Текст книги "Гонка на выживание"

Автор книги: Вадим Филоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава 7
«ОГНЕННАЯ СЕРИЯ»

– …Поначалу воздушный бой походил на поножовщину в телефонной будке: кто кого первым ударил, тот и выиграл. То есть кто кого первым поймал в прицел, тот и победил, потому что уклониться от выстрела не представлялось возможным. Но так было раньше. А теперь во всех лайдерах установлена система такатта, – рассказывает нам, зеленым, только что пришедшим в клуб новичкам, Мартин.

Мы слушаем, затаив дыхание, и смотрим на него восхищенными глазами. И пускай Мартин старше всего на три года, но для нас он почти бог – настоящий, профессиональный гонщик, участник «Кольца Вселенной» и двукратный победитель одной из «низких» гонок.

В тренажерный зал, где мы сидим, заглядывает Билл и спрашивает у Мартина:

– Ну, как ребята? Есть подходящий материал для «Огненной Серии»?

– Я их еще не гонял, пока только знакомлюсь с теорией, – торопливо отвечает Мартин. Это для нас он почти бог, а на самом деле Билл впервые доверил ему поработать с новичками, и Мартин страшно гордится оказанным доверием.

– Не тяни, сажай их поскорее на тренажеры, – советует Билл и уходит.

– Так… – Мартин поворачивается к нам. – Напоминаю основные правила. В «Огненной Серии» гонщики участвуют парами, каждый на своем лайдере. Один зовется бегуном. Его цель – как можно быстрее дойти до финиша. Второй – стрелок. Он расчищает путь, выводя бегунов соперников из строя, а также защищает своего бегуна от вражеских стрелков. Это понятно? Вопросы есть?

– Да. А если на финиш первым придет стрелок, а не бегун, победа будет засчитана?

– Конечно. Важно, чтобы хотя бы один из двух гонщиков пришел на финиш, а кто именно, не имеет значения.

– А бегун может стрелять в соперников?

– Может. Только нельзя забывать, что при стрельбе сильно теряется скорость. А вообще, разделение на бегунов и стрелков условное. Все зависит от выбранной тактики. Бывает и так: бегун и стрелок во время гонки меняются местами… Еще вопросы есть? Нет? Тогда переходим к системе управления лайдером. Это сенсорная панель, педали поворота и штурвал…

– Больше похож на джойстик, – бормочет один из новичков.

– Да, – кивает Мартин. – Несколько отличается от привычного, того, что в мобиле. В лайдере он действительно больше похож на ручку управления или на джойстик, но по привычке зовется штурвалом… Так, дальше… Теперь средства вооружения и защиты. Из вооружения гоночному лай-деру полагается только плазменная пушка модели НТСИ-9, или, как ее еще называют, «холодный плазмоид». По сути, это высокочастотный генератор, который генерирует низкотемпературную плазму. Затем плазму разгоняют до скорости света и задают направление, которое корректируется лучом лазера. При попадании в противника «плазменный заряд» выводит из строя навигацию и приводит к остановке двигателя. Если это, не дай бог, произошло с вами, ваша основная задача – как можно быстрее включить аварийную систему управления и с ее помощью сойти с трассы, чтобы не угодить под соперника или метеорит.

Мартин делает паузу, ожидая вопросов, но мы молчим. Мы слушаем его с открытыми ртами и даже дышать стараемся через раз, чтобы не упустить ни слова.

– Переходим к защите. Во-первых, это фантомное поле. Во-вторых, такатта. Такатта – это такой детектор, который сообщает, что пилот вражеского лайдера ловит вас в прицел. Подробно принцип действия такатты мы изучим несколько позже. А сейчас посмотрите на этот экран. В центре постоянно горит зеленая точка. Это ваш лайдер. Видите, вокруг шныряет луч? Это прицел вражеского стрелка. Вы можете видеть, приближается он к вам или отдаляется. И в соответствии с этим корректируете движение вашего лайдера.

– А если луч совпадет с зеленой точкой? – следует робкий вопрос.

– Значит, вас поймали в прицел, и вот-вот последует выстрел, – отвечает Мартин.

– И что? Уйти уже не удастся? – настаивает новичок.

