Текст книги "Иноверка (СИ)"

Автор книги: Ульяна Волхова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Ульяна Волхова
Иноверка

Пролог

Как-то мой отец сказал мне:

– Когда будет плохо, нарисуй себя счастливой. Только рисуй старательно, вкладывай чувства. Чем больше, тем лучше. Закончишь – и ты всё почувствуешь, словно ты уже имеешь всё, что захочешь, словно ты уже счастлива… А потом даже не заметишь, когда, на самом деле, станешь счастливой.

– А-то что рисовать не умею, ничего?

– Ничего. – усмехнулся он.

– Ага. – поддакнула я и сделала вид, что поверила. Спорить с единственным по-настоящему близким человеком не хотелось.

Почему я вспомнила этот разговор, спустя 5 лет? Почему я здесь?

Всё просто и одновременно сложно.

Просто, потому что я обещала… Единственное о чём просил меня папа, находясь на смертном одре, это только о том, чтобы я была счастливой. Счастливой, несмотря ни на что…

Сложно, потому что прошло уже полгода после похорон, а боль от потери не утихает ни на миг. Всё также гложет и рвёт, не давая возможности даже натянуто улыбаться, не говоря о том, чтобы просто быть счастливой. Не получается, а я должна. Ведь обещала самому лучшему, самому дорогому человеку в мире!

Случайно я вспомнила папин рассказ. Вспомнила и уцепилась как за последнюю возможность. В итоге, сейчас я здесь. Стою босяком на теплом асфальте, в руках сжимаю коробочку с цветными мелками. Почему? Просто лето, теплый асфальт, яркие, красочные мелки у меня ассоциируется с детством, каникулами, радостью и беззаботностью, с теми ощущениями, что мне сейчас так не хватает, но которые мне так нужны…

Встряхнула головой, отгоняя непонятно откуда взявшуюся неуверенность, после чего опустилась на корточки и достала ярко-желтый мелок, за ним последовал красный, оранжевый, синий, зеленый, голубой.

Начала с большими сомнениями, но неожиданно приступ вдохновения подхватил и закружил… Я хваталась то за один цвет, то за другой… За третий, четвертый! А ещё отходила и отходила – и таким образом моя картина росла и росла. В какой-то момент я поняла: всё выдохлась, и только после этого мелок сам выпал из моих скрюченных и перепачканных пальцев.

Что ж, я поднялась. Остатки мела на пальцах раздражали, создавая невероятно противную сухость. Было так неприятно, что я, не заботясь о своей одежде, вытерла руки прямо об белую майку, оставляя грязные следы. Майку испачкала, а руки, наверняка, чище не стали, но мне полегчало.

Я отошла на пару шагов, чтобы рассмотреть получше результат своего творчества – и он меня не порадовал. Да, рисунок был ярким, вызывал легкую улыбку, хоть он и был коряв. Линии смазаны, перекрещены, размазаны. Немного кособоко, неаккуратно, небрежно… Но всё равно мило и даже забавно!

Я закончила, отдышалась, но почему-то вместо положенного удовлетворения почувствовала жалость. Жалость настолько сильную, что невольно защипало в глазах. На щеку упала слеза. Не моя. Это был дождь. Казалось, небо прониклось моим настроением или, может, мои каракули на асфальте его раздражали… В любом случае, разразился самый настоящий летний ливень.

Я не побежала к укрытию, нет. Я стояла и смотрела, как блекнет моё творение, как вода смывает результат моей работы, как грязные потоки бегут и бегут куда-то…

Я долго смотрела на всё это спокойно, но потом меня переклинило. Откуда-то в душе появилась клокочущая ярость, злость. Захотелось кричать. И я позволила себе эту малость. Гордо вскинула голову и уставилась в темные небеса.

– Я буду счастливой! Буду! – разнеслось над улицей.

– Буду. Обязательно буду. – прошептала я посиневшими от холода губами. – И никто мне в этом не сможет помешать…

Часть I

Глава 1

У друга проблема – захотел помочь, изъявил желание… Ну, что ж, поздравляю! Проблема была друга, а стала твоя. И, главное, обвинить некого в своей собственной дурости!

