Текст книги "Властелин обезьян (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Она быстро хлопнула утреннюю рюмку, закусила сухариком с творожным сыром, запила соком и следом зашвырнула таблетку от дурного запаха изо рта. Это была натуральная, органическая таблетка, не химическое барахло, каким пользуется Терри.

– Милая, я дома! – донеслось из прихожей.

Жанна вздрогнула. Ей казалось, муж уехал работать только позавчера... или третьего дня? Она вроде не столько бухала, чтобы потерять счет времени. Вчера с Алкой, позавчера с Ленькой... нет, с Ленькой вчера, а с Алкой позавчера...

– Привет! – сказал Терри и улыбнулся.

Его улыбка ударила Жанну, как дурной приход после психоделиков. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что это не глюк. Терри никогда не улыбался так открыто и так искренне!

– Ты что, вещества употребил? – пробормотала Жанна.

– И тебе доброго здоровьица, – сказал Терри и улыбнулся еще шире.

Снял куртку, повесил в шкаф, стал снимать ботинки. Снял, аккуратно поставил на дно шкафа (раньше всегда бросал где придется) и сообщил:

– Знаешь, милая, там, в Бампассе, я кое-что понял. Миром правит любовь.

Жанна нахмурилась, набычилась, уперла руки в боки и стала глубоко дышать, накапливая злость.

– Стать счастливым очень просто, – продолжал Терри. – Надо возлюбить мир, и тем самым позволить ему возлюбить тебя в ответ.

– Сейчас я тебя так возлюблю света белого не взвидишь! – рявкнула Жанна.

– Потерпи несколько минут, милая, – попросил Терри. – Мне надо помыться, и я проголодался с дороги. Конечно, если тебе невтерпеж...

Жанна схватила с полки первую попавшуюся безделушку (фарфорового котика) и метнула в мужа. Но не попала, киса врезалась в косяк и разлетелась на кусочки. Терри и бровью не повел.

– Наркоман херов! – охарактеризовала мужа Жанна. – Что, с работы уволили?

Терри улыбнулся еще шире (хотя куда уж шире?) и покачал головой, типа, нет, не уволили.

– Я сам уволился, – заявил он. – По собственному желанию. Я с клиентом познакомился, его Кот зовут, он такой богатый...

Здесь надо сказать, что в пригородах Киева котами называли сутенеров. Именно этим объясняется изумление, овладевшее Жанной после этих слов мужа.

– У него есть жена, Елка, это такое прозвище, – продолжал Терри. – Очень приятная баба, хотя старая. Шестьдесят лет ей. Такая прикольная!

В этот момент Жанну прорвало.

– Сука! – заорала она во весь голос. – Пидор, жиголо, блядь, ебаная тварь!!!

На лице Терри отразилось недоумение.

– Ты что, милая? – спросил он. – Так нельзя. Ненависть убивает, только любовь спасает. Повторяй за мной: ол ю нид из лав, лав из ол...

Жанна размахнулась и залепила мужу пощечину. Но неудачно – пидор и жиголо выставил блок, и удар не достиг цели, только руке стало больно. Потом синяк появится.

– Плохо себя ведешь, милая, – сказал Терри. – Надо быть добрее. Ты пойми, ты не мне делаешь больно, ты самой себе делаешь больно. Неспровоцированная агрессия отражается прежде всего... Ну, ладно тебе, милая, хватит уже, не надо...

Жанна сползла по стенке, пока не уперлась задницей в пол. Уткнулась лицом в колени, закрыла голову ладонями и стала рыдать. Терри стал утешать ее ласковыми словами, гладил по голове, но все было бесполезно. Пока ей не послышалось, что он говорит про имперское подданство.

– Чего? – переспросила Жанна.

– Имперское подданство, – повторил Терри. – Кот обещал уже сегодня подать документы в это... как-то оно у них называется... министерство, кажется...

– Так ты эмигрируешь? – спросила Жанна. – Нас с Дашкой бросаешь на произвол судьбы?

– Да ты что! – изумился Терри. – Как ты могла такое подумать! Мы эмигрируем все вместе, втроем.

Жанна открыла глаза, заметила на краю поля зрения пачку салфеток. Встала, взяла одну, высморкалась, запихнула в карман пижамы (так до сих пор не переоделась со сна, забыла) и испытующе посмотрела мужу в глаза.

