Текст книги "Властелин обезьян (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Не выживут, – сказал Терри. – Я и то в гетто не смогу выжить, а обычный барчук...

– Кот, стой!! – завопила вдруг Елка во весь голос.

Кот машинально ударил по тормозам, джип встал на месте, как вкопанный.

– Кот, вперед! – рявкнул Терри. – Выполнять только мои команды!

Он передернул затвор винтовки, чтобы Кот лучше осознал значимость произнесенного. Но реальной опасности пока не было. В ста метрах впереди кучковались макаки в количестве примерно десяти особей, но даже отсюда видно, что они вусмерть упороты и не опасны даже сами для себя. Но если турист перестанет слушаться проводника, то потом, не дай бог...

Кот нервно сглотнул и переложил ногу с тормоза на газ. Джип тронулся.

– Воняет-то как... – пробормотал Кот.

– Стойте! – крикнула Елка, почти так же громко, как в первый раз. – Там ребенок! Прямо на куче мусора валяется!

– Он мертвый, – разъяснил Терри. – Макаки своих мертвецов редко хоронят, чаще в мусорку выбрасывают. Или жрут.

– Их разве ширяют от прионных инфекций? – удивился Кот.

– Их даже от малярии не ширяют, – сказал Терри. – У вас, кстати, набор прививок полный, я надеюсь?

– Конечно, – ответил Кот. – Самое топовое ширево, полтинник за ампулу.

– Пятьдесят рублей? – удивился Терри.

– Пятьдесят тысяч рублей, – поправил его Кот.

– А, – сказал Терри. – Теперь понятно. Угу.

Елка неожиданно выругалась, громко и грубо, как ругаются женщины из так называемых цивилизованных стран.

– Он не мертвый! – воскликнула она. – Он шевелится! Кот, поворачивай! Там рядом крысы...

На этот раз Кот не отреагировал на женскую истерику, не стал поворачивать машину.

– Забей и расслабься, – посоветовал он ей. – Мертвый, не мертвый – его проблемы, не твои.

– Он белый, – не унималась Елка. – Ладно бы макака или ниггер...

– Макаки не имеют национальности, – заявил Терри. – Европейцев среди них тоже хватает, даже русские иногда попадаются.

– Русские-то откуда? – удивилась Елка.

– Наркоманы, например, – объяснил Терри.

– А, тогда да... – вздохнула Елка. – Нет, не понимаю я этого идиотизма: на наркотик деньги есть, а на лекарство – нет! Что может быть проще: ширнулся один раз – ширнись другой и не парься. Я однажды два месяца просидела на героине, под конец, помнится, как сядешь на кровать, смотришь на часы, а уже полчаса прошло...

Терри не смог подавить негодующе-злобный вздох. Хорошо им так рассуждать, клятым москалям, ширнулся раз, ширнулся другой... Пятьдесят косарей за одну прививку для них не деньги. Козлы зажравшиеся! Терри относил себя к верхнему слою украинского среднего класса, но генетическое ширево, снимающее с иглы, не смог бы позволить себе даже он. Он и на антиалкоголь-то едва наскреб, пришлось одалживать у лысого Рустема, отдал, слава богу, без проблем, а если бы не отдал? Валялся бы сейчас на груде мусора, как этот ребенок...

– А что там за карлики рыщут? – спросила Елка.

– Павианы, – объяснил Терри. – Наслал нечистый... Если подойдут на двадцать метров – стреляйте без предупреждения. У вас под сиденьями пистолеты, забыл показать, там ближе к наружной стороне такой зажим...

– Я не умею стрелять, – сказал Кот.

– Я тоже, – сказала Елка.

– Мне казалось, нас защищаешь ты, – сказал Кот.

Терри вздохнул и сказал:

– Значит, буду защищать я. Спасибо, что признались, теперь буду осторожнее.

– Разве павианы опасны? – удивился Кот.

– Поодиночке нет, – ответил Терри. – Но десять павианов, вооруженных камнями, убивают леопарда за минуту. А еще у них есть домашние собаки, в основном дворняги, но попадаются и метисы бойцовых.

– У павианов? – удивилась Елка.

– Да, у них, – подтвердил Терри. – А по весне один самец научился управляться с пистолетом. Стырил у кого-то, они это любят, а потом, видать, ковырялся, ковырялся и как-то научился. Павианы – они умные, сволочи.

