Текст книги "Тираны. Императрица"

Автор книги: Вадим Чекунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 13
ЦЫСИ

Несколько часов Орхидея провела в раздумьях и ожидании, прислушиваясь к шуму дождя за окнами. Непогода разгулялась. Потоки воды низвергались с низкого неба, хлестали по башням и стенам обветшавшего дворца, тяжелыми струями падали с крыш, реками сбегали по замшелым камням в переполненный ров. Время от времени раздавались раскаты грома, столь схожие с пушечной канонадой, что и служанки, и даже отнюдь не пугливый Ли Ляньин вздрагивали, втягивали головы в плечи, удивляясь храбрости хозяйки – та, казалось, не обращала на грозу внимания.

Поразмыслить было о чем.

Дни, а возможно, и часы Сяньфэна сочтены. Многочисленные недуги берут свое. Вот уже две недели император провел в покоях Охотничьего дворца, не вставая с постели. О здоровье владыки Орхидее докладывали несколько раз в сутки – слуги наблюдали за всеми действиями врачевателей и пристально следили за малейшими изменениями состояния Сына Неба, впавшего три дня назад в горячку. Один не в меру ретивый лекарь, от микстуры которого сознание императора временно прояснилось, по совершенной случайности прошлой ночью упал в затопленный жидкой грязью ров. Нерасторопный евнух, что сопровождал его и не сумел вовремя спасти, был поутру обезглавлен, но это не могло изменить положения дел – рецепт спасительного лекарства оказался утрачен…

Не одно лишь самочувствие Десятитысячелетнего господина занимало мысли Орхидеи. В тот вечер, когда Сяньфэн ненадолго пришел в себя, к нему незамедлительно явился коварный Су Шунь в сопровождении двух начальников приказов и пятерых членов Государственного совета. Краткого времени им вполне хватило, чтобы убедить немощного больного подписать три документа. Согласно первому, все они объявлялись членами Регентского совета, заботящимися о наследнике трона. Второй документ запрещал Орхидее вмешиваться в дела совета и контролировать его. Когда же действие целебной микстуры стало заканчиваться, а владыку принялись заново одолевать боли, ему поднесли трубку с опиумом. Дождавшись, пока дурман забытья надежно окутает угасающий ум императора, заговорщики вынудили повелителя распорядиться о написании третьей бумаги, в которой урожденной Ехэнара высочайшей милостью даровалось самоубийство. Его Орхидея была обязана совершить незамедлительно после ухода Сына Неба в мир теней, дабы и там прислуживать и оставаться любимой наложницей.

Полученные таким способом документы Су Шунь спрятал под подушками умиравшего Сяньфэна – чтобы потом, якобы случайно, «отыскать» их, избежав обвинений в подлоге.

Однако, как донесли люди Ли Ляньина, шпионящие за всем происходящим во дворце, императорская печать на документах проставлена пока не была, а значит, силы они еще не имели.

Нужно во что бы то ни стало опередить хитроумных сановников!..

Размышления Орхидеи прервал юный евнух, помощник Ли Ляньина. Под внимательным взглядом своего начальника он хлопотал возле письменного стола. Налив немного воды в специальную подставку, слуга растер в ней кусок сухих чернил, положил рядом кисточку из шерсти ягненка и, отступив, поклонился.

Орхидея медленно подошла к разложенной перед ней чистой бумаге. Обмакнув кончик кисти во влажную черную пасту, она принялась изящными мазками выводить иероглиф за иероглифом, безукоризненно копируя манеру письма Десятитысячелетнего господина.

«Я, император Срединного царства Сяньфэн, повинуюсь зову моих великих предков и готовлюсь к воссоединению с ними. В полной ясности ума, подкрепленной моей нерушимой волей, объявляю, что наследником Трона Дракона является ребенок мужского пола, рожденный наложницей Ехэнара. Он должен быть объявлен новым императором, который взойдет на престол после моего ухода из жизни. До того, как он достигнет возраста шестнадцати лет, я назначаю регентшами императрицу Цыань и драгоценную наложницу Орхидею. Ими они становятся в день моей смерти…»

Орхидея полюбовалась на стройные столбики иероглифов. Оставив свободное место возле слов о смерти, она продолжила:

«Я, Сяньфэн, прилагаю свою династическую печать к Моему указу».

