Текст книги "Операция "Муравьиный бог""

Автор книги: Вадим Леднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Зачем это? – с подозрением поинтересовалась Мила, – Ты же в отпуске.

– Да так… кое-что сделать нужно. Это не надолго… минут на двадцать. Вон там, не доезжая светофора сверни направо.

Джип, почти не снижая скорости, взвизгнув покрышками, круто свернул с проспекта Науки, и через несколько секунд уже затормозил на площадке перед институтом.

– В машине подождешь? – спросил Никита, открывая дверцу.

– Нет уж! – Мила включила стеклоподъемники. – Вместе пойдем.

Заперев машину, она поспешила вслед за своим спутником, уже поднимавшимся по ступенькам широкого крыльца.

В вестибюле института, доставая магнитную карточку-удостоверение Никита обернулся к ней:

– Записать тебя придется в журнал посетителей… – он растерянно улыбнулся.

– Нафик… журнал твой! Так пройду… – она слегка приподняла руки и легко проскользнула тонкой талией в зазор турникета. Вахтерша в кабинке не обратила на нее никакого внимания. Никита только головой покачал на эти штучки, затем приложил карточку к окошечку детектора и прошел следом.

Первым делом они отправились в механические мастерские. Пройдя между рядами станков зашли в заготовительное отделение. Там Никита походив вдоль стеллажей с металлом, подобрал себе стальной пруток, миллиметров десять диаметром и длиной примерно со свой локоть. Покачал пруток в руке пробуя на вес и удовлетворенно хмыкнув отправился в обратный путь. Мила, не задавая вопросов, как хвостик следовала за ним. Ее загорелая фигурка в коротком красном топике и шортах, особенно нелепо смотрелась в этом царстве металла, гор масляно-блестящей стружки и надсадно ревущих грязно-зеленых станков. Словно экзотический цветок на арбузной бахче. Рабочие в замусоленных черных халатах, недоуменно таращились ей вслед.

Они поднялись на третий этаж и длинным коридором прошли в другой конец главного корпуса. Никита в тайне хотел, чтоб по дороге встретился кто-нибудь из коллег, чтоб потом порассказал другим, с какой спутницей его видели. Но как назло, никто из своих комнат так и не выглянул. Они подошли к триста четвертой. Никита набрал знакомую комбинацию цифр. Щелкнул кодовый замок. Открыв дверь, он посторонился, сделав театральный жест, показавшийся ему изящным.

– Прошу вас, мадемуазель, в мою скромную обитель!

С независимым видом, держа руки в карманах шорт, Мила прошла мимо него и остановившись посреди комнаты окинула взглядом ее захламленное, заставленное старыми приборами и установками пространство.

– Значиться тут и работаешь?

– Угу… тут и работаю.

– Н-да… убогонько, – она поковыряла носком босоножки задравшийся край линолеума, – тесноватенько…

– А чего ты хочешь… – Никита развел руками, – пятнадцать лет ремонта не было! Обещали этим летом, да опять отложили. Может, осенью теперь начнут.

Он включил компьютер, отодвинул стул от стола, приглашающе показал на него рукой.

– Садись… новости пока почитай. Я сейчас дела быстренько сделаю и поедем дальше.

Обустроив таким образом гостью, сам занялся делом. Зажал пруток в тиски и подобрав нужное сверло, дрелью просверлил дырку у одного из его концов. Вставил в дырку кольцо от ключей, а к кольцу приладил кожаный ремешок от сумочки. Затем, порывшись в большом железном ящике, извлек оттуда кусок толстого, вакуумного шланга и перевернув в тисках пруток, натянул на него шланг. Обрезал как надо, обровнял концы. В результате получилось то, что получилось – внушительная резиновая дубина со стальным сердечником внутри. Мила подержав ее в руках уважительно присвистнула.

– Внушает! С такой осторожней надо… ей убить, раз плюнуть!

– А пусть не лезут!

Мила задумчиво водила пальчиком по неровно обрезанным краям шланга.

– Эт мы сейчас оформим! – Никита забрал у нее палку. – Я на минутку выйду… Ты сиди, сиди! – поспешно добавил он, увидев, что Мила поднимается со стула следом за ним. – Я тут в соседнюю комнату, буквально. Что ж, ты теперь и в туалет со мной будешь ходить?

Вернулся он, минут через пять, держа в руках дымящийся сосуд Дюара.

