Текст книги "Очищение"
Автор книги: Вадим Еловенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Малая, ты во сколько выходишь? – Раздался голос Сергея из прихожей.
– Зай, я еще часок посплю и поеду тогда. – Ответила Вика, даже не раскрывая глаз и не собираясь вставать и провожать.
– Соня. – Усмехнулся Сергей. – Завтрак на столе. Не забудь перекусить. После института позвони мне. Вечером поедем к моему брату, познакомлю вас хоть. А то он меня достал расспросами о тебе.
Угукнув в ответ и совершенно не горя желанием ехать знакомиться с кем-либо вообще Вика незаметно для себя снова скатилась в недосмотренный сон. Она не слышала, ни как Сергей вышел, ни шума закрываемых замков. Зато вот будильник на сотовом телефоне она расслышала хорошо. Ну, кто надоумил Сережу, что немецкие, нацистские, марши на телефоне девушки это лучший будильник?!
Сев на кровати она растеряно оглядывалась в поисках своей маленькой «нокии». Наконец она обнаружила телефон в хрустальной вазе среди мандаринов, но даже не задумалась, как его туда занесло. Быстро выключив этот кошмар, она спрятала телефон под ворох своей одежды на кресле и собиралась было снова лечь в такую манящую постель, но вовремя опомнилась. Она же вчера в тайне от Сережи записалась на прием к гинекологу, и если институт можно было прогулять, то посещение врача не стоило. От него слишком много зависело.
Раздумывая, что надо идти в ванну, надо одеть свежее белье, девушка морально готовила себя к встрече с врачом и заодно с тем, что тот ей скажет. Поднявшись с кровати, девушка сладко потянулась. Именно такую вот подтянутую, обнаженную, улыбчивую с небольшой, словно у девочки подростка, грудью и любил ее Сережа. И он честно предупреждал, чтобы Вика даже не думала запускать себя или обабиваться. И она как проклятая два раза в неделю моталась в шейпинг, после него летела в солярий, оттуда в бассейн и сауну. В эти славные дни – вторник и четверг, Вике было абсолютно не до института. И она, скрывая от Сережи, что в наглую прогуливает его, занималась только своим внешним видом.
Сережа никогда даже не думал, во сколько обходятся все эти кремы, скрабы, маски и прочее. Он давал Вике деньги на все, не спрашивая, куда она их тратит. В ответ он хотел видеть красивую, элегантную девушку возле себя. Больше того, он, кажется, подумывал и серьезно, а не связать ли свою жизнь с этой, пусть немного шабутной, но в целом довольно умной, порядочной девушкой. В конце-концов, ему тридцать четыре года и вообще было удивительно, что кто-то вот так его сможет охмурить. Ведь не секрет, что если до тридцати лет парень прожил холостяком, то должно случиться действительно НЕЧТО, чтобы он изменил свой образ жизни. Но Сережа влюбился и нешуточно в Вику, с которой познакомился полгода назад, когда она пришла к нему работать. Свято чтя закон – на работе без романов, Сергей немедленно после их первой близости уволил девушку. И потребовал, чтобы она не дурила никому голову, а только продолжала учиться. А он, пока они вместе, позаботится о том, чтобы у Вики были и деньги на учебу и вообще, чтобы она ни в чем не нуждалась. Сначала девушка расстроилась, но потом, посовещавшись с вечно-умными подругами, тихо смирилась с тем, что ей предложил Сергей. Как бы там дальше не сложилось это всяко лучше, чем словно белка в колесе каждый день носиться между институтом и работой.
После душа, Вика одела бежевое кружевное белье и посмотрела, как выглядит в нем в зеркале. Ей понравилось. Но она же не врача собиралась ехать соблазнять. Тем более что скорее всего гинекологом будет женщина. Раздумывая, а не одеть ли что попроще, девушка так и стояла, рассматривая себя в зеркале. Наконец она решалась так и ехать. Врач врачом, но одевалась она не для него. Она должна была нравиться Сереже. И Вика могла бы поспорить на что угодно, что когда она появится на работе у Сергея, тот опять заявит своему парню-секретарю, принятому сразу как ее уволили, чтобы к нему никого не пускали и не соединяли. А этот дурачок с маслянистыми глазами проводит взглядом Вику и исполнительно кивнет. «Хорошо, Сергей Борисович».