Именно с такими мыслями одна не самая умная девушка(Как я вообще ввязалась в такое?!) пыталась скарабкаться в узком вечернем платье на двухметровый забор.

Ещё немного… Ещё чуть-чуть – и я бы была наверху, но шелковистая ткань подола зацепилась за острый выступ, и раздался неутешительный треск.

– Ладно, – решил неунывающий оптимист во мне. – слезу, дорву, организую оригинальный вырез и буду уверять, если кто спросит, что это последний даже не писк, а хрип моды!

– Вот только бы слезть! – запаниковал голос разума. Во время, однако. Именно в этот момент я добралась до вершины, оперлась и перекинула ноги. И всё было хорошо, пока в поисках опоры я не оступилась и стремительно полетела вниз к земле…

К счастью, приземление было удачным. Удачным для меня и не очень для моего кузена Кевина. Этот обормот должен был меня подстраховать, но он сильно сомневался в моих способностях скалолаза, и, ожидая, что моё перемещение займёт длительное время, решил сделать перекур. Это, конечно, он зря! Не зазевался бы, подхватил бы, не лежал бы ковриком у моих ног, а я бы не восседала своей пятой точкой на его.

– Курить вредно! – в очередной раз попыталась донести данную истину до Кевина моя совесть.

– Знаю, знаю… – прохрипел слегка приплющенный родственник. – Ты говорила легкие, сердце…

– А ещё руки, ноги, лицо, нос! – уточнила информацию я. – Курение, кроме всего прочего, оказывается ещё очень травмоопасное занятие!

– Хлоя! – прорычал кузен.

– А что я? – пробормотала я, вскакивая. Ух, руки, ноги целы! Судя по тому, что Кевин повторил мои действия, с ним тоже всё в порядке. – Я ничего! Я просто искренне восхищаюсь, таким героическим человеком, который, несмотря ни на что, остаётся верным себе и своим привычкам…

– Хлоя! – раздалось повторное предупреждение. Я мило улыбнулась, поправляя прическу, разрывая дыру(всё-таки оригинальный разрез мастерить пришлось…). Этого было достаточно, чтобы кузен немного успокоился и продолжил уже мирно: – Давай, ты в следующий раз прочитаешь мне свою излюбленную лекцию. Сейчас у нас на это нет времени. Если я не путаюсь в правилах подобных приёмов, то Кэмерон и Дэвид совсем скоро объявят о помолвке, а ты же хотела этому помешать… Или уже передумала?!

Я сделала непроницаемое лицо «догадайся, мол, сам» – и это окончательно вывело дорогого братишку из себя.

– Не смей! – закричал он брызгая слюной(наверняка, ядовитой).

– Не смею. – устало отмахнулась от него я. – Всё в порядке. Всё по плану.

После моих слов по лицу брательника расплывается почти счастливая улыбка, настолько яркая, что мне тут же припомнились слова Августа, главного редактора нашей желтой газетён… Простите, глянцевого журнала.

Так вот шеф перед публикацией «очередной сенсации» мерзенько так улыбался и приговаривал: «Сделал гадость – душе радость!»

Ну, Августа я могла понять. Когда-то он был довольно известным журналистом, который расследовал только самые громкие дела, но дорасследывался. Получил серьёзную травму, приведшую к инвалидному креслу и к тяжелейшему характеру, который только ухудшился из-за благотворительности нашего издательского дома. Эти люди(Не знаю, чем думали, и не уверена, что хочу знать!) предложили Августу место главного редактора – и было бы логично, если бы издание было серьёзным, так нет же! Издатели впихнули шефа к нам, в глянец! Думаю, Август сам не знал, на что подписался, а когда узнал, в дело вступили (на наши головы) гордость и желание доказать самуму себе, что он ещё ого-го. Нет, качества вполне благородные и достойные восхищения, но где-нибудь со стороны, за много-много километров!

Да, Августа я могу понять, но никак не Кевина.

