Текст книги ""Политическое завещание" Ленина"
Автор книги: Валентин Сахаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 66 страниц)
ПИСЬМО-УЛЬТИМАТУМ
Считается, что Ленин, возмущенный оскорблением Крупской, направил Сталину следующее письмо: «Вы имели грубость вызвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но, тем не менее, этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения». Письмо датировано 5 марта 1923 г. и имеет помету: «Строго секретно. Лично». Ленин обращается – «Уважаемый товарищ Сталин!» Подпись: «С уважением Ленин»[1179].
Прежде ничего подобного не выходило из-под пера Ленина. Считается, что полученная информация сильно его взволновала, приблизив третий инсульт, который положил конец политической деятельности Ленина[1180]. Поскольку причиной появления письма-ультиматума принято считать конфликт Сталина и Крупской, то Сталин оказывается виновником очередного и рокового для Ленина инсульта. Уже поэтому данному письму в историографии отводится особая роль. Сталин благодаря ему оказывается «кругом виноват». А само письмо представляется как окончательный приговор Ленина Сталину и как человеку, и как политику. Мы тоже должны отнестись к нему со вниманием – и как к факту биографии Ленина и Сталина, и как к историческому источнику.
Архивный вариант этого письма[1181] представляет собой машинописный текст на чистом листе. Подпись «Ленин» и заверяющая надпись «Записано М.В.» машинописные. Следов работы над текстом нет. Между архивными вариантами и опубликованным есть незначительные различия, выдающие вольное отношение публикаторов к тексту письма*. Отправление письма в ленинском секретариате не зарегистрировано. В деле вместе с этим письмом хранится незарегистрированный конверт Управления делами СНК РСФСР, на котором написано: «Письмо В.И. от 5/III-23 г. (2 экз.) и ответ т. Сталина, непрочитанный В.И-чем. Единственный экземпляр»[1182]. Из нее следует, что ленинское письмо существовало всего в двух экземплярах. М. И. Ульянова же утверждала, что их было три, из которых один был направлен Сталину, а второй, в запечатанном конверте, отдан на хранение ей. Володичева, противореча ей, заявляет, что Каменеву и Зиновьеву также были направлены письма, значит, были еще экземпляры.
Все экземпляры тождественны по содержанию, но различаются расположением текста, следовательно, печатались они не одновременно. На одном экземпляре отсутствует указание на отправление копий Л.Б. Каменеву и Г.Е. Зиновьеву. На двух других экземплярах (л. 1, 2) такое указание имеется – в верхнем правом углу под словами «Тов. Сталину» в строчку напечатано «Копия тт. Каменеву и Зиновьеву». Кроме того, если на одном из них (л. 2) эта надпись напечатана не одновременно с текстом (текст жирный, видимо, напечатан с использованием другой ленты), то на другом одновременно с ним. По-разному оформлены помета о личном характере письма («лично», «лично.-»), а также заверительная надпись: «Записано В.М.», «Верно М.В.». Запись «Верно» говорит, что перед нами копия, а не оригинал, к тому же копия незаверенная. Ничего удивительного в самом этом факте нет. Но в связи с ним встают вопросы: когда и кто снимал копию и для чего, если есть столько других экземпляров, представленных отпусками; почему на подлинниках адресаты напечатаны не одновременно с текстом? Если отправлялись письма трем адресатам, одно (так всегда было) оставлялось для архива, то почему и зачем такое обилие текстов осталось в секретариате? Какая нужда в них? Ничего подобного с другими письмами Ленина не встречается. Все это выдает какую-то работу секретарей Ленина по тиражированию текстов этого секретного и личного письма. Володичева утверждает, что Каменеву и Зиновьеву были направлены два разных экземпляра, а на «отпуске» письма ясно сказано: им направляется «копия», т.е. один экземпляр.