– Что это? – спросила Мила, заглядывая внутрь сосуда, где слабо кипела прозрачная жидкость.

– Это коллега, жидкий азот… почти минус двести градусов! Так что носик свой распрекрасный, туда не суй… и пальчики тоже.

– Ты хочешь сказать, что у меня длинный нос? – не замедлила поинтересоваться девушка. – Ну и, что ты собрался с этим жидким азотом делать?

– Нос у тебя в самый раз… Короче, смотри и внимай!

Он поставил Дюар в железный подстаканник и сунул в него конец резиновой палки. Дождался пока прекратилось бурное кипение, и извлекши палку быстро обточил, замерзшую до твердости эбонита резину, на наждачном круге. Ту же самую операцию, проделал и с другим концом.

– Ну вот, совсем другое дело!

Палка действительно перестала походить на оружие неандертальца и приобрела более цивилизованный вид. Никита покрутил ее в вытянутых руках, любуясь своей работой.

– Не совсем конечно комильфо, но… Вот чем приходиться заниматься сотруднику элитной спецслужбы…

– Эй дружок… – окликнула его Мила, – а ты уверен, что ситуация, в которую ты влез, я имею в виду идиотскую драку возле «Поганки»… что она возникла совершенно случайно?

– Что ты говоришь? – он отвлекся от созерцания и посмотрел на девушку.

Мила сидела развернувшись к нему и щелкала ногтем по экрану монитора.

– Иди-ка, глянь сюда!

На экране был развернута страница новостей Н-ского городского сайта.

– «…Изъято более трех тон мяса, без необходимой маркировки и документов…«…Чего? – повернулся он к Миле, раздраженно дернувшей его за рубашку.

– Не там смотришь! Вот! – она ткнула ногтем в строчку ниже.

«Разгул насилия в Советском районе

Вчера вечером, на рынке нижней зоны Академгородка произошла массовая драка. Между 22 и 23 часами группа молодых людей, предположительно, скинхедов, напала на торговцев – выходцев с юга, убирающих с лотков свой товар. По словам торговцев, нападающие были вооружены цепями, металлической арматурой, кастетами. На подмогу подвергшимся нападению торговцам прибежали их земляки и стычка переросла в настоящее сражение. К рынку прибыли несколько экипажей ППСМ, которым удалось прекратить драку. Задержаны 6 человек. С травмами различной степени тяжести в ЦКБ поступили четверо граждан Азербайджана.

Интересно, что в это же время, на этот раз в верхней зоне Академгородка у ресторана Торгового Центра, произошла еще одна драка, закончившаяся применением огнестрельного оружия. Очевидно, изрядно выпившие посетители ресторана, не поделив что-то между собой, решили разобраться со своими проблемами на улице. В драке участвовало от 6 до 10 человек. В какой-то момент дело дошло до стрельбы. По словам свидетелей, стреляли в воздух, очевидно, для острастки дерущихся. Есть ли серьезно пострадавшие в этом инциденте, пока неизвестно, так как из-за того, что все патрульные экипажи были на тот момент задействованы в другом месте, участники инцидента успели скрыться с места происшествия до прибытия ГБР.»

– Ну? – вопросительно смотрела на него Мила. – Что скажешь? И часто у вас тут бывают массовые драки?

– Честно?… в первый раз о таком слышу… постой… ты хочешь сказать?..

– Ну?

– Думаешь, та драка на базаре была нужна для того, чтоб отвлечь ментов? Но кому?.. кому это могло понадобиться? И для чего городить огород? Чтобы меня отлупить? Что за нелепость?

– На вопрос «кому?», я тебе могу дать ответ… Наверное тому, кто потом позвонил и сообщил нам о драке.

– Ну да… ответ в стиле: «Кто там жужжит? Там жужжит жужжалка». Ты пойми… допустим, отморозки там стояли не случайно… Но ведь они на меня не обращали внимания. Не пытались прицепиться, задираться… только, когда Алена… А как же так угадать, чтобы все действующие персонажи столкнулись там в одно время?

