Текст книги "Масоны в России - от Петра I до наших дней"

Автор книги: В. Брачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)

(1783), "Апология или защищение ордена Вольных каменщиков" (1784), "О заблуждениях и истине" Сен-Мартена (1785), "Должность братьев Златорозового креста"

(1784) – руководство для низших степеней ордена и т.п. [496] Что касается русских сочинений этого рода (И.П.Тургенев "Кто может быть добрым гражданином и подданным верным", 1790; И.В.Лопухин "Духовный рыцарь или ищущий премудрости", 1791 и др.), то они, по мнению специалистов, откровенно слабы и носят подражательный характер. Это, по словам А.Н.Пыпина, "повторение общемасонских и потом розенкрейцерских тем, вражда против "злоупотреблений разума", мистическая философия и защита Ордена" [497].

Из 448 книг, изданных Н.И.Новиковым к 1786 году [498], по крайней мере 290, то есть почти две трети, с определенными оговорками могут быть отнесены к литературе светского содержания [499], и только одна треть – к литературе религиозно-нравственной. Не удовлетворенный этими подсчетами, идущими еще от М.Н.Лонгинова и А.Н.Пыпина, советский исследователь Г.П.Макогоненко произвел свои. Всего с 1779 по 1792 годы, по его сведениям, все три типографии московских розенкрейцеров напечатали 891 наименование книг. По разряду художественной литературы (стихи, проза, драмы, комедии) у него проходят 384 названия. Вторую группу составляют сочинения по истории, философии, экономике, политике – 194 названия. Третья группа: лечебники, словари, официальные документы – 120 названий. Всего, таким образом, 698 книг безусловно светского содержания, и только 193 – религиозно-мистического. 49 из числа последних (33 – напечатаны И.В.Лопухиным и 16 – в тайной типографии розенкрейцеров), хотя и были собственно масонские, но Н.И.Новиков к их изданию прямого отношения не имел. В своих типографиях Н.И.Новиков напечатал, по подсчетам Г.П.Макогоненко, всего только 17 собственно масонских книг. Все остальное – это переводные книжки назидательного и нравоучительного характера, проповеди русских архиепископов, сочинения и жития отцов церкви. Таким образом получается, что за 13 лет во всех трех типографиях московских масонов было напечатано всего 66 наименований собственно масонских книг. Если же исключить из их числа 16 масонских сочинений, напечатанных тайно, то из оставшихся 50 Н.И.Новикову принадлежало только 17. Остальные 33 были напечатаны в типографии И.В.Лопухина [500].

Даже если Г.П.Макогоненко несколько перегнул палку по части отнесения к литературе светского характера некоторых "сомнительных" сочинений, старая пыпинская точка зрения на Н.И.Новикова 1780-х годов как на неутомимого пропагандиста на Руси оккультной мистической литературы [501] может считаться уже пройденным этапом в нашей историографии. Но и особенно обольщаться подсчетами Г.П.Макогоненко тоже не следует. Ведь и из них ясно видно, что если уж не каждая третья, как думал М.Н.Лонгинов, то по крайней мере, каждая четвертая книга, напечатанная московскими розенкрейцерами, была все же религиозно-мистического или нравственного содержания. Нельзя забывать, что за проектами, которые реализовывал Н.И.Новиков, стояла весьма большая и сплоченная группа преданных масонскому делу людей. На книжное дело они смотрели не с нашей, а со своей, масонской точки зрения. Да и сам Н.И.Новиков, несмотря на свою холодность с некоторыми руководителями ордена, до конца дней своих оставался, тем не менее, ревностным масоном.