– А ты не врешь? – спросила она. – Точно все трое?

– Вот те крест! – подтвердил Терри и перекрестился. – Разве Кот станет меня обманывать?

Жанна нахмурилась.

– А ты этого Кота давно знаешь? – спросила она.

– Три дня, – ответил Терри. – Или два? Нет, сейчас, по порядку... Забухали в Мапуте – раз, поехали в Новоселки – два, потом ловить сомов на Припять, но это в тот же день, значит, не считается, а потом...

– Алкаш, – констатировала Жанна. – Наркоман. Извращенец генетический. Все мозги просрал, сука!!!

На этот раз ее удар достиг цели. Голова Терри с громким стуком врезалась в стену, клацнули зубы.

– Пидарас!!! – рявкнула Жанна

Она ударила еще раз, прямым в нос. Нет, не в нос, увернулся, гад, в стену она кулаком ударила со всей дури... как же больно...

– Не надо драться, – попросил ее Терри, ласково и негромко. – Надо не драться, а любить.

Однозначно вштырен гад, залился дурью по самые зенки, и ничего его не колышет. Хоть все глаза заплюй, все одно божья роса и проявление вселенской благодати и любви. Поубивала бы!

Следующие несколько минут Жанна была невменяема. Часть этого времени она рыдала, а в другие моменты пыталась избить мужа или закидать его подручными предметами. Потом немного отпустило.

– Дурачок ты, Тарасик, – сказала она. – Какую работу потерял, какую работу...

– Зря ты так говоришь, милая, – сказал ей Тарасик и погладил по голове. – Вот приедем в Россию, встанем на учет, начнем получать пособие, можно будет не работать, а сколько всякого ширева там доступно, ты не поверишь! Для начала омолодим тебя лет на десять, уберем пузико...

– Чего уберем? – переспросила Жанна. – Какое еще пузико? За базаром следи, урод!

– Да ладно тебе, милая, – улыбнулся Терри и поцеловал жену в щечку. – Я тебя в любом виде люблю, хоть до двухсот килограмм разожрись, как носорожиха, все равно буду любить. Главное в любимой женщине – не внешность и даже не внутренность, ну, то есть, не душевные качества. Главное в любви – сама любовь, она в дополнительных обоснованиях не нуждается. Пойдем в постельку?

– Сволочь ты, – сказала Жанна и хлюпнула носом.

– У тебя кровь течет, – сказал Терри.

Жанна утерла нос салфеткой, посмотрела – точно, кровь. Что-то зачастили в носовые кровотечения, вот и вчера тоже (или позавчера?), когда с Алкой бухали, та спрашивала, не увлеклась ли Жанна кокаином, и, похоже, не поверила отрицательному ответу...

Дверной звонок разродился громким гитарным риффом в стиле «хэви-метал». Жанна поняла, кто звонит в дверь, и ей поплохело. Господи, спаси и помилуй...

3

Леонид Григорьевич Титаренко работал в универмаге в отделе бытовой химии. Официально его должность называлась «старший менеджер», а если выражаться по-простому, он пас макак. Их у Леонида Григорьевича в подчинении было пятеро: четыре чурки из Средней Азии и негритянка из Швеции. Управляться с ними нелегко, каждая макака требует особого подхода, но Леонид Григорьевич искусством пастуха овладел в совершенстве и был у начальства на хорошем счету.

Жену Леонида Григорьевича звали Аллой, она была хорошая женщина, хозяйственная, работящая, заботливая, но некрасивая. Но была у нее подруга по имени Жанна, у той было все наоборот – бестолковая, бесхозяйственная, неуравновешенная, горилку хлещет в три горла, но зато какая красавица! Сиськи – во, жопа – во! Не длинная плоская жердь, как модно у американцев, и не жирная черномазая корова, как у европейцев, и даже не мелкая хихикающая козявка, как у японцев, а настоящая хохляцкая красавица, все при ней! Такая баба, что раз взглянешь и больше глаз не оторвешь! Макаки из магазина ни в какое сравнение не идут, а благоверная супруга тем более.

С Жанной Леонида Григорьевича познакомила супруга. Это случилось на каком-то мероприятии с наркотиками, то ли день рождения, то ли помер кто-то, теперь уже не вспомнишь. Когда закусываешь горилку психоделиками, память потом подергивается муаром, это прикольно, но затрудняет ориентировку в прошлом. Ну и черт с ней, с ориентировкой, главное, что прикольно.

