Текст книги "Сын убийцы миров"

Автор книги: Валентин Шатилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Нет! – заорала я. – Олежка!!

И рванулась вперед.

И упала, наступив на подол собственного платья – прямо носом в песок.

«Откуда здесь взялся песок?» – удивилась я.

– Откуда ты здесь? – спросил взволнованно Олег.

Но обращался он не ко мне, а непонятно к кому. К песку, что ли? Сидя на корточках, гладил его, ворошил, набирал в ладонь, всматривался в песчинки.

– Олег… Слава богу… Ты жив… – глуповато улыбаясь сообщила я очевидную вещь.

– Что-то не так. Неправильно. Я совсем не чувствую его! – отчаянно пробормотал Олег.

Я поднялась с коленок. Отряхнулась. Осмотрелась.

Терновника и след простыл. Позади высилась высокая каменная стена, сложенная из больших валунов. И вокруг царила зима: черные безлистные деревья царапали корявыми вершинами сизое мглистое небо. Белый покров снега стлался по земле.

И при этом стояла теплынь. Даже жара. И даже духота. Влажный тяжелый воздух обволакивал, мешая дышать. И не снежный покров укутывал землю, а песчаный. Белоснежный, из все того же песочка, что так заинтересовал вдруг Олега.

– Это что? – ошеломленно воскликнула я.

– Усадьба Шагировых, – не поднимая головы пояснил Олег.

Он все еще продолжая забавляться с песком и мысли его явно были далеки и от меня, и моего вопроса.

– Это вот и есть твое княжество?

– Елена? – вдруг встрепенулся он, вскинув голову. – Что ты здесь делаешь?

– Да так… – промямлила я. – Стою, смотрю…

– Ты прошла! – обрадовался он. – Ты смогла! Вот молодец! Проход открылся для тебя! Я знал!… Ну, по крайней мере, надеялся. Но все получилось: видишь – мы вместе, зря ты боялась!

– Ого! – мой взгляд упал на целую кучу затейливых металлических тарелок, стаканов, подносов и просто брусочков, аккуратно сложенных возле стены. Они отблескивали желтым и белым, подозрительно напоминая вещи из золота и серебра. А один из глубоких ковшей доверху был наполнен перстнями, ожерельями, кулонами. Эти ласкали взор драгоценным посверкиванием самоцветов. – По-моему мы все-таки попали в сокровищницу. Хоть и не в пещере.

– Ух ты! – воскликнул Олег и вскочил с места. Но бросился не к куче богатств, а к пузатой бугристой колбе, валяющейся рядом.

Тщательно стряхнул с нее белоснежные песчинки, вырвал затычку и, наклонив, извлек листочек бумаги:

– Это мамин почерк! Это она писала! – и жадно склонился над запиской.

Но по мере чтения оживление уходило с олегова лица.

– Неприятности? – спросила я участливо.

Он протянул листок. Текст был невелик:

"Дорогой сынок! У нас, здесь произошла катастрофа. Множество людей умерло, но часть мы успели эвакуировать в еще один мир. Вход в него нашелся недалеко от Киршагского кремля. Если ты его помнишь – ты ведь был совсем маленький, когда мы там были. Там сейчас образовался вулкан. Прямо посередине песчаной пустохляби. А она расползлась по всему миру. Вот почти на вершине вулкана вход в иной мир и нашелся. Мы с твоим папой тоже собрались туда. Может быть, будем приходить и обратно, в этот мир. Но когда – не знаю. Бери все ценности, что я сложила тут, пользуйся ими на Земле, они твои. Слушайся бабушку. Расти здоровым, крепким. И умным. Бабушке привет и тоже – здоровья. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Много учись и будь счастлив. Целую, твоя мама."

Судя по слогу писала этот текст достаточно обыкновенная, вполне недалекая бабенка-квочка, напирающая на прописные истины. Ну что за банальщина: учись, слушайся бабушку, расти здоровым… Еще бы добавила: на горшок хорошо ходи. А из содержательной части записки до меня не все дошло. Какие-то катастрофы, вулканы. Впрочем, главное я уяснила.

– Да-а… – протянула я по окончании чтения. – Кажется, княжество ваше накрылось?

Олег убито молчал.

– И родители куда-то эвакуировались. Не дождались тебя.

Он вздохнул.

