Текст книги "Ликующий джинн"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

А в невидимости такое можно испытать!

Об этом мечтает, наверно, каждый человек – побыть невидимкой. Неслышно подойти к кому-нибудь, тронуть за плечо – вот он вытаращится, когда никого сзади не увидит!

Или подкрасться к какой-нибудь паре на скамейке, послушать, о чем там говорят, и самому сказать что-то. Или крикнуть. Те обернутся, вскочат: КТО? ЧТО? А кто, что, никогда не узнают!

А в классе появиться невидимкой? Сесть на свободную парту и время от времени подавать оттуда какие-то звуки (чтобы по голосу не узнали): то свистнуть, то квакнуть, то замемекать, то в окошко забарабанить.

КТО, ЧТО, ОТКУДА?!

Тут Славику и сам Питя бы позавидовал!

Незаметно войти в чью-то квартиру и побыть там барабашкой... А вообще, может, барабашки, о которых рассказывают и пишут, и есть невидимки? Может, он был бы в городе не один? Но как увидеть друг дружку невидимкам?

Невидяйку Славик включил перед тем, как отворить дверь подъезда. Дверь давно без замка и, бывает, открывается от ветра.

Направил "батарейку" на себя, сказал: "раз, два, три!", нажал на кнопку правой рукой, глядя на вытянутую левую. Левая исчезла. Славик глянул на ноги. Ног тоже не было. Все в порядке, он невидим!

И невидимка толкнул дверь. И вышел во двор.

Даже воздух во дворе был другим. Странно, но Славик почувствовал запах цветущей сирени. Она пахнула так, словно кто-то тряхнул неподалеку цветущей веткой.

Но в самом ли деле он невидим? Нужно проверить. На скамейке рядом с подъездом сидит та старушка, на которой он провел два дня назад первый эксперимент. Та же серая пуховая шаль, тот же серенький остренький носик, выцветшие глазенки посреди морщинистой кожи, похожие на пуговки, сжатые бесцветные губешки. "Стоит ли доживать до такой старости?", мимоходом подумал Славик. И провел рукой перед самым носиком старушки. Она ничем на это не ответила. Не моргнула, даже носиком не повела. Да жива ли она? Славик присмотрелся. Дышит... Но его точно не видит. Невидим? Нет, нужно еще на ком-то проверить.

Славик огляделся. Народу полно. Кто идет, кто сидит. Вот молодая женщина в расстегнутой дубленке и платке на шее, простоволосая, катит мимо него коляску с младенцем. Славик замахал руками над головой, словно призывая на помощь. Ноль внимания. Значит?.. Нет, нужно еще на ком-нибудь. Чтобы знать наверняка.

Худая дворовая кошка направляется к клумбе, шарит-шнырит по сторонам глазами – не свалятся ли на асфальт дерущиеся воробьишки – как раз на обед. Не кинул ли кто что-то вкусное? Худой хвост у кошки пружинисто подергивается – как удилище, когда клюет крупная рыба; Славик сделал к ней шаг-другой, позвал: "Кыс, кыс...". Кошка оглянулась, повела желтыми глазами туда-сюда: кто позвал? Никого... Потом вытянула голову прямо к Славику: учуяла человечий дух. Кошке полагалось удивиться, но, чтобы удивиться, надо быть человеком. Пахнет мальчишкой, но его самого не видать... Не стану ломать голову, решила кошка, пойду дальше, пусть над этой нереалочкой другие думают – почему пахнет мальчишкой, а самого его нет. Мне бы воробьишку, воробьишку бы мне...

Так. (подумал Славик). А не попробовать ли подшутить над кем-то?

Дед сидит на скамейке: внукова жокейка с надписью HongKong на голове, сынова старая кожаная куртка на худых плечах, сыновы кроссовки (явно на два размера больше), джинсы с нашитой для красоты (красными нитками) заплатой на колене – наверняка внуковы... Единственное свое у деда – мундштук, курит он сигаретку; усы желтые от табака. Смотрит на всех хмуро, ничего хорошего ни от кого не ожидая: не согласен он ни с рэпом из окон, ни с плейерами (от кого уши заткнул, от меня?!), ни с молодежной модой, ни с машинами с тонированными, как у членов Политбюро, стеклами – "а кто, кто в них ездит?!" Алкаши на улице через одного, фиолетовые, как марсиане, в магазинах все есть, одного сыру выставлено 20 сортов, а денег ни на один нету...