Мимолетное знакомство Леонида Григорьевича с Жанной переросло в вихрь безудержной страсти, украсивший Аллу и Тарасика большими развесистыми рогами. Как-то очень банально это произошло, встретились на вечеринке два упоротых субъекта, ощутили взаимную симпатию, перепихнулись, потом еще раз, и еще раз, и еще много-много раз. Говорят, так оно и бывает обычно.

Чаще всего они встречались на квартире у Жанны. Ее муж работал холуем в каком-то сельском парке аттракционов с негритянским антуражем, водил богатых клиентов по барам и блядям. Пропадал, бывало, по две недели кряду, возвращался уставший, а жена страдает без мужской ласки. А сам, небось, черножопых по кустам валяет только так. Впрочем, Леонид Григорьевич и в мыслях не имел осуждать Тарасика, нравится ему пренебрегать женой – да ради бога! Красавица всегда найдет, с кем утешиться. Глупые молодые козы предпочитают утешаться с еще более юными жиголо, но те, кто поумнее, любят джентльменов в расцвете сил наподобие Леонида Григорьевича. Жанну сильно умной не назовешь (иначе не жрала бы алкоголь в таких дозах), но чтобы сделать правильный выбор, соображалки ей хватило.

Перспективу развестись с Аллой и жениться на Жанне Леонид Григорьевич никогда всерьез не рассматривал. Жанна тоже не собиралась разводиться с Тарасиком. И Леонида Григорьевича, и Жанну вполне устраивали их семейные статусы, им просто хотелось разнообразия. Как-то однажды по телеку показывали американского философа из волосатиков, так он говорил, что в будущем сексуальные и социальные функции брачного союза разойдутся окончательно, люди будут вместе жить только для совместного хозяйства, а не для секса, и никого не будет волновать, кто с кем трахается. В некоторых странах так уже и есть, вон, в Китае ввели групповые педофильные браки, сразу проблема сирот радикально разрешилась. Помнится, на ютубе одно время лежала китайская социальная реклама, там еще был лозунг прикольный, что-то типа, лучше трахать в жопу, а не в голову. А потом депутаты обратились к всемирному интеллекту с петицией, и он эту рекламу запретил. Но только на территории Украины и не как нарушение общечеловеческих ценностей, а как нарушение толерантности к локальным верованиям. Здесь он, конечно, перегнул палку, толерантность толерантностью, но должны же быть какие-то пределы! Одно дело, когда друг на друге пидарасы женятся, но когда шведская семья берет опеку над детским приютом, и им за это пенсию платят, не считая доходов от сутенерства и трансляций в интернет... Дикие люди... Хорошо, что славянским народам разврат не свойственен, правильно говорил в прошлом месяце позапрошлый президент Украины, у нас, славян, особый православный путь по лезвию бритвы между чем-то одним и чем-то другим. Хотя нет, про лезвие бритвы не президент говорил, а патриарх, причем не тот, который официальный православный, а какой-то другой. Как-то он хитро замутил... эра морали подходит к концу, вместо морали теперь будет нравственность, вместо греха внутреннее убеждение, вместо страха смерти что-то еще...

Раньше жить было проще. Когда Леонид Григорьевич был маленьким и ходил в коротких штанишках, его отец, работавший бюрократом в министерстве, тоже жаловался, что все сложно. Но тогда все было намного проще, чем теперь, тогда приказы раздавал не искусственный интеллект, которого хер поймешь, а нормальные живые люди. Все было понятно: кому взятку дать, кому услугу оказать, а кому-то и слова доброго достаточно... А теперь в министерствах сидят уроды-ботаники, а приличным людям доверяют только пасти макак. Одно утешение, что пенсии нынче хватает на все, а не только чтобы не сдохнуть с голоду, как поколение назад. И работу теперь работают не чтобы деньги заработать, а чтобы соседи и родственники не смотрели на тебя как на лузера. Некоторые, правда, пытаются обманывать, вон, например, Светка с восьмого этажа, всем говорила, что наркоманка и проститутка, а потом Витька, который Машкин сын, пропалил ее, что она по ночам не на панель выходит, а в виртуальную реальность в общественном клубе. А с порошка она еще в прошлом году слезла, когда бабло кончилось. Ей, оказывается, интеллект так и сказал: либо эвтаназия через центр удовольствия, либо модификация до нормы. Пришлось модифицироваться. Но модификация не генетическая, это на Украине запрещено, здесь наркоманов лечат по старинке, голимой химией, не первого поколения, конечно, но тоже с побочными эффектами. В развитых странах наркоманов за месяц восстанавливают до нормальных людей, а на Украине бывшего наркомана видно сразу – ходит такой унылый, ничто его не радует... Странно, как Светка ухитрилась столько времени не показывать виду, что больше не наркоманка...

