Текст книги "Дело всей жизни. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Ульяна Громова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 12. «Кусай, девочка, загрызи меня, порви…»
Она меня строчила…
Хотела ли я его? Странный вопрос, если он сам же и оставил меня на пике возбуждения, не позволив кончить, а потом весь вечер не упускал случая поддержать во мне этот голод. Да, я хотела Никиту.
То, что он сам размазал по моему лицу крем, было так интимно и доверительно, что в груди защемило от нежности к нему. Хотелось сбросить сорочку и почувствовать его мощное тело кожей, прильнуть к нему и наполниться им, ощутить твёрдость и движение внутри себя.
В мыслях проносились образы, как мы займёмся сексом, когда все уйдут. Спорт и алкоголь расковали меня. В спорте невозможно быть неискренним, любое движение – откровенность, естественность.
Добрый смех над моей неловкостью, добродушное подтрунивание друг над другом, радость победы и понимание, что противники поддаются, потому что видят во мне женщину, но не слабого игрока – всё это волновало, возбуждало и радовало.
Я вдруг поняла, что Теренс и Рассел безоговорочно считают нас с Никитой парой. Только он мог подхватить меня на руки и закружить, уткнуться в мои волосы, вытереть с губ соус или даже собрать его ртом и облизнуться, закрыв глаза от удовольствия.
И теперь он спрашивал, хочу ли я его? Да! И ещё я хотела рассмотреть его всего, всего потрогать. Доставить ему удовольствие и сделать это так нежно, чтобы он почувствовал ко мне то же самое – как щемило моё сердце от одного взгляда на него.
– Я хочу сделать тебе массаж… Хочешь? Правда, я та ещё умелица…
– Давай! У меня и масло где-то было. Сейчас принесу.
– Не надо, – поспешно остановила, схватив за руку поднявшегося мужчину, – у меня есть.
Я быстро поднялась и вошла в ванную за маслом, которое делала сама. Его лёгкая фактура и аромат скошенной травы с ноткой сибирской пихты мне очень нравился, но мне не подходил совершенно, а вот Никите…
Русский! Это почему-то очень волнительно! Само слово необычно, ведь никто не скажет «американский человек» или «немецкий», «афроамериканский», а вот «русский человек» – это что-то… необъятное… непостижимое… душевное… и несгибаемое. Да. Никита такой и есть.
Я поняла, что его невозможно изменить, его нужно принять вот такого – целиком и полностью. Он даже двигался слегка вразвалочку, неторопливо, как тот известный образ огромного бурого медведя – матёрый и смертельно опасный, но если приручить…
Нет, не плюшевый мишка. Он не изменится, даже если его приручить. Он просто возьмёт под свою защиту, будет крепко держать когтями и согревать своим теплом.
С Никитой что-то творилось. Он смотрел на меня то со жгущей злостью, то так ласкал шёлковым взглядом, что мурашки дыбили кожу, и низ живота сводило судорогой предвкушения.
Когда он набросился на меня в спальне неожиданно, безумно, не понимая, что творит, я не боялась его. Его грубые толчки и отчаянный рык, похожий на призыв о помощи, захлестнули меня желанием спасти его, не зная от чего.
Я просто расслабилась, целовала его закрытые глаза, заливавшиеся потом, его губы, сжатые в тонкую линию, побелевшие от напряжения и твёрдые, гладила его закаменевшие мышцы и подавалась ему навстречу, понимая, что он насиловал меня. Невольно. Яростно. Больно. Я, наверное, ненормальная – чувствовала к нему только нежность…
Но кончить не смогла – тело будто заклинило на диком возбуждении, не позволяя разрядиться.
Он будто что-то выбивал из себя, стремился от чего-то избавиться и страдал, что это невозможно. Его оргазм – мощный и короткий – не принёс ему того, что он ждал. Я это знала на каком-то непонятном мне уровне.
Это насилие, как прыжок в бездну и последний шанс на спасение одновременно. Он ластился и тут же драл меня, как зверь, он целовал и тут же стискивал так, что я не могла дышать и шевелиться, он губил меня и возрождал.
Я влюбилась в него. В этого зверя. Я перестала его бояться. Я не осуждала его. Ни капельки. Он такой – Никита. Невероятный. Огонь. Космос. Запределье.