Рядом с этой фразой она тоже предусмотрела пробел.

Когда чернила просохли, Орхидея осторожно свернула бумагу в тонкую трубочку и спрятала у себя в рукаве.

Ли Ляньин все это время неподвижно стоял поодаль, ожидая приказаний госпожи. На лице евнуха отражалась крайняя изможденность, но попросить позволения отдохнуть он не осмеливался.

Вдруг одна из служанок насторожилась, затем подбежала к закрытой двери и замерла, приложив к ней ухо. Девушка эта славилась острым слухом, способным издалека уловить зов Орхидеи. Вот и сейчас даже шум дождя не помешал ей услышать приглушенные звуки в коридоре.

– Кажется, кто-то идет, – шепотом сообщила она. – Причем очень быстро, почти бежит.

Ли Ляньин встрепенулся и стремглав бросился к столу, за которым продолжала сидеть госпожа. В мгновение ока он спрятал все письменные принадлежности. Орхидея, поняв все без слов, встала и отошла к окну.

Евнух подхватил полы халата и кинулся к выходу. Отодвинув служанку, он повернул щеколду, приоткрыл дверь и выскользнул в коридор. Через минуту верный слуга появился снова.

– Почтенная госпожа, – тихо произнес он, – это пришел один из врачей господина, с важной новостью.

Орхидея, глядя на сбегавшие по стеклу капли, ответила:

– Пусть войдет!

Насмерть перепуганный лекарь в синем халате тут же предстал перед взором наложницы. Упав на колени, он сбивчиво зашептал, не поднимая головы:

– Почтенная, времени совсем не осталось. Владыка умрет не позднее завтрашнего утра. Только что в его покои снова приходил Су Шунь с двумя князьями. Они требовали от императора поставить печати на документах, созданных по их наущению! Сын Неба не услышал злодейских слов, так как лежит в беспамятстве. Тогда нечестивцы учинили настоящий обыск в императорской спальне, но ничего не нашли и удалились, крайне сердитые. Они непременно вернутся, мне удалось разобрать их перешептывания.

С бесстрастным лицом выслушав донесение, Орхидея велела подать ей верхнюю одежду и, не мешкая, отправилась в Охотничий дворец. О паланкине и речи не было – из-за козней, чинимых кликой Су Шуня, обеих женщин поселили подальше от дворца императора и запретили видеться не только с ним, но и друг с другом.

Впрочем, пришло время действовать, невзирая на незаконные распоряжения.

Вечернее небо беспросветно закрывали лохматые сизые тучи. Временами внутри них мерцали тусклые вспышки, и над дворцом прокатывался рокот. Ливень не прекращался.

Ли Ляньин закутал Орхидею в плащ и усадил себе на спину – как в старые времена, когда доставлял драгоценного человека по требованию Сына Неба в его спальню. По бокам, увязая в грязи, семенили служанки, прикрывая госпожу зонтами.

На ходу наложница шептала евнуху указания:

– Будь начеку. В нужный момент ты должен отвлечь всех, кто окажется возле ложа императора.

– Будет исполнено, госпожа, – тихо ответил слуга.

Преодолевая огромные лужи, вода в которых словно кипела от бьющих по ним струй дождя, через четверть часа процессия достигла высокой громады Охотничьего дворца.

– Поставь меня на землю! – скомандовала Орхидея.

Стараясь ступать как можно величественнее, она, не обращая внимания на чавкающую под ногами жижу, пересекла площадь перед центральным входом.

Стража, укрывшаяся от непогоды на широком крыльце, собралась было преградить им путь, но Ли Ляньин твердо и громко выкрикнул:

– Мать наследника, по делу государственной важности, к своему господину!

Диковинные глаза Орхидеи пылали разноцветным ледяным огнем. Взгляд ее был устремлен поверх остроконечных шапок караульных. Ни на секунду она не замедлила свой шаг, и охрана расступилась, услужливо отворив двери.