А вот Жанна, интересно, уже наркоманка или еще нет? Таблетки она не жрет, но алкоголя потребляет немеряно, а от него зависимость вырабатывается довольно быстро. Впрочем, если не устраивать передоз, а жрать часто, но понемногу, и из неизбежных запоев выходить аккуратно, то не сразу и поймешь, есть у тебя зависимость или нет. Но, по-любому, такой, как Светка, Жанна никогда не станет. Разве что Тарасик ее кинет, когда рога зачешутся...

Леонид Григорьевич боязливо поежился. Тарасик – мужик не самый большой и не особо накачанный, но очень жилистый, а такие люди как раз самые опасные. Помнится, как-то однажды сидели они в компании под горилку, кто-то его подколол, типа, а тебе доводилось людей убивать в этих своих джунглях, он тогда повернулся и ответил серьезно:

– Людей – нет, только макак и ниггеров.

Ему, конечно, не поверили, стали подкалывать дальше, он отшучивался, но Леонид Григорьевич посмотрел ему тогда в глаза и поверил. Этот если и не убивал пока, то когда будет надо, убьет запросто, не раздумывая.

Экие печальные мысли полезли в голову. Непорядок, надо прекращать это дело, тем более, момент неподходящий, виагру уже сожрал, теперь обратного хода нет. Сделать приветливое лицо, пакетик с бутылкой и тортиком в одну руку, веник с цветами – в другую, палец на входную кнопку...

Дверной звонок рявкнул упоротой металлической гитарой, как кирпичом по наждаку, прости господи. Эко вчера Жанну проперло не по-детски, перепрограммировала дефолтный сигнал на эту мерзость. А ведь говорил дуре, не запивай таблетки синтетическим коньяком, химия до добра не доводит...

Дверь распахнулась. Леонид Григорьевич прогнал дурные мысли, нацепил на лицо искреннюю улыбку, настоящую, с мимолетным закрыванием глаз, как положено, и выставил перед собой букет.

– Это тебе, любимая, – сказал Леонид Григорьевич. – Как я рад тебя видеть, милая моя зайка!

Обычно после этих слов Жанна хватала его за запястье хрупкими пальчиками, притягивала к себе, обнимала за шею и целовала в губы. Но сегодня Леонид Григорьевич получил на свое приветствие совсем другой ответ. Ему ответил жизнерадостный мужской гогот.

– Ах! – сказал Леонид Григорьевич, задрожал и уронил пакет.

К счастью, бутылка не разбилась.

– Что ж ты такой неловкий! – воскликнул Тарасик.

Его можно называть только Терри, вспомнил Леонид Григорьевич. Он ненавидит свое настоящее имя, называть его можно только Терри, иначе изобьет. Впрочем, он и так изобьет... скорее всего... не убил бы...

– Жанка, ты чего? – удивленно спросил Терри жену. – Чего расстроилась? Думала, я ругаться буду? А какого хера ругаться? Я же тебя люблю, дурочка моя!

Он обнял жену за плечи и нежно поцеловал в шейку за ушком. Леонид Григорьевич вспомнил, что у нее там эрогенная зона, она всегда млела, когда он ее туда целовал.

– И тебя тоже люблю, клювожор ты старый, – сказал Терри Леониду Григорьевичу. – Как зовут, старче?

– Э-э-э... – сказал Леонид Григорьевич.

– Леня его зовут, – сказала Жанна. – Терри, это не то, что ты думаешь...

– Да мне насрать, – сказал Терри. – То или не то – неважно. Все это ерунда, ребята! Пришла эпоха большой любви, теперь каждый скоро возлюбит каждого!

