Текст книги "Как организовать исследовательский проект"

Автор книги: Вадим Радаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Второй случай, когда заголовок хорош, и содержание работы приличное, но между ними отсутствует видимая связь. Здесь два принципиальных выхода – переформулировать тему, чтобы она соответствовала содержанию, а если с темой мы расстаться не готовы, то переписать текст. Выбирайте, что проще.

Третий случай более тяжел – когда все друг другу соответствует, но заявленная в заглавии тема в тексте, увы, не раскрыта. Причин подобного казуса может быть много. Мы оставляем в покое возможную неспособность автора раскрывать темы по неизлечимым профессиональным причинам и обратимся к причинам, которые подвержены корректировке. Среди них чаще всего встречаются длинное вступление и отвлечения от темы.

Итак, одна из распространенных ошибок связана с затяжными «разгонами» и длинными предысториями. Не успеешь оглянуться, а текст уже и закончился. В связи с этим вспоминается очень хорошая по сути и по форме работа, посвященная неомарксизму. Поскольку неомарксизм вырос на стволе классического марксизма (переплетаясь с ветвями других теорий), автор начал писать про исходные позиции К. Маркса. На беду, он очень неплохо разбирался в предмете. Так он писал и писал дальше, и на заявленную тему сил уже не осталось. Предыстории плохи не тем, что съедают время читателя и место в подготовленном нами тексте, а тем, что, строго говоря, они не нужны вовсе или по крайней мере должны ограничиваться скромными дозами. Как пишут в пособиях по написанию академических текстов (Academic Writing), "Get to the point immediately". В переводе это правило выглядит так.

Правило 31. Приступая к письменному тексту, надо сразу начинать с главного.

Вторая причина, по которой автор не успевает „доехать“ до сути вопроса, – это частые отвлечения и отклонения от главной темы повествования. Ведь так много всего интересного, и мы так много знаем – и то, и это хочется втиснуть в один текст. Сделал шаг влево, потом еще один, потом вроде бы вернулся, но уже не в то место, с которого начал. А по пути потерял читателя, который не столь хорошо ориентируется в маршрутах чужих мыслей. Особенно много отвлечений связано с так называемыми злободневными вопросами. Например, читаешь какой-нибудь глубоко теоретический текст, и вдруг откуда ни возьмись – что-нибудь про российский кризис и „грабительские реформы“ – ни к селу ни к городу. Да еще вдруг понесет... Так что лучше не отвлекаться. Мы сами чертим сюжетную линию. Докажем, что мы в состоянии по ней пройти.

А теперь о самой распространенной и самой тяжелой проблеме работы с итоговыми текстами. Текст может состоять из нескольких частей, которые слабо связаны между собой или построены по принципу „в огороде бузина, а в Киеве дядька“. При этом, что любопытно, каждая часть может быть очень недурна собой. Но все вместе они никак не смотрятся и тем более не читаются. Поэтому, конечно, надо обращать особое внимание на структуру работы, содержательную связь частей (даже если они написаны в разной стилистике) и логические переходы между ними. Мы вновь не говорим ничего нового или сложного. Однако сплошь и рядом это требование не выполняется.

И еще одна досадная „мелочь“ (но тоже очень распространенная) – это превышение объема. Нам заказан один печатный лист, мы представляем полтора. Нас просят двенадцать страниц – даем двадцать. У нас же так много ценного материала! При этом применяются маленькие хитрости – добавляются строчки на странице и знаки в строке, уменьшается интервал и понижается размер шрифта. Я помню, как, сдавая эссе по учебному курсу, слушательница магистратуры вежливо извинилась за то, что превысила объем на две страницы. Я поспешил успокоить ее, сказав: „Ну что Вы, конечно, какие проблемы“. А потом оказалось, что у нее по 90 знаков в строке и по 40 строк на странице. Кого мы обманываем? Бесстрастный компьютер все равно выдаст наш нехитрый секрет.

