Текст книги "Настоящее - Прошлое - ... (СИ)"
Автор книги: Валентина Ad
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Так, практически в полдень тридцать первого декабря, я попрощалась с прошлым. Я его отпустила, а оно меня.
Несмотря на не покидавшее сумасшедшее удушье и давшую о себе знать с новой силой боль во всем теле, мне однозначно полегчало.
Они предали меня – Тамара и Федя за моей спиной, да что там, в моей квартире за стеной, занимались сексом, в то время как я не знала – доживу ли до утра. Они планировали свое будущее, в то время как мне было противно мое настоящее. Они изо дня в день ждали, что я наконец-то отдам Богу душу, которая должна была бы переселиться в их ребенка, а я молила всех святых и не святых, чтобы освободили меня от нее. Они просто пытались жить, а я – старалась умереть.
Я не должна на них сердиться, ведь они просто стали заложниками ситуации. Если бы я не заболела, Федор вряд ли позарился бы на Тому, а она и дальше моталась бы со мной по стране в поисках отца своего ребенка. Если бы я смогла родить нашего ребенка, моя жизнь была бы совершенно другой. Если бы…
– Стоп!
Мне пришлось остановить саму себя, чтобы в этих дебрях «если-бы» да «ка-бы» не потеряться:
– Я должна перестать анализировать. Я отпускаю прошлое. Я живу лишь настоящим. Я достойна счастья. Я буду жить. Назло врагам. Я буду жить. Я буду счастливой.
Я специально громко и четко произнесла каждое слово, чтобы еще раз осознать всю важность моего решения.
– Браво!
За моей спиной раздались аплодисменты.
– Я была уверена, что одна.
– Еще бы. Как и я уверен в том, что ты никогда бы не произнесла того, что так уверенно твердила минуту назад, зная, что тебя кто-то слышит.
– Это почему?
– Потому что до сих пор ты и сама себе боялась во всем этом признаться, не то что кому-то.
– И снова вы, Павел Олегович, правы. Я просто вынуждена это признать.
– Попробовала бы только не признать. Кстати, я ведь не просто так зашел. Я зашел пригласить тебя на встречу Нового года.
– Смешно.
– Почему, не вижу в этом ничего смешного. По графику, сегодня моя рабочая ночь, так что же нам сможет помешать встретить Новый год вместе?
– Павел, вот скажи мне, пожалуйста, тебе действительно больше не с кем встретить Новый год, кроме как с калекой?
На самом деле я так не думала. Предложение Павла безумно обрадовало меня, но я не смогла просто поблагодарить его. Мне страшно не хотелось быть одинокой этой ночью, но я не желала, чтобы Павел, повторял мои ошибки. Он не должен жертвовать собой, только чтобы сделать приятное мне.
– Не с кем.
Коротко и ясно, не утомляя меня и себя излишними объяснениями, Павел исчез так же быстро, как и появился.
Он стал для меня лучиком света в абсолютной темноте. Только этот человек, не отрекся от меня, а старательно делал мою жизнь, да и меня, лучше.
– Александра Валентиновна?
Я наблюдала прекрасный закат, когда меня потревожил незнакомый голос.
– Да. – Обернувшись на голос, я поняла, что не только он мне не знаком. – А кем будете вы?
– Я буду вашим стилистом, косметологом, визажистом, в общем, я здесь для того, чтобы сделать вас немного счастливее.
– А кто сказал что все это сделает меня счастливее?
– Я.
Совсем юный и чересчур слащавый парень, показался мне очень дерзким, чем очень порадовал. Впервые за долгое время, меня не жалели и не сюсюкали, а общались на равных.
– Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому – Кто пригласил вас стать моим феем?
– Разве это важно? Радуйтесь, что пригласили.
Манера его общения меня просто поражала, а он тем временем уже активно располагался в моей палате.
– Но я пока не уверена, что стоит радоваться. Судя по вашему тону, вы не горите желанием сделать меня счастливее.
– А вы не судите, а спокойно сидите.
Поняв, что натурального блондина не пронять, я послушно покорилась, тем более догадывалась – от кого достался такой «подарочек».
