Текст книги "Дело всей жизни. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Ульяна Громова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Линда вскрикнула от боли, я врезал по заднице наотмашь, оставив отпечаток на белой коже, так, что медсестричка рванулась от меня, но не дал свободы – начал трахать её зло, яростно, глубоко и быстро. Линда вскрикнула, когда сгрёб в ладонь её плоть и оттянул слегка, перекатывая между пальцев.
Передвинул руку, зажав ей рот и придавливая к полу лицо, повёрнутое вбок. Порол её нещадно и грубо, глядя на грудь, распластавшуюся на полу, на покрасневшую ягодицу, на затянувшийся возбуждением и болью взгляд.
Женщина открыла рот, рвано дыша, и стонала, вскрикивая от мощных ударов. Отпустил голову и рванул её бёдра на себя, насадив до упора, и замер, снова ударил по красному отпечатку на ягодице, чувствуя, как дёрнулась Линда.
Вытащил член и встал, дёрнул её, поворачивая лицом. Схватил за волосы обеими руками, притянул рот к горящей от похоти головке и вбился глубоко, не давая вдохнуть.
Она упиралась в мои бёдра руками в попытке оттолкнуть, но я трахал в рабочее горло безжалостно, на весь свой размер, чувствуя, что предвкушение подкатывает медленно и лениво – увы, сатириазис[1]
[Закрыть] награждает лишь неуёмной похотью, но не делает неустанным трахарем.
А кончить хотелось – лишь кончая я становился счастливым.
– Сука! Убери руки! – крутанул бёдрами, отцепляясь от коготков. – Хочешь, чтобы отпустил быстрее – делай что-нибудь!
У неё по щекам текли слёзы, когда я снова вбился в горло до рвотного позыва. Линда схватилась за мои яйца и начала массировать их и промежность, настойчиво лаская простату.
Я прикрыл глаза, концентрируясь на слабых ощущениях предоргазма, и помогал себе рукой, плотно сжав член между пальцев, будто выцеживал из себя наслаждение.
Когда оргазм всё же потёк к головке горячей струйкой, вжался в глотку Линды, насадив её рот на себя, и слабо истёк в резинку. Слабое удовольствие, никакого кайфа. Когда дрочу – и то ярче.
Отпустил женщину, и она, покрасневшая, задышала часто, хватая воздух. Только шагнул в сторону, натягивая штаны, и её вывернуло.
– Тебя тошнит от меня, а всё глазки строишь, титьками трясёшь, – я стянул презерватив и бросил на пол. – Прибери тут. А потом чтоб я тебя здесь не видел. Уволена.
Прижимая к себе висящие груди, Линда прохрипела, откашливаясь и всё ещё сдерживая тошноту:
– Не надо, пожалуйста!
Подошёл к ней и схватил за щёки, поднимая лицо. Наклонился низко и зло процедил:
– Ты же не думала, что можешь разговаривать со мной, как с дворовым ёбарем? Забыла, на кого работаешь? Или, торгуя пиздой, решила, что можешь не обращать внимания на клиентов клиники? Скажи спасибо, что волчий билет тебе не выписываю… Ну? Я не слышу!
– Спасибо, – прохрипела Линда, и я оттолкнул её так, что она села голой задницей в свою блевотину.
Встал, подошёл к раковине, схватив попутно полотенце, вымыл руки и ушёл, оставив дверь нараспашку.
* * *
Несси сдала все анализы, прошла осмотр и получила противозачаточные. Я оставил её в том же кресле, где она ждала приём, а сам прошёл с другом в его кабинет.
– Ну что скажешь?
– Врачебная тайна. Помнишь? – Я поморщился, Расс усмехнулся и снизошёл: – Клиторомегалия. Порок развития в процессе половой дифференциации эмбриона с отклонениями в сторону интерсексуальности, бывает у очень малого процента женщин. Скорее всего, она бесплодна, и у неё повышенное либидо… – Я улыбнулся. Мы с тобой одной крови, Несси, ты и я. – …Такая аномалия сопряжена с серьёзными патологиями внутренних органов. Я назначил ей полное обследование, она хочет сделать пластику…
Я не успел обрадоваться, что Несси тоже любит трахаться, как друг решил испортить мне девочку.