Информация об истории появления письма покоится на противоречивых рассказах М.В. Володичевой и М.И. Ульяновой. Обстоятельства распоряжения Ленина об отправлении письма-ультиматума Сталину также не ясны. Володичева пишет, что Ленин продиктовал 5 марта письмо и тут же сам сказал, чтобы его не отправляли, так как был недоволен им. Лишь на следующий день распорядился отправить**. Но тут вмешалась Крупская и велела письмо не отправлять, лишь 7 марта, после того как Крупская переговорила с Каменевым, «письмо было передано Сталину и Каменеву, а затем и Зиновьеву»[1183].
В этой истории Зиновьев и Каменев в определенном смысле оказываются центральными фигурами . В самом деле, по свидетельству Молотова, конфликт Сталина с Крупской произошел из-за них. Крупская прибегает к их защите после разговора со Сталиным. Ленин диктует письмо-ультиматум, оказывается, только потому, что Зиновьев и Каменев были информированы о грубости Сталина в отношении Крупской. Именно из-за этого Ленин требует от Сталина повторного извинения. Наконец, отправление письма Сталину ставится в прямую зависимость от информирования их о его содержании.
Володичева включает в число свидетелей работы Ленина над письмом М.И. Ульянову[1184], но последняя отказывается от этой «чести», указывая на то, что знает об этой истории со слов Крупской и, более того, высказывает сомнение в том, что Крупская видела это письмо , и думает, что оно было послано Сталину в соответствии с распоряжением Ленина[1185]. Рассказы Володичевой и М.И. Ульяновой находятся в известном противоречии с той информацией, которую сообщают врачи о состоянии Ленина 5 и 6 марта. С одной стороны, он читал, разговаривал с секретарями и что-то диктовал им (содержание диктовок неизвестно), а с другой, как было показано выше, – болезнь поставила Ленина на грань полной утраты способности к интеллектуальной деятельности[1186]. Четкие формулировки и серьезные сбои в работе головного мозга – более чем странное сочетание. Предположение о последующей редакции текста приходится отклонить, так как Володичева о ней ничего не сообщает. Значит, все продиктовано сразу, быстро, «на одном дыхании». Естественно возникает вопрос: действительно ли это письмо-ультиматум было продиктовано Лениным? Опять возникает ситуация, когда необходимо доказывать , что автором письма-ультиматума был Ленин.
Могут сказать, что есть ответное письмо Сталина от 7 марта 1923 г., которое уже фактом своего существования снимает все эти сомнения. Введенное в научный оборот в 1989 г., это письмо Сталина активно используется в литературе последнего десятилетия, но и с ним на поверку оказывается все не так просто.
* После обращения к И.В. Сталину вместо запятой в публикации стоит восклицательный знак, что несколько меняет тональность обращения и, следовательно, всего текста.
** Из текста записи «Дневника дежурных секретарей» неясно, чем именно был недоволен Ленин. А без знания ответа на этот вопрос невозможно правильно оценить текст и намерения Ленина. Непонятно также и то, почему на следующий день он без доработки решил отправить его. Что изменилось?
ПИСЬМО-ОТВЕТ СТАЛИНА
Считается, что И.В. Сталин на письмо-ультиматум Ленина ответил следующим письмом: «Недель пять назад я имел беседу с т. Н. Константиновной, которую я считаю не только Вашей женой, но и моим старым партийным товарищем, и сказал ей (по телефону) приблизительно следующее: „Врачи запретили давать Ильичу политинформацию, считая такой режим важнейшим средством вылечить его, между тем, Вы, Надежда Константиновна, оказывается, нарушаете этот режим; нельзя играть жизнью Ильича“ и пр.
Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое "против" Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего Вашего выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. Кон. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут, да и не могло быть.
Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения "отношений" я должен "взять назад" сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя "вина" и чего, собственно, от меня хотят». Письмо адресовано: «Т. Ленину от Сталина» и имеет помету – «Только лично»[1187].
