Текст книги "Иноверка (СИ)"

Автор книги: Ульяна Волхова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Алек! – как-то бесстрастно, больше на автомате выдал он.

– Алек, ты какое кофе любишь? Классическое или не против экспериментов?

– А что бывают кофейные эксперименты? – удивился мужчина.

– Бывают. – улыбнулась я. – Никогда не пробовал?

– Нет.

– Ладно, тогда вопрос с «куда пойдём» решен.

* * *

В кофейне было необычно. Яркие краски, какой-то сюрреализм. Вообще, весь интерьер казался украденным из мастерской сумасшедшего художника. Бесспорно талантливого, но ещё не нашедшего себя и от того экспериментирующего с чем только возможно!

Но мне здесь всегда нравилось, тем более, что антураж полностью соответствовал содержанию.

Мы получили свои кофейные коктейли. Они сияли чуть ли не всеми цветами радуги, игрились, но это было КОФЕ.

Улыбка, удивление, предвкушение не сходили с лица моего сопровождающего, что не могло меня не радовать. Наконец-то он стал походить на вполне нормального человека, а не на живой шкаф, которым я величала всю их братию..

– Нравится? – спросила, уже зная ответ. – Вот и мне. Прихожу сюда каждый раз, когда чем-то расстроена. И не поверишь – помогает. Печаль как рукой снимает!

– А сейчас вы расстроены?

– Уже нет, но была.

– И что же вас расстроило? – искренне удивился мужчина.

– Если одним словом, то Дедуля. – вздохнула я.

Алек поперхнулся, откашлялся и спросил сиплым голосом:

– И что же вас не устраивает?

Я бы хотела сказать, что всё. Хотела заверить, что давно спланировала свою жизнь, а в неё ворвались – и сейчас я в подвешенном положении, потому что не знаю, что будет завтра. А этого я не люблю, очень не люблю… И всегда не любила. Я, пожалуй, ничего в этом мире не боюсь, за исключением неопределенности. А тут вот она, пожалуйста.

– Такое чувство, что я для него игрушка, которую от вытряхнул из ящика и решил с ней, после долгого забвения, поиграть. – честно призналась я. Опасалась ли я, что мои слова доведут до сведения родственника. Нет, не опасалась. Я была уверена, что он обо всем узнает. И, возможно, нужно было смолчать. Это было бы умнее, но я не смогла. Просто это слишком тяжело: демонстрировать полное довольство миром, радость, когда, на самом деле, в душе творится не пойми что. – Вот, один только этот салон чего стоял…

– Вам не понравилось…

– Нет. – мотнула головой, от чего секанула своими же волосами по своему же лицу, а ещё чуть не выбила изящный бокал с кофе из рук. – Ещё и это!

Алек рассмеялся, а потом предложил:

– А давайте вы по-быстрому смените прическу, пока время есть. Обещаю, я ничего не скажу Сэру.

– Спасибо! – просияла я, точно не ожидая получить такой бонус.

В общем, к появлению Дедули о моём посещении салона напоминали только коптюры, от которых я планировала избавится сама в скором времени и с особой жестокостью, но пока они мне были очень нужны, прям очень-очень!

– Как?! – изумился Дед, бегло оглядев меня.

– А вот так! – гордо выпрямилась я и махнула рукой в опасной близости от глаз родственника. – Остальное менять не стали, сказали, что я идеальна! Что у меня необыкновенное чувство стиля… Да, что я буду повторять. Я там вся зарделась – никогда бы не подумала, что я такое сокровище!

Дедуля опешил, сильно опешил. Этим я использовалась, спокойно нырнув в кабину мобиля, сняв рюкзак и поставив его себе в ноги. Немного неудобно, но доверять своё оборудование чужакам я не намерена.

Следом за мной последовал и родственничек. Он уселся, двери захлопнулись – и мы поднялись в воздух.

Арнольд МакДи что-то хотел сказать, но пока не решался. Ну и пусть, я не расположена говорить у меня дела. Дела, я бы сказала, экстренной важности. Ничуть не стесняясь, открыла маленький карманчик всё того же рюкзака и выловила от туда небольшой, портативный маникюрный набор. После чего уселась поудобнее и начала операцию по приведению ногтей в нормальное состояние.