– Я буду сидеть, конечно, вот только боюсь, что та поза, в которой я буду сидеть, будет не совсем удобна для вашей миссии.
– Это уже мне решать – что удобно, а что не совсем.
С огромным трудом я привстала, чтобы присесть опиравшись спиной на спинку кровати.
Полностью отдавшись в руки профессионала, я ни на секунду об этом не пожалела, когда пришло время принимать работу.
В зеркале я увидела довольно симпатичную женщину. Макияж действительно был профессиональным и подчеркивал все мои немногочисленные достоинства, ловко пряча огромное количество недостатков. На меня из зазеркалья смотрела немного уставшая, но с ярким блеском в глазах девушка; более худая, чем хотелось, но даже в этой худобе сегодня было что-то прекрасное. На плечах красовалось белоснежное манто, а под ним черная вязаная туника с высоким горлом.
– Как ты красива.
Совершенно незаметно для меня, моего стилиста сменил Павел, который выглядел просто обворожительно. Его спортивное тело было одето в белоснежный пуловер, а ноги в самые обычные джинсы, но даже в этих простых вещах он был сногсшибателен.
С первого дня нашего знакомства я отметила безумное сходство Павла с Дроном. Брюнет с серыми глазами, высокий, спортивный, с белоснежной улыбкой и всегда идеально выбритым лицом. Но Дрон был красив по-юношески, а Павел – прекрасный мужчина. Да и сходство у них только визуальное, хотя забавные ямочки на щеках Павла, были совершенно эксклюзивными. Не говоря уже о том, что один оказался – козлом, а другой – ангелом.
– Надеюсь, ты не замерзнешь на улице. Мне не хотелось одевать тебя в горнолыжный комбинезон, ведь на улице минус восемь, это довольно таки холодно. – Аккуратно поправляя мое манто, проговаривал Павел.
– На улице?
– Да. Какой-же Новый год без елки? А у нас в клинике существует традиция не наряжать искусственную, не покупать спиленную, а наряжать живую. Одну из тех, что украшают собой наш больничный двор. Так что мы сейчас отправляемся именно туда.
Эти слова заставили меня напрочь позабыть о том, что проведя не один час в однообразной позе, моя спина стояла колом, а ноги слегка затекли, меня по-детски порадовал тот факт, что я сейчас увижу елку!
Павел подготовил мое «кресло-каталку», так я его назвала, звучит не так страшно как – инвалидное.
– Ну что-ж, выдвигаемся.
Он взял меня на руки и аккуратно, как самый хрупкий хрусталь, усадил в кресло.
– О Господи! Чуть не забыл, – только сейчас он заметил отсутствие на моих ногах обуви. – А ты чего молчишь, я ведь запросто мог выйти с тобой босой на улицу.
Я молча улыбалась и наблюдала за суетой Павла, он думает – я о чем-то могла сейчас вспомнить.
На несколько минут покинувший меня Павел вернулся с большим бумажным пакетом с логотипом модного бутика.
– Это мой тебе подарок. С наступающим!
Склонившись, он поцеловал меня в щеку.
– Спасибо, я думала, что стилист был подарком, да и вообще это путешествие к елке, тоже можно посчитать подарком. А ты все не перестаешь меня удивлять. – Я аккуратно извлекла из ярко красного пакета приличных размеров коробку, а открыв ее просто ахнула. – Павел, они восхитительны!
Пара замечательных замшевых сапог на платформе с высоченной шпилькой. Но, несмотря на довольно таки вызывающие характеристики, они были достаточно утонченными и классическими. Из вызывающего у них была лишь ярко красная подошва, неужели настоящий Лабутен?
– Павел они прекрасны, но я не могу их принять. Думаю, это слишком дорогой подарок, а такие подарки так просто не дарятся. Тем более, неизвестно сколько им придется лежать в шкафу, ведь ходить на такой шпильке я вряд ли скоро смогу.
– Поэтому я тебе их и презентую – стимул. Эти сапоги были просто обязаны тебе понравиться, а желание прогуляться в них не один раз, подтолкнет тебя к скорейшему выздоровлению.