– Ну и нечего расстраиваться, – бодро резюмировала я. – На нет и суда нет. Пусть им там будет хорошо. А мы проживем и без княжества. Ценности-то остались! Ты ведь за золотом сюда приходил? Вот и бери его! Драгоценные камни только не позабудь.

Я указала на ковш с самоцветными украшениями.

Олег безучастно наблюдал за мной.

– Хватит киснуть! – прикрикнула я. И взялась за ручку ковша, намереваясь вручить фамильные сокровища наследнику.

Не тут-то было! Взяться-то я взялась, но вот стронуть ковшик с места не удалось. Он был совершенно неподъемный!

– Ого, сколько всего! Чего тут в ковшик напихано-то?

Я ткнула пальчиком в мешанину колец и кулонов – и палец больно ударился об их монолитную горку.

Подергав за выступающее колечко, я убедилась, что оно крепко-накрепко сплавлено с остальным содержимым ковшика. А содержимое, в свою очередь, составляло единое целое с проклятущим ковшом. Сам же ковш был неотделим от золото-серебряной груды, на которой покоился.

– Вот это номер! – не удержалась я от возмущения. – Мамочка, что, подшутила над тобой так? Как эту гору можно утащить?

Олег подошел, подергал склад ценностей за разные выступающие углы, убедился, что они представляют собой не отдельные предметы, а единый монолит, и сделал вывод:

– Катастрофа…

– Да уж, – сочувственно кивнула я. – Даже вдвоем с тобой мы не сдвинем все это с места. И уж тем более не перетащим к себе. На что же вы с бабушкой дальше жить будете?

Олег отвлекся от каких-то своих мыслей, непонимающе уставился на меня:

– Я имею в виду катастрофу, о которой написала мама.

– Думаешь, все это слиплось в результате произошедшей тут катастрофы? Ничего себе! Что ж здесь стряслось? Слушай, а может над вашим поместьем атомная бомба взорвалась? Потому золотишко и сплавилось в один монолитный кусок? Ох ты – тогда ведь тут радиация должна быть бешенная!… А ну-ка, давай сматываться отсюда поскорей! С радиацией шутки плохи! Где проход, через который мы заползли? Да не стой ты столбом! Ну его, это фамильное золото! Самим спасаться надо! Показывай куда идти – я не вижу ничего подходящего для бегства!

Олег ткнул пальцем в направлении стены.

– Сюда? – засомневалась я. И даже пощупала пыльные булыжники. – Ты уверен?

Олег с возрастающим беспокойством следил за моими лихорадочными телодвижениями.

– Да вот же проход, – он протянул руку. И она по локоть погрузилась прямо в булыжник рядышком с моими пальцами.

Я, как слепая, принялась лапать камни вокруг его руки – камни и не думали пропускать меня.

Олег схватил мою ладонь, сжал в своей, попробовал пропихнуть – и только ушиб больно-пребольно.

– Ай! – вскрикнула я, отдергивая руку.

То есть его-то рука прошла свободно, а моя встретилась все с тем же каменным препятствием.

Он побледнел как полотно и голосом, сорвавшимся на испуганный визг, выдал:

– Извини, пожалуйста!

– Ладно, – отмахнулась я. – Заживет!

– Извини, что втравил в это путешествие! – возразил он, отчаянно мотая головой. – Это все! Это как с мамой! Даже хуже! Ты теперь отсюда не выйдешь… Мама хоть в другое место могла выйти, не в свой, так хоть в третий какой-то мир, а ты… Не знаю, – совсем убито закончил он.

– То есть я попалась? – уточнила я.

И мне стало вдруг спокойно и легко. Я попалась! Это решало разом все проблемы. Не надо теперь ни волноваться, ни переживать. Я посижу тут немножко, радиация по-быстренькому доконает меня, и все прекратится само собой. Как в том анекдоте: «Извините, что фильм получился таким коротким -главного героя по ошибке убили в первом же кадре…»

Меня начал трясти истерический смех.

– Что с тобой? – испугался Олег.

– Сбылась мечта всей жизни: умру богатой – на груде золота!

– Ты не умрешь… Не смей умирать! – закричал Олег. А потом успокоился и тихим задушевным голосом произнес. – А с чего ты решила, что умираешь?

– Так ведь радиация!… – я указала на неподъемный слиток золота.

