Текст книги "Испытание временем (СИ)"
Автор книги: Валентина Арнаут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Тут я не дала себе думать об этом. Пусть я немного восстановлюсь живительной энергией и подумаю об этом потом.
Зато на месте был Саня. Он сидел в другом углу и ковырялся в большом чемодане. Искал что-то.
Даже если нет предыдущих рисунков, я начну заново. Это даже хорошо. Тренировка мне нужна. И Саня подходил лучше всех. Потому что он не был эмоциональным человеком и на протяжении долгого времени мог не менять эмоцию на лице. Как бездушный монумент. Что мне как раз таки и было необходимо, чтобы получить точный портрет.
На чисто белом полотне появились первые черные штрихи. Они еще были хаотичными и беспорядочными. Я не обращала на это внимания. Рука по мановению подсознания вела карандаш точно марионетку. И не было в этом логики, как не было и профессионального взгляда. Рука перемещалась с одного края на другой по зову сердца.
Ладонь висела в воздухе, чтобы ненароком не размазать одну полоску. Она была нужна. Обязательно. Эта полоска дополняла образ или выделяла линию лица я не знала. Как не знала и того, что мною движет все это время.
Я забывала смотреть за полотно. Я не кидала взгляд в противоположный угол и не искала продолжения моей черточки. Зато полотно заполнялось черными оттенками.
Краем сознания я уловила зов тела. Кажется по руке бегут мурашки. И вяло подумала, который раз по счету за сегодня? Подумала и больше не обратила на это внимание. Потому что на меня смотрела бездна. Она захватила меня в плен и больше не было меня в этой комнате. Не было звуков игры на гитаре, не было веселого щебета девочек.
Черные угольки будто живые сохранили в себе тлеющий огонек. И огонь этот переливался точно закат на воде. Прямой взгляд из-под густых бровей зацепился за мой и не отпускал. А может этого не хотела я сама. Чем больше я рассматривала нарисованные глаза, тем сильнее попадала в их плен. Я открывала душу, приглашала и доверялась. Иного варианта просто не было. Я его оставила.
И снова вяло подумалось, что их хозяин смотрит точно так же – проникновенно, обжигающе. Он может проникнуть так глубоко, как никто другой. И делал он это легко, без особых усилий.
Рука застыла в воздухе. А взгляд прошелся по пышным ресницам, острым скулам, губам. Чуть искривленным в обыкновенной усмешке. Пальчик повторил точные линии нарисованных губ, но смог почувствовать их жар и мягкость.
Каковы они могут быть?
Такие же жестокие, как и слова? Или колючие, как взгляд?
Острое желание пройтись по ним снова не отпускало до тех пор, пока в сознание не ударился чужой голос.
-Анечка.
Я вздрогнула. Кажется, бабушка звала меня не один раз.
-Подойди ко мне.
Не особо рассматривая рисунок в полном сознании дела, я переставила листы местами. Что-то потянуло меня спрятать получившийся портрет.
На столе, за которой сидела бабушка, была одна тонкая папочка. А в ней лежал всего один лист. Это была грамота за…
Я тяжело сглотнула, не веря своим глазам. Я вчитывалась в текст снова и снова, не представляя как это может быть.
В принципе это может быть, но только не со мной.
-Да, Анечка, это правда. Еще месяца два назад я отправила парочку твоих работ в государственную олимпиаду по живописи. И, как видишь, два портрета получили награду. Точнее ты выиграла.
-Не может быть, -прошептала я, но широко улыбаясь. Я все еще не верила в свои способности, но верила бабушке. Она обмануть не смогла бы.
-Ты ошибаешься. Ты выиграла призовой фонд, который можешь потратить только ты и по своему усмотрению. А главное ты получила приглашение на обучение в один из институтов в Польше.
Счастью моему не было предела. Тут же посыпались искренние поздравления, пожелания удачи и фразы, что все были в курсе и все верили в меня. А после по такому случаю все вместе выпили чаю с фирменным пирогом из груши и смородины на террасе бабушки. Улыбка не сходила с моего лица еще долго. И когда помогали мыть посуду, и когда собиралась домой.
Уже в самом конце рисунок попался на глаза и я вытянула его откуда-то с середины чистых листов.
