Текст книги "Зацветали яблони"

Автор книги: Валентина Дорошенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Дед глянул на меня укоризненно: вот что значит величие духа. А ты со своими мелкими укусами…

Но вслух ничего не сказал. Да я и сам понимал, что зря взбеленился.

На следующий день проснулся в семь. До школы еще вагон времени. Но Семыч просил его разбудить.

Только хотел постучать, как он сам выходит.

В пижаме он выглядел совсем другим. Не таким значительным, что ли.

– Который час? – спросил сонно. – Куда-то сунул свои часы…

– Четверть восьмого, – сообщил я и пошел на кухню, где уже суетился дед. Квадрат пришел следом.

– Куда же я их сунул? – недоумевал, бегая глазами по кухне.

– Что? – живо поинтересовался дед, ставя в духовку взбитые с молоком яйца. Омлет он готовил всегда классно.

– Часы. Вы их не видели?

– Это те, серебряные? Ну которые на поляне играли?

– Ну да, – подтвердил Семен Семенович, заглядывая почему-то под стол. Дэзи, которая там лежала, вдруг ощетинилась и зарычала.

– Фу, – прикрикнул на нее дед, – это же Семен, – устыдил собаку. – Ты у себя в комнате посмотри, – посоветовал он и вынул из холодильника сыр, колбасу, поставил на стол.

– Да я вроде все осмотрел, – неуверенно проговорил Семыч. – Нигде нет. Как сквозь землю провалились.

– А когда ты их вынимал последний раз? – уточнил дед.

– Когда ужинали. По-моему, я их тут оставил. Вы не помните?

– Нет, – пожал плечами дед и наклонился к духовке. – Если бы оставил на столе, я бы видел. Я же вчера убирал.

– Не могли их смахнуть?

– Часы? – выпрямился дед, забыв заглянуть в духовку.

– Нет, я, конечно, ничего не думаю… Просто случайно… Старинные часы… Память, понимаешь.

Зачем он это говорит? "Память… Не думаю…" Думает! Я вижу. Вон как глаза бегают. Ну, может, не очень верит, не хочет верить, борется, но все же какая-то мыслишка в сознании вертится. "Кто-то из них". Либо я, либо дед. Последнее, конечно, невозможно, абсурд, но…

Он снова заглянул под стол. Вдруг Дэзи прыгнула и чуть не тяпнула его своими растущими клыками. С таким остервенением, с такой злобой кинулась на него, что Семыч едва успел отскочить. Во дала! Такой свирепости она никогда раньше не выказывала. Зверь, да и только!

– Ой, омлет! – крикнул дед и распахнул духовку, из которой выкатилось густое сизое облако. Впервые в жизни испортил свой любимый омлет.

Завтракали молча. То есть Семыч пытался заговорить на вчерашнюю тему, но получалось фальшиво.

Ушел он первым. А мы с дедом стали искать часы. В школу я, естественно, не пошел. Перевернули все вверх дном – без толку. Часов нет.

– Где же они могут быть? – спросил дед, не глядя мне в глаза. – Не сквозь землю же они провалились! – По его голосу я понял, что он уже начинает чувствовать себя преступником.

И вдруг меня осенило.

– Дэзи, за мной!

Натянул куртку, схватил лыжи – и бегом.

Дэзи не подвела. Оказалась на высоте. Если бы не она, мне бы ни в жизнь не найти его серебряных часов. Под таким-то снегом! Да на поляне, где Семыч так хорошо говорил про тень и свет. Про гармонию и сочетание красок.

– Вот, – сказал, подавая деду часы. – Отдай своему художнику. А я в школу!

– Нашлись? – обрадовался дед. – Да, дела житейские! – вздохнул почему-то. – Ты сегодня не задерживайся. Тебе же надо отобрать рисунки – Семен Семенович обещал посмотреть. И портрет закончить.

– Докончу, – успокоил деда, запихивая в портфель учебники.

А когда дед вышел из комнаты, вытащил из стола рулоны ватмана – эскизы, портреты, зарисовки. Все до единого. Завернул в газету, чтобы дед не видел, и выскользнул на улицу.

У первого же мусорного контейнера остановился и стал рвать. Они поддавались плохо – ватман был крепкий. Но я справился.

"Тоже мне, художник! – подумал, разрывая последний – портрет Семыча. – Вместо серебряных часов увидел у него голубую "олимпийку". А Дэзи не увидел. В ней все-таки здорово чувствуется кровь ее диких предков. Если я когда-нибудь еще возьму в руки карандаш, то нарисую ее. И назову "Свирепая Дэзи".