– Радиация? Но если здесь взорвалась атомная бомба, то почему все остальное уцелело? Где остальные разрушения?

И он сделал широкий жест рукой, охватывая сразу весь окружающий пейзаж: черные деревья, чуть поскрипывающие на горячем ветерке, каменную стену, круглый мелкий бассейн неподалеку (недействующий фонтан, что ли?). Все это, действительно, было целое. Не обгоревшее, не оплавленное излучением, не порушенное взрывной волной.

– Неувязочка, – признала я. – Взрыва вроде не было…

– Вот! – деловито упрекнул Олег. – Так что и умирать рано. Давай лучше осмотрим твои новые владения.

– Мои?

– Раз здесь будешь жить ты – значит твои.

***

– И вот здесь ты жил? – с уважением покачала я головой.

– Нет. Здесь меня только собирали в дорогу. А жил я в другом месте. В папином замке – у Квасуровых.

– Там такая же роскошь?

– Не совсем, – уклонился от прямого ответа Олег. – Там по-другому. Долго рассказывать. Давай еще раз подумаем: что тебе в ближайшее время может понадобиться? Спать тебе есть где.

– Да уж!… – я похлопала ладонью по широчайшему и мягчайшему ложу, обнаруженному в одной из спален. Куда там гарнитуру «Да Винчи»! И при том это была одна из самых маленьких постелей. Да и была установлена в сравнительно небольшой спальне. Остальные спальни я забраковала именно по причине их громадности. Нелегко человеку, привыкшему всю жизнь спать в проходной комнатенке сразу приноровиться к жизни в залах.

– Гулять тоже есть где, – продолжал загибать пальцы Олег. – Только не уходи далеко, я скоро вернусь. Чтобы не пришлось потом бегать, искать тебя.

– Ну и побегаешь, не облезешь! – фыркнула я.

– Теперь главное, – не обращая внимания на мое фырканье, продолжил Олег. – Что есть ты будешь?

– Да я пока не хочу есть, – сказала я.

А про себя подумала, что это действительно вопрос. Вопрос из вопросов. Кухню мы нашли. И даже продукты обнаружили. Самые разные. Мешки муки, гречки, гороха, круп, связки сушеных кур и уток, мясо соленое, копченое, сало, кадушки грибов, бочонки масла, яиц… Только вот можно ли все это есть? Судя по окружающей обветшалости и слою пыли толщиной в палец люди покинули здешние места никак не меньше чем года два-три назад. Если не больше. За это время любой продукт может испортиться!

– Я сейчас принесу тебе все что найду и у своей бабушки и у бабушки Веры. И буду носить постоянно. Но вообще-то надо подумать о хозяйстве. Извини, моих подданных, как видишь, нет. Мама увела их куда-то. Придется нам с тобой самим заниматься земледелием и скотоводством. Отгородим место от песка… – тут его лицо перекосилось горькой гримасой.

– Что случилось? – забеспокоилась я. – У тебя что-то болит?

– Не обращай внимания, – успокаивающе махнул он рукой. – Отгородим, я принесу какие-нибудь семена, картошку – в общем, все, что сажают. И еще надо кур завести. И корову бы неплохо. Эх, смогу ли я протащить сюда корову?…

– А когда ты придешь? – нейтральным тоном поинтересовалась я. – Ты же должен сейчас на игру идти? То есть сможешь вырваться сюда только завтра?

– Какая игра? – выпучил он глаза. – Забудь! У нас есть более серьезные дела! Раз уж ты попалась сюда, то надо обустраиваться. Не до игр теперь!

Эти слова меня порадовали – ведь Олег оказывался единственной ниточкой, связывающей меня с нашим миром. Пока что он настроен решительно и собирается заботиться обо мне всерьез. Но надолго ли хватит его детской решимости? Для него мое обустройство – новая игра. Нечто вроде робинзонады. А ежели наиграется?… Об этом не хотелось и думать.

– Так что сегодняшний день уйдет на закупки. Вернее, сначала я тебе принесу продукты, а потом уже мы с бабушкой отправимся за покупками.

– Постой-ка! – спохватилась я. – Вы отправитесь. А деньги? Ты же шел сюда не только в гости. Ты собирался прихватить нового золота. А как теперь? Откуда вы с бабушкой будете брать рубли и валюту?