Что же касается художественной литературы, словарей, грамматик и различного рода руководств, то издание их могло быть связано не столько с заботой братьев-масонов о русском просвещении, как думают наши историки и литературоведы, сколько с обыкновенным коммерческим расчетом. Ведь издания такого рода всегда хорошо расходятся среди публики и даже способны принести немалую прибыль. Показательна в этом плане реплика видного розенкрейцера новиковского круга И.В.Лопухина в связи с переменами, которые произошли в издательской деятельности Типографической компании после указа 1787 года о запрещении светским типографиям печатать "духовные" книги. "Книги печатаются только такие, – язвительно писал в ноябре 1790 года И.В.Лопухин, – и не могу сказать какие, ибо такая дрянь, что я и не интересуюсь ныне знать о типографской работе. Сказки да побаски только для выручки денег на содержание" [502].

Раздражение И.В.Лопухина понятно: настоящей литературой для него, как масона-мистика, была, судя по всему, не светская, а религиозно-нравственная литература. А учебники, словари, романы, комедии и повести – так, одна дрянь, издаваемая исключительно ради выручки денег на содержание Типографической компании. Конечно, И.В.Лопухин – не Н.И.Новиков, и мнение последнего на этот счет могло отличаться, и скорее всего отличалось от мнения И.В.Лопухина.

Не стоит только забывать, что и он, при характерной для него широте взгляда на издательскую деятельность масонов, на первый план, как истинный масон, выдвигал все-таки не положительное знание, а мистическое откровение. "Помните слова хоть и глупого, но старика, – говорил Н.И.Новиков, – все науки сходятся с религией; лишь в ней разрешаются их важнейшие проблемы: без нее никогда не доучитесь, и притом не будете покойны" [503].

Можно предположить, что скорее всего, прогрессивные начинания московских масонов 1780-х годов (Дружеское ученое общество, Переводческая и Педагогическая семинарии, журналы, школы, аптеки и, конечно же, Типографическая компания)

преследовали не только и не столько просветительские, сколько собственно масонские, пропагандистские цели. Это, разумеется, еще не перечеркивает укоренившейся в нашей историографии в целом позитивной оценки результатов издательской деятельности Н.И.Новикова и его товарищей. Конечно, главной фигурой здесь был Н.И.Новиков. Значительный вклад внесли в общее дело и другие "братья": И.В.Лопухин, И.П.Тургенев, А.М.Кутузов, братья Н. и Ю.Трубецкие, братья А. и П.Ладыженские, В.В.Чулков, Г.М.Походяшин, Ф.П.Ключарев, Д.И.Дмитриевский, П.А.Татищев. Особенно велики здесь заслуги Алексея Михайловича Кутузова и Ивана Петровича Тургенева, подвизавшихся в качестве главных переводчиков и редакторов осуществленных изданий.

Масштабы филантропической и издательской деятельности розенкрейцеров были таковы, что не заметить ее было невозможно. Ее и заметили. Первые признаки надвигающейся на Н.И.Новикова грозы наметились еще в 1784 году в связи с перепечаткой им двух книг ("Сокращенный Катехизис" и "Руководство к чистописанию"), изданных ранее Комиссией о народных училищах, на что формально он не имел никакого права. Возникшая в связи с этим переписка (жалоба Комиссии народных училищ в Петербурге московскому главнокомандующему З.Г.Чернышову, относящаяся к августу 1784 года и вынужденное объяснение Н.И.Новикова по этому поводу от 11 октября) [504], хотя и причинила ему немало беспокойства, но последствий, тем не менее, не имела.

Но в покое масонов императрица оставлять не собиралась. В другой раз внимание ее привлекла напечатанная Н.И.Новиковым в 69-71 номерах "Прибавлений к Московским ведомостям" за 1784 год хулительная статья об ордене иезуитов, которому покровительствовала в это время Екатерина II. "Уведомившись, что будто бы в Москве печатают ругательную историю ордена иезуитского, повелеваем запретить таковое напечатание, а ежели бы оная издана была, то экземпляры отобрать", – гласит ее указ московскому губернатору генерал-поручику Н.П.Архарову от 23 сентября 1784 года [505].

Узнав (возможно из доноса) о заведении московскими масонами своей больницы, императрица спешит уведомить о том (23 января 1786 года) гражданского губернатора П.В.Лопухина и требует срочного обследования московских больниц и богаделен со стороны Приказа общественного призрения [506].

Еще раньше (7 октября 1785 года) она распорядилась в письме на имя московского главнокомандующего графа Я.А.Брюса об обследовании всех московских школ и училищ [507].

Особое беспокойство государыни вызывала издательская деятельность масонов.

"В рассуждении, что из типографии Новикова выходят многие странные книги, прикажите губернскому прокурору, сочиня роспись оным, отослать оную с книгами к преосвященному архиепископу Московскому", – писала императрица Я.А.Брюсу 23 декабря 1785 года [508]. Самого Н.И.Новикова было предложено призвать в московское губернское правление и объявить ему, что учреждение частных типографий предполагает издание "книг, обществу прямо полезных и нужных, а отнюдь не для того, дабы способствовать изданию сочинений, наполненных новым расколом для обмана и уловления невежд" [509].

Архиепископу же Платону прямо было предложено, во-первых, призвав к себе Н.И.Новикова, "испытать его в законе нашем", а во-вторых, "освидетельствовать"

изданные им книги: "не скрывается ли в них умствований, не сходных с простыми и чистыми правилами веры нашей православной и гражданской должности" [510].

Что касается масонских больниц и школ, то опасения императрицы не подтвердились.

"Касательно же до заведения больницы и школ от составляющих скопище известного нового раскола, – докладывал 30 января 1786 года московский гражданский губернатор П.В.Лопухин, – ... то оных совершенно теперь нет, а пользовались прежде в доме содержателя Новикова находящиеся при его типографии работники.

Посторонних же для пользования никого принимаемо не было ... Школы же и пенсионы, сколько их в городе имеется, еще прежде сего вследствие полученного от Вашего Императорского Величества господину главнокомандующему высочайшего повеления определениями от Преосвященного московского, от университета и от Приказа общественного призрения членами осматриваны и неспособные к обучению учителя все исключены. Закону же обучать в оных дозволено единственно тем, кои от Преосвященного московского к тому удостоены". Теперь же, констатировал в заключение П.В.Лопухин, в Москве "ни заведенных школ, кроме предуставленных порядком, ни больниц, кроме казенных, нет" [511].

Не дали нужных результатов проверка книжной продукции Типографической компании и испытание самого Н.И.Новикова "в вере". В своем отзыве (январь 1786 года) архиепископ Платон сообщал императрице, что он лично испытал Н.И.Новикова в догматах православной церкви и "молит Всемогущего Бога, чтобы не только в словесной пастве, Богом и тобою, всемилостивейшая государыня, мне вверенной, но и во всем мире были христиане таковые, как Новиков" [512].

Что касается переданных на его рассмотрение 446 названий книг, то их он разделил на три разряда: 1-й – полезные или "собственно литературные", 2-й – мистические, которые он не понимает, а поэтому и судить о них не может, 3-й – "самые зловредные", к которым он отнес сочинения "так называемых энциклопедистов". Решение императрицы по этому делу последовало 27 марта 1786 года. Из него, в частности, следовало, что запрету подлежало всего только шесть масонских книг: "Апология или защищение Вольного Каменщичества"

(пер. с немецкого, М., 1784), "Братское увещание к некоторым братьям Свободным Каменщикам, писанные братом Седдагом" (М., 1784), "Карманная книжка для вольных каменщиков и для тех, кто не принадлежит к числу оных" (пер. с немецкого, М., 1783), "О заблуждениях и истине" Сен-Мартена (М., 1785), "Химическая псалтырь или философские правила о камне мудрых" Парацельса (М., 1784) и "Хризомандер, аллегорическая и сатирическая повесть различного весьма важного содержания" (М., 1783) [513].

Все это – исключительно масонские сочинения. Что же касается книг "гнусных и юродивых, порождении так называемых энциклопедистов" [514], на запрещении которых настаивал архиепископ Платон, то их то как раз Екатерина II, как государыня гуманная и либеральная, запретить не захотела.

Это в корне меняло все дело. Запрещение из составленной по этому случаю московским губернским прокурором А.А.Тейльсом росписи 461 книги, продававшихся у Н.И.Новикова только 6, совершенно безобидных с политической точки зрения (хотя они и были впоследствии сожжены Московской управой благочиния) масонских сочинений свидетельствует о полном фиаско затеянной против Н.И.Новикова акции. В результате Н.И.Новиков отделался легким испугом и уже в марте 1786 года ему, правда, понесшему в связи с этой историей большие убытки, было опять разрешено торговать книгами [515].

Государыня продолжала однако зорко следить за Н.И.Новиковым, и уже 23 января 1787 года нанесла по нему серьезный удар, запретив светским типографиям печатать книги, "до святости относящиеся". 27 июля 1787 года последовал новый указ императрицы, согласно которому была запрещена и продажа таких книг [516].

Прямо надо сказать, известные основания для применения этих жестких мер у Екатерины II были. Дело в том, что литература, издаваемая Н.И.Новиковым, была в основном переводной. И дело тут не только в очевидно одностороннем (масонство, религиозная мистика) подборе им публикуемых авторов. Литература эта создавалась в ответ на общественно-политические и интеллектуальные запросы, или по крайней мере часть их, тогдашнего западноевропейского общества.

Интеллектуальная и общественно-политическая ситуация в России этого времени была совсем другой. Далеко не всегда то, что охотно "проглатывал" английский или французский читатель, и поистине с легкостью необыкновенной тиражировали московские розенкрейцеры, было приемлемо для читателя русского, православного.

Не было секретом и то, что как раз с православной религиозностью у адептов масонства и были большие проблемы.

Дело в том, что как и для их западноевропейских братьев, идеалом христианства для московских розенкрейцеров было так называемое "внутреннее христианство", резко противопоставляемое ими официальной православной церкви, которую они, как, впрочем, и их современные духовные наследники экуменисты, иначе как "пережитком" и не называли. "Масонство было у нас, отмечал в связи с этим Н.А.Бердяев, – стремлением к внутренней церкви, на видимую церковь смотрели как на переходное состояние" [517].

Оставаясь формально в лоне православия, русские масоны явно тяготели к протестантизму. Что и не удивительно. Среди других новаций, которые принесла с собой Реформация в Европе, было и масонство. Здесь, видимо, нет необходимости доказывать, что "книги, до святости относящиеся" – это отнюдь не та литература, запрещение издания которой способно было нанести серьезный урон делу просвещения российского общества. Скорее уж наоборот. Конечно, к 1787 году в лавке и на складе Типографической компании литературы такого рода было не на одну тысячу рублей, но едва ли Н.И.Новиков, будучи человеком практичным, мог серьезно рассчитывать на ее успешную реализацию. Было ясно, что в известном смысле деньги, затраченные на ее издание – это были как бы уже закопанные деньги.

Тем не менее, некоторые авторы склонны придавать едва ли не решающее значение указу 27 июля 1787 года в судьбе Типографической компании. "Так как подавляющее большинство продававшихся Новиковым и компанией мистических книг, несомненно, относилось до святости, то указ 27 июля 1787 года приостановил всю деятельность компании. После его появления ей почти невозможно было продолжать существование. Список ее изданий с 1787 года заполнен, преимущественно, книгами исторического характера (в числе которых было второе издание Древней российской вивлиофики)", – отмечал в свое время Г.В.Вернадский [518].

Но верить здесь Г.В.Вернадскому нельзя. Как показал В.А.Западов, после указа Екатерины II от 27 июля 1787 года из обнаруженных у Н.И.Новикова 313 напечатанных им книг, "до святости относящихся", запрещены к продаже были только 14. Остальные книги были возвращены их владельцам с дозволением продавать их [519]. Согласно подсчетам другого исследователя, Г.П.Макогоненко, число книг, изданных Н.И.Новиковым после 27 июля 1787 года, не только не сократилось, но даже несколько возросло:

1786 год – 65 книг, 1787 год – 132 книги, 1788 год – 155 книг. И только после того, как Н.И.Новиков лишился в 1789 году университетской типографии и влез в долги, число издаваемых им книг резко пошло на убыль. В 1789 году было издано 44 книги и в 1790-1792 гг. – всего только 26 книг [520].

Можно сказать, что указ 27 июля 1787 года пошел даже на пользу русскому просвещению, так как место масонской и религиозно-нравственной литературы в издательской деятельности новиковского кружка прочно заняла теперь литература историческая, философская, художественная и политическая: 2-е издание "Древней российской вивлиофики", "Деяния Петра Великого" Ивана Голикова, "Женитьба Фигаро" Бомарше, комедии Дидро, Шеридана, а также сочинения Вольтера, Лессинга, Фильдинга, Локка и других европейских мыслителей. Если на то пошло, в финансовом отношении вынужденная переориентация издательских планов Типографической компании явно была ей на пользу.

Конечно, "вклада" Екатерины II в уничтожение Типографической компании отрицать нельзя. Крупной вехой здесь явилось запрещение государыни продлить аренду Н.И.Новиковым типографии у Московского университета, срок контракта на которую истек в 1789 году. Вот это действительно был серьезный удар по издательской деятельности московских розенкрейцеров. Но погубила Типографическую компанию не столько императрица, как это обычно подается в нашей историографии, сколько то, что уже буквально с первых шагов работа ее была подчинена задачам не столько коммерческого (самоокупаемость издаваемых книг), сколько идеологического плана всемерная пропаганда и насаждение в России "масонского света", масонской идеологии. Самостоятельно, без финансовой подпитки со стороны, Компания при такой постановке дела существовать едва ли могла. И она, такая подпитка, у нее была.

"Правление Новикова, – констатировал неизвестный нам по имени ритор ложи "Трех знамен", – отличалось от всех прочих тем, что для распространения ордена требовались огромные суммы, и всегда оные доставлялись ... Заведение аптеки и многих других подобных учреждений требовало громадных сумм, через что состояние некоторых богатых и щедрых братьев расстроилось вконец. Я мог бы назвать некоторых бывших миллионеров, участвовавших во всем этом своим капиталом и ставших теперь чуть ли не нищими" [521].

Здесь мы вступаем в такую весьма непростую область, как благотворительность или, говоря современным языком, спонсорство у масонов. "Всякий каменщик, какого бы исповедания христианского, какой бы страны или состояния ни был, есть твой брат и имеет право в твоей помощи", – гласит вольнокаменщический устав [522]. Масонская благотворительность заключалась, прежде всего, во взаимной материальной поддержке братьями друг друга. За пределы ордена она выходила редко и ограничивалась, как правило, так называемыми "кружечными сборами" в пользу нищих. Крупные проекты масонской благотворительности вне масонских лож крайне редки [523] и связаны они, главным образом, с именем Н.И.Новикова. О заведенных им на масонские пожертвования двух петербургских училищах и богадельне мы уже говорили. Перебравшись в 1779 году в Москву, Н.И.Новиков и здесь попытался было открыть на свои деньги несколько школ и богаделен. Однако развитие его инициатива не нашла, и школы эти были сразу же прикрыты правительством.

Наряду со школами и типографией, новиковский кружок завел в Москве в Гендриковском доме и аптеку. Для ее организации масоны пригласили из-за границы известного фармацевта Френкеля. Провизорами в ней были Биндгейм, Кубе, Линрод, Берт и Эйнбродт. После того, как масонство было запрещено, каждый из них открыл свое собственное дело, собственную аптеку. Так было положено прочное основание развитию аптечного дела в Москве [524].

Собственно, сама идея широкого привлечения для нужд ордена так называемых "спонсорских денег" богатых и преданных масонским идеалам братьев исходила, видимо, от И.-Г.Шварца. Его циничный отзыв от "дураке Татищеве", охотно жертвовавшем большие деньги на нужды масонов, мы уже приводили. Как бы то ни было, за щедрые финансовые вливания в казну ордена "братья" возвели Петра Алексеевича в Приоры VIII провинции ордена. Никакими данными для выполнения своих, пусть во многом и формальных обязанностей, он не обладал, являясь постоянным объектом насмешек со стороны "братьев" [525].

И это при том, что Дружеское ученое общество при Московском университете всецело располагалось в его доме и во многом существовало на его деньги.

Тот же Татищев выступил и в качестве одного из учредителей Типографической компании (1784 г.).

Особенно много сделал для развития книгоиздательской деятельности Н.И.Новикова и его кружка Григорий Максимович Походяшин. Это был сын известного откупщика, миллионера-горнозаводчика Максима Михайловича Походяшина. Выходец из крестьян, он сделал себе целое состояние на разработке открытого им богатого месторождения медной руды в Верхотурье на Урале. В 1758 году им был основан знаменитый Петровский завод, в 1760 году – Николо-Павдинский и Туринский рудники, в 1768 – Богословский завод. Не брезговал М.М.Походяшин и откупами и винокурением.

Еще в 1740 году им были открыты 5 винокуренных заводов недалеко от Тагильского завода в Тюмени, Екатеринбурге и Ирбите. Из троих сыновей Михаила Михайловича только старший – Василий (рано умерший) унаследовал деловую хватку отца.

Два других его сына ничем себя не проявили и служили в гвардии. Младший из них – Григорий Походяшин, выйдя в 1786 году в отставку в чине премьер-майора, женился и поселился в Москве. Здесь он имел несчастье близко сойтись с Н.И.Новиковым и, как человек богатый, и, следовательно, для масонов полезный, быстро вошел в избранный круг братьев "ордена теоретического градуса".

Человек недалекий, Г.М.Походяшин на полном серьезе воспринял религиозно-нравственные проповеди розенкрейцеров о помощи ближним и не жалел денег на масонские благотворительные мероприятия. Наиболее крупным из них является раздача Н.И.Новиковым хлеба нуждающимся крестьянам Московской губернии в голодном 1787 году. Дождь и последовавшие за ним морозы уничтожили ржаные посевы центральных губерний России. Четверть ржи стоила в это время в Москве 20 рублей. Листья, мох и сено сделались обычной пищей крестьян. Проводя значительную часть времени в своем селе Авдотьино, Н.И.Новиков воочию смог убедиться в трагизме ситуации. "У крестьян не было уже ни хлеба для пропитания, ни корму для скота. Я раздал весь свой хлеб, сколько его было, своим крестьянам, уделя часть из оного соседским крестьянам, пришедшим по соседству просить", – вспоминал позднее об этой истории Н.И.Новиков. Вместе со своим братом он закупил на три тысячи рублей семян для раздачи своим крестьянам на посев и ржи "для прокормления". Остатки же раздавались им немалому числу приходящих "бедных просителей".

Вернувшись в Москву и оказавшись здесь на ближайшем заседании масонской ложи, Н.И.Новиков выступил с горячей речью, закончив ее призывом о сборе средств для помощи голодающим. Тут же были собраны необходимые деньги для закупки хлеба, причем наиболее крупная сумма, по свидетельству Н.И.Новикова – 50 тысяч рублей – поступила от уже упоминавшегося нами Г.М.Походяшина [526]. Вернувшись в Авдотьино, Н.И.Новиков превратил его в центр по раздаче, правда не бесплатно, а взаймы, семян и хлеба нуждающимся. Акция эта продолжалась с лета 1787 вплоть до весны следующего 1788 года и охватила район в более чем 100 казенных и помещичьих селений. "Г.Походяшин, – отмечал Н.И.Новиков, – передал мне всего 50 тысяч рублей, на которые я закупил хлеба и раздал крестьянам взаймы до следующей осени, с тем, чтобы деньгами или хлебом заплатили. Хлеб раздаваем был с свидетельствами и расписками. Всех казенных и дворянских селений, из коих брали хлеб, кажется не ошибусь, если скажу было около ста. Посредством сего хлеба вся та окольность в тот несчастный год прокормилась и весною все поля обсеяны были яровым хлебом".

Возвращенные Н.И.Новикову крестьянами хлеб и деньги поступали в организованный им так называемый общественный фонд, из которого предполагалось продолжение помощи нуждающимся. В случае же невозможности отдачи взятой крестьянами ссуды у Н.И.Новикова последние привлекались им к общественным работам – выделке кирпича, постройке каменных амбаров для хранения общественного хлеба и даже обработке земли на отведенных Н.И.Новиковым в своем имении участках [527].

Любопытно, что раздача хлеба под расписку нуждающимся продолжалась Н.И.Новиковым и после 1787 года, когда угрозы голода уже не было. "В последующие годы, – показывал он на следствии, – раздача хлеба продолжалась повсегодно тем, которые просили. Из сих денег осталось на разных селениях на 1789 год, помнится, до 15 или, может быть, и до 20 тысяч рублей несобранных" [528].

Московская масонская верхушка во всей этой акции практического участия не принимала, препоручив все тому, кто, собственно, и заварил эту кашу, то есть Н.И.Новикову. Он, собственно (вместе со своими приказчиками), и обеспечивал всю ее организационную часть. Финансовая же сторона дела легла, главным образом, на Г.М.Походяшина. Н.И.Новиков в своих показаниях, как мы уже отмечали, говорил, что общая сумма полученных им от него денег на закупку хлеба не превышала 50 тысяч рублей. Не исключено, впрочем, что на самом деле сумма, пожертвованная Г.М.Походяшиным на эти цели, составила, по некоторым оценкам (Е.М.Гаршин), до 300 тысяч рублей [529].

Самые приблизительные подсчеты показывают, что за одну только "пятилетку"

(1786-1791 гг.) масоны "выдоили" у Г.М.Походяшина более 500 тысяч рублей, в результате чего этот богач вынужден был влезть в долги.

Тем временем финансовое положение Типографической компании катастрофически ухудшалось, и в ноябре 1791 года она вынуждена была прекратить свое существование.

Имущество же ее вместе с долгами, по взаимному соглашению учредителей перешло к Н.И.Новикову [530]. Сам он впоследствии невразумительно объяснял случившееся князю А.А.Прозоровскому тем, что обстоятельства заставляли иногда Компанию входить в долги, которые возрастали не вдруг, но "по нужде и временам" [531]. Что имел в виду под "обстоятельствами" сам Н.И.Новиков – гадать не будем. Однако главным из них была, как нетрудно догадаться, слабая раскупаемость новиковских изданий, что оборачивалось для Типографической компании прямыми убытками.

К хорошо известному в литературе пассажу Н.И.Новикова во время допроса его князем А.А.Прозоровским о якобы 40-80 тысячах ежегодного дохода от деятельности Компании в первые годы ее существования [532] следует относиться скептически. Версия о прибыльности издательской деятельности Типографической компании понадобилась Н.И.Новикову для того, чтобы скрыть резкое (почти вдвое) увеличение ее основного капитала: А.А.Прозоровский заподозрил, что помимо официальных сумм, внесенных учредителями Типографической компании, были еще и другие суммы, или скрытые финансовые потоки, питавшие ее деятельность. Раскрывать их происхождение и повествовать А.А.Прозоровскому о деликатной стороне своих отношений с П.А.Татищевым и Г.М.Походяшиным Н.И.Новиков, кажется, не собирался.

Прямо надо сказать: 300-тысячный долг на момент ликвидации Типографической компании – прямой результат его издательской политики, когда, вопреки здравому смыслу, печатались не книги, отражающие пусть и непритязательные, но зато реальные запросы тогдашней читающей публики, а то, что пытались навязать русскому обществу его самозваные масонские радетели. Любопытно, что именно в это тяжелое для Компании время (1791 год) на занятые у Г.М.Походяшина деньги Н.И.Новиков покупает у генерал-майора Ладыженского небольшое имение в 110 душ в Орловском наместничестве стоимостью 18 тысяч рублей [533].

Как бы то ни было, финансовое положение Типографической компании к концу 1780-х гг. было критическим. Фактически Компания потерпела финансовый крах и в ноябре 1791 года ее учредителям пришлось официально признать это, составив официальный акт о ее роспуске. Все имущество Компании вместе с долгами переходило к Н.И.Новикову, который, собственно, и должен был теперь рассчитываться с ее бывшими учредителями и кредиторами [534].

Надо отдать должное Новикову. Не имея своих собственных денег и не рассчитывая на прибыли от изданий Типографической компании, он сделала то, что, собственно, ему и оставалось сделать: стал искать себе богатого компаньона. Искал он его недолго. Благоговевший перед ним Г.М.Походяшин легко согласился на эту авантюру. Задача, которая перед ним стояла, была весьма прозаической:

рассчитаться своими деньгами с долгами Типографической компании и выплатить ее учредителям первоначально внесенный ими при ее учреждении в 1784 году капитал. "С помощью моего капитала, – простодушно объяснял впоследствии Г.М.Походяшин, – мог он (Новиков – Б.В.) очистить то имение от всех залогов, а потом утвердить за мной" [535]. Это была, говоря современным языком, явная подстава, так как "имение" Типографической компании (два каменных дома в Москве, аптека, типография) явно не стоило тех средств, которые предстояло вложить в это сомнительное предприятие Г.М.Походяшину.

Были, правда, еще нераспроданные книги "по продажным ценам на 700 тысяч рублей". Но надеяться на их реализацию мог разве что сумасшедший. Им, собственно, и был Г.М.Походяшин. Ничтоже сумняшеся, этот масон и филантроп решает продать в казну принадлежавшие ему вместе с братом медеплавильные и железоделательные заводы за два с половиной миллиона рублей. Как свидетельствовал современник Г.Походяшина А.Болотов, заводы были проданы почти что задаром. Впрочем, сама сумма по тем временам была все же немалая. Другое дело, что наличными братья получили всего только 250 тысяч. Остальные 2250 тысяч были рассрочены им на 10 лет без процентов. "Как наличные деньги, так и большую часть облигаций отложили мы на платеж долгов наших, и мне из доставшихся облигаций (1 миллион 125 тысяч – Б.В.) при разделе с братом моим досталось на часть мою 490 тысяч рублей", отмечал Г.М.Походяшин. "Из этого расчета видно, – констатировал исследователь Е.М.Гаршин, – что в течение 5 лет со времени выхода Походяшина в отставку до 1791 года им было прожито не менее полумиллиона рублей" [536].

Поскольку ни в чем предосудительном Г.М.Походяшин замечен не был, сумма эта (500 тысяч) – тяжелый грех московских масонов, без зазрения совести обиравших своего простодушного "брата". Однако самое интересное началось после того, как Г.М.Походяшин согласился вступить в компаньоны с Н.И.Новиковым и с легким сердцем вручил ему срочных облигаций на 375 тысяч рублей, из которых тот ко времени своего ареста успел потратить до 275 тысяч. После освобождения (1796 год) Н.И.Новикова из крепости "имение" его было передано в связи с долгами в ведение Московского приказа общественного призрения.