Текст книги "Ликующий джинн"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Старший оставил последний вопрос без внимания.

–Запоминай. Наг Тусс смещен. К власти – с помощью роботов-разбойников, как ты их назвал, – пришел заместитель Бар Коса, Сед Лисс. Самого Бар Коса больше не существует, ему хотели поставить памятник, но передумали. Сторонники Наг Тусса сдаваться не собираются, и на Нырехе уже начались военные действия...

–Славик обязательно спросит, не нападут ли они на нас снова?

–Скажешь: им пока не до нас...

Питя немедленно вставил:

–Ну да! Они сперва должны начистить рожи друг другу!

–Пусть будет по-твоему: начистить рожи...* А Кукукбита на этот раз будет готова встретить любое вторжение.

–Ну ладно, так и передам, – нехотя согласился Питя. – А сколько минут я могу с ним разговаривать?

–Недолго, – ответила Клама, – минуты три-четыре.

*Питя выразился, конечно, иначе, но автор привел чисто земной оборот.

–Ага! Значит, о чем-то своем мы все-таки сможем потолковать. Я его спрошу, как им там, на Земле, играется с нашей невидяйкой? Весело ли?.. Так когда вы меня позовете?

–Я же сказал, – ответил старший, – завтра-послезавтра.

–Лучше завтра, – бросил Питя. – Возятся с какой-то чепухой целых два месяца! – И вышел из радиолаборатории. Хорошо, что не хлопнул дверью.

СЛАВИК

А на другой планете, далеко-далеко от Кукурбиты, Питин друг уже в который раз подошел к окну и повел подзорной трубой по двору. И на этот раз увидел: пошел снег. Медленный, крупный, похожий на парашютный десант, от которого никуда не деться. Снег на глазах густел, Славик едва успел посмотреть на скамейку под названием «Харчевня трех пескарей». Она, как и вчера, была пуста и белела прямо на глазах. Выполнить Кубиково странное задание снова было нельзя. И его невидяйка, которая как-то там, наверно, зависела от этого задания, оказывалась все такой же недостижимой.

На следующий день подул теплый ветер, снег стал таять. Когда они с папой въезжали после уроков во двор, Славик первым делом глянул на скамейку. Конечно, пуста! Кто на нее сегодня сядет, мокрая, как половая тряпка.

И все же, оказавшись дома, он тут же схватился за подзорную трубу. Никого, никого! Только пара воробьев уселась на спинку "харчевни", да и те слетели через минуту. И несмотря на то, что на улице уже пахло весной, настроение у Славика было хуже некуда. Зачем весна, когда у него нет невидяйки!

И вместо того, чтобы взяться за уроки, младший Стрельцов уселся перед компьютером, cунул диск с игрой в дисковод, положил руку на джойстик и – пошло-поехало! Увлекся было полетом на истребителе, сеющем смерть всему живому на земле, но странно – ненадолго. В голове у него было приключение покруче компьютерной игры. Тогда он набрал пароль (Gripa, никто не догадается) и вышел на свой сайт.

Что записано на сайте пятиклассника? Переписка, например, с другими владельцами компьютеров. Там и сообщения о погоде где-нибудь в Сыктывкаре ("А у нас дощщщ... А у вас?" – "А у нас снег-гыхы-гыхы..."), мнения все о том же рэпе, короткие, короче некуда, рассказы о занудах-учителях, вопросы о том, что сейчас носят в центре... Потом на сайте начинаются картинки: мотоциклы, автомобили, качки, рок – и рэп-группы...

Славик просмотрел картинки – нового ничего: жуткого вида качки, американские супер-герои на этот раз зависти не вызвали. У него сейчас в голове другие герои. Славик, невнимательно глядя на фотографии и рисунки, перебрал в памяти своих . И когда на экране появился Питя (качки в одно мгновение улетели за рамки), он ему нисколько не удивился. Может, это воображение воплотило инопланетянина на экране компика.

Питя кого-то ищет, крутит головой, а руками будто от кого-то приставучего отмахивается...

Постойте, постойте – да ведь он же не фантом! Питя настоящий! Лицо, правда, еще какое-то размытое и непонятно, что за выражение на нем... Что за фокусы?!.

Мальчишка на экране вырисовался наконец, стал всамделишным. Он почесал обеими руками взлохмаченную голову, на кого-то, не видного Славику, оглянулся. Что-то спросил и стал всматриваться в... Славика?