Оттуда на меня смотрел Максим, прекрасный в своей невозмутимости и родной в своей дерзости. По велению сердца даже маленький шрам над верхней губой перенесся на бумагу.
Радостное событие ждало меня и дома.
Глава 11
Глава 11
-Тамара Ивановна звонила, -повторила мама, когда я пересекла гостиную.
Был глубокий вечер. Во дворе цвела сирень. Ее запах проник в дом через открытые двери и окна. Путь до дома я прошла в легком дурмане, вся счастливая и приветливая. Меня не пугало абсолютно ничего и я осмелилась пройтись по главной улице, где к вечеру собралась основная наша молодежь. Я не завидовала друзьям, собравшимся вместе, чтобы погулять, не грустила и не терзала себя глупыми мыслями.
У меня даже нога не болела. Так прекрасно было в душе.
Я получила самый выигрышный билет в своей жизни даже не стремясь к этому. А что будет, если я целенаправленно буду держать путь?
Может я войду в историю?
Эта мысль так комфортно чувствовала себя в голове, что я не сразу обратила внимание на тон стоявшей на пороге матери.
-Она рассказала чем ты на самом деле занимаешься на уроках. Не боишься провалить экзамены, Анна?
И такая тяжесть навалилась на плечи. Мгновенно, до дрожи в ногах.
-А где отец?
-Еще в городе.
Понятно. Отец как раз недавно попал в аварию, когда машина переехала по его рукам. Для врача-хирурга это стало шоком. Отец буквально за пару недель поседел и постарел. Сколько он больниц увидел. У скольких врачей был. Все говорили, что дрожь не излечить и только в одной ему дали надежду. Правда, мама всегда говорила, что они просто тянут деньги и требовала уехать за границу.
-Мама, давай поговорим открыто, -я тихо вздохнула, когда провалилась в мягкость дивана. -Я не стану скрывать что это правда. Но уверяю тебя, что это никак не повлияет на экзамены.
-Почему тогда Тамара Ивановна так за тебя переживает?
-Так ли оно на самом деле?
-Что ты имеешь в виду?
-Я ведь получила за пробные экзамены оценку пять. Она тебе этого не говорила?
И внутренний голос язвительно подсказал, что естественно не говорила.
-Это ничего не меняет, -мама как стояла с неестественно прямой спиной, так и продолжала давить на меня своей строгой и неуместно позой. Я же хочу поговорить с ней открыто, а она…
-Если я обещаю, что больше не буду?
-Нет, ты пообещаешь не пропускать дополнительные занятия. Мы все уладили.
Ну и хрен с ними. Буду! Куда я денусь.
А может поделиться с ней со своими достижениями, радостно воскликнул откуда то взявшийся оптимизм. От роду его у меня не водилось.
-Три дня в неделе. По понедельникам, средам и пятницам, сразу же после занятий.
Я внутренне похолодела.
-Эти часы заняты …
-И слышать не хочу.
-Но, мама, моя художка, -протянула я в надежде, что меня услышат. -Пожалуйста, -хоть один раз пусть услышат и мне достаточно. -Я не могу ее бросить, я выиграла…
-Еще одно слово и дома не останется ни одна бумажка, -последнее слово осталось за мамой. Она, развернувшись ушла, оставив меня разбитой.
Горький ком не заставил себя ждать: он застрял в районе горла, душил, туманил мозги. Как же так?
Лестница была размыта из-за влажной пелены, пальцы ног так и норовили ударится о ступень. Воздух обжигал горло, а слезы жгли нутро. В комнате прекрасный букет дополнила боль в ноге. С каждой минутой она ныла сильнее и сильнее, зудела и ещё ужасно чесалась. Сняв форменные черные брюки, я охнула. Лодыжка опухла и покраснела. И что самое горькое, я не знала как его обработать.
Чтобы поделиться с единственным человеком, который находился сейчас в доме, и попросить помощи, даже думать не хотелось. Меня тут же передергивало.
А вот под холодный душ я залезла. И вздохнула с облегчением. Холодная вода для начала сняла зуд. Не хотелось содрать кожу.
Крупные капли попадали на разгоряченную кожу, волосы обвили шею и спину, а я стояла никакая и не хотела даже двигаться: так было хорошо.
