Текст книги "Испытание временем (СИ)"
Автор книги: Валентина Арнаут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 14
Глава 14
Яркий свет бил в глаза, доставляя дискомфорт. Через закрытые веки он казался чуть ли не солнцем. Хотелось спрятаться, а лучше открыть глаза и возмутиться, кто вообще держит лампу так вблизи. А впрочем почему нет?
Сделать это оказалось не так-то легко, как могло показаться. С первого раза не получилось. Да и со второго. Но я пробовала и пробовала, каждый раз превозмогая слабость. Пришлось пару раз сглотнуть откуда-то обильно взявшуюся слюну.
Почему голова раскалывается? А, это рядом пищит аппарат. Такие в фильме обычно прикреплены через провода к сердцу и записывают сердцебиение. Через миг этот самый аппарат стал трещать сильнее, доставляя мне истинную боль.
О, дьявол. Я в больнице?
В комнате, где скорее всего я пребывала неизвестное мне количество времени тихо раздался чужой голос и звуки, похожие на пишущую ручку.
Наконец-то удалось открыть глаза. Абсолютно белый потолок встретил меня безжизненной картиной, как и стены моей палаты. Никогда больницы не нравились, едкий внутренний голос проснулся раньше. А рядом стояла стройная, молодая девушка в таком же отвратительном стерильном халате и водила ручкой по папке, лежащая в руках. После того, как она внимательно разглядела экран с моим сердцебиением, сделала еще пару записей, она развернулась и намеревалась уйти.
Вот так просто, без разъяснений? Даже самочувствие мое не спросила. Медсестрой называется.
Я бы позвала, возмутилась, что я делаю в одиночной палате с трубками в руке, если бы голос позволил. А так я просто сипло пискнула. Невнятный звук отвлек девушку и та повернулась, чтобы сжалиться надо мной.
-Врач придет через пару минут.
Хоть за это спасибо, но я вообще-то хочу воды.
В только еще открывающуюся дверь влетел мужчина в халате. Распахнутый халат развевался от его быстрого шага. Торопиться, наверное. Скорее всего у этого врача работы немерено и такая как я у него еще пол здания, но, черт, как же хочется воды и внимания. Может он мне объяснит в чем в дело?
-Так, так, кто тут у нас проснулся? -спросил он, чем ввел в меня в ступор.
Голос его точь в точь повторил тон, с каким говорят с ребенком. Мужчина в сединах по вискам имел милые морщинки около губ, которые говорили о любви к улыбкам, и бейджик на груди “Василий Иванович – главный хирург”.
-Воды хочется?
Я кивнула, тут же забыв другие насущные вопросы. Воды! Поскорее.
Василий Иванович тепло улыбнулся и знаком головы дал указания медсестре, которая не отходила ни на шаг. Через бесконечную, мучительную минуту, моих губ наконец-то коснулся прозрачный стакан с невероятно вкусной водой. О, я воскресла. Теперь могу полежать еще.
Все это видимо врач прочитал по моему лицу, потому что снова улыбнулся – по отечески тепло. Да, кстати, что там о насущных вопросах?
-Что случилось? -вышло хрипло, но понятно. По крайней мере мне, потому врач не спешил отвечать.
-Верочка, что у нас по данным?
-По утренним анализам эритроциты в одном миллилитре не более пятисот, цилиндры обнаружены не были, количество лейкоцитов не превышает двух тысяч. Электрокардиограмма в норме. Выявлено нарушение пищеварения, недостаток белков и лактозы.
Пока я собирала челюсть, потому что ну их этих врачей, по русски же можно, чтобы все присутствующие понимали, главврач только хмыкнул.
-Естественно нарушение пищеварения. В сегодняшнее время девушки готовы голодом морить себя лишь бы обратить на себя чье-то внимание.
Они что говорят, что я худая? Да у меня рацион был три раза в день и обильным количество овощей. А то что не ела два дня, а перед приездом в клубе напилась, так это случайное дело. Не злоупотребляю я. Хотя кому сейчас это докажешь. Углеводы не врут. Да и желания что-либо доказывать нет совсем.
-Посмотри сюда, -врач начал осмотр зрения, светя в глаза какой-то трубкой. -Отлично. Как чувствуешь себя?