– И что? – спросил Кот. – Чем все кончилось?

– Подстрелил кого-то из макак, потом его самого подстрелили, – ответил Терри.

– Жуть, – сказала Елка.

– Да ладно вам, – отмахнулся Терри. – К этому быстро привыкаешь. Тем более, что гетто мы уже проехали.

Действительно, гетто они уже проехали. Дорога утратила всякие следы искусственного покрытия и превратилась в просеку с колеями. Зато исчезли горы мусора и грязи, немыслимые хибары по обеим сторонам дороги, кривоногие и толстопузые грязные дети, среди которых так много калек, взрослые ниггеры, одни грозные, другие жалкие, макаки всех цветов кожи... Нет, не зря говорил какой-то философ, без человеческого присутствия природа становится только прекраснее. Земля, трава, деревья, птички, бабочки...

Как по заказу, из-за облаков выглянуло солнце, пейзаж утратил последние остатки унылости, стал радостным и мажорным.

– Солнце настоящее? – спросил Кот и ткнул пальцем вверх.

– Настоящее, – кивнул Терри. – Зеркало там тоже есть, но в полдень его не видно, теряется в лучах настоящего солнца. Очень удобно, не как в настоящей Африке, там белому человеку с десяти до двух лучше на улицу не выходить, сгораешь моментально. Если, конечно, не вштырен от загара. А здесь хорошо, весь день печет равномерно, без экстрима.

– А где зверье? – спросила Елка. – Я читала, тут полно всякого зверья.

– Так и есть, зверья полно, – подтвердил Терри. – Оно повсюду. Но не рядом с дорогой. Если хотите, можно съехать, поискать... Вон, глядите, на три часа три слонихи со слоненком-сеголеткой.

– Где? – не поняла Елка. – Причем тут часы?

Терри открыл рот, чтобы объяснить, но Кот успел раньше него.

– Три часа – это строго направо, – сказал Кот. – Представь себе циферблат аналоговых часов, двенадцать – вперед, шесть – назад.

– А, вижу! – воскликнула Елка. – Какие они маленькие... А где бегемоты?

– В Днепре, – ответил Терри. – Носороги ближе к Конотопу, они предпочитают более сухие места. Тут иногда буйволы попадаются, но чаще всякая мелочь типа антилоп. А вон, кстати, один образец прямо по курсу.

– Прикольный козлище, – сказала Елка. – Ой, а чего это у него с ногами? И с мордой тоже...

Ответить Терри не успел, но успел вскинуть винтовку. И когда козел-мутант заблеял диким голосом и ринулся в самоубийственную атаку, разрывная пуля остановила разбег животного прежде, чем его атака стала представлять реальную угрозу. Елка завизжала как резаная и закрыла лицо ладонями. Кот втянул голову плечи и надавил на газ.

– Тормози! – завопил Терри. – Сворачивай!

Но было уже поздно. Со всего размаху джип налетел передним колесом на грудную клетку поверженного козла, хрустнули кости, звериный вопль оборвался. Машину тряхнуло, подбросило, на мгновение Терри показалось, что сейчас он не удержится на сиденье и полетит к чертовой матери в придорожные кусты: сам в одну сторону, винтовка в другую. Но ничего, удержался, за секунду до того, как переворот на крышу стал неизбежным, Кот выровнял машину вывел на ровное место, остановил. Молодец, вовремя у него прошло помутнение сознания.

Елка перестала визжать, опустила руки и стала оглядываться с любопытством. Челюсти Кот ритмично двигались, Терри прислушался и понял, что Кот ругается. Уже давно ругается на самом деле. Витиевато, но косноязычно.

– Что это было? – спросил Кот, когда исчерпал запас ругательных слов.

– Козел, – объяснил Терри. – Мутант. Из Припяти.

– Ты, Кот, тоже козел, – сказала Елка. – Гуглил он, дебил косорылый. Нет, блин, никаких мутантов, твою мать.

– Ну, я, блин, не знаю, – сказал Кот. – Но там точно везде написано, что радиации нигде нет. Кроме отдельных точек.

Терри решил, что пора чуть-чуть приоткрыть завесу тайны.

– Радиации действительно нигде нет, – сказал он. – Мутантов делают искусственно, в лабораториях. И запускают в зону для антуража, на потеху туристам. Некоторые перебираются в Бампассу через границу, там заграждения чисто символические.