Не захотелось Славику добавлять деду забот, ему только кукурбитской невидяйки сейчас не хватает.

Собаку провели неподалеку, пятнистую догиню с длинными, как у красавиц с выставки мод, ногами. Догиня повернула голову к невидимке, верхняя губа ее задрожала, поднялась, показывая жуткие желтые клыки, послышалось негромкое рычание – не нравятся, мол, мне эти фокусы с невидимостью, я ведь с нею в два счета разберусь...

Вон идет Шандор... Идет быстро, видно, послали в магазин. Смешной, слегка кривобокий от постоянной скрипки. Будто она у него и сейчас под подбородком. В очках. Ага. Славик неслышными ногами подобрался поближе и сказал измененным голосом:

–А это наш Моцарт.

Шандор остановился, закрутил головой. Славик забыл, что у него абсолютный слух, музыкант тут же определил:

–Ты где, Славка?

–Тута, – пискнул Славик.

Интересно было смотреть на скрипача. Уж как он завертелся!

–Ты из какого окна со мной разговариваешь?

–Ни из какого. Я тебе привиделся.

–Прислышался, – поправил Шандор. – Но так не бывает.

–Бывает. Если человек шизофреник, с ним бывает.

Шандор задумался.

–Это исключено... – Опомнился. – Славка, ты где?

Ответ был великолепный:

–Я – нигде. И везде.

–Значит, – согласился Шандор, – я беспрекословный шизофреник., – согласился он. Но тут же нашелся: – Но среди шизофреников случаются такие безудержные гении! Или, – продолжал он размышлять вслух, – или ты разговариваешьсо мной с помощью радиоуправляемого сигнала. Из своего окна. – Он стал искать глазами окно Славика в доме напротив. – И тогда я не шизофреник.

Возле Шандора остановилась какая-то тетка.

–Маьчик, что с тобой? Может, тебя домой отвести?

–Домой? Нет, я иду в магазин.

–Куда тебе в магазин! Тебе к врачу надо!

–Нет, нет, я уже со всем категорически справился. – И Шандор направился к выходу со двора.

Тетка качала головой. К ней подошла другая. Первая сказала ей:

–Это ж надо! Еще ребенок, а крыша уже едет! Сам с собой разговаривает.

–Чему ж тут удивляться! Вот у Эльвиры, ну, ты ее знаешь, девочка такое вытворяет...

Славик слушать теток не стал и пошел по двору дальше.

Неплохо получается. Шандор, конечно, насочиняет потом с три короба: и про шпионов в их дворе, и про тайную организацию в каком-то подвале, про то, что он кое-что о ней узнал благодаря своему слуху... Шандор такой.

Кого бы еще переполошить? Может, выйти на улицу? Нет, там невзаначай наткнутся на тебя, испугаются, закричат, соберутся возле... Лучше во дворе. Пока. Сразу всего не придумаешь.

Славик-невидимка шел по двору и выбирал жертву эксперимента.

Старики-картежники вынесли лист фанеры, уложили его на скамейку и давай шлепать картами. Подойти сзади и начать подсказывать то одному, то другому, какой картой пойти. Вот взбеленятся!

Оля Задрыгина, одноклассница, показалась в окне второго этажа. Можно признаться ей понарошку в любви под окном – ой что будет! КТО?! КТО?! КТО?! Олька на любви помешана, смотрит на всех ребят в классе, не влюблен ли кто в нее.

Грузчики сгружают мебель... Подкрасться к ним и начать командовать:

–Влево! Вправо! Вниз!..

Столько возможностей у невидимок!

Почтальон спешит-торопится. А что с ним сделать? Спросить, нагнав:

–А мне пишут?

Он обернется и по инерции спросит:

–Кому?

Идея сверкнула в голове Славика молнией. Только чем ее исполнить? Одна молния рождает другие. Знаю, знаю! Придется сбегать домой.

Невидимка бросился бежать. Голубей приходилось обегать, они, бедняги, к невидимкам еще не привыкли.

Вот удивился бы кто-то, увидав, как открывается дверь в пустом лифте! Повезло, никого на площадке. Повезло и войти в квартиру и выйти – все на работе или во дворе, где весна.