– Гм, – сказал Леонид Григорьевич. – Терри, что конкретно вы имеете в виду?

– Что имею, то и введу! – сообщил Терри и глупо заржал.

После этих слов Леонид Григорьевич понял, что Терри сильно упорот. Не просто пьян, а мертвецки упорот каким-то неведомым наркотиком, а может, и коктейлем. Как его прет, обалдеть... Вот поубивает сейчас всех, и ничего ему не будет, мировой интеллект все спишет на состояние аффекта и национальные традиции, как на прошлой неделе по телеку показывали... хотя нет, тот мужик из крымских татар был...

– Вот что я вам скажу, – торжественно заявил Терри. – Миром правит любовь. Иисус не зря говорил, типа, возлюбите ближнего своего как самого себя. Надо, чтобы все всех возлюбили! Вот ты, Леня, мою жену любишь?

– Э-э-э... – ответил Леонид Григорьевич.

Он попытался выговорить что-нибудь еще, но не вышло, его речевой центр был полностью парализован.

– А ты, Жанна, любишь этого клювожора? – спросил Терри.

– Да пошел ты на хер! – ответила Жанна.

Она убедилась, что Терри прямо сейчас не собирается никого убивать, и немного осмелела.

Терри укоризненно покачал головой и сказал:

– Ты не права, милая. Секс без любви до добра не доведет. Все надо делать с любовью, а секс – в первую очередь, потому что иначе получается голимый разврат. А ты не сверкай глазами, клювожор, слушай внимательно, пригодится.

В этот момент у Леонида Григорьевича прорезался голос. Но не такой, как обычно, а тоненький и жалкий.

– Почему вы называете меня клювожором? – пропищал Леонид Григорьевич.

– Потому что ты клювожор! – воскликнул Терри и рассмеялся.

Должно быть, ему самому этот идиотский смех казался дьявольским.

– Не обижай Леню, – потребовала Жанна. – Он хороший.

– А я чего, спорю? – деланно удивился Терри. – Леня, ты хороший! Дай пять!

Леонид Григорьевич выставил ладонь, Терри хлопнул по ней своей пятерней. Стало больно.

– Хороший ты мужик, Леня! – повторил Терри. – Я тебя уважаю. Давай Жанку вместе трахнем, хором?

– Э-э-э... – сказал Леонид Григорьевич.

– Да что ты все э да э! – возмутился Терри. – Ты меня как будто боишься! Боишься меня, Леня?

– Нет, – ответил Леонид Григорьевич. – Не боюсь.

– Тогда мы ее трахнем, – резюмировал Терри. – На брудершафт. Ты как больше любишь, сверху или снизу?

– Ты же не любишь групповуху, – подала голос Жанна.

– Так то раньше было, до просветления, – улыбнулся Терри. – Раньше я многое понимал неправильно, а теперь исправился. Почему я раньше не любил групповуху? Потому что брезговал и стеснялся. А теперь мне открылось, что в любви нет ничего постыдного. Во имя любви хоть кусок говна сожри, не будет в этом ничего грязного, если во имя любви, понял, Леня?

– Я говно жрать не буду, – осторожно сказал Леонид Григорьевич.

– А тебе никто не предлагает. – сказал Терри. – Это я так сказал, для усугубления ораторского мастерства. Короче, Леня, ты как предпочитаешь лежать, когда втроем – сверху или снизу? Или, может, все трое в горизонтальной плоскости?

– Леня, не обращай на него внимания, – сказала Жанна. – Он сегодня упоротый, его с работы... гм... уволили...

«Лузер», подумал Леонид Григорьевич. Но вслух ничего не сказал.

Тем временем Терри продолжал бредить.

– А давайте тогда так! – провозгласил он. – Давай, Леня, будем трахать мою жену по очереди! Вот как я с тобой делюсь самым сокровенным! А знаешь, почему? Потому что я тебя люблю и весь мир люблю, и тебя в том числе! Хочешь, полюблю непосредственно? Я, правда, никогда не пробовал, но что-нибудь да получится...

– Пипец упоролся, – сказала Жанна.

– Нет, спасибо, – сказал Леонид Григорьевич.

– Это ты зря, – сказал Терри. – Вы двое зря сопротивляетесь любви. Сила любви огромна! Сопротивление бесполезно! Любовь – такая штука, что сопротивляйся или не сопротивляйся...