Ли Ляньин задержался на крыльце лишь на миг – сообщить воинам, что госпожа признательна им за лояльность и не забудет наградить.

Под ликующие крики, зазвучавшие за спиной, Орхидея спешила по темным, сырым проходам и узким коридорам. Она упала бы не раз, не будь рядом верного евнуха, который поддерживал ее за локоть. Обувь на высокой подошве не позволяла передвигаться быстрее, и Орхидея уже подумывала, что лучше сделать – сбросить ее и бежать босиком или снова взобраться на спину слуги. Лишь бы успеть, только не оказалось бы слишком поздно!..

Поднявшись по скрипучим деревянным ступеням на верхний ярус дворца, они торопливо прошли через несколько пустых залов и спален и наконец добрались до самой дальней. Не останавливаясь, Орхидея направилась прямо к открытой двери, в проеме которой маячил ожидавший их главный евнух.

– Что с моим господином? Жив ли еще Сын неба? – требовательно спросила она.

– Едва дышит, – плачущим шепотом взвыл Ань Дэхай.

Облик у него был испуганный и жалкий, ранее таким его видеть Орхидее не доводилось. Но не этот толстяк сейчас интересовал ее.

Возле большой кровати, установленной в нише стены, стояло на коленях множество евнухов. Закрыв лица руками, они вполголоса плакали. Плечи их сотрясались, спины гнулись, но сквозь пальцы виднелись внимательные и настороженные взгляды.

Орхидея властно повела рукой, и евнухи, не вставая с колен, поспешно расступились, покачиваясь, словно перекормленные индюшки.

Сяньфэн лежал, утопая в желтых подушках, и лицо его сливалось с их цветом. Веки были сомкнуты, щеки ввалились, а губы безвольно приоткрылись, явив черную щель рта.

– Мой повелитель!.. – произнесла наложница негромким голосом, полным сострадания и печали.

Ответа не последовало.

– Мой господин! – снова окликнула его Орхидея, повысив голос.

На этот раз император услышал, и его веки чуть дрогнули. С усилием он открыл глаза и повернул голову.

– Вы слышите меня?! – радостно всплеснула руками Орхидея, но тут же придала лицу строгое и скорбное выражение. – Покорно прошу уделить мне лишь минуту.

Сяньфэн слабо шевельнул рукой, подзывая ближе. Кожа на его кисти была сморщенная и темная, будто засохший осенний лист.

– Мой господин, – проникновенно сказала Орхидея, склонившись к лицу императора. – Я должна стать регентшей при вашем сыне. Только я смогу сохранить ему жизнь. Лишь мне под силу защитить его от заговорщиков и других врагов. Дайте знак, что согласны с моими словами.

Не отводя от возлюбленной тусклого взора, Сяньфэн попытался что-то сказать. Орхидея припала ухом к его потрескавшимся губам и сделала вид, что внимательно прислушивается.

– Сын Неба ответил: «Да!» – встрепенувшись, громко объявила она и вынула спрятанную в рукаве бумагу.

Пребывавший в ожидании за письменным столом императора Ли Ляньин обмакнул кисть в красные чернила, подбежал к ложу и заботливо вложил ее в длань Сына Неба.

– Мой господин, я обо всем уже позаботилась! Ведь кому, как не мне, известны все ваши чаяния! Теперь на вашем завещании не хватает лишь подписи, – нежно сказала Орхидея, поглаживая пальцы Сяньфэна. – Пока сил у вас недостаточно, моя обязанность помогать вам во всем. Вы знаете, что я поддерживала вас всегда.

Кисть коснулась бумаги, выводя кровавую линию.

– Вот так…

Императорская рука, подчиняясь движениям Орхидеи, вывела высочайший титул.

– Благодарю вас, мой господин, – не отрывая взгляда от умиравшего, наложница протянула подписанный документ верному евнуху, и тот принялся осторожно покачивать его, просушивая чернила.

Орхидея равнодушно рассматривала лежавшего перед ней человека, не забывая держать углы своих губ скорбно опущенными.