Требование соблюдать объем ничуть не хуже других требований. И не важно, идет ли речь об учебной работе, статье в журнал или заказном аналитическом материале. Зачем заставлять людей читать лишнее или ставить их в неудобное положение, завязывать споры, канючить, доказывать, насколько ценен наш материал, рассказывать сказки о том, что из него абсолютно нечего выбросить (буквально, как слово из песни). Никогда не приходилось слышать подобное? Вам, дорогой читатель, странным образом повезло.

И еще, просить заказчика, редактора или руководителя сокращать текст за нас, во-первых, не очень-то удобно, ибо все-таки это наша обязанность. А во-вторых, они ведь могут часом и сократить, пройдя безжалостной рукой по самому дорогому. И потом пожалеешь о том, что не сделал этого сам, а будет поздно. Так что давайте не будем рисковать.

И последнее. Не надо трястись над своим текстом, как будто он последний. Писать его как последний, может, и в самом деле нужно, а потом, выдержав паузу, на коротком выдохе, собственной авторской рукой отсечь все лишнее. А отсеченное ни в коем случае не выбрасывать, но отправить в домашний архив для благодарных потомков или приберечь для новой работы. Мы ведь собираемся делать и новую работу?

Что можно посоветовать по форме изложения

Оставим в стороне явные ошибки и обратимся к более тонким вопросам, связанным с формой изложения материала. Здесь речь идет уже не о требованиях, а скорее о советах и рекомендациях. При этом мы не будем касаться специальных вопросов стилистики и лингвистических тонкостей, в которых автор не является специалистом. Ограничимся пожеланиями относительно общего стиля и манеры написания итоговых работ.

Первый совет – не предъявлять завышенных требований к памяти читателя. Делая некий вывод, скажем, на двенадцатой странице текста, мы не вправе предполагать, что читатель помнит в точности все наши исходные посылки, изложенные на второй странице. Тем более читатель не обязан помнить содержания наших прошлых работ. Поэтому, даже если у нас в голове все четко и связно и в тексте все это в принципе содержится, некоторые ключевые вещи стоит повторить, акцентировать лишний раз или по крайней мере сделать четкую ссылку к более ранним суждениям. Каждый фрагмент текста с этой точки зрения должен выглядеть относительно законченным.

Второй совет – не предъявлять завышенных требований к когнитивным и интеллектуальным способностям читателя. Это не означает, что мы должны писать «для масс», «для дурака». Нет, пусть это делает бульварная пресса, мы ориентируемся на умного читателя. Тем не менее не надо чересчур напрягать людей нагромождением немыслимых конструкций. Есть, конечно, читатели, способные реконструировать логику автора, но у многих такое желание отсутствует. Поэтому попробуем упростить логический путь или предложить толковые путеводители по нашему тексту. Умный читатель это оценит.

Третий совет – более спорный – по возможности избегать сугубой эзотеричности. Существуют два стиля построения аналитического текста. Первый – наворотить побольше умных слов и предложений, чтобы каждый понял, что это «научно». Второй – избегать, где это возможно, всякой наукообразности. Мне больше импонирует второй путь. Не обладая, к сожалению, даром художественного слова, я пытаюсь стремиться хотя бы к ясности.

Во второй половине 1980-х годов Гавриил Попов, став главным редактором журнала «Вопросы экономики», попытался сломать въевшийся к тому времени советский стиль обезличенного академического письма, считая, что статьи должны быть ясными и личностно окрашенными. Попов уже давно ушел из журнала, а новый стиль продолжает жить. Несомненно, журналу это пошло на пользу, закрепив за ним одно из лидерских мест в ряду экономических изданий.

Я считаю, что ясность изложения – очевидное достоинство. Более того, осмелюсь предложить соответствующее правило.

Правило 32. Если в тексте нет достаточной ясности, то с большой вероятностью это означает, что автор сам еще не вполне определил, что пишет.