– Ну почему же? – Мартин по очереди осматривает наши напряженные лица. – Если противник поймал вас в прицел, он нажимает гашетку пушки, тем самым запуская процесс генерирования и разгона плазмы. На это требуется порядка трех-четырех секунд, и за это время вы должны попытаться уйти.

– Три секунды! А как же инерция лайдера? Успеет ли он выполнить необходимый маневр?

Мартин насмешливо глядит на новичка:

– Лайдер-то успеет, весь вопрос в том, успеешь ли вовремя среагировать ты?

* * *

…Выныриваю из прошлого и открываю глаза. Знакомая палата со знакомым медицинским «катафалком». Я, естественно, внутри, весь опутан датчиками. Рядом сидит Рабиш.

– Сколько я провалялся, док?

– Очнулись? – Он явно сердит, и это еще мягко сказано. – Вы безответственный человек, Брайан! Не ожидал такого от вас! Я выписал вас из клиники в уверенности, что вы с трепетом относитесь к своему здоровью. А вы?! Тут же побежали делать себе инъекцию какой-то гадости!

– Аксидиина, док, – поправляю.

– Знаю! – отрезает Рабиш. – Но лучше б вы сразу приняли цианистого калия, чтоб меньше мучений и вам, и мне! Вы хоть знаете, что аксидиин – это наркотик? Сильнодействующий и с мгновенным привыканием?

– Док, у меня не было другого выхода, мне пришлось, – пытаюсь оправдаться, но он прямо-таки сатанеет.

– Пришлось?! Ну а теперь вам придется испытать массу неприятных ощущений! У вас вот-вот начнется ломка, и вы будете буквально на стенку лезть. Хотите?

– Нет, – честно признаюсь я.

– Нет, – ворчит Рабиш. – Я могу только отчасти смягчить ваше состояние, погрузив в искусственный сон, но предупреждаю, вам будут сниться кошмары.

– Потерплю, док. Так сколько я провалялся без сознания?

– Почти сутки. Сейчас четверг, вечер.

Ого! До «Огненной Серии» осталось всего два дня, не считая остатка сегодняшнего, а из отпущенного мне Пауком срока пять. Вот блин! Мне некогда валяться в кровати, у меня чертова прорва дел. И одно из них – Ирэн.

– Док, а Мартин вчера привозил к вам Ирэн?

– Да. С ней все в порядке. Она полностью освободилась от гипноза, ее жизнь вне опасности, – сухо говорит Рабиш.

Мне очень хочется спросить, где она сейчас, но я молчу, а сам Рабиш, похоже, не собирается дальше развивать эту тему. Ладно, тогда перейдем к другой.

– Док, а когда я смогу выписаться из клиники? Видите ли, до «Огненной Серии» осталось всего два дня, и было бы просто здорово, если бы завтра утром вы отпустили меня на тренировку…

– Че-го?! – Его лицо краснеет от негодования, а глаза вылезают из орбит от бешенства. – Утром?! Да вы!.. Да я вас!.. Будете лежать месяц как минимум!

Ага, месяц! Размечтался! В воскресенье, хочет он того или нет, я буду сидеть в кабине лайдера. Вот только сейчас ему об этом говорить необязательно. Пусть сперва успокоится немного. Тем более что препираться у меня больше нет сил. Мне снова становится плохо, подступает тошнота, и в глазах двоится. Меня будто затягивает в темную смачную яму. Пытаюсь сопротивляться, но темнота подступает все ближе, и я вновь проваливаюсь в воспоминания…

* * *

…Вакансия в клубе «Отвязных Стрельцов» была всего одна, а нас, претендентов, аж двадцать человек. Большая часть отсеялась на экзаменах по навигации и механике, некоторых завернули врачи, так что до собеседования дотянули всего семеро, а после двухчасовой молотилки на тренажерах Мартин отобрал троих, и меня в том числе. Нас отпустили по домам, а назавтра с утреца мы должны были предстать пред грозными очами Билла для окончательного отбора. Мои соперники, вымотанные до предела тренажером, с радостью рванули по домам, а я тайком проскользнул в ангар с лайдерами – мне до жути захотелось увидеть вблизи этих грозных «птиц».

В ангаре царило рабочее оживление: сновали техники, периодически появлялись пилоты, залезали в кабины и выруливали на взлет или, напротив, возвращались из полета. На меня обратил внимание один из техников.

– Эй, ты чего здесь лазишь?