– А откуда там мутант-антилопа? – спросила Елка.

– Это не антилопа, – ответил Терри. – Это домашний козел. Мутировавший. Приглядитесь.

Туристы пригляделись и снова стали ругаться. Терри огляделся и решил, что близкой опасности нет, можно ненадолго выпустить винтовку из рук. Поставил на предохранитель, положил на заднее сиденье, спрыгнул на землю, открыл багажник, выдвинул ящик с охотничьим барахлом, вытащил большой разделочный тесак.

– Ты чего? – испуганно спросил Кот.

Терри подавил искушение зло пошутить, и ответил серьезно:

– Козла разделаю. Хорошее мясо.

– А ничего, что мутант? – поинтересовалась Елка.

– Ничего, – подтвердил Терри.

И вспорол животному брюхо. Хлынула кровища. В кустах у дальней обочины кто-то кашлянул. Терри расстегнул поясную кобуру.

– Там человек, – неуверенно произнес Кот.

– Не человек, а три гиены, – поправил его Терри. – Мама с двумя детьми. Они не нападут.

– Может, поедем? – предложила Елка. – А то из графика выбьемся...

– Из графика выбиться не страшно, – заверил ее Терри. – А вот оставлять мясо на дороге нельзя. Такой поступок ни ниггеры не оценят, ни администрация заповедника. Набегут гиены, нагрызут костей, знаете, какие после них острые осколки остаются? Потом будут колеса дырявить... На дороге мясо оставлять строжайше запрещено. Тем более такое хорошее мясо. Масамба спасибо скажет...

– Масамба – это вождь племени? – поинтересовался Кот.

– Не вождь, колдун, – уточнил Терри. – Вождя у них, по-моему, вообще нет. Хотя кто их разберет, этих ниггеров, они такие дикие... Кот, помоги, пожалуйста, будь добр.

Кот выбрался из-за руля, Терри указал ему на только что отрезанную козлиную ногу. Кот ухватился около копыта, но неудачно, мягкая ладонь скользнула по кровище, копыто вывернулось из ладони и ударило Кота в пах. Но не сильно, скорее напугало, чем ударило. Елка засмеялась.

– Давайте я лучше сам, – проворчал Терри.

– Нет, я справлюсь, – возразил Кот и со второго раза таки ухватился нормально.

Они погрузили расчлененного козла в багажник, а что не влезло, свалили на пол перед задним сиденьем. Позвоночник с ребрами оттащили за кусты, не успели Терри и Кот вернуться к машине, как из-за кустов послышался хруст и чавканье – семья гиен приступила к обеду. Голову козла Терри тоже хотел отдать гиенам, но Кот настоял, чтобы сохранить ее как трофей.

– С ниггерами будешь сам договариваться, – сказал ему Терри. – Лицензия на трофей денег стоит.

– Да без проблем, – ответил Кот. – Вряд ли это очень дорого.

Терри ничего не сказал вслух, только крякнул вполголоса. Для человека, способного заплатить пятьдесят косарей за одно ширево, во всей Бампассе нет ничего дорогого. Да и не только в Бампассе. Хорошо быть русским...

2

– Рафаэль! – позвала Эмма. – Рафаэль, бабуин тебя поимей! Чего не отвечаешь, чмо, сколько можно орать?!

Рафаэль снял наушники и раздраженно отозвался:

– Не можно орать – не ори. Что надо, женщина?

– Жопу от пенька оторви! – велела ему Эмма. – Прирос уже, сам стал как пенек! Чего туристы опаздывают?

Рафаэль безразлично пожал плечами

– А я почем знаю? – ответил он вопросом на вопрос. – Что я тебе, доктор?

– Ты дебил, – заявила Эмма. – То над планшетом сидишь, то траву куришь. Ничем в жизни не интересуешься! Ты в курсе, что твой сын вторую подряд курсеру заваливает?

– Который сын? – уточнил Рафаэль. – Махмуд или Елисей?

Эмма всплеснула полными черными руками и набрала в могучую грудь побольше воздуха. Рафаэль понял, что сейчас начнется концерт. Он не ошибся.

– Совсем мозги прокурил, хер носорожий! – заорала Эмма. – Елисей не твой сын, мудило! Елисей от Миякэ длинноносого, а от те6я мне бог послал Махмуда и... помнишь, кого еще? Или тоже забыл, козлина?

