Текст книги "Не ошибись с выбором (СИ)"
Автор книги: Валентина Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Последняя фраза была сказана с такой нежной улыбкой на устах, что Виктор тут же поперхнулся, все прекрасно понимая.
– Не обижу. Обещаю.
Они еще о чем-то говорили, но я не слышала… Все звуки словно исчезли… Остался только один – сердцебиение. Дикое, безумно сильное, настолько мощное, что ощущалось каждой клеткой моего тела. Руки дрожали от напряжения, все мысли смешались… Не хотелось отпускать его руку, не хотелось уходить из комнаты, не хотелось говорить на посторонние темы… Хотелось просто крепких объятий и уверенности… Уверенности в том, что этот человек меня не обманывает. Господи, прошу… Пусть он окажется именно тем человеком… Моим человеком! Если Виктор обманет – я этого просто не переживу…
– Маша, – внезапно, сквозь внутреннюю тишину, пробился его голос, выводя меня из состояния транса, – Маша, я не предлагаю тебе навсегда и до самой смерти быть рядом. Я не обманываю тебя и прекрасно понимаю, что тебе страшно – ты меня мало знаешь, даже не представляешь, что я за человек. Но я тебя прошу – дай нам шанс. Постепенно, не сразу, но мы можем стать семьей, о которой оба мечтаем.
Я молчала, просто не понимала, что надо отвечать. Я даже не осознавала до конца свои ощущения – все перемешалось, будто бы вывернулось наизнанку, вновь перекрутилось… И встало обратно.
Потом Виктор меня обнял. Просто обнял – очень крепко, прижимая к себе, слегка поглаживая по голове.
Мама увела Аню, прекрасно понимая, что сейчас нам нужно поговорить без свидетелей. Я хотела ответить хоть что-нибудь, но Витор не выдержал. Он вновь поцеловал… Нежно, еле заметно прикасаясь к губам. Больше похоже на дуновение ветра…
Его теплое дыхание ощущалось на щеке, и ноги из-за этого подкашивались…
Мужчина с силой прижал меня к себе, не позволяя упасть, запустил руку в волосы, слегка сжимая их, заставляя поднять голову.
Бездонные глаза… Черные, словно ночь… Они гипнотизировали, будто смотрели в самые потаенные уголки души.
Теплые, широкие ладони – они опустились на талию. Он целовал в шею – вначале еле прикасаясь, словно дразнил, затем его поцелуй стал более отчетливым, сильным. Дыхание обжигало кожу…
Дикий запах хвои будто проник в сознание, я уже не понимала, что нахожусь у себя в комнате – ощущала лишь сильный укус на шее, то, как Витор проводит языком по коже, как слегка прикусывает мочку уха, и вновь целует в губы.
Я чувствовала, как он улыбается, как получает удовольствие от того, что делает.
Каждое движение Виктора было пропитано нежностью, каждый поцелуй – лаской. Крепкие объятья создавали чувство полной защиты, словно я стояла за каменной стеной…
Как же мне все это нравится! Безумный запах… Аромат его тела, прикосновения, от которых внутри все идет кругом. Внизу живота уже давно летали «бабочки», руки дрожали, обхватывали его за шею, прижимали к себе как можно сильнее.
– Маша… – шепот у самого уха, – твоя мама нас ждет… И Аня тоже…
Я лишь кивнула, не в силах ответить и оторваться от мужчины. Виктор улыбался, выглядел безумно довольным, вновь поцеловал в шею и заставил раскрыть объятья.
– Теперь я нисколько не сомневаюсь, что ты в меня по уши влюблена, Мария Олеговна.
Говорить я была уже не в состоянии…
Глава десятая
– Как думаешь, Аня спит или притворяется?
Я обернулась назад, наблюдая за тем, как дочка невольно открыла рот. По ее щеке текла слюна, руки были полностью расслаблены, и в таком состоянии она все равно выглядела самой милой девочкой на свете. – Спит сном младенца, можно смело доставать из машины.