– Может быть, но я все равно не могу их принять. У меня нет для тебя никакого ответного подарка, я просто не подумала… Прости.
– Лучший подарок для меня, это встреча следующего года в компании очаровательной девушки. А еще, просто огромную радость вместо всех подарков, мне доставит твое согласие облачиться в сапоги и оставить их у себя жить навсегда.
Я рассмеялась:
– А можно я их хотя бы на ночь буду снимать?
– Можно.
В следующие несколько минут я чувствовала себя настоящей Золушкой, которой принц примеряет туфельку.
* * * * *
На улицу мы выбрались около одиннадцати часов. Час, который оставался до прихода Нового года, мы потратили на прогулку и разговоры ни о чем. Точнее – мы болтали обо все на свете, но ни о чем важном.
– Еще десять минут, и мы перейдем в следующий год.
– Если честно – я не надеялась, что доживу до этого.
– Ты доживешь еще до многого. Встретишь не один год, как и проведешь.
– Будем надеяться.
– Ну что ж, тогда по шампусику.
– Что-о-о? – я искренне была удивлена, какой «шампусик», у меня и без него голова раскалываться не прекращает, сушит и полощет, словно я ежедневно употребляю очень много «шампусика».
– Александра Валентиновна, вот вы меня снова удивляете – ну какая встреча Нового года без этого напитка? У нас даже президент выступать обязательно будет, а шампанскому тем более быть.
Я слабо представляла, где будет выступать президент, совсем не представляя, как мой лечащий врач будет заставлять меня пить, в остальном-же я полностью была готова встретить грядущий год.
– Друзья, всех с наступающим! А сейчас мы ненадолго прервемся, чтобы услышать поздравление от нашего президента. Еще раз всех с наступающим!!!
Справа от меня раздался громкий мужской голос на фоне веселой новогодней мелодии. Моему удивлению не было предела, когда повернувшись, я увидела на одном из больничных окон второго этажа огромную плазму.
– Ну вот, я же обещал президента. – Павел самодовольно улыбался. – А теперь пришла очередь «шампанского».
Позади меня громыхал телевизор, впереди – огромная прекрасная елка. Она не была похожа ни на одну из тех, которые мне доводилось видеть за свою жизнь. Нет, я конечно, видела огромные елки, но они не были новогодними. Они не были наряжены в праздничные игрушки и не переливались всевозможными огнями. А это была – Новогодней от корней, до самой верхушки, все свои метров три – четыре. Под ней красовались Дед Мороз со Снегуркой. Причем это не были современные игрушки, это был отголосок из моего детства, видимо попавшие сюда из чьих-то закромов. Старенькие без излишних стразов и пафоса, немного потрепанные временем, они согрели мое сердце самыми теплыми и приятными воспоминаниями из детства. Совдеповские добрые игрушки, как-же это было давно.
– … С Новым годом вас дорогие сограждане! С Новым счастьем!
Президент заканчивал свою речь, которой я предпочла воспоминания. Хлопок шампанского:
– Ура – а– а– а!!! Саша, держи бокалы, – Павел старательно спешил успеть, пока бьют куранты, заботливо протянув мне два одноразовых, пластиковых «бокала», – Новый год наступает!!!
Раздавались последние удары часов, когда мы, чокаясь, поспешно принялись поздравлять друг-друга и не только. Все не знакомые нам люди, которые тоже в это время были у елки, весело и громко поздравляли всех, а мы отвечали взаимностью.
– С Новым годом вас, Александра Валентиновна, с новым счастьем!
– Вас тоже, Павел Олегович – с Новым годом, с новым счастьем!
С неожиданной даже для самой себя жадностью я отпила один из своих любимейших напитков, но каково было мое удивление, когда вкусовые рецепторы почувствовали обман. Я резко повернула голову в сторону бутылки – шампанское, но почему тогда у меня во рту вкус клубничного лимонада и не более того?
– Саша, ну неужели ты действительно посчитала меня на столько безответственным, – Павел метко прочел мои мысли и протянул мне бутылку. – Заметь, я тебя не обманывал это шампанское, только вот детское.