Вдруг Славик вскочил.

–Питя!!! – заорал он. – Ты меня слышишь?!

Питя не слышал.

Он заговорил, все так же вглядываясь в предполагаемого зрителя:

–Слава, я уже в третий раз к тебе стучусь! Наши придумали, кажется, как с вами связаться. Но я не знаю, видишь ты меня или нет. Привет, Слава!

–Привет! – прошептал землянин и глаза его сами собой наполнились слезами. – Я тебя вижу...

–У нас все в порядке, – перешел на скороговорку Питя. – Ну, налаживается. На Нырехе кутерьма, но нам она пока не опасна. Все наши по тебе скучают. Я – больше всех. Как там Кубик? – Питя снова почесал голову. – У вас все еще зима? Из роботов получились классные строители. На Нырехе воюют. Вот бы глянуть! Слышь, Слава, а невидяйку ты не потерял? Играете с нею? Наша команда иногда собирается и мы говорим о Земле. Когда кому-то рассказываем про козу – как она, рогатая и бородатая, на нас летела, – никто не верит. Слав, ты меня слышишь? Увидеться хочется! Значит так: Наг Тусс смещен, а Бар Коса больше не существует. Наши ученые уже могут показывать меня по твоему компику, но тебя пока мы видеть не можем. Они долго мне говорили про какие-то волны, но я пока в них не разобрался. Что еще тебе сказать? Я бы даже на Нинку сейчас с удовольствием посмотрел. Если б, конечно, она в меня пальцем не тыкала... Ой, Слава, конец связи. Мне уже машут руками. На Нырехе появился какой-то Сед Лисс... Пока, Слава. Так у вас зима или лето? А тебя я когда-нибудь увижу на наших экранах? Пока!.. До скорой встр-р-р...

Питя с экрана исчез, как будто его и не было, на экран стали выползать из-за рамок идиоты-качки – Славик немедленно выключил компьютер и пересел на диван. Плюхнулся, вернее.

Теперь он сидел на диване и не верил, что только что видел Питю. Ему казалось моментами, что Питя ему просто померещился. Ведь он у него так часто перед глазами... Да нет, это же был настоящий Питя! Уж Питю-то он узнает. Кто еще во Вселенной так лохматит обеими руками голову! Значит, кукурбитцы нашли способ связаться с Землей! И самым логичным способом – через компьютер.

Славик протянул руку к телефону.

Телефон зазвонил, чуть он к нему притронулся.

–Ты дома? – спрашивала мама. – Ты обедал? Сидишь за уроками? Тебе никто не звонил?

–Я дома, – прилежно отвечал Славик. – Я обедал. Я сижу за уроками. Мне никто не звонил. И вообще я самый лучший сын на све...

–Не издевайся надо мной! – немедленно вскипела мама. – Я и так на одних нервах! Сиди дома и никому не открывай дверь. И окно тоже. И вообще. Я скоро буду.

Славик набрал номер художника.

–Да, – раздалось бархатное, и колючки бороды затрещали, уткнувшись

в микрофон.

–Дядя Витя, догадайтесь, с кем я сейчас разговаривал?

–С мамой – раз, с папой – два.

–А кто третий?

–Э-э...

–Ну, дядя Витя! Ну подумайте – ну кто мог со мной говорить, а я не мог ему отвечать?

Кубик потер трубкой колючую бороду.

–Это может быть только Нинка.

–Дядя Витя!!

–Тогда... телевизионный диктор.

–А еще кто? Теплее, теплее, почти тепло... Ну кто, дядя Витя? Если догадаетесь – будете гений.

–Ох! – простонал Кубик. – До гения – я знаю – один шаг, но как его сделать? И главное – куда?.. Я не догадаюсь, Слава, я поднимаю руки...

Славик больше выдержать не мог.

–Я, – сказал он раздельно, – десять... минут... назад... разговаривал... с Питей!

Кубик чуть помолчал и потом ответил так:

–Когда я толкую о чем-то с тобой, то должен, во-первых, не стоять, а сидеть, чтобы не упасть после какого-то твоего сообщения. Второе: держать рядом стакан с водой или таблетку валидола. Повтори, может, я ослышался?

–Я – десять – минут – назад – разговаривал – с Питей! – отчеканил Славик.

–Как?!!

