Текст книги "Очищение"
Автор книги: Вадим Еловенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Поздним вечером мама под тихое пение в их с отцом комнате сама зашила отца Питера в темную ткань и только после этой выматывающей душу работы вышла к сыну. Она больше не плакала. Бледная с самодельной свечой в руке она встала над Питером и попросила его проснуться. А он и не спал, хотя ужасно хотел. Он сел на своей деревянной кровати и с какой-то странной надеждой посмотрел на маму.
– Сейчас иди к воротам. Там у стражи спроси, где можно найти Родерика. Как найдешь его, передай ему вот это и скажи, я просила придти.
Приняв из рук мамы серебряные серьги, Питер поднялся и, ни слова не говоря, пошел в ночь. Пока он добрался до ворот, пару раз неудачно спотыкнувшись, Питер рассадил и без того зудящие колени и не на шутку разозлился на собственную неуклюжесть. Страдая, он ругал себя разными словами и вопрошал неизвестно кого, отчего все в этом мире вокруг него так глупо, мерзко и несправедливо. Мысли об умершем отце не покидали его ни на минуту и эту смерть, такую закономерную, к примеру, для понимания отца Марка и других, он считал совершенно необъяснимой и непонятной. Чем он такой маленький и ничего еще не сделавший так насолил великому богу, что тот лишил его отца? Чем провинилась его добрая матушка, что у нее Черная смерть отняла мужа?
У освещенных ворот он спросил у озлобленных стражников, где можно найти названного матерью и тогда чуть смягчившись стража отправила его в баронский дом. Уже там к нему за ворота вышел высокий статный стражник и, приняв серьги, и узнав от кого они, сказал Питеру ступать домой. Мол, он сам, когда освободится, приедет к ним. И Питер пошел домой, гадая, кто же такой этот Родерик, что мама в трудную минуту посылает за ним, а не за священником. Чувствуя, что от этой тайны несет чем-то нехорошим и постыдным, мальчик даже побоялся спрашивать у матери про стражника.
А она, узнав, что сын все сделал правильно, ушла в комнату к покойному мужу и не выходила оттуда до самой полночи, когда часы на башенке дворца бургомистра тихонько пробили двенадцать раз.
В полночь явился стражник. Как мама узнала, что он пришел Питер не знал. Он не слышал ни стука, ни чего-либо другого. Но мама вышла к дверям и, отворив их, впустила этого Родерика.
– Чего звала? – грубо спросил он у нее и она, что-то страстно и горько, стала шептать ему. Не дослушивая до конца, стражник воскликнул: – Ты с ума сошла!? Немедленно надо звать отца Марка! Ты и меня под топор подвести хочешь?
Мать уже открыто плача стала причитать и умолять о помощи. Питеру было настолько противно от этих звуков, но он не знал куда деться и был готов сам расплакаться, если мама не прекратит так унижаться.
Наконец, стражник сказал:
– Хорошо. Жди меня. Сейчас схожу за похоронщиками… им надо будет денег дать, чтобы молчали. Слышишь меня? У тебя есть деньги?
По глухому позвякиванию Питер понял, что мама передала стражнику ту медь, что он получил в доме барона. Ему было обидно, но он понимал насколько важно то, что пытается сделать его мама. Насколько важно по-человечески похоронить отца.
Стражник ушел, а мама, зайдя в комнатку Питера и увидев, что тот на ногах и чего-то ждет, просто подошла к нему и тихо обняла.
– Мама, а кто он? – наконец спросил чуть разозленный Питер.
– Мой хороший друг. – Отозвалась она и не стала ничего пояснять.
Через час вернулся стражник, а с ним еще двое полностью обмотанных тряпками и даже со скрытыми лицами. Они не дали Питеру даже проститься с отцом. Быстро выволокли, именно выволокли тело на улицу, закинули его в телегу и уехали, так никому не сказав ни слова. Стоя голыми ступнями на холодных камнях порога, Питер смотрел им в след, пока за одним из поворотов не скрылся огонек их факела. Вот так, будто удаляющийся от пристани корабль и ушел из жизни мальчика его отец. Добрый и сильный, пусть не баловавший Питера подарками, но такой надежный… Верящий, что уж у его сына-то жизнь будет стократ лучше.
Глава четвертая.
