Текст книги "Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн"

Автор книги: Валентин Тараторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Кроме регулярной конницы, страны – участницы Тридцатилетней войны широко использовали наёмников из природных всадников. Имперцы – поляков, казаков и татар (1625—1632 гг.), французы и испанцы – венгров, албанцев, сербов, в аллахов…

Шведская кавалерия Густава II Адольфа (1611—1632 гг.) тоже разнилась по вооружению, хотя её организация была чётче.

Всадники делились на рейтарские и драгунские полки. Первые шеренги рейтарских корнетов составляли кавалеристы, снабжённые кирасами и касками, а потому их часто называли ещё кирасирами. Вооружались они одним или двумя пистолетами и клинковым оружием. Пики официально были отменены, но во время боевых действий могли, по-видимому, использоваться по усмотрению командиров отдельных отрядов. Задние ряды состояли из рейтар, не имевших кирас и вооружённых карабинами, пистолетами и коротким холодным оружием.

Драгуны, вероятно, исполняли роль легковооружённой конницы. Их построение состояло из кирасир – в первой шеренге – (снабжённых, по желанию капитана эскадрона, кирасами и касками) и драгун, вооружённых так же, как и рейтары.

Драгуны в шведской армии не использовались как пехота, поэтому пик у них на вооружение не было.

Полк шведской конницы состоял примерно из 500 коней. Он делился на 4 эскадрона (или роты), по 125 всадников; каждый эскадрон – на 2 корнета по 62 кавалериста. Корнет считался минимальной тактической единицей (204, т. 2, с. 461; 287, т. 3, с. 391). Но это деление было относительным. Так, Гордон, участвовавший в войне с Польшей (1655—1660 гг.), называет следующий состав шведской и наёмной немецкой кавалерии, выступивших в поход:

ПОЛКИ

Курт Христофор граф Кенигсмарский – 9 рот

Граф Понтус Делагарди, полковник – 9 рот

Генерал-майон Баттхер – 10 рот

Христиан фон Бретшлаг, полковник – 9 рот

Герцог Франц Штартман Саксен-Лауенбургский – 4 роты

Майор Шлагт – 1 рота

Майор Броберг – 1 рота (7, с. 53)

Строй шведской конницы состоял из 3—4 шеренг. Уменьшенный состав корнетов и небольшая глубина построений говорят о хорошей подготовке всадников и выездке коней. Менее обученным кавалеристам позволялись более глубокие построения.

Преимущество шведских конников заключалось в их слаженности, маневренности и быстроте. Густав Адольф приказывал атаковать противника холодным оружием, и только первая и, иногда, вторая шеренги имели право разряжать пистолеты на ходу. Филипп Богуслав Хемниц так характеризует тактику шведов:

«Его принципом в отношении кавалерии было не допускать разных хитросплетений, не ведущих прямо к цели, заездов и караколе; он строил её в три шеренги, прямо устремлял на неприятеля, ударял на него и позволял стрелять не более, как двум первым шеренгам, лишь на таком расстоянии, когда они различали белки глаз противника; после чего должны были браться за палаши, а последняя шеренга должна была ударять на врага одними лишь палашами, приберегая оба пистолета (первая шеренга только один пистолет) про запас для рукопашной схватки» (196, с. 163).

Гордон пишет, что перед Польским походом фельдмаршал Виттемберг наставлял командиров конных и пехотных отрядов следующим образом:

«18-го был день отдыха; фельдмаршал собрал начальников всех отрядов и обратился к ним с речью, в которой говорил им, чтобы каждый научил подчинённых ему солдат, между которыми многие были плохо обучены, как они должны вести себя в случае встречи или сражения с поляками, причём они не должны обращать внимание на шум и крики врагов, но главное держаться по возможности плотнее, так как поляки отличные наездники, умеющие быстро пользоваться каждым удобным обстоятельством, но не любящие иметь дело со стройными рядами» (27, с. 53).