Мы тихонечко отрыли заднюю дверь, и Виктор достал Аню. Доча тут же упала личиком ему на плечо и при этом не проснулась…
После того, как мы вышли из моей комнаты, я поняла, что если не приведу себя в порядок, то сгорю от стыда. Закрыв себя в ванной комнате, я открыла кран и сильно удивилась тому, что он был исправен… Это когда мама мастера вызвала? Неужели пока я в чайном доме была?
– Мам, – тихо позвала я, пройдя на кухню, – а ты когда кран успела починить?
– Я и не успела… – она удивилась моему вопросу, но тут же посмотрела на Виктора, который как ни в чем не бывало пил свой горячий черный чай.
– У вас там текла вода, я и подкрутил немного… – спокойно ответил мужчина, – еще фильтр прочистил – вода в раковине плохо уходила. Простите, я не спросил разрешения, это как-то на автомате получилось…
– А может вы мне еще и карниз повесите? – Спросила мама, тут же вспоминая о насущной проблеме. – В принципе, я и сама могу, но у меня точно криво получится…
– Без проблем, но уже не сегодня. Если хотите, могу завтра все сделать вечером, после работы.
Они как-то быстро обо всем договорились, и тут мама все же решилась задать вопрос:
– Я не понимаю, так кем вы работаете? Маша говорила, что вы ее куратор, что вы брат ее начальника… Что часто бываете в отделе продаж и в техническом отделе. Когда в вашей фирме была чистка сотрудников, она тоже вас упоминала… Вы словно везде и в тоже время нигде… Вроде богатый, но кран сами чините, в фильтре ковыряетесь… Виктор Сергеевич – кто вы?
– Я вам расскажу после того, как карниз повешу, хорошо?
Его ответ маме не очень понравился, но и пытать человека она не собиралась. Ей, как и мне, было не понятно, зачем скрывать свою должность… Это странно…
Тем не менее, мы спокойно поговорили, мама не пыталась как-то давить или забрасывать Виктора вопросами – она вообще не касалась темы отношений, больше рассказывая о путешествиях и интересных местах.
Заметив, как Аня клюет носом, мы быстро собрались, привели себя в порядок и спокойно поехали домой. Мама обещала позвонить – нам с ней было о чем поговорить и о чем подумать…
Приехали мы быстро, Аня так и не проснулась, полностью расслабившись у Виктора на руках и ни как не отреагировала, когда ее переодели и положили в детскую кроватку.
– Пойдем… – Виктор поманил за собой, крепко держа меня за руку. Проводил в свою комнату, заваленную книгами, а затем прошептал у самого уха, – останови, если не хочешь…
Все то, что происходило потом, было больше похоже на фантазию о прекрасной, чудесной жизни, наполненной эмоциями и ощущениями.
Нежный поцелуй в губы, очень долгий, безумно ласковый…
Теплые широкие ладони на талии – кожа грубая, шершавая… Стало щекотно и я невольно рассмеялась, слегка дергаясь телом. Виктор сразу понял, что к чему и резко снял с меня майку, тут же проводя кончиками пальцев по коже на талии.
– Я боюсь щекотки! – Стараясь не сильно шуметь, я отпрыгнула от Виктора, но он резко схватил меня за руку и повалил на кровать, нависая надо мной всем своим телом…
– Эта твоя черта мне уже безумно нравится. Ты так мило убегаешь…
Вновь поцелуи в шею – от них можно сойти с ума. Я уже столько лет не была с мужчиной, что каждое прикосновение вызывало просто невероятную бурю эмоций – такое я ощущаю впервые в своей жизни… Настолько сильно, и безумно приятно…
Каждое прикосновение было долгим – Виктор словно изучал, с интересом целуя родинки на руках, медленно опускался вниз, аккуратно расстегивая бюстгальтер кончиками пальцев.
– Виктор, поцелуй меня…
– У тебя даже голос изменился… – Мужчина улыбнулся, прижимаясь ко мне своей обнаженной грудью, – стал таким… Нежным и… Сладким, что ли… Ты так вкусно пахнешь… Шоколадом … Или печенькой…
Он не дал ответить, да я и не хотела разговаривать. Нежно целуя в губы, он стянул с меня лифчик, отбросил его в сторону и…
Он проводил кончиком языка, вновь прикусывая кожу, а потом остановился…
Я смотрела на его обнаженное тело, нежно гладила ладонью широкую мужскую грудь, прижала к себе, покрывая шею поцелуями. Расстегнув пуговицу его джинсов, я стала медленно стягивать их с него, затем не выдержала – словно затмение, есть осознание того, что ты делаешь, но эмоции настолько затуманивают разум, что не остается ничего, кроме как поддаться моменту и получать удовольствие от всего происходящего.