Но и это “хорошо” закончилось. Когда меня начал бить лёгкий озноб и зуб на зуб не попадал, мне пришлось вылезти. Не из-за того, что я боялась простудиться. Больна и больна, сейчас чувствовала себя не лучше. Просто я не смогу долго держать кисть руки – ломота в суставах не позволит рисовать.
Покраснение не ушло, как и отечность.
Пусть. Лягу спать и пройдет. Остальное проходило и это пройдет.
Обмотав все тело и волосы в полотенца я вышла в коридор, где тенью уловила запах сирени. Неужто с первого этажа? Окно в своей комнате я ведь не открывала…
Если с окном я ошиблась, челюсть не подвела. Он таки неприлично открылась.
А как еще реагировать на посторонних, которые разложились в одиноком кресле в углу точно хозяева покоев. В этом самом кресле я любила сворачиваться клубочком и наблюдать за жизнью леса. Где какая ветка закачалась, откуда вылетела сова, ухнув в ночной тени.
-Привет, -выдал мой гость.
-Максим?
Ладони крепче сжали полотенце, под которым было абсолютно ничего.
-Угу, -кивнули мне, кажется, отстраненно.
Белая футболка, местами порванные джинсы, нога к ноге и полная расслабленность в позе. На голове вечно взлохмаченные волосы. И белые кроссовки на ворсистом ковре.
Что?
-Максим! -процедила я.
-Угу…
Я вспыхнула. Но не от возмущения. Хотя почему нет. Именно от возмущения на то, какой взгляд я словила. Заинтересованный, бесстыжий, горячий. Он гулял по мне, как ветер в поле, не стесняясь, не таясь.
И оттого Максим был отстраненным на мои переживания. Подумаешь, наступил на ворсистый ковёр грязными кроссовками.
Открытая шея и плечи, с которых капала блестящие капли воды горели пламенем. А щеки полыхали. Меня никогда так рассматривали. Да что там! На меня никогда так не смотрели. Как на сошедшего ангела. Как фанаты на звезду. Как…
Может только поэтому мне не хотелось уходить? А главное пристыдить и выгнать. И все же.
-Почему ты здесь…
-Как твоя нога? -меня тут же перебили.
-Нормально, -мне было дико от мысли, что я могу поделиться с плохим самочувствием не с родным человеком, которая даже не заметила мою хромоту, а с врагом.
В комнате раздался скрежет – Максим встал тяжело, отодвинув кресло по паркету. И пошел на меня. Я тут же попятилась.
-Ты как будто боишься, -губы скривились в улыбке. И чем ближе он подходил, тем отчетливее я различала соблазнительный изгиб. Точно такой же, как у меня в портрете.
Вспомнилось, как я проводила по ним пальчиком и вздрогнула. Или я просто дошла до стены, в то время как Максим продолжал наступать. Шел он намеренно медленно, со вкусом, продолжая рассматривать то мои ноги, плечи, лицо.
Последнее тоже продолжало пылать.
-Остановись, -вышло немного сипло. Дыхание подводило. Сейчас бы дернуть за ручку и выбежать, а потом свалить всю вину на непрошеного гостя. Мол, сам виноват, нахал.
Но, честностью я обладала в той же мере, как адекватностью. Он ничего мне не сделает…
-Я хочу посмотреть, -таким же тихим голосом мне в ответ. Я чувствую дыхание – горячее и сбивчивое.
Ведь правда же. Ничего Максим не сделает. Я и закричать могу. Надеюсь, хоть в этом мама мне поможет. И тут ядовитое чувство внутри ехидно заулыбалось, что тут я несомненно права.
-Стой, -хочу протянуть руку, чтобы удержать между нами расстояние, но боюсь, что не сдержу полотенце на груди одной рукой.
-Я просто посмотрю.
Я мотаю головой, но не могу отвести взгляд от черноты глаз напротив. Они притягивают точно магнит. В них сверкают искры.
Грудная клетка бурно вздымается, а когда протянутая мужская ладонь медленно направляется ко мне, сердце на миг останавливается, чтобы с новой силой стучать сильнее.