Из парадной Славик вышел почти спокойным. Огляделся. Во дворе всё по-прежнему. Можно начинать.

Он подошел к беленому участку стены, который успел выбрать, когда в голове его сверкнула молния, еще раз огляделся, вынул из кармана баллончик-пульверизатор (они сейчас есть у каждого школьника), проверил насадку и... нарисовал синей краской прямо перед собой круг величиной с большую тарелку. Потом сменил баллончик и обозначил оранжевой краской точку на круге. И той же краской повел от нее спираль – сперва по нарисованному кругу, вокруг него, направил ее влево и вверх, пока доставала рука.

Оглянулся. Напротив стены остановился на обратном пути почтальон и, моргая, уставился на рисунок, который появлялся у него на глазах.

Затем возле почтальона, ошарашенно глядящего на стену, встал парень в очках с кейсом в руке.

Над большим кругом, на расстоянии примерно метра, возник кружок величиной с блюдечко. Спираль пошла вокруг него.

Парень поднял руку с дипломатом и почесал нос.

–Проявляется, что ли? – спросил он у почтальона.

–Может, ПРОявляется, а может, ПОявляется, – ответил тот.

–Ну, откуда ПО? – возразил парень.

Спираль уткнулась в точку на маленьком круге и остановилась.

–Мене, текел, фарес, – сказал молодой человек..

–Оно, конечно, так, – согласился почтальон, – Мене, текел... В общем, Валтасар, только вы мне объясните, как оно все-таки ПОявляется.

Славик полез в карман за следующим баллончиком.

К двоим прибавился третий, третья – та самая женщина с коляской. Она молча уставилась на стену с рисунком.

–Может, вы мне объясните, что здесь происходит? – спросила женщина.

–Сами не знаем пока, – ответил почтальон. – ПОявляется сам собой рисунок на стене, как слова на стене на пиру библейского царя Валтасара.

–Я, наверно, уйду, – сказала женщина, – у меня все-таки ребенок. Вы мне потом расскажете? – обратилась она к почтальону.

–Расскажу, – пообещал тот, – если хоть что-то пойму.

Четвертый подошел – тот самый хмурый старик с желтыми усами.

–Опять нарисовали что-то ночью? Руки бы им поотрывать за такие фокусы!

–Нет, – обернулся к нему молодой человек, – сейчас рисуют, в эту минуту.

–Кто? – Желтые усы старика встопорщились, как у тигра.

–Видите?

Славик, оглянувшись – нет, пока никто не трогается с места, – изобразил некие лепешки вокруг первого круга. Такие же лепешки – лепешечки – возникли и над малым кругом.

Молодой человек с кейсом вытаращил в догадке глаза.

–Облака! – воскликнул он. – Честное слово, это облака! Над планетами! Значит, обе обитаемы!. А оранжевая спираль – путь полета космического корабля!

–Руки... – повторил старик и спросил у всех: – Но как же это?..

–Черт знает как! – рассердился молодой человек . – Честное слово, моих мозгов здесь не хватает! Скорее всего, конечно – обыкновенное ПРОявление. Ночью кто-то из ребят нарисовал эту космогонию невидимыми красками, а сейчас, при нагревании солнечным лучом – вон какой сегодня день! – рисунок ПРОявляется. Вот и все! Кажется, именно так возникают на стенах граффити. Дайте-ка я проверю, что это за краски. – Он сделал шаг к стене, Славик отскочил подальше, чтобы на него не наткнулись.

–Осторожнее! – крикнула женщина с коляской. – Там может быть излучение! Вдруг это инопланетяне?

–Какие ино... – возразил парень с кейсом, но остановился

Славик, снова оглянувшись на всякий случай, вынул из другого кармана еще один баллончик и закрасил большой и малый круги зеленой краской. А синюю распылил, снова сменив баллончик, в пространстве между большим и малым кругом.

–Смотрите, смотрите! – Женщина.показывала на рисунок пальцем. – Нет, вы как хотите, а я ухожу.

У стены – на расстоянии метров 5-6 – собралась уже толпа. Все смотрели на рисунки. Последними к ней подошли Петюня и Гоша. От них аппетитно пахло свежим пивом.

–О чем базар? – спросил Гоша громко. – Что раздают?