– Не ори на меня! – закончила Мила спор в своей обычной манере. – И не задавай идиотских вопросов… Думай! Вы ж умные… Наблюдатели…

Но Никита уже отвлекся от разговора. Продолжая читать новости, он наткнулся на текст следующего содержания:

«Криминальные разборки в Столице Сибири

Положительно, Н-ск, в последнее время за не имением лучшего, готовится отобрать славу криминальной столицы у Санкт-Петербурга. За последний месяц, наш город пережил серийного маньяка-убийцу, несколько бандитских перестрелок, фашистскую выходку скинхедов и вот теперь настоящее сражение между противоборствующими криминальными группировками и милицией. Такое впечатление, что все это происходит в бурные девяностые, а не в наше, более-менее успокоившееся время. Сегодня рано утром, было совершено покушение на президента клуба спортивных единоборств «Китэк», Александра Бойкова, больше известного в криминальных кругах, под кличкой Степаныч. Как сообщили нам в областном ГУВД, неизвестные из автоматов и гранатомета, обстреляли на одной из улиц города автомобиль «мерседес», в котором находился Бойков. В результате нападения никто не пострадал, так как автомобиль Бойкова был бронированным. Интересно, что по версии правоохранительных органов, целью нападавших не являлось убийство президента спортклуба, так как стрельба велась в основном по колесам и двигателю машины, очевидно, они стремились лишь обездвижить «Мерседес». Для чего им это понадобилось, пока не известно. Возможно преступники хотели захватить Бойкова живьем. В любом случае, это им не удалось, так как мимо, как раз проезжал патрульный экипаж ДПС. Сотрудники милиции вступили в перестрелку с нападавшими и вызвали по рации подкрепление.

Воспользовавшись этим, «Мерседес» уехал с места происшествия. Однако уже через двадцать минут, оказавшийся на Бердском шоссе автомобиль Бойкова, по непонятной причине выехал на полосу встречного движения и столкнулся с грузовиком КАМАЗ-54105 с полуприцепом. В результате лобового столкновения, Бойков и его водитель-охранник погибли на месте. Водитель КАМАЗа отделался незначительными травмами и испугом. Поскольку его вины в столкновении очевидно нет, а виновник этой тяжелой аварии – водитель «Мерседеса», скончался, уголовное дело по факту аварии правоохранительные органы возбуждать не стали. Зато оно возбуждено по факту вооруженного нападения и оказания сопротивления сотрудникам правоохранительных органов. Объявленная общегородская операция «Перехват» успехов не принесла. Преступникам удалось скрыться, проводятся мероприятия по их розыску и задержанию».

– Кругом бардак и обман… – пропел Никита закрывая окошко браузера и обернулся к вопросительно смотрящей на него Миле.

– Певец, блин! – усмехнулась она. – Ну что готов? Едем?

****

– Слушай, Мил… – сказал Никита, когда они снова сели в машину, – телефон Чирук все равно пока не отвечает, стало быть время у нас есть в некотором количестве… Может, давай, заедем к тетке моей. А то неудобно получается… не встретил ее тогда… а тут и вовсе исчез, всю неделю ни слуху ни духу. Она, наверное, обиделась, да и волнуется!

– Конечно, волнуется!.. – в голосе девушки явственно слышалось ехидство, – мальчик ведь маленький совсем… вдруг описался и ходит в мокрых штанишках, сменить некому.

– Какая же ты грубая все-таки! Ты хоть каких-нибудь своих родственников знаешь?

Мила покосилась на него и не ответив, вдавила педаль газа, рванув автомобиль с места, только скаты завизжали.

– Фиг с тобой! – сказала она, когда джип выкатился обратно на проспект Науки. – Показывай, куда ехать.

– От, хорошо! – обрадовался Никита, – Осталось все же в тебе что-то человеческое… Ладно, ладно… не сверкай глазами! Сейчас я ей позвоню, чтоб дома была… на светофоре, пожалуйста, направо! Заодно порасспрошу, не интересовался ли кто моей скромной персоной.

Тетушка оказалась дома и явно обрадовалась звонку Никиты, хотя нотки обиды в ее голосе явственно чувствовались. Да, конечно, она будет дома. Конечно заезжай. Будешь не один? С девушкой? Ну и хорошо, что с девушкой… гостям всегда рады.

Зайдя в подъезд типовой панельной девятиэтажки, в которой жила тетушка, Никита, было, отправился к лифту.

– Пешком пойдем, – остановила его Мила.

– Восьмой этаж!

– Ничего… тише едешь… – она начала подниматься по лестнице.

Никита вздохнув отправился следом.

– Боишься с лифтом что-то могут сделать?

– It is possible.