– Деньги… – сник Олег. А потом воодушевился. – Во-первых, еще кое-какие деньги у нас есть. Потом квартиры. На Западном и в Александровке. Можно их продать и купить себе пару комнаток.

– В коммуналке, – с иронией дополнила я.

– Почему бы и нет? Бабушка всю жизнь жила очень скромно – она мне рассказывала. Я тоже, знаешь, как жил? О-о! Мы еще поговорим об этом. Так что переживем и коммуналку. А потом я вырасту, пойду работать и…

– И заработаешь много-много денег! – засмеялась я. – Ладно, работник, пойдем, я тебя провожу до выхода.

Напоследок мы попытались еще раз хоть чуть сдвинуть золото-серебрянный монолит, но с тем же успехом можно было пытаться толкнуть с места танк или паровоз. Я даже разозлилась на олегову мамашу: о чем она думала, когда это все выкладывала? Не могла этой дряни драгоценной хоть чуть поменьше навалить?

А когда Олег исчез, растворился в каменной стене, помахав мне на прощание, у меня родилась идея: а не попробовать ли потянуть эту золотую махину с той стороны – из нашего мира? Тут бы мы обмотали ее канатами, а на том конце за канат ухватилась бы вся наличная живая сила, включая Серегу Дмитрича. Кучей навалились бы, глядишь – «тянем-потянем, вытянули редьку!»

Надо будет подкинуть Олегу эту мыслишку.

***

Но Олег, видно, и сам до нее додумался.

Когда я через часок, после легкой прогулки по окрестностям, вернулась к нашей груде золота, то обнаружила юного князя там. Он деловито обматывал равнодушный монолит несколькими веревками разной толщины и крепости. Наверно насобирал все, что оказалось под рукой и связал вместе.

Я поспешила ему на помощь. В результате наших усилий золото приобрело совсем уж затрапезный вид: упаковка в виде разлохмаченных канатов и бельевых веревок никого не может украсить…

Наконец Олег засунул голову в стену и дал команду тянуть. Мы со своей стороны уперлись в сплавившуюся груду, толкая ее все в том же направлении – прямо в стенку.

Веревки напряглись – раз, другой (мы тужились и пыхтели изо всех сил), и на третьем рывке махина все-таки сдвинулась с места. Хотя и не совсем так, как предполагалось. Она просто перевернулась набок. При этом все наши завязки лихо соскользнули с благородного металла и чуть ли не со свистом улетели в иной мир. Прямо через стенку. Представляю, как повалились навзничь наши помощники! Как задрыгали конечностями! Какие слова произнесли!

Мы с Олегом тоже свалились. И пока поднимались, получили исчерпывающее разъяснение насчет слов. Мы их просто услышали.

Через стену просунулась голова Сереги Дмитрича вместе с его же голосом:

– Да что же вы, ребятки так вяжете! Кто ж вас так учил?!

– Дмитрич!! Назад!! – заорал Олег.

Тот смолк, испуганно дернулся (а он вылез уже по плечи – я видела его голубую джинсовую курточку), но попытка попятиться явно не удалась. Лицо Сереги налилось кровью, он закряхтел, но не сдвинулся назад ни на миллиметр.

– Поздно! – расстроено стукнул кулаком об ладонь Олег. – Что же вы наделали, Дмитрич?…

– Да я ведь только помочь… – начал причитать межпространственный пленник.

– Постойте так. Не двигайтесь, – вздохнул Олег. – Я посмотрю – вдруг что-то еще можно сделать…

Он присел, заглядывая в стену. Потом привстал. Обошел Серегу вокруг. Посмотрел с другой стороны. Грустно покачал головой:

– Нет. Та же история что и с тобой, Елена. Нынешнее положение Дмитрича позволило мне разглядеть в чем дело. В подробностях. У вас с ним такая межпространственная конфигурация, что под вашей тяжестью проход между мирами выгибается воронкой. С земной стороны оказывается ее широкая часть. Вы в нее легко проходите. Но потом, к вершине конуса, воронка резко сужается. При этом в образующейся горловине возникают какие-то восходящие потоки, и вы практически впрыскиваетесь в этот мир. Почти струей. И обратного хода нет…

– И ты все это увидел? – поразилась я. – Просто глазами посмотрел – и готово? Без всяких приборов и микроскопов?