Приятели за короткое время оказались впереди всех. Им, кто как, объяснили, что происходит. И про ПО и про ПРО, и про инопланетян, которых тоже нельзя исключать. Кто-то вспомнил даже о барабашках. Сказали об излучении, что и оно возможно.

Тут неизвестно как рядом с ними оказался Шандор с полной авоськой в руке.

–Это Славка! – закричал он, тыча пальцем в рисунки. – Это Славка из третьего подъезда неустанно и беспрепятственно шутит! У него радиоуправляемый сигнал. Он им из окна действует! Он со мной на расстоянии смехотворно разговаривал – я вон там был! – показал рукой. – А сейчас неопознанным лучом из своего окна рисует!

Вот ябеда! Славик проскользнул вдоль стены и начал обходить толпу.

Гоша повернулся к Петюне. Тот смело шагнул к стене, потрогал пальцем рисунки и дал понюхать палец Гоше. Гоша потянул увесистым носом и повернулся к другу.

–У? – спросил он.

–У, – потвердил Петюня. Приятели что-то такое поняли и открывать другим не захотели. У них могут быть и свои секреты. Оба решительно прорезали толпу и пошли к выходу со двора.

Славик, стоя уже позади всех, невидимый, оглянулся – не смотрит ли кто на собрание у стены? Нет, все-все собрались здесь. Он нажал на кнопку невидяйки. Увидел свою руку, ноги...

–Ты чего, Шандор?! – уверенно крикнул из-за спин. – Я ведь вот он – какой луч? Я вот он!

Толпа посмотрела на Славика, потом на Шандора, потом на рисунки на стене. Понятно ничего не было. Был, говоря словами Стаса Гуслякова, полный улет.

ИГРЫ С НЕВИДЯЙКОЙ

Выходя изредка во двор, Славик теперь брал с собой невидяйку. Он надеялся, что одно лишь ее присутствие в кармане подскажет ему мысль об игре. Да и вдруг ее надо будет использовать мгновенно! Вдруг некий бандит погонится за кем-то у них во дворе с пистолетом или ножом, как это случилось две недели назад в соседнем, а Славик тогда – раз! – и спасет человека, сделав невидимым!

В общем, невидяйка, как "Макаров" у милиционера, была у него под рукой, в правом кармане, и он все время проверял, там ли она, не потерял ли ее, не дай бог.

В школу он ее не брал, хотя очень (очень-очень!) хотелось. В школе он мог и потерять ее (единственный на Земле экземпляр!), и, не выдержав искушения, начать ею хвастаться. Ясно, что вскоре он бы мог ее лишиться. Об этом предупреждал Кубик. Питя сказал бы совершенно противоположное – бери, мол, в школу, чего там! – но Славик пока больше доверял художнику. Все-таки взрослый. Все-таки вместе были на Кукурбите. Все-таки ему можно позвонить (или он может позвонить), а Питя сейчас неизвестно в какой стороне Вселенной и молчит, молчит...

А во дворе уже поселился февраль, серый, мокрый и грязный, как уличная псина, он поселился здесь, и непохоже было, что скоро уйдет.

Славик в этот день еле дождался звонков – сначала маминого, потом папиного. Родители удостоверились, что сын дома, одинаково сказали, что погода на улице отвратительная, что делать там нормальному человеку нечего, и предупредили, что позвонят вот-вот еще, буквально через десять-пятнадцать минут.

Славик достал из-за книг невидяйку, накинул на плечи куртку, обмотал шею шарфом, нахлобучил серую вязаную шапку и отправился во двор.

Невидяйка улеглась в правом кармане. Может, хоть сегодня во дворе что-то такое будет, и он применит чудо-прибор не ради проверки, а по делу.

Славик брел по двору, как охотник в поисках дичи. Он именно так смотрел по сторонам, сжимая в кулаке невидяйку. Но настоящей "дичи", кроме тех людей, о которых мы уже рассказали, во дворе не было. Встречались полуголодные и недружелюбные ничьи кошки, клевали черствые корки хлеба или остатки каш голуби, сновали между ними, подворовывая крошки, воробьи. На кошек и голубей Славик заряда невидяйки расходовать не хотел. Мало ли что может ему встретиться не сегодня, так завтра.