-Хочется встать и уйти.
-Это хорошо, но пока побудешь под капельницей. Надо восстановить обмен веществ.
-Почему я здесь?
Пришло время открывать тайны.
-Первая степень обморожения конечностей, стрессовый обморок и на этой же почве голодание тела. Еще пару тройку дней ты проведешь под нашим наблюдением, если будешь хорошей девочкой, мы тебя выпишем. Тело должно хорошо согреться. Знаешь, твои конечности ног и рук подверглись голоданию кислорода. Поэтому скажи ты мне, почему ты здесь.
Взгляд тут же переместился в бок. Там находилось окно, открывающее вид на многоэтажки, широкую дорогу. Вдали виднелись хвойные деревья с белыми шапками на верхушках. Красота. Интересно, что там делает Лиза? Нашла компанию с кем и где встречать новый год? Есть новогоднее настроение? Ох, Лизка, уверена ты отжигаешь уже сейчас по полной. Твой энтузиазм впишется в любую вечеринку.
-Понятно, -донесся голос Василия Ивановича. Он, видимо, понял, что не дождется от меня ответа почему я здесь. Ну а зачем? Вера прекрасно ответила. Из-за лейкоцитов, эритроцитов и лактозы. Последнее, кажется, сахар. Ну, пусть кормят шоколадками.
-Тогда прими лекарства и поешь, потому что тебя ждут следователи с допросом.
-А если я откажусь? -уточнила я с сомнением, потому что…
Ну чьё желание или нежелание останавливало наших следователей. Если до истины не докопаются, то душу потрепают знатно. Что было мне обеспечено.
На обед был бульон. Безвкусный, пресный и к тому же холодный. Влезло максимум четыре ложек и то, под строгим контролем Верочки. Взгляд у этой молодой девушки был мягко говоря совсем не молодой. Она смотрела угрюмо и искоса. Будто я жениха у неё отобрала.
Ох, знала бы ты, Верочка, что мне со своими для начала разобраться.
Вопрос Максима никак не давал покоя. С момента пробуждения он тенью скользил в царившем тумане в голове. Напоминал о себе как о тяжелом камне, висевший на шее. Что значит который у меня жених? Откуда такие предположения? И вообще это оскорбление.
А кто собственно та Саша, которая родила, на минуточку?
Суп застрял в районе горла.
Спор внутри развивался не хилый. Он мешал дышать и заставлял давиться отвратительным супом. А ещё взгляд медсестры навевал непонятные мысли. Что я ей сделала?
А после серый туман разбавил красное марево. Марево из злости и бессилия. Это великий следователь мира Овечкин пришел.
Ну как пришёл. Во первых вошёл вихрем, как к себе в кабинет, не стучась и не извиняясь. Я между прочим все еще обедом давлюсь. Сел непозволительно близко и прямо на мою кровать. На стерильную кровать, чтоб его. Коротко назвался именем, показал удостоверение. А во вторых бесил своими бредовыми вопросами.
-Как зовут, где учитесь и что вы делали в это время в этом городе?
На минуточку, у меня тут семья. И это нормально под Новый год приезжать к семье. Данный мой случай, конечно, в рамки нормального не входило, но ему то об этом откуда знать.
Соскучилась я по родителям. Вот!
-Кто вас позвал в тот лес? Как вы в нем оказались?
Да, действительно, а как можно оказаться в лесу, который начинается буквально в полуметре от забора.
-Кто был инициатором?
-Смысле?
-Кто был инициатором встречи? Вы или бывший военный Кравц? О чем вы договаривались? Где ваши сообщники?
Я еле сдерживала порыв выскочить из-под его холодного взгляда и указать на дверь. А что ещё хуже, хотелось дать пощечину. Потому что это откровенная клевета и ложь. Даже если бы мне позволили сделать это остатки сил, думаю это вышло бы мне боком. Поэтому я лишь хлопала глазами и удивлялась. Вроде серьезный человек, занимает такую должность, вроде нормальный, а несёт такую чушь. Какие сообщники?
Благо, нашу идиллию разбавили гости, которым разрешили навестить больную. С этим Овечкиным я ею стала бы в полной мере.