– Отказать. Я её трахать собирался, а не лечить.
– Она может обратиться в другую клинику…
– У неё нет страховки.
– Зато у тебя есть член, чтобы её трахать.
– Расс…
– Ты спустил миллион на проституток…
– Я собирался её просто трахать… – напомнил на всякий случай, пресекая нравоучительную нотацию.
– Иди, трахай, – почему-то рассердился друг. – Зачем тогда привёз её сюда? Раньше за тобой такого не водилось.
– Мне нравится её клитор! – решил я признаться, почему против операции. Такую красоту портить!
– А ей?
Быстрая словесная перепалка закончилась, потому что я знал ответ – ей не нравится. Очень не нравится. До комплекса неполноценности. А я козёл, но не конченая сволочь. Настроение кануло в глубокую клоаку. Расс похлопал меня по плечу и заметил:
– Линда долго пьёт «кофе»… – посмотрел на меня вопросительно, выглянув в приёмную.
– Она захлебнулась желчью, и я её уволил… – Расс сложил удивлённо брови домиком, я пояснил: – Это было непрофессионально – косо смотреть на клиента клиники.
Теперь я похлопал друга по плечу и вышел. Эта клиника – часть моего бизнеса, я могу уволить кого угодно, когда угодно и за что угодно. И право последнего слова и хлопка по плечу всегда остаются за мной.
* * *
Несси назвала адрес меблированной комнаты в Бронксе недалеко от стадиона «Янки». Я хорошо знал эти постройки сороковых годов. Девятиэтажные, будто сбившиеся в стайку, совершенно ничем не примечательные дома из жёлтого кирпича.
Эту сторону Манхеттена я узнал тоже быстро: трущобы здесь перемешались с фешенебельными кварталами, и тёмная сторона Америки таки проявилась – молодых и старых за чертой бедности тут оказалось много, бомжи встречались чаще, чем я привык видеть в Москве, и вот их, а не гологрудых девах, гоняла и гнобила полиция.
Уже позже, путешествуя с отцом по штатам, я понял, что в США только некоторые города подпирали стратосферу небоскрёбами. Нью-Йорк, Чикаго, Вашингтон, Лос-Анжелес, Хьюстон, Финикс, Даллас… Это для космополитов. Для американского народа страна в основном высотой в два этажа и далеко не такая сияющая благополучием, как знаменитые огни Манхеттена.
Я размышлял об этом, пока ехал к дому Несси, чтобы не думать о том, что девушка решится на операцию. Мне не хотелось затрагивать эту тему. Я злился на неё за её клитор, так и стоявший перед глазами и вышибавший дух от накатывавшего жгучего желания его рассматривать и трогать.
Успеется. Но вот надолго ли? Злился на Рассела, хотя он-то как раз всё делал правильно. Никогда я не таскал к нему женщин, которых трахал. Я злился на него за его человеколюбие.
В сердцах рубанул по рулю, испугав мою мулаточку. Кому я вру? Никто не знает о моём проклятом голоде, кроме Расса и Джейка. Кому я мог ещё доверять, как ни проверенным друзьям и моим врачам, один из которых держит в относительном здравии мою психику, а второй тело?
Я взял ладонь Несси и сжал, не выпуская до самого дома. В Бронкс приехали только через полтора часа – объезжал по узким улочкам праздничное шествие, то и дело натыкаясь на мобильные и концертные площадки и подмостки.
И призрачное решение вдруг появилось, когда я вошёл в комнату Несс.
Аккуратно застеленная старым покрывалом односпальная кровать, на окне бежевые с мелким цветочком и клеточкой занавески, собранные и завязанные лентами, стол с выдвижным ящиком и навесные полки над ним с книгами и дисками, кресло с деревянными ручками – настоящий раритет, отлично вписалось в обстановку.
Раковина и два стола-тумбы, на одном плита с двумя конфорками, на втором пачка чая и кофе, бутылка орехового масла, сахар в стеклянной банке, что-то завёрнутое в бумажный пакет. Холодильник старый, когда заработал, завибрировал так, что в нём что-то забрякало.