– Увидел? – озадаченно переспросил он. – Пожалуй, нет. Я это как бы почувствовал. Или даже услышал. Шум этих восходящих потоков. Но не ушами, а по-другому…

– Ребятки, а мне-то что теперь? – воззвал к нам заскучавший Дмитрич.

– Да лезь уж сюда, горе луковое, – проявила я гостеприимство. – Раз все равно назад нам с тобой никак не впрыснуться, то третьим будешь…

Так и стало в этом новом мире на одного постоянного жителя больше. И, соответственно, увеличилось забот у Олега.

– Хватит ли вам этих продуктов на двоих? – он показал на пару хозяйственных сумок, из которых свешивались сосиски (городского происхождения – от тети Тани) и торчали банки с вареньем (сельского – от бабушки Веры).

– Хватит! – заверила я. – Ты, Серега, не стой! Раз влез сюда – помогай перекантовать это золотишко на ту сторону.

– А чего тут кантовать, – добродушно прищурился тот. – Перекатить его не пробовали?

Мы с Олегом переглянулись.

– До сих пор не пробовали, – сказала я. – Но теперь, когда эта монолитная куча на боку лежит, чего ж не попробовать?

Предложение казалось заманчивым, но его реализация осложнилась наличием у поверженной кучи массы углов и выступов.

Сначала мы пытались перекатить ее втроем – толкаясь и мешая друг другу. Потом Серега вежливо попросил нас отойти в сторонку и сам взялся за непокорное золотишко. Дело пошло более споро. Правда, катиться по прямой куча никак не хотела, все норовила увильнуть куда-нибудь на сторону. Но через полчасика серегиными усилиями она все-таки оказалась в непосредственной близости от каменной кладки.

– Ну как? – спросил Серега, гордо указывая на результат своих усилий.

– «Как» будет тогда, когда все это исчезнет в стене, – сочла нужным напомнить я. И тут у меня появились новые сомнения. – Олег, а дальше как ты планируешь кантовать эту поверженную кучу? А? Одних твоих силенок на это не хватит. И даже если подключатся обе бабушки, боюсь, вам не справиться…

Он задумался.

– Учти к тому же, – подлила я масла в огонь его раздумий, – что пока все эти ценности лежат здесь за их сохранность можно не беспокоиться. Но как только они окажутся на той стороне, в действие вступят совсем другие законы. Земные, человеческие. И если уж не мафия, то соседи по хутору Калиновка точно тебе помогут с наследственным золотишком разобраться! Стоит ли нам торопиться с его перекидыванием через пространственную границу между мирами?

Олег кивнул:

– Сейчас я принесу какие-нибудь инструменты. Попробуем распилить это золото прямо здесь!

Он исчез в стене, а я спросила у Сереги:

– Скажи, друг дорогой, а не хочется тебе сие золотишко присвоить?

– То есть как? – удивился он.

– То есть владеть им самостоятельно.

– Но это же ваше с Олежиком золото!

– Если точнее – только его.

– Вот видишь – его.

– А могло бы быть твое.

– Да как же оно может быть мое, если оно уже олежиково? – терпеливо начал объяснять Серега. – Оно может стать моим если я его куплю. Но у меня денег таких нет. И вообще – зачем оно мне?…

Нашу познавательную дискуссию прервало появление владельца золота с молотком в одной руке и зубилом в другом.

– Вот, – сказал он. – Ножовки по металлу не нашел. Будем отбивать. По кусочку.

– Можно и поотбивать, – согласился Серега, забирая у Олега инструменты.

Он приставил зубило к выступающему краю тарелки, тюкнул молотком и сообщил:

– Хорошо пошло!

Зубило с одного удара пробило тарелку. Но когда довольный Серега попытался вынуть его для следующего удара, выяснилось, что сделать это не просто: зубило застряло. Да так застряло, что Сереге потребовалось попыхтеть прежде чем удалось выломать его.

– Сильно ударил, – пожаловался он.

– Смотри что прилипло, – ткнула я пальцем.

На краю зубила торчал обломок золотой тарелки.

– Щас, – кивнул Серега и попытался ногтем сковырнуть его.

Не тут-то было. Золотой осколок не просто прилип – он пристал намертво. Сереге пришлось взяться за него всерьез и долго раскачивать, прежде чем удалось отломить у основания. Но основание-то так и осталось сидеть на сером стальном зубиле золотым рубчиком! А при более внимательном рассмотрении оказалось, что таких рубчиков-отломков на поверхности зубила несколько.

