Текст книги "Дело всей жизни. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Ульяна Громова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 6. Разве это трудно и страшно – трахаться с удовольствием?
Хочется немного душевного тепла
и пять миллионов долларов
Я проспала часа три и проснулась от жажды и головной боли. Никита спал, раскинувшись на огромной кровати. Голый, красивый, огромный. Взрослый.
Я тихонько села и потёрла виски, осознавая, что болит не только голова: болели мышцы ног и поясница, болели руки и пресс, но самое главное – болел задний проход и этот злополучный отросток – мужчина наласкал его так, что казалось, клитор – сплошной кровоподтёк.
Ночь прошла. И все, что было естественно и правильно, теперь виделось развратом. Правильно говорят: услада уйдёт, а грех останется. Никита на самом деле любит секс и занимается им так, что все порно-актёры меркнут.
В том, как он это делает, есть какая-то одержимость. Кажется, что член – главное в его жизни, центр его существа. Но он не забывал и о партнёрше – право первого оргазма каждый раз принадлежало мне.
Я лежала, боясь разбудить мужчину и попросить обезболивающую таблетку – была уверена, что он даст её и снова устроит марафон. А я хотела только одного – чтобы это дискомфортное ощущение в анусе исчезло. Это было хуже, чем больная голова и тошнота от смешанного алкоголя. Вспомнив, как пила вино с члена Ника, накрылась простынёй с головой.
О, флаг Америки! Я сошла с ума…
Подташнивало, и было неуютно – на душе и вообще. Я тихо сползла с кровати и пошла в ванную. Напилась прямо из-под крана, умыла лицо холодной водой и залезла под душ. Вода принесла небольшое облегчение. Вытерлась и вышла.
Утро было прохладным. Легла лицом к Никите, скрутилась комочком и завернулась в простыню. Пока он спал, я могла его всего хорошенько рассмотреть. Но взгляд привлекало только его достоинство, даже в спокойном состоянии совсем немаленькое.
Наверное, после него мужчина со среднестатистическим членом меня не удовлетворит. Если у меня будет когда-нибудь другой мужчина. Хотя, если сделать операцию…
Сейчас мне не хотелось ничего из того, что обещал Никита. Обследование в такой клинике, конечно, очень круто, и двести тысяч… хорошие деньги, чтобы потерпеть боль в заднем проходе. Ведь другим это нравится, хотя я не поняла, как ощущение растянутой кишки может нравиться?
Когда Никита трахал меня в попу, казалось, что я хочу по большому. И от этого невозможно было расслабиться, заботило только одно – сдержать рефлексы. Я больше не хочу в попу. Лучше в рот.
За пять миллионов.
О, флаг Америки! Неужели я верю, что он это обещал всерьёз?! И даже если, неужели я…
…продам свою попу и клитор. Как сказал Никита – как миленькая. Пять миллионов… Я на эти деньги открою студию ароматов, создам свой бренд и выпущу линейку косметических средств и парфюмерии «Тенесси Моори»!..
О, флаг Америки! О чём я думаю?!
Я схватилась за голову, нечаянно толкнула мужчину и замерла – он перевернулся на живот, и я оказалась прижатой к его боку. Горячий, твёрдый… гора мышц. Сексуальный. Весь сбитый, без грамма жира, подтянутый. Слишком богат и хорош, чтобы стать моим парнем.
Кто я такая? Придаток к клитору, который так ему понравился. Он покупает меня и не стесняется этого. Не скрывает. Стоит ли тогда возмущаться и строить из себя святую невинность?
Я накинула на Никиту уголок простыни, закрыла глаза и замерла. Пригревшись в тепле его тела, уснула…
* * *
Когда проснулась в следующий раз, Никиты в комнате уже не было. Я снова умылась и натёрла волосы любимым маслом со сложным ароматом. Голова болела намного меньше. Все остальное тоже.
Надела белье и короткий свободный комбинезон, расчесала подсохшие волосы. Нужно их вытягивать и укладывать горячими утюжками, но здесь не было моей соседки парикмахерши с её профессиональным инструментом, которая делала это для меня бесплатно уже почти год. А эти естественные волны смотрелись слишком просто, хоть и не закручивались каракулем.
