Текст книги "Испытание временем (СИ)"
Автор книги: Валентина Арнаут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
-Собака Аня?
-Пацан как вышел с больницы, перерезал эту с*ку. Жаль, меня там не было.
-Да ну, безбашенный какой-то.
Я не выдержала.
Я затряслась. От холода и неудобной позы. Дернула ногой раз. Удачно. Выдохнула.
-Что там?
Сердце упало в пятки.
-Оружие подготовить!
-Там что-то мелькнуло.
Подняв голову с трясущейся нижней губой, я не сразу поняла, что мужчины смотрят не на меня. И даже не в мою сторону. А после страшная мысль посетила не совсем рассудительную голову – на кой я пошевелилась, меня запросто могли спалить. А там кто знает мою дальнейшую судьбу.
А если наемники увидели отца или кого-то из мужчин из моей семьи, который решил все таки провести мои поиски? Я не выдержу, если кто-то пострадает из-за меня. Мне надо что-то делать.
Два амбала-наемника имели при себе неплохой запах оружия – на поясе виднелись и кинжалы, и холодное оружие, и владели им с равной долей оставшейся морали и совести. Все что я успела подслушать не показалось мне дружеским разговором душевных ребят. Их злые фразы, грязные ругательства и откровенная ненависть не давали и шанса доверять им. Они наемники, профессионалы своего дела, повидавшие войну и смерть, не сомневаюсь, что от собственных рук, не погнушатся убрать свидетелей.
Интересно, а у Максима есть шанс? По речи наемников можно было понять, что Максим пользовался репутацией бешеного и неуправляемого парня. Его боялись.
Ха, я даже не сомневалась. Если еще в юности у него иногда отказывали тормоза…
Но одно дело слухи, а другое в одиночку справиться с отбитыми на голову мужиками.
И думала о нем, когда должна была волноваться о себе: о ногах, полностью погруженные в снег, о мокрой лужице подо мной, которая растаяла от жара моего тела. О струйке откуда-то взявшейся воды, которая на данный момент текла за ворот.
Мерзкое ощущение не отпускало. Сердце сжималось в тисках.
-Это он, -низкий баритон прозвучал почему-то ближе, чем должен был быть.
-Мать твою, откуда ты знаешь?
-Это он, я тебе говорю. Стреляем сразу на поражение. Вступать в ближний бой только крайнем случае.
Их шаги становились ближе и ближе. Снег похрустывал и чувствовался совсем по другому – не радостным восторгом, а ножом по стали.
Подняв голову, я поняла, что мужчины двигались спиной назад в сторону тех кустов, за которыми не надежно спряталась недальновидная я.
Сердце ухало где-то в районе живота. Боже, молилась я про себя, за какие грехи я наказана? Пора уходить.
Ужасно противный звук прозвучал резко и неожиданно. Словно с неба упала бомба и взорвалась прямо под ногами. А в тишине леса звук выстрела прозвучал вдвойне страшнее. Заложило уши. Пришлось опустить голову на землю и зажать уши руками.
Я не могу!
Горячий лоб вошел в талый снег. Пусть!
Очередь из коротких выстрелов не отпускала еще долго. То тут, то там воздух точно лопался – до дрожи в руках, до страха в груди и каждый раз я вздрагивала, как в первый раз.
Сквозь толщу воды я едва различала голоса. Низкие, грубые. Они ругались. Ругались матом крепко. Кажется они не ожидали нападения и не ожидали его от разработанной группы.
Когда она успела здесь оказаться?
-Рация… -хрипел один. -Рация, срочно.
-Где она? Держись, чтоб тебя, держись. Иначе сам застрелю.
-Откуда? -он продолжал заходиться в кашле и продолжал ругаться. -Откуда они узнали? Рокки, нас сдали.
-Исключено.
-Я тебе говорю…
-Клык, об операции знал полковник, ты и я. У группы подкрепления информация другая.
-Тогда это Кравц.
-Зажми бок, у тебя кровь. Зажми, я сказал. Бл*, я его порву.
Обстрел продолжался. Носом я почувствовала грязную землю.
Я боялась. Руки, ноги отказывались подчиняться. Они дрожали.
-А ты еще кто такая? -раздалось над ухом.
Нет!
Мне послышалось. Нет!
Острая боль прострелила все тело. Меня грубо потянули за волосы. Слезы тут же брызнули из глаз.
