Текст книги "Я шагаю по Сеулу (СИ)"

Автор книги: Вахтанг Глурджидзе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23. А может стать изобретателем?

Проблемы и их решения.

До каникул остался месяц. Сегодня я на лекции не пошла, и не потому, что заболела или захотела пропустить. Просто, группу взяли на экскурсию. Они полетели на Чеджудо, пробудут там два выходных дня. А меня не пустил Ян Сок. После объявления об использовании двойников, работы нам прибавилось. Фанаты сошли с ума! Каждому из них, вдруг, приспичило сняться с двойником той девушки из «Блэкпинк», которую они считают своим биасом. Правда, денег в кошельке у нас прибавилось, но вся четвёрка двойников настолько устала, что Ян Соку пришлось дать нам неделю отдыха…

И вот, я сижу дома, вернее лежу на своём матрасе, в позе морской звезды. В голове нет никаких мыслей, Ен Лин тоже молчит. Опять проснулась в шесть утра. И чего мне в этом мире не спится подольше? Ладно, пора вставать, привести себя в порядок…

Завтракаем, как всегда, вчетвером – я, омма, онни и «Розэ». Американка сегодня втречается с Мин Бо, хотят пойти в зоопарк. Разрешила взять машину с моим охранником. Хотя, будет и охранник от лэйбла. Переходим с оммой и онни в гостиную, оккупируем диван. На низком столике, рядом с ним, стоят вазы с пирожным, шоколадом и печеньем.

– У нас проблема, доченьки! – Сара смотрит на нас тревожным взглядом. – Тут некоторые клиенты заказывают снять их на мосту, или на утёсе, или в таком месте, где нет никакой возможности для фотографа взять их в кадр – не будет же человек висеть в воздухе. Это новомодный тип фотографий, придумали его какие-то вегугины из Европы. Пару раз пришлось арендовать вертолёты, с которых наши люди и делали снимки. Но там свои сложности, да и дорого стоит вызов вертолёта. Пробовали применить дроны, это дешевле, но каждый раз надо получать разрешение на их запуск в полиции, а оно платное, невозможно, ведь клиентов в неделю бывает у нас до сотни….

Был у нас клиент, который захотел, чтобы его сняли на стене небоскрёба "Самсунг", есть там стеклянная кабина, в которую любят залазить туристы, и чтобы снимок был сделан со сттороны улицы, с расстоянив десять метров. Пришлось использовать блоки и канат, на котором висел наш человек. Двадцать кадров клиент забраковал, ещё и пожаловался на нас. А ну, попробовал бы сам висеть на канате на высоте сорока метров при ветре!

Что делать, не знаю. Терять почти четверть заказов тоже неохота. И так конкуренция настолько высока, что самые богатые компании, которые занимаются этим бизнесом, уже подумываю о совместном производстве снимков «PFV», купив в складчину вертолёт…

– Омма, а что такое «PFV»? – Встрепенулась Джен Ни. – О таком нам на курсах фотографии не говорили.

– Сейчас, у меня где-то записано. – Омма достаёт телефон и находит соответствующую запись. – Вот, это, кажется, на английском языке – «Фотаграфи фром зе войд», если я правильно прочла…

– «Фото из пустоты». – Перевожу, а сама думаю, у нас в моём старом мире, было что-то подобное, или нет…

Так, как там у нас могли снять человека, например, стоящего на какой-либо вершине? Ну, с вертолёта, точно, могли. С помощью специального объектива – тоже могли. Но если вершина одна, и очень высоко, то и такой объектив не всегда поможет. Не сбрасывать же для съёмки парашютиста с фотокамерой! Можно нанять и воздушный шар, но и там своих проблем навалом. Главное, что всё это дорого. Хотя, я ведь поднималась на каком-то фестивале вместе с коллегами на воздушном шаре, и мы фотографировали себя в корзине этого аппарата! Селфи! Да так это называлось… Так, но что мы делали? А, вспомнила! Ирен держала фотокамеру на какой-то длинной палке. У неё перед носом был экранчик, где она видела, куда нацелен фотоаппарат. На палке была кнопка. Ирен рукой крутила эту палку, пока на экранчике не появлялся нужный ей ракурс. По-моему, и фотокамера, и экранчик были связаны этим, как его, а, «Блутузом»! Вот, вспомнила. Как только Ирен фиксировала понравившийся ей кадр, она нажимала кнопку, и фотоаппарат производил снимок, запоминая его в своей памяти. Потом появились подобные селфи-палки и для телефонов, причём, в массовом порядке. Даже у моих детей была одна такая палка, муж купил…