– Терри, ты опять коноплю курил? – возмутилась Жанна. – Ее нельзя много курить, она вредная для легких.

– Нет, коноплю я как раз не курил, – сказал Терри. – А почему ты так подумала?

– Ты одно и то же слово все время повторяешь на разные лады, – сказала Жанна. – У тебя после конопли так раньше часто бывало.

– Это не оттого, – махнул рукой Терри. – Ты верно заметила, я все время будто накуренный, но это не от конопли, это как-то само выходит.

– Перманент? – изумилась Жанна.

– Нет, конечно, – покачал головой Терри. – Я не дурачок, чтобы так конкретно себя в гроб вгонять. Перманента я не делал, конечно, нет, никакого перманента не делал. Просто я всех люблю. А перманент ни при чем, не делал я перманента. Леня, а ты не гей случаем?

– У меня нормальная ориентация, – произнес Леонид Григорьевич строго и даже немного чопорно.

Терри гнусно ухмыльнулся и подмигнул.

– Норма – понятие растяжимое, – заявил он. – Гы, двусмысленность! Ну давайте все же полюбим друг друга хоть как-нибудь! Если никто из нас никого не полюбит, это будет плохо и неправильно!

Внезапно Леонид Григорьевич понял, что происходит.

– Жанна, он тебя травит, – сказал Леонид Григорьевич. – Помнишь, ты рассказывала, как он в прачечной над макакой издевался?

Глаза Жанны тревожно раскрылись.

– Ах ты блядь, – прошептала она.

– Леня, ты неправ, – заявил Терри. – Жанночка, милая, я не травлю и не издеваюсь, я реально тебя люблю. Я всех вас люблю!

– Нельзя любить всех без исключения, – возразил Леонид Григорьевич. – Любить всех – это все равно что никого не любить. Что такое любовь? Каждый человек сортирует список друзей и знакомых по степени приязни, и кто оказался ближе к началу списка, того ты и любишь.

– Ага! – обрадовался Терри. – Стало быть, ты признаешь, что можно любить нескольких партнеров одновременно?

– Да я никогда и не возражал, – сказал Леонид Григорьевич несколько недоуменно.

– Упоролся, ничего не соображает, – подала голос Жанна.

– Да вовсе я не упоролся! – возмутился Терри. – Это не наркотик, это откровение! Это Властелин Обезьян!

– Чего? – переспросила Жанна.

– Ниггеры так говорят, – попытался объяснить Терри. – Они думают, что мою душу захавал Властелин Обезьян, а на самом деле я просто всех люблю. А ты, Леня, снова кругом неправ. Любить всех можно и нужно.

– Пойду я отсюда, – сказал Леонид Григорьевич, отвернулся от Терри и сделал шаг к входной двери.

В следующую секунду неведомая сила вернула его обратно. Нет, не неведомая сила, это Терри его вернул. Он, оказывается, сильнее, чем казался. Начнет драться -однозначно навешает, как бы не убил случайно...

– Ты что делаешь, урод?! – завизжала Жанна. – Чего руки распускаешь?!

– А ты хавальник не разевай! – заорал на нее Терри. – Тебе, суке, бляди, слова не давали!

Контраст был разительный. Только что он улыбался до ушей и говорил о любви, и вот уже никакой любви нет, а есть только одна концентрированная ярость. Как будто его душу и впрямь захавал кто-то мифический и злой. Но это продлилось только несколько секунд, а потом на лицо Терри снова вернулась умильная улыбка.

– Простите, ребята, – сказал Терри. – Не сдержался, погорячился, виноват, больше не буду. Леня, не стой в дверях, пойдем в нутро! О, еще одна двусмысленность!

Он ухватил Леонида Григорьевича за руку и затащил внутрь квартиры. Леонид Григорьевич попытался воспротивиться, но захват сразу превратился в болевой прием, и Леонид Григорьевич перестал вырываться.

– А я скоро имперское подданство получу! – похвастался Терри. – У меня клиенты были из империи, муж с женой, жену я, кстати, полюбил, ей шестьдесят лет по возрасту, но омоложена охренительно, красавица такая, что Жанка отдыхает...

– Ах! – воскликнула Жанна и закрыла лицо руками.

– Не смей над ней издеваться! – возмутился Леонид Григорьевич.

