
Текст книги "Хакерша и Её большие проблемы (СИ)"
Автор книги: Валентина Гордова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Слышал что-то подобное, – задумчиво произнёс он, переворачивая диск другой стороной. Там, среди тумана, такими же серебряными буквами было красиво выведено, опять же, название группы, а ниже немалый список исполняемых ими песен.
Дэн, наверно, углубился в собственные воспоминания и именно поэтому, не отдавая себе отчёта, легко поцеловал меня в макушку. Поцеловал. Меня, блин! И ему ничего, он так и продолжил диск разглядывать, а у меня сердце сначала остановилось, потом зашлось в бешеном ритме, щёки опалило жаром, перед глазами все поплыло… Странные, очень странные чувства я испытала от происходящего. От непринужденности и легкости момента, от нежности Дэна…
– Покупаем? – поинтересовалась я, пытаясь перевести свои мысли в другое русло.
И совершила огромную ошибку, когда, не сумев отстраниться, чуть повернула голову, чтобы была возможность взглянуть на Дениса. Наши носы соприкоснулись, взгляды встретились, а губы оказались столь близко друг от друга, что появилось физически ощутимое желание потянуться и прикоснуться к ним…
– Что угодно, – неожиданно хрипло произнёс мужчина, глядя на меня сверху вниз мерцающими потемневшими глазами.
Появилось ощущение, что это сейчас не на счет диска сказано было.
– Тогда… – попыталась я сделать хоть что-то, к собственными стыду начиная переводить взгляд с глаз Дэни на его же губы. И ведь понимаю, что глупо и что он всё видит, а поделать с собой ничего не могу.
Тут ещё и он, неизвестно о чём думая, начал о-о-очень медленно склоняться ещё ближе ко мне, с ясным намерением… поцеловать? А взгляд, который продолжал глядеть исключительно в мои глаза, будто спрашивал разрешения. И я, затаив дыхание, чуть кивнула, закрывая глаза.
Время остановилось в ожидании чуда. Сердце замерло, внутри все застыло, болезненно сжалось…И дождалось. Прикосновение чужих мягких губ было подобно взрыву. Яркому, просто таки ослепительному, сносящему все мысли, будто ударной волной или порывом ветра. Осторожное, едва ощутимое, но передающее невообразимую гамму эмоций… Чтобы в мгновение ока смениться более требовательным, страстным, сильным. Широкая ладонь легла на затылок, опрокидывая назад мою голову, вторая обняла за талию. Дэн притянул меня совсем близко к себе, так, что я чувствовала его практически каждой клеточкой тела. Позабыв обо всем на свете, я тоже потянулась и обвила руками его шею… отвечая на безумный поцелуй.
Эмоции сменяли друг друга, как в калейдоскопе. Радость, страх, возбуждение, неверие, облегчение, осознание…
– К чёрту всё, переезжай ко мне.
– Чего?! – воскликнула я, наверно, на весь магазин, резко отстраняясь от парня.
Который, похоже, совсем умом поехал.
– Не хочешь? – грустно как-то улыбнулся он, медленно отодвигаясь назад, но не убирая руки с моей талии, – Жаль… Выбрала? Это всё? Здорово, пошли на кассу.
И пошли, собственно, на кассу мы: делающий вид, что ничего не произошло Дэн, утаскивающий меня за собой, и покорно переставляющая ноги позади него, конкретно приофигевшая я. Это… что сейчас такое было? И я даже не про поцелуй, хотя, нет, про него тоже. Удивительно, волшебно, невероятно – слов огромное количество и в тоже время мне нечего сказать. А… всё остальное? Переехать? К нему? Мне?! Да с какого перепуга? С чего вдруг, почему, по какой причине?
– Это всё? – безукоризненно вежливо поинтересовался кассир – молодой худощавый парень вполне примечательной внешности.
– Всё? – повернулся ко мне Дэня.
Поскольку я промолчала, решать пришлось ему, и срочно – за нами в очередь уже встал какой-то мужчина с черными волосами в простых синих джинсах и в кожаной куртке.
– Да, – чуть помедлив, вновь уделил он внимание парню на кассе, – это всё.