-Вот кто нас сдал, -процедили сквозь зубы . Грязно-серые глаза блеснули угрозой. Меня держали за шкирку точно нашкодившего кота. Только я не была уверена, что как только мною поиграются, отпустят.
В ушах продолжало шуметь. Бессилие наступало на пятки: еще чуть чуть и я избавлюсь от этой глупой и невозможной реалии. Этого просто не может быть.
Такое бывает только в фильмах.
Моя жизнь не фильм.
Вот и со мной этого не случилось.
Слабое утешение, когда перед глазами твоя реальность, не созданная спецэффектами, не приукрашенная зеленым полем. Он смотрит с омерзением, кулачищем держит за волосы и прикидывает сколько ударов ты выдержишь.
-Убей ее, -прохрипел раненый, который лежал по другую сторону кустов.
Выстрел пролетел недостаточно близко, чтобы избавить меня от мучений.
-Надо вызнать, что она успела узнать и передать своим.
Если не сейчас, то обязательно потом, успела проскочить мысль до того, как голову сильно тряхнуло.
Мой крик от поразившей тело боли разлетелся эхом.
-С*ка.
Жесткая ручища дала хлесткую пощечину. В глазах стремительно темнело.
Кажется, обстрел закончился. Хотя, какая теперь разница...
Глава 13
Глава 13
Сильно болело в районе живота. Казалось, ребры словили пару ударов. А еще дрожь неприятно покалывала руки. Они, кажется, болтались в воздухе.
Сознание немного прояснилось. Кажется от одного удара я потеряла сознание. Или нет? Боже, мои мучения закончились?
Боль абсолютно везде, которая чувствовалась с каждой секундой живее, не давало порадоваться мыслям. И с каждым вдохом и выдохом тело охватывала новая дрожь.
Приоткрыла слипшиеся глаза. Слезы давно высохли, но возможность хорошо разглядеть бедственное положение вещей не давали. Ночь продолжалась, а вокруг было абсолютно ничего. Точнее ничего нового. Я наблюдала за цепочкой больших следов от мужских сапог, белый снег, все тот же проклятый лес и, ужас, чью-то задницу.
Хотя чью именно догадаться было не трудно. Белый комбинезон в армейском стиле тут же вызвал тошноту. Или это от висения вниз головой.
Меня несли, как мешок картошки, на остром плече, которое качалось от каждого шага и чтобы туша не сползала вниз, большая ручища периодически ее поправила, то есть подкидывала вверх. Каждый такой удар выбивал дух из ослабленного тела.
Где-то рядом послышался свист. Резкий. Точно удар хлыстом.
-Что это?
Мысль, кажется, прозвучала вслух.
-Проклятье… -было мне ответом. Впрочем, мне ли точно неизвестно.
Мешок с картошкой скинули на землю. С двух метров. Грубо, бесцеремонно и непередаваемо больно.
Очередной болезненный вздох не стал долго томиться. Лежа на мягком снегу, я не попыталась встать. Я быть может смогла бы сбежать. Убийца отвлекся: он с прищуром оглядывался по сторонам. Наверное, выискивал кого-то.
Об этом я не думала.
Я не думала даже о том, чтобы убежать. Если во мне не осталось сил, чтобы поднять голову или подумать, кто может преследовать наемника и кого этот наемник может бояться. А он боялся. Это было видно по резкости его движений и череде ругательств, которые выскакивали один за другим.
-Ты остался один, -преследователь дал о себе знать. Его голос звучал эхом – то тут, то там. Голова с маской тут же повернулась вправо, потом влево. И снова вправо.
А у меня слезы брызнули из глаз. Снова. Тоже резко, слишком быстро, чтобы удержать, с дрожью в руках и сумасшедшим биением сердца. Голос, который должен был быть очень далеко.
-Кравц, тебе конец, -ответил мой похититель, а сам лег еще ниже. Он прятался за деревом и когда нагнулся, я увидела торчащий нож на древесине толстой ели.
Не хочу думать, что Максим кинул его, зная, может попасть в меня.
-Твоя группа поддержки не дождалась ответа.
А может стоит попробовать убежать? Максим может и не знать, что я это я. Откуда? Мыслительный процесс активно включался, стремительно набирая обороты. Когда мы в последний раз виделись, я была в доме, полный людей, улыбалась и игралась с племянниками. А он должен был уехать. Светило солнце. Какие проблемы тогда могли быть? Кто предполагал куда заведет желание прогуляться в знакомом с детства лесу?
