Текст книги "Нетипичный маньяк (СИ)"

Автор книги: Валентина Ушакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

На работе тоже никакого просвета. Кобра свирепствовала, совсем сорвалась с катушек, просто ела всех поедом. Климакс добавился к мерзкому характеру, помноженному на вседозволенность. Александра даже попыталась узнать, нельзя ли Викину начальницу как-то выкинуть из газеты. Оказывается, нет: у той, как выяснилось, на самом верху была такая мощная и волосатая лапа, что нечего даже пытаться...

Возле туалета Вика встретила фотокора.

– А ты знаешь, что Каринка на нас стучит, – поинтересовался Серега. – Мне Настя сказала.

– Знаю, сама догадалась. Ей Кобра даже отдельный кабинетик выделила, хотя она после меня устроилась и пишет одни заметки корявые...

На другой день Настя притащила на работу картину бывшего бойфренда. Узнала, что продать эту мазню невозможно ни за какие деньги, а дома она ей уже глаза намозолила. И выбросить жалко: все же холст, краски ушло немерено, рамка, наконец.

Вика вошла в кабинет и открыла рот: на стене висела донельзя тощая девица с четырьмя глазами и с таким же количеством конечностей, похожая на паука, с голубым цветком, зажатым в одной из лапок. Вот гадость Настька приперла!

Вика набирала обширное интервью с чиновником из мэрии. Самое для нее сложное и неприятное. Серый, косноязычный «слуга народа» в дорогом костюме, уверенный, что он – хозяин положения. Он – никто, он чиновник. У него и папа был чиновник. Что можно написать о человеке, который тридцать лет протирает штаны  на одном месте, двух слов связать не может, даже хобби нет: спортом не занимается, кошки-собаки не имеет, крестиком не вышивает?! Ни проблеска мысли, ни намека на интеллект, пустые глаза. В таких случаях Вика поступала просто: она приписывала интервьюируемому свои собственные соображения по данному вопросу, и ее всегда благодарили и говорили, что написано точь-в-точь как сказано...

Но в это раз дело не шло. Картина сильно раздражала. Нет, в таком соседстве находиться невозможно! Вика решительно сняла творение авангардиста и поставила лицом стене. Вошла Настя. Увидела пустую стену и картину фасадом к стене.

– Вика, это что!?

– Я не могу работать рядом с такой рожей!

– Тогда проси себе отдельный кабинет!

Вика встала и решительно двинулась в кабинет к главреду.

– Лариса Григорьевна, мне нужен отдельный кабинет!

– Что?! Вы прекрасно знаете, что свободных кабинетов нет. Это даже не обсуждается.

– Для Карины же нашли!

– Да это не кабинет, так, кладовка. И Карина первая попросила. Ах да, вы же у нас сноха Александры Александровны!

– Еще одна такая же кладовка стоит закрытая у торца.

– Там хранится ценное имущество. И она холодная. Может, вас на мое место посадить? Других у меня нет. Идите, работайте, разговор окончен.

Вика вернулась в свой кабинет, написала заявление об уходе. Не глупо ли она поступает? Но так надоело работать за стукачей да еще выслушивать каждый день незаслуженные упреки! Ничего, как-нибудь проживем...

Положила листок на стол Кобре.

– Что это?

– Прочтите.

Кобра прочла. Нахмурилась. Посмотрела на Вику. Задумалась, подперев щеки кулаками. Сняла очки, потерла переносицу.

– Идите к себе и позовите Настю.

Вика вернулась к Насте.

– Шефиня зовет.

Села за комп и продолжила набирать текст.

Настя с замирающим сердцем вошла в кабинет главреда. Та рвала какую-то бумагу.

– Я тут подумала... Вы у нас уже почти год работаете и работаете хорошо. Вы вполне заслужили отдельный кабинет. Берите свои вещи и переходите. Сегодня же. Перенести компьютер Сергей поможет. Та комната у торца. Возьмите ключ у секретаря.

Кобра сделала небрежный жест рукой в ту сторону.

Настя с гордым видом собрала вещи, прихватила свою жутковатую картину и потопала в холодную кладовку...

