Текст книги "Отавало идет по экватору"

Автор книги: Вадим Листов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Защищают плод, во-первых, от солнечной радиации, во-вторых, от насекомых. Поскольку растение в разные периоды своей жизни обрабатывается инсектицидами, пластиковые мешки превращаются в своего рода ловушки для насекомых. Кроме того, они надеваются на связки в целях создания микроклимата. Связки выделяют углекислоту, которую листья и поглощают. Часть углекислоты остается внутри пластикового мешка. Кроме всего прочего, в мешке теплее, и связка чувствует себя лучше...

Трудно даже представить себе, что в той жаре и духоте, какие царят на экваторе, может быть "еще теплее". Однако даже эта незначительная на первый взгляд разница температур имеет важное значение: внутри пластикового мешка сохраняется стабильный микроклимат, в результате чего плоды созревают быстрее.

– В целом пластиковый мешок считается признаком более высокой технологии выращивания бананов, – раздался рядом голос Эрреры. – Однако такие мешки применяются далеко не во всех хозяйствах – цены на них высокие, и это существенно повышает себестоимость производства.

В этот момент я заметил на земле, у подножия "ствола", небольшой пластиковый пакет, а в нем – "лапу" ярко-желтых плодов. Оказывается, таким способом плантационные рабочие доводят "до вкуса" бананы, которые сами употребляют в пищу: помещенные в пластиковый пакет ("в микроклимат"!) и положенные на теплую, как парное молоко, и слегка влажную землю, бананы дозревают, что называется, в идеальных условиях.

– Бананы снимают зелеными в любом случае, будь то на экспорт, на внутренний рынок или для личного употребления. Созревать они должны сами по себе, так как только в этом случае они превращаются в деликатесные фрукты с присущими им вкусом и ароматом, – объяснял Эррера теперь уже гастрономические аспекты темы.

– А если все же снять пластиковые мешки и оставить плоды дозревать на растении?

– Именно по этой причине их нельзя оставлять до полного созревания: плоды, полностью созревшие "на корню", безвкусны, не имеют характерного аромата, кожура их лопается, на них набрасываются насекомые и птицы. Такие плоды годятся разве что на корм скоту.

В это время около нас появилась бригада сборщиков бананов. Их было трое. Эррера познакомил меня с ними. Антонио Арробас работал на банановых плантациях больше 20 лет. Примерно такой же стаж был и у Висенте Китувнсаки. Третий – невысокий паренек Эухенио Пасторисо – еще только учился на "бананщика".

– Антонио, Висенте, – обратился к ним Эррера, – покажите гостю, как срезают связку и что с ней делают потом. А ты, Эухенио, пока не мешайся под ногами.

– Я думаю, эта уже созрела. – Арробас заглянул в синий мешок и ткнул концом мачете в "ствол", на котором висела связка внушительных размеров. Эррера тоже заглянул внутрь пластикового мешка и согласно кивнул головой. Похожим на мачете, только более коротким ножом, прикрепленным к длинному шесту, Арробас сделал на стебле легкий надрез, и огромная связка стала медленно опускаться вниз. Впсенте, выбрав нужную точку и приладив к плечу специальную подушку, ловко принял связку на плечо. После этого Арробас мягкими, плавными движениями обрезал стебель примерно в полуметре от того места, где к нему "прилипла" последняя, самая верхняя "лапа".

– Больше сотни фунтов потянет, – проговорил Висенте и со связкой на плече направился к подвесной канатной дороге, проходившей по "просеке" метрах в десяти от того места, где мы беседовали. По этой дороге связки транспортировались в цех обработки плодов. Пока Висенте и помогавший ему Эухенио прилаживали к "нашей" связке большущий крюк, Антонио расправлялся с бананом: отсек часть листьев (они остаются на плантации и перегнивают, удобряя тем самым почву), обрезал "ствол" так, чтобы скос пришелся в сторону торчавшего из земли молодого ростка.

– Какая-нибудь еще операция проделывается с плодами здесь, непосредственно на плантации? – спросил я.

– Даже две: первичный контроль за качеством и очистка от цветков. Первичный контроль осуществляется так. – Мы подошли к висевшей на крюке связке, Эррера срезал с нее пару бананов и рассек их поперек. – Если внутри банана обнаруживают "орех", то есть черное пятнышко или затемнение, то такая связка для экспорта не годится. Разумеется, контроль осуществляется раньше, когда связка еще не срезана, еще висит на растении. Ее помечают и позже отправляют на внутренний рынок. А вторую операцию вы сейчас тоже увидите.