– Дела! – покрутил головой Серега.

Но, не мудрствуя лукаво, вновь приложил зубило к деформированной тарелке. И вновь ударил. И опять не смог вытащить зубило после удара.

– Да что это за х… – он спохватился и переиначил фразу, – что за ерунда такая!

– А ведь похоже, что в твоем княжестве не только золото слипается, – попеняла я Олегу. – Вообще все слипается на х… на икс с хвостиком!

Тот сделал вид, что не заметил наших эмоциональных обмолвок и покачал головой задумчиво:

– Не все. Камни не слипаются. И одежда, и мы сами, и деревья. Только металлы. Золото, серебро, сталь.

– Наблюдательный, – поморщилась я. – А делать-то что теперь?

– Для начала прекратить мучить зубило. А то обломки тарелок и чашек скоро облепят его со всех сторон. И станет оно круглое и толстое как качан капусты.

– Ох ты! – возмутился Серега. – И молоток прилип! Я его только на секундочку положил сверху на эту кучу, а он возьми да прилипни!… – принялся оправдываться он.

– Дмитрич, дайте мне зубило, пожалуйста, – попросил Олег.

– Вот, – Дмитрич с готовностью протянул требуемое. – Но я не стану больше ничего класть сверху золота, нет! Чтоб оно все послипалось?…

– Не в том дело, – заверил Олег. – Я хочу один эксперимент провести.

И с этими словами нырнул в стенку.

А после вынырнул. С улыбкой до ушей.

– Все нормально, можно выкатывать золотой монолит на Землю! – кивнул он Дмитричу.

– Ну и слава богу! – в ответ просиял тот.

– Да что случилось-то? – потребовала я разъяснений. – Что за эксперимент?

– А вот! – Олег продемонстрировал мне зубило.

– Ну?

– Не замечаешь? Чистое! Без золотых наростов!

– А как же так? – заинтересовался Серега.

– Да вот так. Стоило мне вынести зубило в земной мир, как все золотые нашлепки тотчас и отвалились.

– Сами? – не поверил Серега. – Я ведь их отдирал-отдирал!…

– Именно что сами. Разве на Земле металлы слипаются между собой? Вот они и отлепились, попав в земные условия! Думаю, и посуда с прочими драгоценностями перестанет быть единым монолитом, как только перейдет межпространственный барьер!

– Ну ты Олежик и голова! – восхитился Серега Дмитрич. – Эк додумался! В момент!

И принялся заталкивать золотого монстра в стену. Когда почти половина кучи скрылась в каменной кладке, Олег остановил этот процесс:

– Подождите, Дмитрич! Я все-таки проверю… – и скрылся.

– Нормально, – зазвенел его ликующий голос. Он появился, победно держа в одной руке полуразломанную Серегой тарелку, а в другой огромное колье – плоское как детский слюнявчик. – Все рассоединилось и лежит теперь там вполне обыкновенной кучей. Елена, примерь!

– Ну его, – замахала я, отгораживаясь от драгоценного колье. – Еще прилипну к нему!

– Не прилипнешь. Я же не прилипаю!

– Все равно не хочу. Не в этом мире, как говорится. Если смогу как-то просочиться обратно на Землю, тогда и поношу.

Серега вытолкал золотую гору окончательно, и Олег отправился перетаскивать и сортировать ценности.

А когда вернулся, я указала ему на нашу теоретическую ошибку:

– Получается, не правы мы были, когда обвинили в слипании золотых вещей катастрофу, про которую писала твоя мама. Не виновата катастрофа оказалась. Это твое княжество шалит! Как я и предупреждала. И зря, получается, ты его защищал.

– Ну, нет, – качнул Олег головой. – С одной стороны, ты конечно права – княжество шалит. Но ведь не сразу оно успело так расшалиться? Ведь поначалу эти предметы были каждый по отдельности – когда их делали, когда мама их складывала для меня здесь, перед межпространственной дверью. Они ведь тогда не были склеены между собой! Они были отдельными предметами. Мама, видимо, и не подозревала, что они могут выкинуть подобный фортель! А потом произошла некая катастрофа…

– Я понимаю, что ты хочешь выгородить свою маму, но обрати внимание: злополучная катастрофа произошла еще до того, как она написала тебе записку. И еще до того как она оставила тебе золотой презент!