Открыл: галлон молока, хлеб и сыр на тарелке, две охотничьи колбаски и три бутылки светлого пива, дешёвого, как и всё вокруг. На дощатом полу старое лоскутное одеяло с аппликацией – чёрной кошкой. Над кроватью – ловец снов. На стене напротив – календарь и американский флаг.
Меня долго удивляла и раздражала привычка американцев везде вешать эту тряпку: на зданиях, в домах и на улицах. Потом привык и перестал замечать, а тут вдруг он бросился в глаза, и я снова разозлился: такая нищета и убогость и туда же – ура, Америка! Тьфу.
Несси стояла и наблюдала, как я внимательно осматривал её комнату. Подошёл к полкам и провёл пальцем по корешкам – учебники, американская классика, фэнтези. Диски тоже не удивили: мелодрамы, комедии и апокалипсисы. Будто ей личного конца света мало. На столе лежал ноутбук – устаревшая машинка.
– Так понимаю, что особенно взять с собой тебе нечего…
– А что нужно?
– Ничего. Поехали.
– Куда?
– Трусы тебе куплю в качестве компенсации.
– У меня есть…
Несс бросилась к шкафу у кровати, я наблюдал, как она вынула хрустящий пакетик и достала кружевную тряпочку. Я подошёл и забрал пакет из её рук, сунул в него нос, почувствовав знакомый уже аромат – так же пахла её кожа и волосы.
– Чем пахнет? – подняв взгляд на девочку.
– Мыло… духи… Я сама делаю.
Я приподнял брови – неожиданно и… близко мне.
– И волосы… – притянул её за шею ближе и шумно втянул их аромат. Нежный и свежий, снова что-то напомнивший такое, что ненасытный член заныл, вызывая в душе привычную заскорузлую злость и зубовный скрежет.
– Масла… – Несси показала на полку в шкафу с бутылочками, тюбиками, баночками и ровной стопкой кусочков мыла ручной работы.
– Всё забирай с собой.
Мне нравился запах девчонки, он поднимал не только член, но и что-то в глубине души. Я только сейчас понял, что всё тут пропиталось им – так запомнился аромат самой девушки, что не услышал его в комнате.
Она достала пакет с ручками, сложила в него несколько своих алхимических склянок и закрыла дверцу шкафа. Постояла несколько секунд, поставила его на стол и быстро натянула трусы. Выпрямилась и посмотрела на меня. Снова тот же смущённый взгляд и потемневшие щёки. Моя ты сладкая…
– Поехали? – спросила так, будто не хотела больше здесь находиться, и посмотрела на меня таким взглядом, будто я увозил её на электрический стул.
В душе рыкнула ярость – я не маньяк, кровь девственниц не пью… Хотя кто меня знает…
– Поехали, – взял её за руку решительно, повёл из комнаты, но в какой-то момент обернулся и ободряюще улыбнулся.
Глава 4. Хрусталь в огнях Лонг-Айленда и Манхеттена
– У меня сегодня отличный день! Отпразднуй это, Маури.
– Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно.
Девчонку надо хотя бы накормить. Но сначала заехать в магазин – я не хотел видеть её в сером халате, что висел на спинке кресла в её комнате. Ей серый вообще не к лицу. Да и нижнее бельё на ней я представлял совсем другое, а не то, что видел в пакетике с логотипом дешёвого сетевого дисконта.
У Несси фантастически идеальное тело, красивая гладенькая промежность, грудь – глаз не отвести, рта не оторвать. Девочка подобна гиацинту – мистически притягательна и непонятна: тверда в желаниях – как камень, нежна и трепетна – как цветок.
Вспомнив крупные соски Несси, я подивился: надо же, как распорядилась природа – всё самое интимное у неё аномально большое. Эта маленькая женщина просто создана для секса и наслаждения, а оказалась девственной.
Выходит, не такой уж я и козёл – судьбе и меня охота побаловать. Но я не стану для Несси подарком. Я хотел засыпать и просыпаться с ней, и у меня в этом совсем другой интерес, чем ей могло бы показаться. Но я компенсирую ей эту разницу взглядов.
Настроение немного поднялось, уже не такой неотвратимой казалась её операция. Нужно поговорить с Рассом обстоятельнее, а что предложить девочке, я уже догадывался. После визита в её каморку уже точно знал, что это сработает.
