Текст книги "Нижинский"

Автор книги: Вацлав Нижинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Я не хочу говорить про портрет на другой странице, где показан Вильсон, ибо фотограф был англичанин.

Фотография Вильсона натянутая. У него цилиндр и длинное пальто. Он застегивается. Ллойд-Жордж нарочно расстегнул свое пальто, чтобы показать, что он другой. У ллойд-жорджев много котелков, у вильсоновщины много цилиндров. Я люблю котелки и цилиндры. Я не люблю шляпы для шляп. Я люблю шляпу по тому, что под шляпой. У Вильсона шляпа богатая, и у него в голове богато. У ллойд-жорджев шляпы бедные, и в голове бедно. Я знаю, что Ллойд-Жордж меня поймет. Я знаю, что он будет притворяться, что все, что я написал, есть глупость, или еще хуже, скажет, что все, что я пишу, есть истина и в то же время будет улыбаться злой знакомой улыбкой. Я убежден, что Вильсон загрустит после прочтенного не потому, что я хорошо пишу о нем. Вильсон меня полюбит, ибо он знает мои идеи. Вильсон будет со мною, ибо он чувствует. Клемансо не боится Ллойд-Жорджа и своих зачинщиков, а поэтому будет со мною.

Ллойд-жорджцы умрут скоро, ибо их затеи будут налицо. Я люблю помощь, а поэтому пойду к Клемансо, сказав ему. что у меня нет револьвера. Я знаю, что Клемансо меня возьмет за руку и скажет: «Слушайте меня. Я не хочу умирать, но если вы меня хотите убить, убейте». Я знаю, что Клемансо растрогает убийцу. Убийцы не англичане. Убийцы французы. Ллойд-Жордж знает, кого надо подослать. Ллойд-жорджцы любят убивать. Ллойджорджцы убийцы. Я знаю все, не будучи на месте преступления. Я понимаю Каю, которого засадили нарочно, чтобы Клемансо мог выйти в министры. Каю человек не хороший, ибо хотел обмануть Францию. Франция его не поймала, потому что не было улик. Ллойд-Жордж не хочет, %тобы убивали Каю, ибо он его защитил. Ллойджорджцы хотят иметь во Франции человека, который сидел в тюрьме. Я хочу писать правду, а поэтому вру. Я не боюсь печати, ибо печать уже много скверного говорила про меня. Я не умею хорошо писать, а поэтому не могу сказать ловчее. Я пишу так, как придется. Я не притворяюсь. Я пишу правду, ибо хочу, чтобы все знали. Я знаю, что все скажут, что Нижинский сошел с ума, ибо пишет вещи, не видя. Я вижу все. Я знаю все. Я читал полемику Ллойд-Жорджа с Вильсоном. Я знаю, что многие скажут, что Нижинский не умеет читать по-французски. Я умею читать по-французски. Моя жена мне переводит английские журналы. Я люблю читать журналы. Моя жена читает и мне переводит речи очень важные. Я знаю речи Вильсона в Англии. Я знаю, что Вильсон не хотел ехать в Англию, думая, что его не поймут. Я знаю, что Вильсон был в Англии и говорил хорошо. Вильсон произвел большое впечатление на англиканцев.

