну – мокрая. Так, он что, успел душ принять и снова облачился в грязную одежду?
– Я не ужинала, – поспешила вслед за Дворецким. – Какие пятнашки?
Антон уже стоял у стола, нависая над работающим нет-буком. Я остановилась в растерянности.
– Это новый, – объяснил мыслитель. – Иди сюда.
А мы ведь снова на «ты». Что за черт?
– Смотри, – мужчина постучал ручкой по экрану, – мы не смогли рассмотреть карту, потому что ее еще нужно сложить.
– Откуда ты знаешь?
– Я нашел одну лишнюю плитку. Если ее убрать – получается, на стене вист огромная игра-пазл. Который нужно сложить, чтобы получилась карта.
У меня задергался глаз.
– Там же немереное количество плиток!
– Нам не надо двигать плитку. У нас есть для этого принтер и ножницы.
Почти до самого утра в моей комнате царил хаос и его брат – азарт. Антон пил кофе литрами, я активно приседала. Тридцать один квадратик по вертикали, шестьдесят один – по горизонтали. Пазл из тысячи восьмисот девяносто одного элемента. Спасибо хитроумному последователю Артура Уинна – изобретателя кроссвордов и головоломок, – сама карта занимала всего одну третью часть площади.
Мы ползали по паркету, предусмотрительно убрав ковер и подготовив огромный ватман, несколько раз опрокидывали чашки, ругались и злились, когда не удавалось сложить фрагменты. Выпачкались клеем и пылью. Дворецкий грозился уволить горничных, но я его успокоила, напомнив, что пыль собралась по моей вине – это я запретила прибираться в номере.
– Антон, а как ты узнал, что я – ключ?
– Твои рассказы про паровозные гудки и призраков.
– Я не рассказывала про призраков, – заподозрила я неладное.
– Но ты их видела?
– И ты их видел? – Догадалась я. – Ты тоже ключ?
– Не знаю. Это можно будет проверить, лишь когда отыщем проход.
Когда небо стало терять глубину, пазл был сложен до конца.
– Вот он, – без особого энтузиазма Дворецкий указал на знак, похожий на двойную арку.
– А что это вообще такое на карте? Что за схема? Где это? – Я не понимала.
– Это грязелечебница. А конкретно это место – боковой сад, со стороны восточного крыла.
Дворецкий устало потер глаза, поднялся, прошел к раскладушке.
– Отпразднуем день рождения и прогуляемся к проходу.
Я хлопнула себя по лбу – сегодня же пятое мая. День рождения Василисы!
Глава 8
5 мая.
Больше слабости я себе не позволяла – бегом побежала в душ. Дворецкий спал, заложив руки за голову. Рубашка нараспашку, брюки сползли ниже талии – крайне аппетитно. Но абсолютно не вовремя.
После водных процедур, как иногда бывает, я почувствовала новый прилив сил и решила еще немного «пошаманить» над картой. Несколько снимков с высоты письменного стола, снова работа с контрастом и уровнями заливки – вуа-ля: новая четкая карта с условными знаками. Стоп! Почему знаками?
В лучах искусственных источников света мы не обратили внимания на еще одну метку – повернутую вверх рожками подкову. Знак находился ровно напротив арки, но ближе к лиману.
Я задумалась, глянула на спящего Дворецкого. Если он притворяется и сейчас вскочит с постели с разоблачающим криком: «Ага!» – я не удивлюсь. Если он не претворяется и действительно спит, то, думаю, имеет запасной вариант наблюдения. Нет-бук так и стоит, как его изначально поставил Антон. Возможно, позади меня есть камера?
Значит, делаем так: потянуться, зевнуть, открыть сайт знакомств, начать заполнять анкету, выяснить, что на новом компьютере нет личного фото, сделать снимок – благо инструмент под рукой, перебазироваться ближе к окну, отвернувшись от предполагаемого места расположения следящего устройства, сделать вид, что ретушируется фотография, закрасить значок подковы, отретушировать фото, закончить с анкетой, оставить открытым исправленный вариант карты.