Планшет требовательно пискнул – ферма требовала внимания. Рафаэль бросил на экран быстрый тоскливый взгляд. Свинья девятого уровня забеременела, как же не вовремя! Какой черт угораздил старшую жену начать ор в такое время... А туристы действительно опаздывают, как бы чего не случилось...

– Оставь от меня, женщина, – сурово произнес Рафаэль. – Раскричалась, как драконова жаба на рассвете. Господи, заткни ее, будь любезен, пожалуйста.

Но это пожелание не сработало. Оно почти никогда не срабатывало, чаще всего оно только разъяряло вздорную женщину. Вот и сейчас разъярило.

– Вы только поглядите, люди добрые! – завопила Эмма. – Забыл, как родного сына зовут! Ты когда по нужде в лес идешь, мамуку из штанов доставать не забываешь?

– Да пошла ты, сука, – проворчал Рафаэль себе под нос.

Погасил экран планшета, воткнул в зарядку, отложил в сторону. Все равно уже ни поиграть, ни в фейсбуке посидеть нормально не получится. И куда, спрашивается, подевались туристы?

Рафаэль надел смарт-очки и кликнул глазом в нужную кнопку. Терри отозвался на вызов, но не в голосовом режиме, а в текстовом, он всегда так делает, когда с туристами. Туристы не любят, когда ниггеры разговаривают по телефону или сидят в фейсбуке, они думают, что раз ниггер, значит, только вчера слез с пальмы, должен ходить голым, говорить с акцентом, понимать вопросы со второго раза, трахать все что движется, наркоту ширять любую, какая только найдется... Уроды, блин, бледнолицые, сто ишачьих херов каждому в сраку!

Сообщение прорисовывалось медленно, по буквам – кликать глазом по виртуальной клавиатуре не слишком удобно, быстро так ничего не напишешь. Однако...

– А ну заткнулась живо, сука толстожопая! – рявкнул Рафаэль. – Кто тут из детей рядом... Баунти! Баунти, беги на площадь, стучи в рынду, одна нога здесь, другая там!

Маленькая Баунти радостно завизжала и побежала в сторону площади, выкрикивая на бегу:

– Туристы едут! Туристы! Ура, ура, ого-го!

Вскоре по лесу разнесся звон рынды. И сразу деревня преобразилась, как по волшебству.

Из хижин выскакивали мужики и бабы, и немедленно, не тратя ни секунды на посторонние слова и дела, принимались за работу. Все роли были давно распределены и закреплены многократными тренировками. У Рафаэля в семье, например, Эмма по тревоге снимала с веревок неаутентичную одежду и прятала в погреб, а затем помогала Амели, младшей со-жене, снимать с крыши спутниковую антенну. Амели как раз к этому времени успевала отвернуть болты и ослабить крепления, но одна она снять антенну не могла, а вдвоем со старшей со-женой – в самый раз. А пока женщины убирали крупные признаки цивилизации, дети занимались мелочами. Каждому ребенку, достигшему семи лет, был выделен свой сектор, который полагалось внимательнейшим образом осмотреть и очистить от высокотехнологичного мусора наподобие полусобранного «Лего», пустых банок из-под пива и тому подобного. А для близорукой Адели, неспособной к уборке мусора по состоянию здоровья, было особое дело – вытащить из особого сундука аутентичные африканские наряды и разложить по кучкам, каждому свой наряд, чтобы каждый мог переодеться в негритянское и ничего не перепутать. А то было как-то, Эмма воткнула колдовские перья себе в голову, туристы ничего не заметили, а деревенские мужики потом над Рафаэлем весь сухой сезон смеялись, говнюки драные.

По деревенской улице протопало деревенское стадо в полном составе – пять коров и три десятка коз. Стадо вел деревенский пастух Мыкола, хохол-абориген, прибившийся к племени два сухих сезона тому назад. Он был белокож и потому неаутентичен, туристам его не показывали. Поначалу он обижался, говорил, дескать, намажу морду гуталином, стану как ниггер, ребята однажды попробовали, но не вышло – вонял Мыкола гуталином на весь лес до самого Шимпанзиного Урочища, а на настоящего ниггера походил не больше, чем, скажем, на ишака. Потому что сколько харю ни перекрашивай, бледнолицые черты лица все равно никуда не спрячешь.