Я с гордостью показал ему электронный бейджик-пропуск.

– Новичок, значит, – кивнул техник и вернулся к своим делам.

– А ты чего домой не ушел? – раздался за спиной голос Мартина. Я обернулся. Он уже переоделся в серый мягкий скафандр, но шлем не надел, нес в руке.

– Я… это… посмотреть…

– А… – понимающе протянул Мартин и внезапно предложил: – Хочешь подняться со мной на орбиту?

– Да!

– Тогда пошли в раздевалку, наденешь презерватив.

– Чего?! – вытаращился я.

– Мы так называем легкий гоночный скафандр, – пояснил Мартин. – Он предохраняет от перегрузок, от внезапного падения давления, от пожара… короче предохраняет. Впрочем, бывают случаи, когда и презерватив не спасет… – Мартин сделал паузу и искоса взглянул на меня. – Ты знаешь, почему у нас появилась вакансия?

– Угу.

Об этом много кричали по визору. Во время прошлого заезда «Огненной Серии» произошла трагедия. Гонщик-бегун «Стрельцов» был сбит противником и попытался сесть на Луну-3, но не сумел вовремя погасить скорость и со всего маха врезался в поверхность. Хоронили его в закрытом гробу, а его напарник-стрелок ушел из клуба и, по слухам, начал пить, вероятно, обвиняя в случившемся себя – ведь его прямая обязанность заключалась в том, чтобы защищать своего бегуна.

– А почему вакансия всего одна?

– Потому что новым бегуном буду я, – пояснил Мартин. – И мне нужен стрелок.

* * *

…Господи, до чего же мне плохо! Я словно угодил в гигантскую мясорубку – меня ломает и выкручивает наизнанку. «Будто стоишь на голове и поддерживаешь языком желудок». Это не я сказал, это кто-то из классиков, но лучше мои ощущения не передать.

– Бедненький, – слышу знакомый голос, и на мой пышущий жаром лоб опускается холодная ладонь. – Потерпи, скоро тебе станет легче.

С превеликим трудом открываю глаза и вижу Ирэн. Пытаюсь улыбнуться ей, но не успеваю, потому что снова впадаю в забытье. А дальше начинается ад. Обещанные доком кошмары чередуются с кратковременными болезненными пробуждениями, во время которых я успеваю открыть глаза, увидеть у своей постели то Мартина, то Лонга, то Рабиша, то Ирэн, и задать один-единственный вопрос:

– Какой сейчас день?

– Пятница, утро, – отвечают они.

– Пятница, вечер…

– Суббота, утро…

Суббота!!! Я пытаюсь встать, но меня укладывают обратно и зовут Рабиша, который намеревается влепить мне какой-то укол. Я отталкиваю его.

– Что это вы собираетесь мне вколоть, док?

– Успокойтесь, Брайан, это всего лишь снотворное.

– Нет! Мне нельзя больше спать, я должен идти…

– Это куда еще?

Я молчу. Ему не нужно знать, куда. А идти я должен к Тому, где нас с Лонгом будут ждать двое парней, чтобы тайком провести на территорию клуба «Бешеных Псов».

Игла впивается мне в вену, снотворное подступает к разуму, укутывая его липкой вязкой паутиной, но я сопротивляюсь изо всех сил, ведь мне нельзя спать, я должен встать… мне надо…

– Не дергайся, – внезапно звучит в моей голове голос-мысль Грига.

– Нет, Григ, ты не понимаешь, мне надо идти…

– Пойдешь, – перебивает Григ, – но чуть позже. А пока ляг спокойно и расслабься.

– Я тогда усну.

– Не уснешь. В тебе снова активировался ген маоли, и снотворное на тебя не подействует. Сейчас мы будем чистить твой организм, и для этого ускорим метаболизм в несколько раз. Чтобы этого добиться, делай так…

Несколько часов спустя я все-таки погружаюсь в сон, но это уже нормальный сон уставшего, но абсолютно здорового человека.

Просыпаюсь и вижу Ирэн.

– Который сейчас час? – спрашиваю.

– Около восьми вечера.

– Субботы? – уточняю.

– Субботы, – кивает она. У нее странный застывший взгляд, и на лбу пролегла морщинка.

– Что-то случилось? – осторожно спрашиваю я.