Эррера что-то сказал проходившим мимо работницам, они остановились возле "нашей" связки и быстрыми, ловкими движениями принялись обрывать крохотные цветки, присохшие к пятиугольным "звездочкам" плодов.

– После того как баканы очищены от цветков, связка "едет" в цех, – завершил урок Альфредо Эррера. – Предлагаю последовать за "нашей" связкой по технологической цепочке. Вы сможете проследить весь путь бананов вплоть до их упаковки для...

Он прервал свою речь на полуслове, оторопел, на лице его отразилось изумление. Я перевел взгляд на "просеку" и увидел причину изумления начальника участка: по подвесной дороге к нам приближался необычный "груз" – вместо связки бананов на крюке каким-то чудом удерживался... рабочий. В левой руке он держал палку и то и дело отталкивался ею от земли. Увидев начальника участка, рабочий растерялся настолько, что не спрыгнул и не скрылся в "лесу", – во все глаза, словно загипнотизированный, смотрел он на Эрреру, да так и проследовал дальше.

– Подвесная дорога, как видите, для некоторых рабочих служит еще и средством транспорта. – Эррера пришел в себя от неожиданности, к нему вернулось чувство юмора. – Идти пешком не хочется, вот и стараются прокатиться. Нет, как вам нравится такая "связка"? Хорош "фрукт"! Вот только жидковат, килограммов сорок в нем, не больше...

– Подвесная дорога значительно облегчила труд на плантациях, – рассказывал Эррера по пути. – Раньше все работы производились вручную. Особенно тяжелым был труд грузчиков – им приходилось переносить на плечах пятидесяти-шестидесятикилограммовые связки по рыхлым тропам, протоптанным на плантации. Теперь работать стало намного легче.

Цех, в котором обрабатываются поступающие с плантации бананы, разместился под одним большим навесом. Там среди бетонных чанов трудились мойщики и упаковщики. Они отделяли от стебля "лапы", в каждой из которых было по дюжине и больше "пальцев", и в специальных алюминиевых подносах развешивали на порции по 40 фунтов. Потом "лапы" окунались в раствор хлора и сульфата аммония – так проводилась первичная дезинфекция плодов. Затем на тех же подносах по рольгангу плоды совершали главный путь: их чем-то опрыскивали, чем-то обрабатывали основание "лапы", чтобы оно не загнило в пути, а подростки наклеивали на бананы маленькие круглые этикетки с названием фирмы – на каждую "лапу" приходилось по три-четыре таких кружочка. Следующая операция – укладка бананов в картонные коробки. Тут же, на весах, в коробки добавлялись разрозненные "пальцы" – до нормы 20 килограммов. Заканчивался этот конвейер в кузове грузовика.

Чем болеет «дитя тропиков»

Банановая асьенда «Эль-Кармен» находится в провинции Эль-Оро километрах в сорока от ее административного центра города Мачала. Хозяйство это относится к разряду средних – здесь под плантациями бананов занято 180 гектаров.

Центр асьенды – просторная площадь, на которой стоят белая, как лебедь, церковь, розовый особняк "асендадо" (владельца поместья) и чуть в сторонке – двухэтажное здание производственного цеха.

С управляющим асьенды Альберто Рамиресом мы направились в цех, чтобы подробно познакомиться с тем, как обрабатываются бананы, предназначенные для экспорта. По пути, уже на площади, мы уловили пряный аромат – шоколадный, густой и липкий, обволакивавший все вокруг, словно сладкий туман. Аромат этот источали полусгнившие плоды какао, которые полуметровым слоем покрывали довольно большую площадку. На краю площадки на чурбаке сидел подросток лет двенадцати с руками, по локоть измазанными в прокисшей зелени. Размеренными движениями он наклонялся, брал в руки растекавшийся плод, выдавливал из него бобы и отбрасывал кожуру в одну сторону, бобы в другую. Второй подросток легкими грабельками ворошил быстро подсыхавшие бобы какао.

– Какао в нашем хозяйстве играет вспомогательную роль... – Сеньор Рамирес словно извинялся за то, что на такой пахучей операции использовался труд подростков.

На втором этаже производственного цеха за деревянной резной решеткой непрерывно стучал миниатюрный станок – с помощью металлических скрепок он превращал раскроенный картонный лист в готовую коробку. Отсюда они спускались в цех, и там в них укладывали уже обработанные "лапы" бананов. А в самом цехе основное пространство занимали два объемистых бетонных чана.

