Текст книги "Волк в собачьей стае "

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Пойдем, ты нам покажешь.

* * *

Мост на этот раз возвели удивительно быстро. Йотуны старались изо всех сил. Еще бы, оба улима стояли над душой и подгоняли. Когда, наконец, был уложен последний пролет, они рванули в числе первых. Следом, дюжие охранники волокли Щепу. Впрочем, бывший дружинник особо и не понадобился. Гончие быстро нашли лежку беглецов. Что характерно, вокруг было полно следов лесного воинства. Выходит вчера те же гончие разом потеряли зрение, слух и нюх? А чем же иначе можно было объяснить, тот факт, что они полдня ходили вокруг да около и не смогли обнаружить беглецов, хотя те, судя по оставленным следам, сидели на самом виду. Смущенный мастер Лару чесал затылок, а тут еще вернулись посланные вдоль берега разведчики с докладом о том, что найдено дерево в дупле которого был спрятан меч, а также, о том что плотовая стоянка разорена, а искомые варвары, судя по всему уплыли на одном из плотов предварительно выведя из строя остальные. Аши в бешенстве бегал по берегу. Тэму тоже был вне себя, но сдерживался. Выходило так, что они собственноручно оставили варварам средство для побега. Глупее ситуации не придумать, а особенно неприятной она станет, когда придется докладывать о своей недальновидности Кругу Вождей. Тэму обратился к шаманам:

– Как такое могло случиться, почтенные махтаны?

Шаманы, двое старых, с длинными волосами и бородами искрящимися сединой, словно ветки дерева в морозное утро и один молодой, совсем пока еще без бороды с наголо обритым черепом, тоже, казалось, были смущены. Они облазили и обнюхали все места предполагаемого укрытия беглецов. К улимам подошел, тот, который молодой, его худое лицо нервно кривилось при каждом слове:

– Здесь был серый полог. Это работа ведьмы из Ковена, только они могут прятаться под пологом Верхнего мира сами находясь в мире нижнем.

– И что, никак нельзя было его обнаружить? – мрачно поинтересовался Тэму.

– В любом другом месте Эрсхарна, это не составило бы нам никакого труда, но в Запретных землях, кои южные варвары называют внутренним кольцом Хром-Минеса, главное уложение махтанов лесного народа запрещает проникать в Верхний мир и выстраивать магический круг, дабы не возбуждать к жизни духов зла и силы неподвластные обузданию, кои могут потрясти устои и основы…

Тэму лишь морщился, слушая эти обычные шаманские бла-бла-бла, но не торопил, зная упертость шаманов на своих уложениях.

– …здесь мы можем лишь кидая гадальные кости указывать на людей и вещи, – продолжал монотонно бубнить молодой, – но над серым пологом они не властны…

– Ну, так бросайте же скорей свои кости! – влез в разговор Аши. – Вдруг сейчас уже нет никакого полога!

Пожилые махтаны посмотрели на него осуждающе, дескать, поучи сопляк своего отца детей делать.

– Пусть светлые улимы прикажут своим воинам и их животным отойти не меньше чем на дюжину шагов от места гадания, – сказал самый старый шаман, жестом показывая, что и самих княжечей это тоже касается. Воины не стали ждать приказа и дружно попятились от кустов. Бестолковым гончим придавали нужное направление пинками. Отошли и улимы. Махтанам не следует мешать, когда они совершают свои обряды. Это чревато большими проблемами для помешавшего. Рядом остались только двое мальчишек – помощников. Они расстелили рядом с кустами большой ритуальный коврик. Поставили по его углам четыре бронзовых курильницы, по одной на каждую сторону света. Зачиркали кресалами. Из курильниц потянулись к небу струйки ароматного дыма. Посредине коврика положили большое круглое блюдо, вокруг которого и уселись шаманы. В руках молодого появился мешочек из кожи, развязав который он извлек гадальные кости – три прямоугольные пластинки с полированными гранями. Две он раздал старшим, одну оставил себе. Наклонившись головой к центру круга, шаман произнес краткую скороговорку, после чего все трое бросили кости на блюдо. Те глухо брякнули и в тот же момент, поднимающиеся от курительниц струйки дыма дернулись, словно по ним стегнули невидимым хлыстом. Шаманы склонились над блюдом, читая послание духов тонкого мира. Молодой достал из мешочка три следующие кости и вся процедура повторилась. Они кидали кости еще несколько раз. Столпившиеся вокруг воины лесного народа, естественно ничего не понимающие в искусстве вопрошения духов, почтительно внимали, священнодейству. Наконец, ритуал закончился. Молодой махтан встал и слегка пошатывающейся походкой подошел к ожидающим в сторонке улимам. Глаза у него были шалые и так и норовили закатиться к небу.