– Да… Тому только что прислали… – Ирэн замолкает. Ее начинает весьма ощутимо трясти.

– Что? Что прислали?

– Два пальца… отрезанных…

Я мертвею. Сабрина! Неужто у этих выродков хватило жестокости отрезать пальцы у трехлетнего ребенка?!

– Нет, не у Сабрины, – торопливо говорит Ирэн. – У ее матери… У Жанны… И записку прислали, дескать, Том не выполняет их требования.

– С чего они взяли, что не выполняет? – не понимаю я. – Ведь гонка только завтра.

– Сегодня был квалификационный заезд, и «Бешеные Псы» пришли предпоследними.

– Естественно, они всегда так приходят. Но ведь они должны победить в самой гонке, а не в предварительной квалификации.

– Ну да. Но похитители решили показать Тому, что не шутят. Если «Псы» проиграют, написали они, то Жанну и Сабрину Том будет получать по кусочкам. – Ирэн всхлипывает. – Знаешь, Брайан, они резали ее прямо по живому, без наркоза… медленно-медленно… она так кричала… так кричала… пока не потеряла сознание… а они привели ее в чувство и снова…

– Откуда ты знаешь?

– Они снимали это на визор-камеру и прислали ролик Тому… – Глаза Ирэн наполняются слезами, но она справляется с собой и спрашивает: – А как ты себя чувствуешь?

– Отлично. – Я не вру. Я действительно абсолютно здоров, у меня даже полностью зажила сломанная нога. Впрочем, в целях конспирации медицинский панцирь я пока снимать не стану. – Позови Рабиша и принеси мне что-нибудь поесть, ладно?

Голод у меня сейчас зверский, это плата за ускоренное излечение. Григ предупреждал, что так и будет, и советовал сразу, как проснусь, съесть несколько плиток горького шоколада.

Ирэн выходит, а я нащупываю на прикроватном столике свой коммуникатор и связываюсь с Мартином.

– Брайан, это ты? – удивляется он. – Очухался или?..

– Очухался. Скажи Биллу, что все остается в силе.

– Лады. А то мы уж было запасной план хотели.

– Не надо запасной. Я в норме.

Отключаю связь, увидев входящего в палату Рабиша.

– Док, – решительно начинаю я, – вы сейчас осмотрите меня и удостоверитесь, что я здоров. А потом я покину клинику, и завтра весь день меня не будет. Но вы сделаете вид, что я еще здесь. Завтра к вечеру я вернусь, а послезавтра вы официально выпишите меня…

– А чего это вы тут раскомандовались? – злится Рабиш. – Я сам решу, когда, что и как!

– Док, я не командую, я прошу.

Наши взгляды встречаются. Он вздыхает и бормочет:

– Вот свалились же вы на мою голову, Брайан. Такого пациента и врагу не пожелаешь!

* * *

Воскресенье. Четыре утра. Самое сладкое время для сна. Особенно если лежишь в теплой уютной кровати, а за окном метет февральская вьюга. Но нам пятерым не до сна. Мы с Лонгом, Томом и двумя его парнями сидим в мобиле, припаркованном неподалеку от полигона клуба «Бешеных Псов» и ждем, пока один из парней по имени Арчи справится с охранной системой. Арчи деловито колдует над портативным визор-фоном, что-то мурлыча себе под нос, и вскоре извещает нас, что путь чист. Выбираемся из теплого брюха мобиля и ежимся, ощутив на лицах колючее прикосновение ветра со снегом.

– Ну и погодка, – бормочет Стю, второй из парней Тома. – При такой погоде гонять, костей не соберешь.

– Это здесь, на Земле. А на орбите всегда одна и та же погода, ясная, – отвечает ему Лонг.

– Ну да, ну да, – спохватывается Стю.

– Том, ты бы остался в мобиле, – предлагаю.

– Нет, – упрямится он, – я с вами.

Мы вчетвером проходим в ворота полигона, а Арчи остается контролировать обстановку снаружи.

