Текст книги "Нижинский"

Автор книги: Вацлав Нижинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

От нечего делать мать моей жены и жена с Оскаром пришли в салон. Моя жена меня спросила показать мои рисунки. Я притворился, что не хочу. Я показал рисунки, которые они уже видели. Жена спросила, чтобы я показал другие рисунки. Я взял пачку рисунков, над которыми я работал беспрестанно в продолжение двух или трех месяцев, и бросил на пол. Мать жены и жена с Оскаром почувствовали, что я не люблю мои рисунки. Я им сказал, что ими никто не интересуется, а поэтому я их снял со стены. Они показали сожаление и стали смотреть их. Я им объяснил значение рисунков. Я сказал, что в Париже меня поймут, ибо там люди чувствуют много. Я сказал нарочно, ибо я хотел показать зубы. Они почувствовали и сказали, что они тоже понимают. Я замолчал. Я им показывал некоторые рисунки, ибо хотел, чтобы они их почувствовали, но я чувствовал, что они думают, а поэтому их оставил, плача душою. Я человек с душою, а поэтому плачу, когда чувствую, что меня не понимают. Я знал, что меня не поймут, а поэтому снял все рисунки со стен' моей комнаты. Я спрятал все мои рукописи в нижнюю часть пианино. Я знал, что мои рукописи никто не поймет, но я думал, что д. Френкель подошлет людей, чтобы они взяли рукописи на несколько времени, для их перевода. Я не хотел показать мои рукописи, ибо был уверен, что доктор Френкель не поймет их и примет меня за сумасшедшего. Я боялся за жену, а поэтому спрятал тетради. Я спрятал все мои декорации, ибо чувствую, что они не поймут. Я не буду прятать рисунков, ибо они их видели. Я не хочу вызывать неприятного чувства, когда мать жены здесь, ибо я не хочу, чтобы она взяла мою жену, к себе. Я знаю, что она любит деньги. Я знаю, что она приглашала нас к себе, ибо надеется на получение денег моей жены. Я не имею денег, а поэтому боялся, что меня заключат в сумасшедший дом. Оскар и другие родственники матери жены имеют акции в сумасшедшем доме. Я понимаю цель людей без слов. Я чувствую отвращение. Я не зол, но мне противно. Я боюсь Оскара и Эммы. Они. оба мертвые. Я хочу ему помочь, ибо я заметил, что он чувствует меня. Я заметил сегодня ночью, когда мы легли возле друг друга, что он еще чувствует, ибо, когда я почувствовал, то он тоже почувствовал, я сделал этот эксперимент, когда он заснул. Оскар зашевелил пальцем, когда я подумал о Боге. Оскар повернулся, когда я почувствовал Бога. Я заметил это, но не понял. Я почувствовал, что Бог это сделал. Я узнал только теперь. Я стал думать, что надо писать, и не мог. Бог делает это нарочно, ибо он мне хочет показать, что такое Бог. Я написал он с маленькой буквой, ибо заметил, что Богу все равно, с какой буквой его пишут. Немцы сравняли бога со всеми именами существенными, по грамматике имена существительные. Немцы думают, что существенное есть Бог. Я думаю, что все есть равные…

Я понял, что бумага вздорожает, а поэтому закуплю в Цюрихе много, ибо думаю много работать. Я знаю, что люди злы и мне не дадут того, что мне надо, а поэтому я должен заботиться. Заботу мне показал Бог. Он мне обещал выигрыш на бирже. Я хотел написать биржу с большой буквой, но почувствовал обиду и написал с маленькой. Бог не любит биржи, но он хочет, чтобы я играл. Он хочет, чтобы я осуществил его задачу. Он мне часто говорит, что я проиграю, но я уверен, что я выиграю, ибо я хочу дать эти деньги на осуществление Его задач…

Я устаю от писания вставочкой, но я буду писать, ибо хочу оставить мою рукопись. Я хочу закончить эти книги пером. Я буду искать вставочку более усовершенствованную. Я завтра поеду в Цюрих с Оскаром и женою и матерью ее. Я не люблю мать моей жены называть по имени, ибо чувствую, что она женщина злая. Я не люблю злых людей. Я назвал по имени Ллойд-Жорджа, Д1агилева и прочая и прочая, ибо людям легче заметить этих людей. Я сделал ошибки нарочно в имени Дягилева, ибо хочу, чтобы он видел, что я забыл, как пишется его имя.