– Повелители судеб сказали нам, – шаман нервно облизнул губы, словно собираясь с силами, – людей двое… мужчина и женщина… отсюда на половину дневного пешего акче. При них артефакт непонятной силы и назначения – очевидно, искомый нами ключ.

– Хм, – Тэму был задумчив. Сказанное махтаном не являлось для него такой уж неожиданностью. То, что беглецов двое, и что они мужчина и женщина ясно было и по следам. Также понятно, что при всем желании они не могли удалиться больше чем на один пеший акче. Другой вопрос, что они могли имитировать побег, пустив по реке пустой плот, а сами в это время спрятаться или уйти в другом направлении. Хотя в каком другом? – Значит, теперь они не прячутся? – уточнил улим.

Шаман мотнул головой.

– Нет, светлый улим. Очевидно, им стало ясно, что лесные воины не покинут запретные земли, пока не отыщут искомое. Нельзя прятаться бесконечно.

Это Тэму понимал и сам. Невозможно безвылазно сидеть под серым пологом – людям нужно есть и пить, а значит, им пришлось бы покидать убежище. Это в свою очередь означало, что рано или поздно гончие отыщут свежие следы, которые приведут к укрытию. Серый полог эффективен пока преследователи не знают о нем. Даже если ты невидим, ты не бесплотен и игра в прятки неизбежно закончится поимкой. Если бы не ушли, вероятней всего, попались бы уже сегодня. Да хитер дэв! Хитер и предусмотрителен. Пленный варвар говорит, что он обычный человек? Ха! Варвар глуп и бессмысленен – обычный человек ни за что не выжил бы после отравления ядовитой кровью ракшасов.

– Мы теряем время брат! – Аши, казалось, уже готов был лететь в погоню, – солнце миновало зенит, дело идет к оранжевым крайнам!

Но Тэму все медлил, все не мог принять решения. Отправить вперед Аши во главе птичьих всадников, как он просит? Половину пешего акче, сархусы преодолеют за дюжину крайн. Но это на равнине, а здесь далеко не равнина. Да и можно ли доверять болвану Аши, который с легкостью загубит любое дело. Отправиться вместе с ним, поручив Лару догонять их с остальным отрядом? Это означало кроме всего прочего, что авангарду на сархусах придется остаться без поддержки шаманов, а места здесь ох как не просты. К тому же, авангард может и не справиться с дэвом, как это уже случилось в прошлый раз, когда погибли все гончие, половина воинов и шаман. Нет, надо идти всем вместе! Пусть это будет медленней, но зато отряд будет подобен не распяленной пятерне, а могучему сжатому кулаку и горе тому, кто встанет у него на пути.

* * *

– Ну как ты? – участливо спросила Маат.

Слава попытался вздохнуть. Вроде получилось. Исчезли сдавливающие грудь стальные кольца. Он прислушался к ощущениям. Плющить и корежить его перестало еще минут пять назад, но огонь, сжигающий внутренности утих только сейчас. Ощущение было такое, что по жилам течет не кровь, а какой-то перечный раствор.