Будущий знаменитый парфюмер всегда должен выглядеть стильно и дорого. Вздохнула, вспомнив аутлет с брендовыми вещами по бросовым ценам. Даже смешно стало – неужели я думала, что такой мужчина после секса в туалете с незнакомой девушкой поведёт одевать её в бутики на Седьмой Авеню?
Когда пускаешься во все тяжкие, нужно понимать, что случиться может что угодно. Даже то, что Никита уже сделал для меня – слишком много. А если сделает, что вчера обещал… Почему-то верилось, что он слов на ветер не бросает.
Захотелось есть, но я боялась выйти из комнаты. Вдруг Никиты нет дома? Что я буду делать тут? Вчера доктор сказал прийти к нему, но я даже не представляла, как выйти из квартиры случайного любовника. Единственный человек, с кем я могла поговорить и немного отвлечься от неприятных мыслей – Стейра. При воспоминании о ней кровь прилила к лицу от стыда.
О, флаг Америки! Что она обо мне подумала?!
Я достала из клатча телефон. Куча пропущенных вызовов и несколько сообщений.
«Перезвони! Он клёвый! Я бы тоже с ним покувыркалась».
«Несь, ты где? Звоню битый час! Ты жива? Не позвонишь до вечера – звоню в полицию!»
Совсем не подумала, что подруга может меня потерять! Быстро набрала её номер. Она ответила сразу:
– Неська! Где ты? Всё нормально? – в голосе нешуточное беспокойство, граничившее с испугом.
– Не кричи в ухо, – я невольно улыбнулась – приятно, что о тебе волнуются. – Я только проснулась. Всё нормально.
– Где ты проснулась? Я чуть твою дверь не вынесла! Всех соседей на уши подняла! Сказали, какой-то тип тебя на «Ламборджини» увёз, что дома ты пять минут была и вышла с пакетиком и испуганная! Неська, ты где?
– Я у него. Не кричи, Стейра!
– Он не обидел тебя? Где он?
– Не знаю, где он. Я в своей комнате…
– В чьей ты комнате? – моментально притихла подруга.
– Ну, я, похоже, немного задержусь у него. Хотя не знаю. Стер, я пока не знаю, что дальше будет.
– Неська, надо встретиться. Он же не держит тебя взаперти?
– Нет… Наверное.
– А ты хоть узнала, кто он вообще такой?
– Он… Никита.
– Исчерпывающая информация.
Я действительно знала только его имя. Подошла к панорамному окну, выходившему на Центральный парк.
– Стер, помнишь, как я в Центральном парке собирала плоды ги́нкго? Где мы с тобой чуть не попали в кадр во время съёмки S.C.I.?
– Конечно! Ты прыгала, как сумасшедшая, от радости, что это единственное дерево во всём парке, которое не опылили от завязей. Будто золотые слитки собирала! Забудешь это, ага!
– Да! Вот это дерево я вижу из окна его пентхауса.
– Ничего себе куда тебя занесло… – протянула подруга. – Так он что, богат?
– Судя по квартире и дворецкому – да.
Стейра присвистнула.
– Вот это тебе повезло, подруга!
– У-гу-ум, – с сомнением протянула.
– Нам надо обязательно сегодня увидеться! Неська…
Я услышала за дверью шаги и быстро перебила говорливую подругу:
– Всё потом. Пока.
Быстро отрубила звонок и сунула телефон в карман как раз в тот момент, когда в комнату вошёл Никита.
Всё-таки он очень хорош собой. Взгляд оторвать сложно. Я смотрела на него во все глаза: футболка цвета графита, камуфляжные штаны, босой. В его руках конверт из плотной бумаги, Никита положил его на комод у входа и подошёл ко мне. Огладил руки от локтей к плечам, притянул к себе и повёл носом по линии роста волос.
– Ты пахнешь так, что забыть нельзя. Но вчера твои волосы как-то по-другому были уложены. Мне больше нравилось, – он потянул один локон.
– Мне нечем сделать как вчера, – ответила, смутившись – разве не должен мужчина говорить комплименты женщине?
