Текст книги "Дело всей жизни. Книга первая (СИ)"

Автор книги: Ульяна Громова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Ульяна Громова
Дело всей жизни. Книга первая

Пролог
Таблетка от похоти, лекарство от боли, средство от безысходности…

Россия, Москва

Спустя несколько месяцев

– Никита…

Я повернул голову и посмотрел через плечо – девушка из компании брата, та, что анатомировала взглядом, растворившим одежду, словно в кислоте. Молодая совсем, безумно сексуальная, жгучая на вид, как перец чили в шоколаде. Каштановые густые волосы ложились на плечи тяжёлыми прядями, соскальзывали на большую для её комплекции грудь и оттягивали аккуратную головку назад – иначе как объяснить вздёрнутый высокомерно подбородок и беззастенчиво изучавший моё лицо взгляд?

Красивая до невозможности, глаз не отвести. Скользнул взглядом по изгибу бедра и застыл – тончайшая ткань, мягко очерчивающая даже родинки, не спотыкалась на нижнем белье. Во рту мгновенно пересохло, будто не выпил я пять секунд назад холодную воду. Тело бросило в жар, член зашевелился, а руки зудели аккуратно завернуть платьице, что на ладонь выше колен, и проверить свою догадку.

Но это опасная затея – даже будь там три слоя белья, меня уже ничто не остановит. Я слишком долго хожу недотраханный.

– Чем могу помочь? – прохрипел беспомощный перед жарившей внутренности похотью.

Отвернулся перевести дыхание и переключиться на пониженную скорость захвата заложницы.

– Я бы хотела уехать отсюда. Стас сказал, вы уже уходите. Не могли бы меня отвезти домой?

– Нет проблем.

– Меня Варя зовут, – протянула она ладошку с красивыми длинными коготками.

Я взял за пальцы и поднёс к губам, Варя изящно согнула их и улыбнулась. Наши взгляды коснулись, смелее проникли на территорию личного пространства друг друга и утонули в невесомости морали и запретов.

Я буду трахать её, пока не иссохнет член и не превратятся в горошины яйца. Чуть не сказал это вслух – спермотоксикоз уже захлестнул озабоченные мозги.

– Где ты живёшь? – спросил, понимая, что она может назвать любую точку планеты – окажется все равно у меня в спальне.

– Да какая разница? – пожала плечиками и развернулась на каблучках, одновременно поворачивая рычаг моей выдержки на опасный минимум.

Я шёл за ней среди колыхавшихся в танце тел, как между болотных водорослей за божьей благодатью. Лишь оказавшись у гардероба, оторвал взгляд от упругой попы, чтобы помочь девушке надеть палантин из чернобурки. Вывел Варю за улицу, поддерживая под руку, на ходу отключая сигнализацию в «Мерседесе».

– Прошу… – открыл для неё переднюю дверь.

Но она открыла заднюю и села красиво, как умеют это делать настоящие леди. Не посадка – театральный, но естественный, отточенный повседневным использованием этюд. Я закрыл дверцу и сел за руль, бросив взгляд в зеркало заднего вида – Варя устроилась посередине сиденья.

Обернулся и подавился слюной – облегающее платье собралось на разведённых точёных ножках, скрывавших в тени то, что я желал больше всего. Отвернулся и завёл двигатель, ухмыляясь – впервые в жизни сняли меня, а не я. И что на этом неожиданные приятности не закончатся – был уверен.

– Сколько тебе лет? – спросил просто, чтобы что-то сказать, завязать разговор, потому что она все же не проститутка, чтобы с порога заткнуть ей рот членом.

– Совершеннолетняя, – пожала чаровница плечиками и сбросила с них палантин. – Сверни здесь, – властно и красиво показала пальчиком на съезд в зелёную зону на берегу Москвы реки. Видимо, не терпелось не только мне. Её желание я выполнил – съехал и остановил машину за жидкой лесополосой. Погасил фары, включил пожарче обогрев салона и услышал: – Иди ко мне…

Я отогнал мысль о любимой Несси – с ней не сравнится даже эта богиня тьмы – и впился в приоткрытый спелый рот девушки поцелуем, прижимая её к своему телу, наслаждаясь его теплом и мягкой упругостью.

Она – таблетка от похоти, лекарство от боли, средство от безысходности…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Предмет договора

– Сколько ты хочешь, Несси?

– Никита, ты ненормальный.

Я засмеялся:

– Разве я не говорил тебе об этом? Так сколько? За твою почку и за клитор.