На этот раз Синерг не стал предупреждать. Славу скрутило неожиданно, прямо на глазах испуганной Маат. Он согнулся пополам, словно от удара под дых, не в силах вздохнуть упал на колени и завалился на бок. Он заорал бы во все горло, если б мог, но не смог и только разевал рот как вытащенная на берег рыба. А Синерг бесцеремонно возился в его теле, сжимая и перетрясая внутренние органы, выворачивая суставы, скручивая мышцы и напрягая их до каменного состояния. Бормоча при этом что-то про нейросенсорную коррекцию, регенеративную функцию и способность к трансформации. Старлей бился в свирепой судороге, словно был одержим бесами. Все его тело превратилось в сплошной нерв, который Синерг мучительно тянул, наматывая на раскаленную катушку. Сопротивляться не было никакой возможности, оставалось только скрежетать зубами от боли и ярости на этого виртуального изверга. Славе казалось, что его глаза сейчас вылезут из орбит и лопнут как мыльные пузыри. В конце концов, он почувствовал себя спиралью, через которую пропускают электрический ток такой силы, что все внутри у него расплавилось, осталась лишь оболочка, которая почему-то плавиться не желала. Сколько это продолжалось? Славе казалось – вечность, но, по словам девушки, выходило, что не больше нескольких минут. Когда ток выключился и внутренности кристаллизовались вновь, старлей почувствовал, что с его телом что-то не то. Причем это "не то" не желало быть объясненным в обычных терминах. Он не стал сильнее или быстрее, как, впрочем, не стал слабее и медленнее. Славу распирало изнутри, словно бы ему стал жать собственный скелет, не помещаясь в теле. Кости, как будто стали длиннее и толще, а мышцы и связки остались прежними. Ощущение было таким реальным, что он принялся рассматривать свои руки и ноги. И сперва не заметил никаких изменений. Впрочем, изменения все же были.

– Ой… – сказала Маат, глядя на него распахнутыми глазами, – а где твои волосы?

Мазнув ладонью по голове, старлей ощутил лишь гладкую кожу, словно его только что тщательно побрили. Исчезла также и отросшая за неделю, щетина на лице, начавшая было превращаться в маленькую бородку. Да что щетина, исчезли волосы на теле, а заглянув в штаны, Слава обнаружил, что лишился растительности и там. При этом волосы не выпали. Ни на одежде, ни на бревнах, на которых он валялся, не было ни единого волоска. Они словно втянулись в тело. Момент, когда это произошло, старлей не заметил – не до того было. Девушка же, которая хоть и с испугом, но внимательно наблюдала за его страданиями, сказала, что Славина голова, раз и заблестела, как ее, Маат, задница после купания. Она же обратила его внимание, что, несмотря на тотальную алопецию, ресницы и брови уцелели. Судорожно ощупав лицо руками, Слава убедился, что так оно и есть. Чем руководствовался Синерг, оставляя эти жалкие остатки растительности? Вряд ли заботой о его, Славы красоте. Для себя старлей решил, что если он когда-нибудь встретит этого негодяя воочию, первым делом отмутузит до потери сознания, а потом уже станет разбираться, нужны ли были, или нет все эти процедуры. Хотя скорей всего отмутузить не придется – Синерг представлялся старлею, чем-то вроде сферического коня в вакууме, таким же невообразимым, бесплотным, равнодушным и от того жестоким.

В голове сама собой всплыла услышанная где-то блатная песенка:

Приморили, суки, приморили, отобрали волюшку мою. Золотые кудри облысели, знать у края пропасти стою…

Уже после, когда страсти по потерянным волосам улеглись, выяснилось, что с тела бесследно исчезли все шрамы полученные Славой в бою с ракшасами и до того. Еще позже, старлей обнаружил утрату всех родинок и родимых пятен. Маат заставила снять его рубашку (спасибо, что не штаны) и тщательно осмотрела. Касаясь пальцами его кожи, сказала, что она стала нежной, как у молоденькой девушки. Вот бы ей так! (облысение, вероятно, не имелось в виду) Закончив осмотр, она, ехидно прищурившись, заявила, что ему так даже лучше, и теперь он больше похож на человека, а не на волосатого самца обезьяны, каким был до сих пор.