Мыколу сопровождала юная жена, слабоумная Ангелина, с детьми. Старший сын, нормальный чернокожий Джейк, держался за мамины джинсы, а младшая дочь, ублюдочная светло-бежевая Галина спала на руках матери. Раньше Ангелина развлекала туристов вместе с остальными членами племени, но после того, как она родила ублюдка, ее стали изгонять из деревни вместе с мужем, чтобы не нарушала аутентичность. Говорили же дуре: предохраняйся! Но что взять со слабоумной...

Рафаэль снял бейсболку, футболку, кроссовки и трусы, аккуратно сложил все в кучку и стал разбирать тряпье, принесенное Аделью. Прежде всего обмотал вокруг пояса травяное полотенце, закрывавшее чресла ровно настолько, чтобы муде при ходьбе не торчало наружу все время, а то появлялось, то исчезало. Очень любят туристы это зрелище, а еще больше любят отвислые голые сиськи у пожилых баб, чаще всего фотографируют сиськи и муде, почему непонятно, но это всех бледнолицых прикалывает без исключения. И еще их прикалывают девочки-подростки, когда ходят голыми по деревне и принимают соблазнительные позы. А если туристы приехали из полудикой страны, где до сих пор борются с педофилией, они прямо-таки слюни пускают на девочек-подростков. А как узнают, что на них не только смотреть можно – такой пир духа начинается... Идиоты, прости господи, напридумывали себе табу...

Нацепив набедренную повязку, Рафаэль сел на пенек, положил ногу на ногу и опрыскал сначала одну пятку, затем другую особым аэрозолем, делающим кожу более твердой. Аутентичный негр всюду ходит босиком, даже тапочек не носит, а попробуйте походить босиком по настоящему тропическому лесу с муравьями и колючками! Да, предки наши ходили по Африке босиком и не роптали, но они были реально дикими, не понарошку. В «Веселую ферму» не играли, из всех развлечений – охота, война и мандрачумба, повеситься можно от скуки.

Рафаэль почистил зубы отбеливающей пастой, закапал в глаза отбеливающие капли и накрасил губы темно-красной помадой. Нацепил на шею ожерелье из леопардовых зубов (настоящих) и ожерелье из человеческих зубов (половина на самом деле шимпанзиные), а на голову надел пластиковый ободок, утыканный перьями райских птиц. Последняя вещь была совершенно неаутентичной, но туристам нравилась, и никто ни разу не обращал внимания, что райские птицы в Бампассе не водятся. Ну и ладненько. Теперь на спину чукотский бубен на ремне, в каждую руку по погремушке (дизайн североамериканских индейцев, нагуглил картинку, Амели сделала дизайн, потом распечатали на 3D-принтере) и вперед, обходить дозором владения. Строго говоря, это обязанность вождя, а не шамана, но Жан-Люк уже в преклонном возрасте, часто путается, не замечает важных вещей, лучше самому все проверить.

На площади малыши самозабвенно мучили рынду. Рядом пожилые бабы только что распаковали коробку с большой этикеткой, гласящей: «Буйвол разделанный, идентичный натуральному, с черепом, костями и внутренностями». Теперь они раскладывали фрагменты буйвола на траве, освобождали от упаковки, а старая долговязая Эвелин, которую все почему-то называли Тсаплия, поливала каждый фрагмент буйволиной кровью из фляги, прилагавшейся к контейнеру. Кровь во фляге была идентична натуральной, ее вырастили в биореакторе из натурального костного мозга самого настоящего буйвола, правда, не африканского, а индийского, но это уже мелочи.

– Харе звонить, мудозвоны! – распорядился Рафаэль.

Мальчишки завизжали и разбежались от рынды кто куда. С другой стороны поляны им ответили дружным визгом деревенские подростки, девочки и мальчики. Они только что закончили подбривать друг друга и теперь поливались холодной водой из шланга. Потом останется попрыскаться дезодорантом и зашибись, готовы к употреблению.

– Эй, молодежь! – крикнул им Рафаэль. – Туристов двое, мужик и баба! Терри говорит, мужик нормальный, а баба вроде би! Богатые!

– Ура! – завопила юная Корделия, и запрыгала, и захлопала в ладоши, и затрясла сиськами.