Отец прибежал первым, встал со свободной стороны и приложил ладонь ко лбу. Нет, папа, болит не там.
-Моя девочка, -прошептал он мне в висок.
По телу по-новому пробежалась дрожь. Все пережитые чувства, которые благополучно дремали все это время, разом взбудоражили нутро. Как я ждала помощи, и не дождавшись ее, в который раз разочаровалась. «Это же Аня, вернется обязательно», подумала семья. Потом как испугалась за них же. А если бы они попали под раздачу? Лучше самой лежать под капельницей, чем видеть родных в тошнотворно белой палате.
-Ты цела, слава Богу, цела. Дай погляжу. Что же он сделал с тобой, моя девочка?
Кто это он я не поняла. Список уже длинный. Следователя можно из него вычеркнуть. Как он мучал мой мозг никто не услышал. Да и к защитнику правопорядка, как бы, больше доверия. Если отец имел в виду того амбала, который нес меня на плече, словно мешок картошки, то вопрос тот же. Откуда? Их же не было там. Поэтому вопрос оставался открытым.
-Вас просили зайти только после окончания допроса, -недовольно процедил следователь. А я лишь тихо порадовалась. Так то ему.
-А он закончился, -раздалось невозмутимое и холодное с дверей. И в душе стало еще капельку легче. Да, мама, продолжай.
Никогда я так не радовалась ее появлению, потому что знала, что она своего добьется. А в данном случае, мы обе хотели одного – чтобы следователь оставил меня в покое. Тот встал, даже немного удивленно, развернулся и нервно поправил манжеты. Кажется, с ним давно не смели так разговаривать. Следующие его слова это подтвердили.
-Гражданка Явницкая, следствие не будет ждать пока вы будете обниматься. Преступника найдете мне вы?
-Анна тогда здесь причем?
-К ней есть вопросы.
-А на каком основании вы обращаетесь с моей дочерью и пациенткой больницы, в таком ключе? Это она что-ли преступница? Дайте человеку прийти в себя.
-Вы мешаете допросу, -сквозь зубы выдал следователь. Ему крайне не нравились сложившиеся обстоятельства. -Если не освободите палату в течении минуты, это будет расценено, как умышленное препятствование следствию.
Мягко говоря, я обалдела. Насколько же все серьезно?
-А в чем вы обвиняете нас? -этот мужской баритон раздался над ухом. Этот папа. -Я как знаю преступника вы поймали. Сейчас он сидит за решеткой.
-Анна Явницкая в заговоре с преступниками, скрывает важную информацию или может быть связана с ними определенным образом. Не вся группа была поймана.
В этот момент челюсть упала не только у меня. Хотелось откровенно ругнуться.
-В таком случае мы будем разговаривать только в присутствии адвоката.
-Это не обвинение. Вы пока что в режиме свидетеля. Но …
Дальше терпеть я не стала.
-Я отказываюсь от дачи показаний. По крайней мере сейчас. Мне плохо.
Все лишние, кто занимал мой кислород в скромной палате, повернулись тут же ко мне. Надо же, я тоже могу за себя постоять.
В принципе, это вовсе была не ложь. С каждой секундой слабость накатывала короткими волнами, грозя вылится в очередной обморок. Столько информации и столько шума давили тяжелым камнем.
-Вы уверены? -следователь Овечкин недовольно сжал челюсти и снова поправил манжеты. Кажется, это нервы. -В таком случае, подпишите протокол об отказе и ждите официального приглашения.
И, попрощавшись, вышел. Воздуха стало вдвое больше.
-Спасибо, мама.
-О, Анна, -вздохнула она, заняв то место, где недавно сидел следователь. Медом намазано что-ли. -Почему ты не слушаешь старших, которые тебе столько раз повторяли, что Кравц не тот человек, с кем можно заводить дружбу. Из-за него могут быть одни проблемы. С детства он к тебе проявлял нездоровый интерес, и все беды тянул. Вот во что оно вылилось.
Она горестно вздохнула, точно мы вернулись в те самые годы, когда маленькая я шла против указаний. Спорить не хотелось. Да и принимать гостей особо тоже. На душе было тяжело, сердце билось нервно и неспокойно. Чего-то откровенно не хватало, а что, понять не могла.