Лучше или не лучше, но полное обновление кожных покровов, было, налицо. Что еще там у него обновилось, Слава не знал, но следовало (хоть и не хотелось) сказать спасибо Синергу, что кожа хотя бы осталась кожей, а не превратилась в какую-нибудь чешую, и перьями он не оброс или чего похуже.

За этими перипетиями прошла пара часов. Судя по удлинившимся теням, было уже около трех по полудню. Жара стала невыносимой, и старлей, пряча облысевшую голову от солнечного удара, забрался под навес. Постоянно прислушиваясь к своему телу, он отмечал, что ощущение несоразмерности скелета почти прошло. Маат тем временем собралась искупаться. Совершенно не стесняясь Славу, она скинула рубашку и как-то очень долго снимала свои трехцветные сапожки, которые незадолго перед тем зачем-то одела. Старлею пришлось старательно отводить взгляд в сторону, потому что при любой попытке посмотреть на девушку (а хотелось!), он тут же натыкался на ее внимательные глаза. Она словно специально ловила его взгляд. Наконец, справившись с сапожками, девушка спрыгнула с плота. Далеко, впрочем, удаляться не стала, а держалась рядом, уцепившись руками за бревна.

Русло реки в этом месте сильно разошлось, и течение стало совсем тихим. Очевидно и вода, по крайней мере, ее приповерхностный слой стал гораздо теплее, иначе девушка не смогла бы так долго плюхаться.

– Прыгай сюда! – крикнула она ему. – Помойся. От тебя воняет как от хани.

– Потерпишь, – буркнул Слава из чувства противоречия, про себя отметив, что помыться действительно не мешало бы. Во время последнего сеанса "Синерготерапии" он здорово пропотел. – Ты что, – добавил он, подумав, – ничего не боишься? Течения совсем нет, тащимся еле-еле, а она еще вздумала русалку изображать! Здесь попутный ветер когда-нибудь бывает? Может шестами потолкать для скорости? Как здесь? Мелко?

– А ветер здесь почти всегда южный, – беззаботно откликнулась Маат.

– Так на кой черт, парус тогда нужен?

– Он больше нужен, когда назад плывешь. Против течения же. А бояться здесь нечего, берег далеко. Вот будет близко, тогда и буду бояться, – она оттолкнулась от плота и поплыла прочь. "Черт его знает, – подумал Слава, – может и вправду искупнуться? – он неуверенно посмотрел на меч – Синерг не велел с ним расставаться ни на минуту. А не пошел бы он со своими указаниями?"

Девушка меж тем отплыла метров на пятнадцать. Плыла неторопливо, равномерно разводя руками. Распущенные волосы стелились по воде. Проплыв еще метров десять, она повернулась и посмотрела на Славу. Взгляд ее был таким, что старлей решился. Подошел к краю плота и попробовал босой ногой воду. Вода и впрямь была теплой, а шлепавшиеся о бревна волны, мелкими и ласковыми. Освежиться очень уж хотелось. Слава еще раз посмотрел на меч. "Пять минут и назад", – пообещал он кому-то и, не позволяя себе раздумывать ни секунды, нырнул в воду. Задержав дыхание, открыл глаза – совсем близко сновали шустрые мальки, плавно извивались водоросли. Еще ниже золотистыми тенями скользили рыбы. "До дна далеко, шест не достанет" – подумал Слава и пошел на всплытие. Вынырнул, отфыркиваясь, и размашистыми саженками устремился следом за ведьмой.

Догнал он ее быстро, и поплыл рядом, не зная, что делать дальше. Она все решила сама. Внезапно приблизившись, девушка обвила его руками и ногами и впилась губами в его губы. Изумленный таким поворотом дел, парень, тем не менее, ответил, и они, непрерывно целуясь, медленно ушли под воду. Вынырнули, кажется, только через минуту. Маат разомкнула свои объятия и отплыла на метр, переводя дыхание и насмешливо разглядывая Славу.

– Ты что утопить меня решила? – поинтересовался тот. – А если я тебя? – он шутливо потянулся к девушке и ухватил за плечи, словно собирался исполнить свою угрозу. Та засмеялась и стала вырываться, хлеща его по лицу мокрыми волосами. Слава пытался удержать верткую и скользкую как угорь девушку, но у него ничего не получилось – она вывернулась и уплыла. Впрочем, тут же вернулась.