-Не бойся, -прошептал мой…
Мой мучитель. Именно так. Потому что он снова мучает меня – путает мысли, заставляет нервничать, прижиматься в угол и трястись как тростинка на ветру. А все его черные глаза. Они будут сниться мне, наверное, каждую ночь. В них пляшет огонь, который хочет опрокинуться на меня.
А потом в них появляются смешинки и я впадаю еще в больший ступор. Потому что Максим опускается на одно колено и берет холодными пальцами мою ногу. Мою больную ног! Вспоминаю я, потому что из горла тут же вырывается глухой стон.
-Ну все, ты упустила время. Теперь надо резать ногу, -выдает Максим.
-Нет, -я испуганно дергаюсь и стараюсь отодвинуться. Тщетно. Этого не позволяет стена.
Максим хохотнул, а мне захотелось его стукнуть.
А почему бы и нет, подумалось мне. Давно, между прочим, требовалось.
-У тебя растяжение связок. Ну ведь правда упустишь момент, дуреха, сразу надо было обработать, а не нюхать сирени в каждом повороте улицы.
И конечно, маленький кулачок просто погладил стальные мышцы на плечах, потому что у кого-то была ежедневная тренировка, а у меня полотенце на голой груди. И на голове. Второе норовил съехать в бок.
Холод пальцев приносил облегчение, из-за чего я блаженно улыбалась. А может и не только поэтому.
Соседский мальчишка уже поднялся, и у меня снова дыхание перехватило. От неуверенной улыбки не осталось и следа. Миг, одно точное движение и мое полотенце летит к ногам.
С трудом удалось понять, что в руке все еще находится кусок чего-то махрового, озноб вовсе не от ветра и что плеч коснулись именно влажные волосы.
А следующее провокационное и по-настоящему наглое действие вывело меня из себя. Я махала кулаками что было сил, извивалась и взбрыкивала на плече Максима как можно сильнее. Висеть головой вниз было жутко неудобно. Дискомфорт причинял еще то, что попа оказалась кверху, что кинуло в полыхающее пламя пару хороших бревен.
Я без трусов.
Но победу одержали все таки смесь стыда и злости.
Сколько наглости надо иметь и какую самооценку, чтобы тайно войти в комнату девушки глухим вечером и через окно. Мало ли чем она занималась? Вот, например только с душа вышла в одном полотенце. Ладно, застал и застал. Нормальный человек извинился и исчез бы с глаз долой. Хотя, надо сказать, что нормальный человек и не попал бы в такую ситуацию.
Но!
Я тоже хороша. Стояла и рот зевала, давая разрешение на то, чтобы разглядывали голые бедра. А потом разрешение на близость. Сидел бы, как бы сидел. Самодовольный, беспринципный, наглый, красивый, горячий, с вкусным запахом на одежде… Вспомнилось почему-то.
Так, стоп.
В груди успела развернуться целая буря за пару широких и быстрых мужских шагов от двери до кровати. И тут же успокоиться, как только меня ссадили с мужских плеч на постель – аккуратно, я бы сказала, нежно. Держа за спину и ни сантиметра ниже. Это выделилось так отчетливо, как гром среди ясного неба. И это меня успокоило окончательно.
Максим не позволит ничего лишнего, даже если хочет.
Сердце давно спуталось в каком ритме биться: оно то останавливалось, то заходило в предсмертных судорогах.
И не только мое.
Дыхание, которое периодическо ударялось мне в лицо, было отрывыстим.
Я была растеряна, напряжена, сконцентрирована одновременно. Потому что рядом находился человек, который в душе хранил хаос. Его нельзя было прочесть, как книгу. И нельзя было понять о чем он думает.
Меня преследовал человек непредсказуемый, резкий, настойчивый и хитрый, который отошел на минуту к гардеробу и вернулся оттуда с пижамой в руках. Хорошо что я любила пижаму из шорт и майки.
-Одевайся, -скомандовал он.
-Но…
-Я отвернусь.
-А выйти не хочешь?
-А ты хочешь, чтобы мама меня поймала? Для этого мне достаточно просто подать голос. Хочешь? -ухмыльнулся Максим. И снова в глазах играли смешинки. Он менялся, точно юла. Не поймаешь и не уловишь ни одну эмоцию дольше минуты. -Ладно…
-Нет, Макс! -я испугалась. -Лучше отвернись.