Да и не дали.
Меня окружили со всех сторон.
Те, которые бросили меня.
-Анечка, ты как?
-Поправляйся скорее.
-Как мы за тебя переживали.
Коротко оглянувшись, заметила искренние чувства. Семья переживала и желала только лучшего. Ну так, оставьте меня, подумалось вскользь, для моего самочувствия. А еще я почувствовала их страх. Он витал в воздухе тонким призрачным слоем. Он чувствовался еще в их поведении. Каждый раз семья отводила глаза, не желая смотреть прямо.
Через пару минут бесполезной, пустой болтовни, я не выдержала и спросила об этом открыто.
-Что с Максимом? В чем меня обвиняют?
Девочка я не маленькая и прекрасно помню про группу поддержки, которую якобы Макс убрал. А еще я не забыла те стеклянные глаза. Даже дикая усталость и литры вливающейся в меня жидкости не смогли отогнать свежие воспоминания.
Короткое молчание как ни странно нарушила мама.
-Он в тюрьме.
-За что?
Могла бы не спрашивать, но хотелось узнать все.
-За умышленное нападение с целью убийства.
Понятно.
Ну не такое уж и умышленное. Вряд ли “спасал шкуру” можно назвать планом. Я единственная знала правду, потому что подслушала разговор.
Я тяжело сглотнула.
Продолжай. Я слушаю.
-За заговор против вышестоящих лиц.
Это тоже еще спорно, если верить неудачно подслушанным словам.
Тут я впервые подумала о другом. Было ли это неудачей? Да, я в конечном итоге в больнице. Но! Нападение случилось бы точно. Заранее запланированною по чьему-то приказу операцию специально организовали ночью, а перед этим подключили прямое наблюдение за домом. Правда они не знали, где на самом деле ночевал Максим. А потом, узнай я об этом от следствии или официальных источников засомневалась бы? Вон как мои гости смотрят – со страхом, с недоверием, точно я их сообщница.
Да и прямой вопрос, что же я на самом деле делала в лесу тоже читался в их глазах.
Я нервно рассмеялась и удостоилась парочки внимательных взглядов. Типа, с тобой все в порядке?!
-Да, я так, -отмахнулась я.
Речь ведь идет о серьезных вещах. Вон, меня уже хотят обвинить непонятно в чем.
Что же чувствует Максим? Это же несправедливость. В сердце больно кольнуло. Если его задержали на месте с поличными и на горяченьком, то никакие правды и неправды его не спасут. Потому что личный разговор кроме меня никто не слышал, а доказать вышестоящий приказ еще суметь надо. А так, кто остался в живых, тот и виноват получается.
Что самое горькое, не поверят в том числе и мне. Потому как я, вроде, заинтересованное лицо.
-Что с ним будет? -вырвалось тихо.
-О Господи, -возмутилась мама. -Анна, о чем ты думаешь только? -она от нервов и глупой дочери начала мерить комнату шагами.
-Папа, -я повернулась к более спокойному человеку.
-Я не знаю, дочка, и мама права. Тебя приплести к делу раз плюнуть. Ты лучше расскажи что случилось на самом деле и ничего не таи.
А случилось, папа, то, что никто не поймет.
И стоит ли, спрашивается, начинать?
Еще через тридцать минут, которые вымотали меня до утреннего состояния едва живого планктона, я осталась одна созерцать белую стену пустым взглядом. Ну как одна. Верочка принесла мне ужин, но ее взгляд меня больше не пугал и даже не отвлекал.
Я пыталась понять себя. Я была в смятении. На перепутье, где сложно сделать выбор, потому что вернуться будет невозможно.
Мне было не в радость идти свидетельницей чрезвычайно важного процесса. Обошлась бы. Участвовать в игре «последний выживший» тоже. Максимум чего я ждала от нового года – это лёгкая нервозность и слабая раздражительность. Спасибо, Максим как всегда сделал мои дни ярче.
А с другой стороны… Что с ним станет?
Ночь прошла в дичайшим жару. Высокая температура не спадала долго. Под закрытыми веками то и дело мелькали разные образы из прошлого.