– Ты сумасшедшая, – сказал Слава, заглядывая в ее потемневшие глаза, – ты знаешь об этом?

Не отвечая, Маат посмотрела под воду, и ее лицо изобразило удивление.

– О, небо! Да ты в штанах!

– Мало того, что сумасшедшая, еще и провокаторша! – он обнял девушку за талию и притянул к себе.

Ничего у них, конечно, не получилось – побарахтались и только. В какой-то момент, Маат вдруг вырвалась из его объятий и быстро поплыла прочь. Несколько очумевший от такого оборота Слава, не стал больше ее преследовать и счел за лучшее вернуться к плоту, который к тому времени уплыл достаточно далеко.

Взобравшись на бревна, старлей первым делом обратил внимание на меч. Ничего не произошло, меч лежал на том же месте, где он его и оставил. Следующим делом, Слава спустил штаны (действительно, что он подросток, что ли стесняться взбалмошной девицы, которая сама к тому же понятия не имеет о стыде?) и стал их выкручивать. Выкрутив, аккуратно разложил на бревнах для просушки. Он был зол. И на себя и на девчонку. "Какого черта? – раздраженно думал Слава – Нашла, понимаешь, время и место для глупостей! И ты тоже хорош, товарищ старший лейтенант, возбудился, как павиан во время случки! Она тебе не девочка-припевочка для развлечений. Она ведьма! И судя по всему, как все ведьмы, порядочная стерва. Как после этого с ней общаться?"

Неслышно подплыла Маат, подтянувшись на руках, улеглась грудью на бревна.

– Дай руку-то… – сказала она совершенно обычным голосом, будто не было только что между ними этого сумасшедшего любовного припадка.

Слава, не вставая и не глядя, протянул руку. Крепкая ладошка уцепилась за его пальцы и девушка с плеском выбралась из воды. Уселась на краю плота и принялась выжимать волосы.

* * *

– Твой меч больше не тянет из меня силу, – между прочим, сообщила девушка. – Может он принял меня за свою?

Слава лишь пожал плечами, не объяснять же ей то, чего сам не понимаешь. Знание не всегда требует понимания. Откуда-то он знал, что меч, он же "проводник", продолжает всасывать магическую энергию, словно пылесос. Более того, скорость выкачивания увеличилась в разы. Просто концентрация данной энергии в местных локациях настолько высока, что "проводнику" уже не требуется размениваться на всякую мелочь вроде маленькой ведьмы с ее слабеньким магическим полем.

Куда проводник перекачивал энергию? За счет чего создавалась разность потенциалов? И за каким, собственно, хреном это нужно? Всего этого старлей не знал, да и знать пока не хотел. Как говорится: многие знания – многие печали.

Как человек военный, к тому же невысокого звания, он довольно легко мирился с отведенной ему ролью. По всему выходило, что это роль пешки. Пешка может двигаться только вперед. Она не ведает и не должна ведать, куда и зачем ее двигают. Знания такого рода ей только повредят, ведь, как известно – пешками легко жертвуют. Да, она может рубить куда более могучие фигуры, но только при определенных обстоятельствах, которые зависят как от везения, так и от таланта игрока. Повезет – дойдешь до края доски и станешь ферзем (или кем тут становятся?). Не повезет – сгинешь где-нибудь по пути, так и не узнав, то ли тобой пожертвовали во имя неведомой великой цели, то ли просто зевнули по невнимательности. Кто там кричит, что мечтает стать героем? Плюньте тому в его бесстыжие глаза или пожалейте, в зависимости от того врет он или заблуждается. Стать неизвестным героем чужой войны – хуже участи не пожелаешь.