И он сделал это. С непередаваемым лукавством на губах.
Так быстро одеваться в своей жизни мне никогда не приходилось.
-Все? Скромняга! Теперь вот…
И в руках его оказалась какая-то баночка. Скорее всего она все это время лежала у него в кармане, иначе я бы заметила.
-Надо растереть, -подсказал Максим, когда сел обратно рядом со мной и снова взял больную ногу.
Мазь ничем примечательным не пахла, но название имела. Фастум-гель.
-Знаешь! Это было впервые, -после продолжительной паузы, когда Максим слишком аккуратно стал втирать гель в связку мышц мягкими поглаживаниями, он тихо подал голос.
-Что именно? -я фыркнула. -Принимать в гости наглеца через окно? Получать не заслуженную взбучку? Или видеть несправедливость?
-Ты назвала меня впервые коротко Макс, -соблазнительный изгиб приподнял маленький шрам над губой вверх. Я загляделась и поймала себя на том, что слишком долго рассматриваю его губы.
И постаралась пошутить.
-А еще впервые помешала любовным играм, -и последующий смех вышел слишком неестественным. -Лена на тебя обидится, -констатировала я факт.
-Мне на нее плевать, -взглянув в глаза, холодно признался Макс.
В голове я могла его назвать Максом тысячи раз, но никогда глядя в глаза. Коротко по имени тебя называют друзья, близкие, родные или люди, с которым хотя бы хорошо общаешься. А кто для меня Максим?
-Спасибо.
-Да без проблем, -выдал он. -На Ленку мне действительно плевать. Дура и выскочка.
-Я про ногу. Обо мне никто так не заботился…
Удивление на мужском, почти идеальном лице надо было видеть. Даже пальцы его остановились. В неверии приподнялась и бровь.
-Анна…
Две головы синхронно посмотрели на дверь, которая была сейчас открыта настежь, а на пороге стояла мама собственной персоной. Сжатые губы, прищуренный взгляд, а была бы ручка из пластика, уверена, она бы потекла ровной струйкой по стенке вниз. От мамы чувствовалась ярость аж через всю комнату.
Образовавшаяся тишина могла взорваться, если бы кто-нибудь кинул сейчас искру огня.
Молчали все. В ожидании.
И никто не хотел, чтобы эта тишина взорвалась.
Хотя…
-Я мазь оставлю тебе. Используй каждый день, -первым прервал взгляд все таки Максим и тихо проговорил мне в ухо.
Я завидовала его смелости. Хотелось так же. Отвернуться и невозмутимо продолжить. Но я знала…
-Ты наказана. Никаких поездок в город, никаких гулянок вечером и никакого рисования в доме. До конца лета.
Максим ушел.
Ушла и моя наивность, доверчивость и уважение к старшим.
До конца учебы я вела себя подобающе – только в школу и обратно, дома только книги – подготовка для экономического института. Завтрак в комнате, обед в школе, ужин собакам со двора.
Не хотелось абсолютно ничего.
Я не делала абсолютно ничего.
Потом не ездила и в город, отцу каждый раз отказывала. Рассказывать ему тоже не хотелось. Он души не чаял в маме: она единственная кто была с ним постоянно рядом, поддерживала и ухаживала в период его болезни. И если бы не мама, отец скорее всего изменения в жизни просто не перенес бы. Работа его вторая жизнь, и потерять ее, считай потерял смысл.
Общение со временем пропало со всеми. С Саней, потому что я перестала ходить на занятия, с одноклассниками, потому что пропали общие темы для разговоров и общие гулянки. Меня продолжали приглашать, но после третьего отказа и они пропали.
Общение сошло на нет даже с Иркой. Если она и поняла в чем дело, то разговоров не заводила. Она просто глубоко вздыхала и смотрела на меня, как на дворняжку, которая в дождь просится в теплый дом.
А если какие-то чувства и расшевелились, то ненадолго. На секунду. Я всего лишь усмехнулась. Тогда Лена делилась с девочками намеренно громко, для некоторых особо важных ушей, что у нее отношения с самым красивым парнем в округе.