Не думаю, что Антон – спец по компьютерной технике. Настолько глубоко в историю изменения файла вряд ли полезет. Тем более, что он уже видел арку прохода.
Уже лежа в постели подумала: а ведь я тоже стала параноиком! Камеру какую-то придумала…
Проснулась от того, что горели уши. В комнате, кроме меня никого не было. А за окном – почти лето.
Чувствовала я себя просто отвратно. Бессонная ночь сказывалась.
В дверь тихо поскреблись, и только я собралась ответить, как створка приоткрылась сама, а в комнату задом вошел Дворецкий. Повернулся – ух ты, с подносом в руках.
– Завтрак? – Довольно улыбнулся мужчина.
– Не раньше одиннадцати, – промямлила нерадостно я и снова упала на подушки.
– Уже есть одиннадцать, – посуда звякнула со стороны стола, любезность в голосе Дворецкого больше не звучала.
– Я оцифровала карту, – прогудела из-под одеяла.
– Я ее сжег.
Меня подбросило на постели:
– Как сжег?!
– Бумажную сжег, а электронную спрятал. Или ты думала, что я сжег твой новый нет-бук?
«Твой», «новый» – что за приятные слова с самого утра! Я, наконец, обрадовалась новому дню и соскочила с кровати. И очень неудачно спрыгнула – прямо в объятия стоящего у ложе Дворецкого.
– Ох, как легко тебя купить, – обрадовался мужчина и закрепил меня у себя на талии, – подари игрушку и девушка у твоих ног.
Дальше от злости помутился рассудок, помню лишь отрывками: я поднимаю глаза, похабная улыбка слетает с губ Антона, он разводит руки в стороны и делает шаг назад.
– У Васи сегодня день рождения. Ты ее уже поздравил?
Гуляния в честь именинницы начались с активных видов игр. Участие принимали все гости лечебницы. Средства массовой информации получили эксклюзивный материал о развлечениях селебрити, ведь на огонек слетелись еще и звездные друзья Василисы.
Дворецкий и охранная братия скрипели зубами, но понимая крайнюю необходимость, имитировали частичную расслабленность, внутренне напоминая сжатые до предела пружины.
Мне было совсем не до веселья, я ото всюду ждала подвоха, видела врага в любом незнакомом лице. Напряженные до предела нервы успокаивала алкоголем. И к сумеркам доуспокаивалась.
Впрочем, мы все были хороши: Мазур-старший долго извинялся за вчерашний вечер и цедил виски со льдом, грозясь снова впасть в состояние медвежьей лежки-спячки; Василиса тонула в пиве – папа не ограничивал, и Генрих все время придумывал новую забаву с обязательным присутствием алкоголя; я же запивала таблетки обезболивающего водой и лонг-дринками из бара на крыше-террасе. Все активно изображали праздничное веселье, но у каждого была причина грустить.
С наступлением ночи на теннисных кортах зажглись яркие огни. Небольшая сцена, огромные колонки, прожекторы и светомузыка – веселье захлестнуло устоявших новой волной.
Именинница, как и обещала, вырядилась проще некуда – джинсы, майка, рубашка в клетку, сапоги и очки от Пьер-Кардена, посрамив столичных модниц. Однако, благодаря именно такой раскраске, девушку было легко отыскать в толпе.
Кто-то подошел ко мне сзади и остановился совсем близко. Пьяное сознание махнуло рукой: враг? Ну, и ладно! Мне не страшно!
Только на какое-то мгновение возникло желание оказаться рядом со страшной, но надежной широкой спиной Дворецкого.
– Тебе не обязательно следить за ней. Ребята присматривают. Да и Генрих, если что, завизжит не хуже сирены.
Ну, надо же! Про волка обмолвка! Сознание просияло трезвостью. Мозги тут же воспользовались моментом, отдав команду ногам развернуть тело на сто восемьдесят градусов.