В выходные Вика с матерью и Ларой приехали на день в деревню. Дом проведать, Мухтара подкормить. Собрали яблоки и из части сварили варенье. Вика взялась за облепиху и черноплодку: пирожков напечь.

Мимо калитки прошел учитель математики. Приветливо поздоровался. Вике он всегда нравился: вежливый, ухоженный, обаятельный. Симпатичный мужик, умный, приятный. Злые языки поговаривали, что со своей женой они давно поделили дом и живут в разных половинах. Может ли он быть маньяком? Вполне может, почему бы и нет? Нужно будет к нему приглядеться...

В понедельник Вика столкнулась у входа в редакцию с Настей. Та хмуро сказала:

– Это какой-то феномен... Не поверишь, в кабинете холоднее, чем на улице. Обогреватель не помогает. Можно я буду пользоваться твоим компьютером, когда тебя нет?

Вика кивнула. Мир был восстановлен. А злополучную картину Настя в тот же день подарила Карине.

Человек стоял у окна. Он чувствовал, что та, неведомая сила снова цепляет его невидимым крюком. Это непреодолимое стремление походило на то, что чувствует рыба, идущая на нерест и преодолевающая бесчисленные пороги ради того, чтобы отложить икру там, где когда-то обитали ее далекие предки, чтобы дать жизнь новому поколению.

Пока он еще сопротивлялся. Но уже знал, что проиграет, сдастся, почти с восторгом, чтобы вновь испытать сладостное, ни с чем не сравнимое наслаждение... Он вспомнил, с чего все началось. Закрыл глаза...

Ему семь лет, скоро в школу. Они с матерью и бабушкой живут в двухкомнатной хрущевке, насквозь пропитанной запахами лекарств и мочи: бабушка не ходит вот уж два года. Все это время, пока мама на работе, он сидит с бабушкой: нужно по часам давать ей лекарство. Иногда она просит пить или подсунуть судно. Бывает, что надо вызвать по телефону «Скорую», это он умеет, и знает, как объяснить, чтобы не подумали, что он просто шутит. К счастью, бабушка почти все время спит. Даже телевизор включить нельзя...

У бабушки желтое, как лимон, морщинистое лицо и седые волосы. Время от времени он подходит к окну и с завистью смотрит на ребят, играющих во дворе. Летом хоть форточка все время открыта и можно посидеть у окна, вдыхая свежий воздух. А зимой форточку открывать нельзя, а то бабушка простудится: мама сама проветривает комнату несколько минут в день. Ему кажется, что он и сам уже насквозь пропитался этим мерзким запахом.

В обед мама прибегает, разогревает обед, сваренный с вечера, они едят, и мама снова убегает.

Вечером мама делает бабушке уколы и перевязку: протирает пролежни, выбрасывает окровавленные бинты. Он с нетерпением ждет вечера: тогда можно идти погулять, подышать свежим воздухом. Правда, стрелки часов почти не движутся... Еще больше он любил выходные. В эти дни, пока мама делала в доме уборку и готовила обед, можно было прогуляться, сходить в магазин за хлебом и молоком, посмотреть на людей... Свежий обед гораздо вкуснее вчерашнего разогретого...

Друзей у него нет... Даже котенка взять нельзя: у бабушки аллергия на шерсть.

Ему все это кажется несправедливым: разве можно держать полумертвых людей рядом с живыми? Почему нельзя собрать всех таких бабушек в одно место и держать их там, в какой-нибудь больнице? Или сделать какой-нибудь укол, чтобы бабушка умерла. Нанять сиделку у них нет денег: отец уехал и совсем не платит алименты...

Ночью еще хуже: бабушка начинает стонать, мама встает, включает свет, дает бабушке лекарство... А ведь ей утром на работу. Еще два года назад врачи сказали, что бабушка скоро умрет. Они с мамой поверили, но бабушка не умирает. Иногда ему кажется, что бабушка так и будет жить с ними, как Кощей Бессмертный... Нужно что-то делать... Может, не вызывать «Скорую», когда бабушка просит? А вдруг ей и без «Скорой» полегчает, что тогда?!