И протянул тому зелёненькую купюру, торопливо выуженную из коричневого кошелька. Парень быстро нас рассчитал, выдал Дэне сдачу и с улыбкой пожелал «приятного прослушивания и приходите к нам ещё».
Дальше было странно, но очень приятно: отойдя от кассы, математик вольготно приобнял меня за талию, притягивая к себе, и вот так неспешно покинул магазин.
– Ты чего? – уже на улице спросила я у него, сильно удивленная происходящим.
Поцелуй, покупка диска, хотя это было весьма и весьма предсказуемо, предложение переехать, теперь вот обнимает идёт. И улыбается, как кот, сметаны накушавшийся. Странный, очень странный тип. И псих. И вообще…
– Ничего, – улыбнулся он ещё шире, что увидеть я умудрилась лишь после того, как исхитрилась извернуться и закинуть голову назад. Идти так было не очень удобно, зато открывался новый забавный вид на Дениса. Я даже улыбнулась.
Парень чуть склонил голову, отчего мне стало ещё смешнее, посмотрел на меня по-доброму и задорно чмокнул прямо в лоб. Хихикнув от непередаваемых ощущений, я позволила довести и усадить себя на сидение машины. И даже пристегнуть! Проделав все эти нехитрые действа, Дэня и сам оказался внутри машины. Только никуда мы не поехали, потому что парень посчитал своим долгом начать наслаждаться музыкой неизвестной мне группы прямо сейчас. Провозившись недолго с покупкой, он в конце концов вставил диск в специальное отделение, а черная коробочка полетела на заднее сидение. Подумав с мгновение, система одобрительно мигнула и кожаный салон наполнился вначале ненавязчивыми мелодичными звуками гитары, затем к ней присоединились глухие удары барабана, и только потом из динамиков полился женский голос.
Людям веры нет
И в этом вся суть,
Озвучь свой запрет -
Пусть изменят свой путь.
И запомнят они -
В мире нет тепла,
Не будут больше верны
Те, в ком жизнь текла.
Голос солистки Ultra vitam звучал вполне обычно на мое скромное усмотрение. Лишь только несколько грубовато и с хрипотцой, едва слышной. А в целом – обычный женский голос, где-то даже приятный. Да и поёт она спокойно, размеренно, не переигрывая. Или, может, просто песня такая?
Как выяснилось позже, когда мы всё же покинули небольшую парковку, это просто мне показалось, что девушка спокойная и адекватная. Я жестоко ошибалась и отлично это понимала, в тихом шоке слушая настоящие рок и метал песни о наркотиках, крови, бессмысленности жизни, бесполезности власти, глупости и наивности людей, отсутствии Всевышнего и о многом-многом другом. Чистой воды анархисты. А ещё атеисты. И вообще – неформалы. Не знаю, как именно это слово пришло мне на ум, но уходить оно больше не желало.
– Забавные, – одобрительно отозвался о них Дэня, уже паркуя автомобиль рядом с моей беленькой Авдотьюшкой перед собственным домом.
Заглушив мотор, он потянулся и вытащил диск, намереваясь забрать его с собой, чем меня неслабо удивил. Зачем? Понравились, что ли?
Уже в доме математика, в котором я себя чувствовала совершенно спокойно и непринужденно и где-то даже, словно у себя дома, мы продолжили знакомиться с творчеством в высшей степени странной группы.
Если ты счастье нашёл -
Не верь никому и глаза закрой,
Сделай всё, чтобы мир ушёл,
Усмехнись и махни рукой.
Уйди, бреди туда, где нет никого
И где не будет никогда
Не оглядывайся, не смотри на них,
Пусть живут люди так, как хочется им.
– Пессимисты, – вынесла я вердикт.
– Реалисты, – поправил Дэня.
– А ты умеешь играть? – вдруг спросила я невпопад, удивив саму себя.
– На чём? – с улыбкой посмотрел на меня парень.
– Ну, – я задумчиво потерла лоб. И только сейчас поняла, что Егор мне мало что рассказывал об этом периоде своей жизни. Группа? Да, была. На этом всё. Из подробностей лишь всем известные факты, никаких имен, никаких веселых историй из совместного творчества, вообще ничего. А сам Егор одно время сильно увлекался музыкой, поэтому играть умеет и на гитаре, и на фортепиано, и поёт хорошо, только редко. Поэтому у меня даже малейших представлений нет, кем бы мог быть Денис.