Кто-то скажет, что человек не пешка – пешка не может отказаться от уготованной ей роли, а человек может. Ну, хотя бы теоретически. Мало кто на это решится, но все же – чем, испытывая муки и лишения, тащиться из одних гиблых мест, в другие, еще более пропащие места, сказать: ешьте меня мухи с комарами! И лечь помирать. Чем не выход? Но к такой бесславной участи, Слава с его военно-морской закалкой был не готов. Даже погибать лучше, делая что-то, чем, не делая ничего. Хотя бы не так обидно. Старлей понимал, что эта, не такая уж плохая его особенность, делает его заложником стратегии неведомого игрока: никуда не денешься, пойдешь, куда предложат и будешь делать то, что скажут. Следование чужому замыслу придает хоть какой-то смысл его никчемному существованию в этом мире. К тому же имеется пусть призрачный но шанс на краснеющую в конце пути морковку. А почему бы и нет?

– Вот где надо бояться, – прервал его размышления голос Маат. Тон ее был равнодушным, что не вязалось со смыслом сказанного. Осмотревшись на местности, старлей понял, что так оно и есть. За очередным поворотом, реку встречала холмистая гряда, разбивавшая единое русло на множество рукавов. Лучшего места для засады не придумать – куда не сверни, всюду узкие протоки омывающие россыпь небольших островков представляющих собой заросшие лесом холмы. По берегам сплошным зеленым валом тянулись кусты – хоть роту в них укрой, хрен заметишь. Некоторые протоки сплошь заросли кувшинками. Похоже, течение там было совсем медленным. Слава почувствовал, как тревога занозистой спицей проникает в сердце.

– Здесь пришлые бандиты на старателей засады устраивали, – спокойно рассказывала девушка, – чего корячиться, амулеты собирать? Напал, убил, забрал и все дела. Дело прибыльное. По меньшей мере, две трети идиотов во время драки укокошат – вся добыча оставшимся. Нормально для тупых самцов.

– Феминистка, блин! – не выдержал Слава.

Маат покосилась на него, но спрашивать объяснения незнакомого слова не стала.

– Надеюсь, хэку не успели сюда добраться, – пробормотал старлей. – А если успели?

– Ну… – девушка пожала плечами, но по выражению ее лица Слава понял: "Тогда кранты нам!"

– Ладно, – терпеливо начал он, – будем надеяться на лучшее, но исходить из худшего. В связи с этим… что ты предлагаешь? Может нам пристать к берегу и осмотреться, через этот твой Верхний мир?

– Если они здесь, это будет для них лучшим подарком. А если нет, то мы потеряем время, – сказав это, Маат приняла задумчивый вид и замолчала. Слава терпеливо ждал. – Вот, что… – снова начала она, – уже вечереет, а вечером здесь всегда туман. Можно попробовать проскочить. Даже если Рыжие здесь, у них не было времени разобраться в этом лабиринте, а я знаю пару хороших проток… Если повезет, проскочим.

Глядя на зеленеющие впереди холмы, распластавшиеся по горизонту на добрый километр, старлей подумал: "А ведь девчонка, пожалуй, дело говорит! Чтобы все тут перекрыть – дивизия понадобится, а Рыжих не больше сотни. Может проканать". А вслух сказал:

– Слушай, откуда ты все тут знаешь?

Она хмыкнула, что видимо должно было означать: плавали – знаем!

* * *

Солнце еще золотило верхушки холмов, когда над рябой, потемневшей поверхностью воды появились первые языки тумана. Легкие, как вуаль, они струились над рекой. Не входя в прибрежные заросли, не сливаясь с ними, плыли по течению. Понемногу густея, сизые клочья тумана превращались в сплошную завесу, затопляя заросшие берега. Постепенно, все обозримое пространство реки оказалось покрыто колышущейся белой пеленой. Она оторачивала розовые от солнца высокие берега.

"Красиво, черт возьми! Прямо молочная река с кисельными берегами!" – подумал Слава, перед тем как стена тумана накрыла их с головой. Сразу стало холодно и сыро. И ничегошеньки не видно уже в пяти шагах. Плот тихонько плыл к заранее выбранному участку речной дельты. Роль движителя исполнял старлей с шестом, штурманом была Маат, полушепотом отдающая команды, с какой стороны и с какой силой толкнуть шестом. Каким образом юная ведьма угадывала направление в этом непроглядном молоке, для Славы оставалось загадкой, но держалось она уверенно, и старлей счел за лучшее положиться на ее неведомое чутье.