– Когда все закончится… – я посмотрела в подозрительно блестящие глаза Антона. – Когда все закончится… – Ветер или сосед по площадке качнул расслабленное тело. – Когда…
– Катя! – Из-за спины Дворецкого вынырнул Костя. – А пойдем потанцуем?
Что мне оставалось делать? Мазур, в принципе, меня спас, потому что я не готова была произнести вслух то, что собиралась сказать после слов «все закончится». А так, я вручила бокал с недопитым коктейлем Охотнику и побрела за другом. Выкрутилась.
Танец с Костей больше походил на объятия старых, давно не встречавшихся друзей. Вроде и не очень пьяный, но крайне эмоциональный Константин, превратился в энергетического вампира. Он заглядывал мне в глаза, не находил того, что искал, снова извинялся за вчерашнее, и ни разу не обмолвился о нашей находке. Видимо, Дворецкий уже успел обо всем доложить.
Музыка сменила ритм, а Мазур вроде и не услышал – продолжал кружить меня под совсем другую мелодию.
Краем глаза заметила, что часть охраны испарилась. Вскоре обнаружилась и причина столь непонятного на первый взгляд поведения – именинница-в-клеточку медленно удалялась в сторону здания. В обнимку с Генрихом.
– Придется тебе, Костя, сегодня спать в одиночестве.
Мужчина встрепенулся, нахмурился, глядя на меня, а затем повернул голову в сторону, указанную мною.
– У-у, – скривился мужчина и снова повернулся ко мне лицом, – тебе обязательно было мне это говорить? И показывать…
– А что такое, ханжа? – Я невинно захлопала глазками. – Я удивлена вообще, что при современном самообразовании и вседозволенности твоя дочь сохранила невинность до шестнадцати лет. И не надо махать на меня руками! Я должна была тебя предупредить, а то завалился бы к ним в комнату…
– А меня бы охрана предупредила бы, – попытался выкрутиться Мазур.
– Конечно, предупредила бы и сразу головы в песок. По попе-то не так больно получать…
Костя расхохотался. Громко. Заразительно.
Проснувшееся материнское чувство ответственности отрезвило меня еще больше. Я обвела глазами танцплощадку и наткнулась на фигуру бдительного оруженосца – Дворецкий стоял на возвышении и следил исключительно за нашей парой. Игра в гляделки не затянулась надолго. Костя, отсмеявшись, сообщил, что уже довольно поздно. Еще один танец и все – спать. Я согласилась.
– Спасибо, что заботишься о Васе, как о своей, – прошептал на ухо партнер.
– Мне не сложно и приятно, – так же тихо ответила я.
Подкрепляя слова благодарности, Костя крепко сжал меня в объятиях, поцеловал в ухо, обдав жаром.
До номеров мы шли, взявшись за руки. Я прекрасно понимала, что мужчине очень плохо без его женщины, что Костик очень скучает по Олесе, и мне было очень жалко, что Василиса не смогла сегодня получить подарок из маминых рук. Это я передала подарок от матери – Вася долго сдерживалась, а потом подняла на меня глаза, полные слез, и молча надела цепочку с кулоном.
В длинном холле второго этажа царил полумрак.
– Как думаешь, в какой они комнате? – Полушепотом спросил отец именинницы.
– Или в твоей, или в Васиной, – курс «теории вероятности» – пятьдесят на пятьдесят.
– С какой начнем? – Горько хмыкнул Мазур.
– Давай у охраны спросим?
Стражи, дежурившие на этаже, сообщили, куда нам не стоит засовывать нос.
– Значит, нам обоим не спать сегодня, – пожаловался мужчина, имея в виду, что комната Василисы, которая и была сейчас занята, находилась аккурат между нашими.
– Не думаю, что будет слышно, – я скрестила пальцы на удачу – не желаю слышать.
Я проводила Костю до двери его номера и пожелала спокойной ночи.
– Спасибо тебе, – Мазур задержал меня, не отпустив руку. – Ты необыкновенная.