Утро прошло в полном сумбуре: гостей больше не пускали, зато рядом копошились чужие люди. Они раздражали. Они то дергали мои слабые руки, то поправляли голову, прикрывали тёплым одеялом и так разгоряченное тело, под которым по мне пот тёк просто ручьями. Вторая ночь не спешила закрывать вороты в ад.
Из-за двери постоянно доносились родные голоса: они поддерживали как могли. Их просто не пускали и им приходилось караулить под дверью.
Но одним вечером стихло все.
И даже Верочка куда-то пропала.
Тишина окутала меня. Она была везде. И внутри меня и в ненавистной белизне стен. Даже аппарат пищал тише, будто стесняясь нарушать образовавшуюся тишину.
Сомнения внутри просто заморозились. Не хотелось думать ни о чем, решать что-либо тем более. Да делайте со мной что хотите.
Время медленно ползло. За окном солнце село за 6 минут и тридцать секунд. За это время его края спрятались за высокими домами, которые ещё виднелись, прежде чем лес захватит горизонт.
Лёгкий, едва слышимый скрип двери я пропустила. Верочка очередной холодный суп принесла. Пусть оставит и уйдёт.
За окном стремительно темнело. Зимний вечер не заставлял себя ждать.
Дверь так же едва слышимо закрылась, и никто не спешил уходить.
А вот следующие шаги заставили меня понервничать. Они были короткими, тяжелыми, будто вошедший не знал куда деваться.
Сердце забилось быстрее, а дыхание оборвалось, когда обернувшись я увидела высокую фигуру в кашемировом темно-бежевом пальто.
-Ты как? -спросил Максим.
Глава 15
Глава 15
Один вопрос и я впадаю в ступор. Всего один короткий, такой простой по своей сути вопрос ввергает меня в еще бОльшие вопросы. В данной конкретной ситуации он звучал как издевательство. Как я? Да просто кайфую. И от торчащих из меня трубок, от писка аппарата и блевотины, под названием куриный бульон.
Лучший новый год в моей жизни, просто.
Максим же прошелся по палате, заглянул в окно, отодвинув занавеску и легко взяв стул, подошел к моей кровати. Устроился поближе ко мне. Зачем?
Я рассматривала плавные движения, замечала движение широких плеч, видела как полы пальто распахивались при ходьбе и глотала горячий воздух. В итоге я сильно кашлянула, после чего мне галантно предложили белоснежный платок. Задушить бы его этим самым платком, но вместо этого я благодарна приняла из его рук, не касаясь кожи.
После вопроса, который так и остался висеть в воздухе, никто не спешил продолжить разговор. Да Господи, какой разговор? Мне хотелось вовсе не этого.
Все внутренние эмоции, которые буквально пару дней назад раздирали сердце, а потом заморозились, живо дали о себе знать. Вернулся весь негатив, который я с трудом пережила. Вернулись ужасные, пугающие воспоминания. А еще все сомнения, вопросы и переживания.
-Это правда? -слова выскользнули против моей воли. Теперь я мало что контролировала. -Это все правда? Ты убийца?
На что Максим лишь удобнее откинулся на спинку стула и прищурившись, всмотрелся в мое лицо внимательнее прежнего.
-Да, -он коротко кивнул. -Ты сама видела. И знаешь, -нервное движение плечом не осталось без моего внимания, -на войне как-то нельзя обойтись без убийств. Там есть только кровь, смерть и приказы. На войне ты держишь оружие. И либо стреляешь ты, либо в тебя. Другого расклада нет.
Я тяжело выдохнула, не заметив, что до его ответа задержала дыхание. Облегчение от ответа не пришло, как не прошла и злость. И что я собственно ждала? Да, сама видела, и да, он прав. А напоминать чья в этом заслуга мне тоже без надобности.
-Тебе это так важно? Кто я? Или ты забыла?
-Я не знаю, -выдохнула я, закрыв глаза. -Я правда не знаю. Мы так долго не виделись, да и в прошлом мы особо не дружили, чтобы знать кем ты был.
Максим тут же качнул головой, словно не веря в мои слова. Он из опровергал.
Хотелось договорить, что я давно запуталась в его масках.
