Текст книги "Операция "Муравьиный бог""

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Она на полгода старше меня… этим летом восемнадцать должно было исполниться… или уже исполнилось, я не помню, когда у нее день рождения. Хорошо, я позвоню… что сказать?

– Просто назначьте встречу.

Алена опять достала телефон, быстро набрала номер, приложила к уху. Пошли секунды ожидания. Наконец в трубке щелкнуло.

– Алле! Элька, ты? Это Алена… Алена Вишняк! – девушка засмеялась, – Конечно!.. Узнала? Конечно! Ну да… Ну да… Я же обещала! Конечно… конечно, соскучилась! Давай встретимся обязательно!.. Очень хочу… Сегодня ты за городом?.. У подруги?.. Не сможешь приехать? Не на чем… понятно! Завтра?.. Ну давай завтра! Да, да все нормально, устроилась, не волнуйся. В двенадцать часов?.. Да, удобно… Где? Ну давай на площади Ленина? Возле памятника, ага?.. Нет, я думаю не разойдемся… В крайнем случае, мобилки есть, всегда созвонимся! Нет, я не обижаюсь… Да все нормально, понимаю, что не можешь… Ой, Элька… так хочу тебя увидеть!.. Что? Ну да… У тебя все хорошо? Ну понятно… при встрече… Да вот, не получилось с Москвой… Ладно встретимся, поговорим!.. Конечно, конечно! Завтра на площади Ленина, возле памятника в двенадцать часов… не забуду… конечно! Ну все Элька, целую! До завтра!.. Ага… Давай… Пока-пока!

Нажав отбой, Алена повернулась к Никите:

– Ну вот, договорилась… Вы слышали?

– Да, – подтверждающе кивнул тот. – Очень убедительно говорили! Вы, прям артистка! А вот скажите еще… Когда вы общались, Эльвира не упоминала… автомобиль у них есть? В семье?

– Да-а… протянула Алена задумчиво, – кажется, есть… Точно есть! Вспомнила… «Тойота» кажется… или «Ниссан»… в общем, японская, какая-то, с правым рулем. Элька говорила… восемнадцать исполниться, будет на ней гонять. Отец, типа, ее водить давно научил… на права только осталось сдать… Их же в восемнадцать, кажется, дают? Может, уже гоняет. Она все хвасталась… красивая такая… цвет, типа, серебристый металлик…

Никита с Милой многозначительно переглянулись.

– Ну, собственно, все… – Никита позволил себе легкую фамильярность, похлопав Алену по плечу, – большое вам спасибо, вы нам очень помогли!

– Пожалуйста… – лицо Алены изобразило гримаску неудовольствия. – Но знайте, что я это сделала только из-за вас! Вы меня тогда… в общем спасли от тех подонков. Жизнью из-за меня рисковали… Если бы не это, и еще что я вам верю, что ей не сделают плохо, я бы не стала никогда закладывать подругу.

– Это не заклад, деточка! – сказала Мила медовым голосом, – Это помощь следствию… и ты обязана была это сделать.

– Ничего я не обязана, госпожа следователь… или кто вы! – голос Алены стал упрямым. – Я между прочим несовершеннолетняя и допрашивать вы меня можете только в присутствии родителей!

– Бог с вами, Алена! – постарался смягчить ситуацию Никита. – Никто вас не допрашивал! Мы просто попросили вашей помощи… – он выразительно посмотрел на Милу. Та демонстративно отвернулась.

– Вот поэтому я и сделала… что вы помогли мне! Но если вы думаете, что я поеду с вами… на эту встречу…

– Да хорошо бы нам съездить всем вместе.

– Никуда я не поеду! – отрезала Алена, совершенно не по-детски. – Я Эльке в глаза смотреть не смогу! Нет уж… что могла, сделала, остальное без меня!

****

– Не нравится мне эта девка! – раздраженно сказала Мила, прервав наконец затянувшуюся паузу. Джипик протискивался по узкой, заставленной машинами, улочке мимо верхнезоновского рынка, сигналя зазевавшимся прохожим и норовившим сдать задом, в слепую, автомобилям торговцев.