Его пальцы скользнули мне под волосы, пробежались про шее. Не успела я и пискнуть, как была прижата к груди. Не грубо, слегка властно Костя поцеловал в губы. Жалость смешалась с инстинктом подчиняться сильнейшему и я открылась. Мужчина уловил сигнал и уже не останавливался в проявлении желания.
Мы целовались у входа в комнату, затем почти упали, когда дверь открылась, потом оказались у кровати. Костя был страстным и умелым. Ни одна женщина не смогла бы устоять перед таким напором. И, наверняка, не пожалела бы о случившемся. Олесе можно было бы позавидовать.
Мысль о подруге в мгновение ока отсекла любое желание продолжать начатое, руки упали плетьми, глаза широко раскрылись, уставившись в отражение в зеркале.
Перемену в настроениях почувствовал и Костя. Остановился, оторвался от моего оголившегося плеча, поднял голову и заглянул в глаза.
– Господи, – ужаснулся он ситуации, – прости меня…
Упал на колени, обхватил руками мои ноги и, не переставая, твердил, что его поведение непростительная глупость, что он сделает все, чтобы я простила. А я пыталась вклиниться в тираду, объяснить, что все в порядке, что мы оба были глупыми и пьяными. На взводе.
Мне даже удалось опуститься на пол и обнять почти рыдающего мужчину. Когда болезненный нарыв закровил, а душа обрела успокоение, я запихнула сопротивляющегося мужчину в душ, и сама отправилась к себе.
Подобрав разлетевшуюся обувь и одежду, открыла дверь и ступила на ковровую дорожку. Справа послышалось шуршание – охрана бдит. Аккуратно прикрыв двери, поспешила к себе.
– Ты куда? – Дворецкий! И снова из-за спины.
Я резко обернулась, гневно взглянула на Антона.
– Спать!
– К себе?
– А куда же еще?
– Думал, останешься с хозяином.
Ух, змей ядовитый!
– Он твой хозяин, не мой! И я иду спать к себе.
– И я иду!
Я развернулась на пятках и зашагала в конец коридора. И крайне удивилась, когда за спиной – опять за спиной – услышала шаги.
– Антон! – Дворецкий меня преследовал. – Я иду к себе одна!
– Я тебя предупреждал, что одна ты уже не будешь! – Глаза злобно сверкнули, отражая свет ламп.
– Я взрослая девочка, мне не нужна нянька! – Я шипела кошкой.
– А я не нянька! Я… – но дверь уже захлопнулась перед его носом.
Я шла в ванную и ждала, что вот-вот створка двери со страшным хрустом разлетится в щепки, а на пороге будет стоять ужасно грозный Дворецкий. И не дождалась.
Зато, когда я уже была готова выключить свет, в дверь забарабанили.
6 мая.
– Что случилось?!
– Катя-а-а, – Вася ввалилась в комнату, размазывая слезы по щекам. – Катя…
Добиться внятных объяснений я смогла лишь после того, как влила небольшую дозу виски в рыдающую именинницу. Зубы стучали о стеклостакана, а глаза постепенно соловели.
– Я хотела… а потом… не смогла… но ведь хотела же! А он… он… такой… а я… переду-у-умала… а он… злой, я же вижу… но не говорит… а я поверила… думала, успокоит… а он… опя-а-ать…
Итак, Костя может спать спокойно.
– Но я же хочу… – Очередной всхлип подвел черту под истерикой. – Я ведь уже взрослая?
– Ты уже взрослая, – поддержала я девушку, – просто ты его не любишь. Помнишь? Ты говорила…
Заплаканные воспаленные глаза немигающе уставились на меня.
– Я говорила?
– Ты говорила, что решишься на этот шаг только с тем, кого любишь.
– Да, говорила…
– Ну, вот, а теперь иди – умойся.
Василиса закрылась в ванной. Я глянула на бутылку, понюхала – гадость. Хуже водки. За что ж его так любят – этот виски?
В дверь настойчиво постучали. Ага, охрана очухалась. А может, Косте доложили, где его дочь.
Я немедля отворила двери.
– Дворецкий! – Мое лицо исказила гримаса. – Какого лешего?