– Ложись на живот, Никита, – отголоски мыслей отозвались в голове проникновенными нотками. Мужчина среагировал на них – его зрачки на миг заполнили синеву глаз и сузились. Он разделся догола и послушно растянулся поперёк постели, положив голову на руки. – Расслабься и закрой глаза.
Никита повиновался, оставив на губах лёгкую улыбку. А я открыла бутылочку с маслом и перевернула её над спиной между лопаток. Надавила на дозатор и проследила за тоненькой зеленоватой струйкой. Кажется, даже ощутила, как прохладная капля коснулась его кожи, и сама покрылась мурашками.
Я протянула масляную нить вдоль его позвоночника до ямочек над ягодицами, налила масла в ладошку и коснулась Никиты. Горячий, будто кипящий вулкан, ещё не проявивший свою пугающую мощь. Гладкая загорелая кожа, под которой толстые латы мышц.
Я ощупала и огладила каждую, не спеша, перемещая ладошки по его телу, чуть нажимая пальцами, оставляя исчезавшие, как след на воде, дорожки. Провела по плечам, опустив его руки, прошлась по ним кончиками пальцев и сползла к его ногам, сжав их бёдрами. Робко положила руки на его поясницу – было неловко, я не отрывала взгляд от округлостей ниже пояса, и Никита будто угадал моё смятение.
– Не бойся. Мне нравится всё, что ты захочешь сделать.
Я смущённо улыбнулась и провела руками по его бёдрам, скользнула к внутренней стороне, и Никита раздвинул ноги, заставив устроиться между них.
«Кусай, девочка, загрызи меня, порви…» – эти слова весь день всплывали в памяти. Он кусал, рвал меня, грыз и трахал, и хотел этого же от меня. Хотел страсти и напора, жара и огня. Но сейчас меня переполняла нежность.
Я наклонилась и, сжав половинки пальцами, осмелев, прошлась по ним лёгкими укусами. Никита тихо застонал, а когда я опустила руку между его ног, чуть приподнялся. Скользнув ладошкой по твёрдому члену, сжала его, и Никита слегка задвигал бёдрами.
– Несси, мне нравится такой массаж, не останавливайся, – он перевернулся на спину, явив мне готовый к наслаждению член. – Погладь меня ещё, маленькая.
У меня закружилась голова. То ли от алкоголя, то ли от настолько обезоруживающей откровенности, стало вдруг жарко. Я стянула с себя сорочку и вытерла мгновенно выступивший на лбу пот. Помедлила ещё секунду и стянула трусики. Никита смотрел на меня сквозь опущенные густые ресницы, закинув руки за голову.
– Будь смелой, маленькая.
Я села на его живот, чувствуя, как подрагивает прижавшаяся к моей попе плоть, взяла масло, выдавила небольшую кляксу и огладила грудь Никиты. Провела ладошками по бокам и шее… Его глаза были закрыты, на губах играла чуть заметная довольная улыбка.
Никита положил ладони на мои коленки и снова замер, ясно наслаждаясь прикосновениями.
В моей хмельной голове от его покорности одна эротическая картинка сменялась другой.
«Расскажешь, как ты представляла себя с мужчиной? Как он ласкал и трахал тебя в твоих фантазиях? Я воплощу любые…»
О, флаг Америки! Если бы он только знал, какие это были фантазии…
Внутри меня всё мурчало от того, что я занимаюсь сексом с таким мужчиной. Он хочет меня! От этого всё внутри ликовало, в центре моего естества всё сладко сжималось, а лицо вспыхивало. И сердце билось не в груди, а пробивалось к нему, рвалось прижаться и обнять нежностью и любовью. Я совершенно точно сошла с ума…
И моё пьяное сознание, внутренний трепет и неутолённое желание затмили смущение и неловкую неопытность. Я приподнялась и опустилась на его член, до самого упора, прижавшись к его бёдрам попой. Никита застонал.
– Ещё раз… – непривычно прошелестел его голос, так что сжались внутренние мышцы и заныло в животе.
Я выполнила его просьбу. И ещё раз.
Раз… Раз… Раз…
Никита не трогал меня, не задавал ритм. Его руки спокойно лежали на постели, только сладкие тихие стоны удовольствия и сбившееся глубокое дыхание подбадривали. Я припала к его губам, он послушно приоткрыл рот, впуская мой язык, и ответил на поцелуй, не перехватывая ведущую роль.
Раз… Раз… Раз…
Я приподнималась и опускалась, наслаждаясь чувством наполненности внутри тела и сердца. Оно – моё сердце – вдруг стало ощутимо тёплым и живым, и от него по крови растекалось счастье, собиралось внизу живота и с каждым движением перетекало в мужчину. И это тепло в крови кружило голову и вырывалось стонами, хотелось расправить крылья и обнять ими Никиту…
Раз… Раз… Раз…
Я сжала мышцы влагалища, как смогла, и насадилась на член, медленно, сопротивляясь проникновению, и дрожала от напряжения так, что чувствовала слабость.
Никита даже задержал дыхание и едва заметно подался в меня и замер. Его дыхание сорвалось, он открыл глаза. И я утонула в Атлантическом океане его синего взгляда.
– Как будто снова лишил тебя невинности…
Я улыбнулась и задвигалась быстрее, опираясь ладонями на его плечи и прогнувшись в пояснице. Мне хотелось, чтобы он видел мою грудь. Прикоснулся, сжал и взял в рот сосок. Но он смотрел мне в глаза, осоловелый, и задавал ритм, не шевельнув даже пальцем.
Раз. Раз. Раз.
Мне нужны его руки на бёдрах, чтобы пальцы сжали попу и насадили на себя жёстко, как умеет только он, с жаждой и страстью. Я пылала от желания его прикосновений. Или он меня сожмёт, или я его придушу!
Скользнула ладонями к его плечам и обхватила шею. Он не отпускал мой взгляд. Чуть сжала пальцы – ждала, что уберёт мои руки, а он молча смотрел широко распахнутыми глазами, и вдруг чуть слышно прошептал:
– Скажи, что мне делать, Несси…
* * *
Ночь продолжалась волшебно. Скользившие по телу ладошки любопытной осмелевшей девочки дарили незнакомые ощущения. Несси ощупала каждую мою мышцу на руках и груди, на спине и бёдрах.
Хотелось, чтобы она исследовала меня всего, рассмотрела, потрогала, погладила, попробовала… Кажется, она пару раз зажмурилась от смущения, но возбуждение, неудовлетворённость и алкоголь сделали своё дело.
Сейчас тот самый момент, когда с ней можно делать что угодно. Но ведь она хотела давать мне задания.
Моя сладкая крошка томилась от желания, не вытерпела и опустилась на член. У меня в глазах потемнело от потребности задать ритм, подкидывать её, трахать и трахать…
Но она не просила этого.
И я покорно, сдерживая свои порывы, лежал и старался сосредоточиться на ощущениях, что она дарила. И это было совсем не так, как с другими. Сколько на моём члене скакало разных девок, с криками, стонами и придыханием, но вот так, будто связывая нас накрепко, получалось только у неё – совершенно неумелой девчонки.
Она будто тянула что-то из меня, от самого сердца, распуская нечто, что отгораживало его от всех, оставляя беззащитным перед ней.
И оно – моё сердце – будто согрелось и затопило теплом меня всего. И это тепло собралось в паху, тонкой нитью туго обвило член и проникло в неё… и потянулось.
Я откуда-то знал, что увижу кончик этой невидимой, но такой осязаемой нити в её глазах. И встретил её взгляд.
Моя Несси. Мы с тобой прошили друг друга насквозь. Стежок за стежком.
Раз… Раз… Раз…
Вздох за вздохом.
Раз… Раз… Раз…
И я видел в её глазах эту нить. Она ярко горела золотом, как зажёгшийся от моего загоревшегося сердца фитилёк. Невозможно отвести взгляд. Я чувствовал, что наши сердца бьются одинаково, в такт её движениям.
Раз. Раз. Раз.
Она меня строчила.
Я ей опьянён. Я ею пленён. Я теперь сам не свой.
Я – дикий ягуар, нашёл свой дом и ласковую ладошку на вздыбленном загривке. Но я ничего не знаю о правилах цивилизованного мира. Дрессируй меня, моя нежная сильная девочка.