Деньги. Они срабатывают всегда. Всё дело лишь в их количестве. Но и тут не проблема: девяносто пять процентов людей не способны оценивать свой труд и соглашаются получать в разы меньше, чем стоят – машина пропаганды патриотизма и самоотверженности даёт плоды: рабы воспитывают рабов для системы, патриотизм держит их в узких рамках и страхе, а искусственно созданная нищета заставляет работать на карман остальных пяти процентов. Налоги, бумажная волокита, судебная система, условия для малого и среднего бизнеса… Всё это прутья клетки, в которую загнана рабсила.
Уважают только капитал. Не людей, которые его имеют. Представители тех пяти процентов признают ум и наглость, способность давить конкурентов и не быть сентиментальным. Экономические форумы – сходки, на которых устанавливаются и подтверждаются права прайдов и очерчиваются границы боро[2]
[Закрыть].
До торгового центра «Marshall» на Америкен Авеню доехали достаточно быстро. Выбрал этот магазин из двух соображений: брендовые вещи стоят дёшево – вещи от Кельвина Кляйна от пятидесяти долларов, сумки от Майкла Корса от ста, а туфли от Иванки Трамп около семидесяти – на данном этапе нашего общения с Несси это самый нормальный вариант. Большее – после важного для меня разговора.
Припарковавшись, я вышел из машины, Несси выскользнула следом.
– Никита… Мне неудобно…
– Трахаться с первым встречным было удобно? – Она дёрнулась от моих слов, но я уже держал её под локоть и вёл к одному из входов в торговый центр. – Хотя, наверное, неудобно, – заключил, вспомнив, как приходилось сгибаться девушке на плите около раковины. – Несси, давай договоримся на берегу: я тебя трахаю, ты расслабляешься и получаешь удовольствие. Причём не только от секса. Сейчас ты получаешь удовольствие от покупок, чуть позже от ужина, а потом снова от меня. Я понятно говорю?
– Да! – прозвучало порывисто и отчаянно.
Но будь я ещё трижды проклят, если в её голосе не было возбуждения и радости! Детка хочет меня – это понимание ударило в пах горячей волной, хоть снова тащи её в туалет. Но это даже для меня перебор – нельзя так с девственницами.
– Тогда улыбнись. – Остановился и поднял подбородок девушки, она неуверенно улыбнулась, я поцеловал её губки и окинул взглядом витрины шоу-румов. – Нам сюда, – обнял девчонку за плечи и вошёл с ней в аутлет[3]
[Закрыть].
Горки со стопками аккуратно сложенных вещей, корзины-накопители с горами шмоток по бросовой цене от сорока центов до десяти долларов; вешала, плотно заполненные брендовой одеждой на плечиках; стеллажи и подсвеченные прилавки с обувью и аксессуарами; по всему периметру кронштейны с огромным выбором одежды для холодного сезона – и все это не создавало хаос, несмотря на разномастные примерочные кабинки и диваны со столиками, заваленными каталогами представленных брендов. Взглядом нашёл линию Abercrombie & Fitch[4]
[Закрыть] и целенаправленно двинулся к стилисту.
– Могу быть полезен? – спокойно с выверенной дозой любезности спросил юноша лет двадцати пяти – приятный афроамериканец в кирпично-рыжей свободной рубашке, тёмных свободных штанах, клетчатом шейном платке и жилете ему в тон.
– Можешь. Девочку упакуй по наивысшему ценнику, – звучало бы солидно, не будь это сказано в аутлете.
Парень кивнул, жестом и наклоном головы выразил Несси расположение ровно столько, сколько она заслуживала – весь её прикид из одного платья примерно за восемнадцать долларов он оценил сразу, но учтивости выдал ровно пополам от нашей общей «стоимости».
Я присел на диван и взял журнал мужской моды, настроившись ждать.
Впрочем, стилист своё дело знал хорошо, и уже через пятнадцать минут Несси вышла показаться в первом наряде, следом во втором… шестом – меня всё устраивало, малышка была рада, судя по лучившимся золотым светом глазам.
Кучу бумажных пакетов с одеждой, обувью и аксессуарами она несла сама.
– Спасибо, Никита! Я даже не знала, что брендовые вещи можно купить так недорого. Я бы могла часть оплатить сама…
– Отказать. Теперь, как обещал, за трусами.