Рафаэль неодобрительно цокнул языком и отвернулся. Сколько раз говорили дуре, что красоту надо беречь смолоду, а ей все невдомек. Доживет до тридцати, будут сиськи до пупка отвисать... Какая же глупая молодежь нынче пошла, то ли дело в наше время...

На внутренней поверхности очков нарисовалось новое сообщение. Рафаэль снял очки, сложил и передал подбежавшему Нгуену, своему старшему внуку.

– Внимание! – крикнул Рафаэль. – Пятиминутная готовность!

– Пять минут! Пять минут! – закричали ниггеры друг другу.

Замолк дизель-генератор, негромко тарахтевший все это время. Ганс и Джаред смотали шланг, закатили катушку в колючий кустарник, подхватили копья и встали рядом с Рафаэлем. И все трое направились к околице встречать джип.

Бабы уже стояли с хлебом-солью. На самом деле этот обычай африканским ниггерам не свойственен, но европейские туристы так часто удивлялись, почему в Бампассе их не встречают хлебом-солью, что Жан-Люк повелел ввести этот обычай, пусть, дескать, будут счастливы. Жан-Люк тогда был еще относительно молод, как раз в тот сезон он ширнулся от Альцгеймера, но неудачно, хохол-барыга всех обманул, чтоб его черти на том свете вечно жарили. Ребята, конечно, за вождя отомстили, но пока сообразили, какое кидалово устроил окаянный Яшка Асланов, пока нашли, пока поймали, пока на второе ширево бабло скопили всем миром... Одно радует – над Яшкой поизмывались по полной программе, все ему устроили, и кишкошланг, и шкуродер, и когда куски мяса с живого тела зубами скусывают. Потом на стрелке орали, конечно, немеряно, зверье, дескать, палачи, садисты, вчера с пальмы слезли... А нечего было кидать уважаемого человека! Зато теперь хохлы знают, каково кидать ниггеров. Те, кто пережил эту стрелку, усвоили твердо: в торговле с ниггерами честность – лучшая политика.

Джип появился из-за поворота внезапно, как свойственно бесшумным электроавтомобилям. Девки встрепенулись, выбежали на дорогу, затрясли сиськами. Ганс и Джаред подняли копья в положение «на плечо» и приобрели бравый вид. Рафаэль насупился и затряс погремушками.

Джип остановился. Терри отложил винтовку и полез наружу. Девки окружили машину полукругом, одна сунула водителю хлеб-соль, другая нацепила цветочную гирлянду на шею его подруге. Оба туриста выглядели обалдевшими, но в меру, как обычно.

– Привет, Масамба! – поприветствовал Терри Рафаэля.

В присутствии туристов ниггеров всегда называли только исконно негритянскими именами.

– Мир твоя, Терри! – отозвался Рафаэль. – Моя твоя рада. Какой удача послать твоя лесная дух кити?

– Не кити, а мти, – возразила какая-то женщина. – Кити – так говорят про мебель, а растущее дерево надо называть мти.

– Пошла на хер, грамотейка херова, пока в интернете не забанил, – автоматически отозвался Рафаэль.

Раньше в их племени практиковались телесные наказания, но с тех пор, как появился интернет, эта практика отмерла. Забанить работало гораздо лучше.

Но на этот раз угроза произвела впечатление, обратное ожидаемому – женщина захохотала, Рафаэль повернул к ней гневное лицо и понял, что только спалился перед туристкой.

– Опаньки, – сказал Рафаэль. – Моя твоя тоже сильно рада.

Женщина выпрыгнула из джипа прямо в объятия Рафаэля и поцеловала его в пухлые губы. Затем потерла верхнюю губу шамана пальцем.

– Странно, – сказала она. – Я думала, это помада.

– Это дорогая помада, – подал голос Терри.

Рафаэль одарил его гневным взглядом. Терри пожал плечами и коротко хохотнул.

– Они по-любому пропалят, они же из интелов, – сказал он. – Мужик – айтишник, баба – врач-недоучка. Лапшу можно не вешать.

– Нет уж, нет уж! – возразил мужик-айтишник. – Терри, зачем кайф обломал ребятам? Они старались, готовились...

– Да ладно, чего уж там, – махнул рукой Рафаэль. – Эй, Вероника! Беги в деревню, скажи, что туристы – интелы, пусть зря не пыжатся! Терри, неужели трудно было сразу написать?