В выходной они смотрели по телевизору кино. Там тоже была бабушка. Убийца взял подушку и прижал к ее лицу старухи. Бабушка подрыгала ногами и все... Но там был взрослый мужчина! А у него силенок почти нет... И все же попробовать стоило.

Когда мать ушла на работу, он взял с ее кровати подушку, положил бабушке на лицо и быстро навалился всем телом сверху. Вначале он чувствовал сопротивление, бабушка дергалась под ним, но он изо всех сил продолжал давить на подушку. Постепенно сопротивление стихло, но он боялся слезть: вдруг бабушка оживет?!

Наконец, он тихо сполз на пол и убежал в свою комнату. Его трясло... Он долго сидел, сжавшись в комок, постепенно приходя в себя.

Он услышал звук ключа в замочной скважине: мама пришла! Подушка! Он вскочил, подбежал к бабушке, избегая смотреть на нее, схватил подушку и бросил ее на мамину кровать. Быстро поправил. Все! Человек усмехнулся. Тогда, в семь лет, он удивился, что оказался умнее мамы, так быстро, легко и просто решил трудную задачу. Мама поплакала, бабушку похоронили, и они стали жить, как все люди...

Теперь Ванька заподозрил учителя математики: он был единственным в деревне, от кого исходил приятный запах. Правда, тетя Вика сказала, что это совсем не тот аромат, а просто дорогой одеколон. Но Ванька все равно решил за ним присмотреть. Слишком уж разительно он отличался от прочих деревенских обитателей. Сергей Михайлович был из хорошей семьи, красив, хорошо воспитан, умен, обладал блестящим интеллектом, и было странно, что такой человек женился на простой сельской учительнице, далеко не красавице и старше по возрасту, да еще и сам переехал в деревню. Детей у них не было.

Сергей Пузырев часто ездил в город: за покупками, к родственникам и друзьям, причем, жену с собой брал крайне редко. В свои тридцать девять лет он выглядел на двадцать пять и очень следил за своим здоровьем и внешностью. Многие подозревали, что в городе у него есть любовница. В последнее время злые языки поговаривали, что супруги вообще живут на разных половинах дома.

Ерофеиха несколько раз звонила Козлихе, интересовалась, как дела, как ее дом. Та отвечала, что все в порядке, никаких происшествий в деревне нет, а герани она ходит поливать через день. Касьяниха, наконец-то, вернулась из гостей, и Вика решила расспросить ее об Аглае. Касьяниха была ровесницей матери Вики, тогда, двадцать один год назад им было по тридцать два года, а покойной ныне Михайловне – пятьдесят три, как им сейчас.

Вика с матерью и Ларой приехали в субботу, занялись домашними делами, пылищи-то набралось много. После уборки, прихватив пирог с курицей и лисичками, Вика отправилась к Касьянихе. Попили чаю, хотя хозяйка предложила и что покрепче. Вика отказалась.

Тогда Касьяниха сказала, что себе она малость плеснет за встречу. Обычно Касьяниха была немногословно, но стоило ей выпить, как появлялось желание поговорить. Вика приступила к допросу.

– Статью вот написать поручили о прошлом, о нравах, о жизни. Особенно про старое, еще царское поколение. Да не осталось уж никого. Помню, такая старушка чудесная жила в деревне, все подарки мне делала, а у нее были разные фарфоровые фигурки – дамы с кавалерами, кошечки, собачки... А еще платочки вышитые...

– А, баба Аглая! Она и моим ребятам подарки делала, конфеты всякие. Шапочки вязала... Хорошая бабушка была, царствие небесное. Я на память шаль ее взяла, долго она у меня была, согревала. Анька разрешила... Да еще зеркало, мои балбесы потом разбили...

Касьяниха добавила в стакашек еще немного.

– А ее дочь, она какая была?

– Красивая, умная, хорошо одетая. Баловала ее Аглая, сиротинку-то... Зато всему обучила: и стирать, и крахмалить, и шить...

– Анна увезла ее вещи?

– Да, что смогла. Часы Ерофеихе продала, та уж очень их хотела. Недорого, конечно. Та их потом свахе подарила: надоели, говорит, спать мешают... «Зингер» Анька с собой увезла, хотя Ерофеиха прямо умоляла продать. Хорошая была машинка, строчила, как пулемет...