Я как раз завершила кромсать ногти левой руки, когда раздалось:

– Ты на меня сердишься?

Как я уже говорила, я не сердилась абсолютно. Я просто была в диком БЕШЕНСТВЕ! Настолько диком, что даже говорить сил не было. Поэтому я молчала и монотонно продолжала состригать длинные ногти.

– Хлоя, ответь! – перешел Дед от вежливости к приказам.

Я сделала вдох-выдох и, сломав себя, произнесла:

– Нет. – А что? Я и в правду не сердилась!

– Почему же ты такая? – сразу как-то успокоился Дед. – Устала?

Я помотала головой, благо на моей голове была моя обычная аккуратная стрижка, где самые длинные пряди касались лишь подбородка, и чуть ли не прошептала:

– А как я должна себя чувствовать, если мне сегодня целый день демонстрировали, что я никто. Настолько никто, что даже моё мнение никому не нужно, хотя оно касалось меня! Моей внешности. Моей и только моей!

– Ладно, погорячился. У меня бывает… – выдавил из себя Дед.

– Бывает?! – прорвало меня. – А мне кажется, что это твоё постоянное состояние.

– Ты так из-за салона? – взвился Сэр.

– Нет! Просто он стал последней каплей! И я сама удивлена, что высказываю тебе всё это только сейчас. По-хорошему я должна была всё тебе высказать, в тот момент когда ты ворвался в мою квартиру и выбил дверь или когда начал хозяйничать в моем доме… На худой конец, когда ты самолично, не спросив меня, «отпросил» меня с работы. Уже тогда нужно было закатить истерику. Непременно истерику с битьём посуды, криком… – я резко замолчала, сглотнула и произнесла: – Наверное, меня остановило осознание того, что ты со всеми такой и меняться не собираешься. Я это приняла, но сейчас я поняла и приняла ещё кое-что… Я не обязана слушаться тебя. Не обязана терпеть издевательства. Да, я должна тебе денег – и только. У нас контракт, я ему следовала. Я каждый месяц выплачивала установленную сумму. Выплачивала и буду выплачивать, пока не выплачу полностью. На этом всё.

– Хлоя! – попытался вклиниться в мой монолог Арнольд МакДи, но у него не получилось.

– Больше я не позволю такого отношения к себе. Если я тебе нужна, если действительно хочешь продолжать наше общение, скорректируй своё поведение, когда дело касается меня. Остальные приняли твои замашки – это их право, а я не хочу и не должна.

Дальнейший путь мы проехали молча. Дед злился, я злилась. Поразительное единодушие! Мы проезжали мимо моего района и я снова не сдержалась:

– Можно я выйду? Я хочу переночевать дома. Я просто не в состоянии видеть весь клан…

Дед не хотел, но что-то было написано на моём лице, от чего он сразу поменял своё мнение. Единственное, что он сказал:

– Твои вещи уже в особняке.

– Ничего страшного. – холодно заметила я. – Переживу.

– Хорошо. – выдохнул родственник. – Я всё испортил?

– Не всё, но был близок к тому. – слабо улыбнулась я.

– Ты дашь мне ещё один шанс? – почему-то спросил он.

– Дам. – ответила я, но заметив искры в его глазах, добавила: – Дам. Только завтра. Сегодня мне надо отдохнуть.

– Хорошо. – повторился дед – и мобиль приземлился прямо у моего дома.

Глава 5

Я приблизилась к своей квартирке. Дверь была на месте, причем она была точно такой же, как и поврежденная. Уже хорошо. Приложила руку к сенсорно-теплову замку – замок щёлкнул, после чего я небольшой ноткой опасения вошла. Имела право, ведь целый день в моём доме были чужие люди!

Можно сказать, ненапрасно. Первое, что бросилась в глаза – идеальная чистота. Даже не так… Стерильность. Мне стало как-то сразу стыдно… Не, у меня было относительно чисто, но всё же, всё же… Мало ли что где завалялось? Сама во время генеральных уборок выгребаю такое… На что самой стыдно смотреть, а тут чужие люди!