– Пойдём, поешь, и вызовем тебе парикмахера. Потом у нас насыщенный день…
Он потянул меня за руку к выходу, я упёрлась:
– Отпусти меня домой…
Здесь всё чужое. Слишком светло и просторно вокруг, светлые молочные и серые оттенки мебели и отделки, окна от пола до потолка даже без лёгких занавесей. Мало безделушек и цветов, нет животных. Всё будто занимает свои выверенные по миллиметру места. Строго, ничего лишнего. Безжизненно. Неуютно. Хотя ещё не видела всю квартиру. Я чувствовала себя похищенной, может, потому всё впечатляло, но не грело.
Никита, казалось, не удивился моей просьбе. Он просто обнял меня за плечи и вывел из комнаты:
– Отказать. Сейчас поешь, сходим к Рассу – он уже прислал план лечения, и у тебя сегодня какие-то процедуры и обследования. Потом делай, что хочешь. Но я тебя предупреждал – не отпущу.
– Совсем?
– Ну почему? Я тебя не собираюсь запирать, но большую часть времени ты должна быть рядом.
– Мне же не обязательно для этого жить у тебя?
– Я должен бегать за тобой, чтобы трахнуть? Мне казалось, мы обо всём договорились ещё рано утром.
– Никита…
– Несси, в чём проблема? Давай начистоту. В чём дело?
Я растерялась от его жёсткого требовательного тона. Он не только внешне выглядел стальным и непробиваемым, но и говорил теперь так, что мысли вылетели из головы вон. Я перебирала в уме причины, почему не могу у него остаться, и, к своему ужасу, не находила ни одной. Разве что…
– Мне надо искать работу и…
– И? – перебил насмешливо с лукавым прищуром, давая понять, что для него мои «и» – не аргумент.
– Нужно к родителям… Я не была год… – говорила, но слова казались невесомыми и незначимыми, будто оправдание.
– Разве я не взял тебя на «работу»?
– Какую работу? – я совсем растерялась. Ничего такого мы не обсуждали.
– Твоя работа – стонать подо мной и на мне. Я её хорошо оплачиваю. А поскольку твой клитор и почка теперь принадлежат мне, я настаиваю, чтобы они находились у меня на глазах. Я должен знать, что с моими органами всё нормально. Мне их ещё тебе возвращать – не забыла?..
Его слова упали в душу и в мозг тяжёлыми аргументами. Будто я и правда продала ему часть своего тела. Я даже почувствовала себя странно, будто между ног образовалась дыра и туда поддувало, и хотелось чем-то её заткнуть.
Никита ответа не ждал, он вёл меня куда-то мимо зала, где мы…
– …А к родителям наведаемся меньше чем через месяц. Будешь сопровождать меня в рабочей поездке. Пятьдесят тысяч в конверте. Остальное переведу на счёт. Экен, накорми Несси, – распорядился, подведя меня к барной стойке, отделявшей кухню от слишком просторной столовой с выходом на террасу. – Буду в кабинете, Маури проводит тебя, Несс, – добавил уже мне и ушёл.
Я сложила руки на коленки, чувствуя себя школьницей, которую отчитал строгий учитель. Подняла глаза на повара и встретила его добродушную улыбку.
– Я думаю, лёгкий салат и белая рыба будут в самый раз?
– Спасибо, – мне было неловко, прерывисто вздохнула и принялась разглядывать кухню.
В ней преобладали серые тона: свинцовый, маренго и стальной – поверхности встроенной техники. Белыми были барная столешница и несколько узких дверец, а угольно-чёрными выделялись стёкла и жарочная панель.
В отличие от комнат, которые я видела, здесь всё же теплилась жизнь: стеклянные баночки с травами и специями, масла, соусы и уксусы, полотенца – бумажные и льняные, прихватки, разделочные доски, целый арсенал всевозможных ножей…
Я так увлеклась цепляться взглядом за хоть что-то по-человечески понятное и привычное, что не заметила, как передо мной оказалась тарелка с едой.
– Приятного аппетита, – улыбаясь, негромко пожелал мужчина. – Ешьте, а потом мы с вами попьём чай. Вы какой любите?
– С молоком, но сейчас бы выпила белый. – Я потянула носом аромат блюда и на секунду зажмурилась от удовольствия. – А есть у вас немного базилика?
Экен будто по волшебству вынул откуда-то веточку пряной травы и протянул мне:
– А ведь я не положил его только потому, что не все любят его вкус, – он бросил взгляд туда, куда ушёл Никита.