Архивный вариант текста письма содержанием не отличается от опубликованного в «Известиях ЦК КПСС». Но без корректировки публикаторов не обошлось. В архивном деле вместе с письмом Сталина хранится сопроводительная записка, выполненная на бланке секретаря ЦК РКП(б) рукой Сталина:
«т. Ленину
от Сталина
Только лично»[1188]. Является ли эта записка сопроводительной к этому письму, или не имеет к нему никакого отношения, неясно. Однако эта надпись при публикации была включена в текст самого письма как составная часть его. Само по себе это искажение существенным образом не влияет на характер и тональность письма, но оно не безобидно, поскольку придает больше достоверности тому документу, принадлежность которого Сталину вызывает сомнение.
Первая проблема, связанная с этим письмом Сталина, возникает в связи с утверждением Володичевой, что она записала ответ под диктовку. Текст, записанный ее рукой (или почерком, похожим на нее) хранится в архиве Президента РФ (его фотографию опубликовал Волкогонов[1189]). Эта запись представляет собой текст на трех листах блокнота генерального секретаря ЦК РКП(б) И.В. Сталина неровным (небрежным) почерком, сильно, до неузнаваемости меняющимся от начала к концу письма. Подписи Сталина под ним нет. Вместо подписи стоит «нечто», в просторечии именуемое закорючкой, которая ничего общего с подписью Сталина не имеет[1190]. Почему Сталин не подписал его? Вопрос остается без ответа. Но в итоге получается, что за исключением листов из именного сталинского блокнота ничто не указывает на принадлежность этого письма И.В. Сталину. Все это как-то можно объяснить. Но, оказывается, что существует второй текста письма.
Он написан Сталиным или почерком, очень похожим на него (будем называть его «сталинский вариант письма»)*.
Сталинский вариант письма – тоже на трех листах, ровным, спокойным почерком. Он подписан характерной для Сталина подписью[1191]. Именно этот текст хранится в материалах ленинского секретариата вместе с письмом-ультиматумом Ленина[1192]. Но и этот текст ставит ряд трудных вопросов, остающихся пока что без ответа. Первый из них связан с хорошо заметными различиями в том, как исполнены текст письма и подпись Сталина. Они видны даже на фотокопии, которая выдается исследователям. Толщина линий и интенсивность цвета (от очень темной и жирной до тонкой и светлой) заметно меняется не только в предложении, от слова к слову, но и в самих словах и даже в отдельных буквах. Возможно, причиной тому было плохие перо, чернила или опустевшая чернильница. Подпись Сталина выглядит иначе – толщина линий и интенсивность цвета одинаковы во всех частях подписи, а ее цвет линий (серый) заметно отличается от того, который имеется в тексте письма. Появляется подозрение (его можно снять только посмотрев подлинник), что подпись факсимильная. Если так, то почему Сталин на собственноручной записке поставил факсимиле?
Возникает другой вопрос – почему это письмо не было зарегистрировано в ленинском секретариате, хотя он функционировал в это время? На конверте, хранящемся в ленинском секретариате вместе с письмом (сталинский вариант письма), вместо регистрационного номера стоит прочерк. Если это тот конверт, в который было запечатано сталинское письмо, то мы с уверенностью можем сказать, что в сталинском секретариате оно тоже не зарегистрировано**. Почему? Причины могут быть, конечно, разные. Возможно, оно поступило в ленинский архив много позже марта 1923 г., когда регистрационные книги были уже выведены из делопроизводства, и внести в них соответствующие записи задним числом было уже невозможно. Но можно было присовокупить конверт с письмами к материалам формирующегося фонда.
Дополнительные вопросы порождают бланки, на которых исполнены письма почерком Сталина и почерком Володичевой. Они имеют ряд существенных различий в своем типографском оформлении. Бланки, подобные тому, на котором текст выполнен рукой Сталина (или почерком, похожим на него), встречаются, но бланки, подобные тому, которые использовала Володичева, нам не встречались. В совокупности с другими фактами, вызывающими сомнение, это обстоятельство еще более усиливает подозрения относительно всей этой истории. В итоге под сомнением оказывается не только рассказ Володичевой о записи ответа Сталина, но и вся рассказанная ею история о создании письма-ультиматума.