1.Иногда мне кажется, что Солнце и Луна сформировали нашу человеческую психологию. Именно эти объекты издревле почитаемые стали прототипами нашей психики.
Луна. Испещренная кратерами, словно незаживающими ранами. Помнящая каждый удар. Унылое существо обозленное на весь космос. Обделенное всем и даже нормальной освещенностью. Вынужденное вечно быть чьим-то спутником… Безинициативное существо.
И Солнце, на котором визуально незаметны все его жесточайшие метаморфозы. Вечно сияющее и не показывающее никому своих проблем.
Так и люди, на мой взгляд, делятся на тех, кто сияет всем вокруг. И глядя на кого, никогда не усомнишься что у него все в порядке. И на тех, кто всем и вся показывает свои болячки и неудачи. Считающие что кто-то что-то в этом мире им должен и кто в силу своей вечной унылости неспособны получить от этой жизни все причитающееся.
Если так рассуждать, то конечно, Толик был «солнцем» для всех своих многочисленных приятелей и знакомых. В силу природной живности и уверенности в своих силах он внушал людям его окружающим ту же уверенность. С Толиком им было просто, легко и они чувствовали, что словно нечто могучее на миг ограждало их от земных невзгод и проблем. Рядом с ним любой из его друзей был уверен, что именно этот человек никогда не бросит их в беде или оставит без сочувствия. И это не смотря на то, что Веккер всегда обладал здоровым чувством цинизма. Он любил говорить правду людям в глаза. Он получал от этого наслаждение и может самоутверждался за счет этого. Но он умел говорить правду людям так, что они сами улыбались от таких признаний. С шуткой и незлобно он мог пройтись по человеку, словно паровой молот, а человек еще и оставался доволен от такого надругательства. Если так можно говорить, то Толик был единственным человеком, кого любовь к правде и честности не сгубила. Не сломала карьеру или не заставила нажить массу врагов. Удивительно, но факт что его начальство даже любило выслушивать незлобное подтрунивание Толика над ними. И очень внимательно выслушивало редкие, но только по делу советы Веккера.
Полной противоположностью оказался Веккеру Семен. Это был человек, тяжело переживающий любой укол в свой адрес. Даже элементарная, вроде бы рабочая ситуация когда его просто передали в подчинение Веккеру, вызвало в нем какой-то внутренний протест. Как же так, ведь его не спросили! Не поинтересовались его мнением! Если бы не умение Толика все высказывать с улыбкой и даже факт переподчинения ему, то вполне возможно Семен возмущенный подобными делами закатил бы настоящий неподобающий оперативнику скандал. Но Веккер, словно маг-гипнотизер погасил в нем протест и заставил принять случившееся легко, как само собой разумеющееся. Еще накануне желавший окончательно уйти из управления Семен как-то подозрительно быстро воспринял, что ему снова надо стать чьим-то «спутником». Он безропотно взялся за намеченную ему Веккером работу и лишь в курилке на улице привычно пожаловался приятелям, что его вновь «пользуют» не по назначению. Ему бы в разработку. Ему бы проводить очередную операцию. А вместо этого он занимается не пойми чем, просто высиживая в Интернете свои рабочие часы.
Суть задачи, которую Веккер поставил перед Семеном, сводилась, в общем-то, к простому изучению содержимого достопамятного форума ВИЧ-инфицированных. То есть Фомин должен был просто читать. Читать, вникать. Пытаться понять тех людей, что там обитали и делились своим горем. Искать среди них тех, кто подстрекал других к умышленному заражению или просто высказывал вслух подобные идеи. Нет, они не предпринимали никаких активных действий против таких «агитаторов». Мало ли кто о чем говорит. В Инете от простого водопроводчика можно наслушаться мега-идей по поводу смены власти. И что? Сразу все бросать, искать его и в суд тащить за экстремизм? Нет. Семен сразу понял, что все, что от него требуется это просто максимально прочувствовать, осознать состояние тех людей. Тех, кто на закрытом форуме вдали от назойливых обитателей открытой части сайта вели свои странные полупонятные беседы.