Это было всего пару часов назад, а сейчас показалось, что прошла вечность. Сердце на миг остановилось. Я была шокирована и оттого принимала правду немного заторможенно.
-Ты блефуешь, гребанный ублюдок…
Но меня заставили ее принять. Я не снималась в фильме, не попала в другой мир, не участвовала в розыгрыше морально-отсталых людей. Я реально попала под раздачу в войне между двумя бывшими спецназовцами.
Впрочем, бывшими они не кажутся.
Пару милиметров удалось проползти.
Удача на моей стороне.
Анна, ты сможешь. Да, стоит почаще это говорить и все получится. Пусть собачатся друг с другом сколько влезет, а я уползу. Чувствуется лишняя тяжесть, руки дрожат, но упорно сгребают снег. Это мокрое пальто замерзло просто и давит на грудь.
-А почему они тогда на связь не выходят? Рация то и дело глухо пищит.
Максим продолжал наступать, но незаметно. Его голос звучал все ближе, это чувствовалось шевелением волосков. Низкий тембр с природной хрипотцой звучал ровно, уверенно. Словно не на него открыли охоту. И словно не он сейчас охотился. Стальные нотки не давали усомниться в том, что он победит. Что это дело времени. Холодная мраморная глыба и то, выражала бы больше ненависти или хладнокровия, то есть больше эмоций.
-С*ка, ты их убил.
Максим же точно игрался: тихо подкрадывался и выводил жертву на ошибку. В чем она заключалась, я не знала. Я просто ползла. Тихо, медленно, но упорно.
Цель наемника, взявший роль охотника, продолжал скрываться в тени деревьев.
Пистолет в руке выжившего Рокки не знал куда целиться. Его руки ходили ходуном. А сам он прислонился к дереву, взяв в другую руку тот самый нож, пролетевший так близко и быстро, что донесся только звук полета.
Почему так тяжело дышать? И на грудь что-то давит.
Нет, Анна, ползи и не обращай внимание.
-Ты убил хороших ребят. Слышишь, Кравц, мать твою? На твоих руках кровь молодых ребят. Они даже не знали точную информацию.
Рокки дышал отрывисто, слова давались ему с трудом.
Не время об этом думать, Анна, не время.
Звук хлыста повторился. Мерзкий холодок пробежался по спине.
-Ты, подлый мерзавец, говоришь мне о крови? -прорычал скрывающийся в ночи. Его злость чувствовалась на расстоянии. Его недовольство сказанными словами прорезало воздух.
Нож приземлился ровно посередине раздвинутых ног Рокки, который слился с цветом комбинезона. Снег подле бока медленно окрашивался в алый.
-Тот самый, который хладнокровно расстрелял мирных жителей деревни, только из-за того, что они не хотели покинуть свои дома? Которые приютили и кормили военных, мать твою. Десятки детей, мужчин и женщин были расстреляны в упор. Ни в чем не повинные люди. Ты говоришь мне о крови?
-Это был приказ, Кравц, объяснить тебе что это?
-Приказ обезумевшего.
-Зря…
Рокки расхохотался. С хрипом, тяжело и очень отвратительно. Будто в последний раз.
-Сегодня или завтра, но ты сдохнешь, Кравц. Я тебе обещаю.
-Отключи бомбу, Иван. Сними с не повинной девушки бомбу, хотя бы умри достойно. Ты уже истекаешь кровью и недолго осталось, пока откажет рука. А дальше и тело.
Бомба? На мне?
Волоски встали дыбом.
Остановившись, я проверила бока и живот, где чувствовалась мешающая тяжесть. А когда рука нащупала что-то квадратное, явно не имеющее ко мне отношение я вовсе задрожала.
-Маакс…
Я впервые за многое время подала голос
-Макс, пожалуйста…
Протянула я испуганно. Голос дрожал, едва поддавался контролю. Но я звала.
Звала единственного, кто может помочь.
-Максим.
Взгляд оставался на месте, там, где рука нащупала эту бомбу, точно приклеенный. Страх въелся в кожу тошнотворным запахом.
-А твоя пташка бойкая, но глупая. Ей остались считанные минуты. Бомбу не снять и не обезвредить. Она ручной работы и только я знаю…
Что он знает, я не услышала. Я боялась отцепить взгляд или убрать руку, будто бомба на мне тут же взорвется. Зато хлесткий звук я расслышала, а следом тяжелый кашель, будто кто-то задыхался.