Часто шведские корнеты строились вперемежку с отрядами мушкетёров, их поддерживающими. Так было, например, в сражениях при Брейтенфельде (1631 г.) и Лютцене (1632 г.). Мушкетёры встречали залпами атаку конницы противника с дистанции, превышающей дальность пистолетного выстрела, затем врага атаковала шведская кавалерия, небольшими отрядами с разных сторон. Неудивительно, что неповоротливые, более многочисленные и менее обученные немецкие роты почти всегда проигрывали.

Шведская конница не имела в своём составе природных всадников и остро нуждалась в их поддержке, поскольку противники наняли много кавалеристов из числа литовцев, татар, в аллахов, сербов, венгров. Поэтому шведы начали серьёзные боевые действия (1630 г.) только после того, как получили подкрепление, в составе которых было много запорожских казаков (170, с. 81).

КОННИЦА ТУРЦИИ

Образовавшаяся на развалинах Арабского халифата Турецкая империя (в начале XIV века), основоположником который был эмир Осман (1290—1326 гг.), военную организацию имела очень похожую на европейскую. Она также основывалась на феодальном порядке. С течением времени система менялась, а структура усложнялась (204, т. 2, с. 334—335).

Восточная «ленная повинность» отличалась от западной тем, что участок земли с живущими на нём крестьянами – тимар – отдавался воину в наследственную собственность с правом продажи. Турецкий феодал – тимарли (или тимариот) получал землю в начале своей службы, а за какие-либо заслуги его надел увеличивался (195, т. 3, с. 298). Этим достигалась полная зависимость тимариотов от власти султана. Из их числа набиралась конница – сипаги и пехота – асабы. Кроме того, в кавалерию (и пехоту) входило множество подвластных народов и иностранных наёмников – гуребов.

Эта структура просуществовала вплоть до XVII в. Как и в Европе, вся захваченная территория Османской империи была поделена на провинции – эялеты (герцогства), которые, в свою очередь, делились на санджаки (графства). Первыми управляли бейлер-беи, вторыми – санджак-беи. Оставались и государственные земли, не розданные в личное пользование, они разделялись на округа – казы.

Эти территории составляли резервный фонд для новых тцг мариотов. Правители казов – кадии – подчинялись непосредственно Стамбулу, где располагалась главная канцелярия Османской империи – «Высокая Порта».

^{Рис. 69. Турецкие сипаеи: тяжеловооруженный «улуфеджий» (на переднем плане) и легковооруженный «силихдар». Конец XV– начало XVI вв.}

У каждого из крупных наместников была собственная дружина большей или меньшей численности, для контроля за подвластной территорий. Часть её набиралась из всадников-агаларов (или агларов)[128]128
  По Монтекуколи, – личная гвардия «пашей». 290


[Закрыть] (76, с. 242).

Тяжёлая конница – сипаги – по своему вооружению, как и рыцарские дружины, была неоднородна. Наиболее богатые воины являлись на службу в полных доспехах и на бронированных конях. Они назывались улуфеджии – «ратники» и стояли в первых шеренгах конных построений. Улуфеджий могли иметь несколько наёмников или конников из числа подвластных им людей. Эти воины создавали прослойку силихдаров – «оруженосцев». Силихдары строились вперемешку с хуже вооружёнными бедными улуфеджиями в задних рядах. Тактика турецкой конницы была аналогична европейской.

^{Рис. 70. Турецкий всадник-бехли. Из книги XVI века.}

На границам государства располагались отряды «бехли» – из тяжело– и легковооружённых всадников. Они несли гарнизонную службу и набирались из числа сипагов-тимариотов, или из наёмников (76, с. 242). Существовали и так называемые «алжанджи» – видимо, конники, выставляемые государственными округами-казами, либо союзниками.

Наёмная конница состояла из татар, молдаван, валлахов, сербов. В подавляющем большинстве это были легковооружённые воины. Ядром турецкой кавалерии являлась личная гвардия султана – балуки-сипаги (или спогланы) (76, с. 242). Они получали жалование непосредственно из казны Порты и, видимо, не имели своих тимаров.