Ладно, что было, то прошло, надо посмотреть, есть ли в этом мире такие устройства.

Задала вопрос Интернету. Бинго! Подобного тут нет, и никогда не было! Теперь предстоит вспомнить устройство этой палки. Как помню, у Ирен палка могла выдвигаться, как антенна у радиоприёмника. Правда, дальше полутора метров, как я сейчас помню, такие фиговины не раздвигались, иначе их неудобно было держать. Стоп! А как камера крепилась к палке? Телефоны, как я помню, вставлялись в специальную рамку.

Да, а ведь мой муж показывал мне, что телефон можно установить в этой рамке под любым углом. Он ещё смеялся надо мной, что я не могла запомнить название устройства, которое позволяет поворачивать рамку с телефоном. Интересно, могу я вспомнить, как это называлось? Час думала, пока не надоело. Влезла в Интернет, на сайт всяких механических устройств. Через пять минут нашла, что нужные мне штучки называются шарнирными соединениями. Случайно напоролась на программу, которая автоматически проектирует такие вещи. Но для этого нужен планшет, телефон может показать только общую голограмму такого устройства, а рассчитать его параметры он не в силах, не хватит памяти. Бегу к онни. Она тоже сидит, думает, что делать с возникшей проблемой. Но, как видно, у неё ничего не выходит, а взгляд Джен Ни всё больше сосредотачивается на фотографии Ким Ви Чана и его сестры…

– Онни, тебе планшет не нужен?

– Нет, а что?

– Я хочу завести в него программу, придумала кое-что. По-моему, это решение нашей проблемы.

– Да? Сейчас включу.

Программа заводится минут десять. Оказывается, это 3Д конструктор для проектирования разных вещей. А я и не знала! Потом три часа разбирались вместе с онни, как и что делать в этой программе. Наконец, поняли. Значит, что мне надо?

Первое – телескопическая палка, которая может раскрываться на длину в метр. На таком расстоянии экран фотоаппарата или телефона будет хорошо виден, не придётся использовать дополнительные устройства. И телефон, и фотокамера, я имею в виду, электронная, в этом мире тоже используют что-то похожее на наш «Блутуз». Так, теперь кнопка, которая при нажатии должна включить устройство, способное послать нужный сигнал на съёмку. Онни мне тоже помогала, когда я ей описала, что должно делать придуманное мной устройство. Она мне и подсказала, что телескопические ножки есть у штативов. А для стационарного фотографирования используют коробку с кнопкой и чем-то электронным внутри. Эта штука позволяет фотокамере, установленной на штативе, снять кадр дистанционно. Для этого фотограф устанавливает на камеру нужный объектив, наводит её на снимаемый предмет и отходит, нажимает кнопку, и снимок готов. Кстати шарнирное устройство для фотокамеры вместе с фиксатором было и на штативе. Но пришлось его модернизировать.

Сунули все наши исследования в этот 3Д конструктор. Пришлось вечерами повозиться, чтобы выданное этим конструктором устройство довести до ума. На это ушла неделя. Потом онни узнала, что отдельные части нашей палки имеются в продаже на Интернет сайтах. Приобрели, а потом ещё три дня мучились, соединяли всё в единое устройство. Мы ведь не механики, и многого не учли…

Через две недели у нас, наконец была собрана первая в этом мире палка-селфи для фотокамер. Потом мы просто изменили рамку, и появились палки для телефонов, специально для любителей поснимать самих себя. Правда, качество этих кадров уступало профессиональным фотографиям, камеры телефонов чуть хуже, чем фотоаппаратура. Испытали мы нашу палку вначале дома. Кадры получились шикарные. Потом посовещались с оммой. Она предложила запатентовать палку, год по эксплуатировать в нашей фирме, и если наши работники будут довольны, созвать пресс конференцию, и начать через Комитет изобретений продавать лицензии на производство палок.