– Да тебе ни одна девка не нравится… – возразил ей Никита. – Вот зачем спрашивается ты тут поехала, по Терешковой нельзя, что ли было? Корячимся теперь…

– Зато тебе все девки нравятся! – буркнула она. – А что касается… то во-первых, я никогда ни езжу одной и той же дорогой, а во-вторых… – RAV-4 вырулил наконец на улицу Ильича, – во-вторых, объезжать неохота было.

– Ой, ой! – поморщился Никита. – Объезд три шага… неохота ей. Так и почему тебе Алена не нравится? Приятная такая девочка, академовская…

– То что она приятная – это, конечно, ее извиняет! Не знаю, в первую встречу она мне больше понравилась… вернее во вторую… а сейчас…

– А сейчас что? – усмехнулся Никита. – Приревновала, что ли?

– Ах ты, гад! – Мила не отрывая взгляд от дороги, попыталась ткнуть его кулачком в бок.

– Ну ладно, ладно, – смеясь отбивался Никита, – кончай, мать, я ж пошутил! Ну все же, почему? Ну я серьезно спрашиваю!

– Говорю не знаю! Ощущения такие, просто…

– Ну-у! Ощущения, знаешь ли… их к делу не подошьешь!

– Ты мои ощущения со своими не путай! Я своим привыкла доверять! А дела шить – это твоя забота, а не моя! Вот скажи… почему ты ей не внушил, чтоб она не выпендривалась и ехала с нами?

– Не знаю… а зачем она тебе нужна там? Карточка этой Элеоноры есть? Есть! Образ ее, я у Алены в голове отсканировал, в толпе узнаю ночью! Ну, и зачем спрашивается девчонку травмировать? Вы же Элю не по головке там гладить станете… Алене на это смотреть? Да у нее травма на всю жизнь останется в душе, что предала подругу!

– Подумаешь, травма… – упрямо продолжала Мила, сворачивая на Морской, – приказал бы забыть… и забыла бы!

– Не прикидывайся, а… – Никита посмотрел на нее в упор, она тоже повернула к нему голову. Взгляды их на секунду встретились, затем Мила отвела глаза и уставилась на дорогу.

– Сама прекрасно знаешь! – продолжал он. – Забыть забудет, а блок в голове останется на всю жизнь… И ощущения пакостного поступка тоже!

– Ладно… – сдалась Мила, – жалей, жалельщик! Всех-то ему жалко! – и закончила упрямо. – Все равно она мне не нравится!

– Да чем не нравится-то? Заладила… Эй, ты куда? Сворачивать надо было!

– Жену свою поучи щи варить! Сама знаю, где сворачивать!

– Я ее насквозь видел… – опять начал Никита, – она не в одном слове не врала! Да и понятно, что она мне благодарна… я ж ее избавил от шести назойливых поклонников, которые мечтали насладиться ее, так сказать… взаимностью.

Мила, не отвечая, наконец, свернула вправо, и джип резко сбросив скорость, медленно покатился по тихой улочке, обсаженной рядами тополей и берез. Через несколько сот метров, они увидели поворот направо – это была дорожка между коттеджами, заканчивающаяся тупиком. Мила свернула на нее и доехав до конца, поставила машину так, чтобы ее не было видно с дороги.

– Ну и от кого ты прячешься? – спросил Никита. – Никого за нами не было… я ж смотрел. Да ты и сама говорила, что наша квартирка уже засвечена неизвестно кем!

– Квартирка тут не причем, мне важно знать, не ехал ли кто-нибудь за нами, оттуда… с Терешковой. Точно знать! – добавила она увидев, что Никита хочет что-то сказать.