Я взглянул на часы – вечер уж наступил, пустой желудок рычал, а вечный спутник – сатир в моих штанах – заставлял поглядывать на девушку чаще и дольше, что лишь больше возбуждало желание. Я повёл её в дисконт провокационного женского белья «Agent Provocateur» и сам выбрал кроваво-красный, белый, очень светлый голубой и персиковый комплекты – эти цвета на тёмной коже моей спутницы должны смотреться соблазнительно.
Разнообразие моделей разной степени открытости горячили кровь, поэтому примерять я ничего не позволил, а Несси, глядя широко распахнутыми глазами на фривольные тряпочки, по-моему, потеряла дар речи и только теперь до конца поняла, что её ждёт. А я предупреждал. Но бельё ей нужно было и повседневное, как и домашнюю одежду, поэтому пришлось зайти в соседний «Id sarrieri»…
Через полчаса я вёз её в свои апартаменты на Пятой Авеню. Экен, мой шеф-повар, сегодня отдыхал – я ведь собирался провести уик-энд в особняке в Нью-Джерси, но на ужин в холодильнике наверняка что-то найдётся. Не хотелось дальше тянуть время и размениваться на кафе. Хотелось сжать эту хрупкую девочку в руках и насаживать её на член, для начала – неторопливо и ласково, кормить её с рук, так, чтобы она облизывала мои пальцы, а потом и неистового зверя.
От этих мыслей он поднялся, а я снова бросил взгляд на Несси, уже не такую испуганную и напряжённую – покупки явно примирили её со своей участью, по крайней мере, на этот вечер. Ох, женщины… Они не продаются, но в качестве благодарности отсосут и отлижут.
Я мысленно ухмыльнулся. Или она считает, что я ей должен за то, что вспорол? Хотелось смеяться, я отвернулся, чтобы обуздать веселье и спрятать улыбку. Деньги решают всё. Исключений не бывает. Их быть не может.
В мире, где всё за деньги, иного быть не может. Хоть вы тресните…
Отец продал дочернюю компанию в Канаде, чтобы купить пентхаус с панорамными видами на судоходный Ист-Ривер и Центральный парк. Однажды мы сидели с ним на траве, поедали сэндвичи с Кока-колой, и он спросил, где на Манхеттене я бы хотел жить. Я указал на небоскрёб, верхушку которого часто разглядывал, лежа на траве, пока отец работал. Он присвистнул, но уже через два месяца купил в нём апартаменты.
Пентхаус[5]
[Закрыть] занимает полторы тысячи квадратных метров на сто семьдесят девятом этаже башни премиум класса. Крытый бассейн, теннисный корт и зимний сад на крыше, как и яхта за миллион долларов с пожизненной арендой дока, два билета на путешествие в космос и три автомобиля – «Роллс-Ройс Фантом» один с откидным верхом и один крытый, и «Ламборджини Авендатор Роадстер» – входили в стоимость.
Несси, едва вошла в огромный холл, замерла и слегка задрожала. Да, девочка, в двенадцати комнатах с ванными можно заблудиться, но негде спрятаться – система супер умного дома найдёт везде.
Маури – дворецкий – появился бесшумно, поприветствовал быстрой улыбкой меня и чуть заметным поклоном девушку и застыл в ожидании. Я взял ладонь Несси и прижал к панели. Сканер срисовал её отпечаток и развернул план дома. Я обозначил недоступные гостье зоны и подтолкнул её к невидимой непосвящённому круглой платформе.
– Разувайся и стой спокойно, – сказал и подождал, пока девчонка скинет босоножки, за локоть поставил на круг и запустил сканер: – Гость. Допуск шесть.
Платформа чуть подняла девушку, узкий луч сканера коснулся её макушки и распался по поверхности тела Несси, разделив его на мелкие квадраты и формируя слепок. Всё заняло ровно четыре секунды. Платформа так же бесшумно опустилась, голубоватый свет под ступнями ошарашенной девочки погас.
Маури уже исчез вместе с покупками.
– Несси, расслабься. Я не ем людей, даже со вкусом малины. И это не тюрьма строгого режима. Ты у меня в гостях, а это обычные меры предосторожности.