Просто для сравнения… Кевин является весьма успешным (в смысле, успешно родился в очень и очень состоятельной семье, следовательно, является очень и очень богатым наследником), весьма красивым(на мой трезвый взгляд, смазливый) молодым человеком.

По-моему, с подобным набором отягощающих обстоятельств жил бы и радовался, но нет. По всем законом подлости, кузенчик сам себе отравлял жизнь, будучи на удивление самолюбивым и завистливым.

Объекты его зависти с завидной регулярностью менялись, но в последнее время эта тенденция как-то сошла на нет, плотно и надолго зацепившись за Дэвида МакНари.

В прошлом тоже смазливый богатый наследник, а ныне полностью самостоятельный молодой человек, представитель самых сливочных сливок из всех, один из самых магнатистых магнатов…

Собственно мне грех осуждать Кевина, ведь только с его помощью мне удалось пробраться на этот приём «благородного общества», пусть и процесс попадания проходил в несколько экстремальных условиях.

Нет, я честно пыталась встретиться и поговорить с Кэмерон до приёма. Более того, я даже смогла добиться места в её «тугом» графике светской жизни, но в один момент всё пошло прахом: у дивы оказались слишком любящие свою работу охранники, что весьма похвально, если бы к этому качеству не прилагался мощный, крепкий задний ум.

Эти верзилы… воины, перед тем как пропустить меня к Кэмерон, попросили предоставить удостоверяющий личность чип, что я, наивная идиотка, с радостью сделала, а эти (Не поленились же!) загнали мои данные в международный реестр и получили подробнейшую информацию обо мне, откуда они сразу же вытянули место мой постоянной работы, а именно глянцевый журнал «Шик».

Этого было достаточно, чтобы меня чуть ли не пинком вышвырнули за дверь. Тактичнейшие люди не удосужились внимательней посмотреть на мою должность, ведь я не журналист и тем более не папарацци. Я всего лишь штатный фотограф, который просто создаёт картинку для обложек и страниц, ничего не имеющих общего со слухами и сплетнями, да и работаю я преимущественно с моделями и высококлассным оборудованием в специальных студиях. Нет, бывает и натура, но редко: в наш век легче смодулировать нужный «фон» в помещении, чем искать что-то в реальном мире.

А тут такая низость… Меня художника(а я привыкла считать себя художником) сравнили с какими-то ловцами сенсаций! Это оскорбительно, унизительно! Как жить после этого?! Как работать в таких условиях?!

Если честно, нормально. Я далеко не сахарная, даже, наоборот. Это нужно очень сильно попытаться, чтобы пробить мою броню, что, собственно, ежедневно и пытаются сделать различные юные красотульки. Бездарно, на мой взгляд, хотя нет: что-то в этом определенно есть. Так, например, мои щипы становятся острее, а щиты прочнее, в то время, как девчата и парнята резко умнеть начинают…

Но это в общем, а тогда я расстроилась, просто поговорить, действительно, ну очень нужно было, а мне эту возможность перекрыли.

Нет, я, конечно, пробовала снова и снова, но бесполезно: меня, как ни странно, запомнили и близко не подпускали. Более того, при последней попытке пригрозили электрошокером! Стрельнули им прямо на землю у моих ног. Рисковать дальше я не пробовала, просто заряд той мощности, что выпускал тот аппаратик на несколько дней вызывал дальтонизм, а с моей работой и моим ритмом жизни это было черевато…

Попытки я прекратила, но не стала бездействовать(Ага, счас!): всего лишь изменила тактику.

Решила, что если не удаётся организовать встречу, поговорить с глазу на глаз, то нужно «случайно» встретиться где-нибудь, где будет много народа. По идее, это было не так трудно, ведь Кэмерон была частым гостем на самых разных мероприятиях, но не судьба.

Как назло, девушка уехала на две недели из страны, а вернулась прямиком к помолвке! Нормальные люди давно бы успокоились, но кто сказал, что я нормальная?! Я вообще-то художник, а они все немного того!

Поэтому я сделала то, что делать ненавижу: обратилась за помощью к родственничкам, точнее к одному родственнику, ещё точнее к кузену Кевину.