Ладно, отбросила ненужную застенчивость и занялась делом: по шкафам пошла. Ну, что ж всю мне необходимую технику забрали, а тряпье… Теперь я понимаю, почему в салоне меня пытались снабдить новым гардеробом. Мне ж банально одеть было бы нечего! Голой бы пришлось бы ходить! Они ж ничего не взяли, а должны были!

Вот так и доверяй наёмному(Особенно, если не ты его работодатель!) рабочему – всё самой делать приходится!

Нашла старый чемодан, вывалила всё с шкафа на пол(так удобнее), села на колени и стала собираться. Хорошая работа, механическая. Под неё думается хорошо.

Да, ноги сидели, руки складывали, перебирали, а я думаю, размышляю. О чём? О Деде, о сделке, о наших с ним отношениях.

Сегодня он продемонстрировал характер. Мне не понравилось. По неволе, в очередной раз задумалась, что меня ожидает ближайшие полгода… С Дедом конфликтовать не хотелось – мне хватит и клана. Иллюзий, что он меня хорошо примет, я не питала, скорее, была уверена в обратном. Наши встречи была показательными. Пусть я тогда не фигурировала как наследница, пусть меня только Сэр признал внучкой, ни доли в семейном бизнесе не выделил, ни дорогих подарков(сегодня не считается) не дарил, ничего не обещал и уж точно не вписывал в завещание, но меня уже тогда оценили как угрозу, помеху, недоразумение. Всё сразу… Да, если мы как-то и пересекались-общались, то только по необходимости, крайней необходимости.

То есть, если я буду ругаться ещё и с Дедом – меня сожрут. Что остаётся? Подчинятся? Не хочу. Не хочу, когда у меня своя голова на плечах есть.

Я взглянула на свои руки. Они держали легкое зеленое платье. Против воли на глазах выступили слёзы. Я тряхнула головой, стараясь избавится от ненужных эмоций, но не получилось. Просто это было любимое платья моего отца. Он говорил, что в нём я похожа на лесную фею из детских сказок.

Папа, папочка… Человек, который всегда, в любой ситуации учил, заставлял, наставлял, чтобы я всегда думала своей головой, делала свои собственные выводы, а затем принимала только свои собственные решения и никогда, в никоем случае не отказывалась от выбора, не боялась ни его самого, ни его последствий, не перекладывала ответственность за него на кого-то другого, а потом не жалела ни себя, ни об опущенной возможности.

Как ты это делал? Не знаю. Просто в одно мгновение ты очень строгий, но не менее справедливый родитель, в другое – ты уже мой лучший друг, который может максимум посоветовать, разделить, утешить. Как произошла эта перемена, метаморфоза? Не знаю, но за неё я благодарна.

И как бы я хотела, чтобы ещё хоть с одним человеком у меня устоялись не такие(такие уже, увы, невозможны), но похожие отношения.

Дед… А что Дед?

Да, сознаюсь, что я не веду себя с ним, как следует из правил, но и далеко за них и не выхожу. Да, я довольно часто и резко его высмеиваю, но это не значит, что я его не уважаю. Уважаю и опасаюсь, а это защита. Защита прежде всего, чтобы уберечь себя.

Сегодня у меня сдали нервы – и высказала если не всё, то много. Чем мне это грозит? Не знаю. Хотелось бы верить, что всё будет хорошо, что он прислушается, но… Всегда есть но. Даже если он и захочет измениться, хотя бы в отношении меня, то это всё равно будет трудный, если не сверхтрудный процесс. Просто потому что он невероятно сложная, противоречивая, жесткая и при этом целостная личность. Такие люди, как он уже устоялись, и практически не меняются, скорее ломаются.

Я закончила со сборами, сходила в ванную, провела нужные процедуры, вернулась, переоделась, легла спать – и сразу отрубилась. Пожалуй, сон – лучший способ ухода от проблем, страхов, сомнений, реальности…

Глава 5

Утро было бодрым. Очень бодрым и энергичным: я кометой носилась по комнате, чё-то кричала, прыгала, дергалась, нарезала круги! А всё потому, что королева пунктуальности, вернее, богиня(Это я о себе, если что) впервые в своей жизни проспала.

В рекордные сроки собралась, схватила сумку, флайбод и выбежала из дому. Оказавшись на улице, быстро позвонила Сонии, приказала ей готовить аппаратуру к работе самостоятельно, после чего мгновенно вскочила на доску и перевела её в режим воздушного скольжения – а дальше полетела, развивая самую большую скорость, которую могла. Пока долетела до работы, первое, у меня уши в трубочку свернулись, второе, заболело горло. А всё потому, что пришлось маневрировать сквозь толпу народа, иногда пролетать над головами или банально подрезать. И кому такое понравится? Вот и награждали меня разными весёлыми высказываниями, от чего мои слуховые органы приобрели слегка несвойственную им форму, но я не обижалась, всё понимая и даже соглашаясь с таким отношением.

Так, с ушами разобралась, но возникает вопрос: почему же пострадало горло?

Да, практически от того же. Мне даже интересно, как оно могло не пострадать, когда я всю дорогу кричала три слова «Посторонись!», «Простите!».

Секундочку я сказала три? Да, именно три, но третье я писать не буду, ведь я всё-таки девушка из приличной семьи! Даже замечу в своё оправдание, пользуясь им, я характеризовала исключительно себя. А что? А ничего! В смысле, нечего было цеплять на ноги первое, что под руку попалось. Я редко ношу каблук, только когда этого требует случай, но чувствую, что с сегодняшнего дня дам обет совсем отказаться от подобной роскоши, ведь первое, что мне попалось, стали именно мои парадно-выходные туфли на высокой шпильке, на которых удержаться на доске было настоящим подвигом, а на поворотах, вообще, чем-то за гранью фантастики. Как не убилась, сама не понимаю… Радует только одно: собственно, что не убилась.

Ладно, это лирика. Тут важно другое: врываюсь я такая взмыленная в студию, а модель не готова. В смысле, стоит такая полностью одетая в брендовые шмотки, а мы сегодня в стиле «ню» снимаем…

– Так, я не поняла. – прошипела я, выставив руки в боки, но тут же успокоилась и спросила: – Где Сония?

– Мальчиков с визажистами гримирует. – ответил мне мужчина.

– Хорошо. – кивнула я. – А вы почему не с ними? Почему одеты?

Парень как-то сразу замялся, не зная, что сказать, а я прошлась по его фигуре и лицу более внимательно. Хорошая спортивная фигура, удачно подчеркнутая костюмом. Твердый, мужественный подбородок с ямочкой. Правильные черты лица, при этом они не казались чересчур пресными или скучными, наоборот, интриговали… А темный курчавый волос? А большие глаза небесно-синего цвета?

Определенно не мальчик, а конфетка. Странно, что я его раньше не видела. С такой-то внешностью он давно уже должен был обрести известность. Так, секундочку… Раньше не видела? Он – новичок! Что ж тогда это всё объясняет. Он просто стесняется! Вон, как стоит улыбается(О моя камера, как он улыбается!) и молчит. Какие кадры с ним можно получить – закачаешься! А он отсидеться хочет, наверняка, меня дожидался, чтобы извиниться и отказаться от съёмки. Сразу предупреждаю: не выйдет! Я буду не я, если не сделаю ни одного кадра!

– Раздевайся! Тебе нечего стыдится. Мы же не порнографию снимать будет. Все особо стратегические места прикроем. Всё будет красиво и эротично. Я бы сказала на грани. Пощекочем зрителю нервы, но оставим ни с чем! – заявляю я, подходя к своей рабочей камере. – И меня стесняться не стоит. Можешь считать, что меня здесь нет, или принять, за робота…

Парень хотел что-то сказать, но я его попытку сразу пересекла. Тут, главное, не дать распустить ему нюни. Нажать, настоять, а потом в конце можно будет похлопать по плечу и сказать: «Вот видишь, а ты боялся».

– Так, давай договоримся… – предлагаю я, видя, что модель продолжает мяться. – Я сфотографирую тебя сейчас, пока тебя никто не видит, когда все придут, ты будешь уже свободен.

– А вы? – что-то прокаркал он.

– А что я? Пока я здесь работаю, на столько красивых тел насмотрелась, что меня уже давно это не будоражит. Для меня это обыденность. Так, что не боись!

Мужчина хотел сказать что-то ещё, но я с такой насмешкой посмотрела на него, что его красивый, чувственный рот быстро захлопнулся, а руки поспешили заняться требуемой работой.

Наконец, он полностью обнажился – я довольно мысленно прицокнула: парень действительно хорош! Вслух же приказала:

– К свету!

А дальше пошла съёмка. Сначала у него откровенно ничего не получалось. Позы были неестественны, он был слишком нервным, слишком зажатым, но парочку моих шуток и веселых комментариях о жизни в общем и нашей работе в частности – и свершилось чудо. Он расслабился, а дело пошло!

Во мне загорелся бешеный энтузиазм, правда, который весьма быстро затушили. Открылась дверь в студию – вошла Сония с толпой ребят, завернутых в банные халаты.

Моя помощница сначала посмотрела на меня, потом на модель, с которой я работала, потом опять на меня – и снова на модель, затем Сония покраснела и заверещала:

– Господин МакЛэйн. Стефан МакЛейн!

– Кто? – переспросила я, услышав типичную фамилию представителей нашей верхушки.

– Со вчерашнего дня владелец этого журнала. – улыбнулся мужчина и добавил: – Вас не было на собрании. Вы были на съёмке с господином МакДи, когда перед вашими коллегами оглашались эти перемены.

– Аааа! – понятливо кивнула я. Заметила, что глаза мужчины смеются – и было с чего. Мы с ним, по идее, поменялись местами. Раньше смущался он, а теперь должна была я, но гордость не позволила, вместо этого я предложила:

– Так, я сейчас все исходники сброшу вам на информационный накопитель. И вы сможете сделать с ними, что захотите. Но честно, мне будет жаль, если вы их удалите: вы очень неплохо выходите. Я бы сказала на очень высоком уровне…

– Я обязательно сохраню, так сказать, на память! – весело подмигнул мне мужчина.

– Ок!

* * *

Как только мужчина оделся и вышел, сразу же дышать стало полегче. М-да, а я не заметила, что была напряжена…

Все почему-то смотрели на меня и шушукались. Хотя какое почему-то? Наоборот, было бы странно, если в подобной ситуации не смотрели и не посмеивались, но всё хорошо в меру.

– Так, работаем! – прикрикнула я – и всё пришло в движение.

Я бы хотела сказать, что всё дальше пошло по плану, но не могу. У Сонии дрожали руки – и сегодня она больше мешала, чем помогала. Настолько мешала, что мне даже перерыв пришлось делать, чтобы с ней поговорить.

– Что происходит? – спросила я, как только мы с ней отошли в сторону.

– Я боюсь! – честно призналась она.

– Чего? – как можно равнодушней спросила я.

– Ну, понимаешь… Тут разные слухи ходят о сокращениях, замене работников, а тут мы так подставились… Тебя же уволить могут, а меня вместе с тобой. Мы же в одной связке.

– Не боись! – рассмеялась я. – Меня точно не уволят, значит и тебя тоже.

– Откуда такая уверенность? – прошептала помощница. – То что здесь произошло…

– А что здесь произошло?! Всего лишь начальство зафиксировало мой прогиб под него же.

– Какой прогиб? – испугалась девушка ещё больше.

– Какой, какой. Обыкновенный. Вот смотри… Когда я этого Стефана перепутала с моделью, я ж ему невольно польстила. И пусть мужчинам и не принято говорить, что они красивые, но знание-осознание «своей красоты» любому человеку приятно! И это только раз!

– А что два? – поинтересовалась Сония.

– А два у нас то, что шеф видел, как я работаю, и должен был понять, что работаю весьма и весьма неплохо. Заставила же я его раздеться и выполнять, то что хотела?! Так что, всё у нас в порядке, не боись. Пусть другие боятся!

– Эх, Хлоя, Хлоя… – засмеялась Сония. – Вечная оптимистка! Как тебе только удаётся?

– Эх, судьба такая… – картинно вздохнула я и улыбнулась, но тут же взмахнула головой и голосом ворчливой стервы-начальницы прошипела: – И чего это мы прохлаждаемся?! За работу!

Сония засмеялась ещё громче, но послушно возвратилась на своё место, после чего всё пошло как надо!

Работа-то пошла – и я в неё погрузилась с головой, но периодически в эту же самую голову проскальзывала мыслишка… А что если подруга права и сегодняшняя ошибка мне боком ёще выйдет? Да, такие мысли были, но я уверенно отталкивала их куда-нибудь подальше. По крайней мере, пока…

* * *

Наконец, съёмка закончилась. Я поблагодарила ребят за работу, попрощалась с ними, после мы с Сонией проверили и выключили аппаратуру.

– Сония, можешь идти! – кивнула я как только мы всё расставили по своим местам. – Ты же говорила, что у вас с Уильямом романтический вечер намечается, вот и иди, подготовься к нему как следует! Сделай так, чтобы твой жених дар речи потерял!

– Ты помнишь! – просияла моя помощница.

– Угу! – кивнула я, скидывая все изображения с камеры на большой экран…

– Но как же ты… – смущенно спросила девушка, как только заметила цифру снимков, на контролирующем устройстве. А их количество в два раза превышало норму! – Ты сама с этим справишься?

– Справлюсь! – гордо ответила я. У Сонии глаза полезли на лоб и рисковали там же и остаться на всю оставшуюся жизнь, если бы я не пожалела девушку и не призналась: – Я обработкой сейчас заниматься не буду. Приду завтра пораньше – и приступлю: время позволяет! Боюсь, что моё восприятие после сегодняшнего тестостерона слегка пострадало – и моя реакция будет не самой адекватной. А вот завтра на свежие голову и взгляд само-то будет!

– Значит ты тоже уходишь? – обрадовалась девушка. Да, опять всплыли пунктики у кого-то. Сколько раз я ей выговаривала, что раз раньше отпускаю, то всё в порядке – и она мне не нужна. Нет, девушка всё равно свято верит, что настоящий помощник никогда не уйдёт раньше своего начальника, ведь случится может, что угодно!

Что ж, я очень люблю свою Сони и очень её уважаю, но порой она слишком правильная(какое порой?! Всегда!) и слишком хорошая. Даже страшно становится, как она в этом большом, циничном и жестком мире? Но, наверное, высшая справедливость всё же существует или, по крайней мере, действует в отношении моей подруги – и всякие подонки, отморозки и прочий сброд обходят её стороной. И за это я благодарна и справедливости, и сброду!

– Нет. – покачала головой я. – У меня есть дело. Очень большое и очень важное!

– И какое же? – заинтересовано спросила ассистентка.

– Промышленный шпионаж! – гордо, громко заявила я. На этом я хотела остановится, но заметив, что глаза девушки вновь округляются, решила кое-что уточнить: – Должна же я узнать, что ещё вчера пропустила. А-то надо же… Вечно на этих наших общих собраниях какая-то муть, но я стойко и упорно их посещаю, прямо героически борясь с ленью, а тут всего один раз и тот по делу – и на тебе!

– Я могу тебе всё пересказать… – скромно потупив глазки, предложила девушка. Опять её совесть заела: и уйти пораньше всё же хочется, и начальнику услужить тоже.

– Не-а. Не можешь. – успокоила я её. – Я сейчас к редактору схожу, и он быстренько расколется. И причем полной информацией, а не теми огрызками, о которых он уполномочен заявить!

– Умеешь же ты… – завистливо вздохнула девушка.

– Ага. – кивнула я. Хотя чего тут уметь? Нечего. Я всего лишь нашего Августа никогда не жалела из-за его травмы. Никогда! Даже пару раз откровенно намекнула, чтобы он не оправдывал ею свою грубость и неуживчивость. Я не делала ему скидок, всегда обращаясь и думая, как о сильном, талантливом, полноценном мужчине – и он это чувствовал и знал. Это, наверное, и стало причиной того, что я для него была особенной, не такой, как другие сотрудники.

Разумеется, данный факт не остался не замеченным для моих коллег. О, какие только сплетни тогда обо мне не ходили! Почему-то все были убеждены, что я любовница нашего Августа. Здесь коллектив был необыкновенно единодушен, но только здесь. В дальнейшем мнения на вопрос: почему я «сплю» со своим начальством расходились. Как ни странно, тех кто считал, что я играю на чувствах бывшей «звезды» ради личной выгоды было немного. Скорее преобладали версии о моей извращенной натуре и банальной бабьей жалости.

Слушать, узнавать всю эту грязь о себе было больно, отвратительно, ужасно, но работу поменять я бы не смогла, да и не хотела, если честно. Ведь тогда я только-только закончила свою Академию и, пусть у меня и были несколько призовых работ разных конкурсов, место штатного фотографа с таким же окладом я, вряд ли, бы смогла тогда найти ещё где-то. Что ж, пришлось крепить свой характер, улыбаться, смеяться, ни перед кем не оправдываться. И только отец знал, что я чувствовала на самом деле…

Да, тогда было больно, неприятно, обидно, но сейчас я за тот урок даже благодарна. Я всё пережила – стала сильнее, увереннее в себе, перестала верить сплетням и обращать на них внимание, научилась отсекать от себя не нужное… Это уже много. Очень много, но было ещё кое-что. Я приобрела друга, в лице всё того же Августа. Друга, с которым можно обсудить всё и не боятся за свои тайны. Друга, который всегда поддержит и поможет. И это воистину бесценно.

А сплетни… со временем утихли, забылись, исчезли.

– Ну, я пошла! – огласила своё решения Сония, направляясь к двери.

– Иди. – по инерции повторила я.

* * *

– Шеф у себя? – спросила секретаршу нашего редактора.

– Да, Хлоя, у себя. – выдала главная сплетница нашего учреждения. Я немного напряглась, ожидая расспросов по поводу моей сегодняшней ошибки, но нет. Видать, ещё ничего не дошло, что вообще-то странно.

– К нему можно? – максимально спокойно спросила.

– Ага.

Ну, раз «Ага», то я и пошла… Постучалась в дверь, дернула ручку, вошла. И сразу заметила: что-то происходит и это что-то из ряда явно выходящего, ибо Август был невероятно оживлен, а его глаза горели огнём – момент неслыханный, невиданный.

– А, Хлоя… – улыбнулся он мне. – наслышан, наслышан!

А затем… затем послышался смех. М-да, мир явно сегодня сошёл с ума. Или это сделала я?

Всё дело в том, что шеф всегда собран, сосредоточен, насторожен. Если бы меня попросили его описать, то я его бы сравнила с ножом или со штыком, в крайнем случае, с колючкой…

А как по другому, если он весь какой-то острый? Черты лица – заостренные. Глаза, их взгляд прокалывающий. Я всегда считала их неучтенным колюще-режущим оружием. И я не шучу! Когда Август чем-то не доволен и смотрит, не мигая на тебя, боль ты ощущаешь почти физическую.

Да, о чём говорить, когда и трость, сменившая ему инвалидную коляску, больше похожа на какое-то древнее оружие, по ошибке использующееся не по назначению!

И характер полностью под стать внешности. Холодный, жесткий, опасный и бескомпромиссный…

Но сегодня эта характеристика не про него. Август как будто смягчился, расслабился. Да, явно что-то затевается – и чем дальше, тем больше хочется узнать, что.

– Что происходит? Не мог же тебя из состояния воистину нечеловеческого спокойствия вывести мой прокол с МакЛейном? У нас же что ни день или комедия, или фарс! – решила спросить напрямую, не зная за чьё психическое здоровье опасаться за своё или же за шефское.

– Нет. – покачал головой редактор. – Но это было забавно: так оплошать перед новым владельцем!

– Ну, если ты так легко всё воспринимаешь – значит, репрессии мне точно не грозят. – умиротворенно улыбнулась я.

– Наоборот, поощрение! – ошарашил меня Август.

На какие-то доли секунды я онемела, потом на меня напал приступ кашля…

– Даже так? – просипела я, явно не понимая чем это мне всё-таки грозит.

– Хлоя, ты знаешь что-нибудь о технологии активной фотографии? – спросил меня вмиг посерьёзневший шеф.

– Это та, при которой на первый взгляд получается обыкновенный снимок, но если на изображение смотреть достаточно долго, то оно на какое-то время перетекает в реальность? И если, допустим, на фото изображён дворец, то ты словно оказываешься перед ним или в нём, в зависимости откуда и где был сделан кадр. Но это лишь малая часть. Все ощущения на удивления реальны. Ты слышишь звуки, чувствуешь солнце, дождь, можешь дотронуться и получить отклик объекта. Ты увидишь, узнаешь, ощутишь – всё то же самое, что и фотограф, делавший этот снимок. Да, всё что угодно. Ты словно находишься в том месте, на которое смотришь!

– Да, это она. – согласился Август. – Пробовала?

– Как сказать… Когда я училась в Академии, она только-только зарождалась, хотя о ней писали. Потом я посещала кое-какие курсы, саморазвитием занималась, так что скорее да, чем нет. Вот… – я замолчала, но потом продолжила: – Шеф, я не понимаю, к чему это всё, ведь эта технология используется для иллюстрации дорогих книг по культуре, искусству ни более… Или у нас появляется новый раздел – и меня хотят перевести туда?

– Бери выше! – заявил начальник. – Я с радостью тебе сообщаю, что на нашем издании будет проведён эксперимент: постепенно все статичные изображения будут заменены активными. И если данное нововведение будет успешным, то оно станет употребляться повсеместно. Это будет прорыв, сенсация, бомба, взрыв…

Шеф сыпал и сыпал словами, брызгал и брызгал энтузиазмом, а мне как-то становилось всё неуютнее и неуютнее. Все-таки я больше привыкла к его большей безучастности, без эмоциональности. И вдруг меня осенило: «Может это и есть истинное лицо Августа? Может быть, он таким и был до травмы…»

Что ж, это многое объясняло – и если моя мысль истинна, то я даже рада за друга. За друга, но не за себя! Уж слишком большое потрясение…

– Угу. – кивнула я.

– Чего «угу»? Тебя Стефан МакЛейн из всего штата фотографов выбрал в качестве экспериментатора.

– Меня? – нервно сглотнула я.

– Да. – кивнул Август. – Скажем так, он остался приятно поражён и твоей работой, и тобой.

– Мной значится… – задумчиво прошептала я.

– Да. Он утверждал, что ты настоящий профессионал и, что стала приятным бонусом, одинока.

– И причем здесь моё «одиночество»? – насторожилась я. – За мной что? Приударить решили?

– Счас… – скривился шеф. – Это всего лишь означает, что тебя ничего не будет отвлекать от работы!

Эх, если бы они только знали, что в ближайшие время что-что, а одиночество мне точно не грозит: предстояла грандиозная по своим масштабам и эпичности потасовка с кланом МакДи, так что, покой и сосредоточенность на работе мне будет только снится…

Но, это, пожалуй, только один единственный минус, ведь с другой стороны одни плюсы! Во-первых, я же стану ещё лучше в профессиональном плане! Наверняка, узнаю то, чего раньше не знала! Во-вторых, зарплата. Она просто обязана подрасти! В-третьих, у меня всегда будет возможность и справедливый повод сбежать из дурдома под названием «большая дружная семейка»!

Да, однозначно сплошные плюсы!

Вот только как там мои ученики… Удастся ли мне всё совместить?

– Я сказал МакЛейну о твоей благотворительной деятельности. – прочитал мои мысли шеф. – Он ничего не имеет против.

– Спасибо! – просияла я. Вот, что значит хорошие отношения с начальством! Про твои интересы точно не забудут!

– Ну, что берешься? По глазам вижу, что берешься!

Не знаю, что он видел по глазам, но если учесть, что губы уже начали болеть от довольно-счастливой улыбки, там точно что-то было!

– Берусь! – всё-таки решила подтвердить.

– Вот и отлично! – кивнул Август. – Тогда завтра тебе перешлют новое расписание.

– Новое расписание? Что хоть приблизительно там будет? – поинтересовалась я.

– У тебя твой обычный рабочий день будет поделён на части. В первую – учёба на базе Академии, там как раз кое-какой курс по интересующей нас теме запустили. Во второй – собственно практика. Ты будешь делать фотографии для журнала, но уже используя новую технологию.