Меня не заводили даже стычки с Максимом. Он упорно продолжал меня цеплять, но не добиваясь ответки. Я ведь уже знаю, что он не со зла и никогда меня по настоящему не ненавидел. Иногда я ловила его грустный взгляд из другого конца коридора. Даже не иногда, а часто. Я ловила и пропускала мимо, как и все остальное.
Дни бесцветно вытекали из одного в другой, казались серой массой, собирались в один сплошной тяжелый гранит. Он грозился обрушиться на меня в один день.
Ну и пусть.
Так я думала до определенного дня, когда этот камень с именем Максим действительно обрушился. Без тормозов и на максималках. Когда он в очередной раз проник ко мне мимо полного дома людей, мимо двора и мимо цербера, которая и не думала меняться, видя как меняется ее дочь.
Глава 12
Глава 12
На улице светило солнце. Оно переливалось цветомузыкой на абсолютно белом и чистом полотне из только что выпавшего снега. За городом он естественно не пачкался выхлопом машин, не травился реагентами, а сохранял природную белизну надолго.
Солнце светило вот уже пару часов назад. Его скрыли не свинцовые тучи и даже не густые облака. Просто наступила ночь.
Глубокая ночь в лесу, в котором я заблудилась.
Я считала каждую минуту, проведенную в холоде. “Хорошо, что погода прояснилась”, утешала я себя слабыми отговорками. Потому что зима есть зима, особенно ночью. Градус снизился в несколько раз, а мое пальто с воротником стойкой хоть и грело, не достаточно для того, чтобы зубы перестали клацать друг об друга.
Где-то рядом ухнула сова. Послышался треск веток. Прямо как в фильме-ужастике. Глупая героиня пошла именно в том направлении, откуда чувствуется опасность.
Вот и я не смогла сидеть в комнате целый день взаперти и в одиночестве, даже если этого очень сильно хотелось. Сначала гуляла во дворе, чтобы подышать воздухом, освежиться, старалась играться с маленькими и быть самой невозмутимой и не показывать ничего из того, что творилось у меня внутри. Что мне абсолютно все равно на объявленную Максимом новость.
Нет, меня не передергивает каждый раз вспоминая. Я не глотаю слезы. Мое лицо не кривится.
Это мороз щиплет глаза. И это я так улыбаюсь!
А в один миг меня просто потянуло в одиночество и дикую глушь.
В миг, когда мужская компания толпой вышла во двор, чтобы сопроводить гостя, который отчаливал по своим делам.
Да и не это важно. Один взгляд и я меня выворачивает изнутри. Я ушла, чтобы погрузиться в девственное спокойствие деревьев. Может оно передастся и ко мне.
Но я же знаю этот лес с детства! Кружась вот уже долгое время в одном и том же, как мне казалось, месте, я не понимала как такое могло произойти. Повсюду была одна картинка, куда ни глянь – сплошные сугробы и ни одной тропинки.
Я укуталась сильнее, поднимая воротник чуть ли не до самой макушки. Шапка сейчас не была бы лишней, помечтала я, соглашаясь с внутренними демонами, которые устали вопить. Да, я дура, не смотрела куда брела, не оглядывалась по сторонам, я все шла и шла.
-Эй, – прошептала тихо, осматриваясь. Что-то мне не давало кричать во все горло, чтобы дать себе же шанс на спасение. Что-то внутри боялось, будто в этой тишине живет чудовище и я его разбужу криком. Что-то глупое во мне верило в это и не давало голосу сорваться. Это луна и девственное спокойствие так действовали, хруст снега под моими ногами в абсолютной тишине и пустота внутри.
Заметили ли мою пропажу? Ищут ли меня?
А вокруг ни одного намека на огонь, света или чуждого для такого места шума.
-Ау…
Зов вышел громче, а в ответ пришло лишь его эхо. Оно будто глумилось надо мной.
Эх, права была Лиза. В чем моя проблема?
Ситуация навевала грусть, как бы это не выглядело смешным. Естественно, я не должна петь и танцевать. Но обычный человек испугался бы, заходил в дичайших криках и вздохах и дрожал бы от отчаяния. А я грущу, что такая бестолковая в свои двадцать три года: не сумев договориться с само собой, я заблудилась в лесу, в котором провела чуть больше времени, чем в спальной комнате.