Протока, выбранная девушкой, была узкой и извилистой, но, по словам Маат, именно ее русло было самым чистым и свободным от препятствий.

Плыли очень медленно, повинуясь еле заметному течению. Иногда останавливались в заводях и подолгу чего-то ждали затаив дыхание, потом опять двигались вперед. Постепенно сгустились сумерки, и Слава перестал видеть даже собственные руки. Тут даже ведьма спасовала, предложив подождать, пока взойдет луна и немного рассеется туман.

Луна вскоре взошла. В ее свете, туманная пелена переливалась перламутром, струилась белыми фестонами, образуя из них смешанные с темнотой узоры.

На вопрос Славы, почему бы не оценить обстановку с помощью Верхнего мира, ведьма шикнула на него, велев заткнулся и не мешать. Но потом, смилостивившись, объяснила, что шаманы хэку наверняка уже знают про нее и если они тут, то по самому ничтожному возмущению сразу же отследят их местоположение. Славе было несколько обидно, что какая-то соплячка тут раскомандовалась. Но с другой стороны, он видел ведьму в деле и догадывался, что зря она строжиться не будет. Сказано молчать, значит надо набрать в рот воды и положиться на ее внутренний навигатор. Оставалось только прислушиваться. Но звук в тумане тоже обманчив, даже вода под плотом плескалась, то громко, будто под самым носом, то глухо, словно вату в уши вставили. Они двинулись вновь. Местами протока сужалась настолько, что ветви, росших на берегу деревьев то и дело выступали из темноты, пугая Славу своими своим неожиданным появлением. Они скребли по мачте, норовили попасть по лицу, затем снова таяли в зыбкой пелене.

Плот медленно, но неуклонно продвигался вперед, сквозь редеющий туман стали видны звезды, а Маат повеселела. По-видимому, Рыжие все-таки не сумели или не захотели их преследовать, объяснила девушка причину своей радости, во всяком случае, они ничем себя не проявили и ведьма не обнаружила никаких свидетельств их пребывания в дельте. На вопрос Славы, каких именно свидетельств она не обнаружила, и сколько им еще тут петлять, ведьма ответила в своей обычной грубой манере, мол, каких надо таких и не обнаружила, а петлять им осталось не больше крайны. Дальше чистая вода до самого Грозового леса.

Что за Грозовой лес такой, Слава спросить не успел.

Откуда-то из темноты донесся крик:

– Господин рыцарь! Эй!

Маат со Славой, аж присели от неожиданности.

– Господин рыцарь… – продолжал надрываться невидимый крикун. – Валад! Слышите меня? – голос казался знакомым, но туман искажал тембр.

– Это я, Щепа! Господин рыцарь, слышите меня?

Опаньки! Беглецы переглянулись. Ведьма показала Славе кулачок, а потом прижала указательный палец к губам.

– Господин Валад, помогите нам! – кричал Щепа. – Со мной господин капитан Этт… он ранен, нам нужна ваша помощь! Проклятые гнались за нами…мы с ними дрались… все погибли, только нам с капитаном удалось оторваться! Мы задержали их, но капитана ранили, и теперь он не может идти! Если вы нам не поможете, он погибнет! – в голосе дружинника было столько мольбы, что в душе у Славы, что-то дрогнуло.

– Откуда он знает, что мы здесь? – прошептал он. Маат пожала плечами, она была напряжена как натянутая струнка. Дело принимало неожиданный, даже для ведьмы, оборот.

– Мы видели ваш плот, – продолжал голосить Щепа, словно отвечая на Славин вопрос, – когда еще не лег туман. Но боялись кричать, чтобы не привлечь внимания Рыжих. А теперь мы боимся, что вы уплывете без нас и господин Этт приказал мне позвать вас. Если вы не поможете, мы погибнем!