– Я очень люблю травы и разные масла и соусы, – поделилась, макая кусочек рыбы в лимонный соус и облизываясь в предвкушении.
– Тогда я на ужин приготовлю печёное мясо с апельсинами и орехами. Вам понравится.
– Даже звучит очень вкусно! И рыба просто тает во рту!
Довольный похвалой повар занялся чаем, а мне уже не было так неуютно – вкусная еда и улыбчивый повар сильно смягчали холодную, острую и опасную ауру этого дома. Чай я пила уже с наслаждением, немного примирившись с мыслью, что не вполне себе принадлежу.
Удивлялась, как в разговоре с Никитой не пришёл в голову единственный правильный аргумент: я – свободный человек, меня нельзя заставить быть чьей-то постельной игрушкой. Даже набралась решимости сказать об этом ему.
И когда Маури появился в столовой, с готовностью пошла с ним, ещё раз тепло поблагодарив Экена за вкусную еду.
* * *
Несси появилась минут через сорок. Я успел вызвать стилиста, кое-как объяснив ему, что у неё на голове сейчас, и что я видел вчера. Теренс хохотал, я тоже, так что встретил девушку в отличном расположении духа. Когда она показалась в дверях кабинета, почувствовал спазм в паху – я хотел её. Прямо сейчас. Смел бы всё со стола и разложил как лягушку.
Правда, с этим как раз проблемы – у Несси растяжка никакая. Девчонку надо капитально тренировать, содрать с неё защитную кожуру и размять её чувственность. Я видел себя скульптором, получившим в руки кусок затвердевшей глины редкой породы.
Несси подошла к столу и застыла. В глазах – буря эмоций, она ломала пальцы в нерешительности. Я ждал. Наконец, девушка отмерла:
– Никита…
– Да, девочка моя… – Я встал, подошёл к ней, не давая повернуться ко мне. Прижал её бедра к столешнице и запустил пальцы в волосы. Она задышала глубоко и часто, опёрлась ладошками на стол. – Говори, вкусная моя…
Убрал волосы с шеи и коснулся её губами.
– Никита… ты не можешь меня…
– Могу. И буду. Прямо сейчас, Несси. А ты будешь кричать моё имя…
Я расстегнул её комбинезон и стянул вместе с трусиками. Расстегнул тренировочные штаны и выпустил зверя наружу.
– Никита…
– Рано…
Накрыл ладонью её лоно и приласкал тёплые складочки, пропуская клитор между пальцев, чуть сжимая и трогая чувствительный кончик. Подхватил девушку под колено и уложил его на стол, проник пальцем внутрь неё, возбуждая и чувствуя, как увлажняется плоть, как твердеет чудо чудное.
– Вот так, маленькая…
Я вошёл в неё неторопливо, до конца, прижавшись бёдрами к попе. Упёрся у колена рукой, чтобы не опускала его, сунул вторую руку под её майку, сжал грудь. Заскользил равномерно, нависнув над Несси, вынуждая наклониться, целовал её шею и спину.
Предвкушение уже расползалось горячим вихрем по крови, согревая кожу. Я вбивался в бархатную тугую плоть с наслаждением, с сорвавшимся дыханием, ждал, когда она сожмёт член мышцами, слушал её стоны и терял голову от удовольствия. Несси рывками двигалась навстречу моим движениям, сжала меня так крепко, что я чуть не кончил. Ударился внутрь мощно, резко, оставив грудь и скользнув рукой между её ног.
Несси вскрикнула и кончила, громкими стонами выталкивая с рваным дыханием моё имя:
– Ник..и..та-а…
Я почувствовал, как развязался в паху тугой узел и потёк по члену стремительно, срывая разум, поднимаясь по животу и груди, ударяя в голову жаром предвкушения. Прошептал «Несс-сси-и», подхватил девушку за бедра, удерживая на весу, и с рычанием вдолбился в неё резко и жёстко, насаживая на себя с силой и сотрясаясь от крупной дрожи оргазма.
Отпустил, развернул к себе и поцеловал благодарно, ощущая, как трепещет в моих руках, отвечает на поцелуй, переплетая язык с моим, обхватив меня за талию. Её губы пьянили, а неутолимое желание, чуть ослабленное быстрым сексом, снова отзывалось в паху.
