Текст книги "Откровение Валерия Сидоркина"
Автор книги: Вадим Астанин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
– Не буду спорить, командор, – неуступчиво сказал Зданевич, – но, тем не менее, они даже побеждают... иногда.
– Хорошо, капитан, – командор зло крутанул чашку, – согласен. Они побеждают. Иногда. При том, что судьба Федерации решается не здесь, а там. – Он ткнул пальцем в потолок.
– Серж, – сказал Сондерс.
Зданевич пожал плечами.
– Я продолжу? – язвительно осведомился командор. – Так вот. Адекватный ответ, господа. Сила, превосходящая силу. Способная остановить и отбросить противника. Разгромить и уничтожить. Такая сила, господа, у нас появилась.
– Ну, ты смотри, – Зданевич рассмеялся. – Черт из табакерки, джин из бутылки, бог из машины... Не было, не было и вдруг появилось!
– Прекратите истерить, капитан, – прошипел командор, – и помолчите, чёрт вас дери, хотя бы пять минут.
– Серж, – повторил Сондерс, – успокойся.
– Да, капитан, если угодно, произошло чудо. Если угодно, считайте меня добрым волшебником. Похож я на доброго волшебника, капитан? Нет? Отчего же? Вот вытащу из кармана волшебную палочку, взмахну ею и получайте своё самое заветное желание... Это был секретный проект, господа. Абсолютно новое оружие, способное разрушать целые планеты, взрывать звезды и изменять структуру пространства. И достаточно компактное, чтобы его без проблем можно было разместить на борту боевого корабля. Такого, как фрегат, к примеру. Проект имел кодовое обозначение "Огненный смерч", а оружие назвали ДП-ПМ. Деструктор планет-Преобразователь пространства. Исследования велись со сто девяносто второго года, первый опытный образец появился в двести тринадцатом. Потом его доводили и совершенствовали, уменьшая в размерах, пока не добились приемлемых результатов. Более чем приемлемых. За десять дней до начала Вторжения, корабль, на котором установили опытный образец оружия, перебросили на одну их секретных баз Флота. Одну из тех, чьи координаты известны строго ограниченному числу лиц. На них, носителей сверхважных тайн, даже списки не составлялись.
– А вы? – отрывисто спросил Сондерс, – откуда вам стало известно об этом?
– Я, – командор помедлил прежде чем ответить, – предположим, я обеспечивал режим секретности на последних этапах работы. До самого выхода корабля в испытательный рейс. За десять дней до Вторжения.
– Как вы узнали, где корабль находится сейчас?
– Подробности не должны вас интересовать, Сондерс. Это скучно и неинтересно, знать, откуда, почему и от кого Я УЗНАЛ о нынешнем местонахождении корабля. А о том, как я об этом узнал, вам точно знать ни к чему. Главное – я точно знаю, где он находится, главное – я точно знаю, что оружие на его борту и оно в рабочем состоянии, главное – он полностью снаряжен, боеспособен и готов к выходу в космос.
– Псих, – фыркнул Зданевич. – Или того хуже. Захватит рейдер и пойдёт пиратствовать. Да, господин пират? Мы ему нужны... Рейдеры ему наши нужны...
– Ваши рейдеры, Зданевич, приказом Верховного главнокомандующего вооруженными силами ГИСЛИ включены в состав военного флота Империи. А вы, вместе с вашими командами, интернированы. С восемнадцати ноль-ноль планетарного времени. По всему выходит, это уже не ваши рейдеры.
– Так, – сказал Сондерс, – информация достоверная?
– Более чем, Вацлав, – командор усмехнулся. – Вас, скорее всего, ищут, и найдут, естественно.
– А вас?
– Я здесь, – сказал командор, – пребываю неофициально...
– Значит, вы предлагаете...
– Весомый козырь, способный изменить ход войны, кардинально и бесповоротно. Я видел, что происходит с планетами, попавшими под обстрел ДП, – обратился к Зданевичу командор, – что от них остается. Атомы, распыленные в вакууме. Чертовски эффективно и чертовски устрашающе, Серж.
– Я согласен, – Сондерс вопросительно посмотрел на Зданевича.
– Чёрт с вами, я в деле.
– А вы, Энди?
– Безусловно, командор.