Вообще, полигоны всех гоночных клубов похожи, как две капли воды – их и строили-то по единому типовому проекту. И все же разница есть. Чувствуется, что этот клуб не из успешных. Здесь повсюду сквозят небрежность и жесточайшая экономия. Они проявляются в отсутствии людей-охранников при входе – ясно, что владельцы «Бешеных Псов» вынуждены экономить деньги на персонале. И в том, что круглосуточный обогрев тротуара включен только на площадке перед ангаром с лайдерами, а остальное пространство заметено снегом, который поутру будут расчищать роботы-чистильщики. И в не вывезенных с вечера мусорных баках, и в сотне других мелочей. Но особенно тягостное впечатление производит на меня сам ангар. Я привык, что в нашем, в стрельцовском, царит идеальный порядок. Билл беспощадно штрафует гонщиков и техников за оставленные в спешке инструменты или за криво припаркованные лайдеры. Здесь же порядок не соблюдается вовсе, похоже, всем на все плевать. Пол усеян промасленной ветошью, по углам валяются вперемешку сломанные и новенькие запчасти, лайдеры стоят как попало, короче, полный кавардак.

– Мне даже страшно представить, в каком состоянии у них сами лайдеры, – говорю я Лонгу. – Знать бы раньше, пришли бы сразу после полуночи, чтобы успеть привести их в порядок. Наверняка потребуется какой-то мелкий ремонт.

– Вряд ли все так уж плохо, – сомневается Лонг. – Пилоты ж не полные придурки, должны понимать, что к чему.

Том напряженно слушает наш разговор и встревоженно хмурится. Мне очень хочется успокоить его, сказать, что все в порядке, но действительность превосходит мои самые страшные опасения – предназначенным для гонки лайдерам требуется не мелкий, а самый настоящий ремонт. В одном из них орбитальные ускорители барахлят, а во втором рулевая система срабатывает с задержкой аж в три секунды. Конечно, на таких лайдерах можно подняться на орбиту, к примеру, на прогулку, чтоб на звезды посмотреть да девушек покатать, но в профессиональную гонку лучше не соваться.

– Вот засранцы, – растерянно тянет Лонг. – Во что машины превратили, уроды. Да на таких лайдерах от выстрела нипочем не уйти, как пить дать собьют!

Том меняется в лице и порывается что-то сказать, но я останавливаю его:

– Ладно, мужики, время еще есть. Техники и пилоты «Псов» придут не раньше восьми. У нас почти четыре часа, так что давайте-ка за работу.

– Обе машины сделать не успеем, – чешет в затылке Стю и косится на Тома.

– А обе и не надо, – возражаю. – Сделаем рулевую систему для Лонга, а в лайдер с испорченными ускорителями сяду я.

– Э, нет, – начинает спорить Лонг, но я останавливаю его: – Доверься мне, ладно? Это моя территория, и я знаю, что делаю.

Мы с головой уходим в работу. К счастью, Лонг оказывается механиком от бога, да и у Стю руки явно не из задницы растут, а Том помогает на подхвате, так что к исходу четвертого часа нам удается привести лайдер Лонга в норму.

– Ну, все. Том, Стю, вам пора сваливать, – говорю, – а то сейчас сюда народ стекаться начнет.

Стю кивает, желает нам удачи, а Том смотрит на нас с Лонгом и говорит:

– Я ваш должник, мужики. Вечный должник.

– Сочтемся, – по обыкновению ворчит Лонг, а я добавляю: – Не забудьте встретить нас на финише.

Том и его люди должны помочь нам незаметно исчезнуть после гонки.

Они покидают ангар, а мы с Лонгом расходимся по «своим» лайдерам, надеваем «презервативы» и прячемся в грузовых отсеках.

Дальше время тянется нудно и медленно. Мне сквозь приоткрытый люк слышно, как начинает собираться народ, как вяло переругиваются сонные техники. Потом приходят гонщики и тренер. Они втроем садятся в «мой» лайдер, размещаются в десантных креслах, а за пилота берут одного из техников.

Удивленно пожимаю плечами. Ну и странные у них тут порядочки! Лайдеры на стартовую площадку Луны-3 перегоняют не сами гонщики, а техники! У нас, у «Отвязных Стрельцов», так не принято. Перед гонкой мы с Мартином всегда сами пилотируем свои машины, летим молча, без разговоров, чутко отслеживая работу всех систем. Этот процесс сродни медитации, и он очень важен, чтобы до последнего винтика прочувствовать машину, стать ее частью, слиться с ней. Но у «Бешеных Псов» гонщики и тренер используют это время полета для последнего совещания.

Включается пусковой реактор, и лайдер начинает вибрировать. Так быть не должно. В хорошо отлаженном двигателе вибрация практически неощутима. Делаю себе пометку в уме об очередной неисправности и прислушиваюсь к голосам. Хм, это не совещание, это ругань. Тренер грозится выгнать гонщиков ко всем чертям, если они сегодня не займут хотя бы пятое место, а те отбрехиваются в том смысле, что они лучше пойдут персональными пилотами к богатым дамочкам, чем станут гробиться в «Огненной Серии» за такую смехотворную плату. Впрочем, ни сам тренер, ни гонщики явно не верят ни в пятое место, ни в увольнение. Ругаются они вяло – по привычке. Наверное, это стало чем-то вроде ритуала.

Я теряю интерес к разговору, а вот работа систем лайдера меня интересует все больше. Я сижу на полу, забившись в щель между шкафами с запчастями, и, закрыв глаза, подмечаю малейшие нюансы в поведении лайдера. Вот его реактор разогнался до рабочего состояния, и вибрация существенно усилилась – теперь машину сотрясает настоящая лихорадка так, что мои зубы, того и гляди, начнут стучать друг о дружку. Стискиваю их покрепче и кровожадно мечтаю, как «душевно» поговорю с пилотом «Бешеных Псов» после гонки.

Стартовая перегрузка прижимает меня к полу. Лайдер выходит на орбиту Земли-3 рвано, толчками, но спасибо, что хоть так. А то я уж грешным делом боялся, что пусковой ускоритель не вытянет даже первую космическую скорость. Ошибся. Вытянул. И первую, и вторую. Правда, на гоночной орбите потребуются скорости раз в пять больше, но… будем надеяться…

Однако надеялся я недолго. Как только включился второй, орбитальный, ускоритель, машина начала как-то странно вихлять из стороны в сторону. Так, похоже, фокус сгорания плазмы сбит – пляшет, как черт на сковороде. Вот космические кочерыжки! Значит, на больших скоростях есть опасность сорваться в винт.

– Ничего, птичка, мы с тобой сработаемся, – шепчу я, адресуясь к машине. – Ты молодец, ты не виновата, что эти козлы довели тебя до такого состояния. Но мы с тобой справимся, вот увидишь. Мы выиграем эту гонку, и у тебя на фюзеляже будет красоваться зеленая розетка победителя.

Я бормочу что-то еще в том же духе, и внезапно приходит отклик. Он проявляется не в словах, а в чувстве тепла, которое вдруг разливается у меня в груди. Понимаю, что контакт состоялся – машина поверила мне, признала за мной право управлять собой.

Тут первая часть пути заканчивается – лайдеры ныряют в брюхо светового лифта, который болтается на орбите Земли-3. Двигатели глохнут, пилоты могут расслабиться и выпить кофе – впереди часовой световой прыжок к орбите Луны-3.

Вообще, эти световые лифты крайне полезные изобретения. Они установлены на орбитах большинства обитаемых планет и помогают быстро, а именно со скоростью света, перебрасывать грузы и людей в пределах одной Солнечной системы.

Час проходит. В лайдерах «Бешеных Псов» снова включаются двигатели, машины покидают лифт и садятся на поверхность Луны-3, на специальную предстартовую площадку. Люди на время покидают машины: техники и тренер идут в предназначенные для них боксы, а гонщики отправляются на медицинский осмотр на предмет допинга и прочих запрещенных штучек. К счастью, сами лайдеры досмотру не подлежат: кроме дополнительного вооружения, гонщики имеют право как угодно совершенствовать свои машины, и запретов здесь нет.

Прячусь у входного люка в ожидании возвращения «своего» пилота. Ага, вот и он. Топает, будто слон, кряхтит и ворчит себе под нос. Не выспался, что ли? Ничего, сейчас отоспится…

Захожу пилоту за спину, одним движением размыкаю присоски и сдергиваю у него с головы шлем, а потом сую ему под нос баллончик. Прежде чем он успевает понять, что происходит, струя сильнодействующего препарата бьет ему в нос. Он машинально вдыхает и оседает на пол, закатив глаза. Все, клиент под наркозом. Оттаскиваю пилота в десантное кресло и крепко прикручиваю ремнями безопасности, а потом цепляю ему на башку шлем и проверяю работу систем жизнеобеспечения скафандра – «Пес» нужен мне спящим, но живым. Хотя за то, что он сделал с лайдером, его и прибить не жалко!