Я хочу продолжить строку, но Бог не хочет, чтобы я писал на одной линии с Дягилевым. Я заметил ошибку, ибо я написал имя Бога с большой и Дягилева. Я буду писать бог с маленькой буквой, ибо я хочу выделения…

Я хочу пойти гулять, ибо я устал сидеть, но я пойду один, если меня не заметят. Все будут думать, что я работаю, а я пойду через черный ход на улицу. Я подымусь высоко и посмотрю вниз, ибо я хочу почувствовать высоту. Я пошел…

Я вышел на улицу через черный ход и почувствовал холод. Я знаю, что все сидят в столовой, а поэтому прошел мимо без шума. Я знаю, что людям нечего делать, а поэтому они мешают жить другим. Я не хочу мешать жить другим. Я вышел из столовой, ибо я почувствовал, что меня там не любят. Я встретил доктора Френкеля. Он имел скучный вид. Я ему пожал руку, но раньше сказал, что все болеют. Я почувствовал холод в душе, а поэтому ушел из комнаты. Оскар пришел ко мне и позвал меня пить чай. Оскар почувствовал обиду доктора Френкеля, а поэтому хотел нас примирить. Я не хотел мириться, а поэтому удержал его. Я сказал Оскару мою цель большой работы, говоря, что я не устаю от работы нервами. Мне показалось, что он понял меня, ибо он согласился со мною. Оскар соглашается очень скоро после моих доводов. Я хотел ему доказать, что письмо Бога не утомляет нервов. Я не боюсь утомления Бога…

Я пил чай вместе с Доктором Френкелем, Оскаром, матерью моей жены и женою. Я пил спокойно, но после некоторого времени почувствовал разговор и стал всех веселить. Я веселил с целью. Я говорил вещи, которые понимал. Я шутил. Всем было весело. Я заметил, что Доктор думает, что я хочу смеяться над ним, а поэтому переменил разговор. Мой разговор шел о большевиках в России. Я хотел рассказать об одной истории, но не мог, ибо Бог хотел, чтобы жена рассказала. Она не могла говорить, ибо не чувствовала его. Я ей помог, напоминая. Я не хотел много говорить, но Бог хотел, чтобы я возбудил всех. Я возбудил всех и ушел. Я почувствовал Френкеля, ибо он хотел говорить – с женою. Я ушел, ибо думал, что не хотят меня. Френкель уходит, а я остаюсь. Я не хочу его провожать, ибо хочу ему дать почувствовать, что его мнение никому не нужно…

Доктор Френкель пришел сказать мне «до свидания». Я пожал ему руку. Он меня просил не писать много. Я ему сказал, чтобы он не боялся за меня. Он меня спросил, что я хочу видеть доктора в Цюрихе. На это я ему сказал, что я не знаю, но если жена захочет, то я его повидаю. Он мне сказал, что очень хорошо, если я повидаю этого доктора, ибо он очень хорош. Я ему сказал, что я его повидаю, если он успокоит мою жену. Доктор Френкель меня понял. Я ему пожал руку, а он мне сказал, что он ученик этого доктора. Я почувствовал, что он врет, ибо он ничего не понимает в нервах. Он сам пьет чай, вино и много курит, а поэтому его нервы приподняты. Я знаю, что доктор Ранжбург не курит, ибо от него не пахнет табаком…

У меня начинает болеть голова, ибо я ел много. Я ел много, ибо я хотел, чтобы мать моей жены не думала, что я скупой. Она чувствует, что я не скупой. Оскар меня любит, ибо боится за мое здоровье. Ему внушили, что мне скверно много работать. Я дал Оскару почувствовать, что я здоров, ибо много работаю. Я понимаю, отчего люди устают. Они много едят, а от еды кровь приливает к голове, когда человек думает. Я чувствую тошноту и отрыжку и вместе с тем головную легкую боль. Я не буду сегодня вечером много есть, и я знаю, что к утру у меня все успокоится…

Я поеду в Цюрих в седьмом часу утра, а поэтому пойду спать раньше, ибо хочу, чтобы доктор нервов меня видел в хорошем состоянии. Я буду с ним говорить о нервах, ибо эта наука меня интересует. Я уже знаю немного об этой науке, но я опишу об этом после. Я не буду писать в Цюрихе, ибо чувствую большой интерес к этому городу. Я пойду в бордель, ибо я хочу почувствовать кокотку. Я забыл кокотку. Я хочу понять психологию кокотки. Я пойду к нескольким, если мне Бог велит. Я знаю, что Бог этого не любит, но я чувствую, что он хочет меня испытать. Я чувствую большую духовную силу, а поэтому не сделаю ошибки. Я дам деньги кокотке, но не буду с ней ничего проделывать. Я чувствую ярь, но вместе страх. Я чувствую прилив крови к голове. Я чувствую, что если я буду думать, то у меня будет апоплексический удар. Я не думаю, ибо не люблю это. Я знаю, что такое апоплексический удар, из одного случая. Мой друг Сергей Боткин, который меня вылечил от брюшного тифа, когда я был в первый год моего дебюта в Париже. Он меня вылечил от тифа. Я выпил воду из графина, ибо я был беден и не мог купить минеральной воды. Я пил скоро, не подозревая яда. Я пошел танцевать, и когда вернулся вечером, то почувствовал слабость в теле. Дягилев позвал доктора Боткина, ибо его знал хорошо. Сергей Боткин был доктором у царя. Я почувствовал жар и не боялся. Я не знал, что со мною. Сергей Боткин посмотрел на меня и понял все. Я почувствовал страх. Я заметил переглядывание доктора с Дягилевым. Они поняли без слов. Боткин посмотрел на мою грудь и увидел прыщи. Я понял, что он испугался. Я испугался тоже. Он разнервничался и позвал Дягилева в другую комнату. Этот дом уже разрушили. Я плакал, когда увидел его разрушение. Этот дом был беден, но на мои деньги я не мог жить лучше. Дягилев в этом доме мне сделал предложение, когда я был в горячке. Я согласился. Дягилев понял мое значение, а поэтому боялся, что я уйду от него, ибо тогда еще я хотел убежать, мне было 20 лет от роду. Я испугался жизни. Я не знал, что я Бог. Я плакал и плакал. Я не знал, что мне делать. Я боялся жизни. Я знал, что моя мать боится тоже жизни, а поэтому она мне передала этот страх. Я не хотел соглашаться. Дягилев сидел на моей постели и требовал. Он мне внушил страх. Я испугался и согласился. Я рыдал и рыдал, ибо понял смерть. Я не мог бежать, ибо понял смерть. Я не мог бежать, ибо у меня был жар. Я был один. Я ел апельсин. Я имел жажду и просил Дягилева дать мне апельсин. Он мне принес апельсин. Я заснул с апельсином в руке, ибо я проснулся с апельсином, раздавленным и лежащим на полу. Я спал долго. Я не понимал, что со мною. Я потерял сознание. Я боялся Дягилева, а не смерти. Я знал, что у меня гиф, ибо я имел его в детстве и у меня запечатлелось. что тиф узнается по прыщам на теле. Мои прыщи были не от «кори», ибо я знаю, – что такое корь. Я опишу о кори после…

Доктор Боткин один раз навестил Тамару Карсавину, всем известную танцовщицу. Тамара Карсавина была женщина замужняя. Она вышла замуж за Мухина. Мухин был человек небогатый, но мог ей дать квартиру. У них детей не было. Доктор Боткин навестил Карсавину и после, вернувшись ночью, упал замертво в своей комнате. Я заметил, что Карсавина волновалась, ей было неприятно за его смерть, ибо он умер, ушедши от нее. Я почувствовал, что в смерти виновата Карсавина, ибо она его возбудила. Сергей Боткин любил поесть, ибо я заметил, что у него шея толстая и все лицо кровью залито. Я понял, что у него много крови. Я заметил волнение всех. Я заметил насмешки всех. Я уверен в том, что Карсавина кокетничала с ним, ибо он был человек «при дворе». Двором называется императорская фамилия. Карсавина кокетничала, ибо думала, что ей будет лучше. Боткин любезничал, ибо думал, что можно ухаживать за балеринами. Я чувствовал любовь к Карсавиной. Я не хотел ей худого. Боткин тоже не хотел ей худого, но он думал, что надо ухаживать за балериной. Я убежден, что он ничего· не делал с нею. Я убежден, ибо знаю, что такое Карсавина…

Боткин умер от апоплексического удара, ибо был раздражен. Его раздражение, очевидно, было от ее кокетства. Она кокетничала, а он ярился. Я знаю, что Карсавина женщина честная, ибо я заметил. Я немного ярился на нее, ибо у нее красивые формы. Я чувствовал, что за ней нельзя ухаживать, а поэтому раздражался. Я ухаживал в

Париже. Мое ухаживание было, что я хотел ей дать почувствовать, что она мне нравится. Карсавина это почувствовала, но мне не ответила, ибо была замужем. Я почувствовал мою ошибку и поцеловал у нее руку. Она почувствовала, что я ничего не хочу, а поэтому радовалась. Я знаю хорошо Карсавину, ибо с нею работал в продолжение пяти лет. Я был молод и делал много глупостей. Я ругался с Карсавиной. Я не хотел извиняться, ибо я чувствовал обиду. Я понял, что Дягилев ей внушил против меня, ибо он заметил, что я ухаживаю за Карсавиной. Карсавина придралась к маленькому пустяку, а я раздражался. Я плакал горько, ибо я любил Карсавину как женщину. Она чувствовала, что я ее обидел, а поэтому плакала… Сергей Боткин умер. Все плакали, ибо любили его… Моя жена пришла и поцеловала меня. Я почувствовал радость, но Бог не хотел, чтобы я показал жене мою радость, ибо он хочет переменить ее…

Боткин умер. Я видел издали его труп. Он лежал на катафалке. Я понял смерть и испугался. Я ушел, не поцеловав его труп. Все целовали труп. Я не мог видеть всю процедуру. Родственники плакали, а знакомые притворялись скучными. Они оглядывали квартиру с картинками и приценялись. Я знаю, что после его смерти были проданы все его вещи, ибо жена Боткина не любила все прихоти Сергея Боткина. Сергей Боткин любил покупать картины, ибо ему внушили, что надо покупать старые картины. Его квартира была переполнена старыми картинами. Я заметил, что люди не интересуются новыми картинами, ибо думают, что не понимают искусство. Они покупают старые картины для того, чтобы показать, что имеют любовь к искусству. Я понял, что люди любят искусство, но боятся сказать себе, что «я понимаю искусство». Люди очень боязливы, ибо их пугают критики. Критики пугают, ибо хотят, чтобы у них спрашивали мнение. Критики думают, что публика глупа. Критики думают, что им надо объяснить публике о картинах. Критики думают, что без них не будет искусства, ибо публика не поймет вещей, увиденных ими. Я знаю, что Такое критика. Критика есть смерть. Я говорил один раз с одним человеком на пароходе, возвращаясь из Нью-Йорка в Бостон. Я говорил с ним горячо, ибо он меня разжег. Я заметил, что это русский сыщик по внутренним беспорядкам. Он думал, что я анархист. Я не знаю, почему он подумал, что я анархист. У него лицо было злое. Он меня не любил, а поэтому я почувствовал и стал его остерегаться. Я интересовался моей задачей о критике, а поэтому говорил о критике. Он хотел заговорить, ибо думал меня вызвать на разговор о внутренней политике. Я понял и решил его разозлить тем, что ему объясню тот вопрос, который он мне задал. Я говорил громко, ибо хотел ему внушить. Он думал, что я раздражаюсь, и притворился тоже раздраженным. Я заметил, что его лицо не живет, когда он со мною говорит. Он не нервничал, когда изображал нервного. Я понял, что я лучше его играю. Я стал ему объяснять о критике. Он меня слушал, ибо устал мне противоречить. Он меня перебивал, ибо хотел, чтобы я переменил разговор, но я не оставлял начатой темы, ибо я любил эту тему. Ему не нравилось, и он стал нервен. Я заметил, что ему не нравится мой разговор, и ушел, оставляя незаконченным мой вопрос о критике. Я узнал после, что он спрашивал мою жену, что «я нигилист». Я не знаю, что такое значит «нигилист». Я мало знаю о * ♦ ·*

«нигилизме». Я не понимаю всех этих названий, ибо я не учен. Я учился в Императорской школе, где меня не учили всем этим названиям. Я был императорский ученик. Я не понимал внутренней политики до тех пор, пока не женился. Я ее понял будучи женатым, ибо боялся жизни, а мне надо было жить. Я хочу рассказать о критике, ибо я этот вопрос затронул. Я не люблю критики, ибо она есть вещь ненужная. Я знаю, что мне скажут, что критика необходимая вещь, ибо без нее не поймут, что надо, а что не надо. Я знаю, что критики пишут, ибо хотят денег. Я знаю, что деньги, при сегодняшнем строе жизни, необходимы. Я знаю, что мне скажут, что критики много работают над тем, что пишут. Я скажу, что критики мало работают, ибо они не занимаются искусством, а пишут об искусстве. Артист отдает всю свою жизнь искусству. Критик ругает его, ибо ему не нравится его картина. Я знаю, что мне скажут, что критик человек беспристрастный. Я скажу, что критик эгоист, ибо он пишет о своем мнении, а не о мнении публики. Аплодисменты не есть мнение. Аплодисменты есть чувство любви к артисту. Я люблю аплодисменты. Я понимаю значение аплодисментов. Я буду говорить об аплодисментах после. Критик не чувствует аплодисментов. Критик любит ругать аплодисменты, ибо он хочет показать, что он больше понимает. Публика в Париже не слушает критики. Парижская критика злится на публику, ибо не может внушить ей. Кальмет большой критик, ибо он писал критику на театр и на политику. Он выругал «Фавна», говоря, что балет развратен. Я не думал о разврате, когда я сочинял этот балет. Я его сочинял с любовью. Я выдумал весь балет один. Я сочинил идею декорации, но Бакст Лев не понял меня. Я работал долго, но хорошо, ибо я чувствовал Бога. Я любил этот балет, а поэтому я передал мою любовь публике. Роден написал хорошую критику, но его критика была ему внушена. Роден ее написал, ибо его Дягилев попросил. Роден человек богатый, а поэтому не нуждался в деньгах; но ему внушили, ибо он никогда не писал критики. Роден разнервничался, ибо не любил своей критики. Он хотел меня зарисовать, ибо он хотел сделать из меня мрамор. Он посмотрел на мое голое тело и нашел его неправильным, а поэтому зачеркнул свои кроки. Я понял, что он меня не любит, и ушел…

Кальмет написал критику в тот же день. Я понял из разговора Дягилева с Бакстом, что Кальмет был осмеян в обществе. Кальмет потерял доверие у публики как критик театра…

Светлов, критик в Петербурге, в «Петербургской газете» написал критику о «Фавне», не будучи на представлении. Он написал, ибо он читал «Фигаро», а «Фигаро» была газета самая распространенная. Он писал, будучи под впечатлением кальметовской критики. Он не был в театре, ибо я знаю из того, что Дягилев хотел, чтобы он приехал для помощи в работе над «Русским балетом». Светлов думал, что «Русский балет» провалился, а поэтому поспешил осведомить русскую публику, боясь, что другие газеты напечатают раньше. Я знаю, что Светлов читает «Фигаро», а поэтому понял, что он эту газету получил раньше его отъезда. Он не читал газету Парижа «Утро», а поэтому не прочел критики Родена. Если бы он прочел критику Родена, то я более чем уверен, он не написал бы критики Кальмета, а написал бы критику Родена. Я заметил волнение Светлова, когда он приехал в Париж. Он. понял свою ошибку, а поэтому меня избегал. Я не боялся его, ибо знал, что он злой. Я не боюсь людей злых, а напротив, я воюю. Я воевал со Светловым так, что ему не кланялся. Он почувствовал и играл, что не любит моих балетов, но он больше не писал обо мне. Он написал историю балета, не зная о ней, ибо в ней не была описана моя жизнь. Я был не замечен. Я плакал, ибо я много работал для Русского балета. Дягилев злился, но не показывал виду. Я думаю, что Светлов нарочно написал эту книгу, ибо он хотел показать Дягилеву, что он не скопировал с критики Кальмета. Светлов заметил, что все стали смеяться над ним, а поэтому для оправдания написал эту книгу…

Я хочу написать о жизни моей как артиста. Я был нервен, ибо много занимался онанизмом. Я занимался онанизмом, ибо я видел много красивых женщин, которые кокетничали. Я ярился на них и занимался онанизмом.

Я заметил, что у меня стали выпадать волосы. Я заметил, что зубы у меня стали гнить. Я заметил, что я нервен и стал хуже танцевать. Я стал заниматься онанизмом один раз в 10 дней. Я думал, что десять дней есть срок нужный, что все должны уставать раз в 10 дней, ибо я услышал старший разговор. Я имел не более 19 лет, когда стал заниматься онанизмом раз в 10 дней. Я любил лежать и воображать о женщинах, но после уставал и решил яриться на себя самого. Я смотрел на свой хуй стоячий и ярился. Мне не нравилось, но я думал, что «раз я завел машинку, надо кончить». Я кончал быстро. Я чувствовал, что кровь приливала к голове. Голова не болела, но я чувствовал боль в висках. Я сейчас чувствую боль в желудке, ибо я много ел, и у меня такая же боль в висках, как раньше, когда я занимался онанизмом. Я занимался онанизмом мало, когда танцевал, ибо я понял смерть моих танцев. Я стал беречь свои силы и поэтому бросил. Я стал «бегать по девочкам». Я находил с трудом кокоток, ибо не знал, где их надо искать. Я любил кокоток в Париже. Я ярился на них, но после одного раза я не хотел больше ничего делать. Я любил этих женщин, ибо они были хорошие люди. Мне было больно всякий раз после употребления. Я не пишу эту книгу, чтобы люди ярились. Я не люблю яренье. Я не ярюсь, когда пишу эти строки. Я плачу горько. Я чувствую все пережитое, а поэтому пишу о яреньи. Мое яренье меня чуть не привело к гибели. Я почувствовал слабость. Я не мог сочинять «Игры». Я выдумал этот балет на яренье. Этот балет не удался, ибо я его не чувствовал. Я его начал хорошо, но потом меня стали торопить, и я его не закончил. В этом балете видно яренье трех молодых людей. Я понял жизнь 22 лет. Я сочинил этот балет один. Дягилев и Бакст мне помогли записать сюжет этого балета, ибо Дебюсси, знаменитый музыкальный композитор, требовал сюжета на бумаге. Я просил Дягилева мне помочь, и он с Бакстом вместе написали на мой сюжет. Я рассказал Дягилеву мои мысли. Я знаю, что Дягилев любит говорить, что он их сочинил, ибо он любит похвалы. Я очень доволен, если Дягилев говорит, что эти сюжеты, т. е. «Фавн» и «Игры», он сочинил, ибо эти балеты были мною сочинены под впечатлением моей жизни с Дягилевым. «Фавн» есть я, а «Игры» есть та жизнь, о которой Дягилев мечтал. Дягилев хотел иметь двух мальчиков. Он мне не раз говорил об этой цели, но я ему показал зубы. Дягилев хотел любить одновременно двух мальчиков и хотел, чтобы эти мальчики любили его. Два мальчика есть две девушки, а Дягилев есть молодой юноша. Я эти личности нарочно замаскировал, ибо хотел, чтобы люди почувствовали отвращение. Я чувствовал отвращение, а поэтому не мог кончить этого балета. Дебюсси тоже не любил цели, но ему дали 10 ООО франков за этот балет, а поэтому он должен, был его кончить…

Я знаю, что мне надо завтра ехать в Цюрих, а поэтому пойду спать…

Я не пошел спать, ибо Бог хотел мне помочь. У меня болит немного голова, и я чувствую изжогу. Я называю изжогой, когда горит в желудке. Я не люблю боли желудка, а поэтому хочу, чтобы боли прошли. Я попросил Бога мне помочь. Он мне сказал, что я не должен ложиться спать. Я заметил, что мой желудок не работает, когда я лежу, а поэтому решил не ложиться спать. Я буду спать в поезде, ибо мне наскучили Оскар с матерью жены. Они всего один день. Я не хочу разговаривать с ними. Я сказал моей жене так, чтобы мать ее услышала, что «я не могу разговаривать, ибо я должен закончить мою работу, ибо я не буду писать в Цюрихе». Моя жена поняла, а поэтому ничего не ответила, но мать ее я не знаю, что почувствовала, ибо я не видел ее лица. Она женщина хитрая. Я заметил сегодня за обедом и завтраком. Я ей дал за обедом мандарин, оставшийся от моей доли. Она хотела еще мандарина, а поэтому заговорила о мандарине. Я ей дал мандарин и сказал, что для меня все равно, что есть: мандарин или апельсин. Она взяла мандарин и ничего не сказала. Я ей показал «зубы». Оскар заступился за нее. Я ей еще раз показал зубы, дав часть мандарина, ибо я его у нее нервно взял, Оскару, а другую предложил жене. Жена мне отказала, ибо думала, что я люблю мандарин. Я положил мандарин матери на тарелку, но она его не съела, тогда я ей еще раз показал зубы, говоря, что она похожа на Тэссу. Я ей говорил про масло тоже. Она меня поняла, ибо ничего не сказала. Я ей говорил так, чтобы внушить. Она почувствовала уколы, но не показала ни малейшего вида. Она очень ловкая женщина. Она мне напоминает Дягилева. Она очень хорошая артистка, а поэтому умеет играть. Я понимаю игру, ибо чувствую. Я знаю, что мне скажут, что все артисты чувствуют, ибо без чувства нельзя играть. На это я должен сказать, что все артисты чувствуют, но не все чувствуют хорошо… Я царапаю мой нос, ибо чувствую волосы, которые шевелятся в носу. Я заметил, что волосы шевелятся от нервов. У меня нет волос на голове, ибо я был нервен…

Я знаю, что мне скажут, что мать моей жены великий артист. На это я скажу, что я понимаю, что такое артист,

ибо я сам артист. Я знаю ее как человека, а поэтому могу судить ее игру. Я заметил, уже будучи в Будапеште, когда был интернирован, что она притворяется. в жизни. Я знаю, что все скажут, что я тоже притворяюсь в жизни, говоря, что Бог этого хочет. Я должен сказать, что я притворяюсь. ибо мне Бог велит, а мать моей жены притворяется из-за эгоистической цели. Она не любит, что я ее пригласил жить к нам, ибо она любит тиранить прислугу и заметила, что я люблю прислугу. Она знает, что я не ухаживаю за горничными. Она из привычки ругается с прислугой. Я не хочу, чтобы меня звали спать. Я пойду спать, когда мне Бог велит. Я сказал моей жене, что пойду скоро спать, но я знаю, что буду писать долго. Я не люблю, чтобы меня беспокоили, когда я работаю. Я сам знаю, что мне надо. Я прошу помощи, а не мешания. Я не есть мешание. Я есть помощь…

Она ругается с прислугой из-за привычки. Я не люблю ругаться, с прислугой. Я люблю делиться. Мать моей жены не любит прислугу, ибо прислуга ей показывает зубы. Прислуга ей показывает зубы, ибо она их не понимает. Я люблю прислугу, а поэтому делаю то, что они любят. Я не хочу баловать прислугу. Я не есть балование. Я есть любовь. Я буду писать о любви к прислуге после…

Я хочу писать много о жизни матери моей жены. Я знаю, что все скажут, что я такой же комедьянт, как и она, только разница в том, что она женщина и драматический артист, а я мужчина и танцор. Я понимаю, что люди не доверяют танцорам, а поэтому хочу показать, что такое танцор… Я люблю мать моей жены как человеческое создание, но я ее не люблю как человека в жизни. Она злая женщина. Она чувствует очень мало. Она эгоистка до последней минуты. Она любит только себя. Я понимаю. почему первый ее муж и отец моей жены застрелился. Я понимаю, почему одна женщина, которая была в прислугах у матери моей жены, стреляла в нее. Я понимаю, почему она не хотела судиться. Она боялась, что суд заметит ее неправоту. Она боялась всегда этой женщины, когда та проходила мимо ее дома. Я понимаю, что человек не может бояться бесцельно. Я знаю, что цель была простая. Она не любила эту женщину, ибо та пила вино. Мать моей жены ее ругала до того, что у той вся нервная система чуть не лопнула, ибо она была в «белой горячке». Я знаю, что такое «белая горячка». Человек сумасшедший в продолжение некоторого времени. Все пьяницы подвержены этой болезни…

Мать моей жены испугалась и заперла двери. Моя жена мне рассказывала эту историю, а поэтому я знаю все. Эта женщина стреляла в дверь, но перед этим она спряталась за предмет комнатный. Когда мать моей жены вошла в комнату, то женщина показала ей револьвер. Мать моей жены стала бегать из угла в угол и затем убежала, закрыв дверь в комнату. Женщина обозлилась и стала стрелять в дверь. Я почувствовал обиду этой женщины. Я говорил неправду, когда защищал мать моей жены, говоря, что она права, а не эта женщина. Я понял эту историю только теперь, ибо мне Бог помог. Я люблю Бога, а поэтому он мне помогает…

Нервы в носу успокаиваются, но нервы в черепе мне мешают, ибо я чувствую отлив крови от головы. Мои волосы шевелятся, ибо я их чувствую. Я ел много и поэтому чувствую смерть. Я не хочу смерти, а поэтому прошу Бога, чтобы тот мне помог…

Я хочу писать красиво, ибо чувствую красоту. Мать моей жены была красивая женщина. Она испортила себя, ибо она злится постоянно, говоря, что у нее желчь не в порядке. Я ей говорил в Будапеште, что у нее желчь болит, ибо она все ругается и ругается. Она мне не поверила. Она никому не верит. Она злая женщина. Она прибегает к уловкам, ибо хочет рекламу. Она притворяется, что любит простых людей. Она дает руку кондукторам для показа. Она это делает неумело, ибо я заметил, что кондуктора краснеют. Им неловко, ибо они думают, что она смеется над ними. Она им улыбается Ллойд-Жорджев– ской улыбкой. Я знаю, что мне скажут, что она женщина хорошая, ибо плачет, когда видит обиженных. Я знаю, что мне скажут, что она делает подаяние, устраивая на места женщин без места. Я сам думал долго, что она хорошая женщина, но я заметил, что она не любит мою жену, по простой случайности. В первый день нашего знакомства она хотела мне нравиться, а поэтому мне показала фотографии старые моей жены. Моя жена стала плакать, ибо почувствовала обиду. Я тоже почувствовал обиду и ушел. С тех пор я не верил матери моей жены. Я ее ненавидел, но я притворялся. Она чувствовала мою силу, ибо заметила, что я не обращаю внимания на нее. Она меня злила, и я с нею ругался. Она боялась, что я буду говорить скверно про нее, а поэтому она говорила, что я ужасен и не люблю ее. Я это узнал из того, что все стали мне поворачивать спину. Тот, кто меня целовал раньше, стал не кланяться мне. Мать моей жены блаженствовала, ибо думала, что я побежден. Я не был побежден, ибо я не злился на нее. Я притворялся, ибо хотел ее улучшения. Я ей показывал каждый день зубы. Она мне показывала вдвое. Я удвоил, и она утроила, и таким образом мы ругались в продолжение восемнадцати месяцев, тех месяцев тяжелых, когда я был интернантом.

Мать моей жены ипокрит. Она мне напоминает Ллойд-Жорджа. Она женщина злая. Я не люблю людей

злых, а поэтому хочу их обезоружить тем, что буду писать о их жизни. Они будут злиться, читая эти строки, но я буду блаженствовать, ибо дам ей большой урок. Я хочу, чтобы она перед смертью сознала свою вину перед людьми и извинилась. Я не хочу извинений перед публикой, но я хочу, чтобы она чувствовала. Я хочу, чтобы она сожалела о всей своей жизни в прошлом. Я знаю, что вся критика венгерская будет поставлена на ноги и что меня будут ругать, а поэтому я буду просить Бога обезоружить критику. Я буду отвечать, если мне Бог велит. Я знаю, что люди меня поймут, а поэтому я буду благодарить Бога за его любовь. Я знаю, что он меня любит и мне поможет во всем. Я беден. Я нищ. Я не имею покрова ни пищи, ибо у меня нет ничего. Мать моей жены имеет дом в три этажа с мраморными колоннами. Она любит этот дом, потому что он стоит дорого. Я не люблю этот дом, ибо он глупо построен. Я знаю, что многие скажут, что я не понимаю в красоте этого дома, ибо в нем много старых хороших картин и гобеленов. Я скажу, что я не люблю ничего старого, ибо старое пахнет смертью. Я знаю, что многие скажут, что я человек без души, ибо я не люблю старых людей. Я скажу, что я люблю старых людей, но я не люблю старость духа. Я есть молодой дух. Толстой был молодой дух, Вагнер и Бетховен были молодые духи и пр. и пр. Я не хочу говорить о других, ибо я их мало знаю. Я люблю всех. Я написал про Толстого, ибо он есть Бог, Вагнер не есть Бог. Бетховен есть Бог. Бах не есть Бог…