Новая порция «сугревательного» добавилась в стакан.

– А посуду всякую, чашки-блюдца-вазочки?

– Да не помню уже... Перебилось поди, все... Помню Анька спрашивала про какие-то вещи, не нашли мы их тогда... Может, продала их Аглая, может, подарила кому... Не до того было. Моим обормотам копилку подарила, кошечку, красивую! Куда там, мигом побили, обалдуи... Анька так благодарила, что хоть это сохранили, народ-то на чужое падкий... Вещи-то у бабы Аглаи ценные были, один «Зингер» сколько стоил, да еще и не купишь, трофейный поди! Отрезы шелковые да шерстяные, шерстяные-то Анька Михайловне подарила, царствие небесное!

Снова добавила пол-стакашка...

У Касьянихи было двое сыновей чуть старше Вики. Не могли ли эти бойкие ребята прихватить что-то из дома Аглаи? Да еще у старухи Михайловны были внук и внучка примерно такого же возраста...

– А никто ничего не мог из дома уволочь?

– Нет, ну, ты что, мы же смотрели! Иначе Ерофеиха бы мигом наведалась, эта не упустит, вся в папашку своего, жлобиха!

Язык у Касьянихи уже слегка заплетался...

– Ну ладно, мне пора, а то стемнеет.

– Я тебя провожу... Хочешь, огурчиков соленых дам? Они у меня остренькие, с уксусом, с перчиком, с красной смородинкой, самое-то.

– Нет, спасибо.

Касьяниха попыталась встать, но пошатнулась и чуть не упала... Ухватилась за спинку стула и край стола.

Вика попрощалась и пошла к дому. По дороге встретила математика, который шел домой из магазина с пакетом. Сергей Пузырев, улыбаясь, поздоровался и пошел дальше. Вике он всегда нравился. Красивый мужик, обаятельный, воспитанный. Что-то часто он стал ей попадаться на глаза... Вика увидела и Ваньку, который шмыгнул в кусты. Мальчик следил за своим учителем!

Вика снова задумалась. Кто же все-таки этот неуловимый маньяк? Вот как, например, мог кусочек бледной поганки попасть в суп? Допустим, мама ушла в магазин, и чужой попытался бы проникнуть в дом. Мухтар поднимет шум, к нему присоединятся соседские шавки. На этот шум вся деревня сбежится. Этого не было...

Кто-то пришел к маме и бросил кусочек поганки в суп? Нет, в тот день к ней никто не приходил. Поганка была подброшена раньше. Но как?! Она же сама собрала грибы, почистила, нанизала на нитки и повесила сушиться на веревке во дворе под навесом с помощью прищепок. В деревне так делают многие.

Маньяк умен и находчив. Нужно попытаться думать, как он. Как бы она поступила, если бы была маньяком? Вика вдруг ясно увидела, как это было. Кто-то, стоя у забора, сильно раскручивает такую же связку грибов, среди которых есть и поганки, и забрасывает ее как можно ближе к сушащимся грибам. От забора до веревки со связками грибов далековато, конечно. Мама видит лежащую на земле связку, думает, что ее просто сдуло ветром, поднимает и добавляет к остальным. А несколько недель спустя кладет высушенные грибы в суп...

Кто же в деревне обладает таким ясным, гибким, изощренным умом? Конечно, первенство тут, бесспорно, принадлежит красавцу-математику Сергею Пузыреву. Кто еще? Мог ли до такого додуматься Сыч? С виду простоватый мужик далеко не глуп. Пришлые фермер и шофер? Тоже возможно... Пожалуй, наберется с десяток человек... А может, этот человек держится в тени, и до сих пор ничем себя не проявил? Или он вообще из соседней деревни...

С другой стороны, может ли быть маньяком женщина? Подбросить связку грибов, столкнуть мальчика с обрыва, отравить пьяниц, утопить малышку, ткнуть пьяную в стельку Грачиху осколком стекла в горло... Тут много сил не надо, и подросток справится. Прорубь требует, конечно, много сил и времени, но если понадобится, она, наверно, и сама в состоянии прорубить лед, только времени понадобится гораздо больше, чем здоровому мужику. Набросить на шею жертве удавку... И это под силу здоровой деревенской бабе, вроде Ерофеихи или Касьянихи. Но туповатая Ерофеиха ни за что не додумалась бы подбросить связку грибов. То же самое можно сказать и о Касьянихе. И опять же запах, запах... И опять по кругу... Можно сойти с ума!!!