В первом чане – раствор хлора для дезинфекции воды, во втором – раствор сульфата аммония для дезинфекции и воды, и бананов, – объяснял сеньор Рамирес. – "Лапы" бананов проходят в общем-то несложную обработку. Сначала их купают в первом растворе, потом – во втором. В результате таких ванн похожий на молоко клейкий сок, который обычно выступает наружу при срезе "лапы" со стебля, остается в чанах. Это гарантирует плоды от загнивания во время транспортировки. Для верности место среза, где кончается "лапа", смазывают раствором, который мы называем "мертек", – он исключает появление грибка.

– Я слышал, что раньше, когда бананы экспортировались связками, плоды так тщательно не обрабатывались...

– Разумеется, – подхватил сеньор Рамирес. – Все "лапы" были на своих местах – при родном стебле. Теперь же экспортируются только плоды, мы должны вручать покупателю товар, а не гнилушки. Кроме того, борьба с вредителями и главным образом с грибковыми заболеваниями растений требует применения ядохимикатов, часть которых попадает и на плоды. Так что купание необходимо и по этой причине.

– Что, по вашему мнению, пагубнее сказывается на банановых плантациях – неблагоприятные погодные условия, скажем, засуха, или же сельскохозяйственные вредители?

– От засухи, – сеньор Рамирес поморщился, будто лимон проглотил, – большой урон: "лапы" тощие, связки легковесные. Но если дождей мало, их можно компенсировать искусственным орошением. Поэтому засуха – полбеды. На мой взгляд, для банана большее значение имеют почва и температура. Скорее даже температура – она должна быть не ниже 20°. Если говорить конкретно о провинции Эль-Оро, то вообще-то зимой бананам лучше: температура выше, дождей больше, но и солнечных лучей тоже больше, поэтому плоды развиваются быстрее, урожайность выше и производство в целом выше и, следовательно, выгоднее. А летом все наоборот: дождей выпадает меньше, а дней облачных больше, и потому развитие плодов происходит медленно. Но погода – не главный противник банана, его первейший враг – грибковые болезни. Сеньор Солис – наш ведущий специалист по этой части, он расскажет лучше... – И сеньор Рамирес повернулся к Боливару Солису, передавая в его руки нить разговора.

– Прежде чем говорить о болезнях, нужно два слова сказать о сортах, – включился в беседу Боливар. – В Эквадоре выращиваются в основном бананы двух сортов – "джайент кавендиш", или просто "кавендиш", и "гросс Мишель". Из других сортов я бы назвал "королевский" (его миниатюрные, нежные плоды с привкусом ананаса не выдерживают транспортировки на дальние расстояния), "филиппино", "валери", "лакатан". Бананы последних четырех сортов идут на внутренний рынок, да и известны они небольшому кругу людей; все они устойчивы к заболеваниям, но, к сожалению, малопроизводительны.

– Кстати, – продолжал Боливар, – латинские названия двух десертных сортов бананов, которыми их наградили еще в древности, означают "райский плод" и "плод мудрецов". Почему так назвали? Может, потому, что родина банана – Южная Азия, а там, если верить преданиям, мудрецов всегда было много. А может, потому, что у банана действительно райский вкус. Из Азии банан перебрался в Африку, оттуда – в Америку. Всегда и всюду основным сортом был более урожайный "гросс мишель". Так было и в Эквадоре. Например, в 1973 году плантации "гросс мишеля" занимали 160 тысяч гектаров, а "кавендиша" – только 13 тысяч. Но "гросс мишель" подвержен грибковому заболеванию, известному под названием "маль де Панама" – "панамская болезнь".

"Панамская болезнь" – грозный и опасный враг банановых плантаций. Раньше считалось, что ее главная причина – истощение почвы, что она атакует старые, ослабевшие растения, а посадки новые, на целине, обходит стороной. Но это оказалось не так. "Панамская болезнь" вызывается грибком-паразитом – фузариумом, и ее научное название – фузарез. Грибок поражает листья, и растение "горит": листья сохнут, плод не развивается. Эта болезнь известна давно, и пришла она в Латинскую Америку из Азии, как и сам банан. В Латинской Америке впервые она появилась в Панаме, отсюда и ее название. Затем болезнь перекинулась в Коста-Рику и соседние страны, а в начале 70-х годов охватила всю Центральную Америку. При этом выяснилось, что именно сорт "гросс мишель" особенно подвержен заболеванию этим грибком. Плантации "гросс мишеля" стали быстро и повсеместно сокращаться. В Эквадоре к 1982 году посадки "кавендиша" за счет погибавших плантаций "гросс мишеля" увеличились почти в пять раз.