Разумеется, этот очаровательный молодой человек просто так ничего делать не будет ни для кого, а уж тем более для меня. Пришлось в экстренном порядке поднапрячь серое вещество и придумать, почему небольшая помощь мне исключительна выгодна ему, Кевину. В итоге, изобрелась удивительная версия, что я владею, кое-какой информацией, что подпортит матримониальные планы Дэвида МакНари.

Что от этого получал кузен? Во-первых, он бы позлорадствовал, сделал бы себе приятное, так сказать. Во-вторых, вернул бы кандидатуру Кэм на брачный рынок, и, в-третьих(исходит из во-вторых), появлялся маленький, прям, малипусенький шанс союза Кэмерон и Кевина. Не то, чтобы кузенчик её любил, но Кэм была девушкой видной, красивой… Да, ладно! Если быть совсем-совсем откровенной, то она была самой выгодной невестой высшего света с приданным, которое оценивалось в такую цифру, что не только называть, писать было неприлично!

В общем, наши с Кевином интересы сошлись – и мы договорились. Братюня даже выбил приглашение на моё имя. И всё бы хорошо, но, по закону подлости, на входе поставили именно тех охранников, которые вызубрили моё лицо вдоль и поперёк… И ничего страшного, если бы я была в паре с кем-нибудь другим, но я была с Кевином, с человеком, который открыто недолюбливал (проще сказать ненавидел) будущего жениха и который был приглашен только из-за громкого семейного имени!

Творческие люди суеверны, они подумали бы, что само провидение останавливает их, и, наверное, бросили бы всё и забыли. Я привыкла считать себя творческой натурой, не скрою, и тоже была весьма и весьма суеверной, но ровно настолько, насколько мне это было выгодно!

Вот сейчас, бросить всё на середине пути мне было абсолютно невыгодно, поэтому я отступила, чтобы совершить тактический манёвр.

Приём проводился в шикарном ботаническом саду, который был подарен одним меценатом нашему городу лет двести тому назад. Обычно в ботаническом саду достаточно много народа из числа рядовых граждан, но сегодня он был закрыт для посещений, чтобы «элита» смогла развернуться с размахом, благо размер сада это позволял, ибо он был поистине колоссальным!

Что было мне только на руку: такую территорию, находящуюся всего лишь на муниципальном пособии, невозможно было полностью защитить. Нет, в саду было много следящих устройств, но и «слепых зон» хватало, а я, по счастливой случайности, знала, где находятся некоторые из них. А что? Я практически каждые выходные провожу с учениками в парке, где мы тренируем свои навыки. Неудивительно, что местные служащие давно уже принимают меня за свою, говорят по душам и жалуются на плохое финансирование и проблемы, сопряженные с этим вопросом… Вот честно, никогда бы не подумала, что подобные сведения мне когда-нибудь пригодятся!

Ну, это я что-то отвлеклась…

– Поторопись! – окрикнул меня кузенчик и потянул к стеклянной люльке, в которой нам предстояла подъехать к главной аллее, где проходило празднество.

Мы сели, завелся самозаводящийся моторчик – и мы поехали. Полюбоваться пейзажами не удалось: Кевин настроил наш транспорт на самый быстрый режим, так что на месте мы были в течение минуты. После чего умная машинка сама припарковалась в специально отведенном месте, рядом с целым десятком таких же.

Кевин выполз первым(именно выполз с его-то ростом из маленького вагончика выбраться можно только таким способом) и подал мне руку. Как только мы оба оказались на твердой земле, к нам тут же подлетели дроиды-официанты и всучили по бокалу, какого-то алкогольного игристого напитка(именно всучили, ибо хочешь не хочешь, а брать приходится, ведь на подобных приёмах, чуть ли не главное правило: медленно прохаживаться, отпивая предложенное пойло маленькими глоточками, растягивая два-три бокала на весь вечер).

Впрочем, что это я жалуюсь, наличие жидкости в открытой емкости более, чем соответствует моим планам.

Но это чуть позже, когда сделаем «круг почёта» по лужайке, и, не нарушая никаких правил и, тем более, не привлекая к себе внимания, сможем подойти к Кэм.

А пока, мы с Кевином ходим меж остальными гостями, улыбаемся его знакомым и перебрасываемся с ними парочкой ничего не знающих слов(Вернее, перебрасывается кузенчик, а я стою рядом, и восхищенно лупаю глазами, изображая «Как я рада! Как я счастлива быть сегодня с вами! Вы же такие все…»).

Неудивительно, что братюня долго не выдержал.

– Хлоя, что происходит? – шипит Кевин на той частоте, чтобы слышать его могла только я.

– А что такое? – довольно громко отвечаю я, сладенько улыбаюсь и бросаю влюблено-влюбленный взгляд.

– Хлоя! – шипения становится на много громче.

– Да, тихо ты! – спокойно отрезаю я. – Я, между прочим, твою репутацию спасаю!

М-да, очередная подкорректированная версия для нежной психики кузена, ведь на самом деле роль восторженной идиотки просто как воздух нужна мне: так легче совершить какой-нибудь ляп и, тем самым, обратить на себя внимание вожделенной мной особы… Простофилю-дурёху на волне жалости и своего собственного превосходства простят опять же!

– Это как же? – не унимается Кевин.

– Просто! Я знаю, что я самая обаятельная и привлекательная, а ещё до умопомрачения красивая. То есть, девушке из группы эскорта скромно стоят в сторонке и прячутся по кустам…

Я на секунду замолчала, ожидая реакции кузена. Он вполне ожидаемо поперхнулся(ибо именно в этот момент решил испить из своего бокала), но предусмотрительно промолчал. А-то! Попробовал бы что-то вякнуть против!

– Короче, – продолжила я. – с тобой такая, как я, могла оказаться рядом, только если бы нас связывали родственные отношения, или стремящиеся к родственным, или нас друг другу попросту навязали. Все три пункта, конечно же, правда, но окружающие не в курсе и, хорошо бы, им и дальше оставаться в таком состоянии!

– Согласен. – кивнул брательник.

– Значит, нужно другое объяснение, вот его я демонстрирую.

– И какое же? – ехидно поинтересовался Кевин, но это он зря, ведь у меня готов ответ на любой вопрос.

– Людям льстит, когда ими восхищаются. Девушка, в совершенстве владеющая этими навыками, раскрутит среднестатистического мужчину на всё, что угодно.

– На всё?

– Не на всё, но точно преуспеет в этом деле лучше, чем любая самая распрекрасная модель, соответствуй она, хоть десять раз, любым канонам и стандартом.

– Ну-ну… – скептически поджал губы братэлло.

– Нет, подумай. Представь вместо меня, какую-нибудь другую девушку. Представил? А теперь, вообрази, что она смотрит на тебя, как на существо высшего порядка?

Не знаю, заставили ли мои слова задуматься Кевина, но к моей «жертве» мы приблизились в молчании.

Кэмерон и Дэвид стояли рядом. Оба красивые, молодые, богатые и знаменитые. Невольно, по профессиональной привычке, отметила, что они очень хорошо смотрятся вместе, а ещё дивно получатся на фотографиях, ибо оба обладали теми пропорциями, которые просто обожает камера.

– Кэмерон, ты обворожительна! – улыбаясь во все тридцать два, заявил Кевин. – В прочем, о чём это я? Ты всегда выше всех похвал!

Приветствие с Дэвидом было же более, чем скромным: мужчины ограничились вежливыми кивками. На этом партия брательника была сыграна и наступила моя.

– Какой замечательный приём! – возвестила я, самым восторженным тоном, на который только была способна.

– Восхитительный, Потрясающий, Волшебный! – как заведенная тарабанила я, и переполненная эмоциями, размахивала руками.

А стояла я рядом с Кэм… А жесты мои были широкими, расхлябанными… А мой бокал был полным… А напиток в бокале пенился, подпрыгивал и играл алыми всполохами(А что? Я специально подбирала смесь поядрёней!).

Что ж, ничего удивительного, что это закончилось тем, чем закончилось: ярко-рубиновыми пятнами на бежевом платье Кэм.

– О! – пискнула пострадавшая девушка. И так посмотрела на меня, что я стала почти убеждена: Кэм не вцепилась мне в лицо только потому, что слишком хорошо воспитана… Ладно, не только это! Львиную долю сыграли мои громкие извинение, причитания и виноватое выражения лица(хотя, возможно, именно за это ей хотелась вмазать мне лишь больше, а сдерживало от этого, в данном случае, справедливого шага всё то же хорошее воспитание).

– Позвольте помочь! – причитала я. – Я могу помочь!

– Чем? – холодно спросил меня Дэвид Макнари, пытаясь предотвратить мои дальнейшие истерику и самобичевания.

– Вот! – заявила я, доставая из потайного кармашка моего платья небольшой, в половину мой ладони, плоский приборчик. – Я такая неуклюжая, что всегда ношу с собой молекулярный очиститель! Вы не представляете, насколько он для меня незаменимый!

– Представляю… – прошипела Кэм.

– Да, конечно. – покорно согласилась я и смутившись произнесла: – Как сейчас, например… Но я могу всё исправить! Давайте, куда-нибудь отойдём – и я ликвидирую последствия своей неуклюжести…

Конечно же, Кэм согласилась. Конечно же, она пошла за мной, ведь в один из важнейших дней в своей жизни любая девушка хочет выглядеть идеально! Особенно если за ней будут наблюдать столько зрителей…

Уединение мы нашли в одной из зеркальных беседок. Кэмерон стала у одной из зеркальных створок, чтобы полностью видеть своё отражения. Я же встала чуть позади, чтобы видеть малейшее изменение эмоций на лице Кэм, после чего настроила прибор на нужный режим ио передала его девушке.

Как только очиститель начал действовать, а багровое пятно начало медленно, но верно исчезать, девушка стала успокаиваться. Это было заметно потому, как начало спадать напряжение с её лица. Но это не надолго, потому что именно сейчас я решила сделать то, ради чего я столько всего затеяла…

– Вы знаете Ричарда ФриБэй? – внезапно спросила я.

– Понятие не имею, о ком вы… – спокойно ответила Кэм. Лицо её тоже, казалось, вполне умиротворенным, хотя на мимолетное мгновение в глазах мелькнул огонёк… Или мне показалось, ведь мне так хотелось его увидеть, что я могла и придумать.

– Он сейчас в больнице. В довольно тяжелом состоянии. – рискнула продолжить я, как ни в чём не бывало. – Последствие жуткой аварии…

– Сожалею, что с вашим другом произошло такое несчастье… – Кэм старалась говорить спокойно, но на этот раз я отчётливо слышала непонятную хрипотцу.

– А знаете, что самое обидное? – разошлось я. – Врачи провели все необходимые операции, и физически Ричард вполне здоров, но только очнуться не может!

– Как? – сипло пропищала девушка. сделав вид что ей что-то попало в горло.

– Как, как… Обыкновенно! У Ричарда острая аллергическая реакция на многие препараты, поэтому обычный наркоз или анестезию к нему не применяют, поэтому в его случае врачи использовали гипноз. Они привели его в состояние управляемого сна во время операции. Привели-то, они привели, а вывести, увы, не смогли.

Я закрыла глаза и на мгновение замолчала… Просто не могла говорить: та картина до сих пор стояла у меня перед глазами. Ричард раньше такой живой и весёлый, а теперь лежащий бревном, его мать, бьющаяся в истерике, и отец, разбивший костяшки пальцев об дверной косяк…

Да, мне нужно было мгновение, чтобы собраться и продолжить. И я продолжила, вот только глаза не раскрыла, потому что мне было страшно. Страшно, что Кэм не поймёт, не прочувствует и не сделает ничего, чтобы хоть как-то помочь…

Да, мне было страшно. Что там, жутко! Но я собралась и продолжила:

– Некоторое время мы все надеялись, что он проснётся, очнётся сам, но шли дни за днями, потекла вторая неделя, третья – и ничего… Тогда, его родители пошли на вскрытие его сознания, чтобы узнать, что он видит в своих снах и почему не хочет возвращаться к нам.

– И что? – кажется, спросила Кэмерон.

– Что-что? – откровенно закричала я, позабыв про необходимость контроля. – Всё это время он видел Вас! Вас, Вас и Вас! А если быть ещё точнее, себя с Вами вместе. Вы там ссорились, ругались, но даже это для Ричарда привлекательней обычной жизни! Он Вас любит, Кэм! Процессор Вас сожри!

Да, возможно, я не имела права кричать, ведь я не знаю, какие именно отношения связывали этих двоих… Ведь я действовала на свой страх и риск – и многие, слишком многие, сказали бы, что это глупо и бессмысленно, но не Я! Потому что я художник! Я – творец! Я – творческая личность, а мы часто следуем порыву… А ещё, потому что мой папа одобрил бы моё вмешательство. Он всегда говорил, когда разум боится, когда трясутся поджилки, когда страх застилает глаза, волнение бурлит в крови – следуй сердцу, первым побуждениям, интуиции, если всё это есть, если в глубине души есть такое желание, потому что лучше сделать хоть что-то, чем потом жалеть о не сделанном, ведь ты начнёшь играть – и пусть проиграешь, но одновременно и выиграешь, потому что поймешь, куда двигаться и что делать дальше.

Да, возможно, моё поведение нетактично, некрасиво и ещё много и много не, но это был Ричард! Мой извечный, любимый, дорогой и близкий… Соперник! Язвительный, резкий, противный, наглый, замкнутый и безусловно талантл… Нет, не буду употреблять этот последний эпитет, а то очнётся случайно узнает и возгордится ещё больше!

В общем, ФриБэй был не самым приятным человеком, но, безусловно, мне необходимым: он добавлял в мою жизнь огонька, делал её более яркой, а ещё он был своеобразным критерием качества моих работ, что было очень и очень полезным, ведь мы часто не совсем адекватно оцениваем себя… Так вот, если Ричард говорил какую-то гадость, то это означало одно «я где-то схалтурила или не предусмотрела что-то». Если он молчал, то мне становилась ясно: моя работа выше всяких похвал! Что было поразительно, он всегда выражал своё мнение открыто и искренне, а это было весьма редко в нашем бизнесе прихлебателей, прилипал, насмешников и подлиз – и от этого Ричард становился для меня близким, понятным, дорогим…

Самое удивительное, я никогда не подозревала, что я и моё мнение значит для ФриБэя то же самое, что он и его для меня. Об этом я узнала, когда мне позвонили из больницы и сказали, что мой номер был у Ричарда на быстром наборе в телефоне… А ещё чуть позже, когда в приёмном покое я познакомилась с родителями ФриБэя и мы вместе сидели и ждали результаты операции, они мне рассказали, как много их сын обо мне рассказывал, как сильно он мною восхищается как профессионалом… Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать!

Операция прошла успешно, но потом потянулись долгие часы ожидания, перерастающие в дни, а потом в недели…

Не знаю, когда я решила, что сделаю всё возможное и невозможное, чтобы Ричард очнулся.

Может, это произошло сразу, как только мы получили все возможные данные о его состоянии… Может, когда я увидела неподдельное отчаяние в глазах его родителей… Может, когда начала скучать в перерывах между фотосессиями… Не знаю, но я точно решила вернуть Ричарда. Решила и приступила к своим безумным планам.

– Он Вас любит! – повторила я, немного успокоившись. Я не ведала, что чувствовала к Ричарду Кэмерон, но я готова была умолять, чтобы она хотя бы сделала попытку помочь. Я не имела права просить, чтобы девушка отменила свою помолвку и свадьбу, но я хотела… Хотела, чтобы она хотя бы перенесла числа и поговорила с Ричардом, позвала его, возможно, обманула, но так, чтобы он поверил и вернулся… Ведь давно уже доказано, что больные в таком состоянии всё чувствуют, всё понимают. Да, если нет другой возможности, я хотела, чтобы ФриБэй был обманут, потому что я точно знала, что он сильный, что он справится, хотя после пробуждения ему и было бы больно…

Для достижения своей цели я приготовила громадную, пафосную речь о цене жизни человека и применить весь дар своего убеждения(если, конечно, он у меня есть).

А если это бы не помогло, я готова была подкупить и Кэм, и Дэвида. Подкупить большой статьёй, где бы на все лады распевалось благородство пары(Благо хоть здесь у меня было всё схвачено!).

Вот только для осуществления моих планов мне требовалось открыть глаза и установить зрительный контакт с Кэм, чтобы быть максимально убедительной.

Это потребовало всей моей выдержки, но я открыла и уставилась в лицо девушки. Увиденное немного, но успокоило моё волнение: Кэмерон была необычайно бледна, а черты её лица заострились…

– Где он? – спросила она.

– В клинике на МэйлРо. – ответила я.

– Пошли! – на грани слышимости прошептала Кэм и схватила меня за запястье. Должна признать, что пальцы у девушки, что надо: стальной капкан не иначе! Сильные, длинные, ловкие – не вырвешься! Или это состояние аффекта? Не знаю, в любом случае синяки на руке мне обеспечены…

– Пошли! – прорычала Кэм и так рванула меня на себя, что я чуть не поцеловала носом землю, но сама же Кэм не позволила совершить этот широкий жест, потянув меня за собой вперёд…

Я не помню, что было дальше: всё сложилось в бесконечные вспышки. Не помню, я за то, наверняка, запомнила моя спина(Как же, Кэм так спешила, так тянула меня за собой, что на то, чтобы выпрямится времени у меня не оставалось, вот так я и плелась за ней в полусогнутом состоянии, до ужаса напоминая себе чемодан на колесиках… А что?! Вместо Опоры, шлейки, поручня – сцепленные руки, а вместо колёс – мои ноги!).

Очнулась я от этого забытья только когда мы плюхнулись в личное авто Кэмерон. Сначала девушка чуть ли не пригвоздила меня на переднее сидение рядом с водителем. Сама же она вытолкала с непонятными звуками своего шофера из кузова, а сама заняла его место. Меньше секунды – мы в воздух и стартанули, так стартанули… Я не знала заорать ли мне, просто закрыть глаза… А может просто выпрыгнуть? Ну и что, что авто на полном ходу? И что, что мы на непонятно какой высоте?! Чутье мне подсказывало: выпрыгну – и шансов выжить по любому больше!!!!!

Просто… Просто Кэм за рулём это нечто! Летим на такой скорости, что спидометр явно глючит, а картинка за окошком просто сливается в одно сплошное пятно… А уж её маневры!!!

Я не понимаю, как такоё, вообще, может быть! Это же нарушения половины законов физики!

Невольно вспомнила всех знакомых мужчин, что утверждали, что женщинам надо запретить выдачу прав на вождение летательными аппаратами. Каждый раз, когда я слышала их жалобы, я всегда вставала в стойку, была готова сыпать аргументами защиты и обвинениями в адрес их самих(Ведь воздушно-дорожно-транспортно происшествий с участием «сильного» пола случается в разы и разы больше!). Доходило до того, что мои кулаки начинали ощутимо чесаться и мне так хотелось вмазать особо шовинистически настроенным гадам в глазах, что сдерживало меня только чудо(Причём внешнего происхождения: что-то происходило, что сбивало меня с моего внутреннего настроя).

Так вот, теперь я, кажется, начала их понимать… Более того, кажется, я сама готова попасть под статью шовинистически настроенных гадов! Ведь я, кажется, готова собственноручно написать петицию, собрать подписи и отнести её в Законодательное Собрание!

– Кэм, Кэмми, а у тебя права, вообще, есть? – как-то неосторожно спросила я, на что девушка повернулась в мою сторону и отвесила такой взгляд, что я…

– Смотри на дорогу! – заорала я, ведь в нас что-то летело(Или мы в что-то летели).

Кэмерон смогла увернуться и наш полёт продолжился, а я в очередной раз отвесила себе мысленный подзатыльник и обозвала дурой, ведь летим и летим… Ещё живы, ещё не разбились, девочка как-то справляется. Вот зачем с таким набором данных мне понадобилось что-то там спрашивать?!