Не все просто и с содержательной стороной письма Сталина. Его нельзя считать прямым ответом на письмо-ультиматум, содержащим требование принести извинения. Сталин соглашается взять назад сказанные им слова. Это совсем не то, что извинение. К этому склоняется даже Д.А. Волкогонов, расценивший ответ Сталина как «неуважительный» и признавший, что Сталин «фактически дезавуирует сказанное Крупской»[1193]. Получается, Сталин отказывается извиниться? Но Ульянова в заявлении Объединенному (1926) Пленуму ЦК и ЦКК ВКП(б) определенно заявляет, что Сталин извинился. Крупская не возражала против этого заявления, следовательно, согласилась с ней. Итак, вопрос о принадлежности Сталину этого письма остается открытым. В доступной исследователям части архивов нет прямых признаний Сталина ни в получении им ленинского письма-ультиматума, ни в своем письменном ответе ему.
Совсем не исключается, однако, что Сталин действительно писал его. Другое дело – причины его появления. Выше было показано, что попытка объяснить его письмом-ультиматумом сопряжена с известными трудностями. Но мыслимы и другие причины. Нельзя, например, исключить, что его появление было инспирировано слухами или рассказами о том, что Ленин продолжает проявлять недовольство в связи с конфликтом Сталина с Крупской, что он забыл о том, что примирение уже состоялось, что неплохо бы черкнуть ему несколько слов по поводу конфликта и успокоить человека… В этом случае получает естественное объяснение тот факт, что письмо Сталина написано так, будто бы он ничего не знал о тексте письма-ультиматума и отвечал не на него. А то, что в это время ближайшее домашнее окружение Ленина раскручивало политическую интригу, в центре которой оказался Ленин, и которая своим острием была направлена против Сталина, – достаточно хорошо устанавливаемый факт.
* Относительно почерков Сталина и Володичевой точный ответ может дать только графологическая экспертиза.
** К сожалению, сейчас проверить прохождение этих документов по делопроизводственным документам сталинского секретариата не представляется возможным. Но все известное сегодня об этом письме позволяет высказать предположение, что в секретариате Сталина письмо-ультиматум в режиме реального времени не регистрировалось, а в архиве Сталина нет подлинного текста его, принесенного Володичевой. Если бы он там был, то можно было бы ожидать, во-первых, передачи его оттуда в фонд Ленина и, во-вторых, публикации текста письма именно с этого экземпляра, а не с «отпуска», хранящегося в архиве Ленина.
ПИСЬМО КАМЕНЕВА ЗИНОВЬЕВУ
Имеется еще один документ, который, на первый взгляд, надежно подтверждает и факт направления Лениным письма-ультиматума Сталину, и факт ответа Сталина. Речь идет о письме Каменева Зиновьеву, датированном 7 марта 1923 г., в котором Каменев рассказывает о своей встрече с Троцким в ночь с 6 на 7 марта 1923 г. Об источниковедческих проблемах, связанных с этим письмом, говорилось в обзоре источников, поэтому мы лишь напомним, что отсутствие на нем следов регистрации в секретариатах Каменева и Зиновьева не позволяет проверить дату его создания, а текст его дает основания для сомнений в том, что оно было написано именно в указанное в нем время. Здесь мы проанализируем содержащуюся в нем информацию по существу. «Узнав, что Грузинский] съезд назначен на 12 [марта], Старик весьма взволновался, нервничал и 1) послал Троцкому письменную просьбу „взять на себя защиту грузинского] дела в партии: тогда я буду спокоен“. Троцкий решительного] ответа не дал. Вызывал вчера ночью меня для совещания, 2) написал и дал мне для передачи Мдивани, Мах[арадзе] и др. (копия Троцкому и Каменеву) письмо в 2 строки [о] фактической солидаризации с Мдивани и Ко и дезавуировании Серго, Ст[алина] и Дз[ержинского], 3) послал Сталину (копия мне и тебе ) персональное письмо, которое ты, наверно, уже имеешь. Сталин ответил весьма сдержанным и кислым извинением, которое вряд ли удовлетворит Старика». Далее, Каменев, оценивая намерения Ленина в отношении Сталина, пишет, что урегулирование конфликта на Кавказе, в успехе которого он, Каменев, уверен, «уже не удовлетворит Старика, который, видимо, хочет не только мира на Кавказе, но и определенных организационных выводов наверху »[1194]. Прежде всего, определение ответа Сталина как «кислого» не соответствует ни характеру, ни содержанию его письма от 7 марта.