– Интересно… а автомобиль на улице без присмотра бросать не боишься?

– Если там что-то изменится, я это почувствую.

– Ты это, Мил… – сказал Никита, бросив выразительный взгляд на ее сомнительной длины красную маечку с большой черной надписью «Fuck House», – Теть Женя, она, дама старой закалки и, каждую девушку, со мной, считает моей невестой. Считает, что она ответственна за меня перед моей матерью… Начнет с расспросами лезть… Короче, старайся ее не провоцировать… ну и… вообще поменьше разговаривать!

Девушка только фыркнула в ответ, что по-видимому должно было означать: «Молчу как рыба. Разбирайся сам со своими родственниками».

****

Евгения Петровна – тетка Никиты по матери, была полной, добродушной но чрезвычайно ответственной женщиной. Когда-то она юной девушкой приехала с Урала в Н-ск, следом за мамой Никиты. Поступила в Сельхоз, вышла замуж, а после окончания учебы уехала с мужем-агрономом в райцентр, где всю жизнь проработала бухгалтером в конторе. К пенсии доросла до главбуха. Среди коллег она слыла кристально честным и скрупулезным до мелочей работником, иногда даже занудой, словом, полностью соответствовала своей профессии. Начальство было ей довольно, однако по пришествию должного срока, без разговоров отправило ее на пенсию, освобождая место для молодых, перспективных. К тому времени эта должность стала иметь совсем другое значение, чем при развитом социализме. Она, не споря, ушла. А после смерти мужа, не долго думая, распродала все хозяйство, роскошную пятикомнатную квартиру и купила однешку в Академгородке, поближе к сестре. Своих детей с мужем Иваном Егоровичем, бог ей так и не дал, по этой причине Никиту, единственного сына любимой старшей сестры, она воспринимала, как своего собственного, следила за его судьбой и очень переживала, видя, какая у него несерьезная малооплачиваемая работа и неустроенная личная жизнь.

«Дзынь-дзынь» отозвался старенький звонок. Визгливо затявкала собачонка, за дверью зашлепали тапочки.

– Кто там? – бдительно спросила из-за двери тетушка, очевидно не доверяя глазку.

– Это мы! – бодро ответил Никита, отметив про себя что взойдя на восьмой этаж, он даже не запыхался.

– Вот и хорошо, что вы! – металлическая дверь открылась наружу, выпустив пушистый клубок, который, превратившись в собачку, принялся прыгать вокруг, вставая на задние лапы и истово трепеща хвостом, выражая тем самым крайний респект гостям. Тетя Женя, одетая в светлые брюки и светлую же блузку, само олицетворение приветливости, отступила вглубь коридора, давая проход. Никита пропустив вперед Милу и шмыгнувшую следом собачонку, зашел последним, закрыв за собой дверь. В коридоре началась обычная в таких случаях суета. Не смотря на вежливые отказы, гости были наряжены в тапочки и строем отправлены на кухню.

– Теть Жень… да мы не надолго… нам еще в город надо сегодня успеть по делам.

– Успеете! Какие ваши годы. Никита – мальчик мой… успевает всюду тот, кто никуда не торопится! – журчала тетушка, подталкивая его в спину.

На кухне все было готово к основательному чаепитию. На покрытом узорчатой скатертью столе, стояли три красивые фарфоровые чашки для чая, вазы с печеньем и конфетами, большая тарелка с пирогами личного тетиного изготовления, хрустальные розетки с вареньем и медом. В углу стола, закипев, щелкнул выключателем серебристый чайник. Евгения Петровна усадила их рядышком, как голубков, а сама села напротив, оценивающе разглядывая Милу.

– Ну теть Жень, ты в своем репертуаре! Тут и двумя часам не обойтись… – сказал Никита, извиняюще скосив глаза на свою спутницу. Но та казалась невозмутимой, как египетская кошка.

– Познакомь меня, Никита, со своей девушкой!

– А… ну да… извините! Это Мила! А это Евгения Петровна – моя любимая тетя!

– Очень приятно! – сказала тетушка, обращаясь к Миле, та старательно улыбаясь кивнула в ответ.

– Вы знаете… – продолжала тетушка, – мне ведь Никитка как сын… еще маленьким его нянчила, на руках носила… А уж когда Верочка померла, – тетя сделала трагическую паузу и даже смахнула с уголка глаз воображаемую слезинку, – совсем ведь мальчишка без присмотра остался. Хорошая девушка ему нужна… жениться давно пора…

Мила продолжала ей улыбаться и кивать головой, как китайский болванчик. Никиту начал разбирать смех. Он старательно сдерживался.