Турецкие конники практически поголовно владели луками и самострелами. Позже среди них стали распространяться карабины, пистолеты, аркебузы и мушкеты. Многие воины использовали и луки, и огнестрельное оружие.

Вариантов вооружения существовало множество, потому что всадники снаряжались, в основном, за свой счёт. Монтекукули даёт сведения по вооружению турецкой конницы:

«Оборонительное у турков ружье; панцири, железные рукавицы по самый локоть, мисюрка и щиты».

«…ополчения татарского, молдавского, и волоцкого народов… Оборонительного оружья не носят; сёдла у них без стремян и без лук; ружье их сабли да лук, да на конец стрел своих навязывают огненные пулы; убегаючи бьются беспрестанно в бегании и разъездах; по три и по четыре заводных лошадей всегда при себе имеют, дабы на свежую пересесть, ежели первая устанет или убита будет».

«Наступательное у турок ружье вблизи, лёгкое копьё или дротик с кистью, под самым железом сабля, долгие остроконечные шпаги; стальные булавы, чеканы и ручные, то есть топорики за поясом. Издали употребляют стрелы, бросальные копья, ручницы с колесцами, да пистолеты» (76, с. 236—238).

КОННИЦА РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ

До начала XVI в. польская конница набиралась по той же схеме, что во всей Западной Европе. Она состояла из тяжеловооружённых «копейных» рот, аналога рыцарских (позже жандармских), и легковооружённых всадников из литовцев, татар, молдаван, валлахов, сербов, выступавших в качестве наёмников или союзников.

Копейные роты разделялись на жандармов-«копейщиков» и лёгких «стрельцов», вооружённых арбалетами, луками, дротиками, лёгкими копьями и т. д. Схема построений и тактика не отличались от общеевропейских.

С созданием Речи Посполитой в результате объединения Польши с Литвой, для контроля над южными и восточными границами понадобились иные формирования, более лёгкие, чем копейные, состоящие из природных конников. Сам проект содержания постоянных отрядов на рубежах Союза назывался Оборона Поточна, а его первым руководителем стал Пётр Мышковский[129]129
  Орёл. – С.-П., 1993, № 3, с. 18.


[Закрыть].

Так появились первые гусарские формирования в Польше. Изначально всадников набирали из инородцев, в большинстве из сербов, а позже – и из поляков. Гусарские роты, как и вся остальная часть польской конницы, делились на копийников и стрельцов. Причиной тому было минимальное количество тяжёлой конницы, выделенное для Обороны Поточной. Соответственно, лёгкие гусары были вынуждены применять оба вида конной схватки: плотный и рассыпной строй.

На картине «Битва под Оршей»[130]130
  Картина датируется периодом между 1515 и 1520 гг.


[Закрыть] гусары-копейщики изображены художником в своеобразных фетровых или меховых шапках, украшенных перьями, или венгерских шапочках – «матерках»[131]131
  Орёл. – С.-П., 1993, № 3, с. 19-20.


[Закрыть].

Доспехов, кроме простёганных кафтанов, они не имеют и были вооружены асимметричными щитами – тарчами, саблями и копьями – «древами». Но, скорее всего, художник изобразил парадные атрибуты гусар; в бою же они наверняка использовали шлемы и кольчуги, необходимые всадникам, стоящим в первой шеренге. Судя по картине, конских доспехов гусары-копийники не использовали. Но вполне можно допустить, что стёганые попоны, подобные тем, которые позже использовались в «панцирных» ротах, они всё же имели (330 № 1, с. 36; 354, с. 47).

Позже гусарские формирования распространились по всей Речи Посполитой и образовали лёгкую конницу, наряду с имевшейся рыцарской. Каждый копейщик или «товарищ» должен был являться на службу в сопровождении нескольких стрелков, называвшихся «шеренговыми» или «пахоликами». Число их могло разниться, иногда доходило до 14 и более. Были также случаи, когда копийник приезжал в одиночку.