Дэн, видя мой глубочайшие раздумья, только посмеялся.
– На гитаре? – рискнула предположить я.
И угадала.
– Ага, – весело признал он свои заслуги.
– А ещё на чём-нибудь умеешь? – жадно подалась я вперед. Голосок в голове зашептал, что у Дэни можно было бы много разузнать об их группе.
– На ударных немного.
Ага, значит, Дэн был гитаристом! Здорово как!
– Дэнь, – подалась я ещё ближе к нему, возбужденная возможностью узнать что-то интересное, о чём так долго молчал Егор.
И совершила тем самым свою самую глупую ошибку. Музыкант плавно опустил взгляд с моих глаз на мои же губы. Краткий миг понадобился на то, чтобы я признала себя полноправной кретинкой, и затем забыла об этой мысли совершенно, потому что, на самом деле, всё я правильно сделала.
Дэн наклонился ко мне быстро, хищно и вместе с тем плавно. Я не успела испугаться, а наши губы уже соприкоснулись. Всего лишь касание, легкое, осторожное, невесомое, а мир будто бы перевернулся. За спиной выросли крылья, рывком поднявшие меня на уровень облаков, где было хорошо и радостно, мысли все перемешались и отказали все органы чувств. Такое обыденное, в какой-то степени, действие как поцелуй, так почему же у меня голова кругом пошла?
Но в следующее мгновение я и думать об этом забыла, прикрыв глаза и боясь пошевелиться. Денис не подвёл, взяв инициативу в свои руки. Будто отойдя от потрясения, подобного моему, он осторожно положил ладонь на мой затылок, притягивая меня к себе. И я не стала сопротивляться. Не знаю вообще, сумела бы? Дэня целовал медленно, позволяя предугадать каждое его движение, но в то же время невероятно чувственно. Его руки уже не были в стороне, обе они коснулись моих щек, приподнимая голову и удерживая её в одном положении. Поддавшись внутреннему порыву, одну руку я положила на крепкую мускулистую грудь, под которой гулкими ударами разносило по организму кровь сердце. От моего прикосновения оно забилось ещё сильнее, будто пыталось преодолеть кости и попасть в мою руку. Вторая моя ладонь легла на широкое плечо парня, пальцы чуть сжались, а поцелуй тем временем перешел на новый уровень.
Он стал страстнее, жаднее, проникновеннее… Дэн держал моё лицо крепко, хоть и по-прежнему бережно, боясь причинить боль. Зато я ничего не боялась, активно отвечая на поцелуй, от которого просто голову сносило. Такое ощущение, что мир вокруг взорвался сотнями чувств, погрузив нас в атмосферу ярких красок, которые без перерыва кружились вокруг.
Я уже целовалась, ясное дело, не маленькая девочка, и голову мою примерно также срывало лишь с одним человеком. Вспоминать о нем я не хочу и не думаю, что когда-либо захочу. Потому что не заслужил, козёл! Так вот, с ним поцелуй для меня был чем-то приятным, вызывающим улыбку и желание творить добро. Было очень приятно, пока я этому засранцу губу не прокусила. И вот тогда-то он, плюясь кровью, обозвал меня идиоткой неуравновешенной и сбежал. Не скажу, что меня этот факт огорчил.
С Дэном, как бы банально это не звучало, всё оказалось на удивление иначе. Живее, ярче, чувственнее. Внизу живота зашевелилось что-то большое и горячее, готовое взорваться от радости и залить всё вокруг любовью и нежностью. Это было фейерверком, атомным взрывом! Так эмоционально, так ощутимо…
Я оторвалась от него первой, что оказалось очень непросто, дабы сделать пару судорожных вдохов. Сердце отбивало дробь в ушах, а губы то и дело растягивались в широкой счастливой и немного глупой улыбке, с которой я ничего не могла поделать. Если Денис пытался тем самым намекнуть, что ничего мне рассказывать не будет, то я рада, что он сделал это именно так.
Глава11
Это был самый удивительный вечер, который только можно себе представить. Ничего грандиозного не произошло, а по ощущениям – мир перевернулся. Революция жизни, чёрт возьми.