-Ты меня боишься? -в спокойном до этого голосе прозвучали нотки обеспокоенности. Кажется этот вопрос здорово его волновал. Но так ли это важно? Ведь определиться в этом значит смотреть на человека с неким планом, мыслями и надеждами. Их у меня не было. Максим виноват и его ждет суд.
-Каждый раз, закрывая глаза, я вспоминаю тот вечер.
Голос дрогнул. Слова застряли в горле. С закрытыми глазами все казалось ярче, будто случилось со мной только только. Щекой почувствовала легкие прикосновения, точно летний ветер колышет волосы. Приятно, тепло, успокаивающе. Но глаза я так и не открыла.
-Давай, -прошептал Макс. Без слов, я поняла, что он просит меня высказаться. И я почему то хотела. Сильно. Хотела выплеснуть всю горечь и обиду. И если я точно знала, что родители не поймут и не поддержат, то от легкого ветерка я почувствовала силы на разговор.
-Я вышла просто подышать.
-Ты так беззаботно играла с детьми, -было мне грустно.
Я усмехнулась. Кажется, я унаследовала мамины актерские способности.
-В лесу я заблудилась. Я шла и шла, не разбирая дороги, а очнулась когда примерзла и поняла, что потеряла след. Пробовала вернуться по своим же следам, но сделала только хуже, шла кругами. А потом услышала голоса. Мужские. Я подумала, что это за мной и сама побежала в ту сторону. Но…
-Это была не твоя семья. Они не искали тебя.
-Да, -сглотнула я. Слышать уверенно от другого человека то, о чем пытаешься сомневаться было больно. -Они говорили о тебе, -мой голос снова дрогнул. -Я подслушала. Они говорили о приказе генерала и о предателе…
Продолжить я не смогла. Да и зачем?
-В общем, я знаю, что другого выхода у тебя не было. Или мы, или они.
А чтобы закончить фразу, я посмотрела на гостя, который в напряжении сидел у краешка стула, убрав напускную невозмутимость. В его глазах плескалась боль, отраженная от моей. Она была одна на двоих.
-Поэтому, спасибо, -прошептала я искренне.
-Но если бы не я, то ты бы не лежала сейчас здесь.
-Да, не лежала бы, но не в том смысле, что имеешь в виду.
Я была бы далеко. В другом городе, в новой для меня компании и в тоже время в гордом одиночестве.
-Зачем ты приехал? -вопрос прозвучал с искренним возмущением.
Рассказ облегчения не принес. Он разворошил старые чувства, из-за которых меня потянуло на воздух. Из-за которых я хочу сбежать в свою старую тихую жизнь вот уже который день. В жизнь без эмоциональных качель и ям.
-Макс, зачем ты вернулся? Специально выманил преследователей в глушь? Ты же знал про слежку? Ты знал. Точно. Ты знал местность и приготовился. Ты их ожидал. Я слышала, что ты увез родителей из страны. Чтобы расквитаться с врагами и приманить ты выставил дом на продажу?
Тяжелое дыхание не прекращалось. Глаза блестят, желваки играют, но ни слова в ответ.
-Макс, не молчи. От тебя одни беды. Ты притягиваешь их словно магнит. Зря ты остановился у нас, в ненавистном тебе доме и среди таких же людей. Нас всех могли вовлечь, не только меня. Почему ты выбрал нас, Максим? Месть? Я не ожидала от тебя такого.
Глупо было врать, но чувства не сдерживались здравым рассудком. Тем более когда последний спал под натиском медицинских препаратов.
-Я так не могу. Эти сомнения меня загрызут, -я махнула руками. Меня выворачивало от обиды, от того, как было на самом деле. Причиной возвращения была далеко не я и даже не воспоминания о доме.
-Как удачно вы продаете дом, -нервно хмыкнула я. -И правда, да кто купит его в такой сезон, после стольких лет пустующих комнат. Да там наверное сыро, грязно и холодно. Если и правда продажа, дом для начала надо было привести в порядок.
-Какая же я дура…
Под конец умозаключений я откинулась обратно на гору подушек и всмотрелась в потолок. В глазах пекло, точно от песка. Но пока они открыты, слезы не выльются. Ни за что. Не сейчас. Может чуть позже.
Вместо ответа Максим встал, чтобы одним движением остаться в рубашке. Пальто с шумом упало на пол, будто оно было мокрым и притянуло мой взгляд.