– А Мила – это… – начала тетя.

– Мила – это Мила! – поспешно остановил ее Никита. – Имя такое – Мила… Ну как Мила Йович…

– Ну ладно… – тон тети стал притворно обиженным, – А что ты все за нее говоришь? У нее что, языка нет?

– А он мне запретил разговаривать! – неожиданно сказала девушка. Никита попытался ущипнуть ее под столом за бедро, но она отпихнула его руку и сама ткнула локтем в бок. – Сиди, говорит, и молчи – может, за умную сойдешь…

– Никита! – укоризненно посмотрела на него тетя. – Ну давайте чай пить! Никита, ты черный будешь, как обычно?.. А вы Мила какой пьете? Зеленый? Слушайте ребятки, а может вы кушать хотите, а то я забыла предложить… у меня картошечка есть с грибочками. Не хотите? Ну смотрите… А может по рюмочке коньячка или наливочки? Что? Мила за рулем? А ты Никита? Не хочешь? Ну ладно… давайте Мила, я вам чайку налью…

Беседа потекла в нейтральном ключе. Тетушка жаловалась на жизнь, на свою никому ненужность. Никита с удивлением обнаружил, что все мысли в ее голове совпадают со словами, которые она говорит, разве что, опережая их на несколько секунд. Вот уж воистину, что думает, то и говорит. Для порядку он возражал тете, утверждая обратное, что все уральские родственники ее уважают и он сам Никита считает ее буквально, второй матерью. Он знал, что она хочет услышать от него, поэтому и говорил, как ей хотелось. Наконец Мила, которой видимо прискучило слушать эти домашние терки, попросила разрешения пойти покурить на балкон. Разрешение разумеется, было немедленно получено и она удалилась из кухни смешно семеня ногами, чтобы с них не свалились большие, на три размера больше, мохнатые тапки. Тетя Женя с хитрым прищуром посмотрела ей вслед, покачала головой с осуждением.

– Что ж ты, Никитка, все время девок-то курящих себе находишь? Обкуривать же потом будут тебя всю жизнь! Будешь пассивным курильщиком…

– Да теть Женя, где их других-то взять? Все сейчас курят… курящих девок больше чем парней!

– Ой, ой… беда с ними! А одежонка то на ней… прости господи! Считай, что голая ходит!

– Да ладно, тетя… Выйди на улицу, все сейчас так ходят… жарко ведь.

– Да, девки совсем стыд потеряли… ой, ой… На мордашку она, конечно, симпатишная… слов нет… глазастая… Но тощ-а-а! Ни тела, ни фигуры, что твой пацан! Шейка тоненькая… ножки, как спички! Ну швабра и швабра… прости ты меня господи! Такая, ни родить толком не сможет, ни поднять ничего тяжелее денежной бумажки… болеть начнет… Ой, ой! Ирина-то посправней была…

– Да что ты заладила! – обиделся за подругу Никита, – Вот, тетя… всем ты хороша… но, как включишь свои деревенские замашки… Какие мне нравятся, с такими и хожу!

– Непутевые тебе нравятся! Слушай, имя у нее странное… и черная вся… она что, нерусская?

– Да русская, русская! (знала бы ты ее настоящее имя) Загорелая просто… в Испании она была на курорте, вот и загорела…

– Да, молодежь нынче… только и мотаются по Турциям да Испаниям… откуда только деньги у людей… тут всю жизнь проработаешь, никуда дальше Болгарии не съездишь… А чем она занимается-то? Тоже что ль наукой?

– Время сейчас другое, тетя… хотя… я вот тоже еще никуда не ездил… Но какие наши с тобой годы?… Работает она в коммерческой фирме, занимается маркетингом, ездит везде… но сейчас, может, и здесь останется в Н-ске насовсем.

– А как же познакомился ты с ней? Опять что ли по интернету?

– По интернету, тетя, по интернету… сейчас это модно… и быстро.

– Да-а… все у вас быстро сейчас… быстро сходитесь, быстро расходитесь! Налить тебе еще чайку?..

