Текст книги "Каменный пояс, 1979"

Автор книги: Валентин Катаев

Соавторы: Лидия Преображенская,Людмила Татьяничева,Нина Кондратковская,Лев Леонов,Лидия Гальцева,Иван Уханов,Александр Павлов,Яков Вохменцев,Александр Лозневой,Луиза Гладышева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Помню, говорил он на одном совещании мастеров и сталеваров:

– Чтобы хорошо варить сталь, нужно правильно выполнять технологию, владеть необходимыми навыками, обладать соответствующими знаниями. А что нужно, чтобы варить сталь лучше, чем хорошо? Можно так ответить: надо лучше выполнять технологию… Но разве можно технологию выполнять «лучше» или «хуже»? Ее можно выполнять или не выполнять. Правильно? Тогда как же добиваться новых успехов? Ответ один: надо совершенствовать технологию, вносить что-то новое, передовое.

Трифонов сам показывал пример, как это надо делать. При наварке новых подин мартеновских печей отсевалась мелочь магнезитового порошка – это было предусмотрено инструкцией. А если наваривать подину без отсева мелочи? Эксперимент удался, получен большой экономический эффект. А. Г. Трифонову вместе с группой других работников за внедрение этого новшества присуждена Государственная премия СССР.

Трифонов никогда не обижал человека, даже если тот подчас нерадиво работает. Он объяснял, как надо работать, учил, показывал, убеждал, искал педагогические пути. Припоминается такой случай.

Пожаловался сталевар, что водопроводчик не меняет сгоревшую крышку на завалочном окне мартеновской печи. Трифонов не застал водопроводчика в цехе и, уходя с работы, написал ему такую записку в стиле райка:

 
Тут хоть плач или кричи:
Сгорела крышка на печи!
Печь без крышки третий день,
Заменить кому-то лень…
Сил своих не пожалей
Ты, Иванович Андрей,
Никого ты не вини:
Возьми – и крышку замени.
 

Через некоторое время на квартире Трифонова зазвонил телефон. Водопроводчик докладывал: крышку заменил. Дело, конечно, не в этом стишке, а в человеческом подходе. Кстати, больше подобных случаев в цехе не было.

Большое влияние на мое формирование как инженера, руководителя, оказали такие люди, как парторг ЦК КПСС на комбинате Ф. А. Петруша, директоры комбината П. И. Коробов, Г. И. Носов, главный инженер К. И. Бурцев, секретарь Магнитогорского горкома КПСС П. Я. Кулешов.

Мое знакомство с Г. И. Носовым произошло так. Во время преддипломной практики в одном из мартеновских цехов меня увидел Г. И. Носов и почему-то поинтересовался, чем я занимаюсь. Говорю: собираю материалы для дипломного задания.

– А какова тема диплома?

Отвечаю: «185-тонные мартеновские печи, как наиболее эффективные в условиях ММК».

– Трудно будет обосновать эту тему. 185-тонные печи, это, можно сказать, вчерашний день мартеновского производства. Будущее за более мощными печами – 400-тонными, 600-тонными. А вы хотите доказывать, что 185-тонные – наиболее рациональные печи! Подумайте над темой, посоветуйтесь на кафедре.

Но времени было в обрез, и тема диплома осталась прежней.

И вот защита. Г. И. Носов, будучи председателем Государственной экзаменационной комиссии, говорит мне:

– Однако крепкий у вас характер, Соловков. Хотя с вашими выводами я далеко не во всем согласен, но за настойчивость и самостоятельность хвалю. Однако попомните мое слово: будут куда более мощные мартены.

А уже в 1958 году, когда принимал непосредственное участие в сооружении двух 600-тонных мартеновских печей в мартеновском цехе № 1, я вспомнил о прозорливости Г. И. Носова в развитии мартеновского производства. То, о чем он думал и мечтал в те годы, сбылось. В Магнитке и на других металлургических заводах успешно работают даже 900-тонные мартеновские печи.