Пахолики вооружались за счёт «товарища», поэтому имели разные виды оружия, включая и огнестрельное.

Кроме гусар и тяжеловооружённых копейщиков широко использовались наёмная конница из Гермайии, Южной Европы или степняков.

Процесс набора в кавалерию проходил одинаково и в Польше, и в Литве. Виленский сейм (1528 г.) предусматривал следующий порядок. Владелец имения обязан был выставлять из каждых восьми человек, записанных на службу, одного – «на добром коне и в полном вооружении». Остальные семеро зачислялись «стрельцами». В 1529 г. был выработан устав, согласно которому:

«… кто имеет 700 служб, тот обязан выставлять 100 ратников (пахоликов) добрых, конно и збройно; у кого 400 служб, тот выставлял 50 пахоликов; у кого только 8 служб, тот обязан сам ехать на службу; у кого меньше 8 служб, тот обязан сам ехать, толь не на таком коне и не в таком вооружении, каких требует устав, а смотря по средствам своим».

«Убогие шляхтичи, не имеющие ни оного своего человека, обязаны ехать сами на службу, смотря по Средствам своим» (300 кн. 3, с. 313-314).

К середине XVI в. необходимость в тяжёлых копийных или жандармских ротах начинает уменьшаться из-за распространения огнестрельного оружия. Но в тяжёлой коннице, как в таковой, нужда не исчезла. Поэтому пришедший к власти Стефан Баторий (1576—1586 гг.), талантливый дипломат и полководец, осуществил давно назревавшую реформу в армии, в частности, в кавалерии.

Популярные среди шляхты гусарские формирования превратились в тяжёлую конницу кирасирского образца. В число товарищей стали приниматься состоятельные землевладельцы, имеющие годовой доход не менее 50 000 злотых (212, с. 286; 283, с. 53).

Как правило, каждый товарищ или копейщик должен был иметь при себе 4-х пахоликов, но допускались и иные варианты. По поводу вооружения гусара Стефан Баторий давал следующие указания:

«… а те солдаты, которые будут служить в гусарах, должны иметь хороших лошадей; выходя на войну, должен он (гусар) садиться на коня с копьём, в латах, в налокотниках, в шлеме, с коротким ружьём, с саблей, с кончаром или с палашом» (37, с. 59).

Обычно в бою «товарищи» облачались поверх доспехов в звериные шкуры. Встречались барсовые или леопардовые, белого или бурого медведя, волчьи, тигровые, рысьи и, надо думать, иных зверей (37, с. 50; 210, с. 116).

Скорее всего, они были отличительным знаком роты или полка.

^{Рис. 71. Польские кавалеристы: гусар (на переднем плане) и всадник «панцирных» рот. XVI начало XVII вв.}

Товарищи, а часто и пахолики, надевали своеобразные крылья, сделанные из индюшачьих, орлиных, гусиных перьев. Истоки этой традиции, видимо, надо искать в обычаях турецких и татарских всадников, поскольку они часто использовали такой элемент в своём снаряжении (330, т. 1, с. 9; 330, т. 2, с. 38). Вначале крылья изготавливали небольшого размера и крепили либо на щите, либо у луки седла, сбоку или сзади. Считается, что во время скачки они издавали неприятный для слуха неподготовленных лошадей звук. Те начинали беситься, не подчинялись воле наездника, и, таким образом, конный строй противника разрушался (330, т. 1, с. 15; Цейхгауз. – М., 1998, № 7, с. 5—6). Позже, к середине XVII в., крылья у гусар увеличились в размерах. Крепились они (одно или два) жёстко к спинной части доспехов и нависали над головой кавалериста. Это дало основание полагать, что, кроме вышеизложенного, крылья имели и другое назначение – они защищали гусара от петли аркана в том случае, если строй рассыпался и конники сражались индивидуально.

Обе версии вполне приемлемы и обоснованы.