Теперь у меня есть девочка, которую я могу трахать когда и сколько хочу, не надо вызывать проституток, не надо тратить время на поиск случайных связей. Отпустил её губы, заключил тоненькую фигурку в кольцо рук и прижался лбом к её лбу, заглядывая в глаза.
– Тебе нравится со мной, Несси. Почему ты ищешь причины убежать?
– Я… не игрушка, – её слова выражали протест, а ладони огладили мою поясницу – она хотела быть со мной, но сопротивлялась.
– Не игрушка. Ты – моя девочка. Разве я тебя не удовлетворяю?
– Я… боюсь, – сорвался голос, она опустила глаза.
– Чего? – смягчил вопрос улыбкой.
– Тебя… Я хочу жить дома, – сказала и, похоже, сама испугалась, тут же поспешно добавила: – Мы же можем просто встречаться, как все.
Понятно. Не чувствует себя дома. Правильно, и не нужно – потом будет меньше проблем. Надо держать её на грани: чтобы знала порог дозволенного, но стала раскованной.
– Я не все, Несс. Запомни это. Ты будешь жить у меня, я буду тебя трахать. Много и часто. Ты сначала привыкнешь, потом войдёшь во вкус, а потом только пять миллионов заставят тебя отстать от меня. Ты уже мечтала, что сделаешь с ними, моя пылкая Несси? Это огромные деньги. Всего лишь за твоё тело и крики, когда кончаешь. Разве это трудно и страшно – трахаться со мной с удовольствием, Несс?
– Но я… будто продала себя.
– Ты и продала. Это хорошая сделка. Все продают себя, только не все удачно. Ты продала себя дорого. Что тебе не нравится?
– Мне… в попу…
– Привыкнешь. Это не самое интересное, что мы будем делать.
– А что ещё? – в её глазах светился и страх, и любопытство.
– А ещё – всё. Секс – это по-разному…
Звонок консьержа заставил прервать милый диалог. Я отпустил девушку и натянул штаны. Она поспешно сделала то же самое и выпорхнула из кабинета, столкнувшись в двери с Маури.
– Сэр, пришёл Теренс.
– Проводи его в малый зал, Несси подойдёт через несколько минут…
* * *
Я буквально вбежала в свою комнату, скинула запачканные шорты и быстро нырнула в душ. Уже через три минуты надела новое бельё и подошла к комоду. Большой толстый конверт лежал там, где его оставил Никита. Я вскрыла его и тряхнула, в руку выскользнули пачки новеньких купюр. Бешеные деньги…
За весь год в Нью-Йорке я заработала семь тысяч… Я действительно продала себя дорого. Меня затрясло от того, что теперь, держа их в руках, поняла – самые ошеломляющие возможности всегда ниже человеческого достоинства.
Сунула деньги в клатч, а его – в новую большую сумку, купленную в аутлете. Натянула платье на тонких бретелях со свободной юбкой и открытой спиной и вышла – стилист ждал меня – я поняла это, услышав разговор Маури и Никиты. Сам хозяин не соизволил мне об этом сказать. И это злило. Почему он ведёт себя так?
Этот мужчина сводит с ума! Он дразнит меня своим совершенным телом и синими глазами. Без него спокойнее, рядом с ним я себя теряю. Остаётся только он, его тело, его поцелуи, секс с ним и его пугающая прямота.
Она выбивает почву из-под ног, его слова режут слух и сердце, они точны, как удар клинка, и он говорит их так просто, что что-то сжимается в душе, бунтует против такой непосредственности и подавляющей уверенности в своей правоте.
Он рушит всё привычное с искренней уверенностью, что правильно именно то, что говорит и делает он. И что-то глубоко внутри соглашается с ним, неуверенно и робко.
Между нами с Никитой явно химия, но он открыто говорит, что всему этому будет конец. И это не обсуждается и не подвергается сомнению. И я верю ему и в этом. И только сейчас поняла, что боюсь чувств, которые меня уже будоражат.
Влечение к этому необыкновенному мужчине, жажда секса с ним, страх перед ним и его подавляющей аурой и возможности, которые передо мной открываются. Никита – мой личный обжигающий абсент, пьянящий до помутнения рассудка, горький, как правда, и сладкий, как оргазм.