– А насчет Алены этой… – девушка уперлась локтями в руль и обхватила голову ладонями, – как бы это сказать… Короче у меня такое впечатление, что она косит под девочку семнадцатилетнюю… Ну как я, помнишь при знакомстве с тобой косила под двадцать, там, пять, скажем лет…

– А тебе разве не двадцать пять? – ухмыльнулся Никита, не удержавшись, чтоб не подколоть свою спутницу.

– Пошел ты… – устало сказала ему Мила, не поднимая головы. – С тобой серьезно…

– Да ладно… ты сама-то думай что говоришь! Так еще договоришься до того, что она Истинная!

– Ну уж нет… свою бы я узнала всяко! Все поехали… – она тронула машину с места. – И не буду я с тобой спорить больше! Надоел ты мне, спорщик хренов, сил нет!

****

Когда они закончили наконец свои маскировочные маневры и выехали на Золотодолинскую у Милы запиликал мобильник. Она глянула на определитель и хмыкнув поднесла трубку к уху:

– Алео… Зодорово еще раз!.. Мы здесь, рядом… уже подъезжаем… Ну что наездили. Много чего! Приедем сейчас расскажем. Как у тебя дела?.. Что? Да?.. Целая делегация? Мечтают о встрече… Прямо мечтают?.. Ким успокоился, не орет больше?.. Нет? Успокоился. Ну и слава Истине!.. Да все, уже подъезжаем… Ага… все, пока!

Она повернулась к Никите:

– Ритка звонила, подмога к тебе пожаловала. Два Наблюдателя, аж из Москвы! Вот так всегда… Бегай в одиночку, носом землю рой, никтошеньки не поможет. Стоит только что-нибудь раскопать, тут же толпа халявщиков на готовенькое!

Дневник Никиты

Да-с! Квартирка наша превратилась в настоящий табор! Окромя Кима, маленького, юркого корейца, неопределенного возраста, который появился еще днем, из Москвы прибыли два Наблюдателя. Один вроде, как русский (ну по крайней мере славянин), здоровый (крупнее меня) бородатый мужик. Зовут его Вано. Это его оперативный позывной (меня все зовут по имени, типа мне, как молодому бойцу, кликухи не положено) Другой азиат. Ростом он, конечно, поменьше, чем Вано, но выше, скажем, Кима на голову. Кличут его Мустафой. Причем оба они, как бы, не на замену мне прибыли, а для работы по антам. «Матку», вроде, оставляют мне. Народ опасается, что после ее ликвидации анты драпанут из города, только ласты засверкают!

Радует, что СК наконец плотно взялась за Н-ск. Давно пора! А то в наглую действует непонятной силы банда, а никто и не чесался. Мужики сказали, что сейчас начинаются настоящие карантинные мероприятия с привлечением больших сил СК (аж из Китая пожалуют) и людей. Они рассчитывают, что анты не сразу прознают о ликвидации «матки», и будет время все перекрыть… все пути отхода. Сейчас в Н-ске представляется уникальный случай, до сих пор в других городах анты успевали слинять до прибытия достаточных, для борьбы с ними сил. На мое предложение, захватить «матку» живьем и использовать в качестве приманки, вежливо похихикали и объяснили, что никто и ни при каких обстоятельствах, не смог еще захватить живой «матки», при всем имеющемся к тому желании. В целом же, мои действия по расследованию сдержанно похвалили и отправили меня отдыхать. Истинные совещаются между собой. А Наблюдатели устроили себе сеансы связи с Наставниками. Интересно, что мужики относятся к нашим девкам-Истинным, с подчеркнутым уважением (они, кстати, и ко мне уважительно, без всякой дедовщины). Никаких тебе шур-мур, щипаний за задницу и прочих вольностей, только обоюдовежливое общение! Только на Вы!!! А я то что себе позволял… Мать честная! Впрочем, мне и позволялось ведь… Но не сейчас…

Сейчас Мила со мной подчеркнуто холодна и вежлива! Когда еще к дому подъезжали предупредила, чтоб ни-ни! Дикость какая-то, право слово, что за обычаи такие! У наших Истинных, теперь за старшего Ким. Он, вроде как, и по возрасту самый старший, среди всей нашей братии. Девки знаю его не любят, но на людях виду не подают. Лицемерие, все как у людей.