Как мы выяснили, в этой организации оценят наше устройство, и разрешат продавать лицензии в любые страны. От каждой проданной лицензии мы будем получать 10 % прибыли, в зависимости от количества произведённых палок, до тех пор, пока не решим продать патент. Фактически, можно получать денежки всю жизнь!

Сара наняла юриста по патентному праву, взяла образец нашей палки, чертежи, и понесла всё это в Комитет по изобретениям. Через месяц пришёл ответ, что нам выдан патент за таким-то номером. Омма заказала в одной из мастерских двадцать таких палок, и раздала их нашим работникам. Они использовали эти устройства, которые я назвала «Селфи» на протяжении полугода. Палки себя оправдали. Сара провела переговоры в Комитете, и мы получили право продавать лицензии…

Через несколько лет доход от продажи принёс такую огромную прибыль, что можно было всё бросить, и ничем больше не заниматься! Палки стали настолько популярны, что холить без этого устройства стало считаться плохим тоном. В этом мире, людей на Земле было, пять миллиардов, а палок выпустили за три года почти два миллиарда! При стоимости простого варианта этого устройства в пределах трёх баксов, на счёт нашей фирмы перекочевало почти шесть сотен миллионов долларов.

Виды фото палок для телефонов.

Но изобретательский зуд у меня на этом не завершился. В один из дней, сидели мы с Лалисой у неё дома. Надо сказать, что доходы Манобан позволили ей в этом 2021 году купить довольно хорошую квартиру рядом с моим домом. Она туда перевезла свою омму Читтип, а отчим остался руководить тремя ресторанами в Бангкоке, которые для него купила Лалиса. Кстати, одними из первых палки для селфи получил «Блэкпинк» и его двойники.

Лалиса Манобан и её мама, Читтип. Фотограф Джен Ни. 2021 год.

Теперь мы могли ходить в гости друг к другу в любой момент, когда были не заняты в лэйбле или на учёбе. И вот, в один из вечеров мне Лалиса жалуется:

– Лена, знаешь, когда переписываешься с фанами по Интернету, приходится много времени терять на обозначение выражения чувств, например, хочу я показать, как люблю всех «блинков». Приходится писать это словами, уходит время, а ведь мы столько друг другу хотим сказать…

И тут я подскакиваю со стула, вызвав удивление Лисы:

– Лена, что с тобой? Нехорошо скакать, когда твоя онни Лисуни в печали! – А сама смеётся, она ведь не умеет долго сердится или грустить. Обхватываю Лису за шею (плохие привычки, как видно, передаются быстрее, чем хорошие), и шепчу ей:

– Спасибо, онни, за то что подсказала мне хорошую идею! Больше ты не будешь тратить много времени на писанину!

Лиса удивлённо смотрит на свою «тонсен», но ничего не понимает. А я, мысленно, крою себя последними словами, вот ведь, дура, не сообразила, что в этом мире нигде в телефонах или на планшетах не видала картинок – смайликов!

«Ле На, а что это такое, смайлик?» – Интересуется моя соседка по голове. Разъясняю ей, и даже пересылаю изображение, что это такое, как оно выглядит.

«Ле На, это что, миниатюрные картинки, как у японцев в книгах я видала? Они их называют эмодзи». – Прилипла ко мне школьница. И тут вспоминаю, что и у нас, в старом мире, было вроде два вида передачи эмоций. Уже дома, во сне, вижу что-то похожее на страницу Выкипедии:

«Эмодзи – это универсальный язык смайликов, который используется в сообщениях. Его изобрели в Японии, а популярен этот метод выражения чувств стал по всему миру благодаря Apple – компания предоставила возможность владельцам своих устройств использовать эмодзи в любых текстовых редакторах. Кстати, «эмодзи» с японского языка переводится как «слово в картинке» – теперь понятно, почему на клавиатуре выскакивает значок, подходящий к напечатанному слову. Концепция эмодзи очень похожа на смайлики, она стала популярной в общении, предоставляя больше возможностей для проявления своих чувств и эмоций.