-Ты меня ненавидишь, -раздалось в углу комнаты.
Я тихо ахнула, увидев то, о чем позабыла, пропустив мимо ушей его вывод.
Некогда белая рубашка выглядела точно ее оттоптали в грязи. Местами рваная, она висела кусками. На груди виднелись еще свежие раны, края которые не были обработаны. Свернувшаяся на ходу кровь выглядела почти черной. А еще виднелись синие гематомы. Большие и маленькие они выглядывали через ткань, будто издеваясь. На руках также были царапины. Точно он бежал в хвойном лесу и царапался о невидимые ветки.
-Я только что услышал твою мать. Те же слова. Все таки родная кровь, -кривая ухмылка исказила его лицо.
Тяжелый ком в горле, который мешал дышать вовсе остановил процесс. Я даже привстала, чтобы рассмотреть все вплоть до разбитых костяшек на руках. При свете ночной луны это было затруднительно. Но я жаждала каждую деталь. Они перекрывали мою боль.
-Неужели ты и вправду так думаешь?
-Тебя задержали. Мне сказали, что ты в тюрьме и ждешь долгих разбирательств.
-Обойдутся, -выплюнул Максим, резко разворачиваясь. На спине его были точно такие же царапины. -Группу подкрепления я просто вырубил, отключив связь. Первый сдох не от моей пули, точно так же как и второй. Пули принадлежат тому самому генералу, который отдал приказ. Это доказала экспертиза. На них нет моих отпечатков пальцев. Пусть теперь расхлебывает он. А почему задержали? На шее второго нашли частицы моей кожи, когда я его душил, и на щеке, потому что пару раз получил. Но пусть это докажут, может я просто проверял пульс.
Откровенная бравада осталась без ответа. Я просто вспоминала, что надо дышать.
-Да, ты права, я все знал, -Максим едко продолжил. -И о слежке и об их плане. Генерал не мог простить такую дерзость. Никогда. Он человек старой закалки, безжалостный и жестокий. Да, я подготовился заранее. Но не таким образом, как ты себе напридумала. Специально ехать сотни километров? Глуши что-ли мало вокруг.
-Но…
-За дом реально просили. Женщина по голосу не молода и имела понимание, какой именно дом хочет купить. Она была в курсе, что он был на торгах несколько лет назад, но тогда мы передумали. И вот продажа вновь появилась на страницах. Не знаю зачем он ей сдался, но факт есть факт.
-И она приехала на встречу?
-Сама знаешь, что нет. Мне пару раз казалось, что это чья-то шутка. Потому что нотки знакомого голоса я пару раз ловил в вашем доме.
-Кто? -тут же спросила.
После долгого молчания и после того, как Максим несколько раз вдыхал воздух, словно готовился признаться он просто развернулся к окну и признался в другом.
-У меня есть просьба к тебе. Я уйду, но хочу, чтобы ты исполнила мое желание.
-Куда уйдешь? -не смогла я не спросить.
-Я же притягиваю беды, -невесело хмыкнул он, передернув плечом. -Просто исчезну.
Хотелось встать и посмотреть, что же такого интересного есть за окном, что это занимает все внимание моего гостя. А еще хотелось встать рядом, положить ладонь на крепкое плечо и отговорить. Не исчезай, хотелось попросить, но разговор не шёл в эту сторону. А начинать первой щепетильную тему не было в моем стиле. И вообще, женская гордость мне не позволит признаться первой. Что до сих пор люблю, просто с ума схожу.
Вместо этого я тихо спросила.
-О чем ты просишь?
Медленно разворачиваясь обратно ко мне, пальцы Максима ощупали оставшиеся пуговицы на рубашке, стремясь раскрыть голую грудь.
-Нарисуй меня.
-Смысле? -нахмурилась я. Просьба оказалась неожиданной и неподготовленная я просто раскрыла рот. -Нарисовать? Карандашом?
-Да, как раньше.
-Как раньше… -выдохнула я. А после смутилась. Не думала, что состояние планктона позволит эмоциям взять вверх.
Когда-то давно я не могла провести день без одного наброска, который копировал бы черты лица одного хулигана.