Англиканцами называются ремесленники. Ремесленники полюбили Вильсона. Вильсон хочет говорить с ремесленниками как с одинаковыми людьми. Вильсон говорил правду. Вильсон не притворялся. Ллойд-Жордж заглаживает то, что Вильсон ему напортил своими речами. Вильсон знает, что такое Ллойд-Жордж. Ллойд-жорджцы есть те французы, которые сослали Дрейфуса, а Золя его освободил, но за то Золя задушили газами. Я спросил жену, что верно ли, что Золя задушили газами. На мой вопрос жена мне ответила, что Золя не задушили. Я промолчал, но я чувствую, что его задушили, а поэтому чувствую, что меня задушат. Я есть Золя. Я есть любовь. Золя говорил правду, и я говорю правду. Я буду всегда говорить правду. Моя жена вздыхает, ибо она думает, что я пишу о политике. Моя жена чувствует, что я пишу на французов. Я знаю мою ошибку, но я не хочу ее исправлять. Моя жена хочет смотреть, но я ей не даю, ибо я закрываю рукой мое письмо. Моя жена продолжает плакать в душе. Я не боюсь плача жены. Я люблю ее, но я не могу бросить моего письма. То, что я пишу, слишком важно, чтобы я прислушивался к плачам моей жены. Моя жена боится, что я пишу вещи непозволительные. Она плачет со слезами внаружу. Я смеюсь ее плачу, ибо я знаю значение ее плача. Я хочу ее успокоить, но моя рука пишет. Я буду продолжать о Вильсоне. Вильсон есть человек, а Ллойд-Жордж зверь. Жена читает то, что я пишу. Она смотрит под руку. Я ей скажу, что если она хочет знать раньше всех, то надо научиться читать по– русски. Я не хочу, чтобы она читала по-русски, ибо не хочу, чтобы она знала все, что я пишу. Я не люблю, чтобы один человек знал раньше всех. Я напечатаю эту книгу скоро. Я не уверен, что я ее напечатаю в Швейцарии, ибо * я думаю, что швейцарцы запретят. Я знаю, что ллойд-жорджцы, или англикане, имеют везде сыщиков. Я знаю одного сыщика, у которого белая голова. Он притворяется, что он француз. Я знаю, что он англичанин. Он притворяется, что он художник, а я знаю, что его картины ничего не стоят. Он сыщик англиканцев. Моя жена плачет, ибо думает, что я остановлюсь. Я остановлюсь писать, если Бог того захочет.

Я люблю мою жену, ибо она почувствовала то, что я пишу. Она боится за меня. Она боится, что если меня убьют, то она с ребенком останутся сиротами, ибо ее мать не любит ее. Ее мать не любит ее, ибо она моя жена. Мать Ромушки есть женщина ужасная. Я ее люблю, но я знаю, если она узнает, что у меня нет денег, то она меня оттолкнет. Ее муж еврей, а поэтому он ее научил понимать деньги. Она не понимает деньги. Она их любит, потому что ее муж их любит. Мать Ромушки бросает деньги. Она откладывает деньги Кире, но она думает о том, что я ей дам денег, если понадобится. Она меня хорошо почувствовала, ибо сделала уловку хитрее лисицы. Она сговаривается с мужем вечером или ночью о этих вещах в постели, ибо она не спит. Ее муж хочет спать, но она ему не дает. Она любит думать ночью. Я знаю ее привычку, ибо жил с нею. Она меня любит, ибо знает, что я знаменитость. Я не люблю знаменитость.

Я хочу ей дать понять, что я сумасшедший для того, чтобы понять ее. Я люблю ее, но я знаю ее привычки. У нее хорошее сердце, но желчь разливается часто, ибо она ругается со своим мужем. Моя жена очень страдала от матери, когда я жил у них. Я тоже страдал, ибо моя жена страдала. Я знаю людей, которые скажут, что это неправда, ибо она целует мою жену, и меня, и маленькую. Я знаю иудейский поцелуй. Иуда был злой. Он знал, что Христос его любит. Он целовал его для показа. Я целую ее мать для показа. Она целует меня и жену с Кирой для показа. Я целую ее для показа, ибо хочу чтобы она думала, что я ее люблю. Она меня целует для того, чтобы я думал, что она меня любит. Я знаю, что она без души. Я знаю, что в ее сердце стекла лопаются, когда она говорит, что она любит меня. Она умеет притворяться плачущей, ибо она играет в театре. Я знаю, что ее игра не прочувствована, а притворная. Я говорю о ней хорошо, ибо не хочу, чтобы все думали, что я злой. Я не хочу притворяться, а поэтому пишу всю правду. Эмилия Маркуш есть Ллойд-Жордж. Она притворяется, что любит простых людей, а сама дает им пощечины. Я один раз обидел Луизу, но мне после было так больно, что я не находил места. Эмилия очень счастлива после пощечины. Она всем рассказывает, Я обидел Луизу, а моя жена поправила мою ошибку, ибо она ей говорила, что я нервен и что я не хотел ее обижать, тогда Луиза, стыдясь, пришла ко мне извиняться. Я ей дал руку и сказал, что я ее люблю. Она меня почувствовала, и с тех пор мы любим друг друга. Я люблю мою жену и не хочу ей плохого, а поэтому пойду зарабатывать деньги для того, чтобы ее осчастливить. Я не хочу ей причинять горя, а поэтому заработаю столько, чтобы она могла прожить на всякий случай, еслй. меня убьют. Я не боюсь смерти, но моя жена боится. Она думает, что смерть вещь ужасная. Страдания душевные вещь ужасная. Я хочу, чтобы люди поняли, что смерть тела вещь не ужасная, а поэтому расскажу свою прогулку.