Сергей Пузырев подошел к зеркалу. Полюбовался правильными чертами и гладкой, чистой кожей. Изящным жестом поправил волосы. Оскалил ровные белые зубы. Побрызгал себя одеколоном. Хорош, конечно, но возраст уже начинает сказываться. Еще год и ему уже сорок! Математик стиснул зубы.

Нетерпение охватывало его все больше и больше. Слишком уж долго он терпел. Все, он больше не выдержит, он и так уже кое-как себя сдерживает. Нельзя так надолго затягивать! Хватит! Нужно съездить в город. Обязательно! Сегодня же! Бросить все дела! Иначе он просто не выдержит и проколется... Это невыносимо! Он впился зубами в руку. Нет, так больше нельзя... Жена за стенкой включила музыку. Пусть делает, что хочет, лишь бы к нему не совалась... Сегодня же суббота. Почти вечер. Впереди ночь, день и еще одна ночь. Море времени... Он переоделся, сел за руль свой машины и поехал в город.

Вика продолжила размышлять. Итак, допустим, самый умный в деревне – красивый и обаятельный математик Сергей Михайлович. Ясный взгляд, открытая приветливая улыбка. Но Вика поклялась бы, что есть в нем что-то еще. Что-то странное, необычное. Как будто в глубине его глаз затаилась какая-то непреходящая тоска. Почему ей так кажется? И почему талантливый молодой математик из хорошей семьи (родители из университетской профессуры) внезапно покидает миллионный город и тащится в деревню. Ведь он мог сделать блестящую карьеру! Его жена – заурядная женщина, серая мышка, типичная училка, вовсе не похоже, чтобы он любил эту зануду с вечно поджатыми губами. Зачем тогда он на ней женился? Что скрывает этот красивый и умный мужчина, при виде которого Вика всегда испытывала легкое волнение?!

Из кустов Ванька видел, как математик стремительно вышел из дома. Сергей Михайлович швырнул на сиденье сумку и уехал в сторону города. Ванька уже решил идти домой, когда увидел, на шум мотора в раскрытое окно высунулась невзрачная жена математика, училка русского и литературы. Скривила рожу. Постояла у окна и снова исчезла в глубине комнаты. Больше высиживать было нечего, тем более Ванька сильно проголодался, да и уроки на завтра никто за него не сделает.

Вика продолжала расспросы

– Мам, а почему ты с Аглаей дружила? Она же совсем старенькая была?

– Ну, ее муж нам дальним родственником приходился, так что не совсем нам чужая. Ну и она такая всегда приветливая была, добрая, открытая. Необычная, не как все...  Я с ней советовалась, она мне часто помогала... Иногда за тобой присматривала... Я у нее многому научилась...

– А как ее девичья фамилия была, не помнишь?

– Нет, ты что, столько лет прошло!

Вернулась Ерофеиха. В гостях она пробыла чуть дольше, чем в дороге. Разругалась с жлобом-зятем в пух и прах, и тот ясно дал понять, что у них не гостиница и не дом престарелых. Чтобы не нервировать каждый день беременную дочь, Ерофеиха собрала свои пожитки и вернулась в деревню. Теперь ей казалось, что никакого маньяка и в помине нет: Клещиху зарезали из-за заначки, пьющая Грачиха упала, выронила бутыль, да об нее вся и изрезалась, а противные Мариины дочки пострадали от рук ревнивых любовников. Те еще сучки, особенно старшая! Или вот кусок поганки случайно в суп попал: да бывало, целые семьи от этого вымирали! Что касается отравившихся «паленкой» забулдыг, утонувшей девочки или свалившегося в овраг подростка, то это и вовсе обычные несчастные случаи... Нечего было и панику поднимать! Эх, сколько денег зря потратила! Нет, почему же зря: дочурку повидала...