Многое сделал для развития техники инженер Константин Иванович Бурцев. Он работал сначала начальником сортопрокатного цеха, затем главным инженером комбината. Потом был директором Челябинского металлургического завода. Сейчас К. И. Бурцев работает в СЭВ.

Когда писатель А. А. Фадеев, собирая материалы для романа «Черная металлургия», жил в Магнитке, он вот что пометил в записной книжке о К. И. Бурцеве:

«В 1934 году по научной командировке Бурцев попал на Магнитку: втроем писали учебник по оборудованию прокатного производства. В это время прокат на Магнитке только-только вырисовывался. Неожиданная встреча с директором комбината А. П. Завенягиным ночью в цеху, и он уже не возвратился в вуз. Был назначен начальником цеха».

К. И. Бурцев – трижды лауреат Государственной премии. И все – за Магнитку. И все – за коренное совершенствование прокатного производства.

Жизнь и работа этого человека, коммуниста – пример для молодежи.

…Меня избрали заместителем секретаря парткома ММК. В парткоме были очень сильные работники. Парторгом ЦК КПСС был Ф. А. Петруша, а заместителем П. И. Рахомяги. Позднее парторгом ЦК КПСС стал П. Я. Кулешов. У меня был опыт партийной работы в партгруппе, в цехе. А тут масштаб комбината – к такому масштабу я не был подготовлен. Партийная работа требует не только соответствующих человеческих качеств, но и многих профессиональных навыков – организаторских, пропагандистских, агитационных. Большое дело – партийное хозяйство. Всему этому надо учиться.

Много пришлось повозиться со мной парторгу ЦК КПСС Федору Андреевичу Петруша. Но он терпеливо, настойчиво прививал мне качества, необходимые партийному работнику.

Послал меня в командировку на Челябинский тракторный завод – изучить работу партийных групп. Взяли на Челябинском тракторном заводе «Памятку партгрупоргу», переделали ее применительно к партийным группам металлургических предприятий и создали свою «Памятку партгрупоргу».

Остановили доменную печь на капитальный ремонт. Ф. А. Петруша собирает заседание парткома, и меня утверждают парторгом на ремонте.

– Это, – говорит, – тебе пригодится. На ремонте будет много коммунистов из разных организаций, вот и добивайся, чтобы они стали организаторами соревнования за досрочное окончание капитального ремонта.

Так постепенно меня учили искусству партийной работы.

Учил и Петр Иванович Рахомяги. Интересный человек Рахомяги. Член КПСС с 1919 года. Работал в Коммунистическом Интернационале Молодежи. После окончания промышленной Академии в Москве был направлен для работы на Магнитку. Избрали его поначалу секретарем партийной организации внутризаводского железнодорожного транспорта на металлургическом комбинате. Началась Великая Отечественная война, и Рахомяги избирают в партком ММК. Не разбрасываться, не распылять силы, концентрировать их на самых важных участках – этому учили меня такие опытные партийные работники, как Петруша, Рахомяги, Кулешов.

Будучи секретарем Магнитогорского горкома КПСС, мне приходилось глубоко вникать в проблемы строительства, развития Магнитогорска. После войны, как известно, город развивался на правом берегу реки Урал. Проектирование Магнитогорска велось ленинградскими проектными организациями. Проблем возникало множество, и если бы мы взялись решать их все, уверен – ничего бы не получилось. Не разбрасываться – вот, что важно, вытаскивать одно звено за другим. Помню, в 1956 году горком пригласил представителей проектной организации Ленинграда по проектированию города Магнитогорска на правом берегу. Собрались у главного архитектора города. Были здесь и строители, работники Магнитогорского Гипромеза, руководители промышленных предприятий. Советовались, как лучше разместить Магнитогорск на правом берегу реки Урал.

Но вот вырисовалась немаловажная проблема: как перевозить людей на работу и с работы. Левобережная часть, где расположены промышленные предприятия, была связана с правобережной частью только одним мостом через реку Урал, по которому была проложена трамвайная линия. Мало, очень мало! Занялись вплотную этим вопросом и решили построить два перехода – южный и северный. А. Ф. Борисов, уже ставший к тому времени директором комбината, настаивал вначале построить южный переход, а потом уже северный. Другие руководители промышленных предприятий ратовали за северный переход. Пока судили да рядили, одного из поборников начала южного перехода А. Ф. Борисова перевели на работу в Москву. Работа застопорилась, и мы, естественно, начали бить тревогу. А нам говорят:

– Да что вы носитесь со своими переходами, больше у вас нет важных проблем?

– Важнее сегодня дела нет, – отвечаем. – Транспортировка десятков тысяч людей в цехи и из цехов – это дело первостепенное.

Убедили. Выделили нам средства.

Собрались в горкоме партии с директорами промышленных предприятий, пригласили на это совещание управляющего трестом «Магнитострой» Л. Г. Анкудинова, начальника Магнитогорского управления «Стальконструкция» И. П. Олесова, обсудили график строительства южного перехода. Утвердили парторга горкома КПСС на строительстве южного перехода. Работа закипела. График работ был выполнен досрочно. И мы вздохнули свободно.

Вспоминаются слова Л. И. Брежнева, написанные в книге «Возрождение»:

«Оглядываясь назад, вспоминая сделанное, мы обычно черпаем из этого опыта то, что годится сегодня и полезно на будущее… Если уж поставлена задача, то надо доводить ее решение до конца! С годами укрепился в этой позиции: повышение организованности, дисциплины и ответственности неотделимо от проверки исполнения решений».

И далее:

«И тут хочу подчеркнуть одну важную черту партийного руководителя: он должен уметь не подменять других работников, а находить сотоварищей, доверять им, делить с ними заботы и труд, принимать ответственные решения коллективно».

…Прошли почти два десятилетия в хлопотах и заботах о техническом перевооружении уже нового для меня предприятия – Ашинского металлургического завода, его реконструкции. Образно говоря, из одного завода сделали за это время три, если за исходную цифру взять рост производства. Ну, а если говорить о технике, о культуре производства, то за эти годы она шагнула вверх на несколько ступеней. Завод из убыточного превратился в высокорентабельное предприятие.

Вспоминаю беседу с первым секретарем Челябинского обкома КПСС Н. В. Лаптевым перед поездкой на Ашинский металлургический завод: меня назначили директором этого завода.

Лаптев говорил:

– Будет нелегко. Завод старый, плановоубыточный, много лет находится в прорыве. Надеемся, что поправите дело. У вас за плечами и жизненная, и производственная школа Магнитки. Вот и внедряйте в Аше магнитогорский стиль работы. Только вот что учтите: у ашинцев за десятилетия сложились свои традиции, свой стиль, так что осторожнее, тактичнее. Словом, по-партийному.

Приехал на завод. Знакомлюсь с делами.

Рядом с первоклассным прокатным станом – старые «самовары», как здесь называли доменные печи. Здание мартеновского цеха покосилось. Под мартенами не пролезть: все завалено шлаком и мусором. «Козлы» и шлак подпирают печи. Предприятие на государственной дотации: по 8—9 миллионов рублей ежегодно вкладывает государство в Ашинский завод.

С чего начать?

Вот здесь-то и пригодилась школа Магнитки. На комбинате мне приходилось участвовать в реконструкции мартеновских печей: мы увеличили их садку – вначале с 150 до 185—200 тонн, а потом и до 400 тонн. Это сейчас там 900-тонные печи, а когда-то и в Магнитке были печи по 150 тонн.

Посоветовался с людьми, в парткоме и решил: надо взять курс на техническое перевооружение Ашинского металлургического завода. Обком поддержит – уверен. Да и совнархоз – тоже: ведь стоял вопрос о ликвидации некоторых цехов завода. Нет, нельзя этого делать, нельзя.

Разработали план мероприятий, направленный на ликвидацию убыточности завода путем реконструкции завода. При обсуждении наших мероприятий в Челябинском обкоме КПСС, спросили представители совнархоза: как он смотрит на предложенные мероприятия?

– Вряд ли удастся сделать Ашинский металлургический завод рентабельным, – ответил представитель совнархоза. – Но давайте попробуем.

Бюро Челябинского обкома КПСС решительно поддержало завод и одобрило наши мероприятия.

Более 200 лет на Южном Урале получают чугун из бурых железняков Бакала. У доменщиков Саткинского и Ашинского заводов вплоть до Великой Отечественной войны было мнение о том, что бедные железом сидериты (они составляют огромную часть рудных запасов Бакала) плавить в доменных печах нельзя. Применение сырых сидеритов в доменной плавке вызывало резкое понижение производительности печей и увеличение расхода кокса.

Но нам было известно и другое: запасы бурых железняков на Бакале крайне ограничены, и это заставляло искать пути использования сидеритов. И такой путь с помощью ученых был найден: сидериты обжигать в специальных печах и обогащать.

Уже в 1960 году доля обожженных сидеритов в рудной смеси в отдельные периоды работы печей доходила до 40 процентов!

Пуск в действие печи для обжига сидеритов – важный шаг на пути улучшения количественных и качественных показателей доменного цеха. Но выполнение этого мероприятия не разрешало до конца проблему полного обеспечения сталеплавильного производства жидким чугуном. Мы провели реконструкцию домен. Затем занялись реконструкцией мартеновского цеха.

На месте старого мартеновского цеха с маленькими печами, с ветхим зданием построено новое здание и сооружены современные мартеновские печи. Это позволило резко увеличить производство стали.

В листопрокатных цехах также произошло «полное перевооружение». Был построен новый современный прокатный цех № 3.

Завод освоил производство новых видов продукции – ленту из электротехнической стали и прецизионных сплавов.

Сейчас на заводе нет ни одного цеха, которого бы не коснулась реконструкция на основе современной науки и техники.

Ашинские металлурги не только ежегодно выполняют и перевыполняют государственный план, но и на сто процентов справляются с заказами народного хозяйства.

На протяжении многих лет у нас действует определенная система оздоровления труда. Эта система включает механизацию и автоматизацию трудоемких процессов, создание комфорта в работе, улучшение бытовых условий, медицинского обслуживания, организации оздоровления и отдыха трудящихся.

Забота о человеке не заканчивается у заводской проходной. Мы стараемся создавать рабочему человеку надлежащие условия для отдыха, учебы, физического развития. Создали профилакторий на 100 мест за городом, в лесу, на берегу горной реки, благоустроили зоны отдыха на искусственном водохранилище при загородном профилактории. Своими силами построили Дворец спорта с плавательным бассейном. Опять же силами цехов завода построили поликлинику – цех здоровья…

Ашинский металлургический завод, 80-летие которого отмечается в этом году, один из старейших заводов Южного Урала, за годы советской власти превратился в современное предприятие.

Думаю, что немалую роль в этом сыграл опыт Магнитки! Спасибо ей. Спасибо тем, кто учил нас смело смотреть вперед!

Алексей Шатилин
ЭСТАФЕТА ПОКОЛЕНИЙ

Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии, почетный гражданин Магнитогорска.

В 1974 году мне, комсомольцу двадцатых годов, ветерану Магнитки, довелось принять участие в работе XVII съезда комсомола.

Москва стала для меня местом встречи с юностью. В гостинице, стоя у окна и наблюдая, как живет столичная улица, я многое вспомнил. Между прочим, вспомнил, как я впервые приехал в столицу.

Было это в тридцать третьем году. Третья доменная печь достигла проектной мощности, и было решено направить в подарок пленуму ЦК ВЛКСМ эшелон сверхпланового чугуна. Сопровождали эшелон комсомольцы – победители в соревновании, среди них был и я.

Ехали мы почти трое суток. А когда приехали, нам сказали: эшелон прямым ходом пойдет на завод «Серп и молот». На заводе нас встретили торжественно, радостно, накормили-напоили. Потом мы поехали в центр, на Пленум Центрального Комитета комсомола. Александр Косарев, секретарь ЦК, объявил о нашем прибытии, тут началось такое, что и пересказать трудно: хлопают в ладоши, кричат: «Да здравствует магнитогорский комсомол!», «Героям Магнитки – ура!». Потом усадили нас, как почетных гостей, и начался деловой разговор. Очень понравилось выступление Косарева, по всему видно, человек обширного житейского кругозора. У меня до сих пор хранится номер «Комсомольской правды», в котором изложена речь Косарева. Он сказал тогда:

«Мы счастливы тем, что нам выпало жить в эпоху, пожалуй, самую богатую, многогранную, самую насыщенную великими событиями. Пусть будущее поколение не краснеет, а гордится тем, что Ленинский комсомол не склонял головы перед трудностями, был подобен буревестнику, который в бурях классовой борьбы чувствовал себя в своей стихии, чья борьба и работа были той почкой, из которой расцветает счастье следующих поколений…»

Мы были в редакции «Комсомольской правды». Ну, тут все просто: откровенный разговор о жизни, о работе, недостатках. Журналисты допытывались – мы от всей души отвечали.

И вот самое-самое: встреча с товарищем Серго.

Приехали мы на площадь Ногина, в наркомат. Зашли в большой кабинет. И первое, что бросается в глаза, – книги. Сколько книг – жизни не хватит перечитать их все! Большой стол, на книжных шкафах – модели самолетов, каких-то машин. На столе – телефоны, их много. Товарищ Серго одет был в китель защитного цвета, в сапоги. Часто выходил из-за стола, подходил к нам, задавал вопросы, внимательно слушал. Заложит за спину руки и, глядя прямо в глаза, слушает. Думаю, никто никогда не решился ему соврать. Настойчиво допытывался, что сделали, в чем нехватка. Смотришь в его черные большие открытые глаза и ясно видишь по их выражению, когда он доволен, а когда сердится, когда радуется, а когда горестно ему, словно в книге читаешь. Слушает, а потом быстро толстым синим карандашом записывает что-то в большой блокнот.

Серго говорил нам: самое главное сейчас – освоить то, что построено в первой пятилетке. Магнитка будет прекрасным городом, а ваш комбинат – первоклассным заводом! Но само собой это не сделается – надо приложить много сил, энергии, умения, страсти, проявить волю и настойчивость.

А потом пригласил своего заместителя и продиктовал ему, что нам дать. Не забыли и такую, казалось бы мелочь, как будильник, мячи, репродукторы… Вот какой был нарком Серго!

Встреча с Серго оказала на меня огромное влияние. Встречаясь с молодежью, часто говорю ей: «Надо не жалеть себя: трудиться и вкладывать в это свою страсть».

Да, много воды утекло с тех пор, как я впервые попал в Москву. Теперь частенько навещаю столицу.

Казалось бы, совсем недавно по приглашению «Комсомольской правды» участвовал здесь в традиционной встрече магнитогорцев – комсомольцев тридцатых годов, был гостем на Всесоюзном фестивале молодежи и студентов. И вот опять приехал в столицу и опять «по молодежным делам», хотя самому-то уже далеко за шестой десяток лет перевалило. XVII съезд ВЛКСМ!

Кремлевский Дворец съездов… Его заполнила веселая, шумная комсомолия. Ходил среди делегатов съезда, невольно улавливая их разговоры. То и дело слышалось: «У нас на КамАЗе кипит работа…», «Победили в соревновании…», «Пятилетку за три года выполнил…», «Сто пятьдесят процентов – это же комсомольская норма…»

С удовольствием отмечал, что по-прежнему огневым, захватывающим остается дух рабочей молодежи. И комсомольцу тридцатых годов было о чем поговорить с комсомольцами семидесятых.

Смотрел на молодые лица делегатов и узнавал в них свою далекую юность. А когда на съезде призывно прозвучало слово «БАМ» и сотни рук взметнулись в едином порыве «Даешь!», мне представилось, что это ударные батальоны строителей Магнитки незримо влились в ряды делегатов съезда.

Я не верю тем, кто брюзжит, что, мол, «нынче не та молодежь». Другие прически, другие платья и костюмы, но сердца сегодняшних парней и девчат бьются так же молодо и задорно, как бились наши сердца в мои молодые годы. А время зовет их на новые подвиги.

Забуду ли когда-нибудь день 23 апреля 1974 года!

Когда я занял свое место во втором ряду главного зала страны, то увидел справа и слева стахановцев первых пятилеток. Все они были гостями съезда комсомола.

И вот на трибуне Леонид Ильич Брежнев.

«…С чувством приятного душевного волнения вошли мы, можно сказать, старые комсомольцы, сегодня в зал вашего съезда».

Это о моем волнении говорил с трибуны Леонид Ильич Брежнев. Он отмечал славные дела молодых ударников девятой пятилетки. Потом говорил о том, что в рабочем классе зародилось новое замечательное движение – движение наставников молодых рабочих. Они по доброй воле, по призванию души учат молодежь трудолюбию, мастерству, воспитывают ее на героических традициях нашего славного рабочего класса. И вдруг среди других Леонид Ильич называет и мою фамилию:

«…Мне приятно сообщить вам, что за проявленную трудовую доблесть, большую работу по коммунистическому воспитанию и профессиональной подготовке молодежи Президиум Верховного Совета СССР присвоил высокое звание Героя Социалистического Труда… Шатилину Алексею Леонтьевичу – почетному металлургу, ветерану Магнитогорского металлургического комбината…»[4]4
  Брежнев Л. И. Речи и статьи. М., Политиздат, 1975, с. 537.


[Закрыть]

Даже от огня у горна доменной печи не было так жарко мне, как в этот момент от нахлынувшего вдруг горячего волнения. Леонид Ильич, как известно, не только мою фамилию назвал, но и ленинградца Степана Витченко, прядильщицы из-под Москвы Ольги Вохмяниной, алтайского колхозника Павла Печенкина. А зал гремел от аплодисментов. Кто-то из сидевших рядом ветеранов обнимал меня, кто-то говорил что-то, тряся за руку.

А потом нас, ветеранов-наставников, пригласили занять почетное место в президиуме съезда. В перерыве между заседаниями сердечно поздравили, дружески пожали руку Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин.

– А я вас хорошо помню, Алексей Леонтьевич, – сказал тогда Алексей Николаевич Косыгин. Несколько лет назад приезжал в Магнитку Председатель Совета Министров СССР, и я показывал ему хозяйство в доменном цехе. – Слышал, что вы в Константиновке работали когда-то?

Да, именно в Константиновке познавал я азы доменного дела. Оттуда, с Донбасса, прибыл на Урал по комсомольской путевке в числе других молодых добровольцев. Прибыл, чтобы остаться здесь навсегда.

Свыше сорока лет работаю в одном из самых горячих, самых главных цехов Магнитки. Вышел в отставку «с опозданием» на четырнадцать лет: все никак не хотел, не мог расстаться со своими домнами, со своими доменщиками.

А впрочем, можно ли сказать «вышел в отставку», если в тот же день директор комбината Дмитрий Прохорович Галкин сообщил, что назначает меня нештатным помощником начальника доменного цеха по воспитательной работе.

…Вскоре после того, как я вернулся со съезда комсомола, у нас в доменном цехе остановили на капитальный ремонт доменную печь. Это последняя печь, которую я задувал на Магнитке. Доменщики говорят: домны стареют, но не умирают. Я знал, что и эта, десятая, обретет новую жизнь, войдет в строй помолодевшая.

Но в тот день, когда началась загрузка печи и бригады готовились к задувке, не пошел в цех. Отдав сорок лет жизни доменным печам Магнитогорского комбината, я впервые в такой важный час находился на расстоянии. И не потому, что числился теперь в списках цеха не старшим мастером, а нештатным помощником начальника цеха по воспитательной работе. Я верил в людей, которые стояли у горна, которым я передал свое дело.

Мысленно я видел у печи спокойного, неторопливого Петра Юрьева – теперь старшего мастера; рядом с ним подвижного, но твердого и уверенного мастера Евгения Мудрака и помогавшего им молодого ученого, кандидата технических наук Валентина Новикова.

И вот сейчас, когда все проверено, осмотрено, опробовано, люди ждут последней команды Петра Васильевича Юрьева. Он даст знак – подать в печь газ – домна оживет…

И она «пошла», заработала. Мои ученики выдержали экзамен.

Я говорю – мои ученики, и тут же вношу поправку: бывшие. Ведь Петр Юрьев пришел в доменный цех в годы войны. Никто теперь не узнает в этом крепком, коренастом человеке того худенького долговязого подростка, каким он пришел к нам в цех в начале сорок второго года.

На фронт ушли мои товарищи – доменщики, а мне сказали: «Твой фронт здесь, у доменных печей». И вот эти подростки были солдатами моего трудового батальона.

На Магнитогорском комбинате в годы войны не только плавили чугун и сталь, но и строили новые доменные печи. Помню, пятого декабря сорок второго года моя бригада выдала первую плавку чугуна на доменной печи № 5. За ее освоение я получил первый орден Ленина. А через год – в декабре 1943 года задувал шестую доменную печь.

На той, шестой печи с теми же ребятами мы потом осваивали высокое давление газов под колошником. Это давало возможность увеличить выплавку чугуна на шесть – восемь процентов. Нигде, ни на одном заводе тогда такого еще не было. Риск был, конечно.

В пятидесятых годах меня связывала большая рабочая дружба с бывшим тогда начальником доменного цеха Александром Филипповичем Борисовым. Александр Филиппович подчас смело опровергает общепризнанные истины, умеет ставить техническую, технологическую проблему неожиданно, по-новому.

Борисов искал пути повышения производительности доменных печей. Это тогда была острейшая задача, так как мартеновские печи задыхались – не хватало чугуна. И вдруг Борисов выдвинул идею – перевести домны на работу по новой технологии – с повышенным давлением газов под колошником.

Доменщики выступили в поддержку точки зрения Борисова. Решили эксперимент начать с печи № 6, с той, на которой я работал мастером.

Готовились терпеливо и спокойно, не торопясь. Наконец, наступил долгожданный день. Он прошел спокойно – домна работала ровно. Но уже на следующий день она начала капризничать – похолодала, пошла неровно. Начались осадки. Ухало так, что сердце обрывалось. Казалось, печь «бунтует», недовольна режимом. Я облегчил шихту, давал кокс, уменьшал расход известняка, стремился угадать поведение домны, как бы проникнуть за толстую броню кожуха, заглянуть во внутрь неспокойной, капризной домны. Часами стояли мы рядом с Борисовым разгадывая загадки, которые задавала нам доменная печь: разгадаем одну, а она задает другую.

Стало опасно – осадки грозили аварией.

А однажды произошло несчастье – печь с такой силой выбросила чугун из летки, что я не успел отскочить – огненный сгусток, словно осколок снаряда, прожег ногу, повредил сухожилие. С тех пор и прихрамываю.

В больницу приходили доменщики с цветами, фруктами, рассказывали мне веселые истории, о домне не говорили.

А я думал о ней, будь она неладна.

Целый год шла неустанная борьба за новую технологию. Искали и находили новые приемы, методы «укрощения строптивой».

Отработали технологию работы с повышенным давлением газов под колошником, перевели на эту технологию все домны. Производительность цеха резко возросла. За коренное усовершенствование методов труда и внедрение новой технологии А. Ф. Борисову и мне было присвоено звание лауреатов Государственной премии.

Мне в жизни повезло: у меня были отличные учителя. Учили меня не только доменному делу, но и тому, как правильно жизнь свою строить.

Всегда буду добрым словом вспоминать Павла Ивановича Коробова – одного из славной династии доменщиков Коробовых. Пришлось встречаться на домнах Магнитки и с главой династии Иваном Григорьевичем Коробовым – он приезжал в гости к сыну и, конечно, заходил в цех, встречался с людьми.

Удивительный это был человек! Более полувека проработал на Макеевском металлургическом заводе, прошел там все «доменные ступеньки», а с 1918 года стал обер-мастером. Можно смело сказать: Иван Григорьевич – это энциклопедия доменного дела, и мы многому у него научились.

А сыновья его не только унаследовали от отца практические знания, но и революционный дух, пролетарские традиции. Павел Иванович Коробов был общительным, простым в обращении, чутким старшим товарищем. Никогда не выпячивал себя, не бахвалился. В общем, человек рабочей закваски, прошедший путь доменщика и в Макеевке, и в Енакиево, и на заводе имени Петровского. Окончил Московскую горную академию.

Сколько дней и ночей провели мы, тогда еще молодые доменщики, рядом с Павлом Ивановичем у доменных печей! Можно сказать, под его руководством прошли мы «доменную академию».

А потом стал моим учителем Александр Филиппович Борисов. Чему я у него научился? Прежде всего, анализу, умению до всего докапываться, как он говорил – «доходить до корня явлений и фактов». По его инициативе под эстакадой была построена модель домны, действующая модель, и здесь мы постигли металлургическую науку и в теории, и на практике.

Это Борисов высказал первым мысль: выплавлять маломарганцевистый чугун. Как так? – удивились многие инженеры, ученые, работники министерств. – Да вы откройте любой учебник по металлургии, и там написано: марганцевая руда является составной частью доменной шихты. И руду эту возили издалека, обходилась она втридорога. Идею Борисова заморозили на много лет, но корни она все-таки пустила.

За осуществление этой задачи взялись инженеры В. И. Голчин и А. Л. Галатонов. Их поддержал новый директор Магнитки Феодосий Денисович Воронов, человек смелый, напористый, умеющий смотреть вперед. Магнитка экспериментировала. Из доменного цеха эксперименты перешли в мартеновский передел. Искали, пробовали, отрабатывали новую технологию. И добились своего: доменные печи в Магнитке не загружаются дорогостоящей марганцевой рудой, в шихту больше включается агломерата. И выигрыш – 100 миллионов рублей в год.

И уж, конечно, нам, мастерам, горновым, газовщикам, надо было проявить все свое мастерство, научиться с большой точностью регулировать тепловой режим, вести точную, почти аптекарскую шихтовку. И отлично освоили новую технологию.

Коробов, Борисов говорили нам, что мастер – это главный технолог на печи и полный хозяин на своем участке, он за все в ответе – и за технологию, за итоги работы, за поведение подчиненных ему людей.

Случались неполадки, аварии, и обязательно ночью. Звонишь Борисову домой:

– Александр Филиппович, беда.

– Что случилось?

Рассказываешь. Волнуешься. А он выслушает и спокойно:

– А почему вы звоните, Алексей Леонтьевич, спать не даете? Кто там мастер? Ах, Шатилин. Так ведь мастер знает, что делать. Действуйте.

Такую школу мы прошли – школу самостоятельности, активности, личной ответственности.

В труде, в дерзаниях закалялась юность тех, кто составляет сейчас костяк доменного цеха.

После той, шестой, домны строили – седьмую, восьмую, девятую, десятую. Все их приходилось задувать и «обживать», с каждой связаны воспоминания. На каждой новой домне росли, учились, набирались мастерства и опыта новые поколения молодых доменщиков.

В последние годы все чаще приходят на рабочие места парни с дипломами инженеров. Вот так пришел в мою бригаду горновым Валентин Новиков, только что окончивший Московский институт стали и сплавов. Вижу, старается человек, работает наравне с другими, а в чем-то и лучше, поскольку у него инженерные знания.