Текст книги "Черная сотня. Происхождение русского фашизма"

Автор книги: Уолтер Лакер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Глава четвертая
«Изыди, черный сатана!» – православная церковь и правые радикалы

Какую роль сыграла православная церковь в возникновении «черной сотни» и идеологии крайней правой? Большинство христианских церквей (не только в России) на пороге века тяготели к консервативным, правым партиям. Исторические причины этого очевидны: церковь не просто тесно отождествлялась с политическим истеблишментом, но была его частью; интересы и идеология церкви и истеблишмента полностью совпадали. Те, кто бросал вызов существующему строю, были рационалистами, атеистами, врагами церкви и государства. Правда, в каждой стране находились дальновидные церковные деятели, которые понимали, что, если церковь желает сохранить влияние, она должна идти в ногу со временем, а это, ввиду быстрых изменений в обществе и культуре, требовало церковных реформ. Однако в большинстве случаев антиреформистские силы одолевали, и изменения во всех христианских церквях вплоть до конца второй мировой войны шли медленно (исключением были некоторые интеллектуальные круги).

Тождество церкви и государства нигде не провозглашалось столь громко, как в России: православная церковь была служанкой царского режима. Это ограждало ее от конкуренции с другими вероисповеданиями, но цена, которую приходилось платить, была огромной. Подавляющее большинство интеллигенции утратило интерес к религии; во всех классах, даже среди крестьян, росло отвращение к глупости, продажности и низким моральным качествам духовенства. Его уничтожающий образ, созданный Толстым в «Воскресении», гораздо больше соответствовал настроениям в обществе, чем образ старца Зосимы у Достоевского. Немного было таких верных защитников политического строя, как писатель Николай Лесков, но и созданный им в рассказе «Полуношники» (1891) портрет Иоанна Кронштадтского, видного церковного деятеля того времени, тоже был уничтожающим.

Отчуждение между обществом и церковью началось задолго до проникновения радикализма в среду интеллигенции. Пушкин и его современник Серафим Саровский – одна из центральных фигур религиозной жизни того времени, – вероятно, никогда не слышали друг о друге. Начиная с Петра I, ни один из русских царей не проявлял большого интереса к религии. Некоторые, вроде Николая II, горячо верили в религиозных целителей, но от этого до подлинной религиозности было далеко. Православная церковь отличалась крайним формализмом и ригидностью, превыше всего ставились детали литургии и соблюдение обрядности. Церковный ритуал был пышным, но обращение к сердцам верующих не играло столь же важной роли. В возвышенном церковном пении лишь немногие могли понимать тексты, исполнявшиеся на модифицированном церковнославянском языке. Произносились проповеди о христианской любви, самоуничижении и благотворительности, но царили предрассудки, вера в злых духов и даже в самого Сатану. Правда, за последние два столетия появлялись преданные делу и истинно верующие деятели церкви; многие русские в поисках духовного убежища посещали монастыри – например, Оптину пустынь недалеко от Москвы, – чтобы посидеть у ног старцев, облегчить душу и получить духовное наставление. После 1905 года некоторые видные представители интеллигенции вернулись к церкви, были и неуверенные попытки реформ, но к 1917 году серьезных изменений так и не произошло.

Идеология крайней правой в России во многом основывалась на положениях религии. Во-первых, это тезис о единстве государства (нации) и церкви. Эта традиция уходит в глубь веков: Сергий Радонежский, самый известный и популярный из русских святых, более всего почитается не за высокие духовные качества (он не оставил письменных произведений и известен в основном по легендам), а за то, что благословил войско князя Дмитрия Донского в канун Куликовской битвы – великой победы над татарами. Сергий был национальным героем и одним из основателей унии между церковью и государством, столь характерной для русской истории и столь важной для судьбы страны[68]68
  В 1992 году 600-летие со дня смерти Сергия Радонежского стало поводом для многочисленных празднеств церкви и русской правой.


[Закрыть].

Другой важный фактор – эсхатологический, или апокалиптический, характер церковного мышления. В середине XIX века священник и религиозный мыслитель Федор Бухарев, пытавшийся толковать Откровение Иоанна Богослова, писал об особой миссии России в мире: в эту миссию, по мнению Бухарева, входило освобождение народов Ближнего Востока от мусульманского ига. Его идеи были отвергнуты церковью того времени, но символы и образы Апокалипсиса – конь бледный, звезда Полынь, четыре зверя, великий дракон и великий змей, война в небесах, печать Зверя, великая сила Сатаны, век которого короток и который поэтому полон гнева, – все это продолжало влиять на религиозное мышление вплоть до революции – как на самых примитивных, так и на самых высших уровнях. Без учета этого апокалиптического элемента трудно понять широкое хождение «Протоколов сионских мудрецов» и других подобных им пропагандистских писаний. Если во времена Бухарева его апокалиптическая идея была, по существу, оптимистична (освободительная миссия России), то к концу века она все более приобретает характер мрачного пророчества. Апокалиптическая тема становится модной в русской литературе, о чем свидетельствуют «Конь бледный» Савинкова, «Апокалипсис нашего времени» Розанова, «Сказание об Антихристе» Соловьева, «Видение грядущего Царства Зверя» Андрея Белого. Трудно определить, происходило ли это под влиянием общих настроений «конца века», ибо тема близкого конца света появляется и в литературе других стран, или в этом было нечто специфически русское. Несомненно, однако, что в России было больше оснований для тревоги, чем где бы то ни было.

Часть духовенства открыто выражала свои мрачные настроения. Иоанн Кронштадтский – самый известный и почитаемый священник того времени – в 1907 году, незадолго до смерти, писал, что царизм близок к крушению. Если дела пойдут так дальше, если безбожники и безответственные анархисты не будут наказаны, если Россия не очистит себя от скверны, она будет разрушена, как и многие царства древности, за безбожие и беззаконие.

Старец Варсонофий из Оптиной пустыни (духовный наставник Нилуса) провозгласил несколькими годами ранее, что наступают страшные времена, что Антихрист уже появился, но мир его не узнал, что из монастыря хорошо различимы дьявольские сети и что вскорости многие алтари будут разрушены. (Здесь историк сталкивается с трудностями. Ни в данном, ни во многих других случаях нет письменных документов, приходится полагаться на такого ненадежного автора, как Нилус. Возможно, Варсонофий и выражал схожие мысли, но уверенности в этом нет: Нилус мог приписать ему свои бредовые идеи[69]69
  Варсонофий (Павел Плаченков), в прошлом – дворянин, казачий полковник. Речь идет о его деятельности в Оптиной пустыни в 1906–1912 годах. См.: Stanton L. J. Optina Pustyn in the Russian Literary Imagination. New York, 1992. P. 21.


[Закрыть].)

Еще один пример: черносотенная литература ссылается на авторитет Серафима Саровского, когда утверждает, что для евреев и им подобных грешников нет спасения. Весьма сомнительно, что св. Серафим говорил что-либо подобное. Но точно известно, что он считал евреев святым народом, угодным Богу[70]70
  Это не помешало церкви в 1991 году пригласить черносотенцев Москвы и Нижнего Новгорода для почетного караула при новом освящении гробницы св. Серафима в Дивееве. См.: Нежный А. Послесловие к паломничеству//Огонек. 1991. № 45.


[Закрыть].

Во всех странах и во все времена появлялись похожие предостережения проповедников духовного возрождения, но они помещались как бы на обочине церкви и общества, а в новые времена их влияние было едва ощутимым. В России, наоборот, реакция на такие предостережения была очень сильной; Иоанн Кронштадтский не был юродивым, он был авторитетом в богослужении, образцовым церковным деятелем и thauraaturg'om, целителем-чудотворцем. Он был более широко известен, чем сам патриарх, несмотря на свое низкое положение в церковной иерархии; он принадлежал к «черному» духовенству и был женат, поэтому не мог рассчитывать на продвижение в высшие церковные круги. Чехов, рассказывая в письме другу о путешествии на Сахалин, сообщает, что он видел портрет отца Иоанна в каждом доме. Иоанн Кронштадтский был также почетным членом Союза русского народа и первым освятил его флаги[71]71
  Об Иоанне (мирская фамилия – Сергеев) существует обширная литература. См… Семенов-Тян-Шанский А. Отец Иоанн Кронштадтский. Нью-Йорк, 1955; Сурский И. К. Отец Иоанн Кронштадтский Т. 1, 2. Белград, 1938–1941, Selawry A. Johannes von Kronstadt, Starez Russlands. Basel, 1981


[Закрыть]. Он родился в 1829 году в бедной деревне на севере России, в семье, многие поколения которой были связаны с церковью. В детстве ему с трудом давалось учение, но уже тогда он находил утешение в молитве. Высшее образование он получил в Санкт-Петербургской духовной академии, при этом Иоанн был последним в своем классе и окончил академию без всяких отличий. Он решил не постригаться в монахи; получив назначение в Кронштадтский собор, он женился на дочери своего предшественника, но дал обет полового воздержания – к великому огорчению жены, которая даже жаловалась на него начальству.

Кронштадт, военный аванпорт Петербурга, был в то время нелегким местом: здесь жили бедняки, нищие и бродяги, выселенные из Петербурга. Вскоре Иоанн проявил недюжинные способности проповедника, духовного наставника и учителя. Он привлекал бедняков к церкви, дети его боготворили, толпы народа собирались вокруг него на улицах. Он просил и получал у богачей деньги на социальные нужды – на дома для бедняков, школы, странноприимные дома и больницы. Кронштадт стал примером успешной деятельности церкви. Иоанн приобрел также славу целителя, к нему обращались за помощью больные со всей страны. Были дни, когда он получал до шести тысяч писем и телеграмм с просьбой о благословении. Когда он путешествовал, в его распоряжение предоставляли специальные купе в поездах и отдельные речные суда; усиленные наряды полиции охраняли его от толп поклонников. Ни один политический деятель, ни даже сам царь не пользовались в то время такой популярностью. Когда Александр III умирал в Крыму в 1894 году, он вызвал Иоанна к своему смертному одру.

Кое-что из написанного Иоанном было опубликовано. Великий религиозный философ Георгий Федотов называл его гением молитвы и учителем молитвы[72]72
  Fedotov G A Treasury of Russian Spirituality New York, 1948 P 346


[Закрыть] Иоанн считал, что молитва – постоянное ощущение нашей немощи или духовной нищеты, освящение души, предвкушение будущего благословения, ангельское блаженство, небесный дождь, освежающий полив и удобрение душевной почвы, мощь и сила души и тела, очищение и освежение воздуха мысли, просвещение совести, час духа, золотое звено, соединяющее творение с Творцом… Подобно другим православным проповедникам, Иоанн был особенно озабочен силами тьмы. Он писал, что молодежь и мирские руководители склонны верить, будто дьявол существует где-то там, вдалеке, и его коварство их не касается. Лишь те, кто старше и мудрее, знают, что Сатана – тяжелое бремя, безжалостное и все поражающее.

В писаниях Иоанна нет ничего оригинального; сила его была не в идеях и не в писаном слове, а в его личности. В нем было нечто большее, чем мистический энтузиазм, и некоторые его начальники, включая Победоносцева, не доверяли ему – как оказалось впоследствии, справедливо, ибо уже при жизни Иоанна его ближайшие последователи – иоанниты – провозгласили его божественность. Они считали Иоанна новым Христом и создали новую религиозную секту, а дом, где он жил, стал местом паломничества.

Иоанн осуждал любой интерес к политике, хотя сам активно участвовал в событиях своего времени; его политическое направление было крайне правым. Он был непримиримым врагом всех, кто бросал вызов властям, и не только революционеров (для которых он требовал самых суровых наказаний), но и сторонников умеренных либеральных реформ. Это привело его к конфликту с общественным мнением, и во время матросского восстания в Кронштадте в 1905–1906 годах он был вынужден временно оставить город. Однако происшедшее никак не повлияло на его популярность среди простых людей. Этот наивный человек и религиозный фундаменталист искренне верил, что он – вне политики: союз между церковью и государством был для него проблемой не политической, а религиозной, объектом веры. Когда произошел кишиневский погром (задолго до революции 1905 года), он поначалу подверг сообщение критике, объявив его кровавой клеветой. Однако к нему направили посланца с разъяснениями, и Иоанн оправдал погром и извинился за прежнее неправильное толкование. Можно ли оправдать убийство детей и стариков с позиций христианской любви? Иоанн, очевидно, полагал, что евреи – орудие Сатаны и потому не достойны сострадания. Он был злейшим врагом Толстого, ибо тот критиковал верхушку православной церкви. По мнению Иоанна, для последователей Толстого никакое наказание не могло быть достаточно суровым. Иоанн скончался в 1908 году, но слава его продолжала жить. И хотя русская православная церковь, несмотря на сильное давление, не канонизировала его, Иоанн стал центральной фигурой православной церкви Америки, и издательство этой церкви было названо его именем. Иоанн занимает одно из центральных мест в религиозном возрождении, происходящем ныне в России; его постоянно вспоминают – в особенности крайняя правая. Возможно, кого-то Иоанн привлекает как великий проповедник, но многих притягивают именно его экстремизм и бескомпромиссность; они поклоняются ему и считают святым, для них Иоанн – национальный герой и герой церкви. В любом случае личность Иоанна Кронштадтского представляется нам весьма важной для понимания того, как широкие церковные круги его времени относились к крайней правой.

Церковь как таковая старалась держаться подальше от политики. Николаевский режим играл на религиозных чувствах народа ради «ресакрализации самодержавия и поддержания его законности» (выражение профессора Г. Фриза), но сама церковь с середины XIX века двигалась к большей автономии. Поэтому местным епископам была предоставлена возможность самим решать дела с «черной сотней».

Никто в точности не знает, каковы были политические предпочтения сорока тысяч русских священников. Наверняка не все они были консерваторами. Некоторые ведущие церковные журналы критиковали правительство и с презрением отзывались о «черной сотне». Среди священников – депутатов первой и второй Думы – большинство было либералами или относительно либеральными людьми. Из 49 священников, избранных в третью Думу, более половины принадлежало к крайней правой. В большинстве духовных семинарий происходили беспорядки и забастовки. Доктор Дубровин обвинял митрополита С.-Петербургского и Ладожского Антония (Вадковского) в поощрении опасных радикалов и критиковал его за отказ благословлять собрания «черной сотни». (Антоний заявил: «Я считаю вас террористами…»[73]73
  Цит. по: Curtiss J. S. Church and State in Russia: The Last Yeais of the Empire, 1990–1917. New York, 1940. P. 210.


[Закрыть].) Но Антоний отнюдь не был либералом – именно он отлучил Толстого от церкви. Святейший Синод по большей части был осторожно консервативным, и это усилилось после 1906 года. Епископам было приказано подвергать наказанию слишком радикальных священников. Архиепископ Ярославский Яков, который выказал холодность по отношению к СРН, был отправлен в отдаленную епархию. В целом низшее духовенство достаточно критически относилось к политике правительства, тогда как большая часть высших иерархов были консерваторами, а некоторые открыто поддерживали крайне правых. Среди последних были митрополиты Московский – Владимир (Богоявленский) и Киевский – Флавиан, епископ Таврический Алексей и в особенности архиепископы Волынский – Антоний (Храповицкий) и Саратовский – Гермоген.

Именно благодаря поддержке этого крыла церкви «черная сотня» сумела широко развернуться. В ее изданиях, например в «Почасвском листке», выпускавшемся Почаевской лаврой на Волыни, едва ли не в каждом выпуске объявлялось, что реформа – грех, а евреи – заговорщики, пытающиеся ослабить Российское государство, с тем чтобы крупнейшие международные еврейские финансисты поработили русский народ[74]74
  Их главным вдохновителем был монах Илиодор (Труфанов). Донской казак по происхождению, он вначале был близок к Распутину, затем рассорился с ним и опубликовал острый памфлет на него под заголовком «Святой черт». Илиодор был выслан в Царицын, где стал объектом истерического поклонения, в особенности среди женщин. Он был лишен сана и эмигрировал в Америку, где умер в 1958 году.


[Закрыть]. После белостокского погрома «Почаевский листок» сообщил, что евреи сами устроили кровавую баню, – прием, подхваченный черносотенными авторами в 1990 году. Типичной шапкой этого издания (и ежедневной газеты «Почаевские известия») было: «Евреи – наши поработители и развратители»; там печатались обличительные статьи «Враги рода человеческого», где доказывалось, что евреи стремятся к мировому господству, что им помогают масоны, интеллигенция и революционные партии, пуская в ход тайные интриги, ложь, подлоги, лицемерие и измену[75]75
  Много других примеров см.: Curtiss J. S. Op. cit. P. 254 ff.


[Закрыть]. Среди прочего на евреев возлагалась ответственность за поражение русских войск в войне с Японией. Здесь присутствовали, по существу, все основные тезисы черносотенной пропаганды.

Не стоит утомлять читателя более подробным анализом проповедей и выступлений в печати других церковных деятелей. Многие из их речений были не только тенденциозными, но и подстрекательскими, призывавшими к погромам и кровопролитию. Иоанн Кронштадтский в одной из проповедей 1906 года заявил, что евреи сами навлекают на себя погромы, что погромы – рука Господня, наказывающая евреев за тяжкие прегрешения против правительства. «Черная сотня» могла бесчинствовать со спокойной совестью: ведь ее поддерживал не только царь, но и сам Бог, раз они выполняли его волю. В одной из своих работ монах Илиодор описал привидевшуюся ему битву двух станов. По одну сторону было воинство «черной сотни», по другую – множество классов и рас, но евреи занимали ведущие позиции и шли в первых рядах. В конце концов появился Бог и вместе с ангелами и святыми повел «черную сотню» к победе над бандой Сатаны, разгоняя и истребляя ее.

Подобные проповеди и видения, по-видимому, смутили Святейший Синод, и он в специальном постановлении (февраль 1907 года) осудил деятельность Илиодора и его покровителей как недостойную Святой церкви. (Понадобилось, однако, еще пять лет, чтобы утихомирить Илиодора.) Но годом позже, в марте 1908 года, Синод принял и другое постановление, не только разрешающее, но и благословляющее участие духовенства в деятельности СРН[76]76
  Ibid. P. 272–273.


[Закрыть]. В итоге можно сказать о позиции церкви в те критические годы следующее: большинство деятелей церкви явно склонялось вправо и «черная сотня» так и не была ими осуждена; низшее духовенство было расколото – многие держались нейтрально, но некоторые помогали жертвам правительственных репрессий и преследований «черной сотни». Союз русского народа пользовался поддержкой влиятельных кругов духовенства – без такой поддержки он не смог бы стать сколько-нибудь значительной силой.

Одновременно с этими процессами шло религиозное возрождение, – но происходило оно в основном вне церкви: ни Достоевский, ни Соловьев – наиболее влиятельные мыслители этого возрождения – не были профессиональными богословами. Поляризацию русской религиозной жизни наглядно показал Достоевский в образах старца Зосимы и отца Ферапонта («Братья Карамазовы»). Первый, представитель «черного» духовенства, – само воплощение sophia, святой мудрости всеобъемлющей любви; второй – сторонник формальной, аскетической, устрашенной и устрашающей религии[77]77
  О поляризации см.: Zeniov N. The Religious Renaissance of the Twentieth Century. London, 1963. Обзор соответствующей литературы см.: tinner, S. Starets Zosima. Stockholm, 1973.


[Закрыть]. Примечательно, что Достоевский как религиозный мыслитель явственно симпатизирует Зосиме, а Достоевский – агрессивный националист и комментатор событий – явно предпочитает Ферапонта. Соловьев же, не будучи сентиментальным юдофилом, ведет себя совершенно иначе. Он пишет, что как славянин он ощущает огромную вину в присутствии еврея и хотел бы искупить ее: «Еврейский вопрос – это вопрос правды и справедливости. Справедливость перед лицом еврея оказывается попранной, ибо нет ни малейшего оправдания преследованиям, которым он подвергается; обвинения, выдвигаемые против них антисемитами, не выдерживают ни малейшей критики, это большей частью – злобная ложь»[78]78
  См.: Соловьев В. Статьи по еврейскому вопросу. Берлин, 1925. С. 48.


[Закрыть]. Неудивительно, что современные правые редко упоминают Соловьева, тогда как к Достоевскому – политическому публицисту, а не религиозному мыслителю – взывают постоянно. Новая религиозная мысль нашла продолжение в «Вехах» – в статьях Бердяева, Сергея Булгакова и других авторов, ныне всемирно известных религиозных философов. Однако они оказали большее влияние на Запад, чем на православную церковь. Для многих православных верующих религиозные реформаторы были подозрительны по целому ряду причин. Они слишком настаивали на личной духовной свободе, что, по мнению критиков, противоречило церковной традиции. Они слишком поддались влиянию Запада и если и оставались русскими националистами, то недостаточно ортодоксальными. Их больше заботили рассуждения о религии, чем отправление обрядов. Но главным их грехом был экуменизм – они слишком хорошо относились к другим христианским конфессиям и не настаивали на исключительной миссии восточного православия. С самого начала и по сей день эти мыслители подвергаются яростным нападкам черносотенных элементов в православной церкви и находятся под подозрением у главных ее руководителей. Один из авторов «Русского знамени» – Булатович – доказывал в 1909 году, что «Вехи» – дело семи русско-еврейских интеллигентов. Булгаков, по мнению Булатовича, был прав, объявив, следом за Достоевским, что легион дьяволов вторгся в гигантское тело России и сотрясает его в конвульсиях, уродуя и мучая. Но он неправильно определил дьяволов, «ибо имя легиона – евреи»[79]79
  См.: Reed С. Religion, Revolution and the Russian Intelligentsia 1990–1912. London, 1979. Примеры грубых нападок на Бердяева со стороны современных единомышленников Булатовича см.: Климов Г. Князь мира сего (главы из романа)//Слово. 1991. № 9. С. 72.


[Закрыть]. Прямая линия ведет от этого образа мыслей к высказыванию, опубликованному в московском журнале крайней правой в 1991 году: «Надеюсь, что смерть искупила экуменические грехи священника Александра Меня. Ибо, как учил св. Серафим, нет для еврея иного спасения, как разделить мученичество Господа нашего»[80]80
  Удалов А.//Русское воскресение. 1991. № 4 (12). На той же странице журнала напечатано следующее заявление: «Говоря, что красота спасет мир, Достоевский, несомненно, имел в виду красоту русского оружия» (И.Кобрин).


[Закрыть]. (Александр Мень, наполовину еврей по происхождению, был священником, автором многих богословских трудов. Он был убит в 1990 году в подмосковной деревне при невыясненных обстоятельствах – возможно, убийцами из крайней правой.)

Несомненно, эти голоса подают экстремисты, и было бы ошибкой делать общие выводы на основании писаний горстки фанатиков. В дальнейшем мы поговорим о политических позициях современной православной церкви; но уже сейчас можно отметить: есть немало свидетельств, что проблемы, стоявшие перед ней в начале века, не исчезли. Отношения между церковью и крайней правой – по-прежнему законная тема изучения и обсуждения. Перед тем как обратиться к другим вопросам, следует упомянуть еще об одном направлении мысли, характерном для современной русской правой: она озабочена проблемой сатанизма. Поскольку эта проблема имеет протофашистский характер, необходимо хотя бы ненадолго задержаться на ее происхождении и функциях.

Сатана и Антихрист

Самое важное связующее звено между черносотенной доктриной и православной церковью, самый существенный момент для понимания идеологии крайней правой – это идея Сатаны и пришествия Антихриста. Концепция конфликта между силами добра и зла присуща многим религиям; в манихействе она, несомненно, проявляется сильнее, чем где бы то ни было. В иудаизме и христианстве Сатана – зловещая сила, ненавидящая Бога и стремящаяся разрушить все сотворенное Им. В Новом Завете Сатана становится еще коварнее и сильнее, это центральная фигура, воплощающая зло. Согласно раннехристианским авторам, он появится перед вторым пришествием Христа, будет пребывать у власти три с половиной года (1260 или 1290 дней), править железной палицей, а затем Христос победит его. Согласно ранним толкователям, Антихрист должен быть евреем – сыном блудницы из колена Данова. Некоторые авторы считали, что это будет перевоплощение Нерона, а Уиклиф, Гус и Лютер полагали, что папа римский и есть Антихрист.

Подобные идеи играли весьма важную роль в произведениях средневековых православных авторов и в иконографии. Очень часто дьявол изображался в виде змея или дракона, порой – в виде льва, обезьяны, волка или козла[81]81
  Рязановский Т. А. Демонология в древнерусской литературе. М., 1915. С. 47 и далее.


[Закрыть]. Иногда его рисовали евреем, нередко – чернокожим (как воплощение сил тьмы). Временами он появлялся в виде монаха и даже Христа. По другим источникам, это будет семиглавое чудовище, ведущее войну против верующих и поражающее многих царей. Он не сможет соблазнить лишь некоторых людей – истинно верующих, но его можно определить по «зверинему числу» 666. Незадолго до окончательного поражения он восстановит храм Соломона, разрушенный римлянами.

Материалы черносотенной пропаганды с самого начала и до наших дней полны ссылками на книгу Апокалипсиса и различные апокрифы, описывающие пришествие Антихриста. И действительно, без знакомства с этими источниками трудно понять как иллюстративный материал («чудовище» в различных фантастических видах), так и тексты[82]82
  Один из ультраправых публицистов сообщает, что на обложке номера «Огонька», вышедшего сразу после августовского путча, напечатано число 666, а это – сигнал для посвященных. См.: Филимонов Н. Как звать нового Голема//Положение дел. 1991. № 3. Все недавние выпуски периодических изданий крайней правой – «Пульс Тушина», «Наши», «Память» – полны рисунков в духе Иерониш Босха, Брейгеля, Доре («Интронизация Сатаны в аду») и других подобных художников прежних времен, – увы, мастерство, с которым они выполнены, оставляет желать много лучшего.


[Закрыть]. В Западной Европе предсказания относили пришествие Антихриста на 1000 год, позднее – на 1184, 1186, 1229, 1345, 1385, 1516 годы и на промежуточные даты[83]83
  Emerson R. К. Antichrist in the Middle Ages. Seattle, 1981. P. 54.


[Закрыть]. Говорилось, что Антихрист будет ниспровергать христианство террором, чудесами, обманом, ложными учениями, войной против святых. Велись нескончаемые споры о происхождении Антихриста, его природе и способах его поражения (Христом или одним из его посланцев – например, архангелом Михаилом). Главные сторонники Антихриста – евреи; они отвергают Христа и склонны к прельщению больше, чем другие.

Самое позднее в XVI веке тема Антихриста на Западе начинает исчезать; одни богословы стали склоняться к тому, что это скорее понятие, чем личность, другие же полагали, что он никогда не будет окончательно побежден. Догмат о Люцифере всегда признавался католической церковью, да иначе и быть не могло. Но в новые времена им редко пользовались – за последние столетия церковь крайне редко ссылалась на дьявольские козни.

Для гуманистов и некоторых богословов дьявол становится гротескной и комической фигурой (Бен Джонсон «Дьявол – осел»). Но многим русским это представлялось неуместным легкомыслием. Подобно Ставрогину Достоевского, они верили в дьявола как в личность, а не как в аллегорию. Не одобряли они и идею apokatastasis'a, выдвинутую одним из самых влиятельных отцов церкви, Оригеном, – она предполагала, что спасение будет уготовано даже для дьявола и злых духов[84]84
  Это учение было запрещено церковными соборами VI века. См.: Russel J.B. Satan. Ithaca, N. Y., 1981. P. 144 ff. Четырехтомный труд Рассела – наиболее авторитетный из опубликованных в последние годы. К сожалению, о восточных конфессиях в нем говорится лишь мимоходом.


[Закрыть].

Кроме дьявола и Сатаны православная церковь была всерьез озабочена существованием бесчисленных демонов («бесов» – вспомним название знаменитого романа Достоевского). Демоны мучают мужчин и женщин, навлекая на них болезни (в том числе безумие) и воздействуя на их дух. Большинство русских святых, включая Серафима Саровского, сообщали об ужасных страданиях, причинявшихся бесами, – не вдаваясь, впрочем, в подробности. Женщины и монахи были особенно подвержены силам демонов и Сатаны[85]85
  Рязановский Т. А. Указ. соч. С. 61 и далее. О языческих демонах см.: Mansikka V. Die Religion der Ostslaven. Helsinki, 1922.


[Закрыть]. Время от времени демоны искушают мужчин и женщин – либо возбуждая их похоть, либо действуя как-то иначе, например заставляя их потреблять алкоголь. По не вполне ясным причинам бродячие шуты и музыканты (скоморохи) также нередко считались слугами Сатаны.

Изгнать демонов можно только одним способом – вознеся молитву и воззвав к помощи архангела Михаила. Вера в пришествие Антихриста особенно распространилась в России перед 1492 годом, когда по тогдашнему русскому летосчислению должно было исполниться семь тысяч лет со дня сотворения мира.

Некоторые элементы русской демонологии берут начало в дохристианских временах, другие заимствованы из Византии. Определенное влияние оказали и богомилы[86]86
  Богомилы верили, что сотворение мира было поручено Богом Сатане. Все сотворенное – изначальное зло, за исключением духовного начала.


[Закрыть]. Когда-то вера в Сатану и демонов была распространена по всей христианской Европе, однако в России она сохранялась дольше и была сильнее, чем где бы то ни было, а за последние полтора столетия в ней отчетливо зазвучали политические обертоны.

Небольшие секты, верящие в Сатану или в некую всемогущую «тайную руку», продолжают существовать во многих странах, но нигде они не представляют собой сколько-нибудь значимую политическую силу. Решающим элементом нацизма были не религиозные предрассудки, а псевдонаучная расовая теория; Гитлер и его соратники не страшились всеохватного могущества каких-то враждебных темных сил, идея пришествия Антихриста была для них совершенно чуждой. Верно, что некоторые нацистские и фашистские идеи имели религиозное происхождение, но фашизм далеко вышел за рамки религии, отбросив по пути большинство заповедей и запретов христианства.

В России, по причинам, не поддающимся простому объяснению, средневековая традиция оказалась куда более устойчивой. Может показаться, что немалую часть населения Сатана и бесы занимают так же сильно, как Бог и Его ангелы. При Сталине эта мания охватила массу людей: вездесущие демоны в обличье саботажников, шпионов и прочих врагов вышли на последний безнадежный бой перед окончательной победой социализма. (Сталинскую доктрину обострения классовой борьбы по мере движения к победе социализма можно легко вывести из идеи ожидания последних отчаянных вылазок Сатаны.)

В последние годы многие элементы демонологии и веры в Антихриста воскресают в доктрине русской правой, и не в абстрактной форме, а с указанием конкретных политических противников, которые рисуются коварными силами, представляющими Сатану. Парадоксально, что крушение коммунизма вызвало в этих кругах ту же реакцию, что и в свое время победа коммунизма в 1917 году. В обоих случаях коренные перемены рассматриваются как дело рук дьявола: Сатана привел коммунизм к власти в 1917 году и он же разрушил его в 1991-м. Остается открытым вопрос, является ли это очередным проявлением религиозного фундаментализма (nullus diabolus, nullus redemptor, «нет дьявола – нет Спасителя») или же это, согласно Фрейду и фрейдистам, еще один пример негативной проекции, когда в других видятся те самые отрицательные черты, которые мы отказываемся признавать за собой[87]87
  По Юнгу (он и здесь высказал особое мнение), современный человек отмахивается от дьявола просто потому, что страшится столкновения с реальностью зла.


[Закрыть].