Человек шел по лесной тропе. Понимал: пора! Можно снова выходить на «охоту». В деревне страхи поутихли, народ снова утратил бдительность. Даже старая потаскуха Ерофеиха осмелела и вернулась. И не она одна. Кого же выбрать? Жребий бросить, что ли? А почему бы и нет? Пусть за него все решит случай... Да, так и сделает. Кто же в деревне самый невезучий? Человек усмехнулся: сегодня вечером он устроит розыгрыш смертельной лотереи.

В понедельник после планерки, на которой снова все получили обидные, а главное, незаслуженные упреки, Кобра снова велела Вике задержаться: та, хотя и сделала две нормы за неделю, но не смогла встретиться с одной из героинь будущего очерка.

– Я понимаю, конечно, что вы – сноха уважаемого человека, но...

Вика перебила ее:

– Вы тоже не сирота безродная!

Главредиха изумленно вытаращила глаза на дерзкую подчиненную. Затем выражение лица ее изменилось: начальница засмеялась.

– Эх, вы, молодо-зелено, все спешите, хотите получить все побыстрее да без усилий... Так не бывает. Когда мне будет восемьдесят лет, я расскажу вам, как делала карьеру. Свободны!

Лариса Григорьевна махнула рукой, словно отгоняла назойливое насекомое, и взялась за телефон.

Человек нарезал аккуратные полоски бумаги и написал на них фамилии, имена или прозвища жителей деревни. Правда, не всех, только тех, у кого не было собак. Желательно, чтобы собак не было еще и у соседей.

Тщательно свернул подписанные бумажки в комочки и смахнул со стола в зимнюю шапку. Тщательно перемешал правой рукой. Сунул в шапку левую руку, нащупал бумажку. Вытащил, развернул. Усмехнулся. Он тут не при чем. Судьба... Маньяком он себя не считал. Маньяки – это несчастные, больные люди. Они убивают либо только детей, либо блондинок или, наоборот, брюнеток. Или рыжих. Или девиц в красном. Или бомжей. Он не из их числа этих психов. Он-то – нормальный. Просто он истребляет мир от шлака и при этом получает удовольствие.

Вика размышляла. Если остальные убийства были замаскированы под несчастные случаи, то почему этого не произошло с Клещихой? Вероятно, старуха попыталась сопротивляться или позвать на помощь, и маньяку ничего больше не оставалось, как нанести ей смертельные удары. Он бил и бил... А может, это был вовсе и не маньяк, а вор, решивший ограбить старуху, то есть совсем другой человек?! Ведь тот действовал очень продуманно. Лара могла просто уйти под лед, а пока бы ее хватились, пока начали поиски, прорубь уже успела бы заново покрыться льдом. Нашли бы только весной, еще один несчастный случай...

Но почему же маньяк попытался убить ее, не пытаясь имитировать случайную гибель? Наверно, он видел, как она следила за Сычом, значит, занималась поисками маньяка. Но ведь этим самым он только открыто проявил себя... Ничего не понять...

Жизнь в деревне текла своим чередом. К Ерофеихе наведался Сыч: как-никак три недели отсутствовала. Козлиха и Касьяниха больше не держали совместную оборону: никакого здоровья не хватит пить каждый вечер. Учитель математики стоял у зеркала и сиял, как новая монета, а его жена еще больше насупилась. Ванька после уроков почти до наступления темноты носился по улицам, наблюдая за местными мужиками, слушая разговоры, а ведь нужно готовится к контрольной. Сегодня мать с Женей к его приходу нарезали помидорного салата с луком, испекли пирог с мясом, картошкой и грибами и маленькие сладкие пирожки с морковью и черноплодкой к чаю. Сам глава семьи подшивал домочадцам валенки: к зиме в самый раз будут, а то прохудились. Яшичка и Чупачиха разругались в пух и прах из-за козы, забравшейся в чужой огород. Сычиха начала вязать к зиме шерстяной носок. Мать Вики варила себе гречневую кашу. Прочие обитатели Кузьминок также занимались своими повседневными делами.