Уходила от Дэни я донельзя довольная, постоянно глупо улыбаясь и… в общем, прощались мы уже час. Первый раз я забыла рюкзак, потом Дэн не отпускал, самозабвенно целуя, затем уже я его не отпускала, тоже целуя, потом он предложил остаться у него и я ушла. Без этого идиотского рюкзака. Пришлось возвращаться и наше прощание вновь затянулось. Выскочить удалось лишь чудом, успев захлопнуть дверь перед носом математика. По дороге до дома я думала, что куда-нибудь врежусь, потому что совершенно не обращала ни на что внимания, думая о том, как мне хорошо.
А потом пришло осознание того, что хорошо быть не может. Дэн. Я и Дэн. Я и математик Денис Александрович. Ай, не такая уж это и проблема, в наше-то время. Меня даже Варя не осудит. Другой момент: Саша. Что-то мне подсказывает, что этот заносчивый музыкант ничего просто так не оставит и увидимся мы с ним в ближайшее время.
Подъезжая к дому, я вдруг нервно рассмеялась, одновременно испугавшись и похвалив себя за догадливость. Перед воротами стояла серебристая машина музыканта, который заметил мне в тот самый момент, как моё авто показалось из-за поворота. Убегать было бы глупо, да и куда бежать? Пока выезжала бы задом назад на дорогу, Саша успел бы сесть в свою машину и ехал бы следом, не позволяя скрыться. К тому же, глупо бегать от проблем, с ними надо разбираться сразу. Сейчас выйду и скажу ему, чтоб проваливал к черту на куличики и не смел больше ко мне подходить. Злость вскипела внутри груди, даруя мне решительность и убежденность в правильности своих действий. Заглушив мотор, я резво выскочила на улицу, собираясь прямым нецензурным текстом послать некоторых в далёкие дали.
– Привет, – улыбнулся Саша нежно и очень грустно, не дернувшись с места.
Я прямо так и растерялась, ожидая совершенно другое начало разговора. Он должен был наорать на меня по поводу того, что сбежала, должен был быть невероятно зол, гореть желанием убить меня и тело спрятать где-нибудь в лесочке, а он… сожалеет?!
Не найдя слов, я растерянно кивнула.
– Я хотел извиниться, – добавил Саша негромко и печально, будто действительно раскаивался.
Я чуть рот от удивления не открыла. Голосок в голове задумчиво шепнул, что что-то здесь не так и верить этому музыкантишке нельзя ни в коем случае. Я была с голоском полностью согласна, уже набрала в легкие побольше воздуха, собираясь сказать что-то вроде «проваливай к черту вместе со своими извинениями», да не успела. Парень, до этого привалившийся к водительской двери, эту самую дверь открыл и вытащил огромную корзину с множеством белоснежных лилий. Их аромат в этот же миг добрался до меня, чуть пьяня и гася последние отголоски злости.
Ну как так, а? Всего два слова, какие-то банальные цветы, и я уже растаяла? Да вот ещё!
– Слушай, ты! – начала я гневно и не успела больше ничего сказать.
– Кариночка, прости меня, пожалуйста, я очень перед тобой виноват, – перебил меня парень, медленно подходя с корзинкой в руке. Её-то он мне и протянул.
Рука было дернулась, чтобы принять её, но я вовремя опомнилась, чуть ли не заставляя себя злиться.
– Ты, что, думаешь, можно меня купить, да? – прошипела я яростно, прищурив глаза.
Подул ветер и рыжая прядка упала прямо на лицо, расчертив его точно посередине. Негодующе сдув её, злясь теперь ещё и на ветер, так не вовремя подувший, я уперлась немигающим взглядом в парня, требуя его ответа.
Вместо этого он вдруг улыбнулся, с нежностью и чуть мерцающими глазами глядя на меня сверху вниз. И произнес, полностью меня проигнорировав, совершенно серьезно:
– Карина, я, правда, не хотел тебя обидеть. И я ни в коем случае не думаю, что тебя можно купить. Это, – приподнял он корзину небрежно, скользнув по ней безразличным взглядом, – просто подарок. Я думал о тебе и мне показалось, что такая красивая девушка должна любить лилии.