Все сразу стало на свои места:
– Понятно. А я-то думала – с чего это человек, который так обо мне печется и настаивает на том, что у меня обязательно все будет хорошо, вдруг решил меня споить. Тем более спиртное мне вроде как противопоказано.
– Запомни мои слова – следующий Новый год мы встретим обязательно с настоящим шампанским, а пока, думаю, и этого будет достаточно.
– Согласна.
Признаюсь, я была немного разочарована, ведь некогда так любила этот замечательный напиток с пузырьками… Но ничего, вариант с празднованием следующего года, меня тоже вполне устроил.
– Саш, ты естественно в курсе, многие в эту ночь загадывают желания, которые непременно исполняются. Для этого тебе нужно всего-на-всего записать их на бумагу, которую кладешь на ночь под подушку, а на утро ее сжигаешь и развеиваешь пепел по ветру. Я сам так регулярно делаю и могу с уверенностью заявить – это действует. Так вот я предлагаю нам этим заняться.
Мне было смешно слушать подобного рода заявления от доктора, тем более от мужчины.
– Павел Олегович, я физически больна, а не умственно. Это все сказки, если бы вы знали, сколько пепла еще в детстве мне пришлось съесть новогодними ночами.
– Да в том то и дело. Я ведь ничего не сказал тебе о поедании пепла, в чем заключается ошибка многих. Его не стоит съедать, его стоит отпустить, чтобы все силы природы помогли ему исполниться. Чтобы вселенная смогла понять, что тебе нужно, чем тебе помочь. А поедая свои собственные желания, ты точно не добьешься их исполнения.
– Ничего себе. Это откуда такие познания? Я что, с Гарри Поттером общаюсь?
– Нет, я не волшебник, но был и остаюсь счастливым и любимым ребенком у своих родителей. Это мама открыла мне тайну, когда дед мороз принес не тот подарок, который я желал. С тех пор мои желания исполняются всегда.
Я не могла насмотреться и наслушаться этого мужчину. Он был взрослый и такой ребенок одновременно. Он до сих пор верит в чудеса, в наше то время, но это так здорово.
– Хорошо, я обязательно прислушаюсь к твоим советам и исполню все, согласно инструкции.
– Конечно прислушаешься, тем более, что я все проконтролирую.
– Это как?
– Это – мы с тобой прямо сейчас отправимся в твою палату, и под моим четким руководством ты изложишь свои желания на бумагу. Если будет плохо получаться, я тебе помогу. Потом я сделаю тоже. Мы положим твое – тебе под подушку, а свое я заберу с собой. Утром я вернусь, и мы вместе проделаем тот ритуал, о котором я тебе поведал.
– А что, мне ты уже не доверяешь?
– Знаешь, мне просто будет спокойнее, если я сам все увижу.
Не став больше мерзнуть, мы быстро поднялись ко мне в палату. Павел помог раздеться, помог написать пожелание, так как руки напрочь отказывались слушаться свою хозяйку (скорее всего он именно с этой целью вызвался стать свидетелем, а не из желания проконтролировать, он прекрасно понимал, что у меня вряд ли получиться написать что-то внятное), уложил меня, пожелал спокойной ночи, сладких снов и исчез.
Моментально меня посетила мысль – все, чем мы только что занимались, похоже на бред. Но, если честно, лучше уж такой бред, чем медленное бездейственное умирание.
Оставшись один-на-один впервые за весь день, я только сейчас ощутила в полной степени то, что так выигрышно скрыл праздник. Воспарив в мечтах, поддавшись праздничному настроению, поверив в новогоднее волшебство, я на целый день отказалась от ощущения боли. Целый день, я не давала нескончаемой и нестерпимой головной боли испортить мне праздник. За весь день я ни разу не обратила внимание на сжигающую боль изнутри. Весь день я не вспоминала о причине моего нахождения в этих стенах. Мне удалось провести весело время, не обращая внимания на не столь радужные перспективы. Мне был дарован целый день! Но он закончился. Закончилась вся магия, и вовсе не сказочная реальность ворвалась в мою жизнь с новой силой.