Я пошел гулять раз под вечер. Я шел скоро в гору. Я остановился на горе. Не Синайской. Я зашел далеко. Мне было холодно. Я страдал от холода. Я почувствовал, что мне надо встать на колени. Я встал на колени скоро. После того я почувствовал, что надо положить мою руку на снег. Я держал мою руку и вдруг почувствовал боль. Я закричал от боли и отдернул мою руку. Я смотрел на звезду, которая не говорила мне «здравствуй». Она мне не мигала. Я испугался и хотел бежать, но не мог, ибо мои коленки были прикованы к снегу. Я стал плакать. Мой плач не был услышан. Никто мне не пришел на помощь. Я любил гулять, а поэтому почувствовал ужас. Я не знал, что мне делать. Я не понимал цели моего замедления. После нескольких минут я обернулся и увидел дом заколоченный. Немного поодаль дом со льдом на крыше. Я испугался и закричал во всю глотку: «Смерть!» Я не знаю, почему, но я понял, что надо закричать «Смерть». Я после того почувствовал теплоту в теле. Теплота в теле мне дала возможность встать. Я встал и пошел по направлению к дому, в котором горела лампа. Дом был большой. Я не боялся зайти, но я подумал, что не надо заходить, а поэтому прошел мимо. Я понял, что если люди устают, то им нужна помощь. Я хотел помощи, ибо был очень уставший. Я не мог идти дальше, но вдруг почувствовал огромную силу и побежал. Бежал я не долго. Я бежал до тех пор, пока не почувствовал холод. Холод ударил меня в лицо. Я испугался. Я понял, что ветер идет с юга. Я понял, что южный ветер принесет снег. Я шел по снегу. Снег хрустел. Я любил снег. Я слушал снежное скрипение. Я любил слушать мой шаг. Мой шаг был полон жизни. Я посмотрел на небо и увидел звезды, которые мне замигали. В звездах я почувствовал веселье. Я стал весел и мне больше не было холодно. Я пошел дальше. Я шел скоро, ибо я заметил лесок, у которого не было листьев. Я почувствовал холод в моем теле. Я посмотрел на небо и увидел звезду без движения. Я шел. Я шел быстро, ибо я почувствовал теплоту в теле. Я шел. Я начал спускаться с дороги, которой не было видно. Я пошел скоро, но был остановлен деревом, которое мне дало спасение. Я был перед пропастью. Я поблагодарил дерево. Оно меня почувствовало, ибо я уцепился за него. Дерево получило мою теплоту, а я получил теплоту дерева. Я не знаю, чья теплота была нужнее. Я пошел дальше и вдруг остановился. Я увидел пропасть без дерева. Я понял, что Бог меня остановил, ибо он меня любит, а поэтому сказал: «Если ты хочешь, я упаду в пропасть, если ты хочешь, я спасусь». Я стоял до тех пор. пока не почувствовал толчок· вперед. Я пошел. Я не упал в пропасть. Я сказал, что Бог меня любит. Я знаю, что все хорошее есть Бог, а поэтому был уверен, что Бог не хочет моей смерти. Я пошел дальше. Я шел скоро, спускаясь с горы. Я прошел отель Чантарелло. Я подумал, что все названия важны, ибо люди будут ходить для того, чтобы увидеть, где я гулял. Я понял, что Христос тоже гулял. Я гулял с Богом. Я уходил от отеля. Я почувствовал плач, ибо понял, что вся жизнь в отеле Чантарелло есть смерть. Люди веселятся, а Бог грустит. Я понял, что не вина людей, что они в таком положении, а по'этому их полюбил. Я знал, что моя жена думает много, а мало чувствует, и стал рыдать так, что мне горло захватывало. Я рыдал, закрывая мое лицо руками. Я не стыдился. Мне было грустно. Я боялся за мою жену. Я хотел ей хорошего. Я не знал, как быть. Я понял, что вся жизнь моей жены, а также всего человечества есть смерть. Я ужаснулся и подумал, как было бы хорошо, если бы жена меня послушалась. Я шел и шел. Я знаю, что все скажут, что жена хорошо живет. Я знаю, что жена хорошо живет. Я знаю, что Стравинский тоже хорошо живет. Я живу тоже хорошо с женою. Я думаю, что я хорошо живу. Стравинский-композитор тоже думает. Я знаю, что такое жизнь. Стравинский Игорь не знает, что такое жизнь, ибо меня не любит. Игорь думает, что я враг его целям. Он ищет разбогащения и славы. Стравинский хороший писатель музыки, но он не пишет с жизни. Он выдумывает сюжеты, в которых нет цели. Я не люблю сюжеты без цели. Я ему часто давал понять, что такое цель, но он думал, что я мальчишка глупый, а поэтому говорил с Дягилевым, который одобрял все его затеи. Я не мог ничего говорить, ибо я считался мальчишкой. Стравинский был мальчишка с длинным носом. Он не был евреем. Его отец был русский и дядька поляк. Я тоже поляк, но без длинного носа. Стравинский вынюхивает. Я не вынюхиваю. Стравинский есть мой друг, который меня в душе любит, ибо он чувствует, но он меня считает врагом, ибо я ему мешаю. Дягилев любит Мясина, а не меня, и поэтому Стравинскому неудобно. Стравинский не любит свою жену, ибо он ее заставляет исполнять все его прихоти. Стравинский скажет, что я не видел их жизни, а поэтому не могу говорить о их жизни. Я скажу, что я видел их жизнь, ибо я почувствовал любовь его жены к нему. Я почувствовал, что Стравинский не любит его жену, а живет с ней для детей. Он любит своих детей странно. Его любовь сказывается в заставлении своих детей рисовать красками. Его дети хорошо рисуют. Он есть император, а его дети с женою и прислугой солдаты. Стравинский мне напоминает императора Павла, но его не задушат, ибо он умнее императора Павла. Дягилев хотел его задушить не раз; только Стравинский хитер. Ему нельзя жить без Стравинского, а Стравинский не может жить без Дягилева. Оба понимают друг друга. Стравинский борется с Дягилевым очень ловко. Я знаю все ужимки Стравинского и Дягилева.