– Обычные?! – и без того большие глаза девушки округлились.
– Пойдём, я покажу твою комнату.
– Как… комнату?
– Каждому нужно личное пространство. Мне тоже. Или ты думала, я привезу тебя, накормлю ужином, потрахаю и ты уберёшься восвояси? – Я по её глазам видел, что именно этого она и ожидала. И страх в её тёмных глазах просто кричал – «Отпусти!». – Несс… – я обнял девушку за плечи и постарался говорить ласково, увлекая её к комнате, – нам есть что обсудить. – Не бойся меня. Я люблю секс, но я не маньяк и не извращенец. Ты будешь живой и здоровой – это я тебе гарантирую. – Пакеты с покупками уже стояли у комода. – Ванная там, – я кивнул в сторону двери в углу большой комнаты с кроватью посередине, – обвыкайся. Я пришлю за тобой через… полчаса. И не разодевайся как на праздник. Халата достаточно.
Оставив девушку одну, я закрыл за собой дверь и отправился в свою спальню, зная, что Маури ждёт распоряжений насчёт гостьи. Он стоял там, где я ожидал его увидеть.
– Маури, сообрази что-нибудь перекусить, через полчаса проводи гостью в малый зал и можешь отдыхать.
– Я не перетруждаюсь, сэр. Накрыть панораму?
– И дождь закажи, – я хохотнул, стягивая рубашку.
– Доставка погоды длится двое суток. Вас устроит такое ожидание, сэр Никита? – со смешинкой в глазах учтиво спросил негр.
Я рассмеялся:
– Готов даже три дня подождать, если лить будет не меньше суток. В этом году обувь прилипает к асфальту.
– Я сейчас же займусь заказом непогоды. Могу идти, сэр Никита?
– И возьми себе бутылочку чего-нибудь. У меня сегодня отличный день! Отпразднуй это, Маури.
– Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно, – дворецкий чинно откланялся и, заложив руки за спину и насвистывая что-то весёлое, удалился.
Маури проводил со мной много времени, пока отец работал, и я был предоставлен сам себе. Старый афроамериканец научил меня английскому, сам выучил русский, и мы часто беседовали, смешивая языки. Я, бывало, хохотал до колик в животе, когда он смешно оттопыривал нижнюю губу или смешно сворачивал язык, чтобы повторить какую-нибудь фразу.
Мужчина, теперь уже с сединой на висках и бровях, стал моим первым другом. У него не было семьи, отношения у нас сложились простые, но когда в доме посторонние или мой отец, он – сама вышколенность, это у него как-то само собой появлялось. Меня сначала коробило от «сэр» и манер, особенно когда он так обращался ко мне – тогда ещё мальчишке, потом я перестал обращать на это внимание.
Наверное, он и повар Экен – единственные люди, которых я мог назвать родными. Матери до меня не было особого дела, отец метил в президенты в России, но круто взошёл в Штатах, опровергая утверждение «где родился, там и сгодился».
Следующие пятнадцать минут я провёл в душе. После надел трикотажные домашние брюки и пошёл в малый зал. Маури уже заканчивал накрывать низкий столик у панорамного окна с видом на пролив Ист-Ривер и ска́йла́йн[6]
[Закрыть].
– Никита… – только Маури произносил моё имя, делая ударение на каждую гласную, будто перекатывал его на языке, – звонил Рассел Краш, просил передать одно слово: «Хрустально».
– Спасибо, Маури
Дворецкий отправился за Несси, а я подошёл к бару и достал бутылку охлаждённого виски и красного выдержанного вина. Оно прекрасно дополнит аромат девочки и немного расслабит её. А меня расслабит она.
Я плеснул на два пальца смоляной жидкости и сыпанул несколько крупных осколков льда – кубики мне никогда не нравились, и лёд для напитков в этом доме замораживали куском и просто кололи. В часы одиночества мне нравилось сидеть со стаканом виски, рассматривать, как они тают, принимая причудливые округлые формы, и находить в них какие-то ассоциации.
Хрустально. Это как лёд в бокале – красиво и чисто, почти священно. Друг выбрал ёмкое слово. Ёмкое для меня. И только мне понятно его полное значение. Расс слишком хорошо меня знает.