Жизнь едва теплилась в Сяньфэне, взор его становился все туманнее. Дыхание императора походило на прерывистый шелест. Он явно пытался что-то сказать любимой, но силы покидали его с каждым мгновением. Неожиданно он протянул к ней обе руки, вцепился в одежду и даже сумел приподнять голову. Но за этим кратким мигом последовал предсмертный хрип, и Сын Неба откинулся на подушку. Под причитания евнухов он несколько раз выгнулся в агонии, и душа его навсегда покинула изможденное тело.

Орхидея мысленно поблагодарила Крокодила за то, что он оберегал ее от ненужных чувств. Талисман помог ей сохранить перед придворным выдержку и бесстрашие в тот момент, когда умиравший схватился за ее халат. Кроме того, фигурка спасала сейчас от пустых переживаний и сожалений – ведь рядом остывало тело человека, который был действительно влюблен в нее. Не будь на груди магического украшения, Орхидея наверняка бы если не разрыдалась, то уж точно предалась грусти. Ведь она не бессердечна, и всегда жаль наблюдать, как умирает совсем молодой мужчина. Особенно печально, когда в иной мир уходит тот, кто обладал множеством женщин, но сам так никогда и не узнал настоящей ответной любви.

Впрочем, ей тоже пришлось пойти на жертвы. Любовь сделалась неведома молодой и красивой девушке, стоило ей попасть во дворец. Под желтыми кровлями сердечные чувства – только во вред. Пожалуй, разве что злоба и ненависть могут сыграть на руку, но лишь до поры, до времени. Негодник Су Шунь добился многого и забрался слишком высоко, а падать ему будет больно. Темная душа суетного интригана бессильна против чистого холодного разума. И документ, припрятанный верным евнухом, станет тому подтверждением. Осталось лишь раздобыть печать…

Орхидея величественно поднялась, сохраняя на лице выражение горя и скорби. В сопровождении плачущего Ли Ляньина она покинула спальню медленным шагом, как и подобало овдовевшей женщине.

Под беспрерывные громовые раскаты весть о том, что Сын Неба умер, облетела все дворцовые здания. Тело императора оставили в спальне, переложив с кровати на специально сооруженный постамент. В Охотничьем дворце закрыли все входы и выходы, а возле каждой двери застыла многочисленная стража. Под отсыревшими черепичными крышами, на загнутых краях которых мокли под дождем облезлые золоченые драконы, повисла напряженная тишина. Схватка за власть в любой момент могла вспыхнуть с новой силой. Двор замер в ожидании. Кому выражать почтение и верность, было неясно. Сумеет ли молодая, не достигшая и тридцатилетия мать наследника противостоять целой клике коварных и опытных сановников?

Едва Верховному советнику Су Шуню сообщили о смерти императора, он тотчас вызвал к себе главного евнуха.

– Немедленно отправляйтесь к императрице Цыань, затем к матери принца драгоценной наложнице Орхидее, сообщите им о нашем скором визите. Со мной будут оба принца-регента. Мы известим о последней воле Сына Неба.

Ань Дэхай молча поклонился и, пятясь, покинул покои надменного вельможи.

Приказав свите не сопровождать его, толстяк отважился проделать путь бегом, что далось ему нелегко. Хрипя и задыхаясь, под изумленными взглядами сановников и стражи, евнух спешил по коридорам и переходам. Выскочив на крыльцо, он растолкал столпившуюся на нем челядь и, едва не поскользнувшись, сбежал по мокрым ступеням, не обращая внимания на дождь. Подхватив полы халата, утопая по щиколотку в воде, Ань Дэхай ринулся через площадь…

…Орхидея восседала на своем троне, облаченная в белые траурные одежды – от туфель до головного убора. С момента, как наложница покинула спальню почившего владыки, она ничего не ела, не пила и провела это время в молчании. Сложив руки на коленях, мать наследника сидела, устремив взор в пустоту. Девушки из ее свиты стояли по обе стороны трона, прикладывая к глазам платки и оглашая помещение плачем. Глаза Орхидеи были сухи, а лицо неподвижно. Казалось, возлюбленная императора окаменела от горя.