Я понимаю, что так думают не все. Некоторые из нас полагают, что если из их текста половина смысла остается непонятой, то это круто. Многие также считают эзотерику хорошей защитой от непрофессионалов. Несомненно, защитную функцию она выполняет. Но, отгораживаясь от «чужих», не рискуем ли мы запутать своих и оттолкнуть сочувствующих? Говорят: «Простота – хуже воровства». Если это сказано о примитивном содержании, то спорить не станем. А вот если дело заходит о форме изложения, то тут, извините, согласиться не могу.

Оговоримся, что ясность не означает популярности. Те же «Вопросы экономики» – отнюдь не популярный журнал. И мы должны писать в первую очередь для профессионалов. Но профессионал должен читать нас легко и свободно. Кстати, мои первые опубликованные работы с этой точки зрения были ужасны, просто зубодробительны. Не могу сказать, что я как-то целенаправленно работал над собой или начитался мудрых пособий про то, как писать тексты (хотя в свое время не помешало бы). Просто меня научили внимательно относиться к редакторскому труду. Вдобавок со временем удается набить руку. Как говорится, трудно написать только первые пятьдесят работ, потом становится легче.

Четвертый совет – не перегружать текст подробностями и деталями. Мы все это хорошо понимаем, тем не менее, чуть ли не каждый раз норовим это сделать, особенно когда речь идет о результатах наших собственных эмпирических исследований. Если у нас появились количественные данные, мы начинаем загружать таблицу за таблицей, вставляя между ними несколько строчек скупых пояснений. Ведь мы столько всего насчитали и все нам так дорого! С результатами качественных исследований – та же болезнь. Только вместо таблиц с малозначащими цифрами даются бесконечные выдержки из интервью. Здорово, кстати, и писать-то ничего не надо: дал цитату из интервью на полстраницы, потом вставил короткую переходную фразу наподобие «а затем респондент сказал...», и еще одну цитату на полстраницы. И, кажется, все так интересно. Будто сама жизнь рождается из закурсивленных строчек. Куда уж нам, дескать, с нею тягаться. А читатель засыпает...

Во всяком деле хорошо чувство меры. Сделали пять таблиц – давайте отберем из них одну наиболее важную. Не будем забрасывать читателя ворохом цифр и деталей, людям из них никогда не выбраться. Выделить из данных главное и аргументированно развернуть основной тезис – вот наша задача. И задача не из легких.

Пятый совет – максимально использовать возможности великого и могучего русского языка, избегая по возможности излишней «иностранщины» в применяемых терминах. Понятно, что полностью этого избежать – абсолютно нереально, ибо более половины нашего профессионального языка выстроено по принципу кальки с иностранных языков (в первую очередь с английского). Что делать, наш профессиональный язык переполнен словами с латинскими корнями. Но давайте, по крайней мере, не усугублять ситуацию, хотя бы в тех случаях, когда есть общеупотребительные аналоги в русском языке (пусть иностранного происхождения), которые достаточно внятно все объясняют. Есть слова, в принципе не имеющие адекватного перевода (например, хабитус (габитус) или харизма). Здесь, хочешь, не хочешь, приходится сразу отступать. Но нужно ли говорить «аттрактивный», «эмерджентный» (список может быть продолжен)? Не уверен. Понятно, что соблазн велик: взял кальку с английского и получил новую «теорию». И не нужно особо напрягаться, выдуманное словечко, как правило, выглядит настолько несуразно, что тут же замечается всеми. А будучи замеченным, глядь, и поползло по языку – все хотят выглядеть «модно» и быстро заучивают «новые» слова. Возникает вопрос: «А нужны ли нам столь легкие пути в рай?»

Шестой совет – избегать множества вводных слов и предложений, которые не несут в себе никакой смысловой нагрузки и сильно засоряют текст. Приведем такое правило.

Правило 33. Не надо спекулировать словами «как известно», «общеизвестно, что» или «совершенно очевидно, что», когда мы хотим провести какую-то спорную мысль.

К ним добавляются вводные фразы типа: «Как мы уже неоднократно подчеркивали выше». Мы постоянно пропускаем в текст выражения-паразиты. А способ лечения хорошо известен – скальпель. Их надо удалять, и немедленно.