И эта адская смесь манила и заставляла дрожать. Казалось, что наш договор на самом деле существует, и его невозможно нарушить. Потому что он подписан моей кровью с моим личным дьяволом с синими глазами и бронзовой кожей.
Вот только срок действия договора не вписан, и в этом мой единственный шанс.
Глава 7. Жара… влажность… все дела…
Что ты знаешь о спокойствии?
– А вы, сэр, всё пьёте, – с лукавой снисходительностью, едва сдерживая смех, утвердил Маури, протягивая Теренсу бутылку холодного пива.
– А вы, сэр, рискуете! Побрею неровно, обрастать будете криво! – парировал человек-чума XXI века, модный стилист Нью-Йоркской тусовки.
Он ввалился в квартиру разрушительным ураганом. Маури, открыв ему дверь, по привычке схватил с консоли в холле итальянскую фарфоровую статуэтку XVII века и, прижав её к груди, закрыл собой картину кисти Эдварда Мунка[7]
[Закрыть], до сих помня плачевный визит стилиста в канун Рождества, когда он, крутясь со своей огромной спортивной сумкой, даже в просторном холле умудрился снести с обувницы вазу, созданную потомком династии Бурбонов.
С тех пор дворецкий не упускал случая подтрунить над парнем, а я благоволил ему и простил нанесённый ущерб, тем более что ваза не была так уж дорога и красива. Скорее, ей была предначертана такая судьба из-за дефекта – её дно было неровным, а баланс изогнутой фигуры нестабилен, поэтому она не раз падала, но казалась неубиваемой.
Как оказалось, только казалось.
Я не посвятил приятеля в то, что эта ваза уже порядком достала и приходящую горничную, и дворецкого, и меня, но не упустил случая заполучить Теренса в личное пользование в любое время дня и ночи и абсолютно бесплатно.
Вот и сейчас он явился с тусовки в невообразимом виде: жёлтая рубашка с яркими крупными цветами всех цветов радуги и росчерками клеток, майка с горизонтальными растянутыми прорезями, рыжая шляпа, узкие штаны кирпичного цвета с широким ремнём и волосы сочного красного цвета, мятыми патлами продуманно спадавшими до плеч.
– Вы, сэр, не посмеете, – чуть не хохоча ответил Маури, услужливо открывая бутылку, – я – лицо дома сэра Никиты. Вы же не хотите испортить ему лицо, сэр?
Я откровенно заржал – дворецкий уел парня как нечего делать. Теренс чуть не захлебнулся глотком пива, и Маури с удовольствием постучал ему по спине, расплываясь в белозубой улыбке.
Так нас и застала Несси, когда вошла в малый зал. Стилист, увидев её, застыл, чуть не поставил бутылку мимо столика и поднялся. Расставив руки, будто собрался обнять, он обошёл по кругу ошарашенную девушку, оглядел её с головы до ног и обратно и, сглотнув, вымолвил:
– Соломат, ну почему всё лучшее вечно достаётся тебе, а? – тут же спохватился и представился, согнувшись в низком поклоне, приложив ладонь к сердцу: – Теренс Райт, можно просто по прозвищу – Терабайт. А вас, звезда Америки, как зовут?
Несси беспомощно посмотрела на меня, я лишь улыбнулся – этот парень как таблетка от депрессии, скоро девушка и не вспомнит о неловкости. Однако удачно я его вытянул из постели после светской попойки.
– Тенесси… – начала девушка, стилист схватился за лицо, открыв рот и глянув на меня, на неё, чем смутил девчонку ещё больше. Она продолжила неуверенно: – Мо… Моори.
– Супер! – зачарованно прошептал Теренс, воздел руки к потолку и громко и торжественно провозгласил: – Тенесси Моори! Восходящая звезда американского небосвода!
– И в какую же плеяду она восходит? – полюбопытствовал я, подходя к растерянной девочке.
Взял за руку, подвёл к креслу, в котором только что сидел, устроился в нём и потянул её себе на колени. Несси прильнула ко мне боком, даже ноги поджала – удивительно неизбалованный мужским вниманием человек! Красивая и такая чистая. Хрустально!
Я поглаживал её по попе и бедру, и это не ускользнуло от внимания Теренса. Он вернулся в кресло, взял пиво и хмуро обратился к девушке:
– Бегите от него, Тенесси, пока он вас на какой-нибудь договор не подсадил. С ним дело иметь – что душу дьяволу продать.
Мы с Несси невольно переглянулись, я рассмеялся, она насупилась, а Маури укоризненно покачал головой, цокнул языком и вышел из зала. Стилист слегка побледнел и вымолвил:
– Что… уже? Ну всё, мы вас больше не увидим…
– Кончай жуть на Несси наводить, жертва договора! – хохотнул я и погладил девушку по волосам, чмокнув её в губки. – Не бойся его, маленькая, он громкий, но безобидный. И очень известный, потому и талантливый. То есть наоборот. Я с тобой думаю наоборот…
– Ты всегда думаешь наоборот, Никос. Тебя бы верх ногами перевернуть…
– Цыц! – цыкнул я, убирая волосы Несси со своего лица, когда она повернулась к окну.
– Я подам на тебя в суд за присвоение достояния американского народа! – не унимался Теренс, открывая вторую бутылку пива.
– Народное достояние, сначала работа, потом суббота. Давай, не расслабляйся.
Появление Маури с вращающимся креслом заставило парня отставить бутылку. Он встал, протянул руку Несси. Она послушно направилась к креслу.
Теренс мгновенно преобразился: из светского раздолбая превратился в притязательного профессионала. Взбив волосы моей девочки и рассмотрев её лицо в анфас и профиль, расстегнул свою сумищу и достал баллон с каким-то средством. Побрызгал себе на руки, растёр ладони и взялся колдовать, что-то насвистывая.
Можно долго смотреть, как работает Теренс. Этот эпатажный варвар на самом деле выпускник Гарварда, умный и чуткий человек. Большой оригинал и настоящий друг. И совершенно непревзойдённый профессионал. Его работа с клиентом – танец с мечами и факелами, то есть ножницами, баллончиками и прочими рабочими атрибутами.
Кажется, он беспорядочно подхватывает пряди, отрезает, не глядя и не примеряясь, чем-то пропитывает волосы и накручивает их на все пальцы руки сразу, переплетает и небрежно бросает, перекидывая инструменты из руки в руку, как жонглёр.
Он не стоит на месте, его движения – вихрь, но лишь со стороны. Каждый, попавший в его руки, чувствует себя солнцем, вокруг которого вращаются планеты.
Вот и Несси расслабилась и заулыбалась, отвечая на шутки парня, сияя глазами с золотыми вспышками и выпрямив спину, как королева на троне. Да, Теренс – это то, что ей сейчас надо.
Я любовался своей малышкой, стараясь не обращать внимания на то, как бушует в штанах зверь, бросаясь на молнию джинсов, как ягуар на прутья клетки. С Несси мне стало сложнее, хотя я ожидал обратного. Она бодрила голод, а не утоляла его, секс с ней лишь снимал напряжение, но не давал ощущения сытости ни на минуту.
Да это и невозможно – это лишь мечта, иллюзия, самовнушение… Но я почему-то не мог выпустить её из своих рук.
– …и ведь я говорил ей, что выбеленный цвет ей не к лицу. А она мне в ответ, знаешь, что? – Теренс смешно свернул губы трубочкой, выпятил грудь, поджал руки с расчёской и феном, как заячьи лапы, и, передразнивая чей-то голос и манеры, продолжил: – Теренс, дорогуша, это не твоё дело! Я пойду по красной ковровой дорожке и должна гармонировать с ней… – парень мгновенно переменился в лице и возмущённо сотряс воздух: – С дорожкой гармонировать! О, святые шпильки!.. – вернувшись к колдовству над волосами Несси под её заливистый смех, он сокрушённо вздохнул и обратился ко мне: – Никос, Тенесси просто необходимо вывести в свет.
В тот самый свет, которого я избегаю по категоричному настоянию Джейка. Секс, наркотики, рок-н-ролл – не пустые звуки, увы. Но да, увидев некоторых особей Нью-Йоркской тусовки, Несси забудет все свои комплексы. Но хочу ли этого я?
Она так возбуждающе зажимается каждый раз, когда я трогаю или вижу её клитор, а потом так вкусно и сильно кончает, забывая о стеснении, что я теряю границы реальности и растворяюсь в наслаждении от контраста её ощущений.