Человек зашел в магазин, тщательно выбрал для своей жены или уж бывшей жены, теперь он даже не знал, как назвать ее правильнее, яблоки, виноград и бананы. В магазине были и чудесные груши, но ей нельзя, очень уж аллергичная. Когда он пришел, она варила его любимый суп с фрикадельками. Мужчина протянул ей пакет.

– Суп будешь?

Он кивнул, помыл руки и сел за стол. Они молча поели: говорить давно было не о чем. Он похвалил суп, а она – фрукты, и каждый отправился в свою комнату. Жена села к компьютеру, и окружающий мир перестал ее интересовать. Он тщательно вымыл банан, яблоко и гроздь винограда и поставил тарелку возле супруги.

Человек прислушался. Постепенно все стихало. Он уже побывал в бане, переоделся. Достал из тайника два комплекта: черные колготки с маленькой шапочкой-питеркой и шапочку-балаклаву. Извлек тонкие кожаные перчатки и еще одни, медицинские. Он помнил каждую свою жертву. Это были самые дорогие и приятные для него воспоминания. После бабушки он не убивал четверть века. Второй и третьей жертвой стали любовники жены. Они никогда не любили друг друга, но разве это помеха для брака? Он носил жену на руках, полагая, что так и положено. Его мать терпеть не могла сноху, но ей не нравилось все, что нравилось ему. Отношения между молодыми были испорчены по ее вине. Вскоре после свадьбы жена попросила развода: она внезапно влюбилась, и этот человек сделал ей предложение. Тогда ему стало не по себе, словно его ударили в грудь.

– Ты же говорила, что любишь меня?

– Я притворялась!

Ему стало еще хуже. Он согласился на развод. Но оказалось, что его счастливый соперник передумал. А скорее, просто морочил голову влюбленной женщине. Разводиться они не пошли, но жена явно страдала, даже плакала. Он был оскорблен до глубины души: его женой пренебрегли. Значит, оскорбление нанесено и ему! Он все тщательно продумал, и соперника не стало. Все оказалось очень просто: любовник жены даже не знал его в лицо! Он подкараулил мерзавца, когда тот шел вечером к себе домой из бара. Кинулся обниматься, якобы обознался, а в итоге оказался у того дома. Они вместе пили, а под утро подонок оказался в петле. Жена поплакала, успокоилась да и забыла о неверном возлюбленном. Все было, как и в первом случае, и он убедился, что убийство – самое простое средство для решения проблем. Супруги помирились. Но некоторое время спустя жена снова влюбилась. И все повторилось... Конечно, гораздо проще было бы убить саму жену, тем более с ее жуткой аллергией, но он уже привык к ней и относился, как к родной сестре. Детей у них не было. Секса тоже. Правда, по вечерам он часто делал ей расслабляющий массаж с растительным маслом: у жены временами болела спина, да и долгое сидение за компьютером не шло ей на пользу. Делать массаж он умел и любил это занятие.

Каждый из супругов давно жил своей жизнью. Супруга окончательно разочаровалась в мужчинах и потеряла к ним всякий интерес. Его мать умерла, и он остался один: с родственниками отношения не сложились. И еще он был уверен, что если жена и узнает, кто он на самом деле, то никогда не сдаст. Так вот и жили... И как он считал, неплохо жили, не хуже других.

Человек сделал выбор. Он убрал в тайник колготки и питерку, оставив балаклаву и перчатки. Настроение было приподнятое, в душе уже играла походная труба, и боевой дух звал вперед. Приятные мурашки побежали по коже. Сегодня он придумал кое-что интересное.

Поглощенный своими мыслями он не сразу услышал, что его зовет жена.

Быстро прошел в комнату супруги.

– Что-то нехорошо мне... Лихорадит...

И правда, ее лицо выглядело покрасневшим.

Он легонько коснулся пальцами ее лба.

– Да ты горишь вся!

Его запал мгновенно испарился.

– Сейчас принесу градусник. Тебе нужно прилечь...

Да, Касьяниха явно родилась в рубашке...

Вот и долгожданный День деревни! Хотели отметить его летом, но у администрации не было средств, да и сельхозработы отнимали много времени. И вот деньги на праздник, наконец, выделили. Жители Кузьминок, веселые, нарядные, и такие же гости из города и соседних деревень собрались в клубе. Приехали звезды области: певица Ариадна Реут и женский ансамбль ветеранов «Горячие сердца».