– Терри, у тебя телепатический модуль вштырен? – удивился айтишник. – Фигасе отсталая Украина!

– На телепатический я еще не заработал, – ответил Терри. – У меня на сетчатку текст проецируется.

– А информацию как вводишь? – заинтересовалась женщина-туристка. – Неужели глазом моргаешь? Неудобно же!

– А что делать, – сказал Терри и грустно пожал плечами. – Не все рождаются в богатых странах.

– Меня Кот зовут, – представился мужик-айтишник. – А это Елка, моя жена.

– Рафаэль, – представился Рафаэль в ответ. – Или Масамба, если по-негритянски.

Кот удивленно поднял брови.

– Я в русской школе учился, – объяснил ему Рафаэль. – Суахили для меня неродной язык.

– Оно и видно, – сказала Елка. Затем ехидно улыбнулась и спросила: – А причем тут суахили? Ваше племя вроде из Конго привезли? Или нет?

– По документам из Конго, – кивнул Рафаэль. – Реально мой отец родился на Гаити, потом реиммигрировал в Нигерию, мама – из Сомали. Но у нее суахили тоже не родной язык, она на какой-то местечковой мове балакала.

Кот и Елка синхронно рассмеялись.

– У них в речи очень много украинизмов, – пояснил Терри. – С кем поведешься, оттого наберешься. Они когда с обычными туристами разговаривают, которые из быдла, специально язык коверкают, чтобы не палиться холяцкими словечками.

– Терри! – неожиданно вскрикнул Рафаэль. – Откуда у тебя кровища на бампере?

– Козла подстрелил, – объяснил Терри. – Мутант. На дорогу вышел, случайно, по-моему. В договоре такого не было.

– В каком договоре? – заинтересовался Кот. – С турфирмой, что ли? А что, в других договорах бывает? Типа, внезапное нападение радиоактивного чудовища за клиентские денежки?

– За клиентские денежки чего только не бывает, – ответил Терри.

Если бы Кот сейчас спросил, нет ли в их договоре чего-нибудь подобного, Терри пришлось бы рассказать про послезавтрашнего тигра-мутанта. Но Кот ничего не спросил.

– А ваших ниггеров можно трахать? – неожиданно спросила Елка.

– Все одно на уме, – улыбнулся Кот и толкнул ее локтем в бок. – Уймись, старуха, лучше на кладбище сходи, привыкать уже пора...

– Пошел в жопу, козлина, – сказала Елка и толкнула его локтем в ответ.

Оба засмеялись.

– Ниггеров трахать можно, – сказал Рафаэль. – Негритянок тоже, если вы би. Но насиловать нельзя, только по обоюдному согласию. У нас ребята суровые, в каждой хижине по огнестрелу, так что осторожнее.

– Я когда напьюсь, иногда шалею, – предупредил его Кот.

– Это ничего, – сказал Рафаэль. – Нешто мы без понятия? Вы, Кот, у нас не первый посетитель и, даст бог, не последний. Пережрал и попер бычить – это одно, это нормально, а если какой скинхед или типа того – это уже совсем другое.

– А что, скинхеды к вам тоже приезжают? – заинтересовалась Елка.

Рафаэль помрачнел и ничего не ответил. Был у них в прошлом сезоне один неудачный эксперимент, некий господин Кац заказал за огромные деньги садомазовечеринку с нацистским уклоном. Приехали скинхеды на двух автобусах, нацепили свои балахоны, поначалу все шло хорошо, но потом клиенты раздухарились, стали требовать прямо на месте расширить квоту на пытки и казни, а гидом у них был Серж, он парень хороший, но слишком мягкий, не смог настоять на своем, упустил ситуацию из-под контроля, в результате пришлось всех поубивать и крокодилам скормить. Потом суд, приставы, штрафы... жуть! Хорошо, Эмма догадалась поручить малышам заснять все на видео, потом продали какому-то извращенцу... Не продали бы – обанкротилось бы племя однозначно, как пить дать.

Эмма, кстати, легка на помине, старая ведьма, уже нарисовалась рядом с джипом, распекает Терри, что про козла-мутанта не написал, а то, дескать, знала бы – на буйволятине сэкономила. И ведь реально сэкономила бы, скупердяйка, сказала бы, дескать, не смогли зверя добыть, кушайте своего козла, гости дорогие...