Мое тело одна сплошная рана. Оно, казалось, стало болеть в сотни раз сильнее. Я старательно отвлекалась, считая снежинки, грациозно спускающиеся с небес, но это нисколько не помогало.
– Сон. Мне нужен просто сон.
Легко сказать, но как можно уснуть, когда ты словно лежишь под огромным прессом, голышом на битом стекле, а он давит все сильнее и сильнее, тем самым медленно принося нещадную боль.
Поняв, что уснуть без медицинского вмешательства мне так и не удастся, пошарив в тумбочке возле изголовья кровати, я нашла спасение:
– Что ж, пойдем по такому пути.
Приняв сразу несколько таблеток снотворного, боль постепенно стала отпускать, хотя нет, не она, просто накатывал сон. Лекарство подействовало.
* * * * *
Мне так хотелось наутро после столь магической и очаровательной встречи Нового года проснуться совершенно здоровой, словно в старой доброй сказке, но реальность жестока, и мы живем далеко не в ней.
– Доброе утро, девушка.
– А оно доброе?
Я не смогла удержаться от этого вопроса. Как утро, до которого еле удалось дожить, может быть добрым?
– Что-то случилось? Что за настроение?
– Нет, ничего. – Зачем нагружать Павла, он ведь и так из последних сил старается вселить в меня надежду на лучшее.
– Тогда приступим.
– К чему?
– Александра, не пугайте меня. Вот мое желание, а твое где?
Ах да, желания. Я уже и забыла, что еще этой ночью искренне верила в новогодние чудеса.
– Мое все там же, куда вы его положили.
– Саш, мне категорически не нравится ваше настроение. Возьмите себя в руки. Встряхнитесь. Мы ведь сейчас займемся таким ответственным делом. Все наши желания начнут исполняться уже с завтрашнего дня, вот увидите. Сейчас мы зажжем свечу и…
– Хватит! Прекрати! Надоело! – мой мозг просто закипел. Мышцы, кости, глаза, зубы, уши, печень, сердце, желудок, ногти, кончики волос и прочие составляющие моего тела пронзала страшная боль. В этот момент мне не хотелось ничего. Точнее, мне хотелось только одного – умереть.
Праздник прошел, а вместе с тем наступили жестокие будни.
– Я не хочу больше ничего слушать о моем чудесном выздоровлении! Я не хочу надеяться на чудо! Поверь, реальность, которую я ощущаю в полной степени, гораздо отчетливее и прозаичнее, чем все то, чем ты меня пичкаешь! Павел, перестань играть роль клоуна, ты взрослый мужчина и у тебя есть своя жизнь, а в мою – не лезь! Оставь меня, со своими дебильными сказочками, в покое!!! Не мучай меня еще больше, чем я уже измучена! Отстань от меня!
Не знаю, откуда у меня взялись силы со всей яростью совершенно здорового и сильного человека орать. Я кричала, не из злости и вредности, а от безысходности и невыносимой боли. Я не хотела обидеть Павла, просто мне все так надоело...
– Вот, набрось на плечи, – сделав вид, что совершенно ничего не услышал, Павел протянул плед. – Я сейчас раскрою на несколько минут окно, будет прохладно, но по-другому – никак.
Слезы в три ручья полетели с моих глаз. Злость сменило чувство вины перед этим замечательным человеком. Я молча плакала, но мне не досталось ни одной порции жалости и утешения от Павла. Словно не замечая всего происходящего, старательно установив свечу на подоконник он зажег ее:
– Ну вот. Еще несколько секунд и наши самые обычные белоснежные листы превратятся в пепельных посредников между нами и вселенной. А еще через несколько долгих часов все начнет действовать.
Павел сжег дотла бумажки с мечтами и развеял пепел. Ветер быстро разнес черную залу в разные стороны. Это произошло настолько быстро, что отследить – куда улетели наши мечты, было невозможно.
– Дело сделано, – закрыв окно, Павел продолжил, – более я тебя мучить не буду, отдыхай, вот только медсестра дежурная должна зайти, ты не против?
Было похоже, что он искренен, как всегда, от чего мне стало еще хуже. Ничего не ответив, я просто отвернулась к стене.