Такая красивая девушка никому и ничего не должна. И лилии я больше не люблю, с этого самого момента. Но это была первая мысль, вторая же выражала собой скорбный вдох: «Как он догадался, что мне нравятся лилии?». Наверняка Егор рассказал. А откуда тогда Егор знает? Та-а-ак, потом с этим разберусь.
– Саша, мне ничего от тебя не нужно, – твердо произнесла я, прямо глядя ему в глаза. Надо, чтобы он поверил, что мне без него живется нормально и что его присутствие вообще крайне нежелательно, – и сам ты мне тоже не нужен, слышишь?
– Не говори глупостей, – улыбнулся он.
– Это не глупости, я серьезно. Тогда, в машине, я была пьяна и сама не понимала, что говорю и делаю. С тобой было весело, но ты не тот человек, с которым я собираюсь связать свою жизнь.
– Прекрати, – его добрая улыбка пошла трещинами, показывая скрываемые под ней злость, если не ярость, и раздражение.
А вот и настоящее твоё личико.
– Что прекратить? – вскинула брови, – Я тебе нормально говорю: всё. Конец, никаких больше отношений. Если будет понятнее: я тебя бросаю. Но друзьям можешь сказать, что это ты меня бросил, чтобы не задевать свое самолюбие. Всё, Саша, прощай.
И что? А ничего, блин!
– Нет.
– Что? – выдохнула я удивленно, растерявшись от такого. Совсем не понимает, да?
– Нет, – совершенно спокойно, безэмоционально и уверенно повторил он, а затем, подумав, этим же тоном добавил, – ты моя. Не отдам.
– Кому? – вырвалось у совершенно шокированной меня. Я-то думала, что он мальчик разумный и всё поймёт. Ну, побесится и перестанет, про меня уже через два дня забудет, а тут такое…
– Никому не отдам. Ты – моя.
Кабздец.
– Саша…
– Дай мне шанс.
Что? Какой ещё шанс?!
– Я тебе русским языком говорю: проваливай! – взревела я, отскакивая на два шага назад, чтобы он не мог до меня дотянуться.
Глаза, глядящие до этого на меня виновато и мягко, гневно сузились. Лицо потеряло всякий намек на нежность и спокойствие, перекосившись от едва сдерживаемой ярости. Кажется, даже воздух вокруг него заискрился от напряжения.
В тот момент мне стало невероятно страшно. Да, дом совсем рядом, кругом соседи, но… Они у себя дома. Все, даже Егор. И никто из них не успеет ничего сделать, даже если заметить неладное из-за своих высоких заборов. Сейчас, не взирая на наличие жилых домов кругом, я с неуравновешенным музыкантом стою один на один. Реши он что-нибудь сделать, вряд ли я сумею его остановить.
И Саша тоже знал об этом. Первый шаг он сделал обманчиво мягко.
– Не подходи ко мне! – вскинула я чуть дрожащую от страха руку, – И вообще, проваливай, Саша! У нас ничего не будет, ты слышишь? Я… люблю другого! Ты мне не нужен!
– И кто же этот… другой? – так произнес он последнее слово, будто яд выплюнул.
Мне стало ещё страшнее, только уже не за себя. Ну и? Назвать чье-то имя или просто послать? Во втором случае парень решит, что нет у меня никого.
– Ну?!
Я вздрогнула от этого окрика, а Саша тем временем совершил ещё один шаг ко мне. И ещё один, и ещё один. Да так быстро он это сделал, что я и не заметила, как оказалась прижатой к капоту собственной машины. Мажор звездонутый!
– Детка, – обманчиво ласково произнес он с явным преимуществом, поставив корзину на землю. Одна рука до боли сжала мой подбородок, вынуждая поднять голову и глядеть парню в глаза, – ты, похоже, не совсем понимаешь, с кем разговариваешь.
– Отчего же, – хриплым голосом отозвалась я, пытаясь унять внутреннюю дрожь, – отлично понимаю, – иронично вздернутая бровь была вместо закономерного вопроса «с кем же?», – с золотым мальчиком, которому роль музыкальной звезды по головушке прилетела. Непомерно завышенная самооценка, необъятное чувство собственного достоинства, убежденность в своей незаменимости и необходимости. Не привык слушать слово «нет»? Что ж, привыкай!