Но едва раздался торопливый стук, как она подобралась, выпрямила спину и взглянула на Ли Ляньина. Тот кинулся к дверям, отворил их, и перед Орхидеей предстал вымокший до нитки главный евнух. Грудь его ходила ходуном, щеки надувались и опадали, а раскрасневшееся лицо выражало испуг и растерянность.

– Беда, моя госпожа! – отдышавшись, сказал Ань Дэхай. – Су Шунь и принцы имеют на руках бумаги за подписью почившего господина! И они намерены прийти к вам в самое ближайшее время, дабы огласить его волю – о назначении их попечителями наследника!

Орхидея бесстрастно выслушала его. Отведя глаза, она снова принялась разглядывать пустоту перед собой. Выдержав небольшую паузу, обронила усталым голосом – словно лишь неимоверный долг лица, облеченного властью, вынуждал ее ответить:

– Негоже Верховному советнику и принцам являться без вызова. Не иначе, как известие о смерти господина омрачило их рассудки. Исправьте это недоразумение. Немедленно вызовите их от моего имени и приведите сюда. Передайте, что мать наследника намерена исполнить волю ушедшего в мир теней господина.

Ань Дэхай всплеснул руками и снова часто задышал – на этот раз от охватившего его ужаса.

– Почтеннейшая, но ведь они расправятся с нами еще до окончания грозы!

– Судя по непогоде, мы проживем еще долго, – с усмешкой возразила наложница

Словно в подтверждение ее слов, над крышами дворца громыхнуло с новой силой.

– Но, почтеннейшая… – Ань Дэхай в сомнении покачал головой. – Дождь не может идти вечно!

Повернувшись в сторону главного евнуха, Орхидея нахмурилась:

– Красивая фраза, но сейчас не время для гаданий и рассуждений, уважаемый. Исполняйте мой приказ!

Мокрый и жалкий толстяк попятился к двери и скрылся в сумерках коридора.

…Не прошло и четверти часа, как перед Орхидеей предстал едва скрывавший злобное ликование Верховный советник. С предводителем явились и оба принца, но их взгляды не были столь дерзки – в них плескался страх за свое будущее и угадывалось сомнение в правильности выбора. Но как бы то ни было, сейчас они находились перед троном матери наследника и дворцовые правила нарушать не решились.

Орхидея приняла почтительные поклоны принцев Дуань Хуа и Цзай Юаня. Желая показать, что смерть господина усмирила ее властность и гордыню, она поднялась с трона и ответно поклонилась. Сев на место, вопросительно посмотрела на Су Шуня. Тот стоял, вызывающе вскинув голову. Решив не напоминать сановнику об очередном совершенном им нарушении пристойности, Орхидея тихим голосом известила прибывших, что в эти скорбные минуты прежде всего их общий долг – исполнение воли покойного.

– Именно так, уважаемая, – согласился сановник, сдерживая усмешку. – За этим мы и прибыли. Позвольте объявить вам указ о попечительстве. Согласно воли Сына Неба, изъявленной им в последний час…

Орхидея неожиданно перебила Верховного советника:

– Подождите, высокочтимый. Долг велит мне подчиниться воле Сына Неба, но для этого необходимо завещание с его подписью…

– Разумеется, у нас такой документ есть! – торжествуя, ответил Су Шунь и картинным жестом извлек из рукава скрученную бумагу. – Прошу вас ознакомиться и убедиться!

Орхидея скупым жестом остановила сановника:

– Я непременно это сделаю, из уважения к вам. Но чуть позже.

Су Шунь непонимающе взглянул на нее.

– Мне неизвестно, откуда у вас эта бумага, – охотно пояснила Орхидея. – Говорят, вы обнаружили ее в спальне почившего господина. Вполне возможно, это всего лишь черновой вариант, подписанный Сыном Неба в минуты помрачения от страданий. А то и вовсе подделка.

В этот момент над дворцом полыхнула очередная молния, на мгновение осветив сумеречные покои мертвенно-бледным светом и вспышкой выхватив искаженное ненавистью лицо Су Шуня.