Я залпом выпил виски и поймал губами большую ледышку. Согрел её во рту, глядя, как ступает по выбеленному дубовому полу Несси, вытягивая шею, заглядывая на пролив. Негрочка моя, ты сегодня вдоволь насмотришься на огни Лонг-Айленда и Манхеттена.
Лёд почти растаял. Хрустально чистый и беззащитный. Растворился без следа, и я выпил бодрящую влагу до капли, слизнув последнюю с губы.
Маури бесшумно ретировался, погасив везде свет. Только полная Луна светила в панорамные окна, освещая столик с закусками у низенького широкого дивана и двух кресел.
– Нравится?
– Да. Я однажды была на крыше Рокфеллер-центра вечером, в Рождество, вид оттуда тоже потрясающий. А тебе, наверное, уже это привычно?
Пока девушка любовалась огнями большого города, я подвинул кресло ближе к окну. Потом придвинул стол и поставил второе кресло с другой стороны.
– Нет, Несси, к красоте нельзя привыкнуть. Ведь не зря говорят, что можно бесконечно смотреть на воду, огонь и небо. У меня три в одном. Кстати, камин тоже есть, но био – я не любитель живого огня в квартире, поэтому свечи тоже вряд ли не водятся. Уж извини, – развёл руками, не улыбнувшись даже уголками губ. Мне предстояло поговорить с Несс серьёзно, я настраивал её на нужный лад. – Садись, давай поедим уже, живот сводит от голода. – Я не лукавил, просто не уточнил, что мой голод двояк и коварен. – Не стесняйся.
Я не стал ухаживать за Несс – пусть сама берёт, что ей нравится. Все эти правила этикета вызывали во мне отторжение, хотя по большей части им приходится следовать. Я считал, что девушкам гораздо проще адаптироваться и расслабиться, если они сами хозяйничают за столом, ведь это привычная их функция. Все эти «что тебе положить, дорогая» только увеличивают дистанцию, заставляют женщину соответствовать: не капнуть, не пролить, не уронить, не брякнуть вилкой по тарелке – вести себя, словно неживая. Женщина инстинктивно желает заботиться о мужчине – и я предоставляю им эту возможность всегда и везде без лишних заморочек этикета.
Несс убрала за ухо длинную прядь и наклонилась рассмотреть невеликий выбор блюд: запечённая белая рыба со спаржей под яблочно-лимонным соусом, рис со специями и медовым подливом, сырная тарелка и лёгкий салат с орехами, руколой и белым мясом под заправкой из авокадо с белым вином…
Я наполнил бокал девушки, налил себе виски и поднял стакан:
– Тенесси… Так же называется штат Америки и марка виски, а ещё химический элемент и легендарное чудо-юдо. Тень… Несси… Имя прохладное и пахнет… Вот как ты. Я плохо разбираюсь в цветах, но почему-то на ум приходит жасмин и ландыш, или пион.
– Ты, Никита, поэт просто, – девушка отправила в рот кусок рыбы, макнув его в соус. – Я родилась в штате Теннесси в Колумбии, в честь него меня и назвали. Мои родители и брат живут там. Отец работал на алюминиевом заводе, но его закрыли из-за увеличения таможенных пошлин на ввоз сырья из Китая, а следом закрыли и местную ГЭС, которая обеспечивала этот завод энергией. А на нём работала моя мама.
– А брат?
– Ему шестнадцать. Трудный подросток.
– Учишься?
– Окончила в Юте двухгодичный колледж и приехала в Нью-Йорк работать.
– Где?
Девушка замолчала, припав к бокалу с вином.
– Сейчас нигде. Но это временно! – добавила поспешно, бросив на меня виноватый взгляд.
– Несс… – я сделал паузу, глотнув виски и уставившись за окна на огни морского порта, – …могу спросить у Расса, но лучше, если ты сама расскажешь, что показал осмотр.
Девушка поправила полы короткого халата и вцепилась в отвороты воротника, будто сама себя взяла за грудки – видно, что ей непросто решиться на откровенный разговор о своей особенности.
Я не облегчал ей задачу. Просто ждал. Несси постаралась скрыть глубокий вдох, но я видел, как приподнялась её грудь и будто сдулась – моя гостья съёжилась в кресле. Но заговорила:
– Ещё не знаю. Он сказал, что такой… развивается из-за патологии надпочечников.