В коридоре запиликал замысловатую китайскую мелодию мобильник Милы. Было слышно, как скинув неудобные тапки, она торопливо прошлепала босыми ногами в коридор. «Алео…» – раздался ее удаляющийся голос… вернулась обратно на балкон.

– Кстати, тетя… – сказал Никита потянувшись за очередным пирожком с яблочным повидлом, – в последние дни никто не звонил, меня не спрашивал? Я видишь ли сейчас живу не дома…

– У этой что ли? – кивнула Евгения Петровна в сторону коридора, откуда доносился приглушенный расстоянием голос Милы, раздраженно объяснявшейся с кем-то по телефону. – Ты ее любишь?

– Ну в общем, да… в смысле, да, что у нее живу… она квартиру снимает по-работе… Нам там удобнее… Так и что? Не звонили, не искали меня… с работы может, мужики потеряли? Я ведь никому еще не говорил.

– Ты знаешь, припоминаю… звонили… Как раз в тот день, когда я приехала… ну когда ты меня не встретил!

– Теть Жень! – досадливо поморщился Никита, – Ну я же объяснял! Болел сильно… отравился!

– Да, мне Мила твоя и сказала, что болеешь… напился поди? Слушай, глаза у нее недобрые…

– Да подожди ты с глазами… – отмахнулся Никита, – так звонили, что спросили-то?

– Ну как что?.. – удивилась тетя, – как ты и говоришь… с работы звонили сказали найти тебя не могут, где мол, ты…

– Да как же найти-то не могли, я ведь тогда еще дома был?

– Так я им и сказала… дома говорю он… только вот недавно с ним по телефону разговаривала.

– Кому им-то? Сколько их было?

– Сколько было не знаю… разговаривала с одним… Мужской голос – противный, помню, такой… Говорит, как телега несмазанная скрепит…

– И что?

– Ничего… извинился за беспокойство и трубку положил. А что случилось-то, Никита?

– Да нет, ничего не случилось… – сказал Никита, решительно отодвигая от себя чашку, – Ну что, тетя, пора нам пожалуй, двигать… засиделись мы, а еще дела делать.

– Как же засиделись, – засуетилась тетушка, – и полчаса-то не посидели… Еще чаю попейте! Конфеты вот берите, печенье вкусное!

– Тетя! – Никита похлопал себя по животу. – Как тебе не стыдно! Мы сейчас лопнем уже! Правда, Мил? – спросил он вернувшуюся с балкона девушку. Та молча стояла прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, лицо у нее было недовольное. Но когда тетушка повернулась к ней, она изобразила любезную улыбку и сказала медовым голоском:

– Спасибо большое! Все было очень вкусно! Но нам в самом деле пора… правда, Никит?

«Обязательно с издевкой надо…» – подумал Никита, поднимаясь из-за стола.

****

– Что разожрался-то? – недовольно поинтересовалась Мила, когда они вышли из тетушкиной квартиры и дверь за ними захлопнулась. – На свинью пробило? Сказал же на десять минут.

– Да ладно… – отмахнулся Никита, – где десять минут, там и полчаса. Все равно ж дозвониться пока не можем, куда торопиться-то?

– Ким звонил… – сообщила девушка, когда они опять пешком, начали спускаться по лестнице, – разорался… козел!

– По поводу? – удивился Никита. – Чего вы уже успели не поделить?

– Что уехали, его не дождались… Он же, типа, у нас дознаватель крутой! Должен быть в курсе событий! Участвовать в расследовании!

– Ну и какая проблема? Мы ж тут рядом… давай вернемся, заберем его?

– Поздно! Я уже сказала, что мы в городе…

– Зачем?

– Да пош-шел он! Придурок корейский!

Мила казалась весьма раздраженной и Никита перестал задавать вопросы чтоб не нарываться. Так они и молчали, пока не выбрались на Бердское шоссе.

Тут Никита спохватился:

– Я тебе забыл сразу сказать… Последняя фишка… тете оказывается тоже звонили, мной интересовались!

Мила покосилась на него недоверчиво.

– Ну?

– Она говорит, в среду двадцать второго, какой-то мужик с противным голосом, представился коллегой по-работе, сказал, что не может меня разыскать, спросил, не знает ли она, где я.

– Ты ж дома был весь день! Какого черта, он про тебя у нее спрашивал?

– Кто?

– Коллега этот твой.

– Мил… ты чего?.. тупого включила?

– Пош-ш-ел ты! Говори толком!