Я толкнула Виктора, заставляя упасть на мягкие подушки, медленно села сверху, прижимаясь к нему всем телом.
Он невольно выдохнул, впился поцелуем в мои губы и тихо простонал от наслаждения у самого уха.
Я ощущала, как дрожат ноги, постепенно теряя чувствительность. Каждое движение вызывало невероятную волну наслаждения, от которой впервые за всю мою жизнь хотелось стонать. Я чувствовала, как Виктор схватил меня за волосы, заставляя откинуться назад, как гладил грудь, прижимал к себе…
Резкое движение, мощные руки обхватили талию и мы перевернулись…
Наслаждение теплой волной покрывало все тело, но Виктор словно продолжал мучить – делал все безумно медленно и очень нежно..
– Быстрее, – прошептала я у самого его уха. Виктор не выдержал, мгновенно поддавшись эмоциям…
То, что происходило этой ночью нельзя назвать простой страстью или обычным желанием двух людей. Возможно, все это только в моей голове, но именно здесь и сейчас я впервые за всю свою жизнь испытала самое настоящее наслаждение, о котором мечтают многие женщины. Все, что происходило в моей жизни до этой невероятной ночи – ничто, по сравнению с той нежностью и сильным чувством, которые мы испытали.
Впервые за столько дней одиночества, я заснула в объятьях человека, который действительно мне нравится. Нравится настолько сильно, что хотелось рыдать в подушку, не веря во все происходящее…
* * *
– Не уходи, еще так рано…
Яркое солнце пробивалось сквозь плотные шторы. Виктор уткнулся носом мне в плечо, что-то бормотал во сне, так и не раскрыв крепких объятий. Я хотела закрыть окна более плотно, чтобы яркий свет не мешал спать, но мужчина не отпускал, только сильнее прижимал к себе, постоянно вдыхая запах моего тела.
– Мне солнышко в глазки светит, – прошептала я у самого его уха.
– Скажи это еще раз…
– Мне солнышко…
– Маша! – Виктор мгновенно проснулся, тут же наваливаясь на меня сверху, – ты сейчас такая… Такая соблазнительная… Но если продолжишь разговаривать со мной таким томным голосом, я за себя не отвечаю… Эй, ты что творишь? Не трогай меня ТАМ! Маша! Перестань! Маша! Ну, все… сама напросилась…
Я спряталась под одеялом, смеялась, словно сама впала в детство, но потом игры закончились…
Я чувствовала каждое его прикосновение. Виктор гладил ладонями бедра, целовал в самое ушко, шептал всякие милые пошлости и…
Он оказался на удивление сильным, я с большим трудом глотала воздух, когда он нежно дотронулся до груди, медленно скользя по ней кончиками пальцев. Нет сил справиться с дыханием, словно находишься у самой грани…
Мне никогда еще не было так хорошо, как прошлой ночью и этим ранним утром. Будто начинается новая жизнь с чистого листа с человеком, который действительно очень сильно нравится…
– Машенька, – зашептал Виктор у самого уха, как только мы закончили, – если ты не оденешься, я с ума сойду… Спрячь свое соблазнительное тело во что-нибудь домашнее, чтобы я наконец осознал, что сейчас утро и пора собираться на работу… и что все это мне не снится в очередной раз…
– А я тебе снилась? – Встав с мягкой постели, я тут же надела свою длинную майку – она лишь слега прикрывала все неприличные места, обтягивая при этом голое тело.
– Дюжину раз в самых извращенных фантазиях… – Честно признался Виктор, – ты забыла остальную одежду… Или так и будешь в маечке ходить?
– А я в душ иду, – я маняще вильнула бедрами, – скоро Аня проснется – надо подготовиться. Ты будешь кофе или чай?
– Пока не знаю, иди в душ, а я как раз определюсь с выбором.