Этот сексуальный марафон, по мнению Вики, казалось, уже никогда не закончится. Или она не доживет до его окончания. Погибнет как тот первый древнегреческий марафонец в конце дистанции.
Вечно занятый в работе Сережа, с появлением в его жизни молодой девушки изменился очень сильно. Казалось, он наверстывал все то, что недополучил. пока тратил жизнь на карьеру и бизнес. За всю свою взрослую жизнь. Вика понимала, что она у него далеко не первая, и объяснения этому сексуальному прорыву своего друга найти не могла. Неужели, я так его возбуждаю, думала она с улыбкой и только тихонько качала головой, боясь даже предполагать, когда же она наскучит ему.
Мысли о том, что эта странная стремительная жизнь может завершиться в любой момент, когда ее место займет другая девушка, иногда раздражали Вику. Но последнее время она стала видеть в Сергее нечто новое. Он уже не относился к ней как к подружке для секса. Он видел в ней нечто большее. Когда она что-то рассказывала ему он словно потерянный в небесах, казалось, даже не слушал ее. Смотрел на нее, странно открыто улыбаясь, разглядывал с удовольствием ее глаза, лоб, губы. Но Вика в такие минуты боялась интересоваться у него, а расслышал ли он хоть что-нибудь из того, что она сказала.
Улыбнувшись своему отражению, Вика пошла одеваться. Отношения отношениями, но гинеколог нужен позарез. Тестам покупаемым даже в аптеке девушка не верила ни на минуту. Сколько ее подруг полагаясь на такие тесты, запустили ситуацию до хирургического вмешательства?
Чувствуя последнее время странную головную боль, подташнивание, реакцию на разные продукты, Вика серьезно перетрухнула, подозревая, что беременна. Но тесты говорили что нет, и все это не нравилось ей. И вряд ли понравилось бы Сергею. Его реакцию не перспективу обзавестись киндером Вика предполагала вполне. И реакция эта была бы нехорошая. Как говорил иногда сам Сергей, он еще не все сделал для последующей безбедной жизни. Семья и другие факторы довольно серьезно могут мешать. Так он говорил, а Вика, как и любая женщина на ее бы месте без проблем понимала, что это слова направленные именно ей. «Не вздумай!», читалось между строк, «Даже не заикайся о семье и детях».
И она не «заикалась». Она только при первых подозрениях позвонила в частную гинекологию. Ну, не в поликлинику же ей идти стоять в их очередях?
3.Через пару часов, закончив писать рапорт, Фомин признался своему командиру:
– С каждой операцией все хуже… И я так думаю, что будет еще все запущенней. Наши очень неохотно идут на задержание таких. В прошлый раз иглами двоих оцарапали. В этот раз вот укусили. В следующий раз что будет?
Начальник Фомина, проглядев рапорт глазами, сказал:
– В следующий раз будут осторожнее, Сема.
– Или палить сходу начнут. – Буркнул Фомин.
– Не начнут. – Уверенно сказал начальник голосом того, кто как обычно все всегда знает. – Ты это… прокурору все как на духу рассказывай. Этого не отмазать… да и, наверное, лучше чтобы быстрее его от нас увезли. Гарантировано ведь заразили.
Покивав, Фомин спросил:
– По мне что?
– Тебе строгач с занесением. Премии в этом месяце не получишь. Но не парься. Ко дню милиции сниму его с тебя.
– Да я непарюсь. Просто думаю уже уйти от вас. Как-то это геморройно становится чересчур. Пойду к федералам в оперативку. Приглашали.
– А там, думаешь, проще будет? – насмешливо спросил начальник
– Нет. Но там хоть этими … заниматься не буду. Ведь рано или поздно и меня… Заразят. – Сказал, поднимаясь, Фомин.
Начальник убрал рапорт в папку и сказал с тяжелым вздохом:
– Не парь мне мозг. Решишь уходить – рапорт на стол. Останешься скажу спасибо… И не только я скажу тебе в итоге спасибо. Займись задержанным. Прокурор недоволен. Факта преступления нет.
– А призывы к умышленному заражению людей? – возмутился Семен. – На пленке же все видно.
– Давай займись. – Раздраженно сказал командир – Чем грамотнее сработают дознаватели, тем больший шанс, что с прокурором все получится.
Семен вышел из кабинета и даже не представлял, за что браться. Половину из тех, кого задержали в том кафе, уже выпустили. Их опросы ничего не дали. И Фомин был убежден, что опросы остальных тоже ничего не дадут. Никто из этих, из зараженных, не станет давать порочащие показания на главного задержанного. Он у них на вроде гуру, учителя. И предавать они его не спешили. А сам «говорун» был не дурачок и так гладко отвечал на вопросы, что не докопаешься.
– С какой целью вы собирали людей в этом кафе? – В n-цатый раз повторял вопрос дознаватель, когда Семен вошел в кабинет.
– Я вам уже отвечал. – Спокойно и мягко произнес задержанный: – Мы все инфицированы. Нам надо иногда встречаться, чтобы просто поддержать друг друга. Вам не понять, как тяжело жить с этой болезнью.
– А зачем вы призывали заражать других?! – спросил дознаватель, щелкая ручкой и рассматривая уже записанные показания.
– Ни я, ни другие не призывали заражать здоровых людей. Мы просто пытаемся привлечь внимание государства к нашей проблеме. – Словно заучено повторял задержанный.
Подойдя к дознавателю и встав за его спиной, Семен бегло просмотрел протокол дознания. Видя, что одни и те же вопросы дознаватель гоняет по пятому или шестому кругу в надежде зафиксировать нестыковки, которые потом будут отражены на пленке записи, Семен зло сказал:
– Слышишь, Паша… ты нам мозг не имей, хорошо? Да? Ты их там собрал, чтобы научить, как заражать других. Ты уже не первое такое собрание проводишь гнида. Нам тебя вломили еще в прошлом месяце! Твоя подопечная, сука, успела по твоей науке двадцать трех человек заразить! Слышишь меня, урод?! ДВАДЦАТЬ ТРЕХ! Она их считай убила – понимаешь?! Ты же этого хотел, не так ли!? Она все рассказала. У нас все всё рассказывают. И ты тварь расскажешь!
Разъяренно Семен придвинулся к задержанному почти к самому лицу. Но вместо испуга на лице этого подонка он вдруг увидел улыбку. Удивиться Семен не успел. В последний миг он отпрянул и лишь краем уха услышал, как клацнули зубы, попытавшиеся его укусить.
Холод испуга в груди не прошел даже когда Семен распрямился. Широко раскрытыми почти безумными глазами он смотрел на задержанного, а тот открыто ему улыбался. Поглядев на дознавателя, который откинулся на стуле, словно это его только что попытались укусить, Семен, борясь с дрожью в коленях вышел из кабинета. Стремительно пересекая коридор, он мысленно про себя придумывал казни этой сволочи, которая таки смогла его напугать. Ночью задержанного обязательно переведут в отдельную камеру и вот там-то Семен скотчем залепит ему рот и «на пальцах» объяснит ему, в чем тот был не прав.
В своем кабинете Семен убрал оружие в сейф и, усевшись за стол, нервно закурил. Начальник их управления разве что матом не орал и слюной не брызгал, если нарушался его запрет о курении в кабинетах. Но в состоянии Семена любой бы закурил. Трех часов не прошло, как на его глазах собственный товарищ застрелил двух «неудачников». Часа не прошло как ему, влепили строгий выговор с занесением в личное дело. И буквально десять минут назад его… его чуть не заразили…
Семен не был трусом. И без сомнения можно сказать, что он не боялся ни пули, ни черта. Многое прошел. Но вот так… так он не хотел. Он видел, что происходит с инфицированными. Как они начинают жить двойной, а то и тройной жизнью. Скрывая от друзей и подруг свой диагноз. Боясь каждый день и каждый час того, что о нем кто-то узнает и тогда крах. Крах всему. Остаться без работы, без друзей, без средств к существованию… Что может быть страшнее в этой жизни кроме как тотальное отторжение обществом? Что остается таким отверженным? Искать справедливости в суде? Искать друзей среди таких же «неудачников»? Бежать куда глаза глядят и где еще не знают, какую заразу ты в себе несешь? Чувствовать себя последней тварью, если в пьяном угаре ты трахнещь девчонку и она через некоторое время узнает что у нее та же херня? Как ей в глаза-то смотреть? И опять бежать?