Антон бесцеремонно отодвинул меня, прошел в комнату и принялся раскладывать свою лежанку.
– Ты не будешь здесь спать! – Я поставила бутылку на стол, сразу после того, как Дворецкий оценивающе на нас поглядел.
– Я буду спать здесь! Это не обсуждается! Я несу за тебя ответственность!
Хорош! Нельзя было найти футболку, менее обтягивающую тело?
– Ты не будешь здесь спать!
– Вот заладила! А кто будет с тобой спать? Ты Костю ждешь?
В ванной комнате уже давно не шумела вода, а сейчас еще и дверь открылась – чуть с петель не слетела!
– Ты ждешь папу?!
– Василиса… – Но будет ли слушать пьяная оскорбленная девочка?
– Папа придет сюда спать? С тобой?!
– Нет!
– Что за шум? – В дверях стоял Мазур. Я схватилась за голову.
– Папа?!
– Что и требовалось доказать! – Дворецкий вышел первым. За ним, не обращая внимания на уговоры и оправдания, вылетела Вася.
– Дурдом, – приложила руку ко лбу: рука холодная, голова горячая – стало легче.
– А что это с ними?
– Дворецкий видел меня выходящей из твоей палаты. Думаю, и другое видел. Вася прискакала жаловаться на свою судьбинушку. Потом Антон заскочил. Так, между прочим, поругаться и спать завалиться. Вася услышала и поняла по-своему. И тут – ты! Дальше знаешь сам… Санта-Барара долбанная…
Костя задумчиво потер щетину.
– Дворецкий, говоришь, спит здесь?
– Да, а что? Он же меня теперь охраняет. – Я наивно захлопала глазами.
– И Дворецкий ревнует…
– Что?
– Дворецкий ревнует…
– Кого?
– Тебя, дурочка, – Костя по-отечески улыбнулся – ненавижу такое!
Рука потянулась за бутылкой. Но донеся до рта, остановилась – не стану я пить эту гадость.
– Иди, давай, расскажи ему, как было. Он умный – все поймет.
– Толкаешь меня на панель?
– Господи, что за мысли?! Иди и просто поговори! Или он тебе не нравится?
– Да, он мне не нравится, я его боюсь. Пусть думает, что хочет.
Я развернулась, показывая, что аудиенция закончена – пора в кровать. Костя понял правильно – ушел.
Нет, конечно, с Дворецким я не пойду объясняться. А вот с Василисой стоило бы поговорить. Где мой халат?
Босиком, по мягкому ковру, вдоль ярких настенных светильников.
Я постучала – никто не откликнулся. Чуть громче стук и снова без ответа. Ладно…
Я развернулась, чтобы идти к себе, но обнаружила Антона, поворачивающего в коридор со стороны лестницы. Мы одарили друг друга бесценными взглядами, прежде чем Дворецкий двинулся мне навстречу.
Нет, у меня нет ни малейшего желания с ним общаться. Но как же я не люблю оставлять по себе неверные впечатления. Тем более, что нам еще и дальше работать. Грязных на руку гадов вывести на чистую воду.
Я медленно двинулась навстречу мужчине. Однако, видимо, наши желания не совпали – Антон свернул к себе в комнату. Я ускорила шаг и почти добежала до уже закрытой двери, постучала. Открыли моментально.
– Что?! – Слишком грубо для выдержанного, как хорошее вино, Дворецкого.
– Прошу простить, но начну с избитой фразы – ты не так все понял, – я предпочла говорить шепотом.
– Да мне до одного места твои оправдания. Ты – большая уже девочка! – И толкнул дверь.
Я успела отскочить – поберегла нос. Створка бабахнула о косяк, но вопреки ожиданиям Дворецкого отскочила, медленно прижимаясь к стене.
В свете луны я видела удаляющегося от входа мужчину. Он был зол. Разъяренно сорвал с себя футболку, отбросил в сторону, обнажая спину. У меня перехватило дыхание, щеки мгновенно вспыхнули.