– Ты чего, белены объелся? – изумленно уставился на него Терри. – Кто издевается? Я? Над кем? Над ней? Да ты вообще сдурел! Хватит меня перебивать! Важную вещь говорю! Жанна, мы с тобой станем подданными империи, и Дашка тоже! Потому что любовь!

– Мой муж жиголо, – растерянно произнесла Жанна. – Никогда бы не подумала. Слушай, Терри, а ты не взял с собой этой дури? Хочу, чтобы и меня тоже так перло.

– Это не дурь, а любовь! – заявил Терри. – Всемирная любовь, когда все любят всех, и все счастливы! Новая эра! Прими ее без страха, не пугайся, не уподобляйся глупым ниггерам!

– А что, такой любви даже ниггеры пугаются? – поинтересовался Леонид Григорьевич.

– Да, они пугаются, – кивнул Терри. – Я пока не понял, почему. Но пугаются жутко. Нас чуть было не расстреляли. Как начали шмалять по джипу из пулеметов, насилу смтались... О, кстати! Жанка, тащи горилку на стол, выпьем не чокаясь за упокой раба божия Рафаэля, это ниггер такой был, он в Мапуте был не то вождем, не то колдуном, его Кот завалил из моей винтовки, когда тот на его жену руку поднял...

– Леня, будь другом, вызови полицию, – попросила Жанна.

– Стоять! – рявкнул Терри. – Сейчас я тебе могильщиков вызову! Очки снял, на тумбочку положил, живо, на раз-два!

– Послушайте, Терри, – осторожно начал Леонид Григорьевич, но осекся.

Потому что в лицо ему теперь глядел ствол.

– Очки снял, на тумбочку положил, – повторил Терри.

– Откуда у тебя пистолет? – спросила Жанна.

– Из зоны, – ответил Терри. – Там все вооруженные ходят, иначе нельзя. Безоружным только до первого павиана дойдешь, он как поймет, что ты без ствола, так сразу собак свистнет и пипец.

– Да я не о том! – воскликнула Жанна. – Как ты его через границу пронес? В китайскую тюрьму захотел? Забыл, какие сроки за контрабанду дают?

– Я и не знал никогда, – ответил Терри и глупо улыбнулся. – А пронес просто. Таможенник меня спросил, типа, что у тебя там такое, на рентгене на пистолет похожее? А я врать не стал, честно сказал, что боевое оружие. А он рукой махнул, дескать, больше так не шути.

– Жанна, я тащусь от твоего мужа, – сказал Леонид Григорьевич.

Жанна удивленно посмотрела на него – обычно он выражался гораздо более изысканно. Может, Тарасиково безумие заразно? Может, мы все скоро сойдем с ума?

– Очки на тумбочку положи, – напомнил Терри.

– Я без очков не вижу, – заявил Леонид Григорьевич. – У меня близорукость высокой степени. Они у меня не только смарт, они еще с диоптриями.

– Это ты зря, – сказал Терри. – Хочешь, подскажу барыгу, который ширевом от близорукости торгует?

– Но это незаконно! – воскликнул Леонид Григорьевич. – А если менты повяжут?

– Возьми бабла побольше, откупишься, – посоветовал Терри. – Ты, вообще, зря ментов боишься. Если будешь их дальше бояться, будешь всю жизнь ходить как дурак в очках и трахаться как дурак в гондоне.

– Ты на что намекаешь? – заинтересовалась Жанна.

– Я себе вштырил иммунитет от ВИЧ, от сифилиса и еще двух десятков болезней, – объяснил Терри. – Тебе тоже вштырим, когда в Москву приедем.

– Я никогда не перееду в Москву! – возмутилась Жанна. – Лучше жить в отсталой стране полноценной гражданкой, чем в передовой стране презренной макакой!

– Какой, блин, макакой? – возмутился Терри. – Совсем отупела? Сколько раз можно повторять: полное имперское подданство Кот мне обещал! Полное, без ограничений! Теперь поняла, дура?

Жанна открыла рот, чтобы ответить, поняла она и не поняла, но не успела. Потому что входная дверь протараторила высоким девичьим голоском нечто анимешно-японское. Дашка вернулась домой.