Смайлики позволяют выражать нам свои эмоции без необходимости выражать чувства в письменной форме. Зачастую они заменяют нам целые слова и предложения, они бывают двух видов – текстовые (набор определенных символов) и графические (специальное изображение).

Разница между смайликами и эмодзи заключается в том, что первые создаются путем определенного сочетания клавиш на клавиатуре и знаков (скобки, запятые, тире). Эмодзи – это картинки, которые не имеются привязки к цифрам и знакам».

Утром встала с гудящей головой. Наверное, мозг не смог до конца переварить информацию о смайликах…

Потом, уже сидя на лекции, в университете, я задумалась, как можно создать такие картинки в телефоне. Они ведь должны передаваться на другой аппарат… Как плохо, что я никогда не имела дело с программированием, и не понимаю, на каких принципах работают телефоны и планшеты…

Придётся обратиться к человеку, который всё это знает.

Стою на перемене, думаю, есть ли среди знакомых хоть один человек, разбирающийся в этих вопросах. Вроде, такого нет…

Печалька!

– Ен Лин, о чём задумалась? – Вздрагиваю от неожиданности. Поднимаю глаза, а это Ви Чан подкрался незаметно, и задал вопрос прямо в ухо. Стоит, ухмыляется. Рядом его дружки, два типа корейской наружности. Они сами подойти к княжне бояться, уровень не тот, вот и ходят за чеболем.

– Ким Ви Чан, хотите заработать много денег? – Задаю неожиданно вопрос чеболю.

– Э..э-э-э? В каком смысле, много? – Ви Чан смог переварить предложение, и теперь с интересом уставился на меня. Двое его друзей тоже включили локаторы-уши.

– Ну, миллионы… – Немного неуверенно говорю я.

– Сиамка, ты не шутишь? – Уже шепотом обращается ко мне Ви Чан.

– Нет. Но для этого мне нужен человек, который знает, как добавить в телефон новую программу, которую ещё надо написать.

– Ну, я знаю, как ввести в аппарат, в его iOS, небольшое дополнение. – Выдаёт мне чеболь. Интересно, он что, разбирается в электронике? Никогда не поверю, чтобы… Хотя, тут мир другой, и то что творит у нас «золотая молодёжь», тут присутствует, но в гораздо малых масштабах.

– Но программу я писать не умею. – Продолжает Ви Чан. – Могу спросить отца, у него в компании куча хороших программистов. Но им надо заплатить.

– Деньги – не проблема! Мне главное, чтобы человек смог программно сделать рисунки, которые могли бы передаваться с телефона на телефон. Вот эту программу и запатентуем. Ведь их можно патентовать?

– Наверное, я в этих вопросах не сведущ, надо будет спрашивать у юристов. – Чешет репу Ви Чан.

– Ладно, даю тебе неделю для поиска программиста. Прибыль делим пополам! – Смеюсь я.

Чеболь заинтересовался, что я такое придумала, но я молчала, как партизан, пока он не привёл парня, разбирающегося в написании программ для этого iOS. Я объяснила Чан Би Хёну, что хочу получить. Он месяц колдовал над программой. В этом мире такого ещё никто не делал. Наконец, он представил мне свои достижения. Ну, смайлики или эмодзи, как хотите их называйте, на экране телефона не отличались от тех, которые я знала из прежней жизни. Но мне нужны были и другие рисунки – сердечки, цветы, и многое другое.

– Госпожа, моя программа может сделать и такие рисунки, тут матрица кодирования универсальная, правда, я специально сделал новую матрицу, чтобы ни один конкурент не смог использовать программу кодирования букв клавиатуры.