– И где же он находится, ваш чудо-крейсер?
– Фрегат, – сказал командор. – Фрегат "Возмездие".
Он достал сложенную вчетверо штурманскую карту. Сондерс отодвинул посуду, расчищая место на столе. Командор разложил карту, провел ногтем от системы Донны Крейцера до точки, расположенной в области, прилегающей к Ядру.
– Звезда FN 38475829, имеет четыре планеты, которые обращаются вокруг неё по сильно вытянутым орбитам. Две: газовые гиганты наподобие Юпитера, третья, самая близкая к светилу, напоминает Марс, четвертая – её спутник. Безжизненный, каменистый шар, GS-38475829-4. Конечная цель полета.
– Самоубийство, – сразу сказал Зданевич.
– Лёгкой жизни тебе не обещали, – проворчал Сондерс.
– За пределом дальности, – напомнил Моралес. – Трижды.
– Три гиперскачка на пределе дальности, – загнул палец Зданевич, – тройная загрузка энергонакопителей... И три обратно.
– Положим три, – сказал командор. – Не забывай, бросок в одну сторону.
– Ладно, три, – согласился Зданевич, загибая еще палец, – вопрос – где точки выхода? Полагаю, в секторах, указанных командором.
Командор кивнул.
– Вацлав, мы не дети. Ясное дело, что в точках промежуточных стартов мы можем найти обломки и руины, или того хуже, столкнуться с противником. Фактически, у нас мало шансов на успех. Ничтожно мало. Практически, мы смертники.
– Уж с ним-то мы обязательно встретимся. – Зданевич прикрыл ладонью желтое рыхлое пятно, обозначающее на карте Ядро Галактики. – В настоящий момент это самое жаркое местечко во всей Галактике, господа. Мы собираемся прыгнуть в самое пекло.
– Всё лучше, чем лагерь для перемещенных лиц, – сказал Энди Моралес, – а воевать за Империю я не желаю. Куда не кинь...
– Везде стенка, – командор свернул карту. – Риск огромен, план детально не проработан, всё построено на допущениях и предположениях, но, как точно подметил капитан Моралес, выбор у вас небольшой. Собственно и выбора-то никакого нет.
– Как и у вас, командор, – напомнил ему Сондерс.
– Да, как и у меня, – после непродолжительного молчания сказал командор. – Поэтому обговорим существенные детали моего несуществующего плана. Применительно к вашему нынешнему положению. Где сейчас находятся ваши корабли?
– На внешнем рейде планеты. Орбитальные доки Вспомогательной Эскадры. Терминал В.
– Экипажи?
– Военная база федерального Флота "Альфа", казармы А-20, А-21.
– Рейдеры, скорее всего, там и остались, а вот с людьми, возможно будут проблемы. В зависимости от того, где они в настоящий момент находятся. Придется уточнить.
Командор достал плоскую коробочку коммуникатора планетарной сети, вставил в ухо горошину микрофона, набрал номер.
– Простите, господа, я вас покину на несколько минут, – сказал командор. – Нет это не тебе... Приватный разговор...
– Как хотите, – сказал Зданевич, – а мы тут посидим, хлопнем по рюмашке.
Командор вышел. Зданевич потянулся за бутылкой, но в тот момент, когда он ухватил бутылку за горлышко, входная дверь с треском распахнулась. Жалобно звякнули стекла. Шум мгновенно стих и в наступившей тишине кто-то с пьяным изумлением произнес: "Опа-на!" Черные куртки, в предчувствии скорой драки, дружно отступили к стенам, хищно скалясь. Бармен, сумрачный бритый крепыш в рубашке с закатанными по локоть рукавами, переместился вдоль стойки ближе к выходу, официант высунулся бледной тенью из-за портьеры и сразу же благоразумно скрылся.
– Тихо, тихо, парни! – сержант военной полиции в камуфлированной униформе, предостерегающе помахал дубинкой. – Осади назад! Спокойно, парни, не дергайтесь! Эй! Стой, где стоишь!
– Вы, – сержант показал дубинкой на Зданевича.
– Я?
– Нет, трое, все! – рявкнул сержант. – Вы пойдете со мной! Немедленно!
– Оперативно, – процедил сквозь зубы Сондерс. – Командор?
– Вряд ли, – сказал Зданевич и крикнул, – это провокация, сержант! Требую представителя командования Флота.
– Встать, – сержант взмахнул дубинкой, – руки за головы. Ко мне, бегом!
– Я старший по званию, трутень, – взъярился Зданевич. – Меня...
– Боевого офицера, – сказал приятный господин неброской наружности, возникший рядом с сержантом неизвестно как, и непонятно откуда. – Обычный фронтовой репертуар..., – Сержант, уберите своих людей, – распорядился властно господин и сержант нехотя подчинился, уведя лишившуюся законной добычи свору на улицу.
– Грубы, но исполнительны, – приятный господин с сомнением посмотрел на отставленный стул, на котором недавно сидел командор. – Позвольте представиться. Служба внутренней разведки, особый агент..., – приятный господин показал золоченый значок, приколотый к казенной кожаной обложке, – особый агент Харпер Лонг, Имперская Дирекция Безопасности.
– Чему обязаны? – недружелюбно осведомился Сондерс, – особый агент Донг?
– Лонг, – приятный господин вежливо улыбнулся, – Меня зовут Харпер Лонг.
– Донг, Лонг, неважно. Что вам угодно?
– В соответствие с приказом Высшего Совета Обороны Империи ГИСЛИ, мне приказано задержать офицеров федеральных вооруженных сил Сондерса, Моралеса и Зданевича, – Лонг извлек из внутреннего кармана узкий лист плотной бумаги, – и препроводить их под усиленной охраной в предварительно-фильтрационный лагерь "Си-Дельта 1". Лонг бросил лист на стол. – Ордер прилагается. Угодно ознакомиться?
– Незачем, – Сондерс встал, отодвинув стул. – Мы вам верим. На слово.
– Обойдемся без слёз и траурных речей, – Зданевич картинно заложил руки за спину, – Прощай, свобода! Энди Моралес честно расплатился за ужин.
Новообразованная Империя ГИСЛИ, планета Донна Крейцера III, база Резервного флота «Гайя», предварительно-фильтрационный лагерь «Си-Дельта 1», временное размещение интернированного офицерского состава федеральных вооруженных сил, 22:08 планетарного времени, восьмой год войны
«Си Дельта 1» был лагерем временного содержания и по названию и по существу. Выделенная под него часть взлётно-посадочного поля была огорожена по периметру стеной из сборных пластокерамических щитов. Поверх стены была пущена колючая проволока, крепившаяся к изогнутым внутрь столбам. Снаружи подходы к стене были защищены двумя рядами полевого спирального заграждения и переносными противотанковыми пирамидами, похожими на железные елки, ощетинившиеся выносными иглами-детонаторами.
Ажурные вышки, возвышавшиеся по углам периметра, занимали посты электронно-визуального наблюдения, совмещенные с мощными прожекторами, установленными на крышах и батареями крупнокалиберных шестиствольных электрических игломётов, стреляющих особыми игольчатыми дамб-пулями. Залп такой батареи, состоящей из четырех сдвоенных игломётов, управляемых дистанционно оператором, уничтожал живую силу противника в радиусе поражения до километра, пусть и прикрытого пятисантиметровой бронёй. Игольчатые пули легко на удалении в триста метров превращали в дуршлаг броню до восьми сантиметров и пробивали листы толщиной до двадцати пяти сантиметров. Единственным спасением от них было напыление на броню обычную металлокерамита, составляющего основу брони космической. Такое, покрытое вязкой искуственной субстанцией, препятствие пули преодолеть не могли и попросту в нём застревали.
Внутренняя планировка лагеря полностью отвечала рационально-шаблонному штабному уму. Сборные же бараки группировались по четырем крупным секторам, обозначенным разными цветами: красным, синим, желтым и зеленым. Сектора, в свою очередь, были разделены на секции, поименованные в зависимости от базового цвета сектора от К-1 до К-8 и от З-1 до З-8.
Над каждой секцией висел шарообразный тепловой метчик, прикреплённый к тороидальному гравитационному шасси. Данные, стекающиеся от всех метчиков в информационный центр лагеря, позволяли отслеживать любое передвижение поднадзорных в режиме реального времени.
Порядки в лагере "Си-Дельта 1" были достаточно либеральные. От содержащихся в нём офицеров требовали лишь не приближаться к стене на расстояние, отмеченное желтой линией. Наказание для нарушивших запрет было установлено суровое, в чём могли убедиться несколько смельчаков. Или глупцов. Они демонстративно зашли за линию ограждения, за что были избиты подоспевшей охраной и помещены в карцер на хлеб и воду вплоть до особого на их счет распоряжения господина начальника лагеря.
В карцере было темно и холодно, сменные фильтры-отстойники в биотуалете не менялись с самого их заполнения, отчего воздух был пропитан запахом застоявшейся мочи и дерьма. Нарушители режима пребывания отсидели в карцере полную неделю и вышли оттуда героями. Они сидели бы дольше, если бы не их товарищи по несчастью, устроившие сначала массовую акцию неповиновения, а затем общую голодовку.
Скандал получился громкий. Лагерь, не успев открыться, прославился не в самом лучшем виде. Начальник лагеря, тыловой офицер в чине полковника, не пробыв на своей должности больше десяти суток, был отстранён и заменён гражданским чиновником из Министерства юстиции.
Заместителем к чиновнику был назначен офицер Службы внутренней разведки, официально в качестве специалиста-консультанта, а неофициально комендантом. Дополнительно на прикомандированного офицера разведки была возложена обязанность поиска и задержания тех служащих федерального Флота, кто сумел каким-либо образом избежать ареста. За лагерь "Си-Дельта 1" Дирекция безопасности могла не волноваться, ибо Харпер Лонг, закреплённый кадровый псевдоним "Жук-носорог", известный также под кличками "Быстроногий олень" и "Плешивый бульдог", переиначенный остряками-сослуживцами в "Паршивого кобеля" и "Стремительную улитку" работу свою знал, любил и исполнял на совесть.
– На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, – сказал бы на это знаток крылатых слов и выражений Энди Моралес, если бы не был тем самым карасем, за которым охотилась та самая щука и в конце концов не проглотила.
Широкофюзеляжный, тупорылый, толстобрюхий и неповоротливый транспортный полицейский кви-джет, выпростав из складок-обтекателей куцые суставчатые опоры бесшумно и мягко опустился на посадочную площадку рядом с административным бараком, помеченную неровно намалеванной на огнеупорном покрытии поля большой буквой "H".
Изначально спроектированные для исследования биологически опасных и геологически активных планет, кви-джеты, гордо именовавшиеся в пору своей юности "десантными гравилётами" обладали невероятной живучестью и были неприхотливы в обслуживании, то есть обладали качествами, особо ценимыми в среде бесстрашных космопилотов и лихих косморазведчиков, ласково прозвавших эти надёжные машины "утюгами".
Кви-джеты, или "десантные гравилёты" принимали участие во многих экспедициях и спасли жизнь не одному поколению астронавтов, выпускались в различных модификациях, подвергались неоднократному рестайлингу и утилитарному ремоделированию, в конце концов были признаны морально устаревшими и сняты с производства повсеместно, кроме заводов, производивших технику для силовых структур Федерации.
Службы и ведомства, охраняющие права, порядок и спокойствие жителей Галактики продолжали использовать проверенные и живучие летательные аппараты в качестве машин сопровождения и транспортов для перевозки заключённых.
Из ресторана офицеры вышли в сопровождении Лонга. На улице их встретили полицейские. Не тратя лишних слов, они заломили задержанным руки и быстрым шагом потащили в кви-джет.
Сержант, воровато оглянувшись на особого агента, старательно не замечавшего творимого на его глазах беззакония, больно и сильно огрел Зданевича по спине.
Офицеров затащили в грузовой отсек и затолкали в узкую и тесную клетку. Сержант, ухмыляясь, замкнул замок. Клетка была рассчитана максимум на одного заключенного, в неё же запихнули троих. Невозмутимый Сондерс уступил скамейку пострадавшему от произвола мстительного нижнего чина Зданевичу. Зданевич отрицательно мотнул головой и приз достался Моралесу. Энди благоразумно согласился и весь полет провел в относительно комфортных условиях. Сондерс замкнулся в своих мыслях и простоял, отрешенно глядя перед собой, в позе античного философа, обдумывающего картину будущего идеально устроенного общества, а Зданевич, вцепившийся в прутья клетки так, что побелели костяшки пальцев, с видом притаившегося в засаде хищника, терпеливо ждал возвращения сержанта, прикидывая, как половчее добраться до сержантского горла. К его разочарованию, клетку открыл Харпер Лонг.
– Попрошу без глупостей и дешёвого геройства, – сказал Лонг, впечатлённый выражением лица Зданевича. – Я безоружен, но у него, – особый агент показал на маячившего у открытого люка пилота, – штурмовая винтовка, снятая с предохранителя.
– Повторяетесь, Лонг, – Сондерс отодрал Зданевича от прутьев. – Выходим, Вацлав, мы прилетели.
– Сволочь, – желчно констатировал Зданевич, покидая узилище.
Арестованные офицеры спрыгнули на бетонку. Агент Лонг спустился по лесенке. Полицейские, построившись колонной по двое, гремя оружием и амуницией, промаршировали к казарме. Последним шёл сержант, помахивая в такт неразлучной дубинкой.
– Идёмте, господа, – сказал агент, указывая на барак с ярко освещенными окнами. – Будем вас учитывать.
– Не страшно, Лонг? – Зданевич поиграл кулаками.
– Чего? – простодушно удивился агент.
– Одиночества, – с намёком произнёс Зданевич.
– Ну что вы, – Лонг рассмеялся. – Это вам кажется, капитан. Приглядитесь. Вон там, видите? Пулемётные гнезда. И на крыше – пулемётный расчет. К тому же, обратите внимание, Зданевич, пилот остался у люка и держит нас под прицелом.
– Предусмотрительно, – процедил Зданевич.
– Стараемся, – в тон ему ответил Лонг.
– Успокойся, Серж, не нагнетай обстановку, – сказал Вацлав Сондерс. – Специальному агенту Лонгу тоже непросто.
– Отчего же, – сказал Зданевич, – непросто? Я этого не вижу. Зато я вижу как специальный агент Лонг просто упивается своей властью. Кем вы были при Республике, Харпер Лонг? Письмоводителем? Нет. Слишком мелко для вас. Чиновником по особым поручениям? Опять же нет. Слишком высоко. Нечто среднее между первым и вторым. Знаю. Клерком в отделе хранения вещественных доказательств. Заведовали выдачей и приёмкой. Угадал? Ведь угадал! Жалкий полицейский чин. Капрал? Нет. Бери выше – сержант. Но не старший сержант, и, упаси бог, не мастер-сержант. Нет. В полиции же нет мастер-сержантов. В полиции были шеф-сержанты.
– Я был шеф-сержантом, – ровным голосом произнёс Харпер Лонг. – В городском управлении полиции безопасности. Отдел соблюдения режима секретности.
– БЕЗПОЛ? – искренне удивился Зданевич. – Режимно-секретный отдел? Шеф-сержант? Господи боже, какие люди нас предают! Опора, можно сказать, государственности! Краса и гордость! Надежда и фундамент!
– Заткнитесь, капитан! – зло процедил Харпер Лонг, – или я лично, из табельного пистолета, вот на этом поле, без всяких угрызений совести.
– Какая у вас совесть? – устало спросил Зданевич. – Предатель. Помните девиз? – сказал он после недолгого молчания. – "Душу – нации, долг – Отечеству, честь – никому"? А что там у вас на гербе было начертано? "Честь и верность"? Честь продали, верность разменяли?
– Я был заместителем начальника отдела, – сказал особо-специальный агент Лонг, и оставался им, пока существовала Федерация.
– Федерация существует, – мягко напомнил Лонгу капитан Моралес.
– Земля – да, – ответил Лонг, – Федерация – нет. Метрополия бросила нас. Поэтому мы учредили своё государство. Я более ничего не должен Республике.
– Наши братья сейчас умирают там, – Зданевич ткнул пальцем в ночное небо.
– Ваши братья, капитан, сейчас бегут, – с горькой усмешкой сказал Харпер Лонг, – а наши умирают. Как, вы не знали, господа капитаны? Разослан приказ федерального правительства – всем боеспособным соединениям ВКС отходить, не вступая в бой с целью создания глубоко эшелонированной обороны на линии Альфа Центавра – Солнечная Система.
– Ложь, – вскричал Зданевич.
– Отчего же, – насмешливо передразнил Зданевича Харпер Лонг, – транслируется по широкому диапазону специальных каналов связи с двенадцати-ноль-ноль стандартного времени вчерашних суток.
– Не кипятись, Серж, – сказал Энди Моралес. – Думаю, агент Лонг не обманывает. Думаю, так оно и есть на самом деле.
– Сволочи, – просипел Зданевич.
– Нам туда, господа, – сказал Харпер Лонг, указывая на барак, в котором находилась полевая канцелярия.
Подобных контор за годы службы Зданевич насмотрелся немало. Десяток штабных, сидящих в тесных закутках, обложенных со всех сторон бумагами (какие, к чёрту, бумаги, если перед каждым штабным торчит дисплей персонального вычислителя?), торопливо выбивающих на клавиатуре нервную морзянке, парочка секретарш из вольнонаёмных и начальник присутствия в звании не выше штаб-лейтенанта в закутке побольше у дальней стены, рядом с кондиционером. Секретарши, в гарнитурах с микрофонами, беспрерывно с кем-то созваниваются, отвечают на вызовы и переводят звонки, щёлкая клавишами интекомов внутренней сети. Начальник изредка отрывает взгляд от стола и обозревает вверенное ему хозяйство. Штабные, сосредоточенно долбят по клавишам и перекладывают папочки слева-направо. Секретарши периодически встают со своих мест, забирают у штабных обработанные документы и несут папочки начальнику. И над всем этим тихим ужасом и казённым бедламом крутят лопастями вентиляторы, разгоняя спёртый воздух по углам. Душно штабным, душно секретаршам и только начальник упивается кондиционированной свежестью и прохладой.
Здесь бюрократическая традиция органично сплавлена с прогрессом. Традиция – это бумажная волокита, прогресс – суперсовременная техника. И никого не удивляет, и не возмущает такое нерациональное, затратное использование служебного времени, бессмысленное, с практической точки зрения, дублирование информации в картах памяти квантовых вычислителей и на бумажных носителях. Никого из присутствующих, даже интернированных капитанов "хеджхогов", потому что в рубках (ходовых и боевых) их высокотехнологичных боевых кораблей приёмо-передающие модули станций сверхдальней сообщения, работающих на принципе свёртки пространства, соседствуют с аппаратами волновой факсимильной связи и телетайпами.
Считается, что бумажные носители более пригодны для надёжной передачи и сбережения значимой и секретной информации, чем твердотельные и виртуальные накопители компьютеров и сетевых облачных хранилищ.
Пока штабной флегматично оформлял бланки, Зданевич равнодушно оттирал с ладоней липкую чёрную краску. Краска была отвратительно стойкой и почти не отмывалась. Только пачкала влажные салфетки, пропитанные патентованным растворителем, которые должны были эту самую краску по идее счищать, но не счищали, а неприятно размазывали. Зданевич швырял, скомкав, использованные салфетки под стол, доставая взамен из надорванной пачки свежие, пахнущие морскими просторами и утренним бризом, сложенные вчетверо куски синего микроволокна. Пачка на глазах таяла, но Зданевич не собирался останавливаться. Это был его молчаливый крестовый поход за справедливостью и акция бескровного неповиновения.
– Распишитесь, – сказал штабной, протягивая Зданевичу перьевое стило.
Зданевич швырнул очередную скомканную салфетку под стол, принял стило и размашисто подписался на каждом листе в отмеченных галочкой строках.
Возвращая штабному измазанную краской ручку капитан любезно улыбнулся. Штабной невозмутимо взял стило двумя пальцами и выбросил его в мусорную корзину. Зданевича откровенно злила нарочитая бесстрастность штабного. Ведь совсем недавно они были товарищами по оружию, буквально вчера, а сегодня их разделяет непреодолимая стена, сегодня он, капитан военно-космического флота Федерации Земли арестован, описан, дактилоскопирован, занесён в реестр интернированных, корабль, которым он командовал, захвачен и реквизирован.
Они – те, кем он был помещён под стражу, успели поменять знаки различия и символику федеральных вооруженных сил на свои собственные и всё, что ещё объединяло его, капитана Зданевича и безвестного штабного – "нашивка принадлежности", нашитая над клапаном левого нагрудного кармана лётной куртки.