– Расс проведёт обследование, проконсультирует тебя. Но, Несси… косметическая операция ведь не решит возможных проблем со здоровьем.
– Она решит все другие проблемы… – еле слышно прошептала девушка.
Я видел, что её забила крупная дрожь.
– Какие «другие», Несси? – спросил это тоже тихо и как мог ласково.
Это был тот самый момент, когда она или доверится – и я помогу, или захлопнется, как раковина. Выбор за ней. В туалете в кафе я дал ей понять, что со мной можно и нужно быть собой.
– Я… смогу купаться среди людей. Загорать на пляже…
– Встречаться с мужчинами и не стесняться своего тела – так, Несси? Ведь в этом главная проблема?
– Да!
– Почему ты решила, что у тебя вообще есть такая проблема? Что с тобой случилось, Несси?..
Я подлил в бокал вино, присел на корточки перед ней и развязал поясок халата, распахнул его и задохнулся от неожиданности – девушка оказалась без нижнего белья. Подтянул её к себе, подхватив под бёдра и опустившись перед ней на колени.
Член стремительно наливался кровью, болезненно пульсируя. Я смотрел на промежность гостьи, с удовольствием наблюдая, как девушка трепещет, то сжимается, то старается расслабиться под моим взглядом. Раздвинув её ноги шире, закинул на мягкие подлокотники. Медленно провёл языком снизу до уже набухающего клитора.
– Рассказывай, Несс… – прошептал, склонившись к её нежной девственной плоти и, согрев дыханием, вобрал в рот и обвёл языком, балуя кончик, быстро твердевший от ласки. Девушка молчала. Я ощутимо сжал пальцами её ягодицы и снова потребовал: – Говори! Не думай о том, что я делаю. Говори и чувствуй!
Она попыталась отодвинуться, но я не дал и снова вобрал в рот клитор, всосав его сильно, так, что Несс застонала и схватилась за мою голову, рванувшись всем телом в попытке сесть.
Я надавил на её живот и ослабил ласку, облизывая твёрдый стержень и чуть дуя на него. Она упала в кресле и тихо сказала:
– Он всегда был большим… Когда училась в колледже, встречалась с парнем…
– Ты любила его?
– Да…
Я гладил нежную кожу внутренней стороны бёдер девушки, потом закинул её ножки себе на плечи и впился губами в её лоно, просовывая язык внутрь. Она дёрнулась и застонала.
– Он делал тебе так, Несс?..
Приподнял её поясницу и втянул в рот её складки вместе с клитором, немного пососал и облизал. Я чуть отпускал и снова ласкал до боли, заставляя девушку стонать и шипеть, будто её обжигала моя ласка. Мышцы её живота сокращались, когда я усиливал напор, и она подавалась навстречу.
Я помнил, что сказал Расс, но хотел услышать её крик, и ласкал жарко и жадно, заставляя её извиваться и хватать меня за волосы.
Отпустил на миг и снова спросил:
– Он делал тебе так?
– Он посмеялся надо мной! – всхлипнула она так отчаянно и надрывно, что сжалось в груди.
…и я снова с жадностью впился в её плоть, перекатывая складки во рту и облизывая, чуть сжимая губами клитор и отсасывая его, как чуть позже она отсосёт мой член. Поднимал её попу навстречу движениям, впившись в ягодицы пальцами, чуть разведя их.
Я ждал её крик, а она лишь шипела и вилась в моих руках. Тогда я просунул язык внутрь неё и чуть прикусил нежные налитые губки, втягивая их в рот и просовывая палец ей в попу. Несси дёрнулась и вскрикнула. Я отпустил её совсем. Только ноги её остались на моих плечах.
Она пульсировала желанием, кусала губы и шипела. Притихла, видимо, понимая, что мне что-то не нравится.
– Несс… Он посмеялся над тобой, потому что не любил и просто нашёл повод поиздеваться. Он – баран… – я вспомнил, что сам козёл, и усмехнулся – везёт девчонке на скотов. – Я хочу делать тебе приятно, но ты шипишь и отталкиваешь меня. Тебе не нравится?
– Мне… немного больно.