Седьмой совет – по возможности избегать популярных клише. В особенности это касается рекламных слоганов, которые все сильнее засоряют нашу повседневную речь и начинают перемещаться в наши тексты. Рекламные клише – это соблазн. Их использование создает видимость того, что мы в состоянии коротким обрубком фразы донести до читателя целостный образ, который, даже если и не будет осознан, легко поддается автоматическому раскодированию. Помимо этого, рекламные слоганы очень навязчивы. Путем бесчисленных повторений их вдалбливают в наши головы, а затем они столь же легко проникают в воздвигаемые нами словесные конструкции.

Если речь идет о разговоре или устном выступлении, т.е. сиюминутном действе, то это еще не так страшно. А в письменном тексте это становится элементарной ловушкой, мышеловкой. Дело в том, что рекламные слоганы стремительно запоминаются, но столь же стремительно вылетают из головы, вытесняясь новыми, такими же малосодержательными обрывками фраз. Через год-два люди утрачивают контекст, без которого рекламные клише становятся глупыми и беспомощными. Нашу «столь очевидную» мысль скорее всего просто не поймут, ибо рекламный слоган – это не суждение, а лишь некоторая ссылка. Использование подобных ссылок напоминает ситуацию, когда люди, вместо того чтобы рассказывать анекдоты, называют их порядковые номера. Например, в середине 1990-х годов эфирное время было переполнено рекламой АО «МММ». И дурацкие фразы вроде «я не халявщик, я партнер», «это лучше, чем стипендия» или «наши лучше» стали крылатыми, их употребляли к месту и не к месту. А кто помнит их сейчас?

Письменные тексты – нечто, выпадающее из ситуативности. Все проходит, а они остаются. Посему рекламные слоганы и другие бойкие клише разукрашивают текст, но одновременно понижают его уровень.

Восьмой совет – не использовать специфического сленга, заимствованного из чужих субкультур. Так, например, характерной приметой настоящего времени стало стремительное проникновение в обыденный и, постепенно, в профессиональный язык слов и выражений из бандитского жаргона: «кинуть», «наехать», «мочить», «грохнуть», «фильтровать» и т.п. Противостоять этой «заразе» в устной речи очень трудно. Но в нашей воле по крайней мере не допустить «распальцовочной» фразеологии в своих текстах.

Девятый совет – не повторять одних и тех же слов и выражений на ограниченном текстовом пространстве. Если в одном абзаце у нас четыре раза встречается «таким образом» вперемешку с «итак», то текст явно не в порядке – пора прибегать к редакторскому пылесосу. Это касается и всех других слов – повторения навязчивых глаголов и существительных. Лучше, если любое слово (за исключением специальных терминов) употребляется не чаще чем один раз на страницу или по крайней мере на абзац. Но, разумеется, сказать это намного легче, чем сделать. В заключение еще одно правило.

Правило 34. Текст должен быть безжалостно вычищен от вводных слов, газетных клише, рекламных слоганов, эзотерических терминов и сленга.

От чьего лица говорить

Действительно, от чьего лица говорить в письменной работе, как называть самого себя – «я» или «мы»? В советское время думать над этим и многими другими вопросами не приходилось, ибо выбора никакого не было. Редакторы автоматически ставили «мы», «нас», «наше». Такая безличная форма воспринималась нами как один из продуктов советского строя, еще одно свидетельство проведения сверху коллективистских установок. Поэтому, когда началась перестройка, я и мои молодые коллеги начали вставлять «я» вместо «мы» и были ужасно горды. Как будто одержали важную победу. А потом «мы» начало восстанавливаться. Выяснилось, что это не атавизм советской эпохи и не отрыжка коммунистического коллективизма, а нормальное проявление академического стиля. Говоря «наше» вместо «мое», мы подчеркиваем то, что говорим от лица профессионального сообщества, что мы соединены с этим сообществом, придерживаемся его норм и правил. В своей работе мы обращаемся к этому сообществу и одновременно выступаем его представителями. В этом смысле написанное нами не является исключительно нашим личным продуктом – это продукт сообщества профессионалов. И в этом нет ничего, что бы затрагивало наше самолюбие и принижало наше достоинство. Напротив, это укрепляет нас. А если это «мы» по чему ласково и ударит, то по самолюбию маргиналов и «чайников», которые озабочены своим «ячеством». До гордого «мы» надо еще дорасти.

Конечно, если писать «я», ничего страшного не произойдет. Можно делать это сознательно, если мы хотим добавить субъективности или публицистичности. Можно, наоборот, придерживаться нейтрального стиля, например, ссылаться на себя в третьем лице: «Автор данных строк считает, что...» Это неплохой выход. Но частить с третьим лицом, к сожалению, не очень удобно с точки зрения стилистики. Наиболее «спокойным» вариантом остается форма первого лица множественного числа.

В некоторых случаях возможен комбинированный стиль. Например, в данном тексте можно заметить, что я постоянно перехожу с единственного числа на множественное и обратно. Единственное число употребляется мною в тех, случаях, когда я хочу выделить личную позицию или подчеркнуть субъективность высказывания. Впрочем, этот текст не вполне обычен по форме. В обычных текстах лучше выдерживать стилевое единообразие.

Еще одна вещь связана с оценками собственной работы. Следует жестко отделять логические оценки и рефлексию по поводу высказанных нами положений от оценочных суждений в отношении качества сделанной работы и нашего вклада в сокровищницу исследовательской мысли. Причем равно не уместны как возвышающие («впервые в истории вопроса нам удалось...»), так и уничижительные оценки («мы, конечно, не сказали ничего нового...»). В последнем случае чаще всего речь идет об элементарном кокетстве: «Автор ни в коем случае не претендует на то, чтобы...» Фраза подается так, чтобы даже ленивый тут же понял, что именно на это как раз автор и претендует, просто прикрывает себя на всякий случай фанерным щитом ритуальных оговорок.

Как выбрать жанр работы

Работы могут выполняться в разных жанрах. И следует изначально определить этот жанр. Одно дело, если готовится учебный текст. Он должен продемонстрировать нашу квалификацию, собственно исследовательские результаты там желательны, но не обязательны. Другое дело, если речь идет о самостоятельной исследовательской работе, которая обращена к профессионалам. Третье, если мы задумали так называемый научно-популярный текст, который адресован не только профессиональной, но и более широкой аудитории.

Профессиональный текст тоже может быть выстроен разными способами, такими, как:

· конвенциональное изложение полученных результатов;

· постановочный текст, попытка сформулировать проблему без ее законченного решения;

· текст как провокация.

Примером текста-провокации может служить одна из моих собственных работ. В ней на первой странице постулировался тезис, не приемлемый ни для автора, ни для основной массы потенциальных читателей. Он выглядел так: «Модель экономического человека является наилучшей аналитической моделью не только для экономической социологии, но и для социологии в целом». Далее формулировались до десятка наиболее очевидных возражений против этого тезиса, которые последовательно оспаривались и опровергались, подводя читателя к неизбежности неутешительного вывода. Когда все было окончательно доказано, автор признался, что не придерживается исходного вывода. Текст, таким образом, предлагался как открытая провокация (правда, это становилось ясным, если люди дочитывали до последней страницы. См.: Радаев В.В. К обоснованию модели поведения человека в социологии (основы «экономического империализма») // Социологические чтения. Вып. 2. М.: Ин-т «Открытое общество»: Ин-т социологии РАН, 1997. С. 177–189.

Возможны также и скрытые провокации, когда автор вроде бы вполне серьезен, но текст выстроен так, что заведомо вызывает критическую реакцию, желание «ответить». Автору данной книги приходилось поддаваться на подобные скрытые провокации (см., например: Радаев В.В. Как рождается бытовая социология // Вопросы социологии. 2000. № 2. С. 117–120).

Сколько раз нужно редактировать текст

Сколько бы мы ни готовились к написанию работы, как бы ни озаряли нас вспышки вдохновения, а совершенного текста сразу все равно не получится. Никто не в состоянии писать «набело». И стоит только отложить текст на одну недельку, а затем прочесть его снова, моментально обнаружатся пробелы и изъяны. Все это подталкивает нас к избитой, но важной мысли: нужно вкладывать больше сил в редактирование наших текстов.

Сколько времени нужно посвящать редактированию готового текста, сколько раз нужно проходить его от начала до конца? «Золотого» числа я указать не могу, но свято верю в принцип «чем больше – тем лучше». Никогда наш текст, сколь бы гениальным ни было его содержание, не может получиться сразу с точки зрения формы.

Начинать редактирование следует самому(ой), не дожидаясь чужого хирургического вмешательства. Я, например, стараюсь не выпускать текста из рук, не прогнав его, как минимум, три раза по нескончаемому кругу: «редактирование – распечатка – редактирование». При этом когда я первый раз прочитываю собственный текст (казалось бы, почти завершенный), то часто прихожу в легкий ужас. После первого редактирования ужас рассеивается, остается лишь некое неприятное ощущение. После второго редактирования текст принимает удобоваримый вид, а после третьего – он может даже и понравиться. В любом случае важно иметь в виду следующее правило.

Правило 35. Множественность редактирования (сначала авторского, затем профессионального) является обязательным принципом работы с «готовым» текстом.

Сначала мы обращаем большее внимание на содержательные вещи, затем – на литературные формы, наконец, шлифуем стиль. Важно, что в таком деле не бывает мелочей. Неточность в цифрах и грамматическая ошибка одинаково неприятны. Есть в этом муторном процессе и приятные моменты. Помимо творческих элементов самого редактирования, это тот самый случай, когда относительно малыми усилиями мы способны достичь видимого улучшения результата.

В процессе редактирования мы отсекаем лишнее – слова, предложения, абзацы и целые разделы. Если порою кажется, что отсекается что-то очень содержательное и дорогое, я, например, обманываю себя следующим образом – создаю специальный файл, в который сбрасываю все, что не вошло в окончательный текст, утешая себя мыслью, что использую это в ближайшем будущем. Будущее это, как правило, не наступает. Зато душа спокойна.

Как построить отношения с профессиональным редактором

Даже упорный труд по улучшению собственного текста не освобождает от необходимости обращения к профессиональному редактору. В отношении к профессиональному редактированию встречается две крайности. С одной стороны, существуют авторы, которые крайне болезненно относятся к любой правке своего текста и с пеной у рта отстаивают каждый знак и каждое слово. С другой стороны, есть авторы, которые заранее согласны чуть ли не с любой правкой. И когда они вновь видят заново переделанную редактором статью, они умиляются и восклицают: «Как же все-таки хорошо я пишу!»

Должен сказать, что я с большим уважением отношусь к тяжелому квалифицированному редакторскому труду и, как правило, принимаю до девяноста процентов внесенных изменений. Если правка затрагивает содержание, то это повод для раздумий, после которых нередко, стараясь не вступать в споры, я все же восстанавливаю текст. Если же правка не касается содержания, тем более, споры излишни, стараюсь соглашаться. Чего и Вам советую. Это не значит, что я исключительно миролюбив или, хуже того, безразличен к собственным текстам. Вмешательство в текст и попытки его принудительного сокращения не могут восприниматься нами безболезненно, ибо трудно избавиться от впечатления, что чужие люди холодной рукой режут плод наших творческих усилий. Поэтому за формальным признанием обреченности на редактирование должно происходить нечто более основательное – психологическая перестройка организма, готовность к сотрудничеству с редактором, чтобы в его (ее) облике не мерещился «классовый враг».

В советское время редакторы были наделены узурпаторскими правами над нашими текстами и рассматривались как препятствие, которое нужно было преодолеть. Сегодня ситуация изменилась. И мы получили возможность смотреть на редактора как на человека, который оказывает нам профессиональную услугу.

Необходима и определенная психологическая перестройка. Если мы сдали готовую, как нам казалось, работу, и текст вернулся к нам, «посиневший» от редакторской правки, то мы должны подавить в себе инстинктивное чувство раздражения и, не отлынивая, взяться за работу. Если же редакторская правка ограничилась парой пометок на целую страницу, надо подавить в себе инстинктивную радость («Как я хорошо написал, ничего больше и делать не нужно!») и понять, что редактор расслабился, не помог нам в продвижении и оформлении нашего текста.

Правило 36. Чем больше замечаний получено от профессионального редактора, тем лучше для итогового текста.

Вслед за редактором на авансцену должен выйти профессиональный корректор. Компьютерные спеллинговые программы, увы, не решают всех проблем, они замечают неправильные слова, но пропускают, например, случаи неадекватного употребления верных слов. Многие издатели сейчас только делают вид, что обеспечивают корректорское сопровождение, и книги изобилуют ошибками и опечатками. Во времена советской цензуры дело обстояло иным образом. За нелепую опечатку (вроде «Бреднев» вместо «Брежнев») ответственные лица могли запросто слететь со своих постов. Поэтому корректоры вычитывали рукописи самым дотошным образом. Будем надеяться, что цензорские времена никогда не вернутся, но и помнить, что представители именно этой старой школы сегодня наверняка остаются лучшими специалистами по корректорской вычитке.

И все же основная ответственность лежит на нас самих. И это немалая проблема. Российский автор (особенно если он имеет большой писательский стаж) в определенной мере избалован и часто не приучен к самостоятельной и ответственной редакторской работе. Ибо в советское время за автора трудились дотошные и квалифицированные редакторы и корректоры, которые отвечали головой за каждую запятую. Они правили не только грамматические ошибки (как говорят, весьма многочисленные), но также стиль изложения, а при случае переписывали и содержание. Сегодня таких профессионалов и энтузиастов становится все меньше. Молодежь чурается рутинного редакторского труда. А издатели, освободившиеся от Главлита, резко снизили формальные требования, а то и вовсе отказываются от реального редактирования и корректорской работы. В первую очередь это касается некоторых новых журналов, но и старым изданиям удерживать позиции становится все сложнее.

В итоге автор все чаще оставляется наедине с собственным текстом, и фактически текст идет в печать в авторской редакции. Это означает, что наша ответственность за собственные тексты заметно возросла. И те, кто продолжают считать редактирование чем-то ниже своего достоинства, работой второго сорта, опасно заблуждаются. И последнее. Написание текста – важное дело. Не будем оставлять важные дела на самый последний момент. Если он написан в скором темпе за последнюю ночь (пару ночей), как практикуют некоторые коллеги, то хорошим он не может быть в принципе. Отдельные исключения, конечно, возможны. Например, про Ф.М. Достоевского рассказывают леденящие душу истории, как он спешно завершал некоторые из своих великих произведений. Представляете, что было бы, если бы он не торопился.

Вновь обратимся к вопросам-напоминаниям.

· В какой степени заглавие раскрывает тему нашей работы?

· Сделан ли развернутый план, определяющий структуру будущего текста?

· Дано ли обстоятельное описание исследования во введении к работе?

· В чем состоит основной тезис работы?

· Есть ли в нашей работе критический аргумент, и содержатся ли в ней критические оценки собственной позиции?

· Все ли включенные материалы непосредственно относятся к заявленной теме?

· Хорошо ли связаны между собой основные части текста, построены ли переходы и связки между этими частями?

· Не является ли заключение простым повторением кусков из основного текста?

· Соблюдены ли требования объема итогового текста?

· Сумели ли мы вычистить наш текст от клише, эзотерики и сленга?

· Каков жанр подготовленного текста, кому он адресован?

· Сколько раз мы редактировали весь текст – от начала до конца?

· Прошел ли данный текст через профессиональное редактирование и все ли замечания нами учтены»