Почти полностью игнорируя темы и сообщения связанные с лекарствами и методами лечения, Фомин очень внимательно относился к обычному на вид трепу. И чем больше он читал, тем хуже начинал себя чувствовать…
«Что я почувствовал, когда узнал? Не помню. Нет, злости не было. Была, наверное, обида. Да, именно обида. Жгучая, пронзительная. И был страх. Обычный и теперь уже довольно привычный мне страх смерти».
«Желание наказать? Да конечно было! Еще и какое. Я ночами не спала, все пыталась придумать, как же отомстить этой сволочи. А потом это ушло. Да, само ушло. Осталась грусть и чувство обиды. До слез. Ох, сколько я слез пролила»
«Я не мстительный человек. Но с удовольствием убил того урода, с которым изменяла мне моя жена. Я не жалею о содеянном. Он ведь, считайте, убил меня. Так что баш на баш… А жену? Нет, она сама умерла. Отказалась лечиться в конце… так бы еще тянула, как вот я тяну»
Рука у Семена, читавшего эти строки, совсем вспотела и он, отняв ее от «мышки», обтер ладонь о ткань засаленных и давно не стиранных джинс. Он и не знал раньше, сколько в стране людей с таким заболеванием. Мысли об этом страшном кошмаре, посещали его настолько редко, что и не интересовался он никогда. А вот теперь, когда об этой болезни не говорит только немой и каждый день, он волей неволей узнавал всю ее пугающую и бессмысленную смертельность. Что с того, что они не первый месяц занимались разработкой тех подонков, которые умышленно заражали всех вокруг? Он ведь раньше не интересовался даже причиной, зачем они это делали. Он их заранее отнес к идиотикам которым просто в кайф испортить жизнь другим. Но теперь ближе знакомясь с миром людей зараженных ВИЧем, Семен все с большим ужасом ловил себя на мысли что это не их задача. Это задача уровня Федеральной Службы Безопасности. Ведь это натуральный осознанный террор! Нет, не все кто зарегистрировался на приватном форуме были сторонниками таких подленьких шагов. Но они были! И их было довольно много.
«А что я? Я, между прочим, ни в чем перед богом и людьми виновата не была. За что мне такое? Почему я одна должна все это терпеть. Правильно Грешник пишет. Пока мы не сделаем выгодным изобрести лекарство, его не изобретут. Сейчас выгоднее нам скармливать это говно, которое не лечит и просто замораживает ситуацию».
«А по мне так давно пора дать просраться этой стране. Они ведь нас за людей не считают. Они всеми силами избавиться от нас хотят. Словно мы наркоманы какие или кто похуже… мол надо отгородиться от них, а там глядишь они сами передохнут. Я вот давеча в очереди в централке стоял. Видели бы вы лицо аптекарши, которая мне бесплатку выдавала. Это настоящая брезгливость. Вот что это такое! Они брезгуют даже стоять рядом не то, что говорить, зная, чем мы больны».
«Я бы конечно не стал заражать всех подряд. Но почему бы тем уродам в белых халатах, которые врут каждый день нам в глаза не испытать что испытываем мы? Меня лично недавно взбесила в реабилитационном центре девка. Сидит и с умным видом с такой улыбочкой говорит, мол, не переживайте вы так, и с этим живут и живут долго и счастливо! Вот я хотел там высказать ей все. Пусть она сама поживет с этим долго и главное счастливо!»
«Я этих тварей уже ненавижу. Не знаю, как у вас в столице, а у нас получить бесплатку это песец как сложно. Каждый день прихожу в аптеку и спрашиваю привезли? А мне в ответ нет. Я им недавно скандал закатил, говорю, что мне надо принимать каждое утро три препарата. Из которых у меня только один… Они, что ждут, когда у меня прогрессия начнется и я подохну от какой-нибудь пневмонии? А она мне, мол, не ругайтесь тут, а то мы милицию вызовем. А сама подальше от прилавка отошла. Я в шоке короче. Если на неделе не привезут, то у меня уже считайте два месяца простоя без лечения. А на контроль ехать через месяц. Если количество будет выше нормы опять меня в этот мля «лепрозорий» пригласят полечиться пару месяцев».