– Какой коллега?.. окстись, родная! Откуда им знать теткин телефон? Я думаю, тот же самый звонил… который вам про меня сообщил! Ну что меня окучивают возле Поганки… Кстати, какой голос у того мужика был?

– Не знаю, Ритка трубку брала, я только с улицы вошла… Черт! Ничего не понимаю! Какой в этом смысл? Звонки эти дурацкие! Ты еще куда прешь, урод! – яростно бибикнула она на жигуленок, попытавшийся у них перед носом совершить обгон грузовика.

Миновали Ельцовку. Там ливня не было, и шоссе стало сухим. Мила разогнала машину до ста тридцати и раздраженно молчала. Салон наполнил шум бешено вращающихся скатов. Мелькали придорожные столбы и попутные автомобили. В лобовое стекло с треском впечатался какой-то жук, оставив после себя моментально высохшую, под напором встречного ветра, кляксу. Никита некоторое время терпел, а затем не удержался и спросил извиняющимся тоном:

– Слушай, Мил… а что это за история с Диким Монахом, которую вы с Ритой упоминали? – он ожидал гневного отпора, но Мила оторвавшись от дороги, несколько секунд смотрела на него, затем неожиданно улыбнулась.

– Совсем я тебя запугала? Истеричная стерва? Ух ты, зайка! – она вытянула губы трубочкой и постучала по ним согнутым пальцем. – Ну? Быстренько!

Офигевший от такой перемены ее поведения Никита, наклонился к ней и поцеловал в уголок рта.

– Так целомудренно? – удивилась она, изобразив на лице гримаску разочарования, – Что с тобой, мой пылкий любовник? Ну-ка еще раз… и больше страсти!

– Нет уж, любимая… – Никита ужаснулся показаниям спидометра, – опасаюсь я страстно целоваться на скорости сто сорок километров в час!

– Любимая?! – Мила опять повернулась к нему, оторвав взгляд от дороги. – Так ты меня еще не называл… Я возбуждаюсь!

Она сняла левую руку с руля и положив Никите на бедро, повела ладонью вглубь. Машина вильнула.

– Мила!!!

Хрустальный смех был ему ответом.

– Дрожишь, слон, за свой хобот?

– Я тебя умоляю… не отвлекайся от дороги! И вообще куда ты так разогналась? Тебе нужны проблемы с гаишниками?

– У меня с ними не бывает проблем! Они меня заметят только если я этого сама захочу. Люблю, знаешь, погонять… иногда!

Они опять помолчали.

– Дикий Монах говоришь? – сама начала Мила. – После него собственно я Испанию-то и попала… Тут, понимаешь, какое дело… прорывы с тонкого мира обычно бывают в городах… там концентрация людского населения высокая, следовательно, потенциальная энергия выше, барьер тоньше. Туда в основном паразитов и притягивает. Но!.. существуют такие аномальные районы… Отслеживать их трудно, потому как возникают они в самых произвольных местах, а потом дрейфуют, как льдины годами и также неожиданно как и появились, исчезают. Так вот… барьер над ними очень тонкий… Там даже если и народу – шиш с маслом… вероятность прорывов в разы выше, чем в городе… Такой район к примеру, в Ростовской области есть, лет тридцать уже как возник… дрейфует себе потихоньку на восток, вроде уменьшаться начал… слава богу Ростов не зацепил… Им, как раз, Климонтович занимался. Но там места все же людные, с грехом пополам выявлять «муравьев» удается. А тут случилось, неподалеку от Н-ска, подобная штука вылезла. Причем, там, где даже и деревень-то нет… как в песне – зеленое море тайги. И жил в этой тайге мужик один… отшельник. Ушел от мирской жизни. Построил себе скит. Грехи он там замаливал или чего… в общем шандарахнуло его… подхватил паразита. А потом говнюк, еще умудрился выжить каким-то образом! Пойди, попробуй, отследи такого среди тайги. Когда очухался и появились у него потребности, стал искать контакта с людьми… заразил охотников каких-то… и пошло, поехало. И никто ведь про него не знал… и не узнал бы дальше, если б геологи не пропали в том районе. Начали искать и наткнулись… бля!.. там целый «муравейник» уже! Представляешь, обустроились… – она хихикнула, – целый поселок себе выстроили из землянок. Больше сотни особей! Живут себе не тужат… белку бьют в глаз…

– Слушай, Мил! – перебил ее Никита, – А Климонтович писал, что самый опасной была группа этого… Хамзина… А там больше пятнадцати особей одновременно и не было. Как же так?

– Ну скажу, что прав твой Климонтович… он же про опасность писал, а не про численность.

– А это что, не связанные понятия?

– Не совсем! – она молниеносно перестроилась с левой полосы на правую, и обратно, обогнав при этом сразу пяток автомобилей. – Как бы тебе сказать… Ладно, скажу по-умному. Характер действий группы напрямую зависит от исходной личности «матки». Вот кто такой был Хамзя? Хамзя, был бандит и убийца… отморозок божьей милостию. Что получили в результате? Его группа стала одним большим Хамзей с соответственно возросшими криминальными возможностями. Ты пойми: «муравьи» – это уже не люди… не личности… это одно целое! Если на тебя смотрит один «муравей», значит его глазами, на тебя смотрят и все остальные. На чем основана связь между ними? Не знаешь? И я не знаю… непонятно… но все они – один организм с кучей манипуляторов – бывших человечков, которые как ноги у сороконожки… А «матка» у них… как бы это сказать… не мозг конечно… скорее коммуникативный центр. Убей «матку» – все развалится!

Спокойный голос Милы совершенно не вязался с ее дикими маневрами, сопровождающимися выездами на встречную полосу и проскакиванием под носом, у встревожено гудящих, грузовиков и автобусов. Никита не мог понять, каким образом они до сих пор еще живы, а не размазаны, как тот жук, по радиатору какого-нибудь встречного «КАМАЗа».

– Так вот… – продолжала она, протискиваясь между отчаянно сигналящей маршруткой и джипом, не обращая внимания на отчаянно матерящегося в окно водителя, – этот Монах – был божьим человеком… и зла никому не желал. Соответственно и муравейник, при такой «матке» особой социальной угрозы не нес… ну кроме естественно, бесконтрольного размножения. Сечешь фишку?

Никита кивнул головой:

– Секу помаленьку. И что дальше?

– Ну вот… когда приняли решение о ликвидации, банда к тому времени собралась уже большая, да вооруженная… оно и понятно, народ таежный… там все с оружием. Поэтому, чтобы не устраивать битву при Фермопилах, решили первым валить Монаха, а потом уже остальными заниматься. Ну и послали нас с Риткой… диверсионная, блин, группа… Думали этого пряника можно на раз взять. Кто ж знал, что он окажется, бывшим спецназовцем и ветераном Афгана и Чечни? Вернее знать-то должны были… но, как всегда, поторопились. Сколько он там в своих горячих точках народу положил, не известно… но в результате раскаялся и обратился к богу. Однако, оружие при нем имелось… и не какая-нибудь там берданка, а «маузер». Прикинь! Настоящий тульский «маузер», с какими комиссары и революционные матросы ходили. Когда мы к нему полезли… не знаю уж как он нас почуял… А может и не почуял, просто, как пионер – всегда готов был. Иначе я и объяснить не могу, почему вся толпа на нас не кинулась… Разорвали б в клочья… Может, конечно, просто не успели. Жил он в отдельной хижине, прямо посередине их шалмана. Мы решили, что когда он выйдет на молитву, они там молились постоянно, какому-то своему «муравьиному» богу… так вот, когда выйдет, я в окно залезу и буду его поджидать, чтоб по-тихому, без шума и пыли ликвидировать… а Ритка спрячется в сарае во дворе и страховать будет… Ну вот, восемь часов, молитва ихняя… а я в этот момент что-то отвлеклась… не помню уж на что, и не заметила, ушел он или нет. Прикинь? Я Ритке говорю: «Что-то я не видела, как он уходил». А она мне: «Лезь… – говорит, – всегда уходил в это время, значит, и сейчас ушел». Вот я и полезла. А он оказывается там… и уже с пистолетом наготове… с-сука! Я в сторону… и запуталась в сетке, которая от комаров. Он гад, успел всю обойму высадить, пока Ритка не подоспела и башку ему не снесла… ей до этого, еще пришлось во дворе троих положить. Шухер поднялся… как живы остались, до сих пор понять не могу… Все, что у него ценного было – зажигалка эта платиновая… Dupont. Где он ее взял, ума не приложу… В общем, Ритка ее прихватила и мне потом отдала… талисман, типа. Зря я на нее наехала… сама, дура виновата.