–Они придумали самое-самое простое – связались со мной через интернет. Я открыл свой сайт – и в нем появился Питя. И все, что нужно, мне рассказал. Что ж тут сложного!

–Действительно... – согласился художник, – ничего сложного... Ты включаешь инет – и вдруг на экране появляется лицо инопланетянина... И что он тебе сказал?

Славик постарался вспомнить все, что спешно и сбивчиво говорил ему его маленький друг. У него получилось так же, конечно, как у Пити.

–Ух! – подвел итог Кубик. – Фантастика продолжается! А я-то надеялся пожить хоть какое-то время спокойно и закончить парочку холстов. Но тут самым танственным образом пропадает невидяйка, а через два дня компьютер вживую показывает инопланетного мальчика по имени Питя! И мне говорят, что в этом нет ничего такого... Признаться, я все больше чувствую, что живу уже не в своем привычном мире, а в чьем-то. Знаешь, в чьем, Слава?

–Нет. На Нырехе?

–В твоем, астронавт Стрельцов! В твоем мире компьютеры, интернет, плейеры, мобильники, жостики, компьютерные игры, жокейки задом наперед, рэп, гребень на голове и мозги набекрень. Ну, это мне, старику, так кажется... А еще – пришельцы ростом с карандаш, планета Кукурбита, молстар, снолуч, неви... – тут Кубик осекся. Прокашлялся и продолжил: – Меня из-за всего этого, если сказать честно, все чаще теперь тянет во времена, когда лязгали шпагами и пуляли друг в дружку свинцовыми шариками из кремневых пистолетов... В общем, Славик, мысли мои снова всполошились, как муравьи в муравейнике, куда бросили зажженную спичку.

–Ой, дядя Витя, ну что вы в самом деле! То мозг у вас пирамидальный, то он как муравейник!

–Это я просто выговариваюсь, Слава. Выборматываюсь. Б-б-б! – Кубик, кажется, потряс головой. – А сам я себе на уме. За болтовней я вырабатываю решение. Вот оно: твои алкашики никак еще не проявлялись?

–Их у нас знаете как зовут?

–Как же?

–Дворянами. В хорошую погоду они чаще всего во дворе околачиваются.

–А в плохую?

–Где-то находят место. А чаще всего в пивняке, он почти рядом. До обеда шастают по району, то ящики в магазине таскают, то бутылки собирают, то просто мелочь клянчат, в общем, зарабатывают на поллитра... Дядь Вить, а здорово, что Питя мне в компике показался? Я сначала не верил...

Кубик вместо ответа вежливо кашлянул.

–Я и сейчас... – он недоговорил.

Только Славик положил трубку, как раздался звонок в дверь. Это пришла, как и грозилась, мама. Она каким-то образом смогла уйти с работы.

Труднее всего было после того, что произошло, взяться за уроки. Какие

(а + в)2, когда с ним только что разговаривала неизмеримо далекая Кукурбита! Какие префиксы, суффиксы и окончания, когда в ушах звучат еще слова Бар Кос, Наг Тусс и Сед Лисс!

Но уже раздается в их квартире мамино непреклонное:

–Что вам на сегодня задали?

Славик достал дневник и уставился в него. Кот Брысик лежал рядом на диване, время от времени он поднимал на ученика строгий взгляд желтых глаз. Мама гремела на кухне посудой.

Запахло чем-то вкусным, кот спрыгнул с дивана и направился в кухню, к своей кормушке. Мама заглянула в сынову комнату.

–Куда это ты торопишься? – задала она неожиданный вопрос.

–Я? – оторопел Славик. На столе перед ним была раскрыта алгебра. – Никуда. Сижу и читаю.

–Думаешь, я не вижу? Ты глянь на свои ноги!

Только тут младший Стрельцов понял, что ноги его выдают. Они выбивают под столом дробь. Ноги его сбегали в эту минуту по лестнице и спешили на улицу, где, может быть, стояли недалеко от булочной Петруха и Гоша-Егор и о чем-то таинственном переговаривались.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ

-Послушай-ка, Стрельцов! – сказала Елена Матвеевна, русачка, посередине урока. – Ты сидишь у меня, а такое впечатление, что летаешь. (Славик вздрогнул). Спустись на землю! Напомню тебе на всякий случай адрес: Солодкина, четыре, средняя школа номер 53! Пятая парта в первом ряду! Честное слово, говоришь, как в пустоту!..