– Дура, – рыкнул он, – заткнись.
– Придурок, – не осталась я в долгу, – отстань от меня!
– Ты не понимаешь? С тобой Я встречаюсь! Ты должна быть счастлива!
С чего это вдруг? Вот она, звездная слава. Совсем у парнишки крышак поехал.
– Это ты не понимаешь! – я дернула головой, попытавшись избавиться от чужой руки на своем лице, и добилась того, что хватка только усилилась, а вторая его рука легла на мою талию и крепко прижала к мужскому телу, не позволяя даже пошевелиться, – Я не хочу с тобой встречаться. Ты мне даже не нравишься, ты меня бесишь и раздражаешь. Слышишь вообще? Оставь меня в покое, найди себе кого-нибудь другого!
– Глупышка, – рука, наконец, отпустила подбородок и кончики противных пальцев осторожно, едва касаясь, погладили меня по щеке, – такая маленькая, воинственная глупышка. Ничего ты не понимаешь.
Да уж куда уж мне до вашего королевского величества?! Мы, простой народ, думать вообще не умеем, в жизни ничего не понимаем. Вот же придурок! Интересно, он прикидывается или реально убежден в своей правоте? Эти противные замашки мажора!..
– Зачем мне кто-то другой, если я хочу тебя?
А моего мнения спросить не хочешь, не? Я тут, между прочим, совершенно против!
– Но ты слишком глупенькая, чтобы это понять. В общем так, выбирай: или я завтра заеду за тобой утром и мы вместе едем в универ, или я забираю тебя прямо сейчас и завтра утром ты всё равно едешь вместе со мной.
Чего-о?! Это…это…это что вообще такое? От удивления перехватило дыхание и все мысли разлетелись, не собираясь выстраиваться в адекватное предложение, которое бы я озвучила музыканту.
– Ты… угрожаешь мне?
– Нет, я тебя предупреждаю, – в лучших традициях злых героев исправил он самоуверенно, и не думая меня отпускать. Потом подумал и тихо добавил, – Зря я предложил тебе выбирать. Лучше сразу заберу к себе…
– До завтра! – торопливо вскричала я и мгновенно оказалась на свободе.
Саша, улыбаясь очень самодовольно и надменно, отошел на шаг назад, создавая видимость личного пространства. Наклонился, подцепил корзину и сунул в руки оторопевшей мне. Потом вновь приблизился, подцепил пальцами за подбородок и поцеловал.
Оно. Меня. Поцеловало.
Ну… ничего так. Опыт чувствуется. Интересно, сколько девушек перецеловал Александр? Наверно, очень много. Я стояла, даже глаз не закрыв, плотно сжав губы и просто ожидая окончания этого безумия.
Саша не успокаивался довольно долго, не пойми что делая: не то надеясь на мой ответ, не то наслаждаясь… Если второе, то он извращенец какой-то. Земля из-под ног у меня не уносилась, а мысли сами собой вернулись к Денису. Вот с ним… это был поцелуй. Да такой, что всем поцелуям поцелуй. Яркий, взрывной, умопомрачительный! Было приятно-приятно, тепло, радостно и хотелось целовать его ещё, ещё, ещё и ещё.
В случае с Сашей я честно не знала, куда себя деть. Как-то так вышло, что ничего адекватного в голову не пришло, поэтому я, не долго думая, открыла рот, порадовав тем самым самодовольного Александра, и, выждав нужный момент, яростно захлопнула челюсти.
Вкус крови попал в рот, вызвав тошноту и отвращение. Музыкант глухо взвыл, отскочил назад и яростно уставился на меня. Его рука дернулась, желая дотронуться до пострадавшего места, а он вместо этого лишь крепко сжал кулаки так, что костяшки побелели и вены вздулись. Уй, жуть какая, сейчас меня убивать будут.
– Статья сто пятнадцатая подразумевает лишение свободы сроком от шести до пятнадцати лет, – выдала я умную мысль.
Слава Богу, подействовало. Саша сделал пару резких вдохов-выдохов, вынуждая себя успокоиться, ненадолго прикрыл глаза, но кулаки продолжал держать крепко сжатыми.
– Ещё, – хрипло потребовал он.
– Что ещё? – не поняла я, хмурясь.