Один раз, это было во время моего освобождения из Венгрии, я заехал в Морж к Стравинскому и попросил его, в полной надежде не быть отказанным, чтобы Стравинский с женою согласились взять моего ребенка на хранение. Я знал, что у него много детей, а поэтому понимал, что он может сохранить мою Киру, если я поеду в Северную Америку. Я не хотел брать мою маленькую. Я хотел ее оставить на руках другой матери, любящей. Я спросил Стравинского, будучи счастлив, чтобы он взял мою Киру на хранение. Его жена чуть не заплакала, а Стравинский сказал, что он сожалеет о том, но он не может взять ребенка, ибо он боится заразы и не хочет отвечать за смерть моей маленькой Киры. Я его поблагодарил и больше ничего не говорил ему. Я посмотрел печально на его жену и почувствовал ответ тот же. Она мне ничего не сказала, но я ей сказал моим плачем, который она почувствовала. Она женщина и поэтому чувствует, что такое ребенок в поезде и пароходе. Она меня жалела. Я знаю, что она не была согласна с мужем, потому что ее муж объявил все очень быстро и настойчиво дал почувствовать своей жене, что он этого не хочет. Я ему сказал, что я заплачу все расходы по Кире. Он не хотел соглашаться. Он мне посоветовал, когда я был с ним один, отдать мою Киру одной из гувернанток, которая будет жить в отеле. Я ему сказал, что я не могу оставить моего ребенка на чужие руки, ибо я не знаю, любит ли эта женщина Киру. Я не люблю людей, оставляющих своих детей на чужие руки. Я не могу писать, ибо мне помешали, говоря о глупостях. Я хочу сказать, что дети должны быть всегда с матерями. Я взял мою Киру в Америку. Стравинский провожал меня на вокзале. Я ему Дал руку очень холодно. Я не любил его, а поэтому хотел дать ему почувствовать, но он меня не почувствовал, ибо он меня поцеловал. Я не знаю, поцелуй был ли иудейский или дружеский, но я имел скверное чувство. Я уехал в Америку. Я был в Америке год с половиной. Я не любил ездить с ребенком, а поэтому его оставил в Нью– Йорке. Стравинский мне ничего не писал. Я ему тоже ничего. не писал. Теперь я уже живу почти полтора года, а о нем ничего не знаю. Стравинский человек сухой. Я человек с душой. Я не люблю комплименты, а поэтому не хочу отвечать, когда меня спрашивают, «эгоист ли я или нет». Я испугался кашля жены, ибо она подумала, что я ее не люблю, потому что я ей не ответил на ее вопрос. Я не могу писать, ибо мое сиденье твердое. Я люблю сидеть на твердом кресле.

