Текст книги "Очищение"
Автор книги: Вадим Еловенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
И возвестил ангел час Страшного суда…
Не ангел, но стражник выдернул пастора из размышлений в библиотеке и заставил все-таки обратить внимание на шум и крики доносящиеся с улицы. Взяв двумя руками библию со стола, отец Марк поспешил за взволнованным стражником вниз.
Видя взбудораженную толпу за распахнутыми воротами, пастор молился только об одном. Чтобы пока он говорит они не бросились на пики стражи и не началась бы настоящая резня.
Горожане были вооружены. Кто чем. От самодельных пик и топоров, до дедовских тяжелых мечей. В толпе отец Марк заметил даже пару арбалетов и серьезно обеспокоился. Всего одна пущенная стрела и начнется бойня. И кстати не факт, что стража одолеет горожан. Оставшись без лейтенанта, которого пастор и гвардия упекли под замок до разбирательства преступлений, стража была готова массово дезертировать. Все что ей мешало так это понимание что после зверств, которые они учинили накануне, им в городе не житье и бежать придется очень далеко.
А накануне пришли и вовсе страшные вести. Те кто покупал хлеб у хлебопека, а не сам готовил его дома, заболели. Ну, правильно. И он сам и вся семья его сгинула уже в заваленном рву у стены. И пастор откровенно клял себя. Каким надо было быть глупцом, чтобы не догадаться, как, продавая хлеб, они передавали с ним и заразу. Просто представив, сколько заразилось таким способом, пастор почувствовал дурноту. Он велел страже собираться. Он снимал с участков стены по одному человеку и строил всех у баронского дама. И когда подтянулись с берега не занятые стражники, пастор повел их за собой. Не церемонясь, дом за домом они взламывали двери, если их не отпирали добровольно, и осматривали жителей. Сарай, выделенный заболевшим, был переполнен уже к обеду. К пяти вечера была забита проклятыми вся южная башня. Все три ее яруса. Там сидели, лежали, стояли больные в ожидании неизвестно чего. К сумеркам количество выявленных больных перевалило за ТРИСТА человек.
Стража была вымотана. За ней шлейфом ходила голосящая толпа и проклинала всех от стражника до короля за то зло, что они чинили. Но выбора не было. Передвигаясь большими, по двадцать человек отрядами, стража блокировала все новые и новые улицы, досматривая горожан отводя заболевших уже в один из опустевших особняков. Пастор был вне себя, когда ему в лицо начали лететь обвинения что он никто иной, как сам антихрист. Опомнитесь! – кричал он в ответ, – только ради блага здоровых чиним мы это. Что бы хоть кто-то спасся, а не вымерли все. Но его редко слушали. Ночью в них полетели первые камни. К утру было найдено три трупа стражников. Противостояние началось…
И вот оно достигло апогея, когда вооруженная толпа горожан пришла к баронскому дому и стала требовать ни больше, ни меньше как отпустить всех задержанных накануне. Причем угрозы силой освободить их казались отцу Марку вполне реальными. Да еще этот врач и гвардия.
– Только скажите, Марк, – проникновенно говорил врач, – и мы избавим вас от всех кого вы задержали. Яд, кинжалы, пули… все, что у нас есть, к вашим услугам.
Озверело поглядев на него пастор высказал все без слов. Одно дело те сами помрут и некого будет в этом винить другое дело взять грех на душу и ответить за него перед вот подобной собравшейся толпой.
– Дети мои! – в который раз пытался перекричать собравшихся пастор и простирал руки с распятием и библией над головой. – В городе и так много смертей! Не берите грех на душу не начинайте кровопролитие!
– Пусть выпустят мою маму!
– Где моя жена!..
– Где мой старый Отто!
– Выпустите всех!
Пастор глох и терялся среди этих выкриков. Видя его растерянность, вперед уже ни на кого не обращая внимания, выступил Андре Норре.
– Именем Короля! – закричал он, перекрывая голосящую толпу – Я приказываю всем разойтись! Вы все преступаете закон, нарушая Его указ о сборищах! Вы все совершаете измену, придя сюда с оружием! А изменников в нашем королевстве вешают и лишают головы! Я считаю до пяти и после этого прикажу убивать всякого, кто останется здесь. Те, кто выживут, будут повешены! Я клянусь своей честью в том! Пошли вон мрази! РАЗ!