Вот же псих, а. Или страшно стало, что посадить могут? Поэтому ещё статей затребовал? Ну, мне не жалко.
– Говори ещё. Твой голос успокаивает.
Ах, голос его мой успокаивает?! Вот урод! Вот идиот, псих неуравновешенный, неадекватный, самоубийца!
– Ну ты и тюлень! – взбешенно прошипела я, почувствовав в себе неожиданный прилив сил, – Вот же придурок! Никуда я с тобой не поеду! Забудь вообще о моём существовании! Забудь, что я в принципе в мире есть! Не подходи ко мне, не трогай меня, не разговаривай со мной, убирайся из моей жизни!
И,пользуясь тем, что парень был занят переходом обратно в состояние бешенства, я сноровисто вскочила за калитку, скрывшись за высоким железным забором.
В дом я не вошла – влетела, чуть не сорвав с петель дверь. Только удивиться было некому. Егора, по величайшему стечению обстоятельств, дома не было. Я все комнаты дважды обошла, звала его, кричала какие-то угрозы, а в ответ – хмурая тишина.
– Ну и хрен с тобой, – обиделась я на брата, направляясь в кухню, громко топая босыми уже ногами, благо у нас тепло.
* * *
Варвара
– Меня… удивило твоё приглашение, – тщательно подбирая слова, осторожно произнесла я, глядя на таинственно улыбающегося парня.
– Знаю, – был явно доволен он собой.
Сидел мой спутник непринужденно-расслабленно, откинувшись на спинку стула и лежащей на столе ладонью выстукивая тихий, но отчего-то знакомый мне ритм. Взгляд прямо в глаза, на тонких губах легкая улыбка, а между нами какая-то слегка напрягающая (меня) недоговоренность. Будто он собирается что-то сказать, но всё оттягивает момент истины.
А у меня фантазия хорошая, я уже, всё что надо, сама себе надумала. Ну не молчи ты, скажи-и-и…
К сожалению, старший брат моей лучшей подруги никогда не умел читать мысли, не прочитал и в этот раз. Да оно, наверно, и к лучшему всё же… Не хватало ещё, чтобы он все эти мысли, адресованные ему, узнал.
Безукоризненно прекрасен, пленительно соблазнителен. Эх! У меня руки так и норовят дернутся в его сторону, обхватить крепкую грудь и, прижавшись к ней, больше никогда не отпускать. Первая симпатия к Егору появилась довольно давно и должна была исчезнуть… тоже давно. Зайцев ясно дал понять, что я его не интересую. Но стоит его увидеть, как бабочки в животе начинают бешеную лезгинку на углях, визжа от счастья. Почему? Да черт их знает! Бешеные, наверно. Однако же факт остается фактом: симпатия к брутальному и всегда вежливому и внимательному парню медленно, причем болезненно, переросла в полноценную любофф. Что мне с ней теперь делать? Да она и сама не знает. Она просто есть и дает знать о себе каждый раз, стоит кому-то сказать «Егор». Мысли устремляются к образу милого брюнета, в груди перекрываются все кровеносные пути и становится так больно-больно, что хочется и петь, и танцевать, и кричать, и плакать, и разбить кому-нибудь нос, и… разогнаться по ночному шоссе до безумной скорости, чувствуя вкус ветра вперемешку со страхом на кончике языка.
А он всё молчит. Молчит, гадёныш. Сидит, улыбается и такое чувство, будто прекрасно осведомлен о той буре безумия, что твориться внутри меня.
– Так зачем ты меня позвал? – первой не вытерпела я.
От нетерпения закололо кончики пальцев рук. Я должна была узнать ответ на этот вопрос ещё с полчаса назад, но хрен там был. Егор настоял на том, чтобы вначале мы поели. Ужин, как и любое времяпрепровождение с ним, было обязательно за его счет. Настояла на этом ни в коем случае не я, хотя могла бы, но, наверно, не стала бы. А за поглощением еды брат моей Карины не привык говорить о плохом. После основного блюда был десерт, который я съела очень быстро, едва ли почувствовав вкус. И, вот он, момент истины. Почему Егор молчит?!
– Хотел кое о чем спросить, – безразлично пожал плечами он, продолжая странно на меня смотреть.