Жена получила телеграмму. Я не знаю, что жена думает. Она…

Она не понимает меня. Она любит меня. Моя Ромушка любит меня, но она меня не понимает. Она думает, что все, что я говорю, плохо. Она меня критикует. Доктор Френкель всегда прав. Я не прав. Я не понимаю ее, если Бог не хочет. Бог хочет, чтобы я понимал, а поэтому велит мне писать. Я пишу все, что думаю. Я думаю все, что чувствую. Мои чувства хороши. Я хожу, когда чувствую походку, я говорю, когда чувствую, что говорю. Я не думаю заранее, что буду говорить. Я не хочу обдумывать речи. Мои речи искренни, ибо я не думаю. Всякая моя речь не обдуманная, а поэтому я делаю ошибки. Мне Бог помогает. Я люблю Бога. Он меня любит. Я знаю, что все забыли, что такое Бог. Все думают, что это враки. Ученые говорят, что Бога нет. Я говорю, что Бог есть. Я чувствую его, а не думаю. Я знаю, что матери меня поймут скорее, ибо они чувствуют смерть каждый раз перед родами. Мать знает, что если Бог не будет с нею, то никакой акушер или оператор не спасет ее жизни. Я знаю людей, думающих, что люди живут не от Бога. Я знаю, что люди скажут, что Бога нет, что все, что мы делаем, есть движущие материи. Я знаю людей, у которых мало материи. Я знаю людей больных. Больные больше чувствуют, ибо думают, что умрут скоро. Больные работают над Богом, не зная того. Я работаю над ним, когда я здоров. Я не больной человек. Мне жена верит, что я здоров, и не хочет более докторов. Она мне поверила, ибо увидала вещи, которые простой человек не может выдумать. Я выдумал новый фонтен-плюм и мост– железная дорога по проволоке, которая может уничтожить все пароходы. Я знаю, что все скажут, что я говорю глупости, но я могу доказать ученым в технике.