Задыхалась и я, когда одними губами повторяла одно и тоже. Я звала и звала…
Звуки задыхающегося человека прекратились, когда я почувствовала чужие руки на плечах. Я вздрогнула и заметно отшатнулась, несмотря на то, что звала именно его, несмотря на то, что ждала эти руки.
-Тише, это я, бабочка, это я.
Максим опустился на колени и встал со мной в один уровень. В глазах напротив бездна боли и страха. Голос дрожит, дыхание сбивается. Ни капли притворства. Можно ли сейчас быть уверенной в отсутствии всяких масок?
-Все хорошо, -повторили его губы. Мой голос, мой слух пропали. Девственная тишина окружила меня и только звон в голове мешал впасть в это спокойствие.
Мой взгляд считывал эмоции и искал правду.
Где настоящий Максим? В прошлом, который тайно обо мне заботился. Или который пару часов назад знать не знал о моих переживаниях, невозмутимо расхаживал по ненавистному ему дому и обедал с семьей, по чьей вине он попал на войну. Может сейчас, где он убил человека. Кажется, задушил. А еще быть может убил группу подкрепления. Сколько там было человек?
Мой слух не принимал абсолютно ничего. Я не различала звуки. А губы напротив шептали одно и тоже. Я едва понимала себя. Правильно ли было ему довериться? А вдруг у него не получится? Стоит ли уйти в забытье быстрее? Легче? Правильно ли я определила врага?
Вопросы роились в голове, точно пчелы в улье. Они приносили боль.
Руки напротив, кажется, оставили мои волосы, перестали щупать лицо и направились вниз. Холодный, тяжелый короб в боку под его пальцами дрогнул, а я словно умалишенная толкнула Максима и сползла назад.
-Нет, нет, нет…
-Все получится, -тихим голосом, полный просьбы.
-Нет, нет…
Я качалась, словно на ветру.
Доверия не было. Глупой влюбленности, которая могла быть ошибочной и сомнительной, не хватало. Его холод и безразличие оставили глубокие раны, которые кровоточили и приносили боль не хуже страха быть убитой. Не было информации. То, что я знала не добавляла ему в карму, а наоборот. Я вздрагивала каждый раз, как вспоминала стрельбу, полет ножа и харканье кровью мужчины. Который сейчас полу лежал, прислонившись к тому же дереву и смотрел на небо красными стеклянными глазами.
-О боже…
-Не смотри туда, -обзор Максим перекрыл, но было поздно. Раскинутые руки и кровь повсюду отпечатались и теперь мелькали перед глазами каждый раз, когда я моргала.
-Аня, посмотри на меня. Бабочка, ну же…
-Этого не может быть, просто не может.
-Аня..
-Не может… просто не может….
-Ты должна слушать меня, бабочка, посмотри мне в глаза…
-Ты убил человека…
-Мы теряем время, мне надо посмотреть, прежде чем…
-Чем что? -злобно крикнула я. -Ты устроил стрельбу, когда я пряталась за кустами. Ты метал ножи, когда я висела вниз головой. Ты убил человека, -пискнула я под конец.
И наконец посмотрела в его глаза. Я утонула. В моей памяти, кажется, Максим никогда так сильно не открывался. Никогда он себе не позволял выдать на показ свои страхи. Обычно он прятался за сотнями слоев невозмутимости, небрежности и уверенности в себе. Не позволял другим видеть свою слабость. Он шутил, источал ядовитый сарказм, убивал других словами и никогда не открывал свою душу.
Теперь полные влажности глаза горели болью, нежностью, страхом и отчаяньем.
Миг и влажные, холодные руки обвили мое лицо, порывисто и не сдержанно. По коже пробежалась дрожь, идущая от чужих рук. Моя дрожь тоже не заставила себя ждать. Я не могла контролировать нижнюю губу: она предательски дрожала. А после мужские горячие губы обожгли резким несдержанным поцелуем, не оставляя ни шанса на раздумья.
Я не могла брыкаться. Максим удерживал крепко: одна рука на затылке, другая на спине, которая прижимала к мужской бешенной бьющейся груди до боли в моей. Или это было не от обниманий…
Может мне был нужен этот поцелуй.