Пахолики по-прежнему снаряжались за счёт гусара и могли быть вооружены самым различным оружием.

Роты были различными по численности – от 50 до 120 всадников. Строились обычным способом: первую шеренгу и фланги составляли товарищи, а в центре стояли пахолики, задачей которых было прикрывать копийников-гусар рассыпным строем, давая им возможность беспрепятственно атаковать противника.

В то время, как в Европе постепенно отказались от копий, в гусарских ротах их по-прежнему использовали. Длина копья могла быть от 19 до 21 фута (около 6—6,5 м) и, поскольку всадник, хорошо владеющий таким оружием, доставал врага в рукопашной раньше, чем тот успевал приблизиться на длину клинка, преимущество в этом случае было на стороне гусара. Как писал в своём дневнике Маскевич «вместе с силой мы потеряли и необходимые для гусар копья, коими вредили неприятелю» (37, с. 59). Жолкевский вспоминает в своих мемуарах бой под Клушино (1610 г.): на эту иноземную конницу (немецкую или шведскую – В.Т.) соединившись напали несколько наших рот, вооружённых копьями (у тех, у кого ещё были), саблями и кончарами. Конница, не поддержанная москвитянами и немецкой пехотой, не могла устоять и пустилась бежать в свой стан…» (37, с. 59).

Гордон в дневнике описывает действия гусар в бою с русскими под Чудовом (1660):

«Гордон, бывший прошлую ночь на страже, выступил раньше других, получив приказ служить подкреплением роте гусар, которая должна была врубиться в неприятельский кавалерийский полк, по-видимому, составлявший арьергард. Неприятельские войска выстроились в два сильных эскадрона; немного влево сзади их находился пехотный полк. Польская армия приближалась в боевом порядке. Гордон шёл немного влево от гусар, которые на близком расстоянии от врага приготовили копья для нападения. Увидев это, русские выстрелили из карабинов и обратились в бегство, приведя в беспорядок и пехотный полк; польские гусары преследовали их до лагеря. Несколько русских было убито и ранено и отнято три знамя. Когда поляки приблизились к арьергарду и начали стрелять в него, то он сделал поворот налево и пробился через пехотный корпус казаков, приведя его в беспорядок; от двух до восьми сот казаков отделились от остальных и отступили в лес, откуда стреляли в Гордона, когда он проходил мимо со своими людьми. Он остановился и велел подоспевшим драгунам спешиться и напасть на казаков, которые после получасового сопротивления были все избиты» (27, с. 195).

Однако без серьёзного прикрытия со стороны пехоты или лёгкой кавалерии гусары оказывались неспособны противостоять рассыпным атакам легковооружённых всадников и часто бывали биты, так как рассыпавшийся противник имел возможность атаковать плотно построенную гусарскую роту с любой стороны, постоянно уходя от лобовых ударов копийников. ПаЯолики, не имевшие достаточной кавалерийской подготовки, в отличие от казаков, татар или турок, в индивидуальных поединках проигрывали, явно уступая им. Такой случай описывает Гордон, рассказывая о бое под Слободищем (1660 г.):

«Кавалерийские полки, довольно далеко подвинувшиеся по обеим сторонам лагеря, оказались теперь в затруднительном положении, особенно лейб-копейщики (гусары – В.Т.) генерала под начальством Сокольницкого и его же кавалерийский полк под начальством барона Одта, прибывшие к узкому проходу, отделявшему лагерь от болота, и старавшиеся к вреду своему укрепиться на вершине холма, как раз в то время, как пехота была изгнана из лагеря. Казаки, напавшие на них со всеми своими силами, загнали их в болото, в котором многие из них были принуждены оставить своих лошадей и спасаться пешими; многие из их были частью убиты, частью ранены» (27, с. 205).