которые меня поймут. Я знаю, что с моей находкой можно уничтожить все железные дороги. Я знаю, что если я уничтожу все железные дороги, то скорость сообщения увеличится в 10 раз, если не больше. Я не умею считать, но у меня говорит чувство. Я знаю способ уничтожения угольных копей. Я не люблю людей, которые заставляют бедных рыть землю. Я не хочу разорять людей. Я выдумал способ получать физическую силу без угля. Я могу доказать ученым мою выдумку, если они у меня спросят. Я знаю, что если уголь уничтожится, то не будет дымов, вредящих людскому здоровью. Я знаю, что такое поезд. Я не люблю поездки в поезде, а поэтому буду ездить на аэроплане. Я знаю, что все боятся аэроплана, ибо он подвержен погоде. Я знаю способ для сообщения, который не подвержен погоде. Я знаю технику, но я не могу сказать, ибо мои рукописи у жены. Жена хочет денег, а поэтому ей их надо дать. Если мне обещают деньги, то я покажу эти рукописи. Я не Ллойд-Жордж. Я говорю правду. Я люблю людей и хочу им хорошего. Я знаю, что все скажут, что я эгоист и отдал моей жене эти рукописи вместо того, чтобы отдать людям. Я знаю, что меня скорее поймут, если я буду играть человека того же, что и другие, а поэтому я буду понят скорее. Мне осталось мало жить, а поэтому я хочу поскорее исполнить мои задачи. Мои задачи есть задачи Бога. Я не притворство. Я правда. Я знаю, что если я буду говорить всю правду, то меня убьют люди. Я не боюсь одного человека. Я боюсь людей. Мне жалко людей. Я хочу им помочь. Я буду прибегать ко всем уловкам, которые мне Бог укажет, но я знаю, что Бог не хочет ни моей жене страданий, ни людям. Я люблю мою жену, так же как и людей, а поэтому хочу ей того же счастья, что и людям. Люди скажут, что не надо любить одного человека, когда весь народ страдает. Я скажу, что не надо страданий одного человека для счастья людского, ибо я знаю, что Христос пострадал, а его никто не понял. Я знаю людей, которые его поняли, но они маскировали романами и стихами. Толстой и другие писатели писали после своих романов вещи на Бога. Они поняли, что такое Бог, но они боялись жизни. Я не боюсь жизни. Моя жена боится за меня, а поэтому она мне передает страх. Я не боюсь. Я испытал страх смерти в пропасти. Меня никто не хотел убивать. Я шел и упал в пропасть, и меня удержало дерево. Я не знал, что дерево было на дороге. Я был мальчиком, и отец меня хотел научить плавать. Он меня бросил в купальную воду. Я упал и пошел на дно. Я не умел плавать, но я почувствовал, что не имею воздуха, тогда я закрыл рот. Воздуха у меня было мало, но я его хранил, думая, что если Бог захочет, то я спасусь. Я пошел прямо, куда, не знаю. Я шел и шел и вдруг под водой почувствовал свет. Я понял, что там, куда иду, мелко, и пошел быстро. Я дошел до стены. Стена была прямая. Я не видел неба. Я видел над собою воду. Вдруг я почувствовал силу физическую и прыгнул. Когда я прыгнул, то увидел веревку. Я уцепился за веревку и был спасен. Я говорю все, что было со мною. Вы можете спросить мою мать, если она не забыла про эту историю, которая была в Петербурге на Неве в купальной для мужчин. Я видел, как мой отец кувыркался и падал в воду, но я боялся. Я не любил кувырканий. Я боялся. Я был 7– или 6-летним мальчиком и не забыл эту историю, а поэтому произвожу впечатления на мою маленькую очень хорошие, ибо знаю, что ребенок не забывает того, что было с ним. Доктор Френкель мне сказал, чтобы я ничего скверного не делал по отношению Киры, ибо ребенок не забывает того, что отец или мать делают. Он мне сказал, что его отец был один раз зол на него, и он не может до сегодняшнего дня забыть этой злости. Доктор Френкель искривил лицо, и я почувствовал обиду его отца. Я чуть не заплакал. Мне было жалко. Я не знаю, кого надо было жалеть, мальчика или отца. Я знаю, что оба бедные. Я цх обоих люблю. Я понял, что ребенок потерял любовь отца, а отец потерял любовь Бога. Бог хотел его любви, но он потерял ее. Я сказал доктору Френкелю, что я понимаю его и больше не буду прибегать к зверским поступкам. Я знаю, что такое, что моя жена телефонирует доктору Френкелю. Она думает, что я ушел гулять, и говорит с доктором откровенно. Я понимаю, что жена меня любит, ибо она не говорила ничего скверного на меня. Она дала ему понять, что я консервативен и что меня трудно убедить, но со временем можно изменить все, что я говорю. Я понимаю, что жена хочет мне хорошего, а поэтому притворюсь изменяющимся. Я покажу изменение на практике. Я хочу много денег, а поэтому поеду в Цюрих, чтобы добыть деньги за работу. Все думают, что биржа есть работа, а поэтому я буду играть на бирже с моими деньгами. Я возьму мои последние деньги. Их немного. Около 300 франков. Я знаю, что Бог мне поможет, но я боюсь, ибо я думаю, что я обижу бедных, играющих на маленькие деньги. Я не хочу грабить маленьких, ибо маленькие бедные. Маленькие ищут счастье, а богатые подбирают упавших такими способами, что маленькие пускают пули себе в лоб. Я не хочу пули маленьких и богатых, а поэтому буду так играть, чтобы не ограбить ни одних и ни других. Я знаю, что я выиграю, ибо я с Богом.

Я показал моей жене мою любовь, ибо я не взял мои рукописи, когда она хотела мне их отдать. Она сказала, что я должен их спрятать, а я сказал, нарочно, что лучше спрятать у нее, ибо у меня своруют. Она взяла рукописи и спрятала. У нее чувство хорошее, но она думает, что эти рукописи принесут ей деньги. У нее очень мало денег. Вес думают, что у нее миллионы, а она носит жемчуги фальшивые и одно кольцо фальшивое. Я ей дал это для того, чтобы все думали, что она богата. Я заметил, что люди доверяют богатым, ибо думают, что деньги вещь нужная. Я понял обратное и поэтому хочу разбогатеть. Бог хочет счастья моей жене и людям, а поэтому я буду искать деньги. Я не хочу этого счастья, но я чувствую, что через это счастье я дам другое. Вильсон понимает политику. Он не любит политику. Я знаю, что он пойдет со мною, если я ему покажу способ. Вильсон человек хороший, его надо беречь. Разбойники должны его бояться. Яне хочу смерти Вильсона, ибо он человек нужный для человечества. Я ему выдумаю охрану. Я ему скажу, что надо для того, чтобы он оберегся. Я знаю способ оберегания. Я чувствую взгляд пристальный сзади. Я есть кошка. Я хочу, чтобы люди испытали на мне, и они' увидят, что я прав. Все разбойники будут бояться меня. Я знаю, что сыщик чувствует. Я есть сыщик с чувством. Я чувствую не носом, а разумом.