Вначале выступил глава администрации, затем гости поздравили хозяев с праздником. Ветеранам колхоза, завклубом и активистам-общественникам вручили почетные грамоты и подарки. А потом начался концерт. Народу собралось столько, что стульев не хватило, пришлось притащить скамейки и поставить в проходах. Завклубом, заметно располневшая после родов смуглая брюнетка с раскосыми черными глазами, Марьям Абдурахмановна, выпускница хореографического училища, всегда жизнерадостная и подвижная, как ртуть, носилась за сценой туда-сюда, чтобы не допустить досадного промаха.

Вика сидела с фотоаппаратом на шее с краю второго ряда вместе с матерью, сестрой и Бобиком. Она пообещала Кобре сделать репортаж о деревенском празднике и время от времени вставала и подходила к сцене, выбирая наиболее удобный ракурс, чтобы сделать снимки. Александра вечером привезла семейство в деревню, сказала, что это Вике нужно написать заметку для «Вестника нищеброда», а она на это убожество не подписывалась, и тут же укатила в город, к молодому бой-френду.

Все жители Кузьминок собрались в празднично украшенном клубе. Концерт был довольно неплохим. Ведущими были Женя Большакова, Ванькина сестра, непокорные волосы которой сегодня были уложены в высокую прическу, и учитель математики Сергей Михайлович, бесспорно, самые красивые обитатели деревни.

На Жене было пышное, как у невесты, красное шифоновое платье, состоящее из бесчисленных воланов, жутко дорогое, чуть не со слезами выпрошенное завклубом на один день в городской филармонии специально для этого случая. В нем девушка походила на сказочную принцессу. Юная ведущая была немного скованна, как-никак в такой роли она выступала впервые, зато обворожительный Сергей Пузырев в новом костюме с бабочкой словно рожден был для роли конферансье.

Нюрка с Петровичем и Ванькой сидели поблизости. Вика даже удивилась, как удивительно похорошела Колина жена, сделав укладку и макияж. Совсем другой человек! Позади Вики сидел Сыч с матерью. Сам бы он ни за что сюда не потащился, но нужно было помочь старухе дойти до клуба: Сычиха была среди награжденных. Дед Кузьмич, Максимыч, Ерофеиха, Касьяниха, Козлиха и уже помирившиеся Яшичка с Чупачихой сидели в первом ряду в новых нарядах: им, как и матери Вики, дали грамоты и праздничные наборы к чаю: на большее у местной администрации денег не было, либо, по мнению всезнающей Яшички, они были потрачены на другое...

Вика осмотрелась. Прямая, как палка, жена математика, учительница русского языка и литературы Лариса Юрьевна или как ее называли школьники, русичка, вырядилась в пух и прах. Шофер Виктор Зернин сидел со своей половиной: ради такого случая продавщице Верке было разрешено закрыть магазин. Их дети жили в другом городе и не смогли выбраться на праздник. Предприниматель Григорий Сомов, переехавший из Узбекистана, пришел со своим многочисленным семейством. А вот и Лось, добродушный, в последнее время заметно обрюзгший директор школы, учитель биологии Михаил Петрович Лосев с ревнивой супружницей Натальей Федоровной, историчкой-истеричкой. Вся деревня собралась сегодня здесь, за исключением нескольких человек, да и у тех была более чем уважительная причина для отсутствия: кто родил, кто лежал в больнице, кто находился в отъезде...

Вначале выступила местная самодеятельность, довольно неплохо, станцевали дети, затем душевно спел несколько патриотических песен ансамбль ветеранов из города. А в конце под восторженные крики юнцов на сцену вышла вихляющаяся «звездушка» – сильно накрашенная блондинка, целиком упакованная в блестящую черную кожу. Она непрерывно скакала и энергично махала руками, в одной из которых был зажат микрофон. Наверняка насквозь пропотела. Вика представила, какая вонища от певички исходит после выступления и поморщилась. Зрители, большинство из которых уже успело принять на грудь в честь праздника, не жалели аплодисментов.