Значит завтра с утра, я с Истинными на операцию (поедут все трое!), а Наблюдатели начнут организовывать блокировку города и готовиться к прибытию основных сил. Денек будет жаркий!

Ну, а теперь о том, что не успел дописать вчера: Историю избиения ведьм, миф о «женщине-матке» и появление Наблюдателей…

****

– Эй клеветник, – сказала Мила входя в комнату, где Никита увлеченно щелкал клавишами ноутбука, – все пасквили свои пишешь? Собирайся, пойдем… дело есть.

– Куда? – удивился Никита. – Уже ж поздно… я думал, пораньше спать ляжем, завтра столько всего!

– Выспишься, успеешь еще… на том свете… – мрачно пошутила девушка, и наклонившись к нему, быстро прошептала в самое ухо, – Пошли, пошли… прогуляемся, поговорим напоследок…

Никита удивленно уставился на нее:

– Что значит…

Но она приложила указательный палец к губам и кивнув головой на дверь, молча вышла в коридор. Никита выключил ноутбук. Сложил его, убрал на стол и пошел следом. Также молча они обулись. В коридор выглянула Рита, вопросительно посмотрела на них. Мила выразительно глянула в ответ, мол сама что-нибудь придумай, потом для убедительности, показала кулак. Та пожала плечами и понимающе усмехнувшись, скрылась на кухне.

На улице было свежо, дождь, однако, прекратился. В прорехах облаков появлялась и пропадала бледная ранняя луна. Мила по-приезде, поставила машину прямо напротив подъезда, глубоко заехав левыми колесами на газон и нахально перегородив посыпанную галькой дорожку. Отяжелевшие мокрые ветки тополя склонялись к самой крыше джипа, словно обнимая его и собираясь в случае чего, укрыть от возможного дождя.

Никита зябко поежился, посмотрел на мурашки появившиеся на руках:

– Не замерзнешь? – спросил он Милу, которая утеплилась только легкой белой кофточкой поверх своей майки с надписью «Fuck House». – Хоть бы джинсы одела! Не климатит сейчас с голыми ножками.

– Ну, а что ж делать? – усмехнулась девушка, открывая дверцу машины, – Когда ты на мои ножки еще посмотришь… Может, и случая не представится… Давай садись в машину, заботливый мой!

– Что еще за непонятные намеки, барышня?! – возмутился Никита. Он пошел в обход джипа на свое место и фальшиво запел:

«Сиреневый туман, над нами проплывает…

Над тамбуром га-арит… полночная звезда…

Кондуктор не спешит, кондуктор па-анимает!..»

Когда он открыл дверку и собрался садиться, с потревоженных мокрых ветвей, прямо ему за шиворот, пролился маленький водопад.

– Черт!!! – выругался Никита заскакивая в салон и захлопывая дверку. И там уже допел:

«…Что с девушкою я… прощаюсь навсегда!»

Потянулся поцеловать Милу, но та уперла ладони ему в грудь:

– Подожди ты, отъедем хоть!

Стекла машины моментально запотели от их дыхания. Мила завела двигатель, запустила на полную мощь печку. Глянула на стекла, сказала удовлетворенно:

– Ни черта не видать! – и повернувшись к Никите, сама обхватив его за шею, припала своими губами к его. Тот жадно ответил на поцелуй и чуть не задохнулся от нахлынувшей страсти. Тело свела сладкая судорога. Прошло несколько минут, они продолжали целоваться, забыв про все, как вдруг в стекло со стороны Никиты постучали:

– Ай-я-яй, молодые люди! – возле машины стоял какой-то дед с палочкой и укоризненно качал головой, – Вы бы убрали автомобиль с дорожки, и целовались тогда сколько вздумается. А то обходи вас по мокрой-то траве.