Впервые за несколько лет мне не хотелось долго стоять под струей горячей воды. Обычно, принимая душ, я могла зависнуть, размышляя о разных вещах и прогнозируя ситуации, но только не сегодня. Хотелось к Виктору. Очень хотелось…
Приведя себя в порядок, высушив волосы феном, я выскочила в коридор и тихо открыла дверь в свою спальню. Аня спала сном младенца в совершенно невероятной позе – попа кверху, руки в разные стороны, по щеке течет слюна… Был слышен храп – дочка не удобно лежала, но наблюдать за всем этим было очень забавно. Если сейчас я ее трону, то Аня проснется, и я не успею приготовить всем завтрак. А вот если я ее оставлю в таком положении еще хотя бы пятнадцать минут, то мне будет намного проще все успеть сделать вовремя…
Виктор тихо разговаривал по телефону. Бегло записывая что-то на немецком языке, он постоянно кивал головой и зевал, явно мечтая как следует выспаться и отдохнуть.
Я включила чайник, поставила на плиту турку, насыпала кофе средней обжарки, немного залила холодной водой, стараясь не упустить момент нагревания, и лишь после первых пузырьков полностью налила воду. Кухня мгновенно наполнилась бодрящим чарующим ароматом…
– Я определился, – как только Виктор закончил разговаривать, он подошел ко мне сзади и положил голову на плечо, обнимая при этом руками за талию, – я буду кофе. Аромат просто волшебный.
– А ты какой кофе хочешь? Крепкий, с сахаром, с молоком или может сделать капучино?
– Давай лучше просто крепкий – мне нужно проснуться… Точнее искоренить желание бросить все дела и не забрать тебя с Аней куда-нибудь в парк, подальше от трудовых рабочих будней.
– Кстати, по поводу парка, – я мгновенно вспомнила тот день, когда мы гуляли все вместе, – может, снова съездим к тому озеру? Если честно, то на той скамеечке было очень здорово.
– Если честно, я тогда лежал и боялся пошевелиться. Понимал, что если Аня проснется – придется возвращаться в город, а мне было так хорошо… Кстати, у тебя проблемы со спиной ведь не прошли?
– Нет, я еще не ходила к остеопату. Как раз думала об этом.
– Тогда в массажный салон заедем. Виктория уже давно хотела с тобой пообщаться, кстати…
– А ты с ней насколько был откровенен? – Почему-то вспоминая их отношение друг к другу, у меня возникла мысль, что Виктор очень многое доверяет своей сестре.
– Я с ней вообще ни о чем таком не говорил. Сестра сама догадалась, когда я привел вас с Аней в ее салон. Она меня засыпала дюжиной вопросов, постоянно напрашивалась в гости и очень хотела с тобой пообщаться. Прости, но я просил ее не лезть…Я не знал, как у нас все получится, ведь ты могла выбрать Преображенского…
– Выбрать? Виктор, кажется, ты меня не совсем понял… Я не выбирала между вами …
– Ты думала о том, стоит ли вообще начинать отношения… Маша, конечно стоит…
– Надеюсь, что ты прав…
– Конечно же, я прав! Маша, я тебя никогда не обижу, но и ты меня тоже не обижай. Любовные раны – самые глубокие. Мы с тобой оба это прекрасно знаем…
Я повернулась к мужчине лицом и нежно поцеловала его в нос как раз в тот момент, когда из комнаты донеслись протяжные крики голодного ребенка. Мы улыбнулись друг другу, Виктор молча пошел к Ане, я осталась на кухне готовить завтрак. Спустя несколько минут дочка топала своими голыми ножками по коридору, таскала Виктора за штанину по ванне в поисках новой зубной щетки. Она пыталась рассказать ему о принцессах, что приснились ей этой ночью, ну а потом взяла его зубную щетку и требовательно топнула ножкой, чтобы мужчина открыл свой рот и позволил выгнать оттуда всех микробов – я всегда так говорила, когда приучала Аню чистить зубы. Виктор обреченно сдался, мужественно терпел все измывательства, подхихикивал вместе с Аней, заставляя ее умыться, и спустя несколько минут они оба сидели за столом в ожидании завтрака.