Елена Матвеевна, пожилая статная женщина, похожая породистым лицом на российскую императрицу, знала пятиклассников, как свои пять пальцев. Она и тут, конечно, угадала, насчет полета Стрельцова, но еще не ведала, насколько.

На перемене к нему подошел Стас Гусляков.

–Слышь, Слав, у тебя дома ничего не случилось? – спросил он. – У Семечка такая же репа была, когда его предки разбегались. Ему крикнешь: "Боб!" – а он будто с луны свалился – лупится на тебя и не узнаёт. Потом они развелись, и он сразу пришел в себя. Только, говорит, к отцу далеко ехать. Зато каждый раз пять а то и десять баксов в покете. Пятеру его новая жена добавляет.

–Да нет, все в порядке. Это мне сон страшнючий приснился, до сих пор его вижу.

–Бывает, – согласился Стас, – особенно когда американских ужастиков насмотришься. А Елена – у нее все летают.

Все, что происходило в школе, интересным, конечно, не было, но так или иначе касалось главного, чем жил Славик. Произнесла Елена Матвеевна слово "летаешь", и он на мгновение провалился в бездонную пустоту, как совсем недавно в космическом корабле. Сказал Стас об ужастиках – и тут Славику было что вспомнить.

Этот день, где все-все так или иначе касалось его огромной тайны, в конце концов наградил его – и как!

Папа, подвозя сына к дому, несколько раз сказал, что сегодня спешит. Он высадил Славика у арки и потребовал, чтобы тот немедленно поднялся домой, не то... Он недоговорил, развернулся и "мазда" тут же слилась со стаей таких же грязных машин, несущихся по улице.

В природе творилось то, что мама называла дряпней, то есть опять под ногами хлюпала слякоть, а к небу незачем было поднимать голову.

Славик спешить домой не собирался. Проводив глазами папину "мазду", он с редким удовольствием начал оглядывать людный тротуар. Он просто-напросто соскучился по толпе возле их дома. Все спешат. Туда, сюда. Чвак, чвак, чвак... Исчезают в магазине. Встречи, короткие разговоры. "Привет!... Пока". Пожимание рук. Поцелуи. "Ой! Ай! Что вы говорите?! Не может этого быть!" Замызганные по брюхо собаки на поводках тянут хозяев к углам дома. Мокрые воробьи на асфальте скок, скок. Голуби под самыми ногами, еле уворачиваются от сапог...

А вот переминаются разбитые вдрызг некогда абрикосового цвета американские ботинки. Рядом с ними постукивают друг об дружку черные ботинки, без шнурков, языки вывалились. Забрызганные грязью джинсы поднимаются вверх...

–Не скажи, – узнал Славик простуженный голос Петрухи. – Он требует огня камина, тепла собственной руки, ноги на ногу и неспешных слов. А ты потрогай мою руку – ледышка! А собеседник из тебя! Тот ли это, кому поэт предложил: "Давай ронять слова..."? – Судя по красноречию, Петруха уже принял дозу спиртного.

–Костер у помойки, – отвечал ему такой же простуженный голос, – и одно поломанное кресло на двоих – это я тебе, точно, обещаю!

–А еще – шпроты, лимон и сыр, – гнул свое, маловразумительное, Петруха. Он был в том самом широченном пиджаке, поверх которого был накинут старенький плащ с поднятым воротом. Правое плечо у него было поднято до самого уха и этим, видимо, озябшим ухом он все время терся о воротник. Левую руку он держал на сердце.

–Крыша у тебя не протекла? – предполагал Гоги. – Шпроты и сыр! Ну и память у тебя!.. – На нем была незастегивающаяся куртка в сальных пятнах, с оторванным левым карманом и очень коротким воротом. Он часто поднимал плечи чтобы согреть этим куцым воротом затылок.

–Да пойми же ты! – рубил воздух красной иззябшей ручкой бывший кандидат наук. – Не уважать его – не уважать себя! Хоть что-то все равно должно оставаться на пьедестале!

–Ты бы о пьедестале раньше думал, – охоложивал его вдобавок к дрянной погоде Гоги-Егор-Кондрат. – Раньше – понял? Совсем ты меня заморочил!

Славик ничего не понимал в этом разговоре; "дворяне" стояли на разных позициях и говорили на разных языках.