«Грешник, прав был, когда говорил что надо принимать меры самим. Нам-то терять нечего по идее. Понятно, что хочется дожить тихо и спокойно и на свободе. Но если мы ничего делать не будем, то и никто не пошевелится. Может, имеет смысл начинать? Тут ведь главное начать, а дальше само пойдет. Те, кого мы заразим, уже без подсказок будут знать, что делать дальше»
«Слушайте! Нас только по официалу – 450 000! Де-факто говорят полтора миллиона. Это же больше чем наша долбанная армия вся вместе с пограничными овчарками! Да мы эту страну раком поставить можем в любой день, любой недели. Так что же мы такие мля как телки на забое стоим? Действовать надо! Действовать!»
«Надо дождаться, когда они Грешника выпустят, тогда он и придумает, как действовать. Без него мы действительно как стадо неорганизованное… Слава богу что такой человек появился кто все организовать может и руководить»
«А ему просто тоже терять нечего… Как и всем нам»
Вошедший в кабинет Веккер, широко улыбаясь, поздоровался с Семеном и спросил, что тот накопал хорошего. Когда Фомин повернулся к Толику, тот только усмехнулся с несколько ошарашенного вида оперативника и прошел к себе за стол, больше ничего не спрашивая. А вот Семену вдруг захотелось выговориться за все время, что он там просидел:
– Они совсем охренели! На полном серьезе рассуждают как перезаразить всю страну. И ты бы знал сколько их! Говорят что их только официально четыреста пятьдесят тысяч! А неофициально полтора миллиона!
Веккер со своей вечной полуулыбкой кивнул и, раскладывая какие-то бумаги на столе, сказал:
– А сколько еще не знает про себя… Вот ты когда последний раз проверялся на ВИЧ? Вот только не рассказывай мне, что полгода назад на общем обследовании. Я блин тоже его проходил… просто пробежался по кабинетам штампики поставил и все.
Невесело хмыкнув, Семен сознался:
– А я даже по кабинетам не бегал. Три сотни и шоколадка… и медсестра мне все штампики сама поставила.
– Во-во. – Улыбнулся Толик.
Еще не пришедший в себя после такого чтива Семен спросил:
– А почему мы этим занимаемся? Почему не ФСБ? Это же нац угроза!
Толик, покивав, сказал:
– Они тоже этим занимаются. Просто у них методы пожестче. Да и не думай об этом. Кроме тебя и меня по всей столице масса обычных следователей и оперативников этой темой занимаются. Просто мы до поры до времени разрозненно работаем. Пашем, так сказать, поле. Если поступит команда объединить усилия, тогда нас всех сведут в одну группу. Но если такая команда поступит, значит, мы проиграли. Это я тебе не просто так говорю. Можешь на меня ссылаться.
– В смысле? – недопонял Семен.
– В прямом. Нас объединить всех могут только в одном случае, когда у этих… – Веккер кивнул в сторону монитора перед Семеном и оперативник его прекрасно понял: – … появится Лидер. Общепризнанный лидер. Когда он даст команду целенаправленно заражать людей, тогда мы с тобой по умолчанию проиграли… Ты в метро каждое утро на работу едешь… в давке… да ты даже не сильно заметишь, если тебя что-то где-то уколет. В баре каждую пятницу вы со своими отрываетесь… девки к вам липнут я сам видел. Вот подцепишь такую одну, а она и не против будет. Да только гондонов не будет у тебя с собой… а сам такой пьяный… и она лепечет – да не бойся ты, я ничем не болею… Или еще интереснее что придумает такой лидер… и подробненькие инструкции составит. Вот тогда мы с тобой уже ничего не сделаем. Как бы нас не объединяли с другими.
– А как тогда вообще решать такое? – изумленно спросил Семен.
Нажав на кнопку на электрическом чайнике и, слушая, как тот почти сразу зашумел, Веккер негромко произнес:
– Никак. Нет ни одного человечного решения. Просто нет.
– Ну, наверное, надо лидеров этих отслеживать! – сказал воодушевленно Семен. – Отслеживать и убирать! Вон эти на сайте все время какого-то грешника поминают! Надо найти его и изолировать.
Кивая словно сам себе, Толик сказал негромко:
– Грешник в подвале у нас сидит. Завтра переводим его в СИЗо на спецусловия.
– Так это он и есть? – обрадовано спросил Семен. – Так его просто выпускать нельзя. Делов-то…
– А его мы и не выпустим. Прокурору уже объяснило мое руководство, в чем тот не прав. Претензий не будет. Плюс к этому другие… хм… наши коллеги на него материал уже имеют. Завтра нам передадут и будем дело к суду вести.