Мои губы захватили в плен – в самый ни на что есть настоящий плен. Максим не сдерживался. Его руки ходили ходуном. Если они секундой назад удерживали шею, то сейчас уже сильно мешались внизу. Кажется, он сомневался в своих действиях, надо ли так сильно прижимать или стоит ли залезать под пальто, но продолжал упорно делать то, что хотел.
Пусть!
Я не могла брыкаться. Но не из-за клетки и тяжелого тела надо мной, а просто.
Он был так мне нужен.
Его поцелуй уносил мои страхи и сомнения, впитывал в себя всю мою боль. Меня лихорадило, а я успокаивалась. Меня била крупная дрожь, губы, руки дрожали, а его поцелуй дарил мне надежду, что все получится. Что Максим переживает и боиться за меня по настоящему. Что это все тот же Максим, мой Максим. Мой! Мой!
Мои руки поднялись по краю открытой куртки, посчитали пуговицы и обвили мужскую шею. Я плавилась, таяла точно мороженое под солнцем. Будто и не было этих сумасшедших часов блуждания в ночном морозном лесу. Я поддавалась телом вперед, руками гладила мокрые волосы, чувствовала щекой горячую щеку.
Все ощущения развились в несколько раз. Глаза были закрыты, но я была уверена в том, что сейчас Максим болезненно поморщился, затем криво улыбнулся. И сто процентов на то, что ему нравится. Потому что я выплескивала всю боль. Я кусала мягкие губы, всасывала в рот, чтобы почувствовать отдачу – Максим периодически издавал невнятные звуки, похожее на рычание. На секунду замирал и с новой силой стискивал мою талию все ближе.
Я отдавала ему все, что просит. А он просил все переплетения смешанных в кучу моих чувств. Всю горечь от разлуки через поцелуй. Через него же всю злость на мир и несправедливость. Почему все так сложилось. Почему никто не смог изменить свою судьбу. Почему мы слепо подчинялись и плавали по течению, вместо того, чтобы позвонить, искать, приехать. Удивление, шок, моменты обиды заставляли обнимать до боли, сжимать волосы в кулаке, кусаться и рычать. Ну почему?
Чтобы тут же лизнуть приоткрытые улыбающиеся губы, спуститься ниже, обвести рукой толстую шею, найти дергающийся бугорок и поймать его губами.
Всю радость и счастье от встречи выдать через болезненно-нежные прикосновения. Он здесь, рядом, обнимает так же порывисто, потому что не в силах принять этот момент. Я же скучала, глупенький. И вообще не злюсь. Главное, ты жив и здоров.
Короткий поцелуй в подбородок и меня отстраняют, чтобы соприкоснуться со лбами. Влажными от пота и горячими от лихорадки.
-Ты вся дрожишь.
Порывистое дыхание и хриплый тон, который выдает его с головой.
Оба дышали тяжело, оба с приоткрытыми полами куртки сидим на мокрой луже и дрожим то ли от холода, то ли от возбуждения. А когда открыться успела я? А впрочем совсем не важно.
-Макс, -я качаю головой. В душе спокойно, улыбка на лице. -Макс…
-Прости…
-Маакс…
-Прости меня. Прошу, прости…
-Это не важно, -я не перестаю качать головой. Боюсь открыть глаза. Хочу просто сохранить ощущение единения с само собой. То чувство, давно потерянное, из-за которой я обросла сотнями масок и забыла где настоящая я. -Понимаешь. Это не важно, -я выдыхаю.
Максим просит открыть глаза, тон его холодеет. А когда я подчиняюсь, читаю в глазах напротив недоумение.
-Все закончилось, Аня, это все.
Я продолжаю улыбаться и глажу щеку. Она оказывается колючей и холодной, которая щекочет нежную ладонь. Это мужская щетина. Так я запомню взрослого Максима. Так я запомню себя – настоящую, с тяжелым прошлым, но с возможным будущим, которая раньше только выглядывала из-за мрачной серой пеленой нежелания.
Максим хмурится и просит посмотреть вниз. В его руках оказывается та самая штука, которая недавно ввергла в меня смертельную дрожь. Две трубочки с торчащими проводами красно-синего цвета были прикреплены к куску бревна. Другие концы проводов были припаяны к кнопочному телефону, который изжил себя очень и очень давно.
-Это та самая бомба? -спрашиваю я спокойно. И голос не дрожит, и страх не показывает языки. Впрочем она полностью исчезла. Остался лишь вопрос, который я и задала. -Когда ты успел снять?