-Я не рисую больше, -было ему ответом, хотя что либо произнести было трудно. Рубашка упала на пол, открывая обзор на широкую крепкую с темными волосками грудь. Она блестела в свете ночной луны маленькими бисеринками пота.
Идеальная красота смешалась с чудовищной реальностью. Потому что темные кровоподтеки и открытые царапины больно задевали сердце. Было невозможно смотреть, но и перенести взгляд тоже не удавалось.
-Врешь, -чёрные угольки вместо глаз буквально впились в меня.
-Я правда не рисую вот уже больше пяти лет.
-Почему?
Я пожала плечами, опустив взгляд. Да как то я выгорела. Каждый раз беря в руку карандаш по коже бегали холодные мурашки. Даже в институте я писала только ручкой. Хотя ощущения неправильности ситуации на пальцах не отпускали еще долго.
-Смирилась, -ответила в конце концов.
-Но ты не забыла каково это.
Я отказывала и отказывала. И чего ему приспичило сейчас побыть натурщиком? Лучше бы поискал чистый полотенчик с водой и стерильную повязку. Больно же смотреть на эти гематомы, оставленные добрыми следователями в ходе расследования. Небось, ещё пожалели что Максим так быстро отделался.
Уговоры велись несколько долгих минут, после чего я все таки уступила и взяла услужливо протянутый кусок карандаша.
Я это сделаю.
Максим ошибался. Я забыла то ощущение лёгкости и счастья, когда белый пергамент наполняется линиями, штрихами и мелкими деталями, которые в итоге собираются в единый образ. Забыла какое радость творческого процесса.
Я хочу.
Рука застыла в воздухе. Секунда, две… пять, десять. Настенные часы гулко отсчитывали секунды в абсолютной тишине. Казалось, даже на улице ветер стих, чтобы ненароком не испугать то маленькое желание, что теплится в груди. Пальцы онемели и опустились обратно, не притронувшись к белой бумаге ни на миг.
Не могу.
-Не могу, -повторила я вслух.
-Аня, -голос оказался совсем вблизи, а после кровать прогнулся под весом севшего мужчины. -Аня, дай мне немного той жизни, немного того спокойствия, который я имел тогда. И потерял сейчас. Знаешь как часто я поднимался в твою комнату в надежде увидеть новый рисунок? Я задыхался без них.
-Я больше не та Аня. У меня нет той фантазии. Я забыла каково оно – создавать что либо из ничего.
-Я же здесь. Посмотри заново, прочерти пальцами мое лицо и ты запомнишь.
Мужская ладонь сжала мою, но не пошевелила.
-Я и не забывала, -прошептала едва, но мои слова были услышаны.
Рука Максима едва дрогнула и на секунду замерла.
Его близкое дыхание сбивало с мысли и выуживало правду из темных недр души. Оттуда, куда я не заглядывала почти вечность.
-Максим, я тебя не забыла, поэтому не могу рисовать. Не могу. Каждый штрих повторяет тебя. Каждая точка стремиться быть тобой. Не может получится рисунок, чем то не похожий на тебя. Не заставляй меня, прошу. Просто уходи.
-Ты не понимаешь, -последнее, что проговорил Максим, прежде чем приблизился вплотную и взял мои губы в свои.
-Макс…
Шептала я горячо между моментами, когда Максим брал паузу, чтобы вдохнуть. Он напирал все сильнее, беря в обхват мою шею, голову, зарываясь холодными пальцами в волосы. И одновременно боялась касаться, чтобы ненароком не сделать мне больно. Его внутренняя борьба ощущалась кожей.
Мои губы были в полном подчинении. Их мяли, кусали и всасывали в рот с неприкрытым желанием. Всасывали то верхнюю, то нижнюю, периодически отвлекаясь на язык. А после нежно лизали, прося прощения за намеренную грубость.
И я прощала. Ведь он так мне нужен. Нужен, как свежий глоток воздуха. Нужен больше глицерина или той же самой капельницы. От его поцелуя я лечилась точно чудом. За спиной вырастали крылья, которые с легкостью поднимали меня с кровати. Ближе к нему. Ближе к теплу. Чтобы крепче обвить широкую шею. Ближе к телу, чтобы чувствовать каждый бугорок.