Так. Ему безопасность гарантирована. Теперь надо позаботиться о себе, а то уже дали предупреждающий сигнал предстартовой готовности и пора подниматься на орбиту. Сажусь в кресло пилота, пристегиваюсь, чувствую, как магнитные захваты фиксируют ноги на педалях поворота, запускаю реактор и вызываю Лонга:

– Ты как?

– Готов, – откликается он.

Мы с ним будем во время гонки постоянно поддерживать связь через коммуникатор, а вот с Мартином, к сожалению, связи не будет, потому что он, в свою очередь, станет контактировать со своим напарником – Куртом.

Лайдеры выходят на условную гоночную орбиту, занимая места в стартовой решетке, согласно вчерашнему квалификационному заезду. Как известно, «Бешеные Псы» пришли предпоследними, так что у нас с Лонгом положение на старте хреновое. Но мы при разработке тактики учитывали это, и Билл даже нашел способ превратить неудачу на старте в плюс…

– Готовность номер один, – громко объявляет динамик. – Обратный отсчет пошел. Десять…

Это только кажется, что все машины уйдут на трассу довольно плотной группой. На деле у каждого свои соперники – у лидеров свои, у аутсайдеров свои. Мы с Лонгом, то есть «Бешеные Псы», среди последних, поэтому такие монстры, как «Дикие Кентавры» и «Аргонавты», не станут поначалу обращать на нас внимания, чем мы и воспользуемся.

– Шесть…

Среди аутсайдеров потасовка ведется довольно вяло, стреляют редко, избегая риска – ведь тебе могут и ответить. Настоящая рубка идет среди лидеров – они злые, азартные, решительные. Они не боятся бить и мастерски умеют держать ответный удар. Эти парни обожают риск – они за тем и выходят на орбиту. И им во что бы то ни стало нужна победа.

– Четыре…

Но кроме соперников на лунной трассе есть и другие трудности. По гоночной орбите навстречу лайдерам несется довольно плотный, искусственно созданный поток метеоритов, которые, с одной стороны, представляют серьезную опасность, а с другой, помогают гонщикам укрываться от выстрелов.

– Два…

Собственно трасса начинается не сразу со старта – нам дают место для разгона. На этом участке пути и произойдет четкое разделение гонщиков на группы, и нашей с Лонгом задачей будет оторваться от аутсайдеров, но не насторожить раньше времени лидеров.

– Один… Старт!

Тридцать восемь «птиц» из девятнадцати клубов рвутся вперед, оставляя за собой роскошные огненные хвосты – не по необходимости, а ради зрелищности, чтоб на экранах визоров зрители увидели потрясающую картинку: яркие стрелы на черном бархате космоса.

Лайдеры размазываются по трассе цепочкой огненных капель. Мы с Лонгом, естественно, в конце. Пробую разогнать орбитальный ускоритель, мой лайдер тотчас подскакивает, словно сноровистый жеребец, и начинает заваливаться набок, пытаясь сорваться в горизонтальный штопор. Поспешно сбрасываю скорость и выравниваю машину. Она виновато вздыхает и выпускает без моей команды фантом – электронную и визуальную имитацию лайдера. Фантом используют для отвлечения внимания противника, но сейчас в этом нет нужды, это бессмысленная и унизительная трата энергии. Именно унизительная, потому что может означать одно из двух: либо что у гонщика сдали нервы, либо что его машина неисправна, и еще посмотреть, что хуже. Чувствую себя примерно так, как если бы громко пукнул на великосветском фуршете у президента – мои уши горят от стыда, а ладони становятся холодными и влажными.

– Наверняка репортеры и комментаторы сейчас отпускают обидные шуточки в мой адрес. – Я и не замечаю, что говорю вслух.

– Не в твой, а в адрес «Бешеных Псов», – возражает Лонг. – Кстати, им не привыкать.

– Им да, а вот мне… Ладно. Похоже, фантомное поле я тоже не контролирую. Как и ускорители, и черт знает что еще. – Мне хочется взвыть от бессилия и унижения. – Лонг, не жди меня, иди к финишу один. Постарайся прорваться к Мартину, он поддержит тебя.