Он сделал по двору круг и уселся на ту скамейку, где недавно пировали Петруха и Гоша. Уселся, и тут же, конечно, как по цепочке: Петруха – невидимость – невидяйка... пришла в голову мысль о Кукурбите. Грустная мысль: о нем, наверное, там забыли. И о планете Земля тоже – у них и без того куча дел. Восстановление разрушенных городов, близость Ныреха, где сейчас черт знает что творится, да и вдруг ему, Ныреху, снова пришло в голову напасть на Кукукбиту? Должно быть, ученые в Туми спешно изобретают сегодня оружие против роботов, испытывают его на тех, что остались у них.

А может, его друзья и хотят с ним связаться, но их отцы не могут пока изобрести средство связи с другой планетой. Но ведь они должны, должны это сделать, ведь там, на Кукукбите есть Питя, который никому не даст покоя, пока не добьется своего! А Питя...

–Вы позволите, молодой человек? – раздался рядом чей-то голос.

Славик не успел еще повернуть головы, как на него пахнуло кожей верхней одежды, он услышал ее скрип – на скамейку слева от него садился пожилой и худой незнакомый мужчина в кожаном негнущемся пальто и в кожаной, плоской, как блин, кепке. Славик хотел уже было отвести от него глаза, но мужчина так пристально его разглядывал, что тоже пришлось присмотреться. Глаза у незнакомца были серые и на редкость холодные, а глубокие борозды, идущие от носа, трудно, как шторы, разъезжались сейчас в стороны, чтобы обнажить ровные, белые, наверняка искусственные зубы. Кажется, этот кожаный изображает на своем лице улыбку.

–А нам на тебя пожаловались, мальчик. – Улыбка еще сохранялась, но это уже был оскал. Дядька, видать, никогда не видел своей улыбки в зеркале.

–Кто? – испугался оскала Славик.

Сосед по скамейке не сводил с него серых холодных глаз; Славик ежился. А со стороны они походили, наверно, на мирно о чем-то беседующих соседей либо деда и внука.

–Экспериментируешь, ни у кого не спрашиваешь разрешения, не знаешь даже, как это может отразиться на здоровье человека. Так нельзя... Учти, нам всё уже известно. (Кому "нам" он так и не не сказал). Игрушка и сегодня с тобой? – вдруг последовал резкий вопрос.

Правая рука Славика инстинктивно ушла глубже в карман, пальцы сильнее сжали невидяйку.

–Давай-ка ее сюда, чтобы после ни о чем не жалеть, – уверенно приказал дядька.

–О чем я должен жалеть? – произнес Славик бессмысленные защитные слова, бессмысленные, потому что он чувствовал уже, что проиграл, что сделает все, что прикажет ему чем-то необъяснимым страшный человек в кожаном плаще.

Он дернулся было встать, но тот, оказывается, держал уже его за рукав.

–Не надо... – сказал он как-то даже доброжелательно и покачал головой, – не надо... Остается самое малое – вынуть руку из кармана и разжать кулак... Ну! – вдруг властно прикрикнул незнакомец.

Невидяйка покорно скатилась с руки Славика в ладонь морщинистого дядьки – продолговатый цилиндрик, в точности похажий на земную батарейку для плейера или диктофона..

–Так-так, – пробормотал тот, разглядывая прибор. – Ага. Направляем этим, нажимаем здесь? – он коснулся подушечкой указательного пальца кнопки. И следим за этим окошечком, правильно?

Славик ничего не ответил. Он при виде своей невидяйки в чужой руке оцепенел.

Мимо скамейки, косясь на людей, – не едят ли чего, – проходила замурзанная дворовая кошка.

–Ты очень кстати, киса, – сказал незнакомец. Он направил невидяйку, зажатую между пальцев, как сигарета, на кошку и нажал на донышко. Та тут же исчезла, но раздался ее жалобный мяв.

–Чудесно! – Дядька повел рукой за мявом. – Опля! – Кошка появилась, но в то же мгновение подскочила чуть ли на метр, после чего унеслась, отчаянно мяуча, прочь.

Незнакомец повернул к Славику лицо с той же, показывающей искусственные зубы, улыбкой.

–Считай, что тебе повезло. Ты мог натворить бед; а мы сие предотвратили. – Кто такие "мы", он опять не сказал, но слово произнесено было очень внушительно. – Теперь ответь: откуда у тебя эта игрушка? – Плащ его заскрипел, на Славика сильно пахнуло его кожей. "Мы" и этот запах были чем-то связаны.