-Аня, видишь, это конец. Нам пора вставать…
-Да, это действительно конец, -пробормотала про себя.
Протянутую руку проигнорировала, вместо ожидаемого погладила большую мозолистую руку, прочертила линии судьбы, прошлась по ребру и забралась под рукав. Там бился пульс – все еще учащенно.
Увидела висящую поверх футболки золотую цепочку с маленьким аккуратным крестиком, как дернулся кадык, опухшие губы и струйки крови по ним, маленький шрам, аккуратный прямой нос и внимательный прицеленный взгляд на меня. А после сказала одними губами.
-Поцелуй меня…
Ответа ждать не пришлось.
Мои губы смяли, точно бульдозером, безжалостно и жестко. Одна рука тут же оказалась под свитером и накрыла грудь.
Из меня вышел сладкий стон. Ах, как же мне этого было необходимо. Вот так, в надежных руках, прижатая к мощной груди, от которого чувствовался жар. Вот так, чтобы я подставляла шею под укусы-поцелуи, чтобы каждый раз вздрагивала и хотела больше.
Очередной стон вышел, когда спиной почувствовала грубую шершавую кору дерева. Максим приложился сверху, обняв за мои бедра, сжав ягодицу.
Пусть! Пусть будет больно. Пусть останутся следы. Пусть я буду вспоминать сладкую боль, буду смаковать каждую секунду, увеличенная троекратно. Воспоминания окрасятся ярко.
Горячая грудная клетка заметно дернулась. А из горла вышел громкий стон. Задранная майка тут же оказалась собранной где-то под подбородком. Мою голую грудь ласкали, точно конфету. Ее сначала лизали, затем кусали, чтобы снова сладко лизнуть. Горячий пар обжигал кожу.
-Я… хочу…
Я не могла связать и двух слов. Под закрытыми глазами плясали искры. И я бы их не открыла даже под дулом пистолета. Который только недавно грохотал по всему лесу и на чей звук никто не приехал.
Я об этом подумаю потом. Почему на Максима идёт охота и насколько сильно я путаю его с прежним.
Сейчас он не давал мне думать. Лишь острое удовольствие, идущее от налитых грудей имеет важность. Хочется его всего и побольше.
Руки теребят короткие волосы, сжимают их в особо острые моменты и ведут голову с необычайно умелым языком в нуждающиеся в ласке участки тела.
-Ты меня бросил… – всхлипнула я.
-Я тебя искал, -Максим прозвучал за ухом.
-Врешь, -хотелось крикнуть ему, что все ложь и ничего искреннего. Нельзя так часто менять маски.
Мысли скрыло понимание, что мужские руки пытаются снять плотно сидящие брюки. Сердце екнуло. Да, давай быстрее. Я хочу почувствовать тебя внутри. Неужели? Мы это сделаем? Все пять лет не остудили желание обладать друг с другом? Или это адреналин?
-Стой, -пискнула я. А после того, что прочистила горло, повторила громче. -Максим, стой.
Руки зависли на ходу. К тяжелому дыханию добавился скрежет зубов. Он был ужасно зол. Одно мое слово и он остановился, но полностью переменился в лице. На скулах играют желваки, а взгляд в сторону говорило о нежелании смотреть в глаза. Или просто не мог?
-Я идиот, полный идиот, -едва слышно проговорил Макс, глядя так же в сторону. -Обманулся отсутствием кольца. А я так не хотел верить твоей маме.
Секунда и я оказываюсь на ногах, полностью растерянная и в недоумении о чем это он.
Максим продолжает избегать моего взгляда. А пойманный миг ввергает в меня холод. Всего за миг. Потому что глаза напротив, только недавно открытые до глубины души, источают ненависть и чистое омерзение.
-Твой жених вообще который по счету?
Потерянный где-то внизу подбородок не может справиться с удивлением, а потому я просто теряю момент и из-за деревьев показываются несколько ярких точек, освещающие себе дорогу.
Несколько машин окружают нашу поляну, а на земле оказываются не менее десятка незнакомых мне людей. И только из-за плеча одного пухлого и высокого мужчины в погонах виднеется бледное лицо отца.
Они услышали сумасшедшую стрельбу и вызвали наряд, чьи фонари я разглядела издалека и не хотела, чтобы меня застали распятой на коре дерева. Если даже я вся горела.