– Ладно, – после паузы откликается Лонг.

Его машина уходит вперед, а я остаюсь в компании таких же неудачников, а именно двух клубов: «Быстрокрылых Соколов» и «Неукротимых Гризли». И те, и другие не торопятся – или их ускорители тоже барахлят, или они в принципе не собираются надрываться на трассе, полагая, что победителями им не стать, а за участие по-любому заплатят.

Включаю внешнюю трансляцию, чтобы слышать комментаторов – они обсуждают самые острые моменты гонки и помогают узнать, чем в данный момент занимаются соперники. По тактическому экрану слежу за продвижением Лонга. Он достаточно уверенно идет вперед, минует группу аутсайдеров и притормаживает среди середнячков, не приближаясь к лидерам. Впрочем, в этом месте притормаживают все – надвигается первый метеоритный поток.

Пока все идет по плану Билла, если, конечно, забыть, что я должен сейчас находиться рядом с Лонгом и прикрывать его. Реакции соперников наш тренер просчитал верно – наглый рывок Лонга не заинтересовал лидеров, но вызвал недоумение среди остальных. Значит, середнячки вот-вот забеспокоятся и попробуют Лонга «на зуб». Ну, так и есть – стрелок «Атакующих Скорпионов» явно начинает заходить на цель.

– Лонг, тебя ловят!

– Вижу.

«Скорпионы» в «Огненной Серии» новички, им недостает опыта, но хватка у них будь здоров, так что не удивлюсь, если рано или поздно они прорвутся к пьедесталу. Но только не в этот раз…

Большинство гонщиков, в том числе Лонг и «Скорпионы», уже погрузились в облако разнокалиберных каменных и железных глыб, и только нам, аутсайдерам, до метеоритного потока еще лететь и лететь.

Бегун «Скорпионов» умело подсекает Лонга, загоняя под огроменную каменную махину. Лонгу остается либо притормозить и получить заряд плазмы от Скорпиона-стрелка, либо врезаться в метеорит. Лонг выбирает третье – прибавляет скорость так, что нос его лайдера буквально клюет зад Скорпиона-бегуна, и тот вынужден уходить вперед на предельной скорости, избегая столкновения. Трюк со стороны Лонга рискованный, ведь окажись у бегуна «Скорпионов» реакция чуть хуже, обе машины превратились бы в груду покореженного металла. Да, трюк предельно рискованный, но в данной ситуации единственно правильный. Даже Мартин не смог бы придумать ничего лучшего.

– Молодец, Лонг! – ору я.

– Ага, – довольно откликается он.

– Только не стреляй, – торопливо говорю я, имея в виду удирающего бегуна «Скорпионов». Если сейчас Лонг отвлечется на прицеливание, то потеряет в скорости и сам станет добычей идущего сзади стрелка.

Лонг понимает меня сразу, повторяет:

– Ага, – и прибавляет скорость, прячась от стрелка за каменной глыбой.

Мне кажется, я слышу разочарованно-матерный рев стрелка «Скорпионов», вижу его со злостью прищуренные глаза.

Мое восприятие вообще вдруг сильно обостряется. Я отчетливо и как бы изнутри вижу лайдеры соперников, чувствую чужие эмоции и владеющее гонщиками напряжение. Больше того, я как-то разом ощущаю всю трассу целиком – лайдеры, метеориты. Причем я могу предсказать поведение последних буквально до миллиметров и долей секунд. Ошарашенно мотаю головой: такое со мной впервые!

«Ты сейчас маоли, ген снова проснулся», – на краю сознания проносится даже не мысль, а тень мысли Грига.

– А быть маоли, оказывается, здорово! – вырывается у меня.

Мне очень нравится это состояние, но насладиться им я не успеваю, потому что Лонг восклицает:

– Вот дрянь!

– Кто?

– Не кто, а что. Дело дрянь.

Смотрю на тактический экран. Против Лонга начинают маневрировать гонщики «Драконов». Странно, «Драконы» – стабильные середнячки. Опытные, умелые, но избегающие открытых столкновений и связанного с ними риска и потому не занимающие места выше пятого. Но сейчас оставшийся без напарника «Бешеный Пес» кажется им легкой добычей. К тому же «Скорпионы» не оставляют попыток «сожрать» Лонга, так что против него оказываются сразу две двойки.