–Вожжа тебе под хвост не попала? – интересовался Гоги. – Вдруг вспомнил черт-те о чем! Лимон, шпроты... Ты еще устриц закажи! А бычки в томате уже не про тебя? Я знаешь что сейчас сделаю? Выпью свою половину, а ты со своей иди искать камин и неспешного собеседника. Нога на ногу... Дай сюда бутылку!

Петруха снова схватился за сердце.

–Не ломай кайфа, Игорь, – неожиданно мягко сказал он. – Я в самом деле, кажется, заехал не туда. Пошли куда скажешь. – Он проглотил слюну.

Оба собеседника, все еще переговариваясь, повернулись к арке и пошлепали во двор. Славик стал протискиваться сквозь людскую толчею за ними. На всякий случай он прятался за спинами прохожих, а под аркой прижался к стене.

Двор парочка пересекла быстро, Славик не рискнул выйти из-под арки и следил за собутыльниками из-за угла. Они подошли к подъезду в таком же семиэтажном доме напротив его квартиры и скрылись в нем. Куда они могли пойти там, он знать не мог, но предположил, что, скорее всего, поехали на седьмой этаж; за ним, если подняться чуть, был вход на чердак. Подвал был кем-то занят под склад.

Ничего интересного из разговора двух пьянчуг Славик не выяснил. Обыкновенная перебранка алкашей, правда, чувствуется их "происхождение". Он поплелся к своему подъезду; сначала поплелся, потом впомнил вдруг, что дома его ждет компьютер, и понесся к дверям стрелой.

А в лифте, в лифте до него дошло, он понял, из-за чего спорили-ссорились Петруха с Гошей, упоминая то шпроты, то лимон, то сыр... Они ведь говорили оконьяке! О том, чем полагается его закусывать! Примерно то же перечислял как-то папин приятель, который всегда приходил в гости с диковинной бутылкой. «К хорошему коньяку – лимон, сыр, сыр – и только! – настаивал он. – Нажираться в этом случае просто преступление!»...

Коньяк наверняка был у Петрухи, недаром он все время держал руку на сердце. Славик подумал даже, что ему неможется. Просто там была заветная бутылка!

Точно, коньяк! Он как-то связан с его невидяйкой. Как?..

Приятели сейчас уже, наверно, на чердаке, устроились на чем-то удобном и при свете свечи потихоньку дудлят дорогое спиртное, роняя соответствующие напитку слова. А вокруг них пыль, хлам...

Вбежав домой,Славик сразу же набрал номер телефона художника.

Знакомое потрескивание бороды.

–Дядя Витя, откуда вы знали про коньяк?

–А что – пьют?

–Сейчас на чердак, наверно, пошли. Я о нем по закуске догадался. Они про нее говорили. Петруха выступал: лимон, мол, к такому напитку, шпроты... а Гоша крыл его. Потом договорились и пошли.

–На чем же они, интересно, остановились?

–На бычках в томате.

–Так, так, – ответил, размышляя, Кубик, – Значит, все-таки коньяк... Это, конечно, ничего еще не доказывает, но дает повод для... Ты говоришь, на чердак?

–Там больше некуда. В подвале теперь склад, а знакомых у них в том подъезде нет.

–Послушай... а ты сможешь мне их показать?

–Сейчас?

–Да нет, завтра, послезавтра.

–Смогу, наверно. Увижу и сразу позвоню. Только ведь надо будет быстро приехать.

–Я приеду, – пообещал Кубик. – Когда такое дело...

–А какое дело, дядя Витя?

–Слава, я не Настя Каменская, я могу ошибаться. И вообще я больше художник, чем следователь. Звони, – и положил трубку.

Хотя Кубик ничего не пообещал, но в Славике начала благотворно растворяться крупинка надежды, оставшаяся после разговора.

ВОРОБЬИНАЯ КАПЕЛЬ

Один очень хороший писатель сказал как-то, что у слов тоже бывают приключения. Как и у людей, бродячих собак (домашние о них только мечтают), у дворовых кошек (у этих приключений хоть отбавляй), ворон, голубей и воробьев. Не так уж давно была написана интересная строчка: « ...палое небо с дорог не подобрано...»

О чем она? Как случилось, что небо упало?! Почему оно на дорогах?! Какой Атлант* поможет людям поднять небо туда, где оно недавно было?!

Это приключения слов. Добавлю: приключения глаз. Еще добавлю: приключения ума. Ума поэта.