Отпрянувшая было Мила, улыбнулась ему:

– Сейчас, отец… сейчас уберу, – левой рукой отпихнув от себя растерявшегося Никиту, она ловко передернула рычаг коробки скоростей, крутанула руль вправо и вдавила педаль газа. Джип шаркнув покрышками по мокрой траве, легко соскочил на тротуар, подпрыгнув на невысоком поребрике.

– Куда едем-то? – удивленно спросил Никита, когда они миновали перекресток с Ильича на Пирогова.

– А куда подальше… – беззаботно отвечала Мила, – А вот подходяще! – вдруг воскликнула она и джип прыгнув влево, прямо под носом у сердито бибикнувшей Скорой помощи, вкатился в тихую улочку медгородка.

– Ну, и где здесь потише место? – Мила крутила головой вправо-влево, пока джип проваливаясь на асфальтовых выбоинах и разбрызгивая лужи, неторопливо ехал среди больничных корпусов. Никита, наконец, поняв, чего она хочет, показал ей на пустырь за столовой. Они заехали подальше, на усыпанную шишками полянку между соснами, где и остановились. Мила поставила рычаг скоростей на нейтрал, дернула на себя ручник, заблокировала дверки и не глуша мотор ловко перескочила на заднее сидение.

– Ну что ты еще сидишь? – скидывая кофточку, сказала она обалдевшему от такой оперативности Никите.

– Так люди ж могут… Грибники какие-нибудь…

– Плевать! – она стянула через голову майку. – Дверки закрыты, стекла тонированы! – расстегнула пуговицу и молнию на шортах, под которыми оказывается больше ничего не было, приподнялась над сидением, спуская их одним ловким движением. – Да плевать мне на людей… хочу тебя!.. А ты? – она замерла, изумленно глядя на него. – Ты разве не хочешь?.. Меня? Не хочешь?

Больше ничего не говоря, Никита с рычанием стал перебираться к ней. В отличие от своей юркой спутницы, это стоило ему трудов. Мила тянула его за рубашку к себе, на самом деле, больше мешая, чем помогая. Когда он, наконец, оказался на заднем сидении, то даже не стал раздеваться, там не было для этого места. Он просто расстегнул все, что у него было возможно расстегнуть. Но ей и этого оказалось достаточно… Она умудрилась и в этой тесноте прильнуть к нему всем своим маленьким горячим телом… со стоном, дрожа от страсти, соединилась с ним… и они вновь провалились, окунулись с головой… погрузились в этот невероятный, непроходящий экстаз… сладкое сумасшествие… сияющее безумие страсти…

Все это было невообразимо прекрасно, однако в мгновения между cотрясающими их обоих, волнами оргазмов, Никита успевал замечать, что девушка все же не утратила контроль над ситуацией. В паузы между эмоциональными взрывами, он чувствовал, как она настороженно сканирует, запомненную ранее статику пространства, слушает ментальный фон вокруг них. В это раз она не кричала, а только тихонько стонала, умудряясь и ему закрывать ему рот жарким поцелуем, всякий раз, когда из его груди рвался не поддающийся сдерживанию крик страсти. Впрочем, одновременно она закрывала рот и себе. Все это несколько сбивало с ритма, с гармонии, но зато и придавало ситуации заворожительную остроту. Никите захотелось, во чтобы то ни стало, добиться, чтоб она отдалась ему полностью… вся! Чтоб забыла обо всем… чтоб расплакалась от избытка чувств, как маленькая девочка. Победить ее! Разгромить на голову ее настороженность и чувство долга! В какой-то момент ему показалось, что он добился своего. Она, наконец, не сдержалась и закричала… громко и протяжно, со сладкой болью вцепившись ногтями в его спину… ее тело задрожало словно в приступе лихорадки… а когда несколько секунд спустя, она обессилено уткнулась лицом в его шею, ее плечи затряслись, словно от рыданий. Он отстранил ее голову, вгляделся в глаза ожидая увидеть слезы и растерялся, чертовка оказывается, смеялась.

– Негодяй! – прошептала она, шутливо стукнув его кулачками по плечам, – Почти добил меня! Кто бы мог подумать! Меня!.. Способный… Но ты понимаешь, что мы без прикрытия? Я не могу полностью расслабляться, без прикрытия!

– Ну почему же ты не можешь, Солнышко? – он перехватил ее руки и стал целовать. – Посмотри, какая романтика кругом: лес, небо в тучах, помойка рядом, – он кивнул головой на едва виднеющиеся в темноте столовские мусорные баки. – Морг опять же, неподалеку… Кому мы тут нужны? Расслабляйся на здоровье, Любимая!

– Перестань! Не говори так, я тебя прошу… Понимаешь, это непрофессионально!

– Дурочка! – так же шепотом сказал ей Никита, притягивая к себе опять ее голову и целуя все лицо, – Я ее люблю… а она о профессионализме тут кудахчет… Понимаешь? Я люблю тебя!

Мила отстранилась от него, ее лицо посерьезнело:

– Вот-вот… – она свела вместе распахнутые края его рубашки, – на эту тему нам надо поговорить…

Никита сделал невинное лицо:

– Что прямо сейчас, любимая?

– Никита перестань! Это уже не смешно! Хочешь меня разозлить?

– Тебя злит, когда тебя любят?

– Все заткнись! И вообще давай вылезай… на улице застегнешься… уже темно, не видно.

Она перегнулась через водительское кресло и разблокировала дверцы. Никита воспользовавшись случаем, шутливо куснул ее за оказавшуюся прямо перед его лицом кругленькую ягодицу. И тут же его со страшной силой швырнуло в сторону, он проехался задом по креслу и больно стукнулся плечом о подлокотник, одновременно как следует приложившись головой об стекло. Мила моментально повернулась к нему, лицо у нее было испуганное:

– Ой, Никитка прости! Я нечаянно!

Он, не отвечая и не меняя позы, смотрел на нее странными влажными глазами в которых застыло выражение неожиданного испуга и обиды, какое бывает у маленьких детей, которые хотели погладить пушистую кошечку, а в ответ получили кровоточащую царапину.

– Прости меня, я дура! – Мила прильнула к нему, поцеловала в щеку в угол рта, а он, не отвечая, все смотрел на нее.

– Ударился? Больно? Ну извини, ну прости… Двинутая я на всю голову… Жизнь такая! Ну что молчишь? – она потрясла его за плечо.

Никита поморщился от боли и осторожно убрал ее руку:

– Ты, меня прости… – сказал он деревянным голосом, – все правильно… какая тут… в общем спасибо, поставила на место… – он забрал с переднего сиденья свою сумку, отодвинул его спинку, открыл дверку, потом вылез из машины и пошел в темноту, застегиваясь на ходу.

– Никита, ты куда? – она сунулась за ним, – Черт, голая… – она захлопнула дверку и прыгнула в водительское кресло. Джип взревев, развернулся. Вспыхнули фары, осветив спину уходящего Никиты. Мила дала по газам, в несколько секунд поравнявшись с ним.

– Никита, не валяй дурака… садись в машину! – молчание в ответ. – Не будь ребенком! Что за обидки? – она потихоньку поехала рядом.

– Ну, я тебя прошу… ну, пожалуйста… Ну если ты уйдешь – это будет, в конце концов, свинство с твоей стороны!

Он, не останавливаясь, повернул к ней лицо и тихо сказал, бесцветным голосом:

– Езжай домой, я пешочком прогуляюсь. Воздухом подышу… Погода хорошая…

– Ты что с дуба рухнул? Какая хорошая погода, сейчас дождь пойдет! Тебе опасно ходить одному… не понимаешь?

– Спасибо за заботу, у меня палка с собой, – он похлопал себя по сумке, – если что…

– Толку с твоей палки! Ты долго надо мной издеваться будешь?