– Ну, так в чем проблема-то? И остальных так же! – заявил Семен.
Толик в сомнениях о здравомыслии подчиненного посмотрел на него и спросил, вскинув брови:
– Все полтора миллиона?!
Семен смутился. Поясняя свою мысль, он сказал:
– Я имел ввиду лидеров…
– Эх, Сема, Сема… даже если зараженных на планете было бы всего двое и то бы лидер появился. У нас сложнее задача… не дать им вообще объединяться. Вот форумы эти ненавязчиво прибивать… собрания прекращать… людей на долгие сроки по санаториям распихивать, что бы связи их терялись… Много у нас задач Сема. Но если мы не справимся, то тогда да… Холокост покажется детской сказкой на ночь. Как-нибудь я расскажу тебе о плане предотвращения дальнейшего распространения инфекции. И может даже познакомлю с тем, в чьей больной башке он возник.
2.– Вы не беременны. – Суховато сказала врач и, поправляя очки, продолжала рассматривать какую-то бумажку в своих руках.
Вика испытала настоящее облегчение. Расставшись с Сергеем, они так и не смогли наладить отношения. Его личный водитель завез ей в общежитие ее вещи и на словах попросил, чтобы она позвонила Сергею и решила какой-то там вопрос с ним. Но звонить она не хотела сама. У него был ее номер. Захотел бы – сам позвонил. А звонить и выслушивать вполне ожидаемые гадости и упреки в свой адрес она не хотела. И вообще, она хотела теперь побыстрее забыть и Сергея и его брата и все эти не самые плохие в ее жизни полгода. Так что вердикт врача, снимал одну из самых страшных головных болей Вики. Теперь ей хоть об этом не надо будет думать.
Улыбнувшись доктору, Вика хотела была уже подняться и попрощаться, но врач хмуро взглянула на нее и сказала:
– Сейчас я вам выпишу направление. Съездите туда и проведите повторный анализ крови. Мало ли что не случается в этой жизни. Лучше перестраховаться.
– Мммм… – недоуменно произнесла Вика: – Вы думаете, что может быть я беременна?
– Нет, девочка моя. Уж это мы и сами нормально определяем и ошибиться не боимся. – Врач посмотрела еще раз на листок и сказала, не поднимая глаз: – Анализ на ВИЧ дал положительную пробу.
Вика еще ничего не успела возмущенно сказать, глядя округлившимися глазами на женщину, а та продолжала:
– А потому ты съездишь в лабораторию крови и там они проведут более точный анализ и точно скажут… если здорова, то хорошо. Если нет, то они знают, куда тебя направить.
Вика, ощущая, что земля вместе со стулом уходит из-под нее, наморщила лобик и приложила ладошку к нему, словно проверяла, есть ли у нее температура. Чувствуя, как все мутнеет перед ее глазами она судорожно уцепилась в стул под собой и не сразу заметила, как слезы сами по себе покатились из ее глаза.
– Не плачь, девочка моя. Езжай вот по этому адресу. Вот тебе направление. Там отдашь. Может наши ошиблись. Может, не тот анализ посмотрели, когда переписывали. Мало ли что еще.
Врач что-то говорила, а вместе со зрением Вику покинул и слух. Только кровь набатом била в висках и не давала расслышать других звуков.
На улице, с абсолютно потерянным видом она стояла, не зная куда ехать и что делать. В руках она все так же держала тот листок, что дала ей врач, сумочка безвольно свешивалась с локтя. Увидев совсем молодого мальчика на крыльце Гинекологии, она подошла к нему и попросила сигарету. Тот угостил ее «Кентом» и, чиркнув зажигалкой, поднес огонек. Сигарета так дрожала в губах Вики, что ей пришлось даже удерживать ее пальцами. Наконец раскурив, она отошла в сторону, встала на солнце и медленно, словно сосредоточенно выкурила сигарету до фильтра.
В голове помимо всех эмоций что ее обуревали в тот момент, возникла странная пустота. Ни одной мысли не было в тот момент у Вики. Только голые желания или инстинкты, если хотите. Первый это конечно поймать такси и лететь в лабораторию крови. Но помимо этого, она неизвестно каким чувством понимала, что это не ошибка. Что так оно и есть. И смерть уже свила себе уютное гнездышко внутри нее. И так Вике смертельно захотелось домой… К маме. Найти утешение, выревется до конца. Забиться хоть куда-нибудь и там действительно просто наплакаться…
Слезы всегда ее спасали от стрессов. И в тот момент, выкинув окурок, она, не ожидая от самой себя, снова разревелась. Слезы лились и, как не старалась Вика остановить их, ничего у нее не получалось.
Что бы победить этот водопад она заставила себя разозлиться. На саму себя, на Сергея, ведь кто кроме него мог ее заразить!? На подруг в общежитии, хотя они-то точно ни в чем виноваты не были. Злость помогла. Помогла настолько, что уже без слез, а просто с раскрасневшимися глазами она вышла на дорогу и подняла руку в надежде поймать такси. Это у нее получилось довольно быстро. Уже внутри она прочитала с бумажки адрес и частник, кивнув без вопросов, покатил куда ему сказали. Только возле самого здания лаборатории он сказал девушке, принимая у нее деньги:
– У вас тушь размазалась.
Вика кивнула и ничего не отвечая вышла прочь.
Пока он привела свое лицо в порядок, пока она выкурила еще одну выпрошенную у прохожего сигарету, пока она, наконец, набралась смелости войти внутрь, прошло не меньше получаса. Увидев, какая очередь ожидает приема в лабораторию, Вика сдалась. Она крепилась, чтобы не пустить слезу. Она спрашивала нельзя ли за деньги пройти без очереди. Она возмущалась тем, что так медленно обслуживают. Но она уже сдалась. Все что она делала это было рефлекторно. Духа сопротивления, духа надежды в ней уже не осталось.
И тогда к ней подошел мальчик. Точнее ее ровесник, но какой-то словно иссохший… он протянул молча ей квадратик бумажки и тихо сказал:
– Если у тебя ВИЧ, приходи на этот форум. Там тебе лучше все расскажут и посоветуют чем врачи. Мы все через это прошли…
Вика отпрянула от него. Испугу ее не было предела. Она больно ударилась плечиком о стену и снова чуть не заревела, привлекая внимание тех, кто стоял в очереди. А мальчик стоял и, глядя на нее, все так же держал протянутой бумажку.
Она сдала кровь через три четверти часа. Мальчик дождался ее и, выведя на улицу, предложил закурить. Она курила и ругалась, изливая душу этому совершенно незнакомому ей человеку:
– Ты представляешь, они говорят только завтра будет результат. Я им деньги предлагаю, а они не в какую. Говорят, что у них экспресс анализов не делают! Мол, если хотим быстро, надо ехать… блин адрес он назвал… из головы вылетел.
Парень кивал и даже слова не произносил. Только выслушав ооооочень долгие высказывания Вики он спросил:
– ВИЧ или СПИД?
Она посмотрела, ошарашено на него и спросила:
– А есть разница?
Мальчик странно заулыбался и, кивнув, сказал:
– Теперь ты будешь знать разницу и молиться, чтобы у тебя оставался ВИЧ. Странно да? Молиться, чтобы ВИЧ оставался…
Вике была ни разу не странно… Ей было просто ОЧЕНЬ СТРАШНО. Она хотела объяснить этому тихому мальчику, что еще ничего толком неизвестно. Что в Гинекологии могли ошибиться. Что вообще все это просто дурной сон и она проснется испуганная обнимет своего Сережу, каким бы тот гадом не был и все забудется. Она даже не будет ему рассказывать этот сон. Зачем его напрягать? Сереже надо думать о работе. О бизнесе. А она сама просто выкинет все эти дурости, изматывая себя на тренажерах.
Но отчего тогда все так реально? Почему так першит горло, как будто она и в самом деле впервые за год столько сигарет выкурила? Отчего так шипит глаза как не от размазанной туши? И мальчик этот… с его грустной полуулыбкой и чем-то невероятно странным и тоскливым в глазах. Он ведь реальный… он реальнее любого кошмарного сновидения. И Вика вдруг поняла: Она станет такой же… странным приведением, что будет улыбаться, а в глазах у нее поселится смертельная тоска и боль.