-Кто нибудь меня ищет? Аууу… -крикнула я в отчаянии.
Оно все же наступало на пятки, чувствовался холод его щупалец. А если меня и вправду никто не ищет? Подумали, что уехала с концами и все. Я же и так не хотела приезжать. Я не участвовала в семейных посиделках никогда. С чего бы мне сейчас проводить время с семьей. Мама уж точно убедит в этом всех.
Морозец пробежался по спине. Кажется, градус снизился резко в несколько раз. Дыхание облачком пара растворялся в воздухе.
-Да не, не может быть, -сказала себе вслух. -Бабушка уж точно заметит мою пропажу, -и выдохнула чуть легче.
-К тому же телефон…
Секунда и меня охватывает новая дрожь. Его не было в карманах: ни в пальто, ни в брюках.
Так, не трусим, берем себя в руки и выводим себя самостоятельно. Я же самостоятельная девочка? Знать бы с чего начать. Может с моих следов? И какого черта я шла не прямо, а плутала точно заяц от погони? Мои следы вывели меня обратно к той поляне, где я и обнаружила, что заблудилась.
Попробуем снова, но внимательнее, чтобы увидеть отдельную цепочку, которую я не заметила с первого раза.
Не успела я и шага сделать, как краем уха уловила хруст снега по чьей-то тяжестью. Люди? В лесу и совсем рядом?
Меня нашли?
И я пошла на звуки с бешеным биением сердца. Меня нашли, торжествовал внутренний голос, и что еще важнее – меня искали! Слишком обрадованная, я старалась заглушить стук сердца, который мешал вслушиваться с какой стороны идут звуки.
А через минуту, двигаясь явно в правильном направлении, я поймала целое слово. Голос был приглушенным, едва уловимым, но во мне проснулась сверхчувствительность, которая помогла понять, что голос мужской. Чем ближе я подходила, тем яснее понимала – я не ошиблась. И голос чужой.
Сумасшедшее сердце ухало в горле – от быстрого шага, от волнения или отчего-то другого я точно не знала.
Хотя, нет, знала!
-Нас отправили на смерть, твари. Говорю тебе.
-Остынь, клык, это приказ. Если хочешь настоящей смерти, заткнись и можешь возвращаться уже сейчас. Без отчета и с провалом. Шеф тебя по головке погладит.
Кажется тот, кого назвали клыком, жаловался не первый раз, потому что второй проговорил с раздражением в голосе.
Я приостановилась как раз удачно. Из-за кустов виднелись две фигуры в странной одежде. Они были облачены в абсолютно белые комбинезоны, с зеленым принтом аля армейский. Тут в голове выплыла картинка из современного кинематографа. Так одевались разведчики, когда имели место дислокации именно в зимнем лесу. Ну, чтобы сливаться с пейзажем.
Я чуть не фыркнула, но вовремя зажала рот рукой.
Аня, у тебя горячка? Какие разведчики? Глумился внутренний голос.
А как еще объяснить нахождение двух странных типов, с головы до ног одетых в плотный комбез. Проем оставался только для глаз. Я сумела это рассмотреть, потому что мужчины как раз остановились, чтобы тоже осмотреться. Один держал в руке что-то вроде планшета – большой и тоже белый.
-А ты уверен, что мы идем в правильном направлении?
-Да, я был здесь пару дней назад. Исследовал местность. Нам туда, -и они вновь двинулись, заставив меня затаить дыхание.
Как бы я не шутила, внутри я пока сомневалась стоит ли обозначать свое присутствие.
-Подкрепление вызвал?
-Какое к черту подкрепление. Он там один, и без поддержки. Слушай, не говори только что я тебя взял зря. Боишься этой сволочи Кравца? Он ублюдок. И поделом ему. Вот и все…
Кравц? Смысле тот самый?
-Рокки, я реалист. И прежде чем браться за задание я изучил противника. Это зря ты недооцениваешь. Он ублюдок еще тот, застрелит и не посмотрит. Если мы совершим ошибку. Ты понял?
-Не бесись, Клык, у нас преимущество. Называется неожиданность и количество. Сейчас до глубокой ночи подождем и двинемся. Вон уже тропинка появилась…
Как тропинка?