С каких пор я вдруг такой нервной стала? Раздраженно поправив край юбки красивого насыщенно синего цвета, я сложила руки на коленях, решив, что так оно безопаснее будет.
– Спрашивай, – велела я резче, чем рассчитывала.
В обществе этого парня со мной всегда фигня какая-то происходит. Уверенная в себе Варвара, имеющая огромный опыт в плане отношений, совершенно неожиданно превращается в нерешительную стеснительную Варю с ярко выраженным нервным бзиком. Супер.
– Не-е, я передумал.
Или история о том, как на Егора негативно повлияло соседство с Кариной. Женские заскоки – вещь, как оказалось, заразная. Или он просто решил так тонко поиздеваться.
– Сейчас воткну тебе вилку в руку и мы просидим здесь до тех пор, пока ты нормально мне ничего не расскажешь, – пригрозила я уверенно, хмуро глядя в глаза парня.
– Планировалось, что рассказывать будешь ты, – предпринял он попытку призвать к моей совести. Потом вспомнил, что у нас с Карой её никогда не было, укоризненно покачал головой и:– Что у тебя с Кириллом Дроздовым?
При воспоминании о Рыжем передернуло. При воспоминании о Саше, оставившем на руке моей подруги живописную сине-фиолетовую картину, затрясло от гнева. Егор сделал вид, что совершенно ничего не замечает.
– К счастью, ничего, – искренне призналась я.
Егора ответ явно не устроил. Он ничего не сказал, однако взгляд оказался куда красноречивее. Я и сама не заметила, как принялась пояснять:
– Мы тогда в клубе были…
– Знаю, – перебил парень, чуть скривившись от воспоминаний, – эти идиоты вас обеих к нам привезли. И, знаешь, я рад, что именно обеих и именно ко мне. Мало ли, что бы им захотелось сделать с двумя пьяными девушками.
Да, хорошо всё тогда закончилось. Повезло нам, не иначе. Или?.. Никаких «или»! Просто повезло. Не ляпни Кара, куда ехать, и неизвестно, чем бы всё закончилось. Это же мужики, у них всё одно на уме. А вот Егор не такой. Он очень хороший, заботливый, внимательный, добрый, любящий… Только, по великой насмешке судьбы, не меня он любит. Интересно будет посмотреть на эту Nзапрещено цензуройN, которая будет считать себя его девушкой. Которая будет целовать моего Егора, трогать, обнимать, шептать ему слова любви, которая с ним будет вместо меня.
– Потом-то что было?
– Он меня в парке в озеро столкнул, – припомнила злопамятная я, – а потом в универе прямо с пары утащил.
– А ты?
– Укусила его, – угрюмо призналась.
И минут пять слушала заливистый смех Егора. Вдоволь насмеявшись, он, заметно подобревший, произнес весьма и весьма неожиданное:
– Молодец, моя ты хорошая.
Твоя? Да… Что?! В смысле?! Это… то самое, о чём я сейчас подумала? Или не оно? Или… что происходит? Мысли лихорадочно заметались в голове, пытаясь и не находя логичного оправдания его словам. Я его? Что это значит? Это вообще что-то значит?! Внизу живота затянулся болезненный узел, то и дело подталкивающий меня сделать величайшую ошибку и уточнить этот момент у самого парня. Наши отношения сейчас довольно хорошие, а своей навязчивостью я могу лишить себя и этого.
Поэтому я молчала, грустно глядя на него, пока не услышала:
– Пошли, погуляем?
Я молча кивнула, даже не предпринимая попыток доставать кошелек. Егор очень расстроится, а может даже разозлится на то, что я собираюсь платить, находясь в его обществе. Да, пунктик у человека.
Через минут десять мы уже находились на прохладе осеннего вечера. Уже горели фонари, слепили светом фар проезжающие мимо машины, а людей, наоборот, было довольно мало в столь поздний час. Мне до них не было никакого дела, все мысли роились вокруг идущего рядом парня. Мне так остро хотелось, чтобы он взял меня за руку!.. Я специально шла, опустив их вдоль тела, надеясь. Пару раз я случайно зацепила его плечом и всерьез думала, что умру. В организме в эти моменты происходил практически атомный взрыв. Все чувства перемешивались и хотелось… много чего хотелось: