Текст книги "Гонка на выживание"

Автор книги: Вадим Филоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Набираю код.

– Ирэн?

– Да. Ты прости, но я сейчас не могу разговаривать, – чуть запыхавшимся голосом откликается она и говорит несколько слов в сторону.

Ей отвечает мужчина. Фоном играет медленная музыка. Я мрачнею, а она снова что-то говорит в сторону. Мужчина смеется, и я отчетливо слышу его слова:

– Ну-ка дай клипсу, я с ним поговорю…

Тут связь прерывается, а потом мой коммуникатор пиликает, и в строке абонента значится: «Ирэн».

– Да? – сухо откликаюсь я.

– Брайан, – с отчаянием говорит Ирэн. – Не слушай его! – Тут ее голос уплывает и доносится вроде как издалека: – Я не позволю вам больше использовать меня!

Я слышу короткий мужской смешок, а потом мужчина говорит:

– Брайан? Это Паук. Мы тут с Ирэн довольно мило проводим время. Я пригласил бы тебя присоединиться, но вначале ты должен кое-что сделать для меня. Надеюсь, ты не забыл, что именно? Сегодня вечер воскресенья, и у тебя осталось всего два дня.

– Что с Ирэн? – Мой голос хрипит и дрожит.

– С ней? Все в порядке. Пока. До двенадцати часов утра среды она будет жить, а что потом… Это зависит от тебя, Брайан. Только от тебя. Кстати, не пытайся найти ее или меня. Любая твоя попытка будет тут же караться. Например, смертью одного из твоих приятелей.

– Мразь! – шипит Ирэн. – Брайан, не думай обо мне! Не слушай его! Ты знаешь, кто он. Это Би-ы-а-ах…

Слышится звук удара и женский стон, а потом связь окончательно прерывается.

В панике терзаю бедный коммуникатор, снова и снова пытаясь вызвать Ирэн, но она молчит, а потом вдруг откликается механический секретарь и сообщает, что этот номер больше не существует.

– Не существует… не существует… – бормочу я, а мои руки машинально набирают код Мартина.

– Уф, Брайан, – устало откликается он. – Нас с Биллом только что отпустили. Этот Санчес настоящий бульдог, так вцепился со своими вопросами, что я уж думал: конец! Но, спасибо Биллу, отбились. Свалили все на неопытность Курта. А он, бедный, так убивался, так себя казнил, что Хью ему даже премию отвалил, чтоб поддержать морально. И про тебя Хью сказал. Что вот, мол, без Макдилла гонку хрен выиграешь. Билл тут же выторговал для тебя более выгодный контракт…

Он говорит что-то еще, а я пытаюсь осознать несуразицу происходящего. Ирэн сказала: «Ты знаешь, кто он. Это Би…» Или «Бы», прозвучало не очень отчетливо. Билл? Но он был с Мартином. Как же так?!

– Мартин, ты можешь сейчас приехать ко мне?

– Ну… я вообще-то спать хотел завалиться… но если очень нужно…

– Нужно. Очень.

* * *

– Это не Билл. – Мартин развалился на диване в моей гостиной и пьет крепкий кофе, чтоб взбодриться. – Он же не мог быть в двух местах одновременно.

– Но он единственный из моего окружения на «Би», которого знает Ирэн.

– А про Лонга ты забыл? – прищуривается Мартин.

– А при чем здесь Лонг? – не понимаю.

– Ну, его же фамилия Бинг. Джордан Бинг.

– Че-го?! Это как?!

Мартин удивленно смотрит на меня:

– А ты что, не знал?

– Нет. Я думал, Лонг его фамилия.

– Лонг – это прозвище. Еще с армейских времен. А настоящее имя у него Джордан Бинг.

– Ты откуда знаешь? – Я напрягаюсь и смотрю на Мартина с подозрением. Теперь я готов подозревать любого!

– Лонг сам нам с Ирэн рассказал. Когда они с Сятей вернулись из «Сокольничьего Парка», мы ждали тебя, пили кофе и разговаривали.

– Ах, он, мразь! – Сгоряча бросаюсь набирать на коммуникаторе код Лонга, а потом останавливаюсь. Нет. Мне сейчас нельзя совершать ошибки, ведь, как сказал Паук, мои неправильные действия будут караться. – Мартин, езжай-ка ты домой и выспись как следует.

– А ты?

– И я сейчас лягу спать. Нам обоим надо отдохнуть. И вообще утро вечера мудренее.

Он уезжает, а я начинаю нервно метаться по квартире и думать, что перво-наперво нужно разузнать у Грига местонахождение этих чертовых карт, потому что если за два отпущенных мне Пауком дня я не найду иного способа спасти Ирэн, то…

С силой тру руками лицо, не решаясь даже наедине с собой произнести эти страшные слова.

Если я не найду способа, то через два дня…

Плюхаюсь в кресло у камина и смотрю, не мигая, на полыхающий огонь, на нежащегося в пламени Сятю.

Через два дня я…

Я…

Я предам Грига. Я отдам Пауку эти проклятые карты, чтобы спасти жизнь Ирэн!

Вот так, понятно?!

Через два дня… я предам… чтобы спасти…

Тошно мне, ребята, ох и тошно! Хочется то ли напиться, то ли застрелиться. А лучше и то, и другое, и немедленно. Наверное, я так и сделаю. Чуть позже. Но сначала я должен спасти Ирэн…

Глава 8
ПАУК

Устраиваюсь в кресле поудобнее и пытаюсь вступить в ментальный контакт с Григом. Вернее, я хочу проникнуть в глубь его разума, чтобы добраться до нужных мне сведений.

Теперь я знаю, что Паук ошибся – ген маоли активируется во мне не во время стресса, а при определенном состоянии сознания, и я сейчас намерен искусственно вызвать его у себя.

С сотой или двухсотой попытки у меня получается. Я начинаю чувствовать Грига. Ощущаю его удивление, потом минутное сомнение, а затем вдруг все меняется – будто до сих пор я летал по узким извилистым каньонам и внезапно вырвался в космос, к звездам. Я словно превращаюсь в лайдер, скользящий по вселенной чужой души среди не принадлежащих мне мыслей и воспоминаний. Сейчас Григ полностью открыт для меня. Я знаю про него абсолютно все. Могу забраться в самые потаенные уголки его души. Но я хочу знать лишь одно – где спрятаны энергетические карты и каков код доступа к хранилищу.

Да-а… Только теперь начинаю понимать, что же такое на самом деле означает «поменяться душами». Это не только передать свои навыки и память другому, но и полностью довериться ему, раскрыться целиком – до самой сокровенной тайны, до последней даже самой постыдной мыслишки, до самого низменного побудительного мотива.

Не знаю, решился бы я кому-нибудь «отдать свою душу». Даже Мартину. Ведь для такого недостаточно быть друзьями. Нужно большее, гораздо большее. Должна быть уверенность, что этот человек никогда не предаст тебя, не воспользуется обретенными знаниями. Не высмеет, не начнет презирать. А примет тебя так, как ты сам принимаешь себя, – со всеми страхами, слабостями и недостатками, со всеми мерзостями и пороками, со всеми тайными мечтами и желаниями. Но людям свойственно стараться в глазах окружающих выглядеть как можно лучше. Особенно в глазах друзей и любимых. Нет, не знаю, решился бы я когда-нибудь отдать другому свою душу…

Мне вдруг становится невыносимо стыдно перед Григом. Они со Стином поменялись душами сознательно, по обоюдному согласию, а я вломился к ним, как наглый беспардонный взломщик. Предатель. Грабитель, пусть и не по собственной воле…

Мне кажется, я слышу то ли вздох, то ли короткий смешок. Нет, мне не кажется – я действительно слышу и то, и другое. Вернее, чувствую. Интересно, кто из них вздыхал, а кто смеялся?

…Теперь смеются оба.

– Я думал, ты знаешь, Брайан, – говорит Григ. – Односторонний обмен невозможен. В обмене всегда участвуют оба.

– Это я понял. Вы оба: ты и Стин… – Я осекаюсь. До меня медленно, но доходит. – Уж не хочешь же ты сказать… Нет, не может быть! Ведь мы с тобой не менялись… Это Игроки вынудили нас… Вернее, они поставили тебе передатчик, а мне приемник, и поэтому нельзя говорить об обмене: я получал, а ты отдавал.

– Да, до сих пор так все и было, – соглашается Григ. – Но только что ты сам все изменил.

– То есть ты хочешь сказать, что я…

– Да. Ты только что «попросил» мою душу, и я добровольно отдал ее тебе в обмен на твою.

– А-а-а! Э-э-э… – Я смущен, и это еще мягко сказано. Это, как внезапно оказаться голым среди толпы. Или еще похуже. Наконец, смятение проходит. И возникает вопрос: – Теперь ты знаешь обо мне все?

– Как и ты обо мне.

– Тогда ты знаешь, что Паук завербовал меня?

– Да.

– И о том, что Ирэн у него?

– Да.

– И о том, что через два дня я… предам тебя?

Григ молчит.

– Я скажу Пауку код, чтобы спасти жизнь Ирэн, потому что ни одни карты на свете не стоят даже ее мизинца! – ору я.

Григ молчит.

– Ты слышишь?! Вся эта ваша секретная военная хрень не стоит и слезинки на ее щеке! Понятно вам это?! Понятно?!

Григ молчит. Зато объявляется Стин.

– Может, хватит орать? Задолбал! – раздраженно говорит он. – И вообще, ты можешь не произносить слова вслух, а просто отчетливо думать, и мы прекрасно поймем тебя.

– Точно, Брайан, нам лучше перейти на мысленное общение. Тогда Игроки не смогут подслушать наш разговор, – добавляет Григ.

– Какая теперь разница: смогут – не смогут, – мысленно говорю я. – Все равно Игра уже окончена.

– Ну, ты и… – возмущенно начинает Стин. – Григ, и как ты только сумел отдать душу этому нытику?! Ты, наверное, спятил! Он совершенно не похож на нас!

– Ты ошибаешься, – возражает Григ. – Он просто устал. Напуган. И он очень любит свою Ирэн. К тому же он еще не знает всего, что знаем мы…

– И не хочу знать! – отрезаю я. – Сейчас меня интересует только одно: как избавиться от Паука и спасти Ирэн!

– Тогда кончай психовать и начинай шевелить мозгами, – говорит Стин. – Бери Паука в разработку.

– В разработку? В смысле, в плен для допроса? – не понимаю я.

– Разумеется, нет. Допрашивать его бесполезно, он ничего не скажет. Вернее, скажет многое, но все это не будет правдой, – усмехается Стин. – «Взять в разработку» означает провести ряд оперативных мероприятий с целью установить личность объекта и его контакты. А затем создать вокруг объекта такую ситуацию, когда он будет вынужден совершить действия, которые приведут к получению от него необходимых тебе сведений или иного, опять-таки нужного тебе результата.

– Ну, личность-то этого гада я установил, – мрачно сообщаю я.

– Ты уверен? – спрашивает Стин. – То, что у Лонга фамилия Бинг еще не делает его Пауком.

– Да, но Ирэн сказала: «Ты знаешь, кто он. Это Би…».

– Или «Бы», – возражает Григ. – Или «Ба».

– К тому же с Ирэн мог быть не сам Паук, а один из оперативников, представившийся ей Пауком. А тогда грош цена ее опознанию – его просто-напросто уберут и заменят другим, – добавляет Стин.

– Что еще за оперативники? – настораживаюсь я.

– Паук работает с группой, в которую, помимо прочих специалистов, входят два, реже три оперативника, – поясняет Стин. – Кстати, ты уже лично сталкивался с одним из них. Вспомни того, кто провел тебя мимо «живой» воды. Он маоли, а сам Паук не маоли.

– Ты хочешь сказать, что из бассейна меня вывел не Паук, а его оперативник-маоли? – Наверное, сказывается усталость, но слова Стина доходят до меня с трудом.

– Да, – проявляет терпение Стин.

– Но он представился мне Пауком! – возмущаюсь я.

– А ты до сих пор веришь всему, что тебе говорят? – насмешничает Стин. – Если я назовусь Санта-Клаусом, ты поверишь, что я живу в Лапландии и в новогоднюю ночь разъезжаю на оленях?

– Ну, ты-то на Санту не тянешь, – огрызаюсь я. – И вообще, почему это маоли помогает Пауку?

– А почему бы нет? – удивляется Стин. – Маоли такие же люди, как все остальные. У нас есть дом, друзья, работа. Разная работа. Кто-то из маоли становится учителем, а кто-то наемным убийцей. Или разведчиком. Вот я, к примеру, тоже разведчик, а Григ штурмовик.

– Но почему маоли помогает Пауку, а не вам? – настаиваю я.

– Ты имеешь в виду расовую солидарность? – уточняет Стин. – Давай поговорим о ней. Вот Паук относится к расе «человек обыкновенный». И Ирэн «человек обыкновенный». Но Паук без колебаний убьет ее, и последнее, о чем он будет думать при этом – о расовой солидарности.

– Кстати, среди тех, кто пытал меня, был один маоли, – подает голос Григ. – Но он не проявлял ко мне ни капли сочувствия и был даже более жесток, чем остальные.

– Слыхал? А теперь возьмем вас с Мартином, – продолжает Стин. – Вы с ним друзья и напарники, хотя он человек, а ты маоли.

– Я не маоли, – возражаю. – Григ сказал, что ген во мне разрушен чипами.

– В генетическом смысле ты калека – да, но от этого не перестаешь быть маоли, – уточняет Стин. – Ну, что? Закончили обсуждать общечеловеческие проблемы? Вернемся к нашим баранам?

– Вернемся, – соглашаюсь я. – Короче, вы меня убедили: Пауком может оказаться любой…

– …из твоего окружения, – добавляет Стин. – Сто против одного, что он где-то рядом с тобой. Он занял место реального человека и играет роль. Гениально играет, так, что от оригинала его не отличит даже родная мать. А что касается Лонга… Он и в самом деле подозрителен. Он постоянно рядом с тобой, помогает, страхует в острых ситуациях, то есть, по сути, контролирует и охраняет тебя. И если бы разработчиком операции против тебя был я, то обязательно ввел бы в твое окружение такого человека, как Лонг. Так что Лонг если и не сам Паук, то скорее всего один из оперативников. Вернее, если это так, то настоящий Джордан Бинг, штурмовик по прозвищу Лонг, уже мертв.

– Мертв? – переспрашиваю я.

– Да, – откликается Стин. – Если оперативник занимает место кого-то из реально существующих людей, то этого человека сначала убивают. Впрочем, оперативники – это ерунда. Они выполняют конкретные задания Паука и знают только то, что им положено, то есть крайне мало. Они запросто могут быть не в курсе, под какой личиной сейчас прячется Паук. А вот он сам – единственный, кто владеет абсолютно всей информацией об операции. Он знает, где сейчас держат Грига, куда спрятали Ирэн, кто из оперативников внедрен в твое окружение. Паук руководит операцией, отдает приказы и раздает задания. Так что главное для тебя – Паук. Выйдешь на него, считай, победил.

Несколько мгновений мы молчим, а потом Стин повторяет:

– Так что давай, бери Паука в разработку. Выясни, кто он такой, и заставь его плясать под твою дудку.

Моя физиономия изображает унылую гримасу. Ему легко говорить: выясни и заставь. А на деле… У меня осталось всего два дня, и за этот короткий срок я должен обыграть профессионала высочайшего класса. Так взглянем правде в глаза: это невозможно. Дилетанты не выигрывают у профессионалов! Тем более за два дня. Впрочем, и за год не выигрывают. Нет, надо отдать Пауку эти карты и закончить игру, ведь на кон поставлены жизни дорогих для меня людей!

Стин усмехается презрительно, а вот реакции Грига я не чувствую и благодарен ему за это. А еще мне становится стыдно перед ним, и я пытаюсь оправдаться:

– У Паука в заложницах Ирэн… А я даже не знаю, кто он такой… И ему помогают оперативники – тоже, небось, парни не промах… А я один… Я никому не могу верить. Даже Биллу. Даже Мартину. Ведь это могут быть уже и не они, а занявшие их места оперативники. Или сам Паук.

Хотя нет, Мартин – настоящий, ведь я только что видел его на трассе и уверен – ни один оперативник не смог бы пройти ее так, как это сделал он. Потому что в гонке Паук и иже с ним дилетанты, а вот мы с Мартином профессионалы, причем высочайшего класса, и на трассе нас не заменить.

Мне становится легче – я не один. Со мной Мартин… Ирэн… Григ… Стин… и даже Сятя…

Стин снова усмехается, на этот раз хорошо – по-дружески, и говорит:

– Знаешь, какое первое, оно же золотое правило разведчика-разработчика?

– Ну?

– Каждое, даже самое правильное решение всегда содержит в себе ошибку.

– И что это значит?

– Что ошибаются все без исключения. И профи, и дилетанты – все. Разница лишь в качестве ошибки. У дилетанта она бросается в глаза, а ошибку профессионала бывает очень и очень трудно найти. Но всегда выигрывает тот, кто сумеет-таки отыскать в действиях противника ошибку. Сумеет разглядеть и обратить ее себе на пользу. Понял? Ищи в действиях Паука ошибку. Она есть. Ее не может не быть!

– Легко сказать, ищи, – ворчу я. – Кстати, а сам-то ты сейчас где? Почему бы тебе не появиться, так сказать, вживую, и не помочь мне разбираться с Пауком?

– Я не могу, – отвечает Стин. – Я мертв. Я «живу» теперь только в душе Грига.

Мертв! Да, так оно и есть… Я вижу странную капсулу, похожую на раздавленного жука… Она и в самом деле раздавлена, покорежена чудовищным ударом… И Стин внутри раздавлен, смят… невозможно дышать… ребра расплющены… ноги отрезаны оторвавшимся куском обшивки… господи, больно-то как!.. но сердце еще стучит, еще пытается бороться… тук-тук… нельзя умирать… тук-тук… нужно довести до конца… тук-тук… Григ… тебе теперь придется одному… тук… прости, что подвел, дружище… ту…

Сглатываю подступивший к горлу тугой комок и бормочу:

– Ты погоди, Стин. Это все потом, ладно? У меня еще будет время оплакать тебя, а сейчас…

– А сейчас слушай второе правило разработчика, – откликается Стин. – Любой, даже самый натасканный, самый тренированный, самый матерый профессионал не перестает быть человеком.

– В смысле?

– Ничто человеческое ему не чуждо.

– Ага. Это более-менее понятно. А еще правила есть?

– Конечно. Например, такое. Не стесняйся использовать шантаж. В девяти случаях из десяти это самое действенное средство.

– А в десятом? – уточняю я.

– В десятом бывают эффективнее угрозы, подкуп, спровоцированное чувство мести или любви… Кстати, тебя Паук поймал именно на последнем…

Я издаю протестующий звук, но Стин не обращает внимания и продолжает перечислять:

– …Физическое давление на объект, его ликвидация, наконец.

Он говорит что-то еще, но внезапно ментальный контакт начинает рваться – мой сволочной ген маоли засыпает, естественно, в самый неподходящий момент.

Я успеваю сказать:

– Спасибо, Стин. Пока, Григ, – и снова остаюсь один. Мне есть о чем подумать.

Размышляю почти до утра, а потом зову троглодита:

– Сятя, иди-ка сюда, у меня появилась к тебе парочка вопросов…

* * *

Почти весь следующий день посвящаю визитам – «беззаботно» шляюсь по гостям, последовательно обходя всех знакомых, не забывая Рабиша и ребят из «Отвязных Стрельцов». Даже нахожу повод встретиться с обоими Милано и их верным бульдогом Санчесом. И везде меня сопровождает Сятя. Он должен опознать одного человека. На мой вопрос Сятя уверенно заявил, что точно узнает его, если увидит.

После очередного визита вопросительно смотрю на Сятю, но троглодит каждый раз отвечает: «Недь, нье он».

Рабиш – не он… Курт – не он… Билл – не он. На всякий случай привожу Сятю к Мартину и снова слышу:

– Нье он.

Созваниваюсь с Эриком и Диком. Под пустячным предлогом договариваюсь о встрече, трачу драгоценное время на болтовню о пустяках, с надеждой смотрю на Сятю, но троглодит категоричен: Эрик – не он, и Дик – не он.

Лонг звонит мне сам. Как ни в чем не бывало, болтает о пустяках. Его голос весел и дружелюбен. И я отвечаю ему так же – весело и дружелюбно. И мой голос при этом не дрожит. А мои стиснутые кулаки Лонг, или кто он там на самом деле, не видит…

С ним я встречаться пока не собираюсь – Сятя уверенно сказал, что это «нье он», так что Лонг подождет. Вначале я должен найти того человека, который вывел меня из спортивного зала с «живой» водой и, представившись Пауком, провел мою вербовку. Он – маоли, сомнений нет, а Сятя уверял меня, что с ходу отличит маоли от обычного человека. Но то ли Сятя ошибся, то ли оперативника-маоли нет в моем окружении, потому что к вечеру непроверенными остаются всего двое: Том и Виктор.

С Томом встречаюсь в его ресторане, в директорском кабинете. Почти не удивившись, слышу от Сяти привычное «нье он» и соглашаюсь выпить с Томом коньяку. Мне нужна передышка. Я опять на грани нервного и физического истощения – ведь после «Огненной Серии» я так и не сумел отдохнуть. Больше того, я уже вторые сутки без сна. Но все это ерунда. Главное, я чертовски расстроен тем, что с поиском маоли зашел в тупик, ведь это был мой единственный шанс выйти на Паука. А что делать теперь, я не знаю. Перед тем как встретиться с Томом я пытался снова наладить контакт со Стином и Григом, но потерпел неудачу – похоже, мой ген маоли впал в кому.

И вот я бездумно сижу на черном стильном диване с бокалом коньяка в руках, а первый из отпущенных мне двух дней проходит. Я почти физически ощущаю, как истекают его последние минуты.

– Как там твои женщины? – вяло спрашиваю Тома.

– Могло быть и хуже, – откликается он. – Саби уже обо всем почти забыла, а Жанна, конечно, еще в стрессе, но… Знаешь, Брайан, эта история помогла нам разобраться в наших с ней отношениях… Короче, мы решили пожениться.

– Поздравляю. На свадьбу пригласишь?

– А как же. И тебя, и Лонга, и Мартина, и Билла. Вы ж для меня теперь, как братья. – Том замолкает и внимательно вглядывается в мое лицо. – У тебя что-то стряслось? Я могу помочь?

– Что? А… нет, все в порядке, я просто устал. – Покачиваю бокалом с коньяком и смотрю, как красиво преломляется свет в янтарном, солнечном напитке. – Хотя знаешь, а ведь ты и вправду можешь помочь. Мне нужен портативный генератор помех. Небольшой, чтобы я мог постоянно таскать его при себе, и чтобы никто не мог подслушать, о чем говорили я и мой собеседник.

– Есть у меня такая игрушка, – кивает Том. – Радиус действия невелик, всего три метра, но в этих пределах защита от прослушивания гарантирована. Разве что кто-то умеет читать по губам, но можно закрывать рот рукой.

– Отлично. Ты можешь дать мне его прямо сейчас?

– Конечно. – Том лезет в сейф и достает компактную черную коробочку. – Держи. Может, что-то еще?

– Бластер с полной зарядкой.

Том протягивает мне бластер.

– И мне бы надо поговорить с Виктором, – добавляю я.

– Сейчас? – Том машинально смотрит на часы. – Он, наверное, спит.

– Придется разбудить. – Я тоже смотрю на часы: полпервого ночи. Из отпущенного мне Пауком срока остается чуть меньше тридцати шести часов…

* * *

– Я выяснил то, что ты просил, – говорит мне Виктор. – Действительно, была ставка на аутсайдера, а конкретно на «Бешеных Псов». Очень большая ставка – сто шестьдесят тысяч, так что выигрыш по ней составил аж четыре миллиона кредитов! Кому-то сильно повезло.

– А кому именно, ты узнал?

– Некоему Дику Ричардсону…

– Кому?!

– Ты знаешь его? – догадывается Виктор.

– Еще бы. Это бывший гонщик из клуба «Диких Кентавров», а ныне шестерка некоего черного купца Эрика Стронга. А кто из букмекеров принимал ставку? Случайно не Ирвин?

– Нет, другой.

Виктор называет фамилию, но мне она ни о чем не говорит. И все же у меня появляется зацепка – Дик.

– Спасибо тебе, Вик, коньяк за мной, – бормочу я, а потом вспоминаю еще кое о чем. – А как ты получил экстренный допуск в мою квартиру? Это Игроки сделали его тебе?

– Нет, я сам. Да это несложно. Просто взламываешь полицейский архив, в котором хранятся коды экстренных допусков во все без исключения жилые помещения Мегаполиса, и разыскиваешь нужный адрес.

– А ты можешь разузнать для меня несколько экстренных допусков?

– Без проблем. Говори адреса.

* * *

Когда мы с Сятей тихонько проникаем в квартиру Дика, он безмятежно дрыхнет в своей кровати, к счастью, один. Включаю лежащий в кармане генератор помех, чтобы Игроки не смогли подслушать наш разговор, и громко говорю:

– Подъем!

Дик ошалело вскакивает, трясет головой, отдает команду домашней системе зажечь свет и с удивлением смотрит на меня.

– Брайан? А ты что?.. Как ты вошел?..

Не отвечая, делаю знак Сяте. Троглодит подплывает к Дику, и у того на обнаженной груди начинают плясать голубоватые искры. Раздается низкое басовитое гудение – Сятя принялся разрушать межклеточные связи внутренностей Дика. Троглодит действует очень осторожно – процесс хоть и довольно болезненный, но еще не опасный для жизни.

У Дика глаза чуть не вываливаются из орбит, он начинает задыхаться, хрипеть и царапать ногтями горло – похоже, Сятя начал с органов дыхания. Отсчитываю про себя десять секунд и жестом останавливаю троглодита, позволяя Дику немного отдышаться.

– Что… это… значит… Бра… йан? За… что? – сипит Дик и смотрит на меня с мольбой. – Что я тебе сделал?!

Странно, но я не чувствую к Дику ни жалости, ни ненависти. Я сейчас абсолютно спокоен. Собран. Сосредоточен. Я не получаю удовольствия от того, что вижу боль и страх в его глазах, но и сочувствия во мне тоже нет. Я просто делаю свое дело. Как Лонг. Как Паук. Как Григ и Стин… Что ж, похоже, я все-таки выучился играть в эти игры…

– Ты сейчас будешь отвечать на мои вопросы. Быстро и не задумываясь. Понял? – говорю Дику.

– На какие вопросы? – чуть не плачет он. – Что ты такое затеял, а?

Поворачиваюсь к троглодиту.

– Сятя, он не понял, объясни ему еще разок.

На этот раз Дик с воем валится на пол, прижимая руки к животу.

– Я понял! Понял! Понял!

Останавливаю Сятю и смотрю Дику в лицо.

– Вопрос первый. Откуда ты узнал, что «Бешеные Псы» станут победителями?

– Мне сказал Лонг!

Усмехаюсь невесело – Лонг. Все-таки Лонг. Он по уши замешан в этом деле и рядом со мной оказался вовсе не случайно. Но кто он такой – всего лишь оперативник или сам Паук?

Ах, Лонг, Лонг! Ты – последний человек, которого я хотел бы видеть среди своих врагов. Но, к сожалению, врагов не выбирают. Друзей – да, а вот врагов – увы – нет…

– Что именно он сказал тебе? – спрашиваю Дика.

– Что «Бешеные Псы» придут первыми и чтобы я сделал на них ставку.

– И это все? – буравлю его подозрительным взглядом.

– Матерью клянусь! – Дик всхлипывает и садится на полу, подтянув ноги к лицу. – Он и деньги мне на ставку дал.

– То есть? Ты ставил не свои?

– Моих только одна четверть. Остальные дал Лонг.

– Выигрыш вы с ним поделили? – полуутвердительно говорю я.

– Сразу же, – кивает Дик.

– То есть тебе достался миллион – одна четверть выигрыша, – задумчиво тяну я. Что-то в его словах настораживает меня. Что-то здесь не так, вот только я пока не соображу что…

– Мне миллион, а Лонгу три, – говорит Дик и смотрит с тоской. – Ты отберешь у меня деньги, да?

– Отберешь у меня деньги… – эхом повторяю я. – Деньги отберешь… Отберешь деньги…

Догадка крутится буквально под рукой, никак не желая окончательно оформиться.

– Брайан, – окликает меня Дик, и мои мысли рассыпаются окончательно.

– Ну, чего? – с досадой отзываюсь я. Вот ведь не вовремя перебил, гуманоид зачуханный!

– Ты… ты убьешь меня? – Дик дергает щекой и косится на Сятю.

– Нет, не убью, – цепляю на лицо виноватую улыбку и протягиваю ему руку. – Ты меня прости, Дик, я ошибся.

Он нерешительно смотрит на мою руку, а потом все же пожимает ее. Но делает это не искренне, а из боязни разозлить меня. Помогаю ему встать и хлопаю по плечу.

– Поехали в кабак, пропустим по рюмашке в знак примирения. Я угощаю.

– Можно и не ехать, у меня дома все есть, – возражает Дик.

Вскоре мы с ним сидим за накрытым столом и пьем водку, а Сятя мирно пристроился в уголке и вроде как дремлет.

Наш разговор летает туда-сюда. Я расспрашиваю Дика о Лонге и Эрике. Осторожно расспрашиваю, без нажима, вроде к слову пришлось. Он охотно рассказывает. Выясняется, что настоящего имени Лонга ни сам Дик, ни Эрик не знают – они, как и я раньше, уверены, что Лонг и есть настоящее.

Дик, как гостеприимный хозяин, бдительно следит, чтобы моя рюмка не пустела. Впрочем, он и сам пьет, как лошадь, а потом начинает хвастать выигранным миллионом и мечтать, как потратит его с умом.

– Не разбазарю на всякое дерьмо, – пьяно трясет пальцем перед моим носом Дик, – а в дело вложу. Акций куплю… Разбогатею… А потом… Потом куплю этот долбаный клуб, понял?

– Какой клуб?

– «Диких Кентавров», какой же еще! Вот где они у меня все будут! Вот! – Дик демонстрирует мне сжатый кулак.

Эк, его обида-то крутит. Уж сколько времени прошло, а он все помнит, все простить не может, как его из клуба вышвырнули – грубо, опозорив в прессе и отобрав все регалии. Впрочем, чисто по-человечески я его понимаю.

– Тренера взашей! Да и лидеров этих сраных к такой-то матери! – Он входит в раж, перечисляя, как поквитается с обидчиками, а я подливаю масла в огонь:

– Роберта, стрелка вашего, точно надо гнать пинком под зад. Он, гад, в последнем заезде Мартину вилку на пару с «Аргонавтом» сделал.

– Да уж. Видал я по визору, как ваших «Стрельцов» уделали, – сочувственно вздыхает Дик.

Разговор сворачивает на гонку. Я, как мне кажется, довольно умело веду его, то и дело расставляя Дику ловушки. И вскоре прихожу к бесспорному, но ошеломляющему выводу: сейчас передо мной сидит кто угодно, только НЕ профессиональный космический гонщик! И даже не бывший космический гонщик!

Он, конечно, довольно хорошо сечет в этом деле, но сам никогда в жизни не выходил на гоночную трассу. Он изучал предмет в теории, возможно, даже сидел на тренажере или, как Лонг, обучался водить лайдер в штурмовом отряде. Но есть вещи, которым не учат в штурмовых отрядах, их знают исключительно гонщики-профи.

Например, как не сорваться с орбиты при скоростях, позволяющих запросто покинуть пределы Солнечной системы.

Или что основной орбитальный ускоритель нужно включать за несколько секунд до того, как выключится разгонный, хотя подобное строго-настрого запрещено инструкцией по технике безопасности. Запрещено, потому что при их одновременной работе пилот испытывает запредельные перегрузки, а лайдер становится практически неуправляемым, хотя и получает при этом очень мощный разгонный толчок. Но штурмовикам такой толчок до лампочки, им гораздо важнее не потерять контроль над лайдером, а вот для гонщиков этот значительный выигрыш в скорости зачастую означает победу в гонке.

Есть и другие хитрости, которые познаются лишь на трассе – не важно «низкой» или «орбитальной». Но бывший профессиональный гонщик Дик не знает большинства из них. А ведь он занимался этим делом около шести лет и неоднократно брал награды!

Вывод очевиден: передо мной не Дик. Может, оперативник, а может, и сам Паук.

Чувствую, как начинает бешено колотиться сердце. Ну, что мне делать, а?! Попытаться захватить его и с помощью Сяти пытками вырвать признание? Да-а, а если он не заговорит? Если это не Паук, а всего лишь оперативник, который не знает, где сейчас Григ и Ирэн и под чьей личиной прячется Паук?

Нет, его сейчас трогать нельзя. Он вроде не догадывается, что я расколол его, так пусть и дальше пребывает в блаженном неведенье. А мне необходимо срочно разбудить свой ген маоли, чтобы посоветоваться со Станом. Но для этого нужна длительная медитация, то есть желательно как можно скорее покинуть общество лже-Дика.

Пытаюсь встать из-за стола, а потом спохватываюсь. Нет! Так резко уходить нельзя – он может заподозрить неладное. И я остаюсь: продолжаю пить и вести теперь уже бесполезный для меня разговор, который снова сворачивает на выигрыш. Надо отдать должное сидящему передо мной человеку – актер он просто прекрасный. Он очень точно сыграл и обиду на «выгнавший» его клуб, и искреннюю радость от миллионного выигрыша.

– А почему ты сделал ставку у каких-то левых букмекеров, когда у тебя есть свой – Ирвин? – спрашиваю просто так, чисто для поддержания разговора, но в ответ лже-Дик меняется в лице и растерянно спрашивает:

– А ты откуда знаешь?

– От верблюда, – огрызаюсь я. – Так почему не у Ирвина?