Текст книги "Щит и меч (четыре книги в одном томе) "
Автор книги: Вадим Кожевников
Жанр:
Военная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 68 страниц)
– Спасибо, у меня есть.
– Значит, снабдили в дорогу. – И майор сообщил: – Я сам в плену был, но убежал. Нетяжелое ранение оказалось, как очухался, сразу и убежал. А вот под трибуналом я не был. Чего не было, того не было. – Сказал твердо: – Но если человек кровью вину искупил… Металла на груди у него нет, но, значит, он есть в сердце. Сейчас важно одно: годен человек для дальнейшего прохождения – уже не службы – жизни или не годен. Горе людское заживить, жизнь наладить – отощали. – Махнул рукой в сторону иллюминатора. – Двоих братьев своих здесь оставил. Вернусь домой один. Что матери скажу? «Здрасте!» – «А где другие?» – «Нет». А я живой. Разве после этого Звездой своей я ее обрадую? Нет.
– Вы неправы, – возразил Белов. – Если б наши люди не совершили невиданного подвига, погибли бы еще миллионы братьев, отцов, сыновей.
– Верно, – согласился майор. – Подвиг – это, в сущности, что? Один делает то, что под силу нескольким. Значит, остальным жить. Вроде как спасаешь их. Правильно? Я так в бою и думал: не сшибу их танк – он наш сшибет. Ну и сшибал. Когда боишься, что из-за тебя свои погибнут, за себя не боишься.
Самолет прорезал облачность, снова появилось солнце. Из рубки вышел второй пилот, объявил торжественно:
– Товарищи, пересекаем государственную границу Советского Союза. – Выждал, произнес тихо: – А то некоторые фронтовики обижаются, когда не информируем, что уже Родина.
Белов не отрывался от иллюминатора.
Огромная теплая земля отчизны, изборожденная шрамами оборонительных полос и круглыми вмятинами бомбовых воронок с мерцающей в них темной водой, лежала в мягкой зелени лесов могуче и просторно. И Белову казалось, что самолет не сам пошел на снижение, а это он силой тяготения всего своего существа вынуждает его идти все ближе и ближе к земле.
Провожая Белова на немецком аэродроме, Барышев сказал:
– Значит, так: сначала в наградной отдел и только потом, при всех орденах, – в управление. Ты знай: я человек тщеславный, мой кадр – моя гордость. Да не забудь, отцу скажи: если поедете на рыбалку, мотылей пусть берет из моего тайника.
Надя отозвала Белова в сторону, раскрыла сумку и, строго глядя в глаза, приказала:
– Запомните: здесь, в бумаге, курица, четыре крутых яйца, масло в коробочке, какао в термосе. Папа велел передать: вы обязательно должны нормально питаться.
Белов посмотрел жалобно в ее, как всегда, чуть надменное лицо с коротким носиком, еще по-детски пухлыми губами, серо-зеленые глаза под сенью ресниц. Спросил:
– А вы?
– Что я?
– Вы будете в Москве?
Надя удивленно повела плечами.
– Но мы ведь там живем. – Подала твердую маленькую руку. Напомнила: – А витамины принимать до еды. Они в коробочке из-под капсюлей для взрывателей.
– Я буду скучать без тебя! – сказал Генрих.
– Я тоже, – грустно улыбнулся Белов.
Генрих обернулся к Барышеву:
– Такими немцами, как Иоганн, можно гордиться!
– Ничего, – сказал Барышев. – Мой Белов ему не уступит. Ну, всё. Время.
И Белов, чтобы как можно дольше видеть эти дорогие ему лица, пятясь, поднялся по трапу.
А сейчас самолет все снижался и снижался, словно скатывался по стеклянному склону. Как только колеса туго коснулись земли, внезапно исчез один из пассажиров, незримо летевший в самолете, – Иоганн Вайс. Он исчез безмолвно, бесследно. Не было больше двойника у Александра Белова. Майор Белов остался один. На мгновение его охватило чувство одиночества. Но это ощущение покинуло его так же неожиданно быстро, как и появилось.
И никто, даже Александр Белов, не почтил торжественным вставанием гибель Иоганна Вайса. Никто!
Белов жадно и нетерпеливо искал глазами среди встречающих лицо матери – самого главного для него человека на свете. Она была матерью не только Саши Белова, но и Иоганна Вайса, и так как она этого не знала, то исчезновение Вайса ее тоже не опечалило.
Так перестал существовать Иоганн Вайс – гауптштурмфюрер СД.