Наш пятиклассник чувствовал себя, как на допросе, которые только и показывают по телеку. Он чувствовал себя в чем-то виноватым.

–Друг оставил, – быстро придумал он. – У него отец в Лондоне работает, а он там учится. Он приезжал и дал мне на время: подержи, мол, у себя, только не трогай.

–Врешь, конечно, – определил незнакомец. – А куда ты исчезал на две недели?

И это "они" знают!

–Так мы с ним на их дачу поехали. Она почти в лесу стоит. Двухэтажная...

–Где это?

–Где-то за Болдыриным...

–Проверим... – многозначительно сказал кожаный дядька и встал. – Больше у тебя ничего такого нет?

Славик мотнул головой.

–Откуда!

Незнакомец сунул невидяйку в глубокий карман плаща, но тут же передумал и переложил во внутренний пиджака. Проверил, похлопав ладонью, там ли она.

–Провожать меня не надо, – снова мягко, доброжелательно произнес он. – Посидишь здесь минут семь-десять и пойдешь домой. Родители, конечно, об игрушке ничего не знают? Ну, пусть и дальше не знают. Всего хорошего, Славик (имя тоже ему было известно). – Вернее, прощай. Думаю, мы больше не увидимся. – И уже сделал два шага по направлению к арке, но вдруг обернулся. – Другу скажешь, что... ну, что уронил игрушку в унитаз – ты же умеешь придумывать, – да еще, мол, с перепугу, ловя ее, нажал на рычаг. Так будет лучше всего.

И ушел было, но опять обернулся. Посожалел:

–Сечь вас некому... – Покачал головой. – Ох, некому...

Походка у незнакомца была быстрая, шаг уверенный, как у военного, и держался он прямо, несмотря на возраст. За какую-то минуту он исчез под аркой, а там немедленно смешался с прохожими.

СМЯТЕНИЕ

Славик сидел без движения. Вот и все. Невидяйки у него больше нет. Нет Питиного подарка. Не будет уже фантастических игр, которые можно было с ней затеять. Шапки-невидимки нет, и чуда он больше не сотворит. Он своими руками отдал ее незнакомому человеку. Тот у него просто забрал невидяйку.

А кто, кто этот человек в кожаном пальто? Кто такие "они"? Как они проведали о невидяйке? Ведь о ней знал только Кубик. Неужели?..

Славик вскочил и бросился домой. В лифте у него одна мысль перегоняла другую.

Художник оказался дома. Услышав растревоженный голос Славика, он сразу же спросил, в чем дело.

–У меня только что отняли невидяйку! – чуть не рыдая, крикнул Славик.

–Кто?!!

–Какой-то совсем незнакомый дядька.

–Ты никому ее не показывал? Никому не говорил?

–Нет! Ни одному человеку! А вы...

–Это только наша с тобой тайна, – отчеканил Кубик, – и я не имею права ею распоряжаться. А теперь признайся – ты пускал прибор в ход?

–Пускал...

–Рассказывай!

Пришлось доложить и про кота Брысика, и про Вполета, согласного быть невидимым, лишь бы его кормили, и про старушку, от которой чуть было не остался один только шепот, и про Петруху с Гошей, что открывают за бутылкой самые нужные человечеству законы и тут же их забывают.

–Немало успел... – проворчал Кубик. – Я, в общем-то, знал, что ты не выдержишь, но не думал, что так скоро... Значит, тут есть и моя вина. А что за дядька? Как он выглядел?

Славик вспомнил и кожаные пальто и кепку, сетчатые и клетчатые от морщинок серые щеки, искусственные зубы. Безжизненную какую-то руку... Признался, рассказывая, что дядька этот чем-то был для него страшен, но чем именно, передать нельзя. Не отдать такому невидяйку он не мог. И тут же высказал ту мысль, что родилась на пути к телефону:

–Дядя Витя... а что если он пришелец?

–Слава! – возопил художник. – Я с твоей помощью и так в фантастике по самые уши, а ты мне еще ее добавляешь! Побойся бога! И вспомни, что я тебе говорил насчет пирамиды. Честное слово, еще немного и я тронусь, спячу и тоже поеду!