Если Каменев прав, то кавказский конфликт для Ленина не причина, а лишь повод для разрыва личных и политических отношений со Сталиным. А разрыв нужен, чтобы получить свободу действий и не стеснять себя никакими, прежде соединявшими их узами политического сотрудничества и личной дружбы, вести борьбу с ним на поражение. Ради чего или кого? Ради Мдивани, выступавшего против образования СССР на принципах, предложенных В.И. Лениным? Но свое отношение к политической позиции Мдивани и его сторонников Ленин определил еще в конце октября 1922 г., осудив их поведение и политику в весьма резких выражениях. Ради Кабахидзе, который сам спровоцировал Г. К. Орджоникидзе ответить на его слова пощечиной? Но за этим инцидентом не стоял конфликт по поводу образования СССР. Думается, это письмо свидетельствуют не об этих ничем не подтверждаемых намерениях Ленина, а о том, что само письмо Каменева есть проявление политической интриги, бывшей органической составной частью борьбы, которая велась против Сталина. На это указывает одно слово, имеющееся в этом письме. Всего одно слово, но, как говорится, «мал золотник, да дорог!» Каменев сообщает, что Ленин передал ему письмо для Мдивани, Махарадзе и др., которое он сам «написал ». Опять Ленин «написал »!!! Удивительно, как упорно «заставляют» парализованного Ленина «писать». Каменев 7 марта 1923 г. не мог не знать, что Ленин давно уже писать не может. Или он забыл об этом? Если он это забыл, то как можно верить ему в остальном?! Если предположить, что это письмо писалось годы спустя, то данную ошибку можно понять. Таким образом, вопрос о времени создания этого письма нельзя считать решенным.
Более того, даже если это письмо было действительно написано Каменевым 7 марта 1923 г., то этот факт еще не гарантирует, что автором письма-ультиматума был Ленин. Да и сама встреча с Троцким 7 марта 1923 г., как было показано выше, не может считаться надежно установленным фактом, поскольку сам Каменев ставит время этой встречи под сомнение. В письме в ЦК РКП (б) от 16 апреля 1923 г. он относит эту встречу (о другой, второй, подобной встрече ни Троцкий, ни Каменев ничего не говорят) к более позднему времени и связывает с ней только информирование о записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"». Поскольку нельзя считать доказанным, что Ленин 5-6 марта написал письма Сталину, Троцкому, а также Мдивани, Махарадзе и др., то придется признать, что нет серьезных оснований принимать на веру свидетельство этого письма Каменева о направлении Лениным письма-ультиматума Сталину и «кислого» ответа Сталина. Этот документ не может оказать помощи в решении вопроса о ленинском авторстве письма-ультиматума и об ответе Сталина. Поэтому мы не можем исключить того, что Ленин и Сталин не были авторами этих писем.
Против разрыва Лениным личных отношений со Сталиным (и, значит, против письма-ультиматума) может свидетельствовать последний контакт Ленина со Сталиным, произошедший 17 марта 1923 г. Речь идет об обращении Ленина к Сталину за ядом. После стойкой утраты Лениным речи (не удавалось ничего понять из того, что он говорил) возникла та ситуация, с которой он прежде связывал добровольный уход из жизни. 10 марта вошедшей к нему медсестре Ленин смог сказать: «Смертельный ток».