– Да, – согласился Олег. – До того. Но хотел бы я знать, что за катастрофа случилась здесь? Золото – золотом, ведь рухнуло все! Катаклизм был какой-то глобальный, если даже всех людей пришлось эвакуировать. И еще этот вулкан, и еще песок…

Упомянув о вездесущем песке, он совсем погрустнел. Наклонился к земле, обильно засыпанной белоснежным слоем. Погрузил пальцы, пошевелил, взметая молочные бурунчики. Разогнулся.

– Да, – повторил печально.

– Этот песок всюду, – согласилась я. – Даже в Шагировском вашем дворце. Заметил, пол на третьем этаже – и тот весь в песке!

– Заметил, – сказал он. И в глазах его что-то блеснуло. Подозрительно напоминающее слезы. Наш непробиваемый пацан, кажется, всплакнул?

Олег торопливо отвернулся. Украдкой вытер глаза тыльной стороной ладони. Неужели он так переживает из-за своего, столь очевидного разорения?

– А раньше этого песка здесь не было? – решилась уточнить я.

– Конечно, не было, – сердито откликнулся Олег. – Здесь росла трава, деревья – все росло и цвело! А песок этот – он был. Но совсем в другом месте. А теперь растекся везде. Мама же написала об этом. Потому, наверно, все вокруг и засохло. Может и люди ушли из-за этого песка. Но почему?… Что такого могло случиться, что он расползся повсюду?…

– Вот встретим твою маму – узнаем! – рассудительно заявил Серега Дмитрич.

И попал прямо в еще одну болевую точку. Олег дернул головой, как норовистый конь. Но сдержался. Сказал почти спокойно:

– Надеюсь, что встретим.

Помолчал и сообщил:

– Я пойду… Вы тут располагайтесь. Елена, поможешь Дмитричу найти какую-нибудь удобную комнату?

– Да уж конечно в своей спальне не оставлю! – фыркнула я.

***

Но, в итоге, Серега разместился в комнате, смежной с моей. Там и кровать была почти такая же удобная, и вообще… Страшновато мне стало с наступлением темноты. Пустой огромный домина, пустой черный парк за окнами, ветер подвывает, скрипит что-то, потрескивает. Да еще песок этот шуршит постоянно – как живой. И еще какие-то звуки. Будто ходит кто-то внизу, на кухне, постукивает, побрякивает, напевает что-то.

Умом понимаю, что все это проделки подвывающих сквозняков, но поделать с собой ничего не могу. Хочется, чтоб рядом был хоть один по-настоящему живой человек.

– Эй, Серега! – крикнула я. – Ты уже улегся?

– Ага, – откликнулся он через дверь. – И ты ложись, дочка! Чего маяться?

– Да ложусь я, ложусь, – недовольно пробурчала я. – Нашелся тут командир! Сама знаю что делать.

Укрылась одеялом до самого носа, замерла. Полежала несколько минут – откинула пуховое одеяло: жарко.

Поднялась, прошлепала по песочку к окну. Долго пыталась нащупать как оно открывается. И никак не могла. От бессильной злости принялась дергать раму, тарабанить по ней.

– Дочка, ты чего? – послышался сонный встревоженный голос Сереги.

– Какая я тебе дочка! – зло прошипела я, продолжая биться о непокорную раму.

Как мотылек. Нет, тот тихонечко-легонечко шлепает себе крылышками по стеклу. А я своим громким тарахтением больше напоминала большую тупоголовую навозную муху.

– Окошко, что ли, хочешь открыть? – спросил Серега, появляясь на пороге.

– Тебя не учили стучаться, когда входишь в комнату к девушке? – напустилась я на него, запахивая халатик на груди.

– Да ты ж мне вроде как дочка, – развел он руками. Его подштанники белели в полумраке, а выше пояса он не удосужился ничего на себя накинуть.

– В каком же это возрасте ты меня родил? – саркастически хмыкнула я. – В десятилетнем, что ли?

– Ну, может и не такой я старый, чтоб в отцы тебе… Извини, конечно. Но все-таки хочется как-то по-родственному тебя звать. Может, сестренкой?

– Братец тоже еще нашелся!