– Будем считать – это положительный ответ.
Павел ушел, а когда пришла медсестра, то я уже билась в сумасшедших конвульсиях лежа на полу, купаясь при этом в собственной блевотине.
Первое января было таким, что лучше бы я не дожила до него, но кто же знал, что второго, я буду молить Бога вернуть меня в первое.
Начало января я провела в реанимации. Мой организм категорически отказывался продолжать существовать в новом году. Я потеряла еще несколько килограммов, практически отказавшись от пищи. Меня кормили через вены, которые, наверное, были похожи на решето. Я постоянно была подключена к куче аппаратов, и если посмотреть на меня со стороны – я была похожа на марсианина, некое сухое чудовище, из которого торчит куча проводов и которое питается и дышит лишь при помощи современной техники.
Неоднократно, во время возвращения к реальности, я срывала все трубочки с себя и просила более не пытаться удержать меня на этой планете. Я прокляла всех, кто был вхож в мои «покои». Порой мне казалось, что если бы меня расчленяли без наркоза, мне и тогда бы было не так больно.
В моменты, когда я приходила в себя, я практически всегда видела рядом с собой Павла. Он потерпал от моих прокленов больше всех вместевзятых врачей и медсестер этой больницы. Когда я орала вне себя от боли и отчаяния, мне даже казалось, что я искренне ненавижу этого человека. В такие моменты я была уверена, что если не отдам Богу душу в ближайшие дни, то сойду сума.
Как-то, по завершению одного из подобных приступов, я увидела родителей. Они вновь стояли в прекрасном поле, мило улыбались и махали руками. В какой-то момент рядом с ними я увидела себя. Я была такой красивой, как когда-то, очень давно, даже возможно красивее, чем когда либо. Я обнимала поочередно то отца, то мать, чувствовала их прикосновения, даже их тепло, мне нисколько не хотелось возвращаться. Они ничего мне не говорили, ни единого слова не проронила и я. Горячо заковывая их в объятия, я не хотела их отпускать, но папа строго, почти грубо, отстранился и оттолкнул от меня маму. Резко развернувшись, они сделали несколько шагов от меня, потом остановились и в последний раз взглянули в мою сторону. Их глаза были наполнены безграничной любовью. Мне не нужны были их слова, все, что они хотели до меня донести, я отчетливо понимала и без них. Я чувствовала их любовь, не смотря на то, что они синхронно махали мне руками, прощаясь и растворяясь.
– Мама, папа! Неееет!
– Александра, очнитесь. Саша! Саша!
Родители исчезли. Боль возродилась. Чей-то голос испуганно твердил мое имя.
Я открыла глаза – Павел. Кто же еще? Вот уже в который раз он вытаскивает меня с того света, а мне в очередной раз было там так хорошо, только за гранью у меня ничего не болит.
Я секунд тридцать смотрела в испуганные глаза и поймала себя на мысли – Как же я тебя ненавижу! Я ненавидела Павла. Я ненавидела его! Зачем он меня мучит! Зачем удерживает в этом мире! Зачем?!!!
Это была последняя мысль, прежде чем я обессиленная погрузилась в беспокойный сон.
Все повторялось, я вновь летела с огромной высоты, но произошли и некие изменения. В этот раз в мой сон ворвалось все, что происходило со мной до этого дня. Я падала с бесконечной высоты, которая была моим прошлым. Мелькали эпизоды из детства, юности. Мимо пронеслись образы счастливых родителей, затем морг. Призрачные дети, водящие хоровод и несколько окровавленных крошечных телец в мусорном ведре, рядом с гинекологическим креслом. Тома рядом с Федей, на руках у которого был новорожденный ребенок. Больница, елка, снег… Приземление. Именно приземление, а не удар о землю. В этот раз я удачно приземлилась в чьи-то сильные руки, что не разбудило меня, а позволило досмотреть сон до конца.
Шок, то, что я испытала, когда разглядела мужчину, который сумел меня поймать. Мое хрупкое тело было полностью во власти сильного мужчины с серыми добрыми глазами. Павел крепко держал меня, с силой прижимая к груди, словно боясь уронить.