4

Даша Петренко была высокой нескладной девицей шестнадцати лет. Ее волосы были светло-русыми, лицо – длинным и несколько лошадиным, а длинные стройные ноги чуть-чуть кривились иксом. Даша любила надевать короткие юбочки, а под них колготки в поперечную контрастную полоску. Волосы она иногда осветляла, а иногда красила в какой-нибудь кислотный цвет и заправляла в два хвостика в стиле рорикон. Мальчикам это нравится.

До недавнего времени Даша была веселой и жизнерадостной девочкой, но потом случилось нечто, и она стала все время печальна. Вот и сейчас она шла домой из школы, обсасывала леденец на палочке, девочка как девочка, ничего особенного, но из глаз ее на мир глядела печаль.

Все началось в тот вечер, когда она познакомилась на дискотеке с Максом по прозвищу Шейк. Тогда она не знала, что это прозвище происходит от слова «шакал», она думала, что его так прозвали потому, что он хорошо танцует. Он действительно хорошо танцевал, и еще лучше пудрил мозги наивным девчонкам, ищущим взрослых развлечений. В тот вечер он скормил Даше пирожок с коноплей, а в следующую субботу они впервые оказались в одной постели и Даша наврала ему, что он лишил ее девственности. В воскресенье они путешествовали, нанюхавшись психоделиков, а через две недели он впервые ширнул Дашу героином.

Если бы дело происходило в двадцатом веке или в начале двадцать первого, на этом бы все интересное закончилось. Дальнейшее понятно любому дураку: любовник бросает наивную дурочку, а она уже подсела на систему, ширяться нужно каждый день, карманные деньги заканчиваются, и добро пожаловать на панель. После этого некоторые сгорают за год-два, а некоторые ухитряются дотянуть до зрелого возраста, но это уже не жизнь, а существование. Ничего интересного в нем нет, и неудивительно, что так много торчков кончают с собой. Какие-то социологи даже подсчитали, что каждый десятый передоз фактически являлся самоубийством.

Но в середине двадцать первого века тяжелая наркомания протекает совсем иначе, даже в отсталых странах. Любовник бросает дурочку, она понимает, что подсела на систему, и отправляется на панель. Но насасывает она там не на то ширево, от которого торчат, а на то, которое прерывает зависимость. Если бы Даша жила не в пригороде Киева, а в пригороде Москвы или Шанхая, ей можно было вообще не торговать собой, достаточно обратиться на любой благотворительный торрент, которых в развитых странах как грязи. Заказываешь бесплатную дозу, приезжаешь в нужное место либо оплачиваешь доставку, вштыриваешься, и дня через три ты уже не на системе и никогда на нее не подсядешь, потому что пожизненный иммунитет. Опиоидные рецепторы перенастраивается на другую систему сигналов, и классические опиаты организму становятся до фени, потому что модифицированные эндорфины, от которых его теперь прет, на морфин ничуть не похожи. Наркотики для модифицированных рецепторов тоже существуют, их не очень сложно достать, если вдруг передумаешь, но статистика утверждает, что лишь незначительное меньшинство наркоманов повторно уходят в зависимость. Врачи и полиция относятся к ним, как к безнадежным самоубийцам, которых отговаривать без толку, проще пристрелить, чтобы не мучились. Кстати, можно слезть с иглы и без пожизненного иммунитета, но такая процедура стоит дорого, потому что предназначена для извращенцев.

Короче говоря, в развитых странах слезть с иглы – дело настолько пустяковое, что наркомания там почти не встречается. Разве что среди макак, но и те предпочитают легкие наркотики наподобие табака. А в отсталых странах, где ГМО запрещены, найти барыгу с ширевом, изменяющим человеческий организм в лучшую сторону – дело не очень простое. На первый взгляд, все стены обклеены листовками, но это фуфло для лохов, эти барыги в лучшем случае продадут тебе дистиллированную воду за огромное бабло, а в худшем – продадут тебя самого в Казахстан на мандариновую плантацию. Чтобы найти правильного барыгу, нужно иметь правильный подход к правильной братве. Найти такой подход, в принципе, не так уж сложно, но противно. Ширнут-то тебя сразу, но не дай бог потом не отработать. А полиция на шалости братвы смотрит сквозь пальцы, а иногда и сама участвует. Дескать, отучают глупых коз от наркотиков – молодцы. А какими средствами отучают – это уже дело десятое.