– Пойдемте в деревню, – предложил Рафаэль гостям. – У нас по плану сначала народные танцы, потом пьянка у костра. Групповуху заказывать будете?

Рафаэль ожидал, что на последний вопрос ответит Кот, но ответила Елка.

– Как пойдет, – сказала она. – А выпить не откажусь.

– Что-то не так? – забеспокоился Рафаэль. – Вы какая-то грустная...

– Все нормально, – сказала Елка. – Мы когда через гетто ехали...

Она резко оборвала фразу и махнула рукой, ерунда, дескать, неважно.

– Она у меня в первый раз за золотой занавес выбралась, – пояснил Кот извиняющимся тоном. – Непривычная она у меня.

– А, тогда понятно, – кивнул Рафаэль. – Но это ничего, к кровище и грязи привыкаешь быстро. У нас тут не так плохо, как в гетто, у нас в деревне ребята и девчата нормальные, не отморозки. А что там было, в гетто? Казнили кого-то?

– А что, там и такое бывает? – испуганно спросила Елка.

– Рафаэль, цыц, – сказал Терри. Заметил, как Рафаэль насупился, и поспешно добавил: – Я тебя очень уважаю, Рафаэль, но тактичность – не самая сильная твоя сторона.

– В жопу тактичность, – сказала Елка. – Кого там могли казнить?

Терри сплюнул на землю и пробормотал нечто неразборчиво-ругательное.

– Да там кого только не казнят, – сказал Рафаэль. – Дикие люди, отморозки, что с них возьмешь... У них только один закон соблюдается – кто сильнее, тот и прав. Ладно бы по-людски казнили – договор, лицензия, все дела... Там на перекрестке Шевченко и Януковича каждую пятницу костер жгут, билеты продают... Вы должны были видеть... хотя нет, вы раньше приехали... А что видели-то?

Елка длинно и витиевато выругалась.

– Мертвого ребенка, – объяснил Кот. – На помойке.

– Не мертвый он был! – воскликнула Елка. – Он шевелился! И он белый был!

– Да ну, нашли из-за чего убиваться! – улыбнулся Рафаэль. – Мертвяк на помойке – обычное дело. Давайте лучше выпьем или покурим.

– Сначала покурим, потом выпьем, – заявила Елка. – Я сегодня нажрусь в дрова. И трахну кого-нибудь. Тут как принято расплачиваться?

– Смарт-карты у вас с собой? – спросил Рафаэль.

– Конечно, – кивнула Елка. – А что, у вас тут бесконтактный банкомат есть? В глухих джунглях?

– Да разве ж они глухие, эти джунгли, – махнул рукой Рафаэль. – Вот в Новоселках, ну, то есть, в Момбасе... Слушай, Терри, а ты их куда завтра повезешь?

– На Припять, – ответил Терри. – Поедем мимо Новоселок, могу тебя подвезти.

– Подвези, пожалуйста, – попросил Рафаэль. – А то пешкодралом по грязи чапать...

– Через ручей не повезу, – быстро сказал Терри.

– Да я и не прошу через ручей, – сказал Рафаэль. – Что я, дурак, что ли? Там, кстати, по весне мужики пешеходный мост провесили. Если дождем не смыло, то от ручья до Новоселок всего полчаса ходу. А я думаю, не смыло его, ураганов этим летом не было, не должно было смыть.

– А строили сами? – поинтересовался Терри.

– Да бог с тобой! – воскликнул Рафаэль. – Макак нагнали, конечно. Из своих только прораб и два помощника. Говорят, Алишер прорабом был.

– Алишер – это же вроде узбекское имя? – вмешалась в разговор Елка. – Разве узбеки у вас не считаются макаками?

-У макак национальности не бывает, – заявил Терри. – Макака – это образ жизни. Кот, подвезем Рафаэля, не возражаете?

– Не возражаем, – ответила Елка и улыбнулась.

– Рафаэль, сделаешь скидку на сегодняшнее обслуживание? – ответил Кот вопросом на вопрос и улыбнулся.

– Да идите вы! – обиженно воскликнул Рафаэль. – Вы, господин Кот, на вид вроде русский, а торгуетесь, как англичанин черножопый или как жидяра свидомый, прости господи. Не стыдно у бедных ниггеров копейку выторговывать? Для вас тысяча рублей не деньги, а у нас...