Я не боюсь нападок. Если меня хотят побить, я не буду драться, а поэтому мой враг будет обезоружен. Я знаю, что мне скажут, что есть люди, которые будут бить человека до смерти, если он не будет им отвечать. Я знаю, что Бог их остановит. Я уверен, что этот человек почувствует злость на минуту, но после остановится. Хотите попробовать, то попробуйте. Я знаю, что Ллойд-Жордж и Дягилев и им подобные люди попробуют. Но я более убежден, что их попытки будут безрезультатны. Они меня не убьют. Они могут ранить, но не убьют. Я не боюсь страданий, ибо Бог будет со мною. Я знаю, что такое страдание. Я умею страдать. Я покажу Вильсону, что я знаю, если он придет ко мне. Я не пойду к нему, ибо я считаю его человеком, а не президентом Америки.

Вильсон есть большой человек. У него величина головы маленькая, но в ней очень много.

У Ллойд-Жорджа голова большая и ум большой, но у него нет разума. Ломброзо говорил о головах и он их изучал. Яне читал Ломброзо. Я знаю-из того, что мне жена говорила. Я спросил ее. что «о головах» говорил Ломброзо или другой ученый, а на это мне жена ответила, что Ломброзо говорил не только «о головах», но и о других вещах. Тогда я ей нервно ответил, что я знаю, но я ей дал понять, что мне нужны «головы».

Голова Ллойд-Жорджа больная, а Вильсона здоровая. Голова Ллойд-Жорджа вздутая, а Вильсона правильная. Вильсоновщина чувствует, а Ллойд-Жорджевские головы думают. Вильсоновщина тоже думает, но у нее головы чувствуют. Я знаю, что скажут, что головы не чувствуют, а нервы. Тогда я скажу, что нервами чувствуют люди больные, как например: сумасшедшие, у которых нет разума. Я есть сумасшедший с разумом, а поэтому мои нервы воспитанные. Я нервничаю, когда хочу. Я не нервничаю, когда мне надо убедить людей, что я не нервен. Я знаю, что Ллойд-Жордж человек нервный, но он себя рисует спокойным и румяным. В его журналах показывают Вильсона нервным, а его румяным. Ллойд– Жордж боится, что все заметят его уловку, а поэтому прибегает к этой мальчишеской уловке. Я знаю, что мальчишки показывают языки, но Ллойд-Жордж не показывает языков. Он хочет, чтобы все думали, что он не показывает языков. Но он хочет, чтобы все думали, что Вильсон показывает. Клемансо не мальчишка. Клемансо хороший человек. Я люблю Клемансо. Я страдаю за его боль в плече. Я боюсь за него, ибо он испугался. Я знаю, что он человек, а поэтому он не испугается выстрела Ллойд-Жорджа. Ллойд-Жордж всегда прибегает к этой уловке, чтобы людей заставлять делать все. что он хочет. Ллойд-Жордж имеет полицию, которая занимается всей этой уловкой. Я знаю этих людей. Я могу показать вам их, если вы мне обещаете их потрогать. Я не хочу линча. Я люблю этих людей. Эти люди все это делают, ибо им показали деньги. Эти люди бедны, им нужно для пропитания своих детей. Я люблю этих людей и знаю, что они меня поймут, если Ллойд-Жордж им позволит читать эту книгу. Я знаю, что Ллойд-Жордж не позволит им читать посредством очень хитрой уловки. Он позволит напечатать, но в газетах Ллойд-Жорджа будут смеяться. Ллойд– Жордж меня поймет. Я знаю, что он меня испугается, но я знаю, что он притворится улыбающимся. Я знаю, что Ллойд-Жордж работает ночью, ибо у него глаза слабые. Он много пишет. Он говорит мало. Он выдумывает на бумаге. У него много бумаги, а поэтому ему не жалко писать. Он пишет все, что думает, а после того люди разрабатывают его мысли. Я тоже пишу, но мне жалко бумаги, а поэтому мое письмо маленькое. Я иногда пишу большими буквами для подчеркивания моей мысли. У Ллойд– Жорджа все буквы большие. Я не видел письма Ллойд– Жорджа, но я уверен, что он пишет большими буквами, ибо боится, что его не поймут. Он пишет скоро и ловко. У него много привычки. Его понимают, ибо он потратил много времени на письмо. Я знаю, что он занимался рукописью. Его рукопись очень красивая. Он пишет четко. Я не пишу четко, ибо я не хочу, чтобы меня все понимали. Ллойд-Жордж боится, что его не все поймут, ибо он чувствует свои ошибки. Ллойд-Жордж человек ужасный, его не надо убивать. Я хочу с ним говорить, если меня допустят. Я не хочу его убивать из револьвера. Я хочу ему доказать, что все, что он сделал, принесло столько вреда, что ему нельзя заплатить его волосами, ибо у него недостаточно на голове. Я ему скажу, что для того, чтобы заплатить все, что он истребил, он не в состоянии без Бога. Для того, чтобы заплатить, надо любить Бога.

Я хочу, чтобы он понял Бога, а поэтому я хочу ему

объяснить, что Бог может ему помочь, если он меня послушается. Я знаю, что он покажет мне улыбку, но я ему не отвечу, ибо я не улыбающийся человек. Я люблю людей с улыбкой, но не деланной. Я не люблю улыбки Дягилева, ибо он их делает. Он думает, что люди не чувствуют. Ллойд-Жордж изображает себя рабочим, думая, что народ его будет любить. Ллойд-Жордж не понимает народ. Ллойд-Жордж хочет, чтобы его слушались. Ллойд– Жорджцы заставляют Ирландию делать вещи, которые она не хочет.

Ирландия есть любовь и она хочет любить Англию, но Ллойд-Жордж хочет возбуждать народ ирландский на ссоры, ибо он хочет воевать с Ирландией. Я знаю одного представителя Ирландии, у которого жена англичанка. Эта жена йпокритического воспитания. Ее муж понимает ее уловки, но он любит ее. Она не любит его, хотя имеет ребенка от него. Я заметил их любовные отношения случайно. Я был у них на чае. Муж тоже был. Ее муж человек хороший, ибо его улыбка чувствительная. Улыбка его жены возбудительная. Я не ответил ей на ее улыбку. Я ответил мужу ее на улыбку. Она пишет мне «сегодня» письма, в которых хочет мне дать почувствовать, что она меня любит. Я вижу из письма уловки хитрой женщины. Я понял ее письмо. Она хочет меня заставить приехать в Англию, говоря, что русский балет имеет успех. Этот успех я понял хорошо. Она дала мне понять, что Мясин тоже очень талантливый человек. Я понял всю цель этой женщины. Она чувствует Мясина. Мясин понял ее, а поэтому говорил про меня очень хорошо. Мясин очень хороший мальчик. Я его люблю, но я люблю его иначе. Мясин притворяется, что меня любит. Я не притворяюсь. Я это заметил из того, когда я в Мадриде увидел его балет, который сочинил Дягилев. Я пошел его поздравить и, будучи в его уборной, я его поцеловал. Мясин подумал, что я его целую иудейски, ибо Дягилев ему доказал мои злые поступки.

Я знаю, что Дягилев ему это доказывал, из простого случая, ибо я был тоже Мясиным у Дягилева в продолжение 5 лет. Я не понимал Дягилева. Дягилев меня понимал, ибо у меня ум был очень маленький. Дягилев понял, что меня надо воспитывать, а поэтому надо, чтобы я ему поверил. Я его спрашивал, отчего ты бросил человека, который тебя любил. На это он мне ответил, что не он его бросил, а этот человек бросил его, и рассказал мне всю выдуманную историю. Этого человека звали… Я не хочу говорить его имени, ибо он исправился. Этот человек полюбил одну известную в России танцовщицу. Я знаком с нею. Она меня очень мало знает. Она знает, что я Нижинский. Она любит мои танцы. Я знаю, что она любит мои танцы, ибо она улыбалась с чувством, когда я танцевал. Я знаю этого человека, который жил с Дягилевым тем же способом, что и я. Я люблю этого человека. Этот человек не любит меня, ибо думает, что я ему отбил работу у Дягилева. Я знаю, что Дягилев научил этого человека любить вещи искусства. Этот человек любил вещи искусства и пристрастился. Дягилев ему покупал вещи искусства. Этот человек любил Дягилева так же, как и я. Я не любил Дягилева за его воспитание любить мальчиков.