– Ура! Лалушки! – Хохотала Аня, наблюдая за тем, как на ее тарелке появляется целая гора маленьких блинчиков.
– Правильно говорить – оладушки, солнце. Сегодня на вишневом йогурте сделала, кстати.
– Очень вкусно, – Виктор ответил одновременно с Аней. Они оба обильно полили сметаной свой завтрак, ели молча и просили добавки.
Я сидела рядом, наслаждалась горячим кофе и оладьями, наблюдая за непривычной картиной… Мы и раньше так сидели, но до этого момента всегда чувствовалась некая отчужденность, настороженность… Сейчас все иначе – словно стена упала, позволяя эмоциям и впечатлениям стать единым целым. Впервые за несколько лет одиночества в голове промелькнула мысль – семья. Вот оно, то самое чувство тепла, радости… Просто наблюдать за тем, как любимые люди радуются вот таким мелочам, как они кушают твою стряпню, пусть она и не всегда вкусно получается… Простое общение, милые разговоры, баловство и этот непривычный блеск в глазах… Его даже Аня заметила…
Дочка все время вглядывалась в лицо Виктора, переводила свой взор на меня, не до конца понимая, что происходит, но не вмешивалась.
– Кстати, дай телефон своей мамы. Мне еще карниз надо повесить. Я забыл вчера спросить номер.
Точно. Карниз. Разговор с мамой… Ага… Она ж сразу все поймет, если меня увидит… Хотя может я и ошибаюсь. Но с другой стороны – ничего плохого я не сделала…
– Не переживай – мы люди взрослые, найдем о чем поговорить. Твоя мама переживает – это видно. Она боится не меньше твоего, поэтому нужно ее успокоить.
– Ты поэтому вызвался помочь с карнизом?
– Нет, я предложил помощь, потому что она была нужна. Но если вспомнить хронологию событий, то не я был инициатором. Кстати, – Виктор полез в карман своего пиджака, что оставил на кухне прошлой ночью, – я еще до твоего побега заграницу нашел для вас с Аней врача – остеопата. Если хочешь, я тебя запишу к нему. Спину надо лечить… И мне заодно показаться… Шея в последнее время начинает болеть.
– Мы с тобой еще такие молодые, а уже болячки обсуждаем, – рассмеялась я, наливая себе еще чашечку кофе. Момент с «побегом» я решила не замечать, хоть и очень хотелось высказать свое мнение. – Что же в старости будет?
– Доживем – узнаем! Девочки, собирайтесь. Нам уже скоро выходить.
Аня мгновенно подскочила с места, аккуратно положила свою тарелку в раковину, поцеловала меня в щеку и побежала в комнату, натягивать на себя джинсы и рубашку. Она пыхтела, пытаясь справиться с одеждой самостоятельно, что-то шептала себе под нос, но помощи не просила. Я последовала ее примеру и спустя полчаса мы сидели в машине, готовые трудиться ради собственного блага.
Аня с интересом уставилась в рабочий планшет Виктора, на который были закачены мультики и предусмотрительно поставлен «детский» режим с ограничением в плане интернета. Она вела себя на удивление спокойно, постоянно улыбалась и иногда засматривалась вдаль. Сегодня мне совсем не хотелось отводить ее в ясли. В голове все чаще и чаще стала возникать мысль – всех разом обнять, собрать вместе и уехать туда, где никого нет… Но нельзя – работа и Преображенский.
С ним нужно поговорить и разговор этот будет очень сложный…
– Ты думаешь сейчас о моем брате? – Виктор прекрасно понимал, что мне необходимо объяснить все Александру. Вот только как лучше все это сделать? С чего начать разговор? И когда?
Стало не по себе. Такие ситуации часто заканчиваются очень плохо. Я понимала, что у меня не получится сохранить с ним общение и в этом суть конфликта – семья-то одна… И нам в любом случае придется видеться…
– Не переживай. – Голос Виктора спокойный, уверенный. – Он вспыльчивый и эмоциональный, но тебя не тронет. Я в офисе до трех, если что… Я могу быть с тобой рядом, если ты этого хочешь.