– Уважаемая!.. – прорычал он сквозь стиснутые зубы, полоснув Орхидею злобным взглядом, но быстро взял себя в руки. – Разумеется, документ подлинный, что подтверждается подписью господина.

Су Шунь вытянул свиток перед собой и раскрыл его так, чтобы текст был виден сидевшей на троне наложнице.

Под сверкание молний и раскатистые громыхания Орхидея внимательно прочитала и кивнула, дав понять, что документ можно свернуть.

Су Шунь бережно убрал свиток обратно в рукав. Мельком глянув на сообщников-принцев, он перевел победный взор в сторону наложницы и выжидающе замер.

Пауза затянулась, казалось, на целую вечность.

Ань Дэхай, все это время прятавшийся за дверной створкой, не выдержал и высунулся в беспокойстве. Встретившись глазами с Ли Ляньином – тот стоял позади трона, укрываясь за деревянной колонной, – главный евнух вопросительно кивнул, но не получил никакого знака в ответ. Личный евнух матери наследника словно ушел в себя, готовясь к чему-то важному.

Орхидея наконец нарушила тишину.

– Позвольте и мне предъявить документ, – голосом, исполненным доброжелательства и терпения, объявила она. – Думаю, вы будете рады увидеть подлинноезавещание Сына Неба.

Су Шунь сузил и без того неширокие глаза – словно два угля, они накалялись яростью. На скулах сановника заиграли желваки. Ища поддержки, он повернулся к принцам.

– Нас обвиняют в подлоге! – гневно выкрикнул Верховный советник. – Не стойте же как пни! Дело касается чести!

Однако оба заговорщика, бледные и настороженные, промолчали. Их внимание было приковано к чинно вышагнувшему из-за колоны личному евнуху драгоценной наложницы.

Ли Ляньин, повторив жест Су Шуня, вытащил из рукава и развернул перед собой бумагу с текстом, подписанным рукой Сяньфэна.

– Господин приложил свою руку к этому завещанию в моем присутствии и в присутствии многих евнухов, – придав голосу как можно больше кроткой невинности, пояснила Орхидея. – Кроме того, он скрепил свое имя императорской печатью. Как вы знаете, без оттиска этой печати ни один документ не имеет силы.

Опешивший советник впился взором в раскрытое перед ним завещание. Дуань Хуа и Цзай Юань, осторожно выглядывая из-за его плеч, пытались рассмотреть печать и подпись.

Орхидея снисходительно обратилась к верному евнуху:

– Прочтите уважаемым весь текст. Ведь они пришли сюда узнать и исполнить последнюю волю Сына Неба.

Словно плети, за окном хлестали воздух белые молнии.

Срывающимся от волнения голосом Ли Ляньин зачитал поникшим вельможам завещание. С каждой произнесенной им фразой лица заговорщиков становились все более унылыми, а подступивший страх сгорбил их плечи. Даже Су Шунь опустил голову и стоял, потрясенный. Откуда у этой лисицы оказалась печать?!

Закончив чтение документа, евнух благоговейно свернул его. Отступив на шаг, он поклонился окаменевшим визитерам и своей хозяйке, на лице которой проявилась холодная улыбка.

– Теперь, уважаемые, когда все недоразумения разрешены, пришло время определить вашу судьбу, – сказала Орхидея, разглядывая заговорщиков. – Каждому из вас воздастся по заслугам.

Едва она произнесла последнее слово, как в покои стремительным шагом, бряцая оружием и доспехами, вошел отряд стражников.

Лицо Су Шуня прояснилось. Удача вновь благосклонна к нему – ведь подкупленные им воины не побоялись неожиданного поворота событий или попросту еще не успели узнать последние новости. Но в любом случае их прибытие означало, что у советника появился шанс силой завладеть императорской печатью и уничтожить состряпанное разноглазой девкой подложное завещание.

Однако радость сановника была недолгой – ровно до момента, когда стражники присягнули на верность Орхидее под довольную ухмылку прихвостня-евнуха. Вездесущий Ли Ляньин не только перекупил нанятый советником отряд, но и пообещал каждому воину личное покровительство будущей правительницы.