Я чувствую – мы с ней одной крови, ею, как и мной, правит голодный зверь. И я совершенно точно могу удовлетворить её во всех смыслах.
Только не нравилось странное беспокойное ощущение, что она исчезнет и разобьёт меня в острые осколки, такие, что и Джейк не соберёт. Не нравилось желание… потребность решить все её проблемы, укутать в одеяло и держать на коленях, бесконечно трогая и лаская. Пришлось даже выпить антидепрессант, прописанный мозгоправом.
– Хорошо, – услышал я свой голос будто со стороны. Словно не я это отвечал. Я и не собирался соглашаться! – Только если она это сама хочет.
Заблестевшие золотом глаза девчонки сорвали душу…
* * *
Кажется, Никита не был рад, что согласился. Он вдруг напрягся и прислушался к себе – его будто обращённый в себя взгляд рассеялся на мне, не заставив трепетать, как обычно, когда он смотрит на меня. Он молча встал и вышел из зала. Даже разговорчивый стилист замолчал и проводил его взглядом.
– Он только с виду жеребец с яйцами…
Теренс замолчал и совершенно преобразился – от его искреннего веселья не осталось и следа. Он будто потух, как вулкан, его шутки, которые я больше не слушала, теперь казались отголосками грохота нарушенного трагической новостью веселья.
Я едва могла усидеть на месте, но уже через несколько минут парень отпустил меня, предложив проводить до зеркала.
– Я сама. Спасибо… – бросила на ходу и, чуть не срываясь в бег, поспешила в кабинет Никиты.
Он обнаружился там. Стоял, сложив на груди руки, и смотрел на Центральный парк. Даже не отреагировал на звук открывшейся двери. Я подошла к нему и, осмелившись, остро этого желая, обхватила его руками, прижавшись щекой к его спине.
– Никогда не заходи в мой кабинет без стука. Не всё, что я здесь делаю, ты должна видеть.
Голос его был тих и непривычно мягок, но от этого его слова не превратились из приказа в просьбу. Он, кажется, не умеет не приказывать, но постарался смягчить, хоть и плохо вышло.
– Я больше не буду, Ник…
Он неожиданно повернулся и сгрёб меня в охапку, накрыв губы страстным поцелуем. Приподнял меня и усадил на стол. Опять?
Но нет. Мужчина не ласкал меня, хоть и прижал к себе так, что я чувствовала его возбуждение, и своё тоже. Казалось, наши ненасытные части тела рвались друг к другу. И впервые я была рада, что у меня такая неприличная промежность. С ним другая не чувствовала бы тот жар и ту пылкость, ту жажду наслаждения на грани жестокости, что дарил он. Выдержать его напор и желание могла бы лишь одна из сотен женщин… И я…
Он будто распечатал ящик Пандоры, и вся моя чувственность теперь выплёскивалась на него. Мы с ним как масло и травы, как основа и пикантное дополнение – надёжный он и никакая я. И вся моя ценность для него – это самое пикантное дополнение.
Эта мысль отрезвила. Я должна научиться наслаждаться им, не пропуская его в сердце и душу. Но так хотелось впустить…
Никита отстранился так же неожиданно, разорвав поцелуй на две половинки, как и накинулся на меня. Всмотрелся в глаза внимательно, скользнул взглядом по губам и огладил пальцами щёки.
– Ты ведь и правда хрустальная, Несс. Нельзя тебя наполнять чем попало. Зря я согласился.
– Мне просто интересно, это не смысл жизни.
– Раз обещал…
– Не нужно.
– Отказать!
Глупо отрицать – кто не хочет попасть в Нью-Йоркскую тусовку, тем более такая девушка с амбициями, как я? Но этот шанс надо использовать, а потому надо подготовиться.
– Только с тобой, когда мы оба будем готовы, Никита. Я очень хочу…
– Понимаю, – усмехнулся он.
– …я очень хочу, – повторила я, – чтобы со мной ты чувствовал себя спокойно…
В его глазах мелькнуло удивление, потом черты его лица будто заострились, а взгляд потемнел. Я запнулась, испугавшись перемены. Похоже, я перешла какую-то черту.