Я проснулась. Проснулась не от шока вызванного резким падением, а от ощущений безграничной защищенности, тепла и комфорта. Мне так спокойно не было очень давно, разве что в те моменты, когда я видела своих родителей в состоянии эйфории.
Медленно открыв глаза и постепенно отходя ото сна, я стала ощущать холод. Меня морозило, но в то же время я чувствовала, что все постельное белье подо мной мокрое от пота.
Посмотрев по сторонам, я отметила, что нахожусь в полном одиночестве и полной темноте. На привычном месте у моей койки не было Павла. Не могу сказать что расстроилась по этому поводу, но разочаровалась так точно. За последние несколько недель первое что я видела, когда приходила в себя – серые глаза, а сегодня их нет.
Их не было и на следующий день, но только на третий я решилась задать мучивший меня вопрос:
– А куда девался мой лечащий врач?
Юная медсестра, которая на протяжении нескольких месяцев являлась правой рукой Павла, не промолвив ни слова, спрятала от меня печальные глаза, и поспешно оставив разнос с лекарствами на тумбочке, покинула мою палату.
Звать ее и кричать вдогонку, у меня сил не было, но ее поведение заставило меня разнервничаться.
До ее следующего визита, я не могла найти себе места. Голова впервые за долгое время была занята не мной любимой, а Павлом Олеговичем. Три дня, целых три дня, я не наблюдала его в своей палате. Три долгих дня я не слышала его настойчивого – «Все у тебя будет хорошо». Три дня никого не волновало, как я провела ночь, как себя чувствую, ведь все были уверены, как и я сама – хуже не куда, так зачем же интересоваться? Целых три дня никто не пытается вывезти меня на улицу, или хотя бы заставить дышать свежим воздухом при помощи раскрытого настежь окна. Уже три дня я так одинока, как всегда считала, но только сейчас поняла насколько ошибалась.
– Леночка, – именно так звали помощницу Павла. – А куда девался Павел Олегович?
Девушка, которая вновь посетила меня лишь вечером и то, чтобы исполнить свой долг в виде вынесения утки, смены постельного белья и забрать грязную посуду, не успела отвернуться, прежде чем я заметила ее глаза.
Они были наполнены слезами, а лицо мгновенно залилось краской.
– Леночка?..
Мне было тяжело говорить, тяжело дышать, тяжело жить, но это все было для меня привычно, вот только тяжело дышать стало как-то по-новому. Сердце наполнилось тревогой. В последнее время оно выпрыгивало из моей груди лишь потому, что ему так хотелось, а сейчас, сейчас оно просто не находит себе места.
– Лена?
Девушка, которая собиралась покинуть меня, обернулась практически у выхода.
– Мне нельзя говорить вам об этом, – она уже не могла сдерживать слезы и вместо этого начала всхлипывать. – Павел Олегович… Павел О-о-о… Оле-е-е… Олегович, в реанимации. Он.. он.. о-н… о-н…
– Лена! – не пойми откуда, у меня прорезался командный голос.
– Он уже несколько дней не приходит в себя, и никто не знает – чем это все может закончиться.
Дверь закрылась, Лена практически выбежала из моей палаты, оставив меня один-на-один со сказанным.
Я отказывалась верить в услышанное, но выбора у меня не было, ведь я точно знаю – Павел не бросил бы мен просто так. Хотя… Нет, он ведь меня не бросил, он даже во сне смог спасти мне жизнь. Он уберег меня от неминуемой смерти в моем сне! Он рядом. Он оберегает меня даже будучи в реанимации.
Перед сном я впервые молилась не за свое здоровье и даже не за свою смерть, я просила все силы сберечь жизнь Павла. Он один из немногих, кто достоин дожить до глубокой старости и сидя со своей спутницей на крыльце собственного дома, следить за оравой внуков. Он тот, чья жизнь поможет сберечь сотни, а возможно и тысячи жизней других людей. Он доктор до мозга костей, который был рожден таковым и который просто не имеет права уйти сейчас. Он тот, кого Господь послал мне, как доброго ангела и которого он не имеет права забрать к себе именно сейчас. Этот мир не может забрать еще одного близкого мне человека так несправедливо, жестоко и в очередной раз неожиданно.