Мимо них проезжали автомобили, водители которых едва справлялись с управлением изумленно таращась на странную парочку – шагающего по тротуару парня с черной сумкой на плече и медленно тащащийся рядом джип с голой девицей за рулем. Они поравнялись с остановкой общественного транспорта, где немногочисленные ожидающие граждане тут же уставились на высунувшуюся из окна машины обнаженную амазонку.

– Чего вылупились, кретины? – злобно крикнула им Мила. – Голых баб не видели? – Ну что?.. – обратилась она к Никите, – на весь Городок ты меня уже опозорил!.. Может, достаточно? Или мне выйти и в ножки упасть?.. прилюдно, в знак раскаяния?

Никита остановился и повернулся к ней:

– Ничего я не хочу! Ты можешь это понять? Не хочу, ничего! Оставь, пожалуйста, меня в покое… езжай домой… Ми-ко…

– Что? Что ты сказал? – теперь Мила напоминала разъяренную фурию. – Как ты меня назвал? Ах ты сволочь, свинья, скотина, подонок! Я перед ним тут расстилаюсь… да пропади ты пропадом, с любовью своей!!! Придурок чертов!

Джип, завизжав шинами, рванул вперед, однако проехав несколько десятков метров снова резко затормозил. Мила открыла дверцу и наполовину высунулась из салона:

– Если не кончишь придуриваться и сейчас же не сядешь, в машину… знать тебя больше не хочу!!!

Никита только помахал на это рукой. Мила, вне себя от ярости, плюнула на дорогу и хлопнула дверкой так, что всем присутствующим при этой сцене показалось, что она сейчас отвалится.

«Взбесившаяся истеричка… – пробормотал Никита, оглядывась на остановку, – Мизансцена, блин!» Граждане стояли, открыв рты, казалось, они сейчас зааплодируют невиданному по жизненной силе спектаклю. Причем, женские человеки всецело были на стороне Никиты: «Наглая, бесстыжая сучка! Как парня опозорила!» В то время мужская часть зрителей, была согласна с определением Милы: «Точно кретин! Пентюх лохматый! Какую девку отпустил! Злюка, конечно, но хороша, стервочка!»

Никита отвернулся и торопливо пошагал прочь. «Да-а… поговорили, блин, о любви!» Он почти дошел до конца Пирогова, когда вновь увидел знакомый внедорожник. Тот медленно ехал навстречу, настороженно высвечивая фарами тротуар. Обрадованный Никита не смог удержаться, чтоб не махнуть приветственно рукой. К тому времени злость на Милу прошла и он уже во всю сожалел о своем упрямстве. Джип тормознул, стекло со стороны водителя опустилось и знакомый голос позвал:

– Ну-ка, иди сюда, обалдуй!

Никита не смог скрыть, разочарования, за рулем была… Рита.

– Ты что с Милкой сделал? Что ты ей сказал? – возбужденно спрашивала его Рита сворачивая на Университетский проспект, – Да я тебя сейчас сама придушу за нее! Звонит мне по телефону… ничего сказать не может, хлюпает только… Выскакиваю… блиа! Сидит в машине… голая… ревет в три ручья. Кое-как ее одела, сопли-слезы вытерла, отправила прогуляться… не дай бог… Этот козел Ким все подметит!.. Вы что, совсем обалдели? Да в нее стреляли двадцать раз – убить не могли… А ты… Ты что, решил ее, наконец, угробить? Нет, это невообразимо… Истинная ревет, как обычная девчонка! Я отказываюсь, что-либо понимать!..

Рита, в отличие от своей напарницы, не нарушала правил дорожного движения, она еще долго, что-то говорила, пока машина неспешно ехала по Университетскому, потом по Жемчужной, потом по Морскому, потом по Ученых… Никита не слушал ее. Определение «как в воду опущенный» крайне метко характеризовало его нынешнее состояние. В голове засела и свербела только одна фраза: «Поговорили, называется, о любви…» Безрадостное завершение, этого бесконечного дня.