– Скажи, что мне делать, Несси…
* * *
Голенькая Несси уснула в моих объятиях, положив голову на мою руку, прижавшись попой к моему паху. Я подгрёб её к себе и обхватил ногами и руками. Моя девочка.
Я привёз её к себе просто трахать. Привык платить девушкам за секс, и всё меня устраивало. А теперь хочу говорить с ней. Кормить её мороженым и катать на карусели. Смотреть, как она улыбается, когда Экен ставит перед ней свой очередной шедевр.
Я хочу её наряжать, чтобы потом всё равно раздеть. Те тряпки из аутлета теперь не хотел на ней видеть. Они вдруг стали дешёвкой, недостойной её. А я чувствовал себя… козлом. И почему-то впервые это задевало и злило – скоту не место рядом с ней.
Мне просто необходимо сделать что-то немедленно, чтобы погасить это неприятное ощущение собственной ущербности.
Но что я мог? Гамартома живёт в моём мозгу, я не стану здоровее и лучше характером. Рядом с Несси мне стало только хуже: возбуждение сильнее, желание трахать её – невыносимее, теперь ещё и на сердце неспокойно, и на душе тяжело. Я готов отдать ей всё, что у меня есть, лишь бы она развязала то, что сплела сегодня.
Казалось, моё сердце получило свободу, но я чувствовал себя диким зверем, только что лишённым её. Но выпустить Несси из рук не мог. Она так удобно и уютно вписалась в меня, будто изгибы наших тел и покорёженных душ созданы друг для друга.
И оторваться от неё теперь – это порвать вены и артерии, которые соединились с её кровотоком, это лишиться половины крови и дыхания, это ощутить холодную пустоту и боль с каждой клеточке кожи.
Она порвала мою душу.
«Души прекрасные порывы…»
Ценный и своевременный совет – душить прекрасные порывы. Особенно порыв войти в неё и тихо трахнуть, пока она крепко спит. Потому что член никак не оседал, и я тёрся им о её плоть и сходил с ума. Как школьник.
И всё равно вошёл в неё, расслабленную, аккуратно, чтобы просто была ещё плотнее… совсем моя. И от теплоты и тугости снова закрутило желание.
И я задвигался потихоньку, шёпотом трахал спящую девушку и не мог остановиться. Кончил уже через минуту, прижимаясь к ней и всхлипывая в её волосы, кусая губы и вздрагивая всем телом от оргазма.
Как я опустился до такого?!
* * *
Солнце было уже высоко, когда я проснулась и потянулась. На душе было так же солнечно и тепло, как в комнате. Настроение расцветало счастливой улыбкой на губах. Хотелось понежиться в постели, повспоминать, как вчера было здорово! И сегодня мне ничуть не стыдно от того, что я вчера вытворяла…
Хотя нет. Всё же был один раз, когда я чувствовала себя донельзя развратной, и мне было дико и неудобно… Лицо залилось румянцем.
О, флаг Америки! Я трахнула Никиту… в рот.
Он сам посадил меня себе на лицо и вылизал каждую мою складочку так вкусно и самозабвенно, что исчезло всё вокруг, сжалось до пульсирующей точки в промежности. А когда взял в рот клитор и обвёл его головку языком, я сорвалась: упала на четвереньки, вжалась в его рот своим чудесным чувствительным отростком и мечтала, чтобы он был ещё больше и твёрже, и трахнула Никиту, судорожно вжимаясь в его рот и выскальзывая, крича «Никита, соси меня… ещё… Да-а! Ни-ки-и-та-а-а!..» и чуть не визжала от острого невероятного наслаждения, пульсируя и замирая от того, как взрывались и вспыхивали перед глазами звёзды.
«Когда станет невмоготу – только скажи, и я покажу тебе космос…»
О, флаг Америки! Я возвела тебя не на Луне! Я улетела такие космические глубины…
Я думала, что перешла границы, унизила Никиту, а он…
– С первой секунды, как увидел твой клитор, мечтал, чтобы ты сделала так. А когда ты совсем потеряешь страх перед новыми ощущениями, мы попробуем кое-что ещё…
Невозможно представить, что может быть «ещё».
Я тронула себя между ног: всё в сперме и собственном соку. Я всю ночь текла… И почему-то это вызвало только улыбку. Это просто невозможно вот так хотеть мужчину. Сгорать от возбуждения так, что готова была трахаться не только в парке, скрывая стыд под юбкой, а и на глазах у всего мира – плевать, лишь бы только погасить эту дикую нечеловеческую жажду секса.
«Теперь ты хотя бы немного можешь представить, как я живу. Каждый день. Каждую минуту. Горю в этом аду… Уже много лет…» – шептал он мне, когда я засыпала в его объятиях, прижимаясь к нему спиной и попой, переплетая наши ноги и обнимая его рукой свою грудь. И сейчас меня обожгли эти слова.
Я села на постели, мгновенно потеряв остатки сонливости и блаженства. Юркнула в душ и быстро вымылась, надела трусики и халат и бегом выскочила из комнаты, сразу же направляясь к нему в кабинет.
Мне нельзя входить… Чёрта с два!
Толкнула дверь и ступила внутрь.
Никита с кем-то разговаривал по сотовому.
– …Николь, я перезвоню, – свернул разговор, оторвавшись от каких-то бумаг.
– Никита… – Он выглядел усталым, глаза воспалённые, будто совсем не спал. Я не знала, зачем ворвалась к нему, что хотела сказать или сделать, смотрела на него, и сердце колотилось так больно… А он ждал, что скажу. И в его взгляде осела горечь и тоска. – Трахни меня…
О, флаг Америки! Что я несу?!
Он встал из-за стола и подошёл ко мне. Остановился близко, я почувствовала аромат скошенной травы и кедра – он даже в душ не ходил. Помолчал, заглядывая в глаза, будто искал в них что-то, коснулся ладонью щеки и провёл большим пальцем по губам.
– Сколько бы я тебя ни трахал, мне будет мало. Понимаешь? Я буду в ярости от этого. И часто в плохом настроении… Однажды я убью тебя из-за того, что не смогу насытиться тобой… ты понимаешь, моя маленькая Несси? Я не нормальный, моя девочка… Я никогда на тебе не женюсь. И у нас никогда не будет детей. Потому что я убью и их. И бывают моменты, когда мне всё равно кого трахать… Ты понимаешь, Несси? Я ведь даже по улице не хожу больше двадцати шагов – только от дома до парковки…
– Никита…
– Беги от меня, Несси. Меня надо держать в клетке. И этот дом… – он чуть заметно качнул головой, – и есть моя клетка. Я сделал ошибку, когда привёз тебя сюда… Если бы трахнул тебя в пустой квартире на улице Ферман, как сотню других, я бы просто взял твой номер телефона и, может быть, позвонил бы когда-нибудь… чтобы трахнуть тебя ещё раз… И всё было бы как всегда… Понимаешь?.. А я привёз тебя в свою клетку. А все, кто здесь – самые дорогие мне люди… Несси. Здесь других не бывает. Я – пёс на короткой цепи… Просто бешеный пёс. И сам не знаю, когда порву тебя… Уходи, Несси. Маури о тебе позаботится…
Он отвернулся и вернулся за стол, делая вид, что меня нет в кабинете. Во мне бушевал ураган, кажется, он вывернул внутренности, перемешал в кашу с острыми осколками боли и обиды, гнева и невыносимой… любви. Мне не было его жаль.
Я злилась. Злилась до такой степени, что в висках пульсировало, сжались кулаки. Медведь? Вот этот мужчина, который отвернулся сейчас от меня, расписавшись в собственном бессилии – медведь? Да он… Он…
– Козёл! – выкрикнула я и подошла к его столу. – Распустил сопли! Тебя тут всего излюбили, избаловали в этой твоей… – я обернулась вокруг, потрясая руками, – клетке! – Меня колотило в гневном ознобе, я видела, как он смотрит потемневшим взглядом, дышит тяжело – и это выводило ещё больше. – Русские не сдаются! – прошипела, наклонившись к нему через стол, рывком смела с него всё в лицо Никиты и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.
Глава 13. Ничего невозможного нет
Кому нужна гордость, которая лишает того, что безумно необходимо?!
Чтобы понимать эту девчонку, мне нужны титры. На языке осела горечь от её реакции. Не знаю, чего я ждал, когда вот так вывалил на неё всё это, но правда – всегда голая и не всегда красивая. А моя так просто ужасная.
Я, наверное, ждал от Несси смятения и неловкости, ждал, что накинет на уродливую наготу моего откровения покрывало пустых слов…
Но меня не оставляло чувство, что она только что «разделась».
Перевёл взгляд с двери на пол, на разлетевшиеся документы и только теперь почувствовал, как онемели сжатые в кулаки пальцы. Острый край разломанной ручки врезался в ладонь. А казалось – в сердце. Оно билось о рёбра, металось, как ягуар в клетке, толкая броситься вслед за этой девчонкой.
Но я не мог себе это позволить. Я слишком порочен для Несси. Для неё я во всём слишком: стар, скучен, болен, ненормален… ограничен. Сейчас она злилась и не понимала, но оно к лучшему – быстрее забудет. Она просила отпустить – я отпускаю. И видел Бог, как мне этого не хотелось.
Я собрал с пола разбросанные документы и поднял сотовый. Набрал номер Николь.
– Да, Никита Германович, я как раз отправляю вам на почту несколько подходящих вариантов.
– Ок, сейчас посмотрю. Открой совместный счёт на меня и Тенесси Моори, отправь мне документы курьером.
– Хорошо, сейчас займусь.
Я завершил звонок и выдвинул сенсорную клавиатуру. Через минуту плазменный монитор почти во всю стену напротив стола загрузил сделанную Николь подборку дуплексов. Мне нужен был не в самом дорогом районе Манхеттена. Просматривал фотографии, читал описания и не мог отделаться от ощущения, что всё это смахивает на какую-то дешёвую драму.
Потому что Несси права. Я запер себя в комфортабельной клетке. Я – успешный бизнесмен, вошедший в первую пятёрку списка «Forbes» – сдался какой-то опухоли.
Что со мной не так?
Что я сейчас делал? Покупал Несси дом и переводил пять миллионов на счёт, выполняя условия нашего договора. Но я ведь ей всё отдам до цента, я ей весь Марс или Юпитер куплю и разобью там райские сады, если эта девчонка трахнет меня досуха, до пустоты в яйцах и вялого члена, не реагирующего на голую аппетитную девичью попу. Я ведь только научил Несси не стесняться себя.
Может быть, она и есть та самая «моя нимфоманка», о которой говорил Джейкоб? Нужно лишь научить её, всё попробовать, всё испытать…
Я заметался по кабинету, не понимая, что сделать сейчас… Она наверняка уже собралась, и вот-вот Маури увезёт её в гостиницу, потому что делать ей в той унылой конуре у стадиона «Янки» нечего, даже те несколько дней, пока не готовы документы на её дом – мой дар за то насилие…
И это воспоминание воткнулось в сердце ядовитым жалом. Я выскочил из кабинета. Маури встретился мне почти у её спальни.
– Отмени бронь. Она никуда не едет!
Я ворвался в её комнату и замкнул дверь – боялся, что выскользнет…
Она ещё была в халате, растерянная и такая трогательная. Я кипел от ярости на себя за глупую попытку прогнать её. Несси отшатнулась от меня, и я почти онемел, понимая, что она обижена и злится. И, похоже, боится меня в эту минуту. Но я не мог её отпустить.
Только прижав её к себе со всей силой, стал понемногу успокаиваться и понимать, что дико возбуждён. С ней рядом это происходило мгновенно, едва ноздрей касался её аромат.
Нам с ней нужно отменить этот глупый договор, потому что это оскорбительно для неё. Я эгоист. Слишком богатый, оберегающий себя от притязаний женщин эгоист. Меня никогда не волновали чувства тех, кого я трахал. Да и не было никогда этих чувств, и быть не могло.
Но Несси… Робкая и смелая, порочная и невинная, обычная и необыкновенная… Мой рай и ад. Моё седьмое небо и моя земля. Мой огонь, который не тушит даже лёд…
Нам нужно что-то делать с этим. Вместе. Я не понимал, что чувствовал. Почему она выводила из равновесия и почему возбуждение с ней какое-то другое – трепетное, задевающее что-то в сердце. И я не знал, что делать с этим. Что делать с Несси. Потому что так долго продолжаться не могло.
– Скажи, что мне делать, Несси?
Я крепко прижимал к себе девочку, касался губами её лба и висков, зарывался носом в её волосы и пьянел от их аромата. Как можно пахнуть так притягательно, что хотелось вдыхать Несси снова и снова, и надышаться ею просто невозможно? Она стала моим наркотиком, коксом, моей первой дозой, вызвала стойкую зависимость от себя, отбила аппетит и сон.
И сейчас, когда стояла в моих объятиях, так плотно и правильно, так уютно каждым изгибом соединившись со мной в одно целое, я дрожал от возбуждения и чего-то щемящего, чего-то, что побуждало уложить её на постель, раздеть и заласкать до изнеможения, подмять под себя её идеальное тело. Брать её и смотреть, как туманится взгляд, как приоткрывается рот и манит впиться в него, чувствовать, как она истекает негой и влагой, как пульсирует, снося разум и выдержку.
Я никого и никогда не хотел так, как эту девочку.
Несси, обвив мою шею руками, несколько секунд смотрела в глаза и неожиданно улыбнулась.
– Расслабляться и получать удовольствие. И не только от секса.
Она сделала всего одно движение прижатыми ко мне бёдрами, и я едва не лишился остатков самообладания. Тело обдало жаром звериной похоти, и я остатками разума неимоверными усилиями мысленно нырнул в ванну со льдом.
Я больше никогда не сорвусь с Несси.
Я больше никогда не сорвусь ни с кем.
И моему мозгу придётся подчиниться.
Я – не козёл. И не бешеный пёс.
Я – человек. Я всё могу.
Ничего невозможного нет.
Моя девочка тёрлась об меня, нежно мурча «Никита… хочу тебя», я собрал в кулак её волосы и потянул, откинув голову Несси назад. Посмотрел в её глаза – они просто ослепляли золотыми всполохами предвкушения. Девчонка развратно облизала губы и смешно сморщила носик, оскалившись белыми ровными зубками.
Я чувствовал, что она освободила член из штанов и, будто бархатом, оглаживала его ладошкой. Но я смотрел в её глаза и задыхался от нестерпимого желания трахать грубо, от того, что сдерживал дикое побуждение насадить её на себя резко, до искр и слёз из глаз…
Сознание накрывало туманом, я балансировал на грани, но твёрдо решил не шагнуть в пелену.
Я медленно, превозмогая себя, осторожно ступал по канату над пропастью и откуда-то знал, что где-то есть конец опасного пути – другой край бездны. Нужно просто идти, держа баланс между желаниями и возможностями…
– Несси…
Я крепче сжал её волосы и сильнее запрокинул голову, жадно оглядывая хрупкую шею. Двигал бёдрами навстречу её ласке и потянул поясок халатика. Спустил шёлк с её плеч и сдавил оголившуюся грудь, нежно оглаживая пальцем большой твёрдый сосок.
Это было испытание моей выдержки. Я скользил членом в её ладошке и стонал, не отпуская её взгляд. Это что-то нереальное… для меня, после всех откровений и усилий над собой, глубоко интимное и очень много значившее.
– Несси…
Застонал и почувствовал, что дрожу от хлынувшего предвкушения, что уже не владею телом, плоть пульсировала в тугом кольце и ловила головкой ласковый пальчик. Несси, выгнувшись, держалась за мою шею, а я поддерживал её за талию – мы балансировали, рискуя сорваться и упасть, и я расставил ноги шире, уверенно держа себя и мою девочку, и будто трахал желанное лоно, а не мастурбировал её ладошкой.
И сладкая истома уже сконцентрировалась в яйцах, тягуче поплыла по члену, с каждым глубоким скользящим толчком поднимаясь выше по венам. И от этой горячей лавы в животе теплело и трепетало.
Отпустил волосы Несси, подхватил под талию и спину, она откинулась в моих руках, и я прижался яйцами к её паху и, не отрывая взгляда от её груди, быстро и сильно задвигал бёдрами, уже не контролируя толчки, собирая весь жар предвкушения на кончиках нервов, чувствуя, как он горячим мощным потоком рванулся, угрожая разнести в хлам и член, и меня самого.
– Несси…
Прохрипел пересохшим горлом и дрожал так сильно, что уже рисковал уронить девушку и упасть сам. Она встретила мой взгляд, приоткрыла рот и медленно повела языком от одного уголка к другому…
…и меня разбило в осколки, как хрустальный бокал, плеснувший щедро и густо тем, чем наполнен, и мир на секунду замер, сверкая яркими красками на острых гранях наслаждения. Я с хриплым стоном освободился от всего, что меня наполняло: спермы, страха сорваться и возбуждения… Хоть на минуту, но утолить голод похотливого зверя.
– Несси…
Я прижал её к себе, чувствуя, как по нашим животам стекает моё семя. Накрыл губы девчонки нежным благодарным поцелуем. И долго ласкал и терзал сладкий рот, отрывисто шепча её имя и слова благодарности.
И надо было бы унести её в ванную, но она так пылко отвечала и прижималась ко мне, что я не мог не усладить её желание.
Подхватил под попу и уложил на постель, снял с неё трусики и подмял под себя, сгребая в охапку и снова накрывая её губы поцелуем…
* * *
Я пронеслась до спальни, не чувствуя под ногами пол. В груди клокотало от обиды и злости, в глазах застыли слёзы. Хлопнула дверью комнаты и заметалась, не зная, как выплеснуть душившие меня эмоции.
Я не хотела уходить! Мне нужен этот зверь! Я не могла лишиться его из-за какой-то минуты мужской слабости!
О, флаг Америки!
Так высоко парить от наслаждения ночью и так больно рухнуть днём… Я рычала и глубоко отрывисто дышала, стараясь взять себя в руки. И не представляла, что делать. Гордо вскинуть голову и уйти? Кому нужна гордость, которая лишает того, что безумно необходимо?! Остаться? Но как? Это дом Никиты, я здесь никто.
Он привёз меня сюда трахать и дорого заплатил за это. И от этого всё совсем запуталось. Ну и трахал бы! Мне нравится, как он делает это! Всё, что он со мной делал, мне очень нравилось!
О, флаг Америки!
Да причём тут это?! Я просто люблю его! Этого ненасытного мужчину!
Может быть, во мне говорит сексуальный голод? Может быть, я уйду, и позже буду вспоминать Никиту с благодарностью за то, что примирил меня с собственным телом, за то, что узнала, какой мужчина мне нужен? Может быть, это не любовь? Наверное, все девчонки влюбляются в первого мужчину, перед кем раскрываются вот так, как раскрыл меня этот зверь? Может быть, это увлечённость?
Я села на кровать и уставилась в окно на Центральный парк. Потихоньку усмирила дыхание и прикрыла глаза, чтобы собраться с мыслями и решить, куда идти – в ту комнату у стадиона «Янки» я не вернусь.
В голову ещё не пришла ни одна мысль, когда дверь распахнулась, и в спальню ворвался Никита. Повернул ручку, запирая дверь, и я вскочила, когда он обернулся – его взгляд горел такой яростью, он рванул ко мне так решительно, что я пискнула, когда мужчина схватил меня и притянул к себе.
Он тяжело дышал и дрожал, и смотрел в глаза так дико, что душа обмерла и облилась кипятком. Никита сжал меня в руках и впечатал в себя.
Я обняла его, чувствуя, как он вдыхает запах моих волос и перестаёт дрожать.
Он всё ещё душил меня в объятиях, но касался губами лба и висков так нежно, что я поняла – он не убивать меня пришёл. Он был сильно возбуждён – я чувствовала его закаменевший член и прижалась к нему ещё плотнее, хотя это казалось невозможным.
– Скажи, что мне делать, Несси?
И так хотелось ответить: «Люби меня. Не прогоняй». Но я ещё сама не разобралась, люблю его по-настоящему или увлечена нашей страстью.
Я всего один день прожила в постоянном возбуждении, и это тянущее болезненное состояние выматывало: сердце терялось в ритме, воспалённая плоть горела так, что хотелось избавиться от трусиков и сесть в прохладную воду, болела голова, и уже казалось, что ни самый яростный, ни самый нежный секс не избавит от этого раздражающего состояния.
И так оно и было: я оседлала член Никиты и не испытала облегчения даже после оргазма. Хотелось рвать и метать, набрасываться на него и выть от вроде удовлетворённого, но какого-то больного ненормального возбуждения.