– Не нравится? – опечалился он.

– Ладно уж, называй сестренкой. А Олега тогда – братишкой. Или все-таки сынком? Он по возрасту тебе в сыновья может подойти.

– Нет, – сразу отверг мои предложения Серега. – Какой же Олег сынок? И в братишки я ему не гожусь. Олег – это… – и замолчал.

– Ну, чего? – поторопила я. – Чего сказать хочешь? «Олег – это…» – что «это»? Пацан, малыш?

– Какой же он «пацан»? – возмутился Серега. – И не «пацан», и не «малыш». Он… Предводитель! Вот! – Серега очень обрадовался, что нашел наконец нужное слово. – Он может и придумать, и подсказать – и вообще. Он такой, что если прикажет – надо выполнять.

– Это с чего ты так решил?

– Да ни с чего. Просто знаю – и все! Как увидел его, так с самого начала и знал!

Он отодвинул меня от окошка, нажал незаметный шпенек, прошуршал деревянным засовом, и створка распахнулась, пропуская в комнату влажное дыхание местного ветерка.

– Вот, – удовлетворенно сказал Серега.

– Спасибо.

– Ну прямо как тогда! – умилился он.

– Что – «тогда»?

– «Спасибо». Ты мне сейчас это сказала так же как в первый раз. Когда поскользнулась, а я поддержал и упасть не дал. Я тогда еще удивился – за что «спасибо»? Ведь вроде ничего особенного. А когда постоял, подумал, так и понял – это ты сказала, сестренка, чтоб мне приятно было. И я тогда сразу подумал: хорошие вы ребята. И ты, и Олежик. Ну Олежик-то – это отдельный разговор. Я тогда уж понял, что он и направит, и подскажет, что надо мне его держаться, а то пропаду совсем…

Он все раскрывал и раскрывал рот, производя какие-то звуки. Жестикулировал и объяснял. Кивал сам себе и поддакивал. Я же не понимала ни слова. Вообще ничего.

Влажная ночная мгла, ввалившаяся в комнату, доконала меня окончательно. Я стояла и смотрела. И больше ничего не было – лишь мой остановившийся взгляд и мое застывшее тело. И если взгляд был все-таки мой, то тело принадлежало мне только на правах аренды.

Или все-таки как хозяйке? А зачем мне это хозяйство? Знать бы – тогда и хозяйствовать можно. Вот, например, указательный палец правой руки. И что с ним делать?

«Эй, палец, – позвала я. – Иди сюда! Скажи, что делать с тобой?»

С таким же успехом я могла позвать и стенку спальни. Или кровать. Палец не приблизился к моему взгляду ни на миллиметр. Может, он не знает что такое «миллиметр». Темный, необразованный указательный палец – откуда ему знать?

И тут вдруг воспоминание молнией озарило мне истину. Простую, но важную. Расставляющую все по своим местам. Ведь глупый палец не знает, как ходить! Потому и подойти на мой зов не может. Как сгибаться – знает. Может быть он даже и согнулся сейчас по моей команде – просто мне этого отсюда не видно.

Зато есть одна часть в моем теле, которая знает, как приблизить ко мне палец. Кажется, она называется мышцей. Специальной такой мышцей, имеющей даже свое собственное имя. Причем, красивое: «бицепс». Мышца эта находится на той же руке что и палец, но ближе, гораздо ближе. И выше по руке. Она тоже глупая и тоже понимает только одну команду: напрячься! Вернее две. Еще: расслабиться! Но мне сейчас надо дать первую команду. И я даю ее.

Результат получается не совсем такой как требовался.

Бицепс, кажется, выполнил команду. Но палец перед моим взглядом так и не предстал. Рука подпрыгула – только не прямо, а как-то наискосок. И резко шмякнула по моей груди. Мне-то ничего, а груди больно.

Ну что ты будешь делать с этими глупцами?!

Что делать? Ответ очевиден: управлять правильно. Чтоб эти дурики делали не свои простые действия, а объединенные, сложные действия, которые и нужны мне, умной. А для этого необходима самая малость – комплексная команда. Которая дается не одной глупой мышце (хоть и с красивым названием «бицепс»), а сразу нескольким мышцам. И тогда они доставят мой указательный палец туда, куда я потребовала. А не куда каждая из них по глупости своей может его доставить!