Толпа заколебалась.
– ДВА! – проорал Андре Норре, вытаскивая свой клинок.
Люди озирались друг на друга. А пастор вдруг с ужасом понял, как же это хорошо когда находится кто-то способный взять чужой грех на себя. Действительно камень с души свалился.
– ТРИ! Гвардия, зажечь фитили!
Гвардейцы, стоящие за рядами стражников с абсолютно непроницаемыми лицами, стали готовить оружие к стрельбе.
Толпа подалась назад, когда, никуда не торопясь, гвардейцы, выставив упоры, навели свои мушкеты.
Ни «четыре», ни, тем более, «пять» так и не прозвучали. Когда дорога перед домом барона расчистилась, врач язвительно обратился к пастору.
– Вы еще в сутане!? Вам не кажется, что она мешает вам выполнять то, к чему вы имеете предназначение?
Пастор молчал, оглядывая стражу. Он видел неуверенную радость на лицах стражников и это ему не отчего-то не нравилось. Лучше бы они были хмуры и злы. Тогда было бы все понятно. А эта неуверенная радость показывает, что они испугались. Что толпа поколебала их уверенность в своих силах. А ночью ведь наверняка найдут еще убитых стражников… и тогда они побегут. Побегут, спасаясь не столько от чумы, сколько от этих безумных людей.
В библиотеке пастор склонился над планом города и сказал Андре, замершему у окна:
– За сутки мы выявили очень многих на ком есть следы черной смерти. Но наверняка не всех. Конечно же не всех. Что у вас, Андре, со сливами и каменоломнями?
Врач, не оборачиваясь, ответил:
– Только вы скажете, и я направлю потоки в каменоломню. И утоплю все, что там еще шевелится.
– А сливы?
– А кто будет крыс бить? – вопросом на вопрос ответил Андре Норре. – Вы да я? Без горожан не справится. А они, я подозреваю, не захотят нам ничем помогать. Даже если по ним побегут эти выкуренные полчища все равно не будут помогать.
Непонятно к чему пастор сказал:
– Плохо, что Судья сегодня умер.
Андре покивал, но ничего не ответил. Пастор, перескакивая на другие думы, спросил:
– Вы осматривали вместе со мной задержанных. Как на ваш взгляд, сколько они протянут?
– Первые уже сегодня… Готовьтесь к долгим отпеваниям, святой отец.
Пастор вздохнул и признался:
– Служба меня не тяготит. Я думаю о том, что поутру мы можем не досчитаться стражников. Их и так всего сто семнадцать осталось.
– Измените караулы. – Пожал плечами Андре Норре. – Выставите большие караулы у Южной башни, около сарая, около особняка, где держат задержанных. Не меньше двадцати на каждый заслон. Пусть спят и питаются там же. Никуда не отлучаясь. Такому стаду будет сложно сговориться о побеге. А на стенах и на реке оставьте только самых верных. И снимите матросов с «Удачи» их всего сорок, но это тоже сильный прибавок.
– Я не знаю, кто из стражи верен, а кто уже думает о побеге. – Признался пастор. – А матросов капитан не пустит на берег. Он жутко боится чумы.
– Пустит. – Коротко и уверенно сказал Андре Норре. Поясняя, он повернулся к пастору и добавил: – Я с ним говорил. Он даст вам людей даже без прямого приказа барона. Даст вам пушки и порох. Даст вам мушкеты, если у вас будут верные вам горожане. Вы сможете пополнить ряды, святой отец? Вы же всех их знаете!? Вы должны знать, кто эти люди и чего ждать от каждого.
– В это время я не знаю даже чего от себя ждать… – горько признался отец Марк. – Сегодня поймал себя на малодушии. Обрадовался, когда вы начали командовать. Так себя сейчас презираю. Но спасибо вам. Лучше пострадает мое самолюбие, чем люди. Вы нашли более весомые аргументы, чем я, чтобы разогнать толпу.
– Обращайтесь, если понадобится стальная воля и крепкий кулак. – С невеселой насмешкой ответил Андре Норре.
– Надеюсь, обойдется. – Искренне сказал пастор.
– Не обойдется. Нигде не обходилось, а тут вот возьмет и обойдется? – снова раздражал пастора своей улыбкой врач. – Так не бывает, святой отец.
Кивая, пастор даже не заикнулся, что на все воля божья. Медленно, но верно он старался теперь реже прибегать к такому непостоянному аргументу как вера.
3.Ингрид перевязывала ногу Питера и шипела на него:
– Ну, терпи! Что ты как маленький! Когда моего отца на охоте, на всем скаку из седла выбросило, он вообще ногу сломал! И не стонал и не плакал как ты.
– Он вообще умеет плакать? – глухо поинтересовался Питер, честно стараясь сдерживать себя и не переставая, утирать слезы.
– Раньше умел. – Уверенно кивнула Ингрид. – Он мне сам признался, что сильно плакал, когда мама моя умерла.
– Не надо о маме, – попросил Питер. – Пожалуйста.
Закончив с перевязкой, Ингрид поднялась и спросила:
– И ты теперь вечно будешь бояться о маме думать, раз она умерла? Все умрут, Пит. Вечных людей не бывает. Бессмертна только душа человеческая. А тело стареет, дряхнет.
– Я понимаю. – Насуплено сказал мальчик и попытался встать на больную ногу. Поморщившись, он прошелся по комнате и попросил: – Просто пока не надо.
Ингрид пожала плечами, ничего не сказав, и убрала ненужные тряпки в льняной мешочек.
– Завтра после обеда приходи ко мне, я тебе перевязку сделаю. А эти надо будет выстирать и на кухне прокипятить. Так меня старая карга учит. Говорит, что хорошая жена должна уметь врачевать. В ее, мол, времена домой настоящие рыцари только ранеными и заявлялись. А все остальное время непонятно где шлялись.
– Я выстираю! – пообещал мальчик.
– Конечно, выстираешь! – засмеялась Ингрид подразумевая, что уж она точно этим заниматься не будет.
Незаметно для них в раскрытую дверь вошел сам барон и сказал, умиляясь от увиденной картины:
– Питер, получил боевое крещение?
Пит молчал, а Ингрид убирая в сундук мешок с тряпками ответила:
– Конюх над ним пошутил. Без седла посадил на жеребца и влупил хорошенько. Слава Спасителю, шею не свернул… ногу о камни только разодрал. А конюх сволочь, за то, что конь убежал еще и плетей дал.
Барон наморщил лоб в удивлении, отчего Пит даже засмотрелся на ставшее странно добрым и забавным лицо.
– И как ты, парень? – спросил барон, присаживаясь на сундук.
Пожав плечиками, Пит покосился на Ингрид и перевел взгляд на пол.
– Спасибо, ваша милость. – Пробубнил он еле слышно: – Я могу работать.
– Спина не болит? От плетей?
Мальчик густо покраснел и признался:
– Мне все пониже спины попало…
Барон заулыбался и видно он находился в хорошем расположении духа, раз произнес такое:
– Конюха накажу. Больше того… если за неделю он не научит тебя в седле держаться, уволю. Вот и пусть он попрыгает вокруг тебя, чтобы ты старался. Только сам не ленись. Увижу, отлыниваешь и тебя вышлю с замка. Научишься, сможешь Ингрид сопровождать на охоте. А то она там скучает. А так вместе скучать будете…
С этими словами барон ушел и даже не расслышал запоздалой благодарности мальчика. От таких заявлений даже у дочери барона сделалось изумленным лицо.
– Папочка, опять думал о вечном… ходит добрые дела творит. – только и сказала баронесса пожимая плечами и разводя руки в стороны.
Она помогла Питеру дойти до кухни и там повар, не по-доброму разглядывая раненного, поставил перед мальчиком тарелку с супом.
– Давай ешь, – сказала Ингрид, а сама отошла в сторону с поваром. Мальчик, уплетая, вполне четко слышал, как баронесса отдает указания: – Когда бы не пришел – кормить. Он не сможет иногда с остальными слугами обедать или со стражей, так что, я надеюсь, вы меня не подведете.
Питеру приятно было услышать, как повар пусть и удивленно заверил баронессу, что мальчик будет сыт. Доев суп, Питер сполоснул тарелку в ведре. И поставил ее на окно к другой посуде сушиться.
Потом они с Ингрид с разрешения ее отца вышли из замка, и пошли гулять по берегу. Питер хоть и ковылял, но старался не отставать от девушки, которая так о нем заботилась. Он был так ей бесконечно благодарен. Но он, конечно, жутко раздосадовался тем, что на другом берегу озера у навеса для прикормки животных их поджидал все тот же майор гвардии Его Величества.
4.Ночь выдалась ужасная. Андре Норре был сто раз прав, рекомендуя выставить усиленные караулы. И пастор благодарил Господа за то что тот дал ему разума внять словам врача.
Под самое утро горожане стали по одному, по двое, стекаться к местам изоляции. Сначала они вели себя мирно, просто просили дать пообщаться напоследок с родственниками. Но когда стража выставила пики, не подпуская никого, в сторону солдат понеслись угрозы и брань. Когда и вовсе рассвело, оказалось что стража на всех своих постах стоит в окружении озлобленных толп. Посыльные пробивались и приносили вести одна хуже другой. Снова обнажалось оружие, вновь прозвучали призывы силой открыть ворота.
К десяти утра появились первые жертвы того дня. Возле сарая у городской стены толпа выдавила на выставленные пики человека и тот сильно был ранен. А у ворот, у одного из арбалетчиков спонтанно разрядилось оружие прямо в толпу. Насчет спонтанности пастор глубоко сомневался. Скорее нервы сдали у стрелка при виде напирающей массы. Но человек был ранен серьезно, если не смертельно. Все это естественно ни порядка, ни покоя не добавляло. «Летучий» отряд оставшийся только с одним своим десятником пытался патрулировать улицы, но был остановлен неизвестно как за ночь выставленными баррикадами.
Десятнику удалось пинками и угрозами пригнать жителей и заставить их разбирать завалы. Но пока разобрали два, появилось еще пять. Видя как противостояние неуклонно возрастает пастор и врач все больше хмурились и злились. Это походило на весенний паводок. Тот, от которого уже не спасают выложенные плотины и укрепленные берега. Медленно и неостановимо злость и решительность росли в горожанах. И так же с быстротой убегающей в слив воды утекала храбрость и уверенность стражи.
Что бы хоть как-то поддержать караулы, а скорее что бы просто владеть ситуацией Пастор и врач пустились в объезд постов. И что тут сказать… на улицах полных озлобленных людей пастор чувствовал себя уверенней только в окружении пятерых молчаливых гвардейцев.
Закончив объезд к полудню, пастор так и не смог выкроить время, что бы написать очередной отчет барону. Буквально наскоро пообедав, он уже даже шел в библиотеку, описывать страшные события того утра, когда со двора раздались до холода в груди пугающие крики:
– Измена! Измена! Закрыть ворота! Они идут!
А дальше все события того дня превратились в хаос образов, движений, криков…
Гвардейцы, отбрасывая стулья, хватались за оружие и спешили во двор. Врач зло ударил по столу, отчего несколько кубков опрокинулись, а от брани раздавшейся из его уст отец Марк устыдился. Отдыхающая стража была поднята воплями тревоги и, пошатываясь, на ходу поправляя амуницию, они спешили во двор и на второй этаж к окнам выходящим на улицу. Арбалетчики готовили оружие, гвардия во дворе заряжала мушкеты, врач, сжав губы и играя желваками, прямо посреди тарелок выложил пистолеты и готовил их к стрельбе. Лошади во дворе, видя суету людей, безумно заржали, предчувствуя беду.
Пройдя к окнам, ведущим на улицу, пастор высматривал противника, но улица была пуста. Прошло не мало времени, прежде чем отец Марк сначала услышал шум приближающейся толпы, а потом и увидел ее. И впереди всего этого сброда, словно сель идущий по склону и сносящий все на своем пути, вышагивала озлобленная стража…
Это действительно была измена.
Глава четвертая.
1.Семен держался двумя руками за ручку двери, но от болтанки это ни сколько его не спасало. «Уазик», прыгая на рытвинах и кочках, на безумной скорости пытался нагнать ушедшую вперед колонну. Уже была видна грязь и пыль, поднятые в воздух идущими впереди БТРами и грузовиками, но казалось это было так далеко.
Водитель не щадил ни машину ни себя ни пассажиров. Бедная Вика сзади уже не раз и не два испытывала головой прочность крыши автомобиля. И она уже давно убедилась, что крыша точно прочнее ее головы. Один только Веккер сзади сполз с сидения так, что словно полулежал на нем и откровенно забавлялся этим непредвиденным развлечением. Американскими горками он называл подобную езду.
– Ооо! – протянул он зачарованно и, поясняя свое восклицание выкрикнул что бы его расслышали за ревом двигателя: – Вон вертушки уже туда ломятся.
– Не нравится мне все это. – Отозвался еле слышно Семен и в очередной раз чуть не ударился головой о дверцу. Не слыша ответа на свое высказывание, он громко повторил оборачиваясь: – Не нравится, говорю, мне все это. Словно война, какая там намечается!
Толик, улыбаясь, чуть повернул голову к Вике и почти не слышно ей что-то сказал. Семен спросил, чего они там шепчутся и Веккер, перекрывая грохот в кабине, почти проорал:
– Да тебя обсуждаем! Вот Вика сказала, что ты трусоват, раз тебе война не нравится!
Вика изумленно поглядела на мужчин и закричала, тоже стараясь перекрыть шум:
– Неправда! Сема! Врет он все! Веккер, я от тебя не ожидала!
Семен покачал укоризненно головой, а Толик только флегматично улыбнувшись, снова стал смотреть в окно. Ему тоже все это не нравилось, но выбора не было…
Периметр был прорван в пять сорок утра. Сразу пущенные по следу отряды отыскали тридцать человек из почти сотни сбежавших. И пока тех вязали и возвращали обратно, остальные прямехонько устремились через полосу отчуждения на свободу. Сам побег был не новостью. Мало ли этих бегунов… Но что никому не нравилось так это неизвестно откуда взявшееся оружие у беглецов. Та большая группа, что все-таки ушла от преследования довольно активно отстреливалась. Может именно поэтому ее и не стали преследовать оперативные отряды? Посчитали, зачем нужно это, если можно вызвать из-за кордонов спецчасти?
А спецчасти, пока расчухались, пока собрались да выехали… беглецы, в общем, лихо меньше чем за два часа вышли к последним рубежам и прорвали их, выкатившись на просторы калужской области. А там леса, поля, реки… благодать, в общем, для тех, кто бежать хочет.
И может быть, будь порасторопнее спецназ удалось бы сразу и всех накрыть, но… из всей этой толпы остановить смогли только пятнадцать или двадцать человек. И то, потому что они выдохлись, таща на себе раненого. Видя, что бежать дальше бесполезно, эти «добрые люди», ни в чем не сомневаясь и не рассуждая особо, с лету взяли в заложники весь состав одной из сельских администраций и по всем правилам заняли оборону в в ее здании. Они не собирались сдаваться и никто не сомневался, что этим людям особо терять было нечего.
Когда Веккер получил приказ выдвигаться на место, с террористами, а именно такой статус был немедленно присвоен беглецам, уже вступили в переговоры. Зачем было надо выдергивать его и Семена, Толик вообще не понимал. Ну ладно если бы это происходило на территории Москвы, в их районе… Но тут… Объяснения который пришли сверху Толика не устраивали. Да он, конечно, долго занимался подобными отморозками, но и спецназ не даром хлеб свой ел. Попытавшись возмутиться, Веккер сказал, что они все там только мешаться будут штабу операции. Но большие начальники может это и понимали, но отменять ничего не стали. И Веккер, собрав с трех районов дежурных, из числа тех зараженных кто проходил спецкурсы, погрузил всех в автобус и двинулся к Обнинску. Уже в Обнинске они пересели в этот шедевр отечественной автомобильной промышленности и решили сократить путь, пока автобус своим ходом будет добираться до места операции.
Не сказать что ребята узнав о предстоящем были в восторге. Даже совсем наоборот. Обстановка в автобусе пока группа двигалась к Обнинску была угрюмая, удручающая. Только Вика, выдернутая с другой операции, была как обычно жизнерадостна и пыталась поднять всем настроение. Но безуспешно. И потому, когда Веккер и Толик собрались слинять на машине местного угрозыска, она чуть ли не взмолилась, упрашивая, чтобы ее взяли с собой. Толик не смог отказать.
– Подъезжаем! – проорал водитель, указывая на какую-то деревню впереди них. – Я же говорил что полями быстрее!
Семен разве что не выругался. Но он сразу забыл обо все когда уазик, надрываясь, выкатил к дорожной насыпи и поднялся на нее. Больше не трясло. Больше не надо было хвататься за все что под руку попадалось, чтобы удержаться на месте. Переведя дух Семен закурил, приоткрыв форточку.
– Мать моя женщина… – только и сказал он, почти успокоившись. – Что бы я еще раз согласился на короткий, быстрый путь? Никогда.
Вика, тоже счастливо улыбаясь, вытянула вперед руку, и Семен без вопросов отдал ей подкуренную сигарету. Веккер не стал курить. Он все так же полулежал и глядел в окно. Только когда уазик остановился перед заслоном выставленным спецназом, Толик с кряхтением сел нормально и сказал:
– Ну что… пошли работать. Хотя на кой хрен мы тут нужны, ума не приложу.
В штабе расположенном в одноэтажной сельской школе, целый полковник насел на Веккера с градом вопросов:
– Где ваши? Где люди, которых вы должны были с Москвы привезти?
– Скоро будут. – Уверенно сказал Веккер.
– Сколько их? Нам надо не меньше десяти-пятнадцати человек!
– Там семнадцать. – Вяло ответил Веккер, поглядывая на тех, кто готовил операцию. – С трех районов выдернул народ.
– Какой у них опыт?! – требовал полковник ответов.
– Никакого! – с улыбкой и абсолютно пофигистечески ответил Веккер, но, видя изумление на лице офицера, пояснил: – Ну, естественно в задержаниях все участвовали, но не думаю что кто-нибудь побывал в ситуациях с вооруженным сопротивлением.
– Побывают! – уверенно заявил полковник и позвал Веккера и Семена к столу, на котором в беспорядке были разбросаны какие-то рисунки и планы, начертанные от руки. – На данный момент план такой. Вы как более опытный в работе с ними берете переговоры на себя. Сами пытаетесь понять, что они хотят и к чему все ведут и готовятся. Потому что, то, что они нам говорят это какой-то бред. Им какие-то лекарства требуются, а я даже не в курсе таких названий. Первый раз слышу. Но лекарства уже едут с Обнинска. Они хотят вертолет и летчиков. Ну, как обычно все. На критический случай с Серпухова уже сняли один вертолет с экипажем. Стоят за тем вот лесом. Летчики военные и побывали в таких передрягах… короче, они добровольцы. Говорят, что вполне справятся с задачей в случае нужды отвезти, куда террористы хотят и на месте сами разделаются с ними. В кабине есть, где спрятать оружие. Так же при взлете мы можем подцепить двух бойцов. Под днище. Только надо тут уже площадку оборудовать. Чтобы не попалили раньше времени. Летчики в курсе и будут лететь, не забираясь высоко. Тепло, так что думаю, не замерзнут мои бойцы.
Полковник перевел дух и с недоумением посмотрел на зачарованную такими вещами Вику. Он хотел спросить, что она там делает, но передумал. Вместо этого он продолжил:
– Это раз. Второе мы можем хоть сейчас начать штурм. Здание хлипкое. Без шуток можем целую стену вырвать. Но тут будет тогда фарш. Можно как обычно через окна, двери крышу… но у них грамотный кто-то… расставил бойцов так что простреливают все. А стену проще простого. БТРом поддеть… там щитовое здание. Можно просто проломить. В общем вариантов просто всех покрошить множество… Но какой-то мудак наверху очень хочет показательный процесс над этими учинить. Мало им говна по телевизору. Так еще страсти подстегнуть хотят. Чтобы, озверев, народ, наверное, уже сам вырезал тех, кто без карты мед контроля. Как же это дурачок назвал один… типа самоочищениие.
– Извините, вы отвлеклись. – Насмешливо сказал Веккер и полковник осекся. Снова поглядел на Вику и на Семена.
– Да, наверное. – Кивнул он соглашаясь. – Эти варианты резервные. Понятно? Вы сейчас приступаете к работе и думаете как всю эту шваль живьем взять… И еще… заложники не важны. Нужны только эти…