– Нет, это наши с ним отношения. Я должна объясниться… Но ты не уходи далеко…
Когда мы подъехали к главному зданию компании, Виктор нежно поцеловал мне руку, подмигивая при этом. Уже в холле я осознала, что происходит что-то странное. При виде меня многие незнакомые девушки замирали – кто-то смотрел с презрением, кто-то с ехидством, кому-то я была совершенно безразлична. Больше всего мне нравилась третья категория людей. Виктор так же обратил внимание на реакцию окружающих, хотел подняться к брату вместе со мной, но я его остановила – слухи слухами, а работать надо. И встреча с Преображенским неизбежна…
Когда я вышла на нужном этаже, то мгновенно замерла на месте, не в силах пошевелиться.
Розы… Огромное количество алых роз было расставлено вокруг моего рабочего места. В воздухе витал невероятный, очень вкусный и приятный аромат свежих цветов… Преображенский явно ждал моего прихода…
Все мгновенно стало еще хуже…
Теперь понятно, почему женщины были так недовольны моим появлением. Только слепая не заметит такое огромное количество роз и то, если у нее проблемы с обонянием…
Цветочные композиции действительно очень красивы. Длинные тонкие ножки, срезанные шипы и пышные яркие сочные листья…
Мужчина стоял ко мне спиной, но как только обернулся, улыбка с его губ исчезла практически мгновенно…
– Это не та реакция, которую я ждал, – честно признался Александр и аккуратно поинтересовался, – тебе не нравятся розы?
– Очень нравятся… – прошептала я. Кому они могут не нравиться? Они прекрасны, невероятны и безумно красивы… И еще их так много… Я никогда не видела столько алых бутонов в одном месте…
– Тогда что не так, Маша?
Я вжала плечи, хотела сбежать как самая последняя трусиха, но понимала, что это все будет выглядеть очень глупо и по-детски.
– Маша, – Преображенский подошел совсем близко, но я так и не смогла отвезти взгляда от цветов. Они гипнотизировали не только своим видом, но и эмоциями, что вызывали. Все стало еще сложнее – как после такого объяснить человеку, что он тебе не нужен? Что ты любишь другого? Но и тянуть нельзя – так я сделаю всем только хуже, и себе в первую очередь. Я не имею права тратить чужое время, занимать не свое место…
– Александр… Сергеевич… – даже голос изменился… Стал очень тихим, обескураженным, – мне нужно кое-что сказать…
Мужчина мгновенно напрягся, не отводил от меня взгляда, ловил каждое движение, а затем окончательно поверг меня в шок:
– Ты с ним… – это был не вопрос. Это было утверждение, – ты с ним… Ты с братом…
Я лишь кивнула. Слова застряли в горле – я видела, как изменилось его лицо, как недоумение уступило место злости и ярости… Лишь мгновение … Всего лишь вспышка и полетели осколки… Он молча ударил кулаком по стеклянной вазе. Она разлетелась вдребезги вместе с цветами, которые тут же упали на мокрый пол.
– Почему?
Шепот, еле различимый, и дикая ярость… Она распространялась по всему этажу. Преображенский изменился – его взгляд стал острым, едким, наполненным ненавистью и дикой злобой. Мускулы напряглись, кулаки сжаты до такой степени, что побелели костяшки пальцев…
Я сделала глубокий вдох и ответила:
– Потому что я не вижу рядом с собой никого другого.
– Ты просто узнала, кто он, – Преображенский едко расхохотался, – просто узнала… Так и скажи, что деньги привлекли, а то заладила одно и тоже… «не вижу никого другого рядом». Смирнова, ты такая же, как и все остальные. Просто признай это…
– Я понятия не имею, кем работает Виктор, – я поняла, сейчас мне нужно набраться смелости и терпения… Отборная брань будет еще долго идти в мой адрес, и работать я тут точно не останусь. В этом уже просто нет смысла. Преображенский не даст… – и то, что я сказала – правда.
– Понятия не имеешь? – Вновь странный едкий хохот, – да неужели? То есть ты хочешь сказать, что даже не догадываешься? То есть, по-твоему, это нормально – прилететь на родину с одним мужиком, с которым ночевала в одном доме, а переспать с другим, который просто оказался богаче? Ты раньше не знала о его должности, поэтому и не торопила события, так?