– Миллион.

– Хорошо.

– Два, – девушка приняла предложение за игру.

– Или три? – решил подразнить.

– Пять.

– Семь?

– Нет, пять.

– Почему пять?

– Нравится это цифра.

– Хорошо. Пять миллионов за твою почку и клитор. Пять миллионов, когда надоешь мне.

– А если не надоем?

– Чтобы не надоела, разнообразим наши отношения…

– У нас отношения? – перебила иронично.

– Половые. Так вот. Разнообразим их. Я буду давать тебе задания, ты будешь их выполнять.

– А если не буду?

– Надоешь быстро и не получишь пять миллионов.

– Что за задания?

– Для начала кричи моё имя, когда кончаешь.

– Ладно.

– Проверим сейчас?

Я резко перевернулся и подмял девушку под себя. Она завизжала и засмеялась:

– А бывает, что ты не хочешь?

Откинулся на спину и ответил честно:

– Нет. Не бывает.

Она не поверила.

Глава 1. Сатиры не ведают платонической любви, они сразу переходят к сексу

У всех проблем одно начало.

Сидела женщина, скучала…

Я люблю Америку. Нью-Йорк. Безусловно, это город номер один во многих отношениях. Его нужно прочувствовать, и тогда он проникает в кровь, пускает корни в душе и невозможно возбуждает. Тогда он проникает во сны и мысли, вдохновляет и ввергает в отчаяние. О Нью-Йорке можно сказать всего три слова и выразить ими всё:

НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ.

Это я понял почти сразу.

Отец привёз меня сюда после развода с матерью, когда я окончил восьмой класс. Два года до этого он был в Москве редкими наездами – запускал онлайн-клиники на Восточном побережье Соединённых Штатов. В России к виртуальной консультативной медицине ещё относились с недоверием, а мой отец – Соломат Герман Яковлевич – бизнесмен, который делает невозможное необходимым и повседневным. Как он говорил: «Все болезни идут из головы, а голова всего – Нью-Йорк». Поэтому его выбор и пал на Америку.

Пока он работал, я бродил по Манхеттену, сидел в Центральном парке на траве и удивлялся, тесному переплетению неформальных молодёжных течений. Было странно видеть, что мои сверстники свободно целовались и покупали презервативы так же легко, как Кока-колу и сэндвичи, а любой человек мог присесть прямо на асфальт или ступеньки, чтобы поговорить, передохнуть, перекусить или что-то обдумать. Эти минуты пауз в бешеном ритме жизни города стали для меня откровением. Нью-Йорк спешил жить, побуждал быть мобильным и успешным, но давал передышку в любой момент времени.

Воочию город выглядел лучше и интереснее, насыщеннее и живее, человечнее и внушительнее, чем на открытках и в кинолентах. Небоскрёбы делали узкие улочки дном глубоких колодцев американского величия, но они же делали Нью-Йорк городом невероятных панорам, открывающихся с многочисленных площадок на их крышах.

Я быстро понял: Нью-Йорк – свободный, лишённый предрассудков город, а американцы – раскрепощённые, щедрые на искренние улыбки, всегда готовые помочь, непривычно открытые и счастливые люди. Однажды я увидел двух женщин топлес прямо в центре Манхеттена и застыл столбом, озираясь в поисках полицейских. И хоть девушки привлекали внимание окружающих, никто не арестовал их и даже не пристыдил. Я сфотографировал их и уже в гостинице из интернета узнал, что женщинам Нью-Йорка официально разрешено ходить по городу с обнажённой грудью.

В тот же памятный для Америки – а теперь и для меня – День независимости я сказал отцу, что разглядел Манхеттен во всей его красоте и готов жить здесь. И уже скоро отец вложился в недвижимость по крупному, купив апартаменты на Пятой Авеню, похожий на замок особняк Bramshill Manor на Оушен Парквэй и квартиру на улице Ферман недалеко от Бруклинского моста.

Спустя двадцать лет этот день – 4 июля – я собирался провести в Нью-Джерси вдали от шумных шествий и концертов, готовить барбекю и пить пиво, но неотложные дела занесли меня на Тринити плэйс в офис моей компании «Appalachian».