–Этот дядька, – стоял на своем Славик, – он, честное слово, как робот. Что, если он с Ныреха? Они же сейчас на все готовы. Мы же с вами им насолили. И дядька все время говорил: мы, мы... Кто эти "мы"?

–Вот что: ты другие "игрушки" не трогал? – задал неожиданный вопрос Кубик.

–Нет.

–Не прикасайся пока к ним, – стал вдруг распоряжаться художник. – И обо всем помалкивай. Постарайся не выходить без надобности во двор. Какое-то время... Тебя ведь отец увозит и привозит из школы? Вот и ладненько... Я не думаю, Славик, – наконец высказался он, – что это был пришелец. Судя по твоему рассказу, это наш и только наш человек. Он отечественного производства, друг мой. Наверняка из организации, но из какой? Их сейчас столько...

Кубик чего-то недоговаривал.

–И успокойся: еще не все потеряно. Вспомни Кукукрбиту: мы с тобой и не в таких переделках бывали. Даже Бар Кос перед нами спасовал. Ну, как ты? Ничего? Все будет лучше, чем сейчас. Пока.

Трубка легла на телефон. Славик заплакал.

И телефон тут же зазвонил снова.

–Плачешь? – спросил Кубик.

–Нет, – ответил Славик.

–Я вот о чем подумал, – пригласил его к размышлению художник. – Твоего Брысика подозревать в разглашении тайны мы не можем: он не выходил из дома – так?

–Так, – нехотя согласился Славик.

–Но вот ваш Вполет вполне мог проболтаться.

–Дядя Витя, – вскричал Славик, – думаете, мне сейчас до смеха?

–Я рассуждаю, стараясь ничего не пропустить, – был ответ. – И уж коль мы по самую макушку в фантастике, то и коту-невидимке ничего не стоит заговорить. Как и космическому Вполету... Ладно, на время животных отставим. Тогда – старушка, на которой ты провел эксперимент. Она могла пожаловаться кому-то из домашних на свое исчезновение: "пропала-де, бабка, как корова языком слизнула" и добавить, что ты возле нее в тот день ошивался. Хорошо бы узнать, что из себя представляют ее домашние. Она твоя соседка?

–Да. У нее дочь с двумя детьми, а муж дочери работает где-то за границей, приезжает раз в году. Эта тетка целый день дома, с детьми, сидит на телефоне; когда ей звонят в дверь, с трубкой выходит. И с сигаретой. И губы всегда накрашены.

–Прямо портрет... – отозвался на это художник. – Исключать, конечно, нельзя, но едва ли... Перейдем к твоим алкашам.

–Они не мои, дядя Витя, – обиделся Славик. – И Вполет еще разговаривать не научился!

–Не зловредничай, – попросил Кубик. – Относись ко всему с юмором. Так вот алкаши...

–Дядя Витя, больше ведь некому! – И Славик рассказал, кем были раньше дядя Петя и Гоша-брат Кондрат: первый ученым, второй инженером. Невидяйку они могли запросто вычислить. Дядя Петя даже закон антигравитации как-то между двумя стаканами портвейна открыл...

Художник в трубку глубоко, глубоко вздохнул.

–Такие у нас нонче, как говорит Евдокимовна, пироги, – сказал он. – Так ты думаешь, больше некому? А когда ты "работал" с собакой, никто у тебя за спиной не стоял? Впрочем, тебя ведь могли видеть и из окон. А окон там не меньше сорока. И в каждом окне мог быть любопытствующий человек... Ну и задачку ты мне задал!

Тут засигналила вторая линия, Славик сказал, что, наверно, звонит мама и переключился.

–С кем это ты разговаривал? Не с Кубиком случайно? Скажи ему, что он несерьезный человек. Это ж надо!..

–Нет, со Стасом. Кубик тебя боится.

–Слава богу! А то он совсем распоясался...

Через пять минут после разговора с мамой художник снова позвонил.

–Такие пироги... – повторил он. – Я, конечно, не Шерлок Холмс и уж тем более не Настя Каменская, но появилась мысль и у меня. У вас есть в доме бинокль?

–Подзорная труба, – ответил Славик, – папка зачем-то купил. Она на шкафу лежит.

–В каждом мужчине, – наставительно изрек Кубик, – дрейфует частичка пирата. Или, по крайней мере, моряка, покорителя океанов. В иных домах я замечал даже телескопы. Так что папиной подзорной трубе ты не удивляйся и не ищи ей других объяснений. Трубу нужно будет пустить нынче в ход в целях обнаружения... – художник подыскивал слово.