Я сижу и смотрю на программиста, как баран на новые ворота. Ну, не понимаю я все эти матрицы, кодирование и прочее! Я и в старом мире в этом вопросе плавала, а уж тем более, здесь! Насколько я успела понять, посидев несколько часов в Интернете, здесь программирование основано не на двоичной системе, как у нас, а на троичной…

Может, я что-то путаю? Или это у нас была троичная, а тут – двоичная? Ладно, я врач, и буду заниматься медициной, нечего забивать мозг всякой дребеденью! Главное, что программист сделал не плоские эмодзи, а объёмные, здесь ведь экран телефона имеет возможность создавать голограммы, а не только плоские изображения. Для проверки завели новые программы в телефоны мне, Ви Чану и самому программисту.

Испытали систему как в обычном режиме, так и в голографическом. Были огрехи, которые Би Хён исправлял ещё несколько дней. Чтобы исключить попадание программы к другим лицам, я предложила программиста ввести в соучредители новой компании «Смайл энд эмодзи», и запатентовать. Доходы делились в такой пропорции – 60 % прибыли Би Хёну, он ведь всё сделал, и по 20 % мне и Ви Чану. Чеболь привёл юриста, и мы получили патент через компанию его отца. А основанная нами фирма «Э энд Э» получила эксклюзивное право устанавливать программное обеспечение со смайликами на любые электронные устройства. Это уже аппа Ви Чана постарался. Он был горд, что у его сына появилась своя, хоть и маленькая, но довольно прибыльная фирма. Первыми получили новую программу все мои знакомые. Девчонки обрадовались возможности выражать свои эмоции простыми символами, которые появлялись нажатием на их изображение…

Глава 24. Каникулы в Таиланде. Встреча с дедушкой

Самолёт идёт на посадку. Рейс Сеул– Бангкок завершён. Я, Джен Ни (увы, меня без присмотра, как несовершеннолетнюю в другую страну никто не отпустит), Лалиса Манобан со своей оммой, встаём с кресел, и идём к выходу на трап, вслед за другими пассажирами. Весь полёт я проспала. Ничего, сейчас зато чувствую себя бодро, энергия в теле бурлит, хочется бегать, прыгать, кричать ничего не значащие слова…. Но, увы, нельзя… В аэропорту Суваннапум (именно так произносится название места («Райская земля» в переводе), хотя можно встретить и Суваннапхум), нас встречает толпа фанатов «Блэкпинка», ведь все из Интернета знают, что Манобан и её двойник вылетели на каникулы в Таиланд. Но, тут к нам никого не подпускают. Вдоль толпы стоят десантники с большими бамбуковыми палками, поэтому, мы спокойно идём на выход из аэропорта, не забывая лучезарно улыбаться, и приветствовать людей в буддийском стиле. Одежда на нас одинаковая, причёски – тоже, поэтому понять, где Лиса, а где я сложно, если не знаешь, что справа от айдола идёт её мама Читтип, а слева от меня бежит моя онни Джен Ни. Меня удивило, что у солдат был какой-то значок на форме, которого я не видала ни на одном полицейском или военном в Бангкоке. Как выяснилось позже, дед прислал роту своих десантников, и на их форме был изображён герб провинции Бурирам.

Герб Бурирама (Таиланд), такой же рисунок и на печати губернатора провинции.

Оказалось, что несмотря на абсолютную монархию в стране, и наличие довольно крупной королевской армии, общей численностью в 720 тысяч человек, каждая провинция или вассальная территория имеет свои, территориальные вооружённые силы, которые в случае войны переходят под управление генералов короля, выполняя роль стратегического резерва. Вот, и у моего деда была своя небольшая армия, примерно сорок тысяч солдат и офицеров. У них были и всякие танки, пушки, десяток вертолётов, и даже два истребителя и три бомбардировщика! Была и пара сторожевых катеров – Бурирам имеет выход к морю. Сама провинция делится на двадцать три момбона, а те разделены на 180 томбонов. Об этом я узнала, когда ехала с Джен Ни в бронированном автомобиле, в окружении колонны охраны. Впереди нашего кортежа двигался какой-то большой танк с короткой пушкой. Ну, это я так подумала, а на самом деле это оказался бронетранспортёр. На бортах всех машин и БТР был намалёван флаг провинции Бурирам.