– Они могли сюда добраться раньше нас? – Слава вопросительно заглянул в лицо свое спутнице. Та опять пожала плечами. – Могли? Они ведь ушли еще вчера утром, так? И хэку могли на них напасть в дороге? Ну, что ты молчишь? Выходит, они пострадали из-за нас… они прикрывали нас?

– Я не верю ни одному слову этой сволочи! – страстно зашептала девушка, хватая его за рукав.

– Эк, удивила! – старлей вырвал у нее руку, – Ты, вообще кому-нибудь веришь? Ты же сама говорила, что хэку здесь нет, или не так?

– Вспомните, мы ведь сражались бок обок! – кричал Щепа. – Спасали друг другу жизни! Я спас вам жизнь, помните, там в пещере? Вы не можете нас оставить, бросить своих друзей на смерть, благородные рыцари так не поступают! – при этих словах старлей дернулся, словно его ударило током – Щепа прав, оставить их тут вдвоем с раненым капитаном будет подлостью, которую он не сможет себе простить до конца жизни.

– Откуда он кричит? – старлей крутил головой, туман искажал картину, мешая определить, откуда голосит доблестный дружинник. – Щепа ты где? Эй! Слышишь меня?

Маат в ужасе прикрыла ладонью рот, словно это она только что выдала их местоположение.

– Не дрейфь, – весело подмигнул ей старлей, – флотские своих не бросают!

– Идиот! – прошептала девушка. – Какой же ты идиот! – на ее лице появилось выражение полной безнадеги.

Слава, напротив, испытывал состояние непонятно откуда взявшейся эйфории и воодушевления. Хотелось петь, хотелось спасать всех кого только можно спасти, а в особенности своих друзей дружинников во главе с бравым капитаном. Вместе они сила!

– …И сразу – "Полный назад! Стоп машина! На воду шлюпки, помочь! – запел он песню Высоцкого. – Вытащить сукина сына, или там, сукину дочь!"

На блюде у шамана с треском подскочили и повернулись две гадальные кости – первая указала направление, вторая, расстояние до источника голоса. Второй махтан совершал пассы над дымящейся курильницей тихонько подвывая в такт. Морок удался на славу!

– Хорошо кричал, убедительно! – мастер Лару брезгливо похлопал по плечу, преданно заглядывающего ему в лицо Щепу. – Светлый улим сказал: будешь живой!

Эйфория прошла также внезапно, как и началась. «Чего это я тут распелся?» – пробормотал Слава, приходя в себя. В голове воцарились свистящая пустота и беспощадная ясность. А между лопаток, там, где в ножнах висел «проводник», уже начался знакомый зуд и покалывание. Старлей огляделся. Маат сидела на корточках, прислонившись спиной к мачте, ее лицо имело отсутствующее выражение. Казалось, ее уже ничего в этом мире не интересует.

– В воду, быстро! – яростным шепотом прошипел ей старлей. Поскольку она никак не отреагировала на его слова, может быть, просто не успела, Слава ухватил ее за ворот треснувшей рубашки и как котенка сбросил в воду. Сам прыгнул туда же и затащил слабо сопротивляющуюся девушку под плот. Через секунду, на то место где они только что стояли, обрушился град стрел. Спустя еще несколько секунд, плот оказался так густо утыкан ими, что со стороны стал напоминать какого-то диковинного плоского дикобраза. Парус и навес превратились в лохмотья, а потом и загорелись – некоторые стрелы оказались зажигательными. Старлей с ведьмой сидели под плотом, прислушиваясь к стуку втыкающихся в бревна наконечников, пока не кончился воздух в легких и они начали задыхаться. К счастью, смертоносный дождь к тому времени утих, и им удалось высунуть головы из воды, жадно вдыхая насыщенный влагой воздух. Наспех отдышавшись и оглядевшись, старлей скорей почувствовал, чем понял, что дело совсем плохо – мечом от стрел не отмашешься.

– Как думаешь, – поинтересовалась Маат, откидывая с лица мокрые волосы, – мы еще живы, или уже померли?

Слава мельком оглянулся на нее и кивнул на пылающую мачту.

– Эти уроды порядком попортили наш плот, вот что я думаю.