Догадались теперь, о чем он написал? Ну, конечно! Поэт писал всего-навсего... о лужах на дорогах после дождя. В них отразилось (упало) голубое небо с облачком посредине.

Интересно жить поэтам. У них что ни день – приключения...

Или вот еще строчка: "Хитрой змейкой из сугроба выбирается зима...".

А эта о чем? Что за змейка? И что она, не носящая, как известно, шубы, как медведь или енот, делала в сугробе? И почему змейка – зима?

Славик стоял и смотрел на тонкий извилистый ручеек, выбегающий из сугроба на внешней стороне тротуара. Ручеек спешил пересечь тротуар, чтобы нырнуть в быструю мартовскую воду на мостовой. На маленькой головке змеи-ручейка сверкали два глаза.

На последнем уроке Славика вызвали вдруг в учительскую. Он испугался лишь слегка, потому что больших грехов за собой в этот день не чувствовал. На всякий случай перебрал все. Ну, толкался, ну, бегал на перемене, ну, Светке Чебукиани сказал, что она дура... Может, пожаловалась?

Но в учительской его направили движением руки к телефону.

Он взял трубку и услышал папин голос:

–Значит, так. Мы с мамой оба в жуткой запарке. Пойдешь домой своими ногами. Но смотри...

–Я понял, пап. Я буду смотреть.

И Славик, впервые за долгое время оказавшись после уроков один на улице, один, уточним, наедине с весной, смотрел во все глаза.

С невысоких крыш старых домов возле школы свисали сосульки. Они исходили каплями, а некоторые уже обломились и упали на асфальт кусками хрусталя.

Иные же карнизы скалились целым рядом ледяных острых зубов... это была последняя угроза Зимы; все ее белое воинство удирало сегодня отовсюду, превращаясь ради собственного спасения в обыкновенную воду. А ведь совсем недавно эта вода была снегом, сугробом, метелью, завирухой, скользким льдом, снежным небом, узорчатой снежинкой, севшей на ладонь...

Под каждым карнизом слышалась звонкая капель. Под иными она былапохожа на золотую ширму, которую, кажется, можно отодвинуть рукой и войти в дом.

Солнце светило так, что слепило, вчера выпавший снег, собранный поутру в сугробы, был ярок – глаза слезились, капель сверкала, била в барабаны, а воробьи – те прямо-таки сходили с ума: сбивались в стайки, летали, тут же садились, тут же снова взлетали, кричали безумолку, суетились... и в этом была виновата, конечно, капель, которую так и хочется назвать воробьиной, воробьиной капелью...

Попробуй-ка в такой день не смотреть по сторонам, попробуй-ка спешить домой...

Но дома уже, наверно, звонит телефон. А может, Питя ждет-пождет его на экране компа. И Славик ускорил шаг.

Как пятиклассник, у которого не сидят на голове ни родители, ни бабушка, а только ходит около ленивый кот, готовит уроки? Он готовит их так-сяк, кое-как, с грехом пополам, как говорили про пятиклассников еще сто лет назад. Он делает их зевая, потягиваясь, постанывая даже и покряхтывая, как седой дед, что натягивает на ноги внуковы вышедшие из моды кроссовки; он сидит за столом, в окно поглядывая, и на часы, и на телефон, замолчавший вдруг, словно его отключили... Мы об этом Славикином времени рассказывать не будем, чтобы не вызвать чью-то зевоту, а сразу перейдем в следующий день. Да, еще к тому же: Кубик не позвонил, Питя на экране не показался; в общем, ничего, кроме развеселой весны, звонившей за окном во все свои колокольчики, бившей во все барабаны, ничегошеньки интересного не было. Поэтому перейдемте-ка в следующий день, когда...

КУБИК ИДЕТ ПО СЛЕДУ

Папа довез сына до ворот, круто развернулся и умчал, успев бросить только: «Чтобы все было в порядке!» Славик дошел до подъезда, постоял чуть, развернулся и пошел по двору, где весна довершала разгром зимы. Нужно было убедиться в полной ее победе. И еще была мысль: увидеть алкашей, понаблюдать за ними и доложить Кубику об их намерениях. Художник что-то задумал, но пока замысла своего не открывает. Видно, он себе как расследователю не особенно доверяет.

У Славика было минут 15-20, потом дома раздастся телефонный звонок.