– Ты просто хочешь найти причину, чтобы меня унизить. Ищешь повод, чтобы оскорбить, чтобы объяснить себе, почему выбрали не тебя. Я понятия не имею, кем работает Виктор. Но я вижу, как он относится ко мне и к моей дочке. Это намного важнее.
– К дочке он относится? Ты совсем дура? Да наплевать ему на твою Аню! Ни один нормальный мужик не полюбит, как ты об этом мечтаешь, чужого ребенка! В отличие от него я об этом говорю открыто и не скрываю своего отношения, я не обманываю тебя! Хватит жить в иллюзиях. Надеяться на сказки и принца на белом коне! Не прискачет, Маша!
– Что ты можешь знать о любви к ребенку, когда твой родной сын понятия не имеет, что такое родительская любовь? – Преображенский бил по самому больному, и на это он не имел права. Хотелось орать, но я не могла себе позволить так себя вести. Необходимо просто пережить этот момент, держать себя в руках и не упасть лицом в грязь. – Не суди других по себе. Я видела твое отношение к Игорю и сказала все, что думаю по этому поводу. Если Виктор меня обманывает – значит, я наступаю на те же грабли. Я не выхожу за него замуж, я понятия не имею, что будет дальше, но одно я знаю точно. Сейчас я хочу быть рядом именно с этим человеком.
– Рядом с ним? – Человек менялся на глазах, становился злым, в какой-то степени безумным. – Рядом с НИМ? Знаешь что, Смирнова. Вся твоя напускная возвышенность уже вот тут у меня! – Александр показал рукой на горло, лицо при этом исказилось гримасой презрения и ярости. – Строишь из себя недотрогу, которую обидели, одну с ребенком оставили! Ты сама во всем виновата, мужик просто так не изменяет, тем более не сбегает на все четыре стороны, когда его жена беременна! Так что засунь куда подальше свою…
Звук удара эхом разлетелся по залу, после этого наступила гробовая тишина, нарушенная лишь одной фразой:
– Закрой свой рот. – Каждое слово, что было выплюнуто в мою сторону, вызывало панику и лютую обиду. Больно. До безумия больно. Сердце сжалось, будто бы остановилось… Ком в горле… На глазах наворачиваются слезы, я чувствую, как они обжигают кожу на щеках, как становится трудно дышать – дыхание не ровное, прерывистое… Такое состояние всегда предшествует панике или истерике… – И извинись.
Виктор появился внезапно. Из-за того, что я пыталась побороть панику, я не слышала его шагов, не замечала и не чувствовала постороннего движения… Даже его запах не смог вывести меня из этого отвратительного состояния. Преображенский очнулся, он выпрямился во весь рост, растирая нижнюю челюсть, посмотрел на нас и ответил:
– Прошу прощение, Мария Олеговна. И удачи вам…
Он молча развернулся и зашел в свой кабинет, хлопнув при этом дверью. Что происходило там, внутри, я могла лишь догадываться. Судя по звукам, Александр устроил самый настоящий погром, который резко сменился тишиной.
– Не слушай его, Маш, – меня всю трясло от внезапного холода, остановиться было просто невозможно. Виктор накинул мне на плечи свой пиджак, он что-то говорил, пытался объяснить, но я его не слышала. Затем он просто повел меня за собой. Мы молча вышли из здания, сели в машину и только после того, как услышала рев двигателя, я осознала, что уже давно нахожусь не в офисе.
– Маша, – голос Виктора мягкий, обеспокоенный, – не принимай все настолько близко, прошу тебя. Он на эмоциях всегда говорит много плохого. У нас не простая ситуация, но мы справимся, я тебе обещаю. Маша, я рядом, я с тобой. Поверь мне, я никому не позволю тебя обижать.
– Он меня теперь уволит, – вздохнула я с грустью, – но это закономерно…
– Не уволит. Он не твой начальник, вообще-то.
– В смысле? – Я совершенно запуталась, но не мудрено. – Он же меня на работу тогда принимал, мы все бумаги подписали. Он же здесь самый главный…
– Не волнуйся по этому поводу. Тебя не уволят. Это что, все, о чем ты сейчас переживаешь?
– Нет, но это то, о чем я могу сейчас говорить и не бояться, что разрыдаюсь.
Больше он не задавал вопросов, не пытался вывести на разговор, понимая, что мне необходимо все обдумать. Мы тихо ехали по набережной, не имея перед собой конечной цели.
Выбор… Выбор… Я не думаю о том, что поступила не правильно, я чувствую, что у нас с Виктором есть будущее, точнее, я очень хочу, чтобы мои мысли оказались не просто желанием или фантазией, я надеюсь, что это нечто большее.
Я слегка повернула голову в сторону Виктора. Он выглядел серьезным, обеспокоенным. Сосредоточенно смотрел на дорогу, потом внезапно я почувствовала, как его рука аккуратно смахнула слезы с моей щеки. Он даже не отвел взгляда от дороги…
– Не плач, мы справимся. Черный или с молоком?
– Что, прости?
– Кофе будешь черный или с молоком? Нужно заправиться, если хочешь, я куплю тебе чего-нибудь перекусить.
– С молоком, – пролепетала я, – и шоколадку…
– Какую тебе шоколадку? – Виктор улыбнулся, ему явно понравилось то, каким голосом я озвучила свое желание.
– С орешками и не горькую…
Мужчина просто кивнул и вышел из машины, оставив меня одну со своими мыслями.
Я сделала человеку больно. От осознания поступка стало тошно… Я сделала ему очень больно. Он хотел измениться, просил помощи, а я его оттолкнула… Но как нужно было поступить? Есть ли вообще в этой ситуации выход? Подготовить человека постепенно к решению, тратить его драгоценное время, растягивая пуповину сомнений или отрубить все сразу, пока не зашло слишком далеко? Что теперь будет с Александром? Но ведь я даже понять не могу, насколько его слова – правда. Можно ли ему верить, доверять…
Сидя в машине, я понимала, что в данный момент нахожусь на своем месте. Понимала, что рядом с Александром никогда бы не чувствовала такого спокойствия, как с Виктором. Да я и не хочу быть с Преображенским и никогда не хотела. Я этого и не скрывала и ничего не обещала ему, он видел, что его чувства безответны, просил подождать, надеялся, что мое к нему отношение изменится, но… Это не так. И что будет дальше? Они с Виктором – одна семья. Я, получается, внесла раскол в семью.
Но с другой стороны, я через чур много думаю о других… Пора подумать и о своем счастье… Вот только как себя будет чувствовать Виктор? Несмотря на характеры мужчин – они братья и довольно близки… К тому же у них общее дело.
– Маша, – Виктор сел в машину, протягивая мне стаканчик ароматного напитка, – я даже возле машины почувствовал дикую волну депрессии. Послушай меня, пожалуйста. То, что сказал мой брат – всего лишь слова, выплеснутые на тебя из-за задетого самолюбия. Ты светлый и наивный человек, который до сих пор полагает, что мы с ним совсем недавно стали тебя замечать. Это не так. Мы оба прекрасно понимали, что ты нам нравишься, и так же понимали, что повезет лишь одному из нас и то в лучшем случае, так как ни я, ни мой брат – не подарок. Заядлый бабник, не способный на серьезные отношения против трудоголика со стажем, уже забывшего, что такое нормальная жизнь. Так себе перспектива. Мы не идиоты и прекрасно видели, что деньги тебя интересуют далеко не в первую очередь. И это при том, что в твоей жизни одни сплошные проблемы. Ты не испорчена соблазнами, смотришь на человеческие качества. Если ты думаешь, что со мной будет легко, я боюсь, что разочарую тебя и безумно боюсь, что настоящий Я тебе не понравится. Если честно, я до сих пор не понимаю, почему ты со мной, не могу осознать, что ты рядом… Ты даже не представляешь, как мне страшно, что ты внезапно исчезнешь из моей жизни… И я понятия не имею, почему говорю тебе все это…
– Твой запах, – прошептала я, – все началось с твоего запаха. Где бы ты ни проходил, в какой отдел не заглядывал – я тебя чувствовала. Хвоя. Свежесть… Даже твой поцелуй…