Кружок планетарного диска, диаметром в полтора сантиметра, обрамлённый крылышками, определяющий место рождения военнослужащего. У Зданевича – голубой узнаваемый диск Земли, у штабного – ржаво-красный Марса. Капитан и штабной были земляками, но штабной уже не считал себя ни земляком, ни сослуживцем капитана, Зданевич был для него чужим и почти что врагом. Которого можно и нужно содержать в заключении. И от этого – оттого, что они в одночасье стали почти что врагами, капитан испытывал приступы безрассудного ожесточения. В отличие от капитана Сондерса и капитана Моралеса, таких вежливых, предупредительных и терпеливых. Аж челюсти сводит от омерзения. Великодушных, корректных, тактичных, обходительных. Галантных, чёрт их дери! Идеал флотского офицера, образец для подражания.
– Господа, прошу следовать за мной, – объявил специальный агент Харпер Лонг капитанам после того, как удостоверился, что интернированные федеральные офицеры должным образом учтены, и лично сопроводил арестантов в узилище, блок 4-B6.
– Заходите, господа, – сказал Лонг, любезно открывая перед капитанами облицованную рифлёным пластиком дверь. Не просто сказал, а с неприкрытой издёвкой в голосе. Дождался, пока задержанные войдут и аккуратно закрыл дверь за спиной последнего узника, переступившего порог арестантского, как ни крути, барака.
Внутри узилища было шумно, если не сказать, весело. За столом играли в карты. В углу, на протянутых верёвках сушилось чьё-то бельё. Большинство офицеров валялось на кроватях. Кровати были двухъярусными. Офицеры – расхристанными до неприличия. Самый цинический расположился у входной двери. Сидел на втором ярусе в исподнем и болтал ногами. Тесёмки, которыми стягивалось термобельё на щиколотках, болталось в такт движениям ног.
– Господа, у нас новенькие! – объявил вставший из-за стола офицер в чине полковника.
Никто не обратил внимание на слова полковника, кроме цинического. Он перестал болтать ногами и, приветствуя новоприбывших, отсалютовал по-польски, двумя пальцами.
– Бардак у вас тут, господин полковник, – сказал Зданевич, протягивая руку для пожатия.
Полковник взглянул насмешливо на капитана, браво щёлкнул каблуками, коротко кивнул и ответил рукопожатием, прямо скажем, издевательским, едва прикоснувшись к капитановой ладони. Зданевич вспыхнул.
– Серж, успокойся, – сказал Энди Моралес, придерживая Зданевича за локоть.
– Ничего, господа, мы здесь без церемоний, – сказал полковник. – Желаете дать мне по морде?
– Воздержусь, – процедил Зданевич, вырывая локоть из крепкой хватки Моралеса.
– Это правильно, – став серьёзным, ответил полковник. – Посидите с наше, сами не так взвоете. А на этом бардаке, как вы изволили выразиться, господин рейдер-командор, советую не зацикливаться. Мы таким образом протестуем. Выражаем свое несогласие с противозаконным арестом и неправомерным лишением свободы.
– И как, помогает? – спросил Сондерс.
– Не очень, – честно признался полковник. – Давайте знакомится, господа. Левковский, Андриан Семёнович, бывший дивизионный интендант, а ныне старший по блоку 4-B6.
– Рейд-командор Сергей Зданевич, эскорт-командор Эндрю Моралес, капитан-командор Вацлав Сондерс, командиры рейдеров типа "хеджхог".
– Кажется, тоже бывшие, – добавил капитан Моралес. – По крайней мере, в данный момент.
– Это ненадолго, – хмуро пообещал Зданевич.
– Ну, а пока, – сказал Левковский, – вас надо где-нибудь разместить. Извините, конечно, господа, но свободные койки остались в дальней части барака.
– Кто бы сомневался, – с горькой усмешкой произнёс Зданевич.
– У гальюна, так у гальюна, – сказал Сондерс. – Какая нам, в общем, разница, если мы и так в одном большом сортире?
Энди Моралес промолчал.
– Туалетные принадлежности в тумбочке, – сказал полковник, – полотенце на спинке.
– Разберёмся, – сказал ордер-командор Зданевич.