– Это отнюдь не означает, что "кавендиш" ничем не болеет и ничто ему не грозит, – рассказывал Боливар Солис. – У него есть своя ахиллесова пята – желтая сигатока. Это болезнь сорта, поскольку наблюдается только у "кавендиша". Появилась она еще в начале 40-х годов, причем на плантациях только одной страны – Гондураса. Листья бананов, пораженных сигатокой, покрываются желтыми пятнами и сох-пут, плод перестает развиваться, растение чахнет. В 1972 году в том же Гондурасе появилась черпая сигатока – теперь пятна на листьях приобретали черный цвет. В конце концов из Гондураса болезнь перебросилась в Коста-Рику, оттуда в Панаму, затем опять вернулась на север – в Никарагуа, заявила о себе в Доминиканской Республике и лишь потом двинулась на юг – в начале 1982 года она объявилась на территории Колумбии... Ученые изучают эту болезнь, но до сих пор не дали ответа на вопросы, что вызывает сигатоку, откуда и почему она взялась. Я лично считаю, что сигатока – грибковое заболевание.

– Если "кавендиш", несмотря ни на что, расширяет свои владения, не значит ли это, что есть какие-то средства борьбы с сигатокой – и с желтой, и с черной?

– Конечно, есть, – ответил Боливар. – С той разницей, что борьба с черной сигатокой обходится примерно в четыре раза дороже. Воюют же с ней при помощи минерального масла, в которое добавляют ядохимикаты, – такой смесью опрыскивают больные растения.

– От качества выращенных бананов зависит доброе имя хозяйства, его, так сказать, экспортный престиж. Попросту говоря, у хорошего хозяина покупают больше, – подытожил сеньор Рамирес. – Поэтому в наших условиях, когда многое определяют рынки сбыта, уход за плантациями имеет первостепенное значение...

Впоследствии в многочисленных беседах и с производителями бананов, и с руководителями экспортных компаний я не раз убеждался в том, что сбыт бананов, особенно на внешних рынках, – это главный фактор стабилизации или дестабилизации всей банановой индустрии Эквадора вообще и отдельных хозяйств в частности. Именно он побуждает фермеров не только добиваться помощи от эквадорского государства, но и самим активно участвовать в поисках эффективных средств борьбы с вредителями и болезнями растений, разработке новых агрономических методов, селекционной работе, не говоря уже об участии в своеобразном соревновании, итоги которого подводятся ежегодно на знаменитых ярмарках в "банановой столице" – Мачале.

На мачальских ярмарках производители бананов со всей провинции Эль-Оро показывают результаты своего труда, выставляя лучшие связки, выращенные на своих плантациях. Авторитетное жюри из квалифицированных специалистов и представителей местных властей оценивает связки по их форме и размерам, количеству "лап" и "пальцев" на каждой "лапе", форме "пальцев", наконец, по чистоте самих плодов. В 50-х годах "вполне приличной" считалась связка, весившая около 80 фунтов и имевшая 10-12 "лап". В последние же годы связки-победители весили по 150-160 фунтов, то есть около 70 килограммов, да и размеры их были внушительными – добрых два метра в высоту!..

Расцвет и закат «бананового царства»

Благодаря своему благодатному климату Эквадор издавна был страной аграрной. В нынешнем веке его сельское хозяйство пережило ряд «эпох»: сначала царствовало какао, потом трон занял кофе, затем, уже в годы второй мировой войны, господствовал рис, а в конце 40-х годов правящие круги решили полностью сориентировать национальную экономику на выращивание и экспорт бананов. В дальнейшем, вплоть до начала 70-х годов, Эквадор жил почти исключительно за счет монокультуры банана. «В тени банана, – писал один латиноамериканский журнал, – укрепила свои позиции олигархия: латифундисты и финансовые монополии, крупные производители и торговцы. А вместе с ними укрепились и „структуры“, которые обычно повинны во всех типичных бедах слаборазвитой латиноамериканской страны. Эти беды – глубочайшие социально-экономические различия между богатыми олигархическими группами и голодными народными массами, эксплуатация, зависимость от внешних сил, неспособность начать индустриализацию и самостоятельное движение по пути прогресса».