Выдержав соответствующую моменту паузу и полюбовавшись на едва живых от предчувствия скорой и жестокой расправы дворцовых мятежников, Орхидея снова поднялась с трона и поклонилась каждому из них.

Ошеломленная троица уставилась на нее с изумлением.

Заняв свое место, Орхидея обратилась к Су Шуню, спесивый вид которого давно испарился, и теперь весь его облик выражал уныние.

– Уважаемый советник, – ласково произнесла наложница. – Вы зарекомендовали себя ревностным служителем, верным исполнителем воли правителя. Ваш опыт бесценен, а ваше имя овеяно славой ваших государственных деяний! Поэтому я прошу вас об одном одолжении…

Сухопарая физиономия Су Шуня вытянулась от недоумения. Советник не удержался и быстро переглянулся с сообщниками.

Заметив его реакцию, Орхидея заговорила и с ними:

– Достойные слуги императора Сяньфэна и его наследника, уважаемые принцы Дуань и Цзай! Вы проявили самые доблестные качества в усердном исполнении воли господина! И не ваша вина, что недоразумение с бумагами заставило вас принять неверное решение.

Обращаясь ко всем неудавшимся крамольникам, драгоценная наложница проникновенно сказала:

– Враги вынудили императорский двор покинуть столичную резиденцию, но сводный брат нашего почившего господина, доблестный принц Гун, остался там олицетворять власть правящей династии. Обстановка в Пекине до сих пор сложная. Вскоре мы обязаны доставить тело повелителя в Запретный город для окончания церемонии прощания. Кому, как не вам, я, мать наследника императора, могу доверить столь важное дело – стать моими посланниками? Прошу вас в самые ближайшие сроки отбыть в Пекин, чтобы оказать принцу Гуну всевозможную помощь в ведении дел и обеспечить подготовку к приему похоронной процессии. С вами последует главный евнух как человек, сведущий в дворцовых траурных ритуалах, для организации всего на месте.

Потрясенные неожиданным помилованием и оказанным доверием, советник и принцы под взглядами стражи направились к дверям, услужливо распахнутым для них радостно улыбающимся Ань Дэхаем. О причинах довольства толстяка догадаться было легко – главный евнух места себе не находил в нынешней резиденции, переживая за сохранность своих сокровищ, припрятанных в столице.

Следом за помилованными заговорщиками наложница приказала страже и свите девушек покинуть ее покои. Оставшись наедине с Ли Ляньином, Орхидея скинула обувь. Без лишних слов слуга опустился на колени, аккуратно ухватился за ступню и умелыми пальцами принялся делать расслабляющий массаж.

Склонив голову, чтобы избежать тяжелого взгляда хозяйки, евнух ловко разминал ухоженные ноги Орхидеи, ожидая начала доверительного разговора, который не замедлил состояться.

– Мы едва успели… – обронила наложница, прислушиваясь к шуму дождя.

Она запустила руку в одежды и достала из них увесистый нефритовый камень с высеченным на нем императорским символом Сына Неба.

– Подумать только, целых восемнадцать столетий эта вещь переходит от правителя к правителю и едва не досталась таким проходимцам! – воскликнула она, всматриваясь в темные разводы, украшавшие камень. – Мы могли и опоздать!

Ли Ляньин согласно кивнул:

– Опередили их не более чем на четверть часа, моя госпожа.

Орхидея несильно толкнула его ногой в грудь.

– Признавайся, как тебе это удалось!

Евнух прижался щекой к ее ступне и позволил себе встретиться с хозяйкой глазами.

– Моя заслуга невелика, почтеннейшая! У дворцовых слуг множество способов узнать различные секреты. Когда мне довелось разведать, где покойный господин хранил печать, дело оставалось за малым.

Ли Ляньин хихикнул, довольный неожиданной игрой слов.

– В прямом смысле – за малым, – продолжил он. – Я велел одному мальчику проползти в спальню императора через отдушину, что под самым потолком. Ведь двери охранялись очень тщательно, а на крышу из-за грозы стражу не поставили. Мы с евнушонком поднялись туда, я обмотал его веревкой, объяснив, что и где искать. Он протиснулся в дыру и спустился внутрь. Признаться, больше всего я опасался, что малец что-нибудь напутает и вместо печати прихватит какую-нибудь безделушку. Но он оказался толковым, управился ловко со всем.