* * * * *
Уже на следующий день я была полна решимости сделать все возможное, а по большому счету невозможное, чтобы поддержать Павла. Я просто не имею права прозябать в своей койке, когда тот, кто боролся за меня, сам нуждается в поддержке и добром слове.
Я вернула всех тех, кого на протяжении нескольких недель посылала ко всем чертям и проклинала на чем свет стоит. Все ни в чем не повинные доктора, медсестры, санитары, услышали мои искренние извинения и обещания, что как-бы плохо мне ни было, я больше и слова плохого в их сторону не скажу. А еще просьбу:
– Я прошу вас. Я вас всех умоляю помочь мне. Я не буду больше вредничать и капризничать. Я буду исправно выполнять все ваши предписания и рекомендации. Я буду своевременно принимать каждый приписанный мне препарат, без излишнего текста. Я обещаю, стану самым послушным пациентом для каждого из вас.
Как бы тяжело мне не было исполнить это обещание, я его сдержала. Перестав бросаться в приходящих людей в белых халатах всем, что попадалось под руки, перестав огрызаться и твердить – Что мне все равно уже ничего не поможет, перестав жалеть себя и желать себе смерти, я постепенно стала меняться.
Как ни странно, но ночь накануне исчезновения из моей жизни Павла, была самой болезненной из всех последующих. Теперь, после того как я лишилась последней поддержки извне, я стала самостоятельно карабкаться из бездны наяву.
Изо дня в день я менялась. Я становилась сильнее внутренне и внешне. Я была полна решимости увидеть Павла в ближайшее время и сполна окупить его терпение и заботу. Я жила мечтой, вновь заглянуть ему в серые глаза и поблагодарить за все. Я просто обязала себя быть сильной и не сдаться, упорно отказываясь ощущать все еще не покидаемую боль, тошноту, и прочие дефекты моего состояния.
Каждый вечер я засыпала с мыслями о Павле. Стиснув зубы, пичкала себя горой таблеток и мгновенно вырубалась, не желая терпеть лишний раз безграничные муки.
Каждое утро, едва открыв глаза, я оглядывала свою палату в надежде увидеть Павла, но безрезультатно. Поняв, что чудо не произошло, взывала к небесам, прося за его выздоровление и моля дать мне немного сил, чтобы увидеть его и поговорить.
Мне так хотелось с ним поговорить…
Спустя пару недель, доктора’ отметили, что у меня улучшился цвет лица, немного вырос вес и я реже стала терять сознание и блевать. Они это заметили только сейчас, а я с первого дня полного решимости не разочаровать Павла, стала замечать в себе перемены. Они проявлялись в малейших деталях, которые были ощутимы только мной, а врачи замечали видимые невооруженным глазом улучшения.
Скажем так – мои ночи стали менее беспокойными; мне на самом деле захотелось жить; меня заметно отпустила мигрень; я начала питаться без помощи капельниц. Во мне проснулся азарт, доказать всем, главное Павлу, что я смогу! Смогу самостоятельно вырвать себя из пасти смерти. Смогу самостоятельно заново начать жизнь. Смогу вытащить из состояния овоща не только себя, а и человека, который так старался это сделать со мной. Я смогу!
Несколько недель назад я уже произносила это, но я не верила в силу этих слов, а сейчас – искренне верю. Я верила настолько, что готова была не просто выздороветь, а горы свернуть. Я видела цель и не видела преград. Павел Олегович, для меня стал своего рода волшебной пилюлей – «плацебо». Я искренне верила, что только он поможет мне выздороветь. Только ради него, чтобы помочь ему и поддержать так, как он помогал мне, я каждый день работала над собой. Убеждение в том, что я обязана вновь встать на ноги, не покидало меня ни на мгновенье. Каждое свое маленькое достижение я посвящала лишь ему. Ни дня не прошло без мыслей о том, кто на протяжении нескольких месяцев искренне боролся за мою жизнь.