Долгое время доходы от банановой индустрии были достаточно велики, и страна могла вести тихий, крестьянско-патриархальный образ жизни. Все занимались только бананами. В стране была в ходу даже такая поговорка: "В Эквадоре есть только два рода людей – производитель бананов и веласкист". Банановодов не случайно ставили на одну доску со сторонниками бывшего президента республики Веласко Ибарры: 40 лет господствовал банан в экономической жизни страны – около 30 лет царил в политической жизни Веласко Ибарра.

Огромный экспорт бананов, главным образом в США, давал Эквадору достаточно средств для того, чтобы ввозить большую часть промышленных изделий и потребительских товаров, в которых нуждалось население. Десятилетиями страна не испытывала необходимости развивать собственную промышленность, разнообразить промышленное производство, готовить в широких масштабах квалифицированную рабочую силу – словом, приводить в порядок свою раздробленную, слабо организованную экономику. Впрочем, и не делала-то она этого потому, что такое положение как нельзя больше устраивало американские монополии, контролировавшие рынки сбыта, а, следовательно, и производство бананов.

Восхождение банана к вершине своего владычества началось в 1957 году, когда была создана Национальная ассоциация производителей бананов. Руководили ею экспортеры и отчасти фермеры, а создана она была при поддержке государства. Формально ее цель заключалась в том, чтобы оказывать производителям бананов техническую помощь, в частности в области орошения, борьбы с вредителями и т. д.

К середине 60-х годов банановый бум в Эквадоре достиг своего пика. В 1966 году общая площадь банановых плантаций увеличилась до 200 тысяч гектаров. На бананы стало приходиться свыше 50% стоимости эквадорского экспорта, а доля Эквадора в мировом экспорте "плодов мудрецов" составила 25%. Все это диктовало необходимость повысить роль государства в управлении ведущей отраслью экономики, и в 1967 году Ассоциация была преобразована в Национальное управление по производству бананов и стала, таким образом, полугосударственной организацией. Функции управления были определены четко: контролировать производство и экспорт бананов и разрабатывать соответствующее законодательство.

В 1971 году Управление было преобразовано в Национальную программу производства бананов и тропических фруктов. Теперь это была уже полностью государственная организация.

Примечательно, что финансировалась Национальная программа не государством, а самими производителями и экспортерами. Конкретно этот механизм выглядел так: в соответствии с действовавшим в начале 70-х годов законодательством экспортеры отчисляли 1,4 сукре, а производители – 0,38 сукре с каждой коробки бананов на проведение общенациональных кампаний по борьбе с сельскохозяйственными вредителями.

Политика, проводившаяся Эквадором в области производства и сбыта бананов, серьезно повлияла на позицию ряда центральноамериканских стран, которые прежде вообще не располагали никаким законодательством в этой области. Кроме того, прямым следствием вмешательства эквадорского государства в дела банановой индустрии и повышения его роли как регулирующего фактора производства и экспорта бананов было создание в 1974 году Союза стран – экспортеров бананов. Панама, Коста-Рика, Гондурас, Колумбия, Гватемала и Доминиканская Республика (позже к ним присоединилась Никарагуа) объединились с целью увеличения доходов от экспорта бананов путем установления пошлин на их вывоз. Эта мера, ударившая по интересам в первую очередь "транснационалов", была направлена на установление более справедливых цен на товары, экспортируемые латиноамериканскими странами в США. Однако значение создания Союза стран – экспортеров бананов выходило далеко за рамки их узкокоммерческих интересов. Оно объективно отражало их общее стремление преодолеть отсталость, повысить роль государства в сложном и противоречивом процессе укрепления экономической самостоятельности и национального суверенитета.

Царствование банана в Эквадоре продолжалось до середины 70-х годов. В 1974 году экспорт бананов дал Эквадору 113 миллионов долларов. Это была вершина. И хотя в следующем, 1975 году их экспорт принес еще большую прибыль и в стоимостном выражении достиг, по свидетельству Центрального банка Эквадора, рекордной отметки – 142 миллионов долларов, это было тем не менее начало конца "бананового царства".

В 1974 году экономический трон захватила нефть: по стоимости в общенациональном экспорте "черное золото" заняло первое место, банан был оттеснен на второе. На него теперь приходилось лишь 28% стоимости экспорта. Однако позднее вследствие подскочивших на мировом рынке цен на кофе резко вырос спрос на кофейное зерно, и банану пришлось отступить на третье место.