Из всей информации, что вылилось в уши нежданно и негаданно я отчетливо поняла одно. Что ушла я не совсем далеко. И хуже всего было то, что кучу времени я бестолково топталась на одном месте.
Но как? Задавалась я вопросом. Когда надо было обдумывать другое. А именно, что мне делать дальше. Услышанная знакомая фамилия сильно взволновало нутро. И что значит такие слова, как убрать, приказ, неожиданность?
Нет, я выросла давно да и боевиков насмотрелась достаточно, чтобы понимать значение этих слов.
-Остановимся здесь. Подключимся к аппаратуре в доме и можно будет выжидать.
То есть как это выжидать?
С каждой секундой я боялась дышать. Желание высовываться отпало с концами. Что-то мне кажется, что эти ребята не из добрых мудрецов из сказок, которые согреют принцессу, накормят и путь укажут. Хотя, кто их знает, а может и согреют…
Усевшись на поваленное бревно один из них снял маску. И снова я чуть не выдала себя несдержанным вздохом.
Лицо того было полностью покрыто шрамами. Или не полностью, а только тот профиль, который смотрел сейчас в бок. Среди них преобладал размерами один от губы через всю щеку и до виска. Шрам был слишком глубоким и серьезным, а в свете ночной луны казался еще устрашающе. Увидь его кто вблизи, обеспечил бы себе кошмары надолго. Может его поэтому называют клыком?
Второй сидел в том же одеянии, копошился в рюкзаке, видимо, висевшего до этого на плече. Выудил оттуда коробку, провода и бинокль.
Черт, они и вправду собрались выжидать? А мне что делать? Долго полу-сидеть за кустами не получится. Во-первых ноги уже онемели, во-вторых продрогла, тоже давно, а в третьих…
Как я умудрилась попасть в настолько неловкую ситуацию? Если даже не опасную.
Максим Кравц бывший спецназовец сначала был призван на службу в дальнюю точку нашей страны, через некоторое время сам решил продолжить службу и перевелся в спецподразделение. Оттуда был послан на военные действия, как надёжный кандидат, получивший звание и доверие в рекордные сроки.
Это все, что мне было известно. Закончил ли он службу или вляпался куда, я не знала. Но судя по нынешней ситуации, в которую, с уверенностью могу сказать, вляпалась я, Максим кому-то перешел дорогу.
-В доме тихо. Ничего не слышно.
-Конечно будет тихо. Ночь уже.
-И ты думаешь Кравц спит?
-Нет, бл*, бдит и нас ждет с удавом* в руке. Хватит нести хрень. Лучше оружие проверь.
От одного слова у меня похолодело сердце. Хотя, боюсь, с этим скоро справится и ночной мороз, который все сильнее щипал кожу.
И где, бл*, носит мою драгоценную семью, которая должна была заметить мою пропажу очень и очень давно. Не стала я стеснятся ругательств в голове. Злость так и вырывалось наружу.
-А почему ему не бдить? После того, как он унизил старшего по званию, наплевал ему в лицо и дезертировал.
-Потому что конче*ый самовлюбленный ублюдок слишком любит себя и свою красивую морду. За нитки подергал и грешки свои закопал. Его и отпустили. Он теперь думает, что не дезертир вовсе. Расслабился короче.
-Зато, с*ка, мать свою за границу увез. Ищи свищи. Он не дурак, продумал все, явно знал, что за родственниками придут. Что, б”ля, не простят ему невыполнение приказа.
-Да фига ли он умный, раз домишко свой на торги выложил. Так мы его и поймали.
И оба смачно плюнули и расхохотались. До тошноты омерзительно.
Максим. О Боже, Мой Максим, кто ты такой и кем стал?
-И все равно, я буду на стороже, включу волну на подкрепление. Ребята не поляне будут ждать.
-Долбанный ссыкун.
-Б*я, ты имел с ним дела? Я да. Ты знаешь, была у него какая-то Аня. Рассказывал, что в квартире ждет и на выходных с ней гуляет. И знаешь, что он сделал пацану, который узнал что Аня это собака? Три ребра сломал, нос. Полное жопа. Пацан еле живой остался. За шутку, чтоб его, в адрес его долбанной собаки. Чертов шизофреник.