Смысл сказанного врач расценил так: «По-видимому, он считает сегодняшний спазм смертельным». Может быть и так, но не менее вероятно, что под «смертельным током» Ленин имел в виду не спазм, а смертельный яд, принять который настало время. В пользу этого предположения говорит и другая его фраза: «Один раз сказал: "Надо дать…", но что, сказать не мог». Считается, что он просил валерьянку[1195]. Может быть, но ввиду его состояния это нельзя считать установленным надежно. В следующие дни положение ухудшалось. 17 марта Ленин делает попытки что-то сказать, но никто «совершенно» не мог его понять. Наконец выяснили, что он хочет – чтобы ему дали яд[1196]. Дальнейшее известно из двух документов Сталина. 17 марта он письмом сообщил Каменеву и Зиновьеву: «Только что вызвала меня Надежда Константиновна и сообщила в секретном порядке, что Ильич в "ужасном" состоянии, с ним припадки, "не хочет, не может дольше жить и требует цианистого калия, обязательно". Сообщила, что пробовала дать калий, но "не хватило выдержки", ввиду чего требует "поддержки Сталина"». Зиновьев и Каменев на письме зафиксировали свое мнение, видимо, вернув его Сталину: «Нельзя этого никак. Ферстер дает надежды – как же можно? Да если бы и не было этого! Нельзя, нельзя, нельзя!»[1197]. 21 марта Сталин направил членам Политбюро письмо, в котором более подробно сообщил об этой просьбе Ленина, о сопутствующих ей обстоятельствах и о своих действиях: «В субботу 17 марта т. Ульянова (Н.К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном " просьбу Вл. Ильича Сталину ” о том, чтобы я, Сталин, взял на себя ответственность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н.К. говорила, между прочим, что «Вл. Ильич переживает неимоверные страдания», что «дальше жить так немыслимо», и упорно настаивала «не отказывать Ильичу в его просьбе» . Ввиду особой настойчивости Н.К. и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В.И. дважды вызывал к себе Н.К. во время беседы со мной и с волнением требовал «согласия Сталина» ) (выделено нами. – B.C.), я не счел возможным ответить отказом, заявив: «Прошу В. Ильича успокоиться и верить, что когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование». В. Ильич действительно успокоился.
Должен, однако, заявить, что у меня не хватает сил выполнить просьбу В. Ильича, и [я] вынужден отказаться от этой миссии, как бы она ни была гуманна и необходима, о чем и довожу до сведения членов П. Бюро ЦК». Члены Политбюро ознакомились с этим письмом Сталина. Томский на нем написал: «Читал. Полагаю, что "нерешительность" Сталина – правильна. Следовало бы в строгом составе членов Пол. Бюро обменяться мнениями. Без секретарей (технич.)». Зиновьев, Молотов, Бухарин, Троцкий и Каменев написали – «Читал»[1198].
Если бы Ленин ультимативно потребовал от Сталина извинения перед Крупской и не получил удовлетворения (а он не получил его), то у него не было бы никаких оснований обращаться к нему с подобной просьбой. То же можно сказать и о Крупской, переадресовывавшей ему эту просьбу Ленина. Необходимо объяснять и поведение Сталина. Он поступил так, как если бы письма-ультиматума не было, словно не знает о нем.
Следовательно, не письмо-ультиматум Ленина и не ответное письмо Сталина ставили точку в их отношениях. Действительно, последним актом их отношений оказалось обращение Ленина к Сталину за ядом 17 марта 1923 г. – акт, говорящий не об угрозе разрыва отношений со стороны лично оскорбленного человека, а о призыве товарища о помощи, о просьбе пойти на страшную моральную жертву – помочь умереть. Этот факт является косвенным свидетельством против желания Ленина разорвать со Сталиным отношения по причине переоценки его качеств как личности, так и политика.
Этот вывод вполне согласуется с заявлением Сталина на июльском (1926) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) о том, что Ленин не разрывал с ним отношений, что подобные заявления – клевета[1199]. Крупская Сталину не возразила.
Коль скоро никаких следов ленинского авторства самый текст письма-ультиматума не несет, в секретариате Ленина оно не зарегистрировано, все свидетели путаются в собственных показаниях и противоречат один другому, состояние здоровья Ленина вызывает сомнения в способности продиктовать такой текст, то ленинское авторство письма-ультиматума надо доказать. Доказать на имеющемся материале не удается, зато сомнения множатся. В этом случае мы не имеем формального права считать этот документ ленинским.