Флаг провинции Бурирам (Таиланд).

От Бангкока до столицы провинции, города Бурирам, чуть меньше трёхсот километров. Дорога была шикарной. Такого обилия разнообразной зелени я уже давно не видала. Мимо проносились деревни, небольшие городки. В машине, на которой мы ехали, было, всё – бар, телевизор, Интернет и прочие блага. Для меня и Джен Ни такое было внове, поэтому мы начали изучать, что и как тут управляется. Оказалось, всё просто. У пассажиров есть пульт, с помощью которого они могли свои кресла превращать в комфортабельные лежаки. Можно было открыть люк над салоном, и даже позагорать, если автомобиль стоит. Джен Ни была в восторге. Сразу связалась по Интернету с Сарой, и устроила видеоконференцию с показом чудес пассажирского салона нашей машины. Потом мы попробовали еду и соки из бара (алкоголя не было, наверное, хозяева специально его убрали). Ехали мы четыре часа, но совершенно не устали. Наконец, показался город Бурирам. На его въезде были установлены флаги Таиланда и провинции Бурирам.

Город мне понравился, он довольно чистый и безопасный, хоть и небогатый. Воровства тут практически нет, если кто этим и занимается, то только приезжие. Но таких гастролёров быстро находят. А закон в местном Таиланде к ворам суров – их просто вешают, если будут точно установлено, что человек что-то украл. Причём, возраст и пол вора значения не имеет. Поэтому, в городе нет решёток на окнах, и высоких заборов с колючей проволокой тоже нет, что очень хорошо!

На меня Бурирам сразу произвёл приятное впечатление – довольно типичная тайская провинция, тихая и спокойная, но дружелюбная. Каких-то впечатляющих мест и достопримечательностей здесь почти нет, но город явно развивается, кругом строят новые современные здания, расширяют дороги. Много зелени и цветов. Из минусов – в сухой сезон здесь, как и везде в Исане, довольно пыльно, а водители на дорогах весьма отбитые и отмороженные на голову. Ну, для меня это проблемой не будет, скорее всего, буду кататься под охраной.

Джен Ни опустила стекло на дверях салона, и так как по городу мы ехали сравнительно медленно, щёлкала местные виды.

Некоторые здания Бурирама. Фотограф Джен Ни.

Наконец, наша колонна остановилась у здания правительства губернии. Встречать меня вышли не только дедушка с бабушкой, но и сенаторы, и ещё куча народа. Если бабушка встречала меня в красивом платье, то дед был в военной форме.

Мой дед, князь Чакрабонгс и сопровождающие его военные.

В этом платье я и предстала перед дедом.

Так, теперь надо выполнить тайские аристократические традиции. Так как я пока несовершеннолетняя, и официально титул княжны мне дадут только через два года, а мой дед правитель провинции, то, согласно закону Таиланда, я должна подползти к его ногам на четвереньках. Сам дед, другие аристократы, Тайный Совет и чиновники из дворца короля, а также, его жёны и наложницы, по этикету Таиланда, к монарху тоже подползают на четвереньках. Так они выражают свою преданность и почтение королю. Но это только во время официальных приёмов. Иностранцев тоже заставляли ползать перед сиамским монархом, но теперь это правило отменено. Джен Ни фотографирует, как я становлюсь на четвереньки, и ползу три метра к ногам деда. Он удовлетворённо хмыкает, помогает мне подняться, улыбается.

– Ну, здравствуй, внучка! Как долетела?

– Хорошо, кхун пу (дедушка по-тайски)!

– Вижу, что уже кое-что выучила! Это кто?

– Моя троюродная сестра из Кореи, Джен Ни.

– Значит, ты онни моей внучки? – Дед неожиданно заговорил по-корейски, чем смутил мою родственницу.

– Да, янбан! – После небольшой заминки отвечает Джен Ни и кланяется.

– Внучка, твоя онни ведь совершеннолетняя? – Дед внимательно смотрит на кореянку.

– Да, кхун пу.

– Тебе через два года исполнится двадцать лет, и ты получишь титул, новое имя. Но ты княжна, и тебе нужны две фрейлины, причём, родственницы. Первая уже есть! – Дед указывает на Джен Ни. Так как он продолжает разговор на корейском языке, у онни от заявления моего деда отваливается челюсть. Она ведь прекрасно понимает, что фрейлины должны быть аристократками, или, по крайней мере, дворянками. Аристократкой стать она не может, а вот дворянкой – вполне! Будет не наследная дворянка. То есть, этот титул она передать своему ребёнку не сможет, если до этого не выйдет замуж за какого-нибудь аристократа.

– А кого второй фрейлиной возьмёшь? – Интересуется у меня дед.

– Ты сам сказал, кхун пу, что надо родственников. Можно Лалису Манобан взять, она ведь тоже уже совершеннолетняя.

– Да, подходящий вариант. Позвоню потом её омме, поговорю. Ладно, пойдём внутрь.

А внутри нас ждало знакомство с сенаторами, их жёнами и детьми. Потом был фуршет, устроенный правительством провинции. Остальную часть дня меня и Джен Ни возили по разным локациям города, знакомили с достопримечательностями. Бурирамцы из сообщения местного телевидения узнали, что к ним приехала внучка губернатора, которая будет объявлена наследницей этой провинции через два года. Поэтому улицы заполнились народом, который нес портреты короля, моего деда и… мои изображения, очевидно, скачанные с Интернета. Тайцы любят цветы, и я обомлела, когда выходя очередной раз из автомобиля увидала море людей, портретов и цветов! Джен Ни была в шоке, она ведь не знала традиций Таиланда. Особенно её удивило обилие портретов короля Рамы Девятого. Она у меня потом даже тихо спросила:

– Они что, тут действительно так любят своего правителя?

– Тут это у них в крови. О короле и аристократии нельзя говорить ничего плохого. За оскорбление монарха даже неосторожным, дерзким взглядом сядешь в тюрьму на три года, за высказывания против королевской власти и лично против сюзерена – пятнадцать лет тюрьмы. А если перешёл на действия, направленные против монархии, можешь заказывать себе гроб!

– О-о-о! – Выпучила глаза онни. – Не думала я, что здесь так серьёзно!

– Ты и против аристократов никогда ничего не говори, иначе любой губернатор имеет право упрятать тебя за решётку на пять лет.

Глаза онни стали совершенно круглыми от этой информации, отвыкли в Южной Кореи от такого «попрания свободы личности и слова».

Так вот, когда я вместе с Джен Ни вылезла из машины около какого-то храма, и увидела море людей и цветов, то попросила деда, дать мне возможность выступить перед людьми. Он немного подумал, а потом разрешил. Принесли микрофон с усилителем и громкоговорители. Установили всё это на ступенях храма. Пока это делали, полиция прислала на телефоны извещение всем находящимся на площади людям, что сейчас выступит будущая княжна.

Стою перед микрофоном, дрожу. Никогда не выступала перед таким количеством людей, да и вообще, даже в школе и институте со цены никогда ничего не говорила! Собраться, Лена, собраться! Выдохнули, и вперёд!

Начала я говорить по-тайски. Медленно, но без ошибок:

– Дорогие сограждане! Я пока не очень хорошо говорю на родном языке, так как родилась и выросла в Корее… – Смотрю, а люди благосклонно меня слушают, все улыбаются (тогда я ещё не знала этой национальной черты тайцев). Чувствую, что моя уверенность растёт, и продолжаю:

– Хоть молодёжь и знает, что я являюсь двойником моей двоюродной сестры, Лалисы Манобан из «Блэкпинка», реально, я не умею петь и танцевать, как она. Но то, что я сейчас вижу, ваши улыбающиеся лица и огромное количество цветов, напомнило мне одну песню. Правда, она немного грустная, о художнике, который полюбил актрису, и потратил все свои деньги на то, чтобы она, проснувшись и выглянув утром в окно, увидала площадь, заполненную цветами…

– О-о-о! – Всколыхнулась толпа.

– Тут есть те, кто знают корейский? Эта песня пока на наш язык не переведена…

– Да! – Выдыхает толпа. Ну, насчёт всех не скажу, но процентов десять из стоящих на площади людей точно были корейцами, по лицам определила. Да они кучкой стояли.

– Тогда слушайте эту песню! – Включаю телефон. Он подключён через специальное устройство к громкоговорителю. Над ступеньками храма разворачивается голограмма в режиме «Трансляция на большой площади», есть тут такая функция. Появляется кореянка, и начинает петь, а бегущая строка делает автоматический перевод на тайский язык…

https://www.youtube.com/watch?v=G13FvK0t0CQ

(Кавер Ё-Ёми на песню «Милон малых роз», 2020 год).

Все внимательно слушают и читают текст, под конец, некоторые женщины плачут. Народ хлопает, понравилось. Тогда я. расхрабрившись, объявляю:

– А теперь, песня, которую вместе с другими мемберами группы исполняет всем известная наша соотечественница Лиса Манобан! «Ловерсик гёлз»!

https://www.youtube.com/watch?v=dyRsYk0LyA8

(Клип «Блэкпинка» «Ловерсик гёлз», 2 октября 2020 года).

Как только смолкает песня, молодёжь, а тут её большинство, начинает кричать «Блэкпинк», откуда-то появляется довольно большой плакат с изображением группы, и я, вдохновившись этим порывом молодых людей, объявляю:

– Я, как работница лэйбла, которому принадлежит эта группа, обещаю бурирамской молодёжи, что сделаю всё возможное, чтобы одно из выступлений «Блэкнинк» состоялось на стадионе нашего города!*

* Стадион города Бурирам вмещает 32600 зрителей.

– Постараюсь, чтобы к нам приехал не только «Блэкпинк», но и другие группы из разных музыкальных агентств Кореи. Пусть они узнают, что в Таиланде есть не только столица, но и другие, не менее древние и красивые города!

Теперь уже радость и восторг тайцев, естественно, молодёжи, поднимается до небес. Они кричат здравицы в честь короля Таиланда, губернатора Бурирама, меня, и «Блэкпинка». На этой радостной ноте импровизированный концерт завершается. Дальше толпа сопровождает нашу колонну от одной достопримечательности города до другой, постоянно обсыпая машину, в которой едем я с дедом, бабушкой и Джен Ни, разными красивыми цветами…

Вечером мы выехали за город, отправились в имение деда. После ужина князь пригласил меня к себе в кабинет.

– Внучка, скажи, как мне тебя сейчас называть? Корейским именем или как-нибудь ещё? Мне из посольства Сиама в Сеуле сообщили, что тебя там иногда называют Лена или Елена…

– Пусть будет Лена, там мне привычнее.

– Хорошо, Лена! То, что ты можешь держать под контролем большие массы людей, это прекрасно. Значит, у тебя есть небольшой псионический дар…

Что?! Какой ещё дар? Изумлённо смотрю на деда.

– Что, не знала? – Улыбается князь. – У большинства аристократов такого дара уже нет, исчез в веках. То, что ты обладаешь кое-какими талантами на этом поприще, подтвердили замеры специальной аппаратуры, которую мы дали твоим охранникам. Правда, этот дар мал, но чтобы он был у тебя на протяжении всей жизни, надо заниматься по специальной методике, часа два-три в день. Я пошлю с тобой в Сеул специалиста, который тебе поможет. А сейчас можешь идти спать.

Ночью я всё время ворочалась, заснула только под утро. Хорошо, никто не будил, и я так проспала до часу дня. Встала, спустилась из своей комнаты в огромную гостиную имения. Там меня перехватили слуги деда, повели на кухню, накормили, и я отправилась искать Джен Ни. Застала её в специальном банкетном зале – это отдельная пристройка. Она сидела перед большим телевизором и смотрела выпуск новостей.

– Аньён, онни!

– Аньён!

– Чем занимаешься?

– Смотрю, слушаю, как тебя хвалят на местном телеканале.