От зимы во дворе оставался только грязный снег под деревцами и великое множество луж и лужиц на асфальте. В лужах растягивал веселую рябь-гармошку весенний ветерок. Примерно из пяти из ста окон в домах сыпалась во двор музыка. Три из пяти – рэп, что в переводе означает – выкрики. Под гармошку в лужах выходило неплохо.

Славик обошел двор, глянул на часы: у него оставалось еще семь минут. Можно выглянуть на улицу. Под аркой сохранялась зимняя сырость. Улица же сразу пахнула теплом. Лица прохожих были улыбчиво-растерянны, многие уже распахнули зимние одежды, подставляя шею и грудь первому солнцу... И вдруг среди улыбчиво-растерянных лиц он увидел два озабоченных. Нет, не озабоченных – скорее, целеустремленных. Весна им была по-боку. Двое мужчин шли навстречу потоку прохожих. Дядя Петя и Гоги-Егор. Так спешить можно только в одно место. Славик проверил на всякий случай их направление: да, "дворяне" держали курс на пивняк. Они где-то раздобыли деньги. А уж там они застрянут надолго. Чтобы не терять времени, Славик бросился к телефону-автомату.

–Дядь Вить! Они идут в стекляшку! Это уж точно, что часа на два, если не больше. Успеете?

–Бегу! – ответил Кубик. – Лечу! Заскочить к тебе или ты выйдешь во двор?

–Лучше ко мне, а то мне, наверно, уже звонят. Я пока на улице.

–Лечу! – повторил Кубик.

Художник и в самом деле был у Славика через двадцать минут. За это время послушный сын успел ответить на оба звонка: он дома, обедает, сейчас сядет за уроки. Ничего нигде не случилось, никто не звонил, и он никому, в окошко никто не стучал. О Кукурбите можно забыть. Пока.

Кубик был в кожаной куртке и в кожаной же кепке.

–Я должен с ними подружиться, – с порога сказал он, – я их новый друг и собутыльник. Кореш, кент, и керя. И еще кто-нибудь, но об этом должны мне сказать они. У них свой язык.

–Дядь Вить, – охладил пыл художника Славик, – они вас за своего не признают. А если не признают, вся затея впустую. Во-первых, снимите кепку. Если вы алкаш, вы бы давно ее пропили.

–Вот так да! – удивился художник. – Откуда ты знаешь их повадки?

–Вы же сами просили понаблюдать за ними.

–Может, еще что-то не подходит?

–Конечно. Давайте я вас приведу в кентовский вид.

–Давай.

Славик начал с того, что оторвал верхнюю пуговицу на красивой красной рубашке живописца.

–Хорошо, что вы не бриты, – заметил он, оглядывая щеки гостя. – Теперь еще... – Нужно оборвать наполовину карман на куртке. Я его осторожно распорю, вы после пришьете. Чистый платок спрячьте в брюки и не вынимайте. Хорошо бы еще бандану на голову. Тогда был бы точняк, что вас за своего примут.

–Что такое бандана? – поинтересовался Кубик .

–Головной платок. Черный. Но у меня его пока нет. – После операции с ножом и карманом Славик бросил взгляд и на брюки. – Когда выйдете во двор, нужно будет их хорошенько забрызгать. Ну, кажется, все... Нет, вот еще чего не хватает. – Он влетел в ванную и вышел оттуда с тюбиком зубной пасты. Сделал щедрый мазок на Кубикову туфлю и размазал. – Вот теперь у вас подходящий вид, дядя Витя!

Тот неуверенно посмотрелся в зеркало в прихожей. Хмыкнул. Скорчил непонятную рожу.

–У тебя талант гримера. – И пожаловался: – А ты знаешь, что мне придется сегодня пьянствовать?

–Человеку, который обхитрил Наг Тусса, – ответил Славик, – и который ходил в латах робота, ничего не стоит справиться с двумя отечественными алкашами.

–Ну да, – Кубик все же сомневался, он потирал шею, словно разминался, шевелил плечами и продолжал гримасничать, – ты не знаешь, что это за сила. И бульдозер свалят с ног.

–Дядя Витя, они же уйдут!

–Никуда не денутся. Ладно, я пошел. Если выйду оттуда живым, позвоню тебе. Встреча во дворе.

–Скамейка алкашей как раз напротив клумбы. Называется: "Харчевня трех пескарей". А алкаши выглядят так... – Славик довольно точно обрисовал известную нам парочку.

–Дай мне хоть кусочек сыра на закусь! – взмолился Кубик после того, как понял, с кем будет иметь дело. – Там же, наверно, будет только вяленая рыба.

Откусив от куска сыра, Кубик, еще раз встряхнув головой, вышел. Славик послушал шум лифта, стук двери внизу и пошел в кухню Должен же он в конце концов пообедать. Да и уроки впереди. Что там, интересно, выведает Кубик?

ТАРЫ-БАРЫ-РАСТАБАРЫ

Кубик, предварительно забрызгав брюки в луже, вошел в пивную. Пивная походила на заводской цех в середине рабочего дня. За столами трудились изо всех сил мужики и редкие женщины. Они часто поднимали тяжелые кружки, – как, может быть, токарь очередную заготовку, – отпивали глоток-другой и... говорили. Говорили наклонившись друг к дружке, как заговорщики, возили в ажиотаже кружками по мокрой столешнице, размахивая другой рукой, в которой была зажата таранька.. говорили. Гул в помещении был как от работы десятков станков.

–Значит так: я завтра посылаю к тебе машину...

–Я ей говорю: что же ты, понимаешь, со мной так?..

–Он тебе заплатил? Заплатил!..

–Сижу, представь себе, один: ни тебе звонка, ни тебе гудка...

–Не может быть! Мои ребята...

–Как другу говорю! Как другу!..

Кубик шел от стола к столику, разыскивая Петю и Гоги-Егора-брата Кондрата. Нашел быстро – Славик описал их точно. Эта пара отличалась от остальных обитателей пивняка бомжеским видом. Но сегодня лицами они выглядели барами, у них, видно, случились деньги. Петруха и Гоги свысока поглядывали на озабоченных соседей, переговаривались скупо и по делу:

–Пиво сегодня не то, что вчера.

–Не то, не то... Чехи его варят на родниковой воде, а немцы – что с них взять, с немцев...

–Взяли однажды...

–Привет, отцы! – лихо сказал Кубик, подходя с столу. – Вижу – хорошие люди, думаю: с кем же еще времечко скоротать...

–Ну, скоротай... – ответил Гоги, внимательно и подозрительно оглядывая подошедшего. Оторванная пуговица на хорошей рубашке и висящий карман его успокоили. У мужика, должно быть, загул.

Художник добыл из внутреннего кармана куртки плоскую бутылочку Bacardi Gold.

–Кудревато живешь, – отметил тот же Гоги. – И с этой граммулей ты собираешься провести день? – На физиономии Гоги-Егора была трехдневная рыжая щетина.

–Во-первых, я уже, – ответил Кубик. – А во-вторых, день зависит и от того, с кем его проведешь. Думаешь, за мной заржавеет?

–Он очень правильно говорит, – закивал Петруха. – Тоже видно хорошего человека. Давай, браток, присоединяйся....– Петруха был уже пьяноват, дневные хлопоты оставляли его с каждым новым глотком.

Шел уже пятый час этого весеннего дня, а Кубик во дворе не показывался. На спинке «Харчевни» неподвижно сидел понурый голубь, наверно, приболел. Уроки, несмотря на беготню к окну, были сделаны, Славик теперь то просматривал мультяшки, то снова взглядывал на двор. Для верности он смотрел на скамейку в папину подзорную трубу. «Сколько можно пить?! – возмущенно думал он, видя все того же понурого голубя на ее спинке. Но через минуту оправдывал художника: – Кубик выведывает тайну!» Будь на его месте какой-нибудь взрослый, он сказал бы сочувственно: «Помоги ему, бедному, бог!»

Угнаться за профессиональными алкашами нормальному человек очень трудно. Кубик уже не вязал лыка, но сумел сохранить свою сверхзадачу в целости, и завел с новыми «друзьями» разговор о хоть каких-то способах заработать. О себе он сказал, что у него, художника, был в мастерской пожар, все сгорело к чертовой матери, теперь у него ни кола, ни двора, а в голове тоже будто бы все выгорело. И это – пепелище в голове – самое страшное. Для Петрухи эти «выгорело» и «пепелище» были бальзамом на его раны, он в знак солидарности крепко пожал Кубикову руку и они выпили еще по глотку из второй по счету бутылки водки, купленной уже Кубиком.