По этой причине Стефан Баторий не мог ограничиться созданием только гусарских рот, и сформировал так называемые «панцирные» или «казачьи» полки. Экипировались они по тому же образцу, что и первые гусарские части. Всадники, стоявшие в первых рядах, имели усиленное снаряжение: кольчуги, мисюрки, шлемы, лёгкие копья, сабли, луки, иногда щиты и т. д. Остальные доспехами почти не пользовались и вооружались сами различным оружием, принятым по всей Европе и на Востоке (212, с. 286; 330, т. 1, с. 17—18). Большое число панцирников формировалось из числа менее зажиточной литовской знати.

Поскольку Украина тоже входила тогда в состав Речи Посполитой, то и её военные ресурсы были задействованы для прикрытия границ государства. Именно Стефан Баторий ввёл списки-реестры, в которые заносились украинцы, находившиеся на службе у Речи Посполитой. Так появились «реестровые» казаки. Вооружались и снаряжались они по образцу польских панцирных всадников. Казачьи отряды могли действовать строем – «батованием», и врассыпную. Правда, Боплан отзывался о казаках, как о неважных воинах:

«Нельзя сказать, чтобы были плохи на море, но не таковы на конях: я сам видел, как 200 польских всадников рассеяли 2000 отборных казаков» (214, с. 287).

^{Рис. 72. Казак (старинный рисунок)}

Но подобное могло произойти в любой армии. Политические уловки, к которым прибегали дипломаты Габсбургов и Швеции перед началом и во время Тридцатилетней войны, чтобы заполучить казачьи отряды в свои армии, напротив, говорят об их высоких боевых качествах.

Обращаясь за помощью к Сигизмунду III (1587—1632 гг.), маршал Валленштейн настаивал через своих агентов на присылке подкреплений не из числа польских гусар, аналог которых – кирасиры – имелись у Габсбургов, а казаков. В письме Белецкого к Яну Сапеге, датированном декабрём 1630 г., мы читаем:

«Валленштейн просит 10 000 запорожцев» (170, с. 80).

Советник Фердинанда II – Квеетенберг пишет Валленштейну в 1632 г.:

«Поляки обещают 10—12 тысяч гусаров, но я полагаю, что лучше получить от них казаков» (170, с. 80).

Валленштейну уведомляет Геца об отказе от использования польских гусар, ввиду их «низких боевых качеств» (170, с. 80).

^{Рис. 73. Украинский казак. Конец XVI, начало XVII вв.}

Это неудивительно. Любая европейская армия не имела достаточного количества природных всадников и, естественно, в них нуждалась. Не хватало такой кавалерии и Густаву II Адольфу. Шведы оценили боевые способности казаков ещё в 1613—1614 гг., во время военных действий в России. Тогда к ним примкнули два казачьих отряда – Барышникова и Сидорка, ушедшие от гетмана Ходкевича (170, с. 79).

В течение ряда лет агенты шведского короля пытались через русское правительство нанять казаков, но получали отказ: «Запорожцы люди польского Короля, а между Польшей и Москвой перемирие», – таков был ответ. И только с конца 1630 г. изменившиеся отношения между Русью и Польшей позволили шведам обзавестись желанной кавалерии. В августе 1631 г. представитель герцога Тосканского при Венском дворе доносит, что шведы получили подкрепление, в том числе – несколько тысяч всадников, посланных русским царём (170, с. 81).

При Стефане Батории стали образовываться польские драгунские роты по образцу западноевропейских (330, т. 2, с. 8—9). Гордон, взятый поляками в плен (в 1656 г.) и перешедший на службу к Речи Посполитой, вначале командовал одной из таких рот:

«Эта рота (драгун – В.Т.) состояла из 80 поляков, одетых в синие мундиры по немецкому образцу» (27, с. 71).

Кроме названных конных частей, на службу в армии Речи Посполитой привлекались в качестве наёмников немецкие рейтары (330, т. 2, с. 7-8), татары (330, т. 2, с. 14-16), отряды венгров, сербов, молдаван, валлахов.

Ядром всех войск государства являлась королевская гвардия, куда входили отборные отряды из всех видов кавалерии и пехоты (330, т. 2, с. 10—12).