– Где он сейчас? – поинтересовалась наложница, размышляя о чем-то.

Евнух притворно вздохнул.

– Жизнь порой так несправедлива… Мальчишка едва успел передать мне добычу и вдруг упал с крыши. Расшибся насмерть. Мокрая черепица ужасно скользкая, я и сам едва удержался.

Орхидея удовлетворенно кивнула.

– Позаботьтесь о его семье. Передайте родне денег. Сумма не должна быть слишком большой во избежание подозрений.

Ли Ляньин понимающе улыбнулся.

Гроза неожиданно утихла. Воздух за окнами принялся молочно колыхаться, светлея.

– Самое трудное и опасное позади, почтеннейшая? – участливо спросил евнух, глядя на усталое, бледное лицо хозяйки.

Орхидея покачала головой.

– Всё только начинается.

Преданно склонив голову, Ли Ляньин снова принялся за массаж ступней своей госпожи.

Закрыв глаза от блаженства – хвала создателю Крокодила за то, что предмет избавлял от душевных переживаний, но не лишал телесной чувственности, – Орхидея размышляла о предстоящих делах.

Пятилетнего Цзайчуня следует незамедлительно возвести на престол. О том, что мальчишка – всего лишь безродный китайчонок, известно только Орхидее и верному Ли Ляньину. Впрочем, за евнухом нужно пристально наблюдать, и если возникнет хоть малейшее сомнение в его преданности, тайна происхождения императора Тунчжи именно такой девиз правления Орхидея придумала для наследника – останется ведома лишь ей одной.

Совместно с Цыань они будут заботиться о новом правителе вплоть до его совершеннолетия. Сама Орхидея по возвращении в Пекин примет титулы «императрица Западного дворца» и «Мать-императрица», а Цыань будет носить звание «императрица Восточного дворца».

Если у кроткой Цыань хватит ума не мешать Матери-императрице держать в своих руках бразды правления государством, то проживет свой век в почете и достатке. Если же не догадается уступить и отойти в тень – прямиком уйдет в мир теней загробных, откуда возврата не бывает.

Туда же отправится и наследник, едва достигнет возраста самостоятельного правления. А может, и раньше, если вдруг проявит строптивость.

Регентство – залог власти, и всегда наготове должны иметься другие возможные младенцы-преемники.

Наконец-то она может в полной мере позаботиться о доме. И хотя мать с остальными детьми уже давно живет в роскошном особняке в их прежнем районе Шишахай, этого мало. Родня – самые верные агенты, надежные глаза и уши.

Лотос нужна Орхидее тут, под желтыми дворцовыми крышами. Принц Гун, к сожалению, женат. А вот у его родственника, молодого и красивого принца Чуня, недавно умерла супруга – пора бы ему обзавестись новой, и лучше, чем младшая сестра императрицы, кандидатки ему не найти.

Подумала Орхидея и о подросших братьях. Особым умом они не отличались, но нести службу в дворцовой охране вполне сгодились бы.

Принцу Гуну, оставшемуся представлять императорскую власть в столице, Ань Дэхай передаст секретное письмо с подробными указаниями.

Заговорщиков, посланных в Пекин, следует тепло принять, чтобы усыпить их бдительность, и лишь спустя некоторое время наказать. Чем больше пребудет сановник в упоении властью и благами, тем больнее для него окажется неожиданная кара. Всем второстепенным членам клики – в виде высочайшей милости, проявленной матерью наследника, следует даровать самоубийство. Принцев Дуань Хуа и Цзай Юаня, что имели наглость явиться к ней сегодня, обезглавить на площади перед Полуденными воротами. Головы надеть на шесты и оставить до новогодних празднований. А их предводителя Су Шуня там же при скоплении толпы закидать камнями и грязью, а затем четвертовать, предварительно разбив ему лицо и суставы дубинками.