–Чего? – поторопил его Славик.

–Коньяка. – Кубик часто в своих ответах был непредсказуем, его собеседник и сейчас не удивился.

–Какого коньяка? – деловито спросил Славик.

–Твой Петруха всегда на одной скамейке кайфует?

–Да. Ее во дворе называют "Харчевней трех пескарей". Они часто одной только воблой закусывают.

–Вот туда и направь подзорную трубу. И чем скорее, тем лучше. Постарайся разглядеть, что они сегодня будут пить – портвейн, водку или коньяк. И чем будут закусывать. Это очень важно! Ну, если, разумеется, они вообще появятся на скамейке. И если будут что-то пить. Давай! – распорядился художник и положил трубку.

Что за мысль появилась у Кубика? Какое отношение имеет русская выпивка к инопланетной невидяйке?

Все же Славик достал со шкафа подзорную трубу и подошел к окну

ПИТЯ

Питя открыл дверь радиолаборатории (мы называем ее так ради земного понимания, на самом деле она была сложнее во сто раз), открыл не постучав.

–Привет! – сказал он двум мужчинам и женщине с волосами семи цветов радуги. Все они сидели к нему спиной и работали с приборами, в которых мигали разноцветные огоньки. – Что скажете?

С тех пор, как Кубик назвал его истинным спасителем Кукурбиты, Питя стал еще задиристее.

–Сначала мы послушали бы, что скажешь ты, кроме своего "привет", -попытался осадить Питю мужчина постарше.

–Некогда, – отрезал мальчуган. – Славик беспокоится о Кукурбите, я беспокоюсь о Славике, а вы не можете нас связать!

–Кажется, сможем, – ответил ему мужчина помоложе. – Сегодня у нас удачный день.

–Вот видишь, – сказал Питя старшему (семицветная женщина смотрела на бесцеремонного гостя, осудительно качая головой). – А ты (он со всеми был "на ты" и не видел в этом ничего плохого), а ты требуешь, чтобы я, прежде чем спросить о деле, что-то еще говорил! "Как дела, как ваше здоровье, как чувствует себя ваша тетя?.." – передразнил он кого-то вежливого. – Так что вы придумали?

–Я полагаю, – покорился обстоятельствам старший, – завтра-послезавтра мы попробуем связаться с твоим другом.

–Как? Каким способом?

–Сначала поблагодари Кламу, – предложил ученый, – это она сделала последний – и самый красивый – шаг в нашей работе.

–Клама, – тут же повернулся Питя к женщине, – я больше не буду!

–Не будешь – чего? – удивилась и не поверила та.

–Еще не знаю, – признался Питя. – Чего-нибудь не буду. Если, конечно, получится. Просто мне известно, что мамы больше всего любят именно эти слова, и я тебе их сказал, хоть ты и не моя мама. Так что за способ?

Женщина решила все-таки Питю приструнить и суховато проронила:

–Узнаешь, когда все будет готово. – И все-таки объяснилась, кивнув на нетерпеливо мигающие огоньки: – Я еще не уверена в успехе.

–А вот я уверен, – вмешался старший. – Клама умеет мыслить неординарно, парадоксально, но когда ее мысль до тебя доходит, понимаешь: мыслить можно только так!

–Начинается, – проворчал Питя. – неординарно-парадоксально. Вы бы лучше побыстрей соединили меня со Славиком!

Кроме того, что нам известно о Пите, нужно сказать еще: чуть что, чуть кто-то говорил дольше, чем полминуты, чуть он начинал употреблять научные термины, как на Питю нападала скука, а для него не было во Вселенной ничего страшнее, чем скука.

–А ты подумал, о чем ты ему будешь рассказывать? – вел свою линию старший ученый. – Он ведь наверняка будет спрашивать о Кукурбите и Нырехе.

–Как будто я с другой планеты! Здесь, на Кукурбите, – тараторил Питя, – скоро все будет в порядке: города почти восстановлены, роботы-разбойники превращены в мирных строителей, ученые придумали средство против железноголовых завоевателей – правильно я говорю? Ну а что ему сказать о Нырехе? Кстати, как здоровье вашей тети?