Потушив окурок в цветочном горшке и присыпав его комьями влажной земли, Семен вытер руки об исписанный ненужный лист и снова сел за стол. В голове его роилось невероятное количество мыслей, образов, желаний. И он не знал с чего начать и как разобраться в этом бардаке в своей «коробке». Он не представлял, как можно надавить на «говоруна», он не знал, как можно заставить говорить тех, кто был в том кафе. Он даже не представлял, что ему в следующий час делать.
Очень хотелось спать. Невероятно хотелось просто прилечь и закрыть глаза. Всю ночь они не вылезали с закрытого от чужих глаз форума в Сети на котором бурно обсуждались вопросы связанные с этой встречей. Все кто на ней присутствовали, имели доступ к этому форуму. Все они получали там инструкции. Счастье просто, что задержанная неделю назад девчонка перезаразившая столько народа раскололась и дала им доступ. И вот они читали, планировали, изучали… И решились на задержание. Будь оно неладно…
Глупость… Какая глупость было вся эта операция. Надо было подключить управление «К» и через час бы они знали все АйПи посетителей форума. Знали бы данные организатора сборища. Всех могли бы поодиночке переловить. Но нет. В виду исключительной опасности решили проводить задержание прямо там… А нахрена!? Если всех кроме организатора уже к утру выпустят. Да и того, если ничего доказать нельзя прокурор отпустит. Ничего пленка не решает. Ничего… Нет на ней инструкций как надо заражать невинных. Нет там призывов однозначных. Точнее есть, но кто на них обратит внимание, когда всполошатся правозащитники… Непонятно, кто больше вредит стране, эти инфицированные или те, кто их прикрывает. Всех стрелять! В камерах мочить! Нет в стране смертной казни так в камерах по одному передушить!
Неизвестно куда бы и дальше шла мысль Семена, но в этот момент в кабинет не зашел Толик Веккер и, с наслаждением вдыхая дым, улыбнулся. Толик был вообще непонятно кем и «чем» в их управлении. Числился следователем. Но никогда Семен не видел, чтобы на Веккера вешали дела. Веккер был везде и нигде. Его не «трахали» за план. Его не насиловали за сроки передачи дел. Его вообще никто не трогал. Ни Штаб, ни собственный начальник отдела. А начальник управления и его замы подозрительно часто ходили к Толику советоваться. А может просто потрепаться. Толик был рационалистом. На всякую фигню происходящую в любом деле он мог найти рациональный ответ. Любую загадку, связанную с иррациональностью он тоже распутывал влет. Именно он научил Семена уже давно простому полюбившемуся высказыванию: Не ищи логику в действиях преступников. Ее вообще в этом мире нет. Восемьдесят процентов преступлений совершаются непонятно зачем даже самим преступникам…
– Курил? – Спросил, улыбаясь Толик будто сам не чувствовал. – Дай мне тоже сигарету и рассказывай, что там у вас произошло.
Горшок с цветком, словно пепельница занял место на столе и двое мужчин сладко затянулись сигаретным дымом.
– Да моего Славку укусила одна из задержанных. А он ее там же и положил. И еще одного… Теперь Славке суд и «кресты». Отмазывать даже не будем. Там сорок рыл свидетелей, что он ей уже в спину стрелял… Впрочем как и мужику на полу.
– Мда… – флегматично протянул Толик и, стряхивая пепел, сказал: – Психоз.
– Угу. – Буркнул Семен. Он глядел поверх головы Толика и даже не пытался прояснить свои мысли.
– А ты чего его не остановил? – задал абсолютно дурацкий вопрос Веккер и, поглядев широко раскрытыми глазами на него, Семен высказал ему все без единой фразы сказанной вслух. И что он не успел остановить и что Векер полный придурок, раз такие вопросы задает.
– Ты сейчас домой? – Спросил Толик и, видя отрицательное покачивание головой, сказал: – Нет, ты лучше сейчас домой. Езжай, поспи. А это дело теперь у меня. Я тебе все завтра расскажу.
Изумлению Семена не было предела. В кои-то веке он видел, что Толику дали какое-то дело и самое смешное, что именно это идиотское.
– А почему тебе?
– А я эту тему давно веду… – еще больше удивил Толик Фомина.
– В смысле? – переспросил Фомин, раздражаясь от улыбки Толика.
– Не важно, Сем. – Поднимаясь, сказал Веккер. – Завтра на планерке Шеф тебе объявит, что ты теперь в полном моем подчинении. А пока спать. А мне сегодня предстоит длительная ночная беседа с этим… Пашей. Да, Сем, мне, а не тебе…
Вскидывая брови в удивлении, Семен проводил взглядом Толика и чуть выждав тоже вышел из кабинета. Он, коротко постучав, вошел к своему начальнику и переспросил, что это за новости… почему Веккер говорит что теперь он, Фомин, будет у него в подчинении?
– Сема, – устало сказал начальник, – если Веккер сказал что ты у него в подчинении, то так оно и есть. Если Веккер скажет что все управление у него в подчинении, боюсь только ты один и удивишься. Изыди с глаз долой.
– А кто он, черт побери, такой? – возмутился Семен, который действительно с этой полевой работой не много уделял внимания на внутренние дела управления.
– У него и спроси. Нам его полгода назад представили как следователя по особо важным делам. Все Семен. Давай своими делами занимайся. Мне некогда.
Семен вышел от начальника и, помотав в недоумении головой, направился к лестнице на второй этаж в следственный отдел. Так же коротко стукнув вошел в кабинет Веккера и, встав на пороге, опешил. Веккер сидел и, улыбаясь, отхлебывал чай, а перед ним сидел задержанный! Тот, которого Семен хотел лично ночью…
– Семен, я же тебе сказал, езжай домой отдыхать. – Сказал Толик, а задержанный повернув голову к Фомину, брезгливо дернул щекой. К еще большему удивлению Семена этот уродец сидел без наручников и премило попивал чай.
– Анатолий Сергеевич, я бы хотел с вами на пару слов.
Тяжело вздыхая и всем видом показывая как ему не хочется выходить, Толик поднялся и извинился (!) за прерванную беседу перед задержанным.
Они вместе вышли в коридор и Семен потерял даже последние мысли в голове. Он хотел нагловато этак спросить на каком основании Толик ему такие заявы кидает, а тут когда этот улыбчивый следак явно без всяких формальностей заполучил себе подозреваемого…
Но его спас сам Анатолий. Он все так же, раздражающе улыбаясь, мягко сказал:
– Сем, я ведь не шутил когда сказал езжай домой отдыхать. Считай что это приказ. Если надо я твоему начальнику скажу, чтобы выгнал тебя домой. Завтра после планерки я тебе все инструкции дам. А ты уже оперативникам другим все объяснишь, как сможешь.
Глупо протянув «ээээээ…» Семен не нашел больше слов и просто кивнув спустился на этаж своего отдела. Выключил свет в кабинете. Запер его и, отметившись на выходе у дежурного, вышел прочь. Ему действительно нужен был отдых и передышка что бы разобраться со своей перегруженной головой.
4.Сережа со своим братом очень сильно набрались в тот вечер. Вика и сама была хороша. Поглядывая на пустую бутылку из-под «Бэйлиса» и пиалу, в которой вначале были кубики льда, она только диву давалась, как смогла сама СТОЛЬКО осилить. Не пьющая обычно даже пива, Вика была откровенно пьяна от такого количества сладкого алкоголя. Ведь предупреждал ее Сережа, что девушки пьянеют не от количества градусов, а от количества сахара в алкоголе. Фыркнув с улыбкой в ответ, она заявила ему, что он женщин вообще кажется инопланетянами считает. Все типа у нас по-другому, сказала она. И как показал проведенный вечер, она была недалека от истины. И Сергей, и его брат ДЕЙСТВИТЕЛЬНО считали женщин кем угодно, но кажется не людьми.
Особенно Вику раздражало как во время стриптиза, совершенно не обращая на нее внимания, оба этих… придурка… обсуждали танцовщиц и кто кому бы «засадил». Все больше злясь, Вика наседала на «Бэйлис» и дошла даже до той стадии, что пообещала высказать потом дома Сергею все, что об этом думает.
Слава богу, стриптиз программа закончилась уже к половине второго ночи и двое этих «озабоченных» даже оторвались от темы женщин, перейдя к обсуждению, кто какую машину заказал на аукционе в Америке. Тема была нейтральная и Вика даже как хорошая девочка проявила к ней интерес. От ее некоторых вопросов мужчины улыбались, но поясняли. Но словно заговоренные, Сергей и его брат снова скатились к обсуждению женской психологии и что самое противное додумались спрашивать у нее у Вики, как бы она поступила в различных жизненных ситуациях. Отвечая честно, она лишь вызывала их насмешки и слова: «Ну, о чем я и говорил!», «Вот-вот. А мы удивляемся» и др. Это злило Вику, но она умело скрывала свою злость за флегматичной полуулыбкой и только попросила официанта себе еще «Бэйлиса» и льда. Напиваться, так напиваться, решила она, вот буду совсем пьяная, я им все выскажу!
Но в итоге, она ничего, не высказывая, просто поднялась, молча демонстративно взяла свою сумочку и пошла к выходу, не откликаясь на вопросы Сергея. Уже на улице стоя возле входа, она вдохнула прохладный воздух и ей словно полегчало. Она больше не могла слушать ту чушь и откровенную глупость, что несли эти напившиеся мужики. Поглядев по сторонам, она не увидела ничего похожего на такси и неторопливо пошла по тротуару в надежде поймать частника.
Она шла не торопясь, наверное, еще и потому, что надеялась в глубине души, что, опомнившись, ее Сережа попробует ее догнать. Но она шла, изредка поднимая руку, а тот все еще не появлялся. Теряя надежду на то, что он остановит ее, Вика все больше злилась и на саму себя и на него. Вот ведь дураки. Ну, ведь сами не понимают что говорят. А последняя фраза братика Сережи просто добила ее. Он, откровенно не обращая внимания на нее назвал всех женщин просто мясом… которое надо просто часто «драть», давать им немного денег и они никуда, мол, не денутся. Будут как шелковые на привязи.
Чем больше она думала о словах Сергея и его брата, тем больше Вика бесилась. От своей злости она не сразу даже услышала, что ее нагоняет и зовет Сергей. Она уже и не хотела его видеть. Ей смертельно просто захотелось в ее интитутскую общагу, пусть к таким же дурочкам подругам, но хоть отлежаться подумать обо всем… А то ведь она не заметила как стала именно такой… шелковой и на привязи.
«Драть и давать немного денег на мелочи…» все так же звучал голос брата Сергея в ее голове.
«Мясо…»
«Они другие… все бабы это просто другой биологический вид!»
Сергей нагнал ее, когда к ней уже подрулил частник и она собиралась сесть на заднее сидение.
– Ты куда?
Она ответила не сразу. Ей отчего-то очень не хотелось говорить ему, что едет в общагу. Вот бы сказать ему, что едет она к другому человеку, который не относится к ней и другим женщинам как к мясу. Но она была не настолько пьяна. Вместо этого она хмуро посмотрела в его раздраженное лицо и сказала:
– Я плохо себя чувствую. И мне надо просто побыть одной. Ты меня очень обидел, Сереж. И лучше бы я не знала и дальше твоего брата.
– Что ты говоришь такое? – почти зло сказал Сергей. – Дурью не майся, вылезай и пошли, досидим. Потом поедем домой.
– Нет, Сереж. Я туда не вернусь. Да и поздно уже. Мне завтра в универ.
– Никуда твой институт не денется. – Сказал Сергей и вынув из кармана сотню протянул ее водителю: – Она не поедет. Это за беспокойство.
Набрав полную грудь воздуха, чтобы не взорваться бранью, Вика досчитала до десяти и медленно с нажимом сказала:
– Сережа… Я уезжаю. Если хочешь завтра позвони. Передавай привет своему отмороженному брату.
Она захлопнула дверку и опустила «солдатика». Сказав водителю «поехали», она все-таки успела услышать приглушенные слова Сергея:
– Если ты сейчас уедешь, то мы все… ты понимаешь?
«Как хочешь», подумала про себя Вика, но вслух такого не сказала и даже плечиками не пожала. Как будет, так будет. Что ни есть, все к лучшему, как говорит сам Сергей.