"Кофейная реконкиста", начавшаяся в 1976 году, была показательна во многих отношениях. Она убедительно продемонстрировала, сколь рискованно вести сельское хозяйство по пути монокультуры и ставить его в прямую зависимость от внешнего рынка. Правда, возвышение кофе было обусловлено случайно сложившейся конъюнктурой мирового рынка – из-за сильных заморозков в Бразилии резко сократились поставки бразильского кофе. Однако трезвомыслящие эквадорские экономисты напомнили, что кофе всегда был важным фактором экономической стабильности, поскольку обеспечивал стране постоянные поступления твердой валюты. Что же касается банана, то его падение с трона было и продолжительным, и глубоким. Сокращение экспорта повлекло за собой уменьшение площадей плантаций. В конце 70-х годов они по-прежнему были рассеяны по всему побережью, но в целом по стране площадь земель, занятых под банан, составляла немногим более 80 тысяч гектаров и продолжала уменьшаться.

Тем не менее, банан по-прежнему остается одним из основных и притом надежных оплотов национальной экономики.

Нельзя сбрасывать со счетов и позиции, завоеванные эквадорским бананом на мировых рынках. Закат "бананового царства" во второй половине 70-х годов носил локальный характер и не выходил за национальные рамки. Ведь все это время Эквадор по производству бананов оставался на третьем месте в мире (после Бразилии и Индии), а по их экспорту продолжал прочно удерживать за собой первое место. И хотя после 1974 года об Эквадоре заговорили как об экспортере нефти, за ним все еще сохранялась репутация "банановой республики".

С другой стороны, правящие круги Эквадора не могли не учитывать и "банановую геополитику". Из внешних рынков для эквадорского банана наиболее важным был и остается американский. Соединенные Штаты к началу 80-х годов ежегодно ввозили 900 тысяч тонн бананов, причем половину из них составляли бананы эквадорские. По некоторым данным, наибольшее потребление бананов в США приходится на их западное побережье, а туда путь для азиатского и дальневосточного бананов значительно длиннее, нежели для их главного конкурента – банана эквадорского. Вот почему последнему обеспечен стабильный американский, прежде всего калифорнийский, рынок. Это обстоятельство немаловажное, и его в Эквадоре всегда принимали в расчет.

Наличие стабильных и гарантированных внешних рынков, как известно, имеет большое значение для производства экспортных сельскохозяйственных культур вообще, а таких, как банан, особенно. Этот товар нельзя хранить долго, поэтому потери урожая здесь огромные. Эквадор в начале 70-х годов производил более 3 миллионов тонн бананов в год. Однако никогда ему не удавалось продать на внешних рынках более 1,4 миллиона тонн. В конце 70-х годов, когда площадь банановых плантаций уже сократилась, общий урожай бананов составлял примерно 2,2 миллиона тонн. Из них 1,3 миллиона тонн уходило на экспорт. А из 900 тысяч тонн бананов, остававшихся для внутреннего потребления, лишь немногим более половины использовалось в пищу, перерабатывалось в консервы, банановую муку, вино, мармелад, шло на корм скоту и т. д. Остальные же 40-45% просто-напросто сгнивали.

В жизни страны банановая индустрия играет огромную экономическую, социальную и политическую роль. Она обеспечивает постоянной занятостью свыше 200 тысяч человек!

А это в свою очередь предопределяет и значение банановой индустрии как важного фактора политической жизни Эквадора. Когда страна перестанет вывозить бананы, правящим кругам придется задуматься над тем, как обеспечить сотни тысяч трудящихся работой, куда и как их устроить. Это в известной мере объясняет давление, какое и производители бананов, и экспортеры постоянно оказывают на правящие круги, побуждая их не ослаблять внимания к поиску новых внешних рынков. Давление это достаточно сильное, особенно если вспомнить, что в стране насчитывается более 2400 владельцев банановых плантаций.

В довершение всего правящим кругам приходится, судя по всему, учитывать и фактор так называемой социальной географии. Ведь весь этот многочисленный отряд эквадорских трудящихся находится на побережье и в сущности сосредоточен вокруг главного центра деловой жизни страны и ее главного морского порта – Гуаякиля. Напомню, что начиная с 20-х годов именно Гуаякиль был ареной наиболее крупных классовых схваток между эквадорским пролетариатом и олигархией. И как знать, не там ли родилось известное выражение: "Стабильность эквадорского правительства зависит от состояния эквадорских бананов"...