Я быстро закончил с документами и зашёл в «Place Bar». Жара стояла феноменальная, я сидел в одиночестве за столиком, потягивая мятный чай со льдом, и злился: голод – неизменный спутник, выматывал, а Джейк – мой психотерапевт и друг, неожиданно, нарушая договорённость о встрече, срочно улетел в горы на границу с Канадой в какое-то племя индейцев, оставив немногословное голосовое послание: «Надеюсь победить в тебе сатира с помощью шамана». Я на это только ухмыльнулся и тут же оглядел зал в поисках девушки на вечер.

Она сидела за барной стойкой, потягивала коктейль и выглядела сногсшибательно. Фигурка – закачаешься: стройные длинные ножки, крутые бёдра, тонкая талия, плоский животик, высокая грудь – всё как я люблю. Мне понравились и её длинные волосы: густые, чёрные, как смола, вившиеся крупными волнами и на вид очень тяжёлые. Девушка была хороша в платье цвета топлёного молока, не скрывшем ни единой линии будто выточенной из палисандра фигурки. Скользнул оценивающе по чёткому овалу лица, тёмной коже, манящим мягким губам и… встретил её взгляд.

Она разглядывала меня внимательно, держа в длинных пальчиках высокий бокал с малиновым напитком. Член чуть не разорвало от болезненного рывка крови – зверь встал и заявил о своём неутолимом голоде. Незнакомку уже ничего не спасло бы от тесного с ним общения.

Откинулся на спинку кожаного дивана, не отпуская взгляд девушки. Она будто задеревенела, и я внутренне усмехнулся, вспомнив, что Джейк называет меня сатиром, а женщины – козлом. Что ж, пусть так – тем хуже для женщин, но удобнее для меня. Я приносил их в жертву своему голоду и оставлял иссушенными и забытыми. Красивой сексуально привлекательной незнакомке грозила та же участь.

Девушка грациозно скользнула с барного стула и немного порывисто подошла ко мне. Я открыто любовался изгибами её аппетитного тела. Было видно, что она смущается от моего внимания. Ей всего лет двадцать, давно не трахал таких молоденьких – они слишком ранимы и влюбчивы, а я не завожу отношений и не терплю навязчивости – с взрослыми женщинами в этом плане комфортнее.

Стало жаль девчонку – сатиры не ведают платонической любви, они сразу переходят к сексу. Вздохнул – придётся быть с ней внимательнее и осторожнее. Что ж, тело случая. Голоду все равно, как его удовлетворю: смакуя малиновый десерт или заглатывая шоколадный пряничек целиком – лишь бы притупить ломящую боль в члене. А потом вызову профессионалок и отдамся их ртам, губам и попкам.

– Привет! – её голос продрал кожу приятной лёгкой хрипотцой до мурашек.

Чёрт! Звучит как музыка – не люблю звонких голосов, от них головная боль и треск в ушах, они даже стонут так, что хочется заткнуть рот половым органом.

– Привет, – даря хищную улыбку и скользя взглядом по стройным ножкам, глухо пророкотал и сам удивился тому, как мгновенно внутренне подобрался – девчонка вызывала совершенно определённое желание, пульсировавшее на кончике плоти.

Вблизи она ещё совершеннее. Мулатка с золотистым оттенком тёмной кожи, глазами цвета шоколада, яркими от множества золотых искорок. Просто юная пантера. Чудо как грациозна, несмотря на неловкость от смущения и волнения. Я залюбовался.

– Не видела тебя здесь раньше, – она поставила бокал на середину столика.

– Не будем тратить время на обмен конверсивами, – усмехнулся, делая большой глоток чая и вылавливая губами льдинку – нужно было немного притупить жар в штанах, отвлечься и перед трахом и для начала всё же пообщаться с девочкой.

Она растерялась, бросила беспомощный взгляд куда-то в сторону бара, а я подался вперёд, роняя взгляд в вырез её платья, чувствуя в пальцах зуд от желания погладить аппетитные холмики. Я почти в два раза старше её, и транслировал совершенно однозначное намерение. Видимо, всё же напугал её откровенностью.

Увы, но я не устраиваю романтических вечеров и не веду с женщинами долгих переговоров. Поэтому, когда девушка взволнованно подскочила и направилась в коридор с комнатами гигиены, очевидно, желая скрыться от моего липкого внимания, я поднялся и нагнал её в три шага – зверь требовал принести эту малышку в жертву его болезненной похоти.

В достаточно просторное для своего назначения помещение мы вошли вместе: отделочный камень цвета кофе с золотистыми прожилками, зеркало с подсветкой во всю стену над раковиной – шикарная оправа для незнакомки в ее же тонах. Замкнул дверь, полностью отрезая голоса посетителей и звуки шумного Нью-Йорка.

Девушка широко распахнула глаза, глядя на меня снизу вверх – она едва доставала макушкой мне до подбородка. В ноздри просочился аромат: тонкий, неуловимо знакомый, но я не мог вспомнить, что пахнет вот так терпко, сладко и прохладно. Повёл носом над её волосами:

– Чем ты пахнешь?

Она отшатнулась и отступила к длинной каменной плите с раковиной посередине, прижимая к животу маленькую сумочку.

– Маслом для волос…

Я видел в её глазах понимание и… предвкушение? Но всё это было густо замешано на испуге и волнении. Её эмоции понятны и… Чёрт! Они восхитительны! Искренние, свежие, как она сама, тронувшие мою окостеневшую за ненадобностью душу.

– Не бойся. Я не насилую хорошеньких девушек.

Я накрыл её влекущий рот нежным поцелуем, раскрыл языком мягкие губы, собрав её вкус с нёба и языка – малина и что-то ещё: жгучее и дразнящее. Выпил её выдох, зарывшись пальцами в волосы, вкусил аромат и несмелость, наслаждался податливо приоткрытыми губами и хотел девчонку до помутнения рассудка. Зверь рвался из штанов, но я впервые за много лет хотел целовать женщину, а не склонить чувственный рот к члену.

– СПИДом не болеешь? – почти прохрипел, зная, что всё равно не остановлюсь и трахну её здесь и сейчас. Да и плевать, даже если заражусь.

Она снова отшатнулась от меня с возмущением в больших глазах, замотала головой. Я повернул её спиной, задрал короткое платьице, запустил руку в трусики, коснулся чего-то, чего там быть не должно – твёрдого и упругого…

И неожиданно получил яростный отпор: девушка будто подпрыгнула и рванулась к выходу так резко, что я едва успел перехватить её под грудью и приподнять так, что она повисла на моей руке. Не давая ей опомниться, рывком сдёрнул с неё затрещавшие трусики, подхватил под колено, задрав ногу, как котёнку, и поднял малышку повыше, смотря в отражение зеркала туда, где чего-то странного коснулись пальцы. Лицо незнакомки потемнело – похоже, она густо залилась краской.

Что я творю?! Перехватил девочку и усадил на плиту, раздвинул её ножки и смотрел на чудо чудное, поглаживая кончиком пальца головку твёрдого клитора, массируя его, лаская нежные складочки.

– Ч-чёрт… Я хочу тебя ещё больше…

Незнакомка затихла, крупно дрожа, и вдруг тихо застонала. В паху уже ломило невыносимо, я спустил штаны вместе с боксерами и толкнулся членом в плоть цвета нежного цвета какао с каплей молока, и на ум пришло неуместное сравнение с плотным невинным бутоном цветка, варварски раздираемым мной.

Удивился, что войти в неё не получилось – она оказалась для меня слишком маленькой и плотно сжатой, даже несмотря на выступившую смазку. Головка туго преодолевала упругие кольца тесного лона, а я не хотел причинить ей дискомфорт. Не этой испуганной девочке. Сердце сжалось от жалости и желания доставить ей удовольствие.

Посмотрел на её губы, мечтая увидеть и почувствовать их на члене, но я не привык бросать дела на полпути. Я всё равно наполню её собой и кончу в неё, а со всеми последствиями мы разберёмся позже. Что не выпущу из своих похотливых лап эту девчонку – уже решил точно. Такие тугие и искренние мне никогда не доставались. Ещё и с таким чудным клитором. Больная фантазия творила с ним такие непотребства, что член прошивало будто током, а рот наполнялся слюной.

– Ты не хочешь или стесняешься?

– Я… хочу…

– Но стесняюсь себя, – продолжил за неё, уже понимая её рывок к двери и всю эту смесь эмоций в шоколадных с золотом глазах. – Мне это нравится, – я посмотрел на её промежность, лаская головкой члена чудо чудное, и девушка снова на секунду зажмурилась – ей было приятно. А мне от этого тепло на душе и ещё приятнее. – Ты, наверное, всё острее чувствуешь и ярко кончаешь?

– Я… не знаю, – ответила со смятением в глазах, вызывая во мне тень того же чувства – «не знаю»?

– Тогда проверим опытным путём. Тебе будет очень приятно, но долг платежом красен… Я хочу от тебя того же… позже…

Снял с неё платье – она послушно подняла руки и откинулась на зеркало. Голенькая, красивая, совершенная, настоящая и сейчас вся моя. Моя сладкая жертва, мой счастливый случай. Стянул с себя рубашку, подтянул девушку к себе и обнял, накрыв её губы нежным поцелуем.

На этот раз она ответила, прильнув ко мне всем телом, пылко и неумело, дразня твёрдыми уткнувшимися в кожу сосками и упругой мягкостью прижавшейся груди.

Я целовал её, не в силах оторваться, гладил изгибы её тела, сминал пальцами бразильскую попу и пьянел, как мальчишка, как в первый раз. И хотел её так сильно, что не в силах был остановиться и не елозить членом по её влажной плоти, касаясь клитора и постанывая от удовольствия.

Я еле оторвался от неё, уложил на прохладный камень, видя, как её кожа отозвалась на холод, как дерзко манили торчавшие крупные соски. Пробовать их на вкус, лизать и сжимать губами – просто кайф! Я сосал её, вбирая ореолы в рот и лаская языком, целовал упругие холмики, сминая их пальцами, и трахал её, не проникая, скользя размеренно членом по тёплой набухшей плоти девочки.

Все мышцы ниже живота напряг, чтобы не излиться прямо сейчас, чтобы познать её всю, насадить на член и умереть от жаркого тесного плена лона.

Зверь сам нашёл вход в нежный бутон, уткнулся головкой, дрогнув в предчувствии.

– Помоги мне ручкой, девочка… – выдохнул ей в губы и снова двинулся внутрь, медленно и настойчиво.

Она обняла член ладошкой и провела сверху до основания, и я застонал от долгожданной ласки, двинулся внутрь, но она всё ещё не готова меня принять, а вторгаться насильно значило порвать её и сорвать себе уздечку. Хотя одну узду она уже сорвала: чего мне стоило не взбеситься от тщетности ласк – знает только бог. Или чёрт.

Я едва не зарычал и припал к её шее, скользнув по ней губами, прихватив кожу у основания и снова спустившись к девичьей груди, хватая соски жадно, прикусывая кожу вокруг и сжимая её попу.

Что не так с этой девчонкой? Почему она хочет, но не раскрывается, как намертво запаянная? Мой божественный десерт с неожиданным вкусом, украшенный спелыми черешенками лежит передо мной беспомощный, с крупными слезами и мольбой в золотистых глазах, а я дико хочу, безудержно и яростно, но не могу попасть в этот рай!

Я подсунул руки под её колени и приподнял поясницу, опускаясь ниже. Очертил языком идеально гладкий лобок, скользнул языком по нежным складкам и взял губами твёрдый клитор, втянул в себя, почувствовав, как дёрнулась всем телом и застонала девушка. Я делал ей то, что хотел получить сам – минет.

Назвать эту ласку куни было бы странно: её клитор похож на маленький член. Сейчас, напрягшийся от ласки, он торчал сантиметра на четыре и был толщиной с мой большой палец. Я ласкал его так, как хотел бы, чтобы она приласкала после меня: сосал, не выпуская изо рта, облизывал и смаковал вкус, чувствуя, как он реагирует. Увлёкся этим необычным занятием, слушая её стоны, глядя, как шире развела ноги и задвигалась навстречу, вцепилась в волосы, притягивая к себе плотнее, и вдруг захлебнулась стоном удовольствия.

Я больше не мог ждать – сейчас, когда её плоть пульсировала, я мог её взять. И я взял! Чёрт! Дьявол! Бог! Святые небеса! Как же это невыносимо сладко…

Я раскрыл её, будто вспорол, прорвал тугое сопротивление и вошёл весь, такой для неё огромный, до упора, и замер, ловя кайф, давая ей привыкнуть к моему размеру и успокоиться самому, чтобы не кончить в это же мгновение. Медленно выскользнул, чтобы вновь войти и насладиться теплом и влажностью, опустил взгляд на клитор и замер в ошеломлении – член был в крови. Порвал?!

Но девушка улыбалась совершенно счастливая, хотя и всё ещё смущённая. Святая простота! Я вылизал её, а она смущается! За что мне – похотливому козлу – этот подарок, господи?!

– Ты… девочка? – Она кивнула и улыбнулась. – Чудо-юдо, как зовут тебя?

– Тенесси Моори. Несси.

– Тебе больно?

Если скажет «да», я её отпущу и подрочу, глядя на её тело – не могу сделать ей больно, она слишком невинна для меня.

– Пусть будет больно… теперь пусть будет, как хотите вы…

Она сошла с ума? Но может…

– И там ещё не… – я тронул сжатое колечко ануса, и она замотала головой. Чёрт! – Сколько тебе лет, Несси?

– Двадцать один.

– Это из-за него… – я приласкал её торчавшую плоть, и она смутилась, прикусив губку. – Ты прекрасна, девочка, – простонал, мечтая, чтобы эти губки чуть прикусили меня. – И клитор твой чертовски соблазнительный. Теперь держись, детка, я слишком долго терплю. И с живой тебя сегодня не слезу…

К чёрту жалость!

Я задвигался мощными рывками, вбивался в неё с жадностью. Мне нравилось, что она взрослая, но девочка, явно не раз кончавшая от мастурбации и готовая отдаваться, голодная не меньше моего – непаханое поле, подарок судьбы циничному сатиру, ненасытному и озабоченному. Подарок моему зверю и извращённой психике. Я драл эту девчонку с рычанием ягуара, заставляя её принимать меня целиком и полностью.

Она охала и всхлипывала, цепляясь за мои плечи и руки. Я положил её ладонь на торчавший клитор:

– Мастурбируй, сладкая…

Несс ласкала себя, и это было похоже на то, как мастурбирую я. Я трахал её жёстко и грубо, видел, что её возбуждение граничит с болью, воспламенялся от её стонов и горячей плоти, крепко обнимавшей член. Терял ориентиры, выпадал из реальности и мог думать только о наслаждении от её тела, о самом бесценном – о сытости, хоть на несколько минут утолённом голоде. Я рычал, вбиваясь в неё быстро и яростно, впиваясь пальцами в кожу на талии, насаживая девушку на себя.

Несси стала драгоценной находкой в этот знаменательный День независимости, надеждой, что хоть она сможет укротить моего зверя, остановить изматывающую погоню за сексом, станет моим облегчением. Меня ужасала мысль, что я мог упустить эту чуду-юду, никогда не встретить и не узнать, как это – кончить и не хотеть хотя бы несколько часов, как все нормальные люди.

Теперь, когда открыл её «постыдную» тайну, она стала для меня дико, горячо и необузданно желанной диковинкой. И я сам ласкал чувствительный кончик клитора, так похожий на головку члена, зажимал его между пальцев и быстро дрочил, с удовольствием наблюдая, как ёрзала девушка, хватаясь за черешни сосков, опуская ладошки на внутренние стороны бёдер и разводя ноги ещё шире, выгибаясь, неудобно лёжа на согревшейся от её тела плите.

Я дождался, когда она снова забьётся в оргазме, туго сжимая член внутри себя, и спустил семя внутрь – против собственных правил, вопреки осторожности, наперекор здравому смыслу… смешивая кровь девственницы со спермой похотливого ебливого козла, получая от этого ни с чем несравнимый экстаз.

– Лохнесс, ты – чудо. Спасибо… – Я прижимал её к себе и целовал губы и щёки, глаза и лоб, дышал её невероятным запахом, а душа улетала от счастья встретить её. И хоть я не почувствовал сытости от секса, но чувствовал, что даже если она не захочет больше меня видеть, я её из-под земли достану и буду трахать, трахать, трахать… и награждать за нереальный кайф от её совершенного тела. – У тебя сейчас есть единственная возможность сбежать от меня, – я бесстыдно лгал, но давал ей призрачный шанс, право выбора без выбора.

– Ты же сам говорил, что долг платежом красен.

Я улыбнулся – уже на «ты». Спустил её с плиты на пол. Обмылся под краном, а девушка присела над биде. Я натянул штаны и смотрел, как струя воды льётся на её горячую плоть, и снова почувствовал голод. Это проклятый, выматывающий и истощавший психику голод.

Несси подмылась, промокнула салфеткой промежность и бедра, надела платье и подняла порванные трусики. Покрутила их и бросила в утилизатор вслед за салфеткой. Попыталась пригладить растрепавшиеся упругие завитушки, убирая их со лба, и повернулась ко мне.

– Я люблю секс, Несси. И трахать тебя буду много и по-разному. Может быть больно и непривычно.

– Попробую справиться…

– Тогда… меня зовут Никита, – я ободряюще улыбнулся её отражению в зеркале. Перед глазами стояла струя горячей воды, льющаяся на её плоть. – Несси, однажды ты со мной улетишь на небеса…