Текст книги "Кольца детей Ауле"

Автор книги: Вадим Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Они поднялись по ковровой дорожке широкой парадной лестницы, свернули в коридор, а затем поднялись на верхний этаж левого крыла дворца, где располагались личные покои Гил-Гэлада. Стражник распахнул перед Келебримбером дверь, ведущую в небольшой зал. Стены и потолок зала были из светлого дерева, украшенного неярким орнаментом из цветов и листьев, среди которых порхали птицы и бабочки, а пол был выложен мозаикой из различных пород дерева в виде ковра из тех же цветов и листьев. Правитель стоял вполоборота к окну и, казалось, сосредоточенно размышлял о чем-то.

Услышав шаги, он обернулся к вошедшим. Стражник согласно этикету представил Келебримбера, хотя это было излишним, потому что оба эльфа давно знали друг друга. Затем он удалился, оставив их наедине.

– Феанарэ, – произнес Гил-Гэлад, словно бы подтверждая факт его появления. – Если не ошибаюсь, ты не появлялся в Линдоне с тех самых пор, как вы с Теркеном ушли на восток. Позже он заезжал сюда, а ты – нет.

– Мне было незачем бывать здесь, Эрейнион. Это Теркен у нас правитель, а я – мастер.

– Но ты все-таки приехал сюда. – Гил-Гэлад внимательно глянул на Келебримбера, словно пытаясь прочитать что-то на его лице. – По правде говоря, это встревожило меня. Что же происходит там у вас, если это заставило тебя покинуть свою мастерскую?

– Там у нас? – переспросил Келебримбер. – Не там у нас, а здесь у вас. Почему ты отказался вернуть кольца, хотя мы просили тебя об этом?

– Я не нашел убедительной причины, чтобы возвращать их. Сначала ваши послы говорили мне о какой-то истории с вашим любимцем Сауроном, о какой-то дурной магии на кольцах, но затем выяснилось, что это касается только гномов и гномьих колец. Причем тут наши кольца?

– Я, их создатель, считаю, что их необходимо уничтожить. Разве этого не достаточно?

– Они так прекрасны и так могущественны… – Гил-Гэлад повернул левую ладонь «Вэйалом» вверх, чтобы кольцо было видно им обоим, и невольно залюбовался им. – Ты непревзойденный мастер, Феанарэ – конечно, после своего деда, но это весьма немало – быть вторым после Феанора. Признаться, меня всегда удивляло, что самые выдающиеся мастера являются порождением этого мятежного семени – взять хотя бы Маэглора, лучше которого не пел еще никто, или твоего отца, величайшего из лучников. Непонятно, о чем думает Илуватар, когда раздает свои милости… ну ладно, мы ведь не об этом. – Он оторвал глаза от кольца и поднял их на Келебримбера. – Видишь ли, дорогой Феанарэ, когда мастер расстается со своим изделием, он теряет власть над ним и оно начинает жить своей жизнью, в которую он уже не вправе вмешиваться. Кому это знать, как не тебе?

– Эрейнион! – резко сказал Келебримбер. – Это первый случай в моей жизни, когда я считаю необходимым уничтожить собственное изделие! Неужели этого мало, чтобы счесть мое требование убедительным?

– Я – правитель, Феанарэ, – с подчеркнутой мягкостью ответил Гил-Гэлад. – Я был бы никудышным правителем, если бы руководствовался в своих решениях подобными доводами. Не заставляй меня думать, что история с сильмариллами повторяется и что создатель этих уникальных колец считает, будто он один является их хозяином, где бы и у кого бы они ни оказались. Давай сначала отобедаем вместе, поскольку время уже подходит, а затем ты подробно расскажешь мне, что там у вас случилось, и внятно объяснишь, почему ты пришел к такому решению. Я допускаю, что послы не всегда могут правильно изложить все обстоятельства, связанные с поручением. Если ты убедишь меня в необходимости уничтожения трех драгоценнейших магических колец, равных которым просто не существует на свете, я распоряжусь, чтобы их вернули. Но не раньше, чем ты убедишь меня в этом.

Во время обеда он всячески уклонялся от обсуждения этой темы, неизменно сводя разговор на последние новости из Седых Гаваней. Здесь ели не спеша, с переменой блюд и полным соблюдением этикета. Когда девушки унесли последние блюда, Гил-Гэлад принял дожидавшегося снаружи придворного, доложившего, что комната для гостя готова, а конь отведен в табун. Затем он повел Келебримбера на верхнюю веранду, где стояли несколько легких плетеных кресел и откуда открывался великолепный вид на город и окрестности.

– Я готов выслушать тебя, Феанарэ, – сказал он, когда они оба удобно разместились в креслах. – Что происходит у вас в Ост-ин-Эдиле?

– Это, видимо, уже не новость, что мы ждем войны, – ответил Келебримбер. – Саурон готовит большую оркскую армию на юге, в окрестностях Ородруина. Я видел собственными глазами, что там идет подготовка к войне. Кольца, о которых тебе рассказывали послы – только часть его замысла, которую он намерен подкрепить внушительной военной силой.

– Когда вы ждете нападения?

– Мы опасались, что орки придут к нам этим летом, но южные разведчики пока не заметили выступления армии Саурона. Видимо, в этом году он еще не готов к нападению.

– Если его замыслы раскрыты, он поспешит с нападением. Вам нужна военная помощь?

– Это было бы очень кстати. У нас мало военных сил, к тому же сильно ухудшились отношения с казад-думскими гномами. Но наш с ними договор пока остается в силе, и Теркен продолжает надеяться, что они выйдут вместе с нами против орков… – Келебримбер скомкал конец фразы и поправился: – Вернее, продолжал надеяться, пока мы не получили последние новости из Казад-Дума. Гномьи кольца делают свое черное дело. Возможно, нам придется благодарить судьбу, если гномы не выступят с орками против нас.

– Даже так? – Гил-Гэлад нахмурился. – Я никогда не доверял этим гномам. К весне я вышлю вам отряд воинов во главе с Элрондом.

– А он согласится возглавить отряд?

– Элронд? – Гил-Гэлад недоуменно поднял брови. – Он охотно признаёт мое право приказывать ему – похоже, унаследовал это от аданов. Манвэ объявил его эльфом и наделил вечной молодостью, но сам Элронд никак не может забыть, что он – полукровка, и оттого старается быть даже больше эльфом, чем чистокровные Перворожденные. Этот поход будет для него прекрасной возможностью доказать, что и он чего-то стоит.

Келебримбер понимающе кивнул.

– Теркен обрадуется, когда услышит о подкреплении, хоть я ехал сюда не за этим. Чем больше будут наши военные силы, тем меньше будут наши военные потери.

– Неужели ты приехал сюда только из-за колец? – насторожился Гил-Гэлад, от которого не укрылась оговорка мастера. – Ваши послы уверяли меня, что на эльфийских кольцах нет никакого влияния Саурона. С тех пор выяснилось что-то еще? Но я сам тщательно проверял «Вэйал» после их отъезда – на кольце ничего такого нет, или я заметил бы. Это гнома легко одурачить с магией, но не эльфа.

– Не буду уподобляться оркам и пятнать себя ложью, хотя, возможно, это было бы самым легким путем к успеху, – негромко произнес Келебримбер, не отводя взгляда от испытующих глаз Гил-Гэлада. – Черная магия Саурона не затронула эльфийские кольца, но на пути из Мордора я понял кое-что, не приходившее мне в голову, когда я создавал их. Я надеюсь на твое понимание, Эрейнион.

– Говори.

– Знаешь, Эрейнион, создавая эти кольца, я думал о Валиноре. Нет, я никогда не жалел, что ушел оттуда, но сейчас нас – тех, кто уходил – осталось слишком мало. Сейчас гораздо больше молодых эльфов, которые никогда не видели Валинор, и среди них в последние столетия распространилось мнение, что там лучше, чем здесь в Средиземье. Они не знают, что такое Беспечальная Земля, где мы жили у валаров на правах комнатных животных, и чувствуют себя обойденными, потому что не видели валинорских красот и диковинок. Создавая эльфийские кольца, я думал о том, как бы возместить им эту потерю, хотя бы частично. Я вложил в эти кольца всю свою память о Валиноре, я придал им силу возрождать многое из валинорских чудес – растения, животных, магию. Я дал им такую власть над природой, какая была возможна только там, в Беспечальной Земле.

Келебримбер запнулся, подыскивая нужные слова.

– Да, я уже начал применять эту власть, – сообщил Гил-Гэлад, воспользовавшись его молчанием. – Теперь погода у нас благоприятствует урожаям, которые никогда еще не были такими обильными. И я заметил, что «Вэйал» ускоряет рост растений, верно?

Мастер молча кивнул.

– Я попробовал вырастить что-нибудь из валинорских растений, – продолжал Гил-Гэлад. – Все равно, что – сам я никогда не видел Валинора. Я родился уже здесь, незадолго до Войны Гнева.

– Да, я помню. Ты был слишком молод, чтобы участвовать в войнах, и тебя отправили на остров Балар, где укрылся Кирдэн со своими подданными. Так тебе удалось что-нибудь вырастить?

– Представь себе, удалось. Маленькую травку с золотыми цветами-звездочками удивительной красоты и изящества. На ее первый кустик приходил смотреть весь Форлонд. Кто-то из Старших узнал ее и сказал, что это знаменитый эланор, цветущий в парках и на склонах горы Тэникветил. Знал бы ты, сколько у нас было радости! Затем кустик дал семена, их разобрали по домам и заботливо выращивают. Недалек тот день, когда все поляны нашего города покроются цветущим эланором. Сейчас не сезон, но следующей весной я попробую вырастить что-нибудь еще. Со временем я добьюсь, что у нас здесь будет второй Валинор.

Взгляд Гил-Гэлада засветился радостью, но Келебримбер, напротив, нахмурился.

– Не бывает ничего второго, Эрейнион. Разве для того мы уходили из Валинора, чтобы теперь возвращаться назад, пусть даже таким способом?

– А зачем вы уходили? Чего вам не хватало там, в Валиноре? Если бы вы не ушли оттуда, мы бы родились там – а теперь мы обречены только слушать рассказы о нем.

Келебримбер невесело усмехнулся.

– Значит, даже ты жалеешь, что ты не там? Здесь ты – независимый правитель целого народа, а там – кем бы ты там был после Манвэ? Целыми днями бренчал бы на лютне? Опивался бы всевозможными нектарами? Возился бы над бесполезными поделками, которые любой из валаров способен изготовить одним щелчком пальцев? Притворство, сплошное притворство… и пустота, – произнес он с неожиданным ожесточением в голосе. – Зачем тебе второй Валинор, Эрейнион?! Почему ты не мечтаешь создать первый Форлонд?

– Между нами, правление – это такая обуза… Я – сын Фингона и обязан заниматься этим, но я не вижу ничего плохого в игре на лютне. И в нектарах тоже. Кстати, ты подал хорошую мысль – с помощью «Вэйала» можно попытаться возродить рецепты валинорских нектаров. Я, пожалуй, расспрошу о них Старших.

– Давай пока отложим нектары – лучше выслушай меня внимательно. Когда я бежал из Мордора… когда за мной по пятам гнался Саурон и я больше всего на свете боялся – нет, не погибнуть – не успеть рассказать другим об его черном замысле… вот тогда я понял, как мне дорого то, что мы успели создать здесь, в Средиземье. Как мне дороги его дикие леса и дикие народы, их зарождающееся сотрудничество, начало которому положили мы, эльфы. И еще я понял, что если мы хотим прижиться в этом мире, мы не должны искать себе никаких поблажек. Мы должны не полагаться на валинорские чудеса, а жить той же жизнью, что и остальные народы – осваивать землю, строить на ней города и прокладывать дороги, как это делают те же атани. Если мы будем цепляться за старое, мы безнадежно отстанем и от них, и от жизни – и когда-нибудь настанет время, в котором нам не будет здесь места. Этот мир отторгнет нас, как недостойных жить в нем. Вот почему теперь я считаю, что эти кольца опасны. Они так могущественны, что надолго оттянут необходимость решительных перемен – а когда она наступит, будет слишком поздно.

Келебримбер замолчал. Он не сводил глаз с лица Гил-Гэлада, судорожно стиснув пальцы сцепленных ладоней. Правитель не отвечал, явно шокированный словами мастера.

– Ты хочешь сказать, что мы должны поселиться вместе с аданами? – недоверчиво переспросил он.

– Не обязательно делать это слишком резко, но нам всегда нужно помнить, в какую сторону должны быть направлены будущие перемены. Мы должны смотреть вперед, а не оглядываться назад – ведь каждый идет туда, куда он смотрит.

– Ты хочешь сказать, что мы должны жить той же жизнью, что и эти нечистоплотные аданы? Или, еще хуже, орки?!

– Да. В конце концов, наша чистоплотность зависит только от нас самих.

– Ты подумай, во что превратится наш народ уже через несколько столетий! Ты сам не понимаешь, что говоришь, Феанарэ!

– Даже если нам придется пережить времена упадка, это впоследствии окупится, если мы проявим упорство и терпение. Залог этому – дух Феанора, который был способен проявиться в нашем народе. Он не даст нам угаснуть.

Гил-Гэлад вздрогнул.

– Дух этого мятежника?! Только его нам еще и не хватало! Какое счастье, что я не из этого мятежного рода, навлекшего на нас проклятие Мандоса!

Келебримбер отчужденно глянул на гримасу отвращения, исказившую красивое лицо правителя.

– Какое счастье, что я из этого мятежного рода, – выделил он каждое свое слово. – Плевал я на проклятие Мандоса – и если судьба когда-нибудь приведет меня в его чертоги, то первое, что я сделаю – я рассмеюсь ему в лицо!

Гил-Гэлад вскочил с места и прошелся по веранде.

– Ты такой же ненормальный, как и весь ваш род! – гневно сказал он, остановившись наконец перед мастером. – Нет, я не дам тебе погубить волшебные кольца, которые могут сделать так много добра нашему народу! Галадриэль уже написала мне, что с помощью «Нэина» ей удалось наконец прорастить семена меллорнов, которые она взяла с собой из Валинора – она давно отчаялась прорастить их и хранила у себя как память. Кирдэн тоже пишет, что его «Наир» способен усмирить любую бурю и создать попутный ветер его кораблям! И ты хочешь разрушить это?!

– Лучше бы он строил корабли, способные выдержать любую бурю и плыть против любого ветра, а не эти жалкие прогулочные лоханки!

– Нет, Феанарэ, я никогда не позволю тебе уничтожить наши кольца! Только вместе с моей жизнью – вот мое последнее слово! Впрочем, что такое моя жизнь для потомка Феанора!!!

Келебримбер сидел, судорожно сцепив пальцы, и внешне выглядел куда спокойнее бушующего Гил-Гэлада.

– Нет, я не стану устраивать резню за эти кольца, – сказал он неестественно ровным голосом. – Если эльфам так хочется иметь их, пусть они их имеют. Пусть время рассудит нас.

– Вот именно, – хмуро глянул на него Гил-Гэлад. – Пусть время рассудит нас.

***

На просторном округлом холме, которым заканчивался спуск восточного края Белых гор к реке Андуин, размещалось селение Мундбург. Место было удобным, с хорошим обзором, с большой судоходной рекой, соединявшей южные земли ниже Ревущих Водопадов вплоть до самого моря, поэтому селение было не маленьким. Размером в добрых две сотни домов, оно раскинулось по вершине холма неровным овальным пятном, сползавшим к его восточному краю.

Мундбург был обнесен высокой земляной насыпью, по верхней кромке которой был набит бревенчатый частокол, и потому имел неоспоримое право называться городом. С наружной стороны насыпи виднелся ров, образованный вынутой землей и создававший дополнительную преграду возможным налетчикам. Вверх по холму от реки вела наезженная дорога, упиравшаяся в прочные деревянные ворота, встроенные в разрыв насыпи. Ров тоже имел разрыв перед воротами, пропуская сквозь себя дорогу, и снизу это место выглядело единственным входом в город, но идущий по дороге путник не сомневался, что в насыпи есть еще хотя бы один выход, располагавшийся со стороны гор.

Солнце еще не зашло, поэтому ворота были открыты. За ними возвышалась деревянная сторожевая башня, по которой топтался стражник. Увидев приближающегося путника, он не стал кричать предупреждение напарникам, сидевшим за воротами. В самом деле, какую опасность для города может представлять одинокий старик в сером плаще и синей остроконечной шляпе неброского цвета, вооруженный только дорожным посохом?

Тем не менее, было странным, что весь багаж путника, видимо, полностью размещался в карманах его просторного балахона. Даже если этот старик был нищим – а так наверняка и было – другие селения находились слишком далеко отсюда, чтобы пускаться в путь с пустыми руками. Впрочем, беднягу вполне могли ограбить гоблины, которых водилось множество к северо-западу отсюда, в заболоченной пойме Энтовой Мойки. Ему еще повезло, что он сумел улизнуть от этих мародеров живым.

Старик неторопливо подошел к воротам и оглядел поднявшихся ему навстречу стражников.

– Где здесь можно переночевать старому бедному человеку? – поинтересовался он. – Где здесь гостиница? С таверной, – добавил он, подумав.

Ему рассказали, где находится единственная на весь Мундбург гостиница с таверной. Правда, она была не из тех, где обрадуются бедняку, но это уже не волновало стражников – там и объяснят.

Старик пошел в указанном направлении и вскоре вошел в гостеприимно распахнутую дверь таверны. Несмотря на приближающийся вечер, там было мало посетителей – трудовой люд Мундбурга не слишком-то спешил расстаться с заработанными деньгами. В таверне густо пахло брагой и горелым жиром, гудели подогретые спиртным голоса и раздавался смачный хруст зажаренного на вертеле мяса.

Хозяин смерил старика оценивающим взглядом из-за стойки и не вышел навстречу, а только кивнул на свободное место за столом у стены:

– Садись туда, отче. Бражки? Мяса?

– Да, и с хлебом.

Хозяин собрал заказ на поднос и понес старику, напоминая себе на ходу не забыть спросить, если ли у этого бродяги деньги. А то бывают и такие, что сожрут обед, а потом оказывается, что у них за душой ни медяка – бей не бей, тряси не тряси, а еда пропала.

Но заготовленный вопрос замер у него во рту, потому что старик как раз начал снимать плащ и взялся за заколку у горла. Хорошая заколка, дорогая – небось, серебряная. Если что, можно будет взять ее в уплату.

Вдруг старик испуганно охнул – заколка сломалась под его непослушными пальцами. Он выпутал из складок плаща отвалившуюся шпильку и попытался приставить ее к лицевой части заколки.

– Охо-хо, какой же я неловкий, – сокрушенно он покачал головой. – Жалость-то какая…

Это было каким-никаким, а событием, и головы посетителей повернулись к старику. Отовсюду посыпались советы, как исправить нечаянное бедствие.

– Да ты не тычь их друг в дружку, старый – только хуже сделаешь!

– Ну и мастера нынче пошли – дотронуться нельзя, как все разваливается…

– Не горюй, старче, у тебя на плаще еще и тесемки есть.

– Ты их так не зацепишь – здесь кузнец нужен!

– Вот-вот, кузнец! – обрадованно закивал старик. – Где бы мне здесь кузнеца найти – но только самого лучшего, чтобы сделал все как надо. Может, у вас найдутся хорошие мастера по мелкой работе, которым можно доверить не только сковородки да подковы? Эта заколка дорога мне как память, и я заплатил бы ему, чем мог.

Было очевидно, что возможности у старика невелики, но посетители стали увлеченно обсуждать предложенную тему:

– Можно пойти на восточный конец к хромому Гобсу…

– Скажешь тоже! Гобсу только заплатки на котлы припаивать!

– Тогда, может, к Потту на Грязную улицу? Он хорошо подковы ставит.

– Дык старика не подковывать надо, а заколку ему чинить! Эх был бы здесь Филбурт, вот он бы уж точно сделал!

– Сделал бы, говорите? – встрепенулся старик. – А где он?

– Нет его здесь, – откликнулся пожилой мужчина за два стола от него.

– Но, может, он где по соседству? Я бы нашел его – знать бы только, где он.

– Никто у нас не знает, где он сейчас. Скоро уж три года, как он ушел с Хозяином.

– С каким хозяином? Куда?

– Это длинная история, отче. Забирай кружку да подсаживайся ко мне… кстати, как тебя зовут?

– Э-ээ… мм-мм… Инканус! – Похоже, бедняга от старости начал забывать собственное имя и страшно обрадовался, когда его вспомнил. – Инканус меня зовут, вот как!

– Подсаживайся, друг Инканус, я расскажу тебе про этого Филбурта.

С ловкостью, необычайной для его почтенного возраста, старик подхватил свою кружку и блюдо с мясом и перебрался за стол к мужчине.

– Этот Филбурт вправду хороший кузнец? Куда, говоришь, он девался?

– Хороший – не то слово. Три года назад он был лучшим кузнецом в этих местах. Все что угодно мог сделать – хоть тебе кирасу сбацает, да так, что будет сидеть как влитая, а при замахе ее и не почуешь, хоть любой из модниц красивый камешек на булавку насадит, на зависть остальным бабам. Кузнец он был хороший, да мужик дрянной – деньги больше людей любил. Потому, наверно, и пошел он к Хозяину.

– Да кто такой этот хозяин?

– По всему видать, что эльф, хотя они в наших краях не живут. Высокий такой, глаза темные, накось посажены, как это у эльфов водится. Слов нет – красавец, а смотреть жутко. Не видел бы его сам, не поверил бы, что такое бывает.

– А давно он здесь появился?

– Еще когда дед мой жив был. Нам тогда орки здорово докучали, а этот эльф пришел и говорит – давайте, я от орков вас избавлю, а вы за это признаете меня хозяином. Как это? – говорит наш староста, а тот – вы мне налог едой платить будете и кое-что смастерить поможете. Наши посовещались, поторговались – ну и согласились. И правда, с тех пор мы ни одного орка не видели, только гоблины с Энтовой Мойки сюда порой захаживают. Да что нам гоблины, по сравнению с орками они – тьфу! Видать, этот эльф над орками особую силу имеет, раз они его так слушаются. Вот он и взял к себе Филбурта для какой-то особенной работы, которую здесь не сделаешь. Так с тех пор мужика и не видели.

– Надо же, – покачал головой старик, на которого рассказ мужчины произвел заметное впечатление. – Если этот эльф такой жуткий, да еще с орками водится – вы-то почему с ним водитесь?

– Да выбор у нас не больно большой – либо орки, либо он. А хозяин он неплохой, нас не обижает и три шкуры с нас не дерет. Договор наш он соблюдает.

– Вот, значит, как… А куда, говоришь, он взял Филбурта?

– Кто его знает! Небось, в крепость в свою, куда ж еще?

– А далеко эта крепость?

– Далеко. Через реку в Черную Землю, и там еще сколько топать. Ты, друг Инканус, не вздумай ходить туда из-за своей заколки – орков там целая пропасть, а у тебя с Хозяином договора нет. Глазом моргнуть не успеешь, как они разнесут тебя по косточкам.

– Да, – согласно покивал старик. – У меня с Хозяином договора нет.

– Поэтому вот мой совет, – мужчина доверительно наклонился к нему: – Или иди к нашему кузнецу Грегору, или спрячь свою заколку, пока не найдешь мастера получше. Грегор, может, ее и приклепает, да все равно видно будет, что ее чинили. Сам подумай, Инканус, раз у тебя на плаще есть завязки, зачем тебе такая заколка в дороге – только гоблинов дразнить.

– Верно говоришь, – снова поддакнул Инканус. – Только гоблинов дразнить. Спасибо, что вразумил меня, старика.

Он подозвал хозяина для расчета и долго выбирал на ладони медяки, пока не отсчитал в точности названную сумму. Затем он снял самую дешевую комнату и удалился на ночлег.

***

Старик выбрался из лодки на берег и оглянулся. На противоположном берегу Андуина было пустынно, как и тогда, когда он заимствовал эту лодку. Это было хорошо, потому что старик не любил показывать, на что он способен. Ни людям, ни гномам, ни эльфам. Разве что орки могли бы кое-что рассказать об его способностях – если бы оставались в живых после встречи с ним.

Он оттолкнул лодку от берега и направил на нее кончик посоха. Утлая посудина поплыла обратно через реку, словно подгоняемая легким ветерком, пока не уткнулась в берег, вдоль которого теснились два десятка мундбургских лодок. С ее носа сама собой соскочила веревка и захлестнулась вокруг причальной веревки соседней лодки. Старик удовлетворенно хмыкнул и зашагал к черному скалистому хребту, возвышающемуся на горизонте.

К полудню горы поднялись перед ним на полнеба. Отсюда был виден не только проем в хребте, к которому направлялся старик, но и часть долины по ту сторону хребта, видневшаяся между скалами. Сквозь проем проходила полузаброшенная дорога. Похоже, ее накатали много лет назад, а теперь давно не пользовались ей.

Вдруг старик остановился и настороженно вгляделся между скал. Со стороны долины сюда приближалась черная шевелящаяся масса, оставлявшая за собой неровное облако пыли. Он окинул быстрым взглядом безлесную равнину, простиравшуюся от реки до гор, и распластался за ближайшей кочкой.

Вскоре стало видно, что это верховой отряд орков. В грубых железных доспехах, с обтянутыми коровьей шкурой щитами и шипастыми булавами в руках, они ехали верхом на огромных черных волках, служивших им вместо лошадей. Звери шли небыстро, вывалив языки, потому что день стоял жаркий. Первым ехал военачальник в рогатом шлеме и блестящей броне, со щитом, на котором была намалевана отвратительная морда какого-то оркского божества. Отряд миновал проем и свернул вдоль скал на север.

Старик выждал, пока отряд не скроется из глаз, и встал. Но не успев сделать и нескольких шагов, он поспешно вернулся в свое жалкое укрытие, потому что из долины к проему приближался еще отряд. Эти орки были пешими, они вышагивали нестройной толпой, уставив в дорогу курносые клыкастые морды под тяжелыми шлемами. Довольно долго старик лежал за кочкой и наблюдал, как из Мордора выходит отряд за отрядом и поворачивает на север. Вслед за пешими отрядами выехали военные обозы, запряженные парами низкорослых харадских лошадей.

Армия была большой и направлялась куда-то далеко, если судить по количеству обозов. Было очевидно, что орки шли не на южное побережье и не в Рохан, потому что искать кочевников в роханских степях – то же самое, что ловить ветер в поле. Они шли на север, а поскольку по эту сторону Андуина не было ничего, что заслуживало бы такой громадной армии, становилось понятным, что орки направлялись на северо-запад, в Эриадор. А если учесть последние события, все эти отряды почти наверняка шли на Ост-ин-Эдил.

Этот вывод заставил старика озабоченно нахмуриться. Ему было известно, что южная разведка не даст застать город врасплох, но ему были известны и силы ост-ин-эдильских эльфов. Соотношение сил не выглядело безнадежным, но потери эльфов наверняка будут очень велики.

Какое-то время он стоял в нерешительности, глядя вслед исчезнувшим за горизонтом оркам, затем резко повернулся и зашагал в долину. То, что находилось там, было важнее.

В последующие дни он пробирался мимо Хмурых гор к северному краю Мордора, а затем на восток вдоль Пепельных гор, на черно-сером фоне которых были незаметны его серый плащ и неяркая синяя шляпа. Наконец он миновал дымящий Ородруин и увидел цель своего путешествия, темной громадой возвышающуюся в основании длинного скального мыса, отходящего от южного склона Пепельных гор.

Крепость Барад-Дур.

Хотя Саурон выбрал для нее отдаленное и укромное место, по ее стенам и башням прохаживались сторожевые орки – и крепостные ворота, несомненно, тоже охранялись. Окружающая местность была открытой, поэтому старик поднялся повыше в горы и начал осторожно переходить от выступа к выступу, подбираясь все ближе к крепости, пока не оказался в скалах прямо над ней. Попутно он наблюдал за всем, что происходило в Барад-Дуре и было доступно его взгляду.

Постепенно он убедился, что в крепости осталось очень мало орков – видимо, Саурон послал в поход все свои военные силы. Сверху было видно, что за воротами крепостной стены стоят на страже несколько орков, но сам двор перед воротами был пустынным, по нему не проходил никто. Мрачное черное здание крепости выглядело безжизненным, некоторое движение там возникало только во время смены крепостной охраны.

Когда стало смеркаться, старик дождался вечерней смены стражников и начал спускаться к крепости, укрываясь за скалами. Орки несли стражу не слишком-то бдительно, всего лишь подчиняясь установленному порядку, поэтому вскоре он без особых затруднений оказался в тени крепостной стены.

Сверху доносился размеренный стук сапог лениво прохаживавшегося по стене караульного орка. Когда он затих за поворотом стены, старик вынул из необъятных карманов балахона тонкую эльфийскую веревку, шепнул ей напутствие, присовокупив к нему имя Эльберет, и подбросил вверх. Бросок нельзя было назвать ни сильным, ни точным, но веревка послушно взлетела по стене и захлестнулась вокруг зубца.

Ее хозяин в одно мгновение взобрался по ней наверх, снял ее и закрепил на другой стороне стены. Соскользнув вниз, он легонько потянул веревку, и та мягкими кольцами упала ему в руку. С отнюдь не стариковской ловкостью старик проскочил открытое пространство от стены до крепостного здания и шмыгнул в находившуюся поблизости дверь. Конечно, дверь оказалась рядом не случайно – он наметил путь, пока наблюдал за крепостью.

В мрачных коридорах Барад-Дура было пусто и тихо. Старик пробирался по ним наугад, пока за очередным поворотом не заметил спешившего куда-то орка. Отпрянув за угол, он дождался, пока орк не поравняется с ним, и кончиком посоха зацепил его за ворот. Прежде, чем орк успел закричать, старик резко повернул посох так, что верхняя часть рубахи сдавила горло своему хозяину.

Полузадушенный орк затрепыхался на кончике посоха, но старик держал свою добычу с нечеловеческой силой. Ни на мгновение не ослабляя хватку, он подтащил орка к себе и схватил за шиворот, а затем основательно встряхнул его и сказал несколько слов по-оркски. Орк притих и обвис у него в руках.

– Где здесь у вас тот человек-кузнец, которого ваш хозяин привел из-за реки? – спросил старик, разумеется, тоже по-оркски. Он превосходно знал оркский язык, хотя очень не любил говорить на нем.

Сначала орк отмалчивался, но после некоторого увещевания посохом он сдался и указал коридор, который вел в кузницу. Не выпуская воротника из рук, старик пихнул пленника перед собой, чтобы тот показывал дорогу. Пройдя в хозяйственные помещения крепости, они остановились у двери, из-за которой доносился стук, не оставлявший никаких сомнений в том, что это кузница.

Одной рукой по-прежнему удерживая орка, старик прислонил посох к стене и приоткрыл дверь в кузницу. Затем он заглянул в образовавшуюся щель, из которой тянуло дымом и жаром. Приземистый человек с кузнечным молотом в руках, широкоплечий и мускулистый, стоял у наковальни, обрабатывая молотом одну из пластин кирасы. Больше никого в кузнице не было, и старик вошел туда, волоча за собой орка, которого предварительно оглушил ударом посоха по голове.

Услышав за своей спиной скрежет захлопывающейся двери, кузнец обернулся и увидел высокого старика, тащившего за собой бесчувственного орка. Вдруг тяжелый молот сам собой вырвался из его руки и пролетел по воздуху в угол кузницы, где беззвучно приземлился на каменный пол. Вслед за молотом полетели щипцы, которыми он придерживал пластину.

Пронзительный взгляд старика уперся кузнецу в глаза, заставив его остолбенеть: