Текст книги "Свекор. Любовь не по понятиям (СИ)"

Автор книги: Ульяна Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

Я проснулась в незнакомой комнате от запаха кофе и жареного бекона. Солнце лилось через огромные панорамные окна, освещая роскошную спальню с кроватью размером с мою бывшую кухню. Шелковые простыни скользили по коже, как дорогие любовники, а под головой лежала подушка из гусиного пуха.

Золотая клетка. Красивая, удобная, но все равно клетка.

Вчерашний день казался кошмаром, но синяки на запястьях и боль между ног напоминали – это была реальность. Я стала пленницей отца собственного мужа. Игрушкой в руках человека, который решил перекроить мою жизнь под свои желания.

Некоторые тюрьмы построены не из камня и железа. Некоторые тюрьмы построены из роскоши и страха.

На прикроватном столике лежала записка: "Душ, завтрак, потом поговорим. Одежда в гардеробной. Джахангир".

Даже его почерк был властным – размашистые буквы, написанные с нажимом. Человек, который привык командовать и не терпел возражений.

Я встала с кровати, и мир покачнулся. Ноги были ватными, а в голове шумело, как в раковине. Тело помнило вчерашнее – его руки, его губы, его член внутри меня. И самое мерзкое – помнило с удовольствием.

Предательство начинается не с ножа в спину. Предательство начинается с того момента, когда твое тело начинает желать того, что разум отвергает.

Душевая кабина была отделана мрамором, с золотыми кранами и насадкой размером с тарелку. Горячая вода обжигала кожу, но я стояла под ней, пытаясь смыть с себя его прикосновения. Бесполезно. Они впитались глубже, чем в кожу – в душу.

Гардеробная была размером с мою спальню в родительской квартире. Платья, костюмы, белье – все от лучших дизайнеров, все моего размера. Он изучил меня очень внимательно.

Я выбрала простое черное платье и белье. Черный цвет подходил моему настроению – траур по прежней жизни. Мне было страшно. я не знала как вести себя дальше. Не представляла, что происходит с Пашкой. Мой Пашка. Только бы ему не сделали больно.

Когда я спустилась вниз, Джахангир сидел в столовой за огромным столом из красного дерева. Газета в одной руке, чашка кофе в другой. Идеальная картинка семейного завтрака, если не знать, что один из участников здесь против воли.

– Доброе утро, красавица, – он поднял глаза от газеты и улыбнулся. – Хорошо спала?

– Как убитая, – ответила я, и он рассмеялся.

– У тебя хорошее чувство юмора. Это мне нравится.

Он указал на стул напротив себя. На столе были круассаны, фрукты, омлет с беконом, несколько видов джема. Завтрак для короля. Или для узника в золотой клетке.

– Ешь, – приказал он. – Тебе нужны силы.

– Для чего?

– Для жизни. Для меня. Для того, чтобы научиться быть моей женщиной.

Женщиной… Интересно, что он вкладывает в это понятие? Рабыню? Любовницу? Куклу, которая должна улыбаться и раздвигать ноги по первому требованию?

Я взяла круассан и откусила. Во рту было сухо, как в пустыне, но я заставила себя жевать. Нужно поддерживать силы. Для побега. Для мести. Для выживания.

– Расскажи мне о себе, – сказал Джахангир, откладывая газету.

– Что тебя интересует?

– Все. Детство, мечты, страхи. Я хочу знать женщину, которая будет делить со мной постель.

– Ты меня изнасиловал. Это не делает нас близкими.

– Не изнасиловал, – он покачал головой. – Взял то, что мне принадлежало. Разница колоссальная.

– Ничего тебе не принадлежит!

– Ты принадлежишь, – он встал и подошел ко мне. – С того момента, как кончила на моем члене. Твое тело знает, кто его хозяин.

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Проклятое тело действительно откликнулось на него вчера. И продолжает откликаться сейчас, когда он стоит так близко.

– Я замужем.

– За мальчиком. Он играл с тобой в куклы, а я покажу тебе, что значит быть женщиной. Хватит об этом говорить. Скажи спасибо, что я не припоминаю тебе, что ты трахалась с ним в вашу первую ночь! Я, блядь, думать об этом не хочу!

Его рука легла мне на плечо, и я дрожу. От страха. От ненависти. От чего-то еще, что я не хочу признавать.

– Сегодня покажу тебе дом, – сказал он. – Познакомлю с правилами. У меня их немного, но они железные.

– Какие правила?

– Первое – ты не покидаешь территорию без моего разрешения. Второе – ты не общаешься с посторонними без моего присутствия. Третье – ты подчиняешься мне во всем.

– А если я нарушу?

– Тогда твоему братцу будет очень больно, – он сказал это так просто, как другие говорят о погоде. – Очень, очень больно.

В желудке все скрутилось в тугой узел. Пашка. Мой глупый, наивный братишка, который даже не подозревает, во что меня втравил.

– Где он?

– В безопасном месте. Целый, здоровый, но напуганный. Хочешь его увидеть?

Я кивнула, не доверяя голосу.

Джахангир достал телефон, включил видеосвязь. На экране появилось лицо Пашки. Он сидел в какой-то комнате, выглядел усталым, но живым.

– Мил? – голос брата дрогнул. – Ты в порядке?

– Да, Паш. Я… я в порядке.

– Где ты? Рустам сошел с ума, ищет тебя везде. Говорит, что отец…

– Хватит, – оборвал Джахангир и выключил видео. – Видишь? Жив, здоров. И таким останется, пока ты будешь умницей.

– Когда ты его отпустишь?

– Когда буду уверен, что ты меня не огорчишь.

Слезы подступили к горлу, но я их сдержала. Плакать перед этим человеком – значит показать слабость. А слабость в его мире равносильна смерти.

Мужество – это не отсутствие страха. Мужество – это способность действовать, несмотря на страх.

– Пошли, – он протянул мне руку. – Время экскурсии.

Особняк был огромным. Пятнадцать комнат, четыре ванные, библиотека, спортзал, бассейн. Роскошь на каждом шагу – персидские ковры, антикварная мебель, картины в золотых рамах.

– Все это твое, – сказал Джахангир, когда мы остановились в гостиной. – Можешь пользоваться всем, кроме моего кабинета и подвала.

– Что в подвале?

– То, что тебя не касается, – голос стал жестким. – Туда ты не заходишь. Никогда. Понятно?

Я кивнула. В подвале, наверное, его настоящий бизнес. Оружие, наркотики, связанные люди. Или трупы.

– Здесь есть интернет, телевизор, книги. Скучать не будешь.

– А друзья? Работа? Моя жизнь?

– Твоя жизнь теперь здесь. Со мной.

Мы прошли в библиотеку. Стены от пола до потолка заставлены книгами. Классика, современная литература, книги по бизнесу и истории. Неожиданно для криминального авторитета.

– Удивлена? – заметил он мою реакцию.

– Немного.

– Я не просто бандит, Людмила. Я бизнесмен. А для бизнеса нужны мозги, а не только кулаки.

Он взял с полки томик Пушкина, полистал.

– «Я помню чудное мгновенье…» – процитировал он. – Красивые стихи. Правда, Александр Сергеевич не знал, что чудные мгновения иногда приходится отбирать силой.

– Это не любовь. Это одержимость.

– А в чем разница? – он поставил книгу обратно. – Любовь – это тоже форма рабства. Только добровольного.

Мы вышли на террасу. Вид открывался потрясающий – город как на ладони, река вдалеке, горы на горизонте. Красота, которая не могла скрыть уродства ситуации.

– Нравится? – спросил он.

– Красиво.

– Скоро ты поймешь, что красота – это не только пейзаж. Это образ жизни. Это возможность не думать о деньгах, не работать за копейки, не жить в убогой квартирке.

– За это платишь ты?

– Да, я плачу за все это для тебя, – он зажег сигарету. – Ты платишь свободой. Справедливый обмен.

– Не справедливый.

– Справедливость – понятие относительное. Для слабых это оправдание поражения. Для сильных – инструмент управления.

Он затянулся сигаретой, выпустил дым в небо.

– Знаешь, что я думал, когда увидел тебя в камере?

– Что?

– Что наконец-то нашел то, чего искал всю жизнь. Не просто красивую девку. Ты сбежала! Я хотел оставить тебя. На следующий день я выходил из тюрьмы. Ты бы поехала со мной! Ты бы изначально была моей. Королевой рядом с королем.

– Я не хочу быть королевой в твоем мире.

– Хочешь, – он повернулся ко мне. – Просто еще не понимаешь этого. Но поймешь. Со временем.

В его глазах я увидела не только похоть. Я увидела нечто более страшное – уверенность. Он был абсолютно уверен, что сможет сломать меня, переделать, сделать своей.

И самое ужасное – часть меня боялась, что он прав. Сволочь. Я должна выбраться из этого кошмара, выпутаться, вырваться. Я не хочу быть игрушкой. Не хочу вообще знаться с этой семьей. Это ненормально! То, что он со мной делает! Я не из их мира, не их религии.

– А если не пойму?

– Поймешь, – он погасил сигарету. – Потому что альтернатива – смерть. Твоя, твоего брата, всех, кого ты любишь.

– Ты псих.

– Возможно, – он пожал плечами. – Но я псих с деньгами, властью и армией. А это делает меня опасным.

Мы вернулись в дом. В холле нас ждал мужчина в дорогом костюме – лет сорока, с умными глазами и хищной улыбкой.

– Людмила, познакомься. Это Марат, мой правая рука, – сказал Джахангир. – Марат, это Людмила. Моя женщина.

– Очень приятно, – Марат протянул руку, но я не пожала ее.

– Людмила еще привыкает к новой роли, – усмехнулся Джахангир. – Время все расставит по местам.

– Конечно, – Марат улыбнулся, но в глазах плескалась холодная оценка. – Если что-то понадобится, обращайтесь. Я всегда к услугам семьи босса.

Семья босса… Значит, я теперь часть его криминальной империи. Соучастница. Сообщница. Как быстро человек может пасть с пьедестала приличной жизни в бездну.

– Марат займется документами, – сказал Джахангир, когда мы остались одни. – Развод с Рустамом, новые документы для тебя. Людмила Лаврова умрет, родится Людмила Алханова. Станешь моей второй женой, Людмила.

– Я не подпишу. И женой твоей не стану!

– Подпишешь. Потому что если не подпишешь, Пашка умрет. Медленно и болезненно.

Он взял меня за подбородок, заставил посмотреть в глаза.

– Пойми раз и навсегда – у тебя нет выбора. Есть только иллюзия выбора. Можешь сопротивляться и страдать. Можешь смириться и наслаждаться. Но уйти не сможешь никогда.

– Рустам будет меня искать.

– Пусть ищет, – он рассмеялся. – Мальчик против меня? Это будет забавно.

– Он не мальчик. Он мужчина, который меня любит.

– Он ребенок, который играет во взрослые игры. А я взрослый, который живет по взрослым правилам.

Джахангир отпустил мой подбородок, отошел к окну.

– Знаешь, что я делаю с людьми, которые мне мешают?

– Убиваешь?

– Иногда. Иногда ломаю. Иногда просто стираю из жизни, как ластиком. У меня есть на это ресурсы.

Он повернулся ко мне, и в глазах плескался ледяной огонь.

– Если Рустам попытается тебя забрать, я его уничтожу. Не убью – уничтожу.

– Он твой сын!

– Он помеха. А помехи нужно устранять.

Кровь застыла в жилах. Этот человек готов уничтожить собственного сына ради женщины, которую видел всего два раза. Это не любовь. Это безумие.

– Ты монстр.

– Да, – он кивнул. – И этот монстр сделает тебя счастливой. Или уберет всех, кто попытается этому помешать.

Он подошел ко мне, обнял за талию. Я застыла, не смея шевельнуться.

– Сегодня вечером у нас ужин. Только мы двое. Ты наденешь красивое платье, я расскажу тебе о своих планах на нас. А потом мы займемся любовью.

– Это не любовь…

– Научишься любить, – он поцеловал меня в шею. – У тебя просто нет другого выбора.

Вечером я сидела в столовой в красном платье, которое он выбрал сам. Декольте до неприличия, разрез до бедра. Наряд шлюхи для ужина с дьяволом.

Джахангир был в черном костюме, выглядел безупречно. Опасный, красивый, смертельно привлекательный. Мужчина, который мог иметь любую женщину, но почему-то выбрал меня.

– Ты прекрасна, – сказал он, подливая вино.

– Ты заставил меня это надеть.

– Заставил подчеркнуть то, что есть. Ты красивая женщина, Людмила. Время перестать прятаться за скромностью.

Ужин был изысканным – устрицы, лобстер, трюфели. Еда богачей, купленная кровавыми деньгами.

– Расскажи о своем бизнесе, – сказала я.

– Зачем тебе это знать?

– Хочу понимать, в чем участвую.

– Ты не участвуешь. Ты просто живешь рядом со мной.

– И закрываешь глаза на все?

– А что ты видела? – он наклонился вперед. – Красивый дом, дорогую еду, роскошную одежду. Где здесь преступления?

Он был прав. Внешне все выглядело вполне респектабельно. Но я чувствовала запах крови за красивыми декорациями.

– Поедем завтра за город, – сказал он. – Покажу тебе мою дачу. Там красиво, тихо. Сможем побыть наедине.

– Зачем?

– Чтобы ты привыкала ко мне. Чтобы между нами установилась близость.

– Близость насилием не создается.

– Создается, – он взял мою руку. – Просто нужно время.

– Я никогда не отвечу тебе взаимностью! Понял? Никогда!

– Тебе же хуже, птичка!

Глава 9

Амина Ибрагимовна приехала в особняк на четвертый день моего пленения. Я увидела ее через окно библиотеки – маленькая фигурка в черном платке решительно шла к воротам. Охранник что-то ей говорил, она размахивала руками, кричала.

Мое сердце сжалось от боли и надежды одновременно. Амина… Женщина, которая называла меня дочкой, которая любила меня, баловала, принимала как родную. Может быть, она пришла меня спасти?

Надежда – это самая жестокая из эмоций. Она заставляет поверить в невозможное, а потом больнее бьет об реальность.

Охранник говорил что-то в рацию, потом открыл ворота. Амина прошла на территорию, но шла не как гостья – шла как разъяренная фурия. Даже издалека я видела, что лицо ее искажено яростью.

– Так вот ты где…Правду люди говорили. Змея подколодная!

Я ожидала увидеть в ее глазах материнскую боль, сочувствие, желание помочь. Вместо этого увидела такую ненависть, что отшатнулась.

– Ты… – Амина смотрела на меня так, словно я была помоями. – Тварь бесстыжая!

Слово ударило меня как пощечина. Амина Ибрагимовна, которая еще неделю назад гладила мне волосы и называла своей девочкой, сейчас смотрела на меня с отвращением.

– Амина Ибрагимовна…

– Заткнись, шлюха! – она подошла ко мне вплотную. – Думала, я не узнаю? Думала, не дойдут слухи?

В горле пересохло. Кожа покрылась мурашками от ужаса. Она знает. Каким-то образом она знает, что произошло.

– Сначала сына соблазнила, теперь за отца взялась! – Амина почти кричала. – Русская блядь! Разлучница!

Каждое слово било больнее удара. Это была не чужая женщина – это была Амина, которая учила меня готовить плов, которая покупала мне красивые платья, которая мечтала о внуках от меня и Рустама.

– Я не… это не так…

– Не так?! – она подняла руку, и я зажмурилась. – Ты не шляешься по мужикам? Не переползла от сына к отцу?

Удара не последовало. Джахангир перехватил руку Амины.

– Хватит.

– Отпусти! – она пыталась вырваться. – Эта сучка разрушила мою семью!

– Амина, ты забыла, где находишься, – голос Джахангира был ледяным. – Это мой дом. И ты сюда не приглашена.

– Я жена! У меня есть право…

– У тебя нет никаких прав. Особенно права устраивать истерики в моем доме.

Амина посмотрела на мужа, потом снова на меня. В глазах плескались слезы ярости и унижения.

– Джахангир, что ты делаешь? Это же жена нашего сына!

– Была женой. Теперь она моя.

– Как ты можешь?! Рустам сходит с ума!

– Рустам переживет.

– Но она… она шлюха! Она тебя соблазнила!

Я стояла и слушала, как две самые важные фигуры в моей новой жизни обсуждают меня, как вещь. Но больнее всего было слышать эти слова от Амины. Женщины, которая была мне почти матерью.

Предательство близких больнее смерти. Потому что смерть – это конец, а предательство – это жизнь с разбитым сердцем.

– Людмила никого не соблазняла, – сказал Джахангир. – Я сам ее взял.

– Взял?! Как вещь?!

– Как мужчина берет женщину, которая ему нравится.

– А сын? А наша семья?

– Моя семья теперь здесь. С Людмилой.

Я видела, как лицо Амины меняется. Сначала шок, потом боль, потом снова ярость. Но ярость была направлена не на мужа – на меня.

– Значит, тридцать лет ничего не значат? – прошептала она.

– Значат. Но это прошлое. Из тридцати десять я тебя почти не видел. Не устраивай истерик. Прими как есть.

– А я? Что я? Старая ненужная тряпка?

– Ты мать моего сына. Этого у тебя никто не отнимет.

– Но любовь ты отдал этой девке! А я ждала тебя все эти годы! Ждала!

Джахангир пожал плечами.

– Я отдал ей то, что хотел отдать.

Амина снова посмотрела на меня. И в этом взгляде я прочитала приговор. Она никогда мне не простит. Никогда не поймет. В ее глазах я навсегда останусь шлюхой, которая разрушила ее семью.

– Тварь, – прошипела она. – Подлая, продажная тварь.

Слезы подступили к горлу.

Некоторые потери не измеряются деньгами или вещами. Некоторые потери измеряются осколками разбитого сердца.

– Амина, ты здесь лишняя, – сказал Джахангир. – Уходи. В этот дом тебя не звали. У тебя есть свой. Роскошный, красивый. И в нем есть, все чего ты хотела. Твоя семья там, где Рустам.

– Я твоя жена!

– Первая. Теперь у меня есть и другая жена. Точнее скоро будет.

Амина побледнела так, что я испугалась – не упадет ли. А сама стою, прижимая руку к горлу. Меня тгшнит от одной мысли, что он творит. Он психопат, который ставит меня на колени. Я не хочу быть второй. Я никакой не хочу быть! Сволочь!

– Но… но по закону…

– По нашему закону мужчина может иметь несколько жен. Так что ты остаешься женой. Просто не единственной.

Мир покачнулся. Несколько жен… Значит, буду делить мужчину с его бывшей женой?

– Нет, – прошептала Амина. – Я не потерплю этого.

– Потерпишь. Или уйдешь совсем.

– И жить на что?

– На алименты. Или найди работу.

Циничность, с которой он говорил это, ошеломляла. Тридцать лет брака, и вот итог – «найди работу».

– Джахангир, пожалуйста…

– Решай быстро, Амина. Либо принимаешь новые правила, либо убирайся из моей жизни.

Амина смотрела на мужа, потом на меня. В глазах боролись гордость и страх нищеты.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я остаюсь. Но ты…ты… Я тебя презираю.

– Твое право. Пройдет.

– А тебя, – она повернулась ко мне, – я ненавижу. И буду ненавидеть до последнего дня. Ты пожалеешь о том, что причинила нам всем столько боли!

Слова впились в сердце как кинжалы. Я потеряла не только свободу и достоинство. Я потеряла любовь женщины, которая была мне как мать.

– Амина Ибрагимовна, я не хотела…

– Заткнись! – она взмахнула рукой. – Не хотела, но раздвинула ноги! Не хотела, но стонала в его постели! Слухи, шлюха! В нашем районе все друг друга знают! Думаешь, никто не видел, как ты в машину села? Думаешь, никто не знает, что ты здесь делаешь?

Значит, все знают. Весь город будет знать, что я стала любовницей отца своего мужа. Стыд накрыл волной, и я закрыла лицо руками.

– Ну что, стыдно стало? – ядовито усмехнулась Амина. – Поздно стыдиться, когда уже все сделала.

– Хватит, – Джахангир взял Амину за руку. – Ты сказала что хотела. Теперь уходи.

– Я останусь жить в нашем доме. Все будет как прежде. А про нее знать не хочу. Сука…

– Оставайся. Но сюда больше не приходи без приглашения.

– А как же сын? Как Рустам?

– Рустам взрослый. Переживет.

Амина дошла до двери, обернулась.

– Знай, Людка, – она произнесла мое имя как ругательство, – я сделаю все, чтобы люди знали, кто ты есть на самом деле. Шлюха, которая переспала с отцом своего мужа.

Дверь захлопнулась. В доме воцарилась тишина.

А я стояла посреди роскошного холла и понимала – я потеряла последнего человека, который мог меня понять. Амина была мостиком между моей старой и новой жизнью. И этот мостик только что сгорел. А я… я теперь мерзкая тряпка и рядом мужчина которого я ненавижу и который использует меня.

– Ну что ж, – сказал Джахангир. – Теперь все карты открыты.

Я молчала. Что сказать? Что я рада, что меня назвали шлюхой? Что счастлива потерять любовь женщины, которая была мне как мать?

– Людмила, посмотри на меня.

Я подняла глаза. Джахангир смотрел внимательно, изучающе.

– Больно?

Кивнула.

– Привыкнешь. Люди ко всему привыкают.

– Она меня любила…

– Любила ту девочку, которой ты была. А ты изменилась. Стала другой.

– Вы меня изменили.

– Я освободил тебя от иллюзий. Показал, кто ты на самом деле.

– Кто?

– Женщина, которая способна на страсть. На настоящие чувства. На то, чего не было с мальчиком.

Он подошел ко мне, обнял. И в этих объятиях была единственная опора в рушащемся мире.

Иногда тюремщик становится единственным близким человеком. Потому что только он знает всю правду о твоем падении.

– Сначала нужно оформить документы, – сказал он и прошел в свой кабинет.

Вернулся с папкой, достал несколько листов.

– Заявление на развод с Рустамом. Подпиши здесь, здесь и здесь.

Я смотрела на бумаги. Официальные, с печатями. Мой брак с Рустамом должен был закончиться росчерком ручки.

– А если я не подпишу?

– Подпишешь. У тебя нет выбора.

Он протянул мне ручку. Рука дрожала, когда я ставила подпись. Людмила Алханова. В последний раз.

– Отлично, – он убрал документы. – Через месяц ты будешь свободна. И сможешь стать моей женой официально.

– Второй женой.

– Именно. Амина остается первой женой. Я не развожусь с ней.

В животе все скрутилось от ревности и отвращения. Представить, что этот мужчина, который был во мне час назад, пойдет к другой женщине… Как мне пережить это? Как смриться. Как вообще считать себя после этого человеком. Рустам…Амина…И это добровольное унижение. Гарем, мать вашу. Как я влипла во все это. Пашка дурак. Что ж ты наделал!

Он поцеловал меня в висок.

– Когда все оформится с разводом, подумаем о том, как обустроить нашу семейную жизнь.

Семейную жизнь… С двумя женами. Я буду ждать его ночей, зная, что иногда он будет с Аминой.

Некоторые пытки не требуют физической боли. Некоторые пытки построены на ревности и унижении.