Текст книги "Пусть дерутся другие (СИ)"
Автор книги: Вадим Булаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Первый, второй! – кулаки будто в запущенный метроном превратились – Первый, второй!
Бью, не останавливаясь. Без конкретного прицела, куда попадаю. Мне требуется не дать им подняться, желательно через нокауты. Но тут уж как пойдёт.
Кто-то из «детективов» (я сгоряча запутался в присвоенной им нумерации), тоже замечает изменившийся цвет фонарей и принимает толковое решение откатиться в сторону, сознательно пропуская плюху. Дистанция разрывается, напрочь испортив так чудесно сложившийся маятник из ударов.
Другой, на долю секунды задержавшись, повторяет манёвр.
Сеанс мордобоя окончен. Кто-то да выстрелит.
Мне приходится отказаться от напрашивающегося пинка в открывшийся при перекате бок чужой рубахи. Он ничего не решит, только задержит. Прорываться обратно, в хостел? На удачу? А там дверь или закрыта, или нет. Пятьдесят на пятьдесят. Она, конечно, ближе, но если администратор заблокировал вход, то далеко мне не убежать.
Потому переходим к спортивной дисциплине «спринт». Оставив «детективов» в покое, мчусь через улицу, по максимуму реализуя преимущество во времени, скорости и естественных препятствиях в виде припаркованных автомобилей и мигающего, сбивающего с толку света фонарей.
Не разбирая дороги, на бегу перекатываюсь через капот какой-то машины, мирно ждущей хозяев, а в уме набрасываю возможные сектора обстрела из позиции лёжа. Тем крепышам ещё подняться надо, чтобы вести полноценный огонь по движущейся мишени с игнорированием искусственных складок местности, состоящих из оставленного транспорта.
Как домчался до тротуара на противоположной стороне улицы – и сам не заметил.
Ускоряюсь, не тратя время на поиск укрытия или сбивающие с прицела петли. Чем скорее – тем лучше, тем более, прятаться, кроме как за машинами, особо и негде. Магазинчики закрыты, прочие двери, без табличек, тоже. А за автомобилями хорошо отсиживаться, имея при себе что-то существенное, в идеале – винтовку да пяток гранат.
За спиной негромко хлопает, и сразу, с визгливым, переливчатым звоном лопается стекло. Громко так, объёмно, не меньше, чем витринное.
Угу, поднялись «детективы». Тогда вот так!
На полном ходу делаю кувырок через голову, чувствительно приложившись позвоночником о тротуарное покрытие. Доносится новый хлопок. Звонкий, сухой, въевшийся в подкорку за множество проведенных стрельб. Стекло больше не лопается, вгоняя хозяев в убытки, но куда попали – не вижу. Куда-то да попали.
Вскакиваю, снова ускоряюсь, начиная двигаться челночно, с малой амплитудой. Скоро перекрёсток – мигающий по ночному обычаю светофор совсем близко. Навскидку – метров пятнадцать.
«Сла-авься! Сла-авься, командир!» – бравурно заиграло в сознании, выражая комплексную благодарность всем, кто изводил меня марш-бросками и полосами препятствий. Нужная наука, особенно тем, кто спокойно жить не умеет.
Разбитое стекло меня словно в спину подгоняет, напоминая о беззащитности человеческого организма перед заряженным оружием. Пора менять курс. Если «детективы» выбежали на этот тротуар, то я – прекрасная мишень.
Хлопок, или два.
Возможно – эхо. Возможно, синхронно выстрелили.
По левой лопатке будто молотком приложили. Тело толкает вперёд, и я падаю под далёкий рёв полицейской сирены. Ну вот, наконец-то, проснулись… Плетутся, как не знаю, кто. В кино такой расклад называют «кавалерия из-за холмов», но прибывает эта мощь всегда поздно, когда всё уже закончилось.
Отбросив лирику, группируюсь так, чтобы кувыркнуться через правое плечо. Приземление проходит криво, косо, через бок, но результат достигнут – я останавливаюсь на коленях и безмерно счастлив от того, что ноги вроде слушаются. Можно бежать. До поворота совсем немножко осталось... по открытому участку.
Три, два, старт!
***
– Запрыгивай! – на перекрёсток, перегораживая путь, вылетела тёмная машина. Пассажирское окно открыто, из салона выглядывают Кано и пистолет, направленный в мою грудную клетку. Едва не сбил, сволочь...
Нельзя стоять. И дальше бежать нельзя. Не успею.
– Мне долго ждать?!
Со стороны хостела почудился топот. Или те вальнут, или этот. Но этот ближе. Придётся садиться.
Не оборачиваясь, выполняю команду. Срабатывает блокиратор дверей, и водитель довольно резво, но без излишней поспешности, трогает с места. Спина от соприкосновения со спинкой сиденья почти воет.
– Куда клюнуло, Маяк?
Кано улыбается. Правой рукой он держит руль, а в левой, стволом вдоль туловища – пистолет.
Жар внутри, так здорово подогревавший меня во время мордобоя и бега, превратился в жидкий азот, замораживающий поджилки.
– Да ладно, – продолжает он лыбиться. – Всё не так плохо. Покатаемся?
(*) Вит припоминает детскую сказку «Theenormousturnip» (Фермер и Репа) – английскую версию русской «Репки».
Глава 7
– У нас две минуты. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Если ответы меня устроят – отпущу. Смотрю – ты ранен. В больницу попадёшь, выживешь. И не вздумай откидывать сиденье. Не успеешь. Пуля быстрее.
Молчу, уставившись перед собой. Надо же было так попасться! От стрелков ведь почти ушёл, по улице, практически без укрытий, и нате!
– Повзрослел. Появилось в тебе что-то от мужчины... Кто тебя вытащил из тюрьмы? – Кано, посчитав вводную часть законченной, перешёл к основной, напоследок милостиво разрешив. – Можешь не пристёгиваться.
Пристрелит он меня. Выяснит, что нужно, и пристрелит. Не тот это человек, чтобы сочувствием к ближнему проникаться.
Отвечаю честно:
– Федерация. Бывшее командование. Нашёл способ связаться.
– Записи Психа видел?
– Да.
– Скопировал?
– В коммуникатор.
– Обнародовал?
– Не успел. Планировал это сделать позже, когда билет на челнок куплю.
– Разумно. Склоняюсь тебе поверить. Коммуникатор где?
– Отобрали. В хостеле.
– Кто курировал со стороны КБР?
– В тюрьме? Агент Ллойс.
– Подробнее.
– Он не вдавался в подробности.
Машина с «титановским» психологом за рулём двигалась на пределе разрешённой скорости, прямо навстречу огонькам спешащего на вызов патруля. Кано что, ничего не боится? Я ведь посреди улицы садился в салон, наверняка копы уже...
– Объёмная глушилка, – точно прочитав мои мысли, сообщил водитель, небрежным движением подбородка указав на серый коробок, прикрепленный к приборной панели. – Пока мы в автомобиле, нас принимают за других людей. Жителей этого города. Ненадолго обманет полицейские сканеры. Полторы минуты. Кто курировал шоу с участием Роны Бауэр?
– Никто. Наша инициатива, – мне стало всё равно, правду я скажу или попытаюсь вывернуться. – Хотели вытащить Психа на свободу.
Мигалки в зеркале заднего вида резко остановились, крутанулись почти на месте и понеслись за нами, уверенно сокращая расстояние за счёт форсированного двигателя полицейской машины. Кано это тоже заметил, вдавливая педаль газа в пол.
Я же смоделировал возможное развитие событий и прикусил губу, чтобы не выматериться от удручающих результатов.
Допустим, меня можно взять в заложники, хотя это тупиковый метод. Власти догонят, обложат, вынудят сдаться, что вряд ли входит в планы психолога.
Или ещё проще – Кано выбросит пассажира на полном ходу из салона, и преследователи по-любому остановятся, прерывая погоню. Человеческая жизнь в приоритете, их к этому инструкция обязывает. А там – живой остался пассажир, или не очень – дело десятое. Мёртвый, особенно застреленный, даже лучше. Крови больше и свидетель никакой.
Пока позади одна машина – вполне реализуемо, особенно если точно знаешь количество и маршруты патрулей. Кто-то на сигнал тревоги приедет быстрее, кто-то медленнее, а кто-то задерживается, отрабатывая ложный вызов. Я бы анонимно штук десять таких сделал, парализовав работу полиции. О минировании больницы сообщил или о предсмертных криках в темноте, на глухой окраине городской черты. Рабочая схема.
Что ещё...
Про заснятую во всех ракурсах рожу «титановец», как погляжу, не беспокоится, отчего становится совсем уж жутко. С таким спокойствием действуют или полные дебилы, или когда в запасе четыре плана отхода и чемодан новых документов.
На дебила Кано вообще не похож.
Грохнет.
Подобравшая меня легковушка валит уже хорошо за сотню километров в час.
Крикнуть: «А что это?», указывая пальцем в сторону, и вывернуть руль, провоцируя аварию? Детский лепет, сам бы не поверил в подобную уловку.
Попробовать ослушаться, сдвинуть сиденье и сзади, по башке? Не успею. Возможности стрельбы левой рукой в автомобиле очень ограниченны, да и Кано не мальчик. Среагирует быстрее, чем я успею сменить положение.
Не поворачивая головы, изучаю приборную панель. Кнопка запуска/остановки машины располагается под рулём и прикрыта от меня рукой «титановца», клавиша стояночного тормоза вообще рядом с водительской дверью – приятно мерцает знакомым значком. Управляющий дисплей – вот он, пожалуйста, подсвечивает голубым и пишет, что превышена допустима скорость в городском режиме, но толку? Разве что иконку воспроизведения музыки успею нажать.
Остаётся уповать на удачу.
Ещё раз. Правая рука Кано управляет автомобилем. Ладонь держит руль примерно на два часа по делениям двенадцатеричного циферблата, локоть смотрит не вниз, расслаблено обвиснув, а отставлен в сторону, чтобы не торчать на линии огня пистолета, зажатого в левой руке и уставившегося в живот пассажира. Сам «титановец», в отличие от меня, пристёгнут ремнём безопасности, что в некоторой степени ограничивает свободу действий.
Значок автопилота отключён, вождение полностью ручное. Придётся рискнуть, испытать на себе должность пулеулавливателя.
Пошевелил пальцами левой руки – двигаются, в лопатку не простреливает, повёл предплечьем – без неожиданностей. Напряг всю конечность – слушается, действовать могу, хотя в спину отдало нехорошим. Но там и так болит, потому остаётся лишь смириться с реальностью.
Осторожно покосился на спидометр, выискивая подтверждение зародившейся мысли. Сто шестьдесят семь. Хорошо разогнались.
– Псих записи в расположении делал? Кто из бригады курировал и отвечал за подборку материалов? Только давай без «незнайства», на эмоциях такие признания не пишут. Чувствуется общий вектор и подготовка, – продолжает спрашивать бывший «доброволец», а в его голосе явно созрело неизвестное мне решение.
Слишком сухо прозвучало. Или сухость в словах изначально была, только я её не замечал?
– Принять вправо! Автомобиль, регистрационный знак... Принять вправо! Остановитесь! – преследующие нас патрульные, наконец-то, созрели для использования громкоговорящих устройств.
Терять нечего.
Втягивая живот, через жгучую боль в спине бросаю левую ладонь на самую близкую ко мне часть тела Кано – на локоть. Цель – опустить его вниз. Уверен, рука бригадного психолога расслаблена до определённой степени. Ему подвижность нужна, машиной управлять.
А на такой скорости...
Звук выстрела слился с моим воплем. Тот, в свою очередь, дополнил матерный вскрик водителя и здорово вильнувший городской пейзаж за лобовым стеклом. Кисло запахло так называемыми «пороховыми газами». Порох в патронах давно заменило более эффективное и безопасное химическое соединение, но в общем употреблении название осталось старым, раритетным.
Что интересно, в голове удивительная чистота.
Обивка двери показала разлохмаченное отверстие. Промазал. Правильную я стратегию выбрал – мешать и бить. А ещё очень больно. Больнее, чем раньше. И не пойму, где: в спине или в виске, который при манёвре ударился обо что-то твёрдое, сбоку. Ничего, пустяк... важнее давить на локоть «титановца». Пусть или отпускает пистолет и перехватывает руль, или...
Кано сопротивляется. Пытается поднять локоть вверх, косится на меня окаменевшим, полным ярости лицом.
Выстрел. Ноги обожгло. Почему ноги, а не ногу?
Но от этих загадок я тут же отвлёкся. Психолог, вцепившись в руль мёртвой хваткой, начал поворачиваться ко мне, прижимая правое плечо к сиденью. Рука с пистолетом поползла вверх, в область груди.
Не угадал ты, раньше надо было стрелять на поражение. До всей этой акробатики в ограниченном пространстве. Я ведь тоже не зря одной рукой воюю. Вторая уже нащупала ручку регулировки сиденья и с силой вдавливает её в крайнее заднее положение. Ноги, позабыв про ожог, помогают, подталкивая процесс.
Автомобильное кресло, чёрт бы побрал эти модные электроприводы, плавно отъезжает назад. Недостаточно быстро, зато уверенно. Жаль, отпустить рычажок нельзя – кресло тут же остановится, посчитав свою миссию законченной, но выбирать не приходится.
Пора переходить к полномасштабному нападению. Под моей задницей ещё едет сиденье, а я уже начинаю молотить всё той же левой рукой куда попало, сверху вниз, норовя лишить «титановца» возможности прицельной стрельбы, попасть по пистолетному стволу или зацепить руль. Мне без разницы, главное, не останавливаться.
Кано терпит, настырно продолжая поворачиваться корпусом ко мне. Ствол в левой руке сыграл с ним злую шутку – теперь он больше помеха, чем грозное оружие. И руль на скорости бросить опасается, и рулить чем-то надо. Ручное управление – оно такое, внимания требует.
Ввожу в бой резерв – вторую конечность, напрочь позабыв про боль в лопаточной области. Толкаю от себя чужое плечо, снова. Пристёгнутый ремнём безопасности психолог поддаётся слабо, но здраво опасается стрелять из-за устроенного мной сеанса активной обороны.
Я бы тоже опасался – когда тебя безостановочно трясут, как школьники абрикосовое дерево под конец лета. Попасть в себя – легче лёгкого. Тем более, если противник бьёт по девчачьи, бессистемно, вразрез с привычными техниками прямых и боковых.
У него остался вариант выдвинуть пистолет ближе ко мне, чтобы ствол оказался за локтем – так значительно расширятся огневые возможности, но кто же ему теперь даст это сделать?
Не выдержав потока полуударов-полутычков, «титановец» отпускает руль и отмахивается освободившейся рукой от очередного выпада.
Он – отпускает, моя задача – перехватить. Или просто подержаться, немножко покрутив.
За стеклом пейзаж вновь изменяется – неуправляемые колёса вознамерились съехать с прямой траектории, и вместо нормальной, уходящей вдаль дороги почти перед нами возникает сиреневый бок припаркованной у обочины легковушки.
Ну, вот и накатались.
Датчики, вмонтированные по периметру автомобиля, озаряют салон красными, тревожными вспышками аварийно-опасного сближения.
Визжат тормоза, Кано, швырнув пистолет под ноги, до побелевших костяшек пытается вывернуть уже перехваченный автоматикой руль, нас обоих бросает вперёд – система торможения безжалостна и беспощадна в своём желании избежать столкновения.
Мой похититель, ведомый примитивными инстинктами выживания, забыл, что протоколы безопасности, намертво вшитые заводом-производителем, запускаются без участия водителя и пассажиров, особенно при превышенной скорости.
Я бы тоже забыл. Как-то не до мануалов, когда вот-вот расшибёшься.
Ремень безопасности чудесно отрабатывает возложенную на него задачу, удерживая «титановца» в мягких объятиях кресла. Мне везёт меньше – сила инерции превращает руки-ноги в непонятную раскоряку, инстинктивно пытающуюся зацепиться хоть за что-нибудь, а лоб, будто таран, устремляется навстречу приборной панели. Глаза с удивлением наблюдают за внезапно возникшими рядом мигалками...
***
Первым из машины вышел Кано. Сдержанно, нарочито медленно, проявляя полное смирение и внимательность к требованиям копа, замершего поодаль и недвусмысленно принявшего стойку для стрельбы стоя. Разумеется, с оружием. Его напарник делал всё тоже самое, только целясь в меня.
– Повернуться спиной! На колени! – отрывисто лаял полицейский, агрессивно щурясь при неживом свете фонарей. – Руки поднять! За голову!
Руки я поднял, а вот выйти не мог. Пока мы боролись, Кано, прострелил мне ноги, и этот факт казался занятным. Целил в живот, а попал в ноги. Смешно. Умом я осознавал, что мне больно, что это развлекаются отголоски выброшенного в кровь адреналина, мешая естественным реакциям организма, но было по-настоящему весело.
Дырка, дырка, дырка... Три, если пересчитать. И штаны испорчены. Пуля прошила мякоть левой ноги, застряла в правой. Нечётное число, ассиметричное.
Так и сказал, предварительно потыкав пальцем вниз, чтобы полицейский обратил внимание:
– Я ранен!
«А ещё в спине дырка» – взбунтовалось школьное образование, желая точности в подсчётах. Нет, всё-таки четыре.
Коп, как ни странно, смог услышать меня через незакрытую «титановцем» дверь.
– Тогда сиди смирно! – и напарнику. – Следи за своим. Я посмотрю.
Он ещё подходил ко мне медленными, приставными шажочками, а Кано уже импровизировал, стоял на коленях со сведёнными на затылке руками:
– Этот человек напал на меня! Я увидел, как он убегает от вооружённых неизвестных, и решил помочь! Подобрал, чтобы спасти ему жизнь! Но этот человек, вместо благодарности, начал бить меня по рукам и требовать, чтобы я покинул свой автомобиль! Угрожал физической расправой! Грозил свернуть шею! Я защищался! У вас должны быть видеозаписи, как он садился! Я ехал по делам, и вы не представляете...
Красиво изворачивается, зараза! С попытки похищения и убийства съезжает на самооборону! Потому и не попытался добить меня в последний момент, оставил лазейку.
– Граббер (*) тоже он принёс? – скептически заметил полицейский, углядев под стеклом заветную коробочку с преступным содержимым.
– Тут пистолет, на полу, под педалями, – второй коп стоял за окном с моей стороны и осматривал салон. – Разрешение имеется?
– Я буду говорить в присутствии адвоката! – отрезал «титановец». – Каждый гражданин имеет право защищать свою жизнь в случае опасности любыми доступными способами!
– Разберёмся.
***
В больнице я провёл пять дней, изрядно уменьшив полученную при увольнении сумму. Из ноги извлекли пулю, застрявшую в мягких тканях. Из лопатки – повозились, но тоже извлекли без осложнений. Покатали на больничной каталке, дали лекарств и нашпиговали уколами.
Ещё девять проторчал в хостеле, добровольно переведясь на амбулаторный режим из-за нежелания оплачивать больничную палату, стоившую как президентский люкс на модном курорте. Обязательная страховка возможно, что-то возместит, но потом, после разбирательства и согласования суммы с межпланетной ассоциацией страховщиков. Не хватило мозгов сразу местную оформить – терпи и плати.
Продовольственный нюанс разрешился проще всего, через забегаловку по соседству, где владелец согласился организовать доставку прямо в комнату.
С хостелом, к огорчению, вышел небольшой скандал. Меня, поначалу, категорически отказывались туда пускать, упирая на отсутствие требуемых условий и неблагонадёжность постояльца, которого среди ночи забирают детективы.
Все мои заверения, что я не смертельно больной, не буду по ночам скрипеть зубами и не начну слизко разлагаться на их постели, разбивались о стену предвзятого непонимания.
Дежурный администратор, получив от начальства взбучку за то, что пропустил ночью в хостел посторонних, жутко на меня обиделся, игнорируя любую попытку объясниться. Его коллеги, после разборок, тоже остались не в восторге. Хозяин хостела вменил им в обязанность автоматически уведомлять полицию о любых подозрительных лицах, а также запретил пускать сторонних посетителей без предварительной брони койко-места.
Выглядело данное распоряжение полным бредом, о чём я открыто и сказал. Кто мешает злоумышленнику зарегистрироваться под вымышленным именем в сети, а после преспокойно заявиться, имитируя желание переночевать с комфортом?
Меня с моим мнением послали куда подальше, порекомендовав болеть на здоровье где-нибудь подальше и не умничать.
Выручил следователь, объединивший дело об убийстве Роны Бауэр и о нападении на Виталиса Самадаки в единое производство.
– Потерпите, – веско рявкнул он на владельца, лично прибывшего для отказа в поселении. – В интересах следствия.
Этот поступок, на первый взгляд кажущийся нормальным актом сострадания к потерпевшему, имел самое практичное объяснение. Принудительно держать меня в больнице нельзя, предоставлять оплачиваемое государством жильё не за что, а вопросов у служителя закона имелось чрезвычайно много, и лучше, чтобы я находился под постоянным присмотром, пусть и сторонних лиц.
Со следователем вообще складывалось неоднозначно. Он не верил ни единому моему слову, а я, до последнего стараясь сэкономить на адвокате, увиливал от «разговора по душам», периодически впадая в демонстративное беспамятство по поводу Кано и предпосылок к нашей с ним встрече. Лейтенант злился, однако поделать ничего не мог.
Копа очень бесило то, что при упоминании «титановца» потерпевший Самадаки упорно отмораживался, выставляя того как впервые увиденного недоброжелателя.
– Вы утверждаете, что раньше не были знакомы с напавшим на вас? Кстати, как там его... – такой наивный трюк мог бы вызвать улыбку, если бы не сложившиеся обстоятельства.
Каким именем назвался «доброволец» из сопредельной державы, и настоящее ли оно – я не представлял, однако имел твёрдую уверенность, что он также отрицает наше знакомство. Пока Кано молчит – всё, что ему могут пришить, это незаконное владение оружием, мои простреленные ноги да вождение автомобиля с изменёнными номерными знаками. Возможно, угон.
А вот попытка убийства Виталиса Самадаки и организация похищения Роны с последующим летальным исходом – гораздо весомее. При таких обвинениях любой станет изворачиваться до последнего, стоять насмерть, отрицая очевидное и неочевидное.
Косвенно это подтверждал и полицейский лейтенант, всё чаще поминая гражданский долг, правовое самосознание, а также прочую высокопарную мишуру, направленную пробудить в потерпевшем желание откровенничать. Провинциальный следователь всё чаще выглядел хмурым, раздражительным, но не ленился ежедневно приходить в хостел с очередным воззванием к моей совести и протокольно-нудными уточнениями.
Дело в отношении Кано, похоже, понемногу разваливалось, однако, чем можно помочь – я не представлял. Наши прошлые взаимоотношения, возможно, прольют некоторый свет на причины, подтолкнувшие «титановца» к организации двух попыток похищения, но и только. Лично мы не враждовали, делить нам нечего, а в месть бывших командиров я не верил. Они бы жёстче сработали, масштабней.
При этом сотрудничество в отношении двух крепышей, пытавшихся организовать моё похищение, складывалось замечательно. Я опознал по фотоснимкам обоих, дал подробнейшие показания по всем пунктам, рассыпался в благодарностях за бдительность и оперативность патрульных. Выразил положенное негодование распоясавшимся преступным миром. А если бы злодеев ещё и поймали, был бы совсем в восторге.
«Детективы» сумели скрыться, прихватив с собой мой коммуникатор. Им в этом помог внезапный пожар на окраине города. Полыхнула авторемонтная мастерская, прилегающая к жилым домам, и все дежурные полицейские автомобили отправились туда обеспечивать оцепление и возможную эвакуацию граждан.
Подозревали поджог. Следователь говорил об этом с нескрываемой усмешкой, особо упирая на термин «подозревали». Мы оба понимали подноготную, но и оба помалкивали, каждый по своей причине. Я – потому что это не моё дело, лейтенант – потому что не знал, как юридически привязать Кано к данному эпизоду.
А крепышей будто ветром сдуло. Они отказались от погони за мной ровно в тот момент, когда увидели, как я сажусь в автомобиль. Недолго думая, парочка сделала определённые выводы, забралась в ожидавшую их машину с водителем и была такова, растворившись за городской чертой.
На все мои вопросительные: «Как такое возможно?», лейтенант разводил руками, много предполагал, отдавая предпочтение версии с умышленно экранированным транспортом, вывезшем преступников в неизвестном направлении, и морщился от бессилия. Очень ему хотелось раскрутить нечто глобальное, громкое, способное потрясти, как минимум, округ. Такое, чтобы вышло во всех вечерних новостях основным сюжетом.
– Вы осознаёте всю глобальность проделанных попыток покушения?! – горячился полицейский. – Масса действующих лиц, продуманный план, дерзость в исполнении? Дело на контроле в столице! – и я путался, гордится он этим или расстроен, на всякий случай симулируя недомогание.
На десятый день следователь окончательно достал.
– Оставьте меня в покое! – натурально взвыл я, едва в дверях замаячили примелькавшиеся погоны. – Мне нечего добавить к ранее сказанному! Или давайте адвоката!
– Угомонитесь, – строго бросил гость в форме. – Подпишите.
На экране протянутого мне планшета светился бланк постановления о личном обязательстве. Недавно подобный подписывал, только в Розении.
– Что это значит?
– Там доступно. Знакомыми вам буквами.
Я прочитал текст, включая мелкий шрифт. Обычная расписка явиться по первому зову, без конкретных дат и сроков. Типовой документ для всех участников уголовного процесса, от потерпевшего до свидетеля.
– Нате! – размашисто расписался, вернул девайс владельцу.
– Ехали бы вы отсюда, – процедил тот на прощанье с несвойственной ему агрессией. – И не возвращались бы никогда.
Хорошее напутствие.
– Как скажете.
– И ещё. Просили передать. Вас ждут в представительстве. Настоятельно просили. Н-да!
Лейтенант, раздражённо дёрнув щекой, вышел из комнаты, напоследок хлопнув дверью.
А вот и Федерация о себе напомнила... И ведь не спрячешься. Надо ехать.
***
Перед отъездом я зашёл в городской колумбарий, куда после социальной кремации доставили прах мамы Психа. Постоял у таблички «Рона Бауэр», оставил букетик цветов в специальной вазочке, вновь пережил то самое, пробирающее до оледенения: «Беги, мальчик», почувствовал себя дерьмом.
***
– Тебе интересно, почему убили госпожу Бауэр? – деловито поинтересовался помощник, глядя на меня через верхний край монитора. – И давай на «ты». Уберём официоз. Неохота «выкать».
Тоже мне, приятель нашёлся... Ещё бы вспомнить, как тебя зовут. Помощник представлялся, его окликали по имени сотрудники представительства, но оно, отчего-то, не отложилось в моей голове, оставив его обезличенным клерком.
– Да без проблем, – согласился я. – Из-за записей Артура, её сына?
– Если бы... Те записи – позавчерашний день. Её планировали ограбить.
У меня от этого заявления пропал дар речи. Как ограбить? Что у неё брать? Да у Роны в доме самым ценным предметом была кофе-машина! Из-за этого не убивают.
Собеседник дал мне пофантазировать, а после продолжил:
– Твой друг по добровольческой бригаде, я имею ввиду Артура Бауэра с позывным «Псих», очень богатый человек. Ты знал?
– Про богатство? Впервые слышу. Считал его обеспеченным – да, но по-настоящему богатым...
– Поверь. Он очень состоятелен и умён. Все творческие активы оформлены на безликую организацию за пределами планеты. Интересы этой организации обслуживает солидная адвокатская контора, зорко следящая за исполнением договоров и контрактов, оберегая истинную личность дядюшки Чичуха. В идеале – не подкопаешься. Литературные агенты, благодаря таланту рисовальщика комиксов и грамотному менеджменту, реализуют продукцию в половине обитаемых миров Федерации. Деньги льются рекой. И твой бывший сослуживец, я имею ввиду Кано – оставим ему данное имя для краткости, пожелал на этом немного подзаработать.
Белиберда какая-то.
– Допустим. Тогда почему напали сейчас? Псих в расположении не прятался, рисовал на виду у всех.
– Только не смеяться... – фыркнул помощник, отводя глаза. – В «Титане» и не подозревали, что дядюшка Чичух и Артур Бауэр – один и тот же человек. Твой друг упорно поддерживал слух, что он – литературный подёнщик, делает комиксы для маститого автора, выдающего их под своим именем. Ему верили. К тому же, репутация рядового бойца, да ещё «не от мира сего», плохо вяжется с солидными суммами в межзвёздных кредитах.
Я почесал в затылке... А ведь верно. За время моей службы в батальоне никто, ни разу не интересовался доходами от комиксов и не подкалывал Психа на эту тему в приятельских перепалках. И я об этом не задумывался, даже когда первый номер признался, кто стоит за Ло и Го.
– Предположим... Он действительно вёл скромный образ жизни и не упоминал о доходах.
– И мне так сказали. Но его мать, Рона, отражала финансовые накопления в налоговой декларации, обязательной для всех граждан. Она любила ни в чём себе не отказывать, тратила много, и ещё больше держала на счетах, предусмотрительно откладывая на будущее. На том и погорела. После раскрытия личности дядюшки Чичуха бравый психолог из «Титана» быстро сообразил, что к чему, прошерстив открытые данные налоговой. Удивился суммам, организовал план похищения и планировал склонить мать твоего друга к тому, чтобы она перевела все средства на подставные счета.
Точно. Псих полностью доверял матери в финансовых делах.
– Насколько много?
– Порядка двухсот тысяч кредитов Федерации, около двух миллионов местных марок, – помог с конвертацией помощник. – И это, по моему убеждённому мнению, примерно пятая часть имеющихся капиталов. Остальное за пределами планеты. Многие так поступают, опасаясь держать все яйца в одной корзине.
– Ого!
– Вот именно.
От озвученной цифры немного закружилась голова. Миллион полновесных кредитов стоит новенькая космическая яхта, прямо со стапелей... Но тогда почему Псих просил оплатить ему лечение? Связался бы с матерью, она бы через «южан» лучших докторов наняла... Увижу – обязательно спрошу.
– Теперь о «Титане», – сотрудник представительства, до сих пор сознательно прикидывающийся обычным клерком, подавил зевок. – Ты, наверное, думаешь, почему работали наёмники, а не сами «добровольцы»?
Занятный подход к делу... Помощник вполне допускает возможность того, что эти парни могут притащиться в другое государство и покуролесить? Решительных отморозков в бригаде полно.
А он осведомлённее, чем хочет казаться.
– Думаю.
– «Титана» больше нет, – с весёлой искоркой выдал собеседник и принялся с неподдельным любопытством наблюдать за моей реакцией.
– К-как нет?
– Обыкновенно, уже недели две. Отдельным указом бригада переподчинена министерству обороны, где её немедля расформировали по другим подразделениям. Кто не захотел дальше служить – вышел в отставку. Сопутствующие структуры – всякие фонды с патриотическими обществами – наперебой пишут заявления о ликвидации. Всё! Крышка бандитам.
Я остолбенел, а брови от удивления взлетели вверх. На моей памяти, этот человек оказался первым, кто осмелился назвать «Титан» по сути, а не по громкому названию. Конечно, там полно неплохих людей с самыми разными целями и судьбами, но что это меняет? Они тоже с глазами и не могли не понимать, чем занимаются их боевые товарищи.
– Стоп! – очевидная неувязка